1. Правление Гуюка
В дополнение к полученному улусу каждый сын Чингиса принял командование над частью монгольской армии. Толуй получил львиную долю: сто одну тысячу войск из ста двадцати девяти тысяч. Ни раздел земли, ни раздел войск не был ориентирован на подрыв единства империи. Разделение войск должно было длиться лишь в период междуцарствия, до выбора курултаем нового великого хана. Временно регентом был назначен Толуй.
Все монгольские вожди пришли к согласию, что только сыновья Чингисхана могут занять трон; курултай должен был лишь сделать выбор между ними. Следует отметить в этой связи, что хотя Толуй и был фаворитом своего отца, Чингисхан незадолго до смерти назначил в качестве своего приемника Угэдэя, поскольку, по его мнению, Угэдэй был более способен к управлению империей, нежели три других сына. Регент, очевидно, не хотел оказывать какое-либо давление на родовых вождей и дал им достаточно времени для рассмотрения кандидатов. Курултай, на котором должно было быть принято решение, собрался в 1229 г. Многие из его членов готовы были отдать предпочтение Толую. Последний, однако, отказался от выдвижения своей кандидатуры, и великим ханом единогласно избрали Угэдэя.125
Новый правитель полностью разделял идеи своего отца относительно универсальной империи и отнесся к этой задаче с полной серьезностью. Под его властью монгольское государство определенно обратилось от старых привычек степного владычества к новым административным системам. Характерная история излагается в китайском повествовании о монгольской династии. После завоевания Северного Китая один монгольский вельможа старой школы предложил Угэдэю уничтожить народ Северного Китая, стереть с лица земли города и деревни, а всю территорию Северного Китая превратить в пастбища. Никакой выгоды, рассуждал он, для монголов в существовании северных китайцев нет. Выступив против этого варварского плана, Елюй Чуцай ввел Угэдэя в искусство извлечения выгоды из некочевых подданных Монгольской империи путем введения налогов и сборов с их торговли и производства, использования железорудных и иных минеральных залежей. Он обещал большие доходы в деньгах, тканях и рисе.126 К счастью для китайцев – и для самих монголов – Угэдэй принял программу Елюя Чуцая. Сделав это, он заложил серьезные основания для будущей администрации Монгольской империи.
Угэдэй прибегал также к советам своего госсекретаря уйгура Чинкая и мусульманского торговца Махмуда Ялавача. Прислушиваясь к их мнению, он приложил огромные усилия для развития и улучшения институтов императорской администрации и усиления власти императора во внутренних и внешних делах. Он действовал в строгом взаимодействии с Чагатаем, с которым, как со своим наиболее старшим по возрасту братом, он консультировался по всем важным делам.
До завоевания какой-либо новой страны следовало восстановить ослабевшее монгольское владычество в Китае и Персии. После смерти Мухали в 1223 г. монгольское наступление в Китае замедлилось, и в 1228 г. началось контрнаступление противника. Из Персии монголы ушли еще до кончины Чингисхана; Джалал ад-Дин, который вернулся из Дели при первой же возможности, был признан султаном персидскими вельможами и городами. Угэдэя более заботила ситуация в Китае, нежели персидские дела; и, соответственно, главная монгольская армия под командованием Толуя была послана против Цзинь. Чтобы гарантировать успех кампании, Угэдэй заключил соглашение с империей Сун в Южном Китае. Сун изъявила желание послать военный контингент против Цзинь с условием, что после победы монголы отдадут им бывшую провинцию Цзинь Хэнань. Во взаимодействии с Сун монголы завершили завоевание империи Цзинь к 1234 г. Толуй умер до окончания кампании.
Одновременно с основным наступлением в Китае монгольские войска были посланы против Кореи и Персии. Корея признала сюзеренитет монголов в 1231 г. Три монгольских тумена под командованием Чормаган-Нойона вошли в Персию в 1230 г.127 К счастью для монголов и к несчастью для себя султан Джалал ад-Дин не понял неизбежность их грядущей атаки на его государство. Вместо подготовки своей армии к последней битве с монголами он погрузился в передневосточную политику, стараясь увеличить свои владения за счет Ирака, Северной Сирии и Грузии. Единственным результатом этого было его столкновение со всеми западными соседями и потеря друзей, когда монголы появились в Азербайджане, где располагалась его полевая ставка. Хоть и застигнутый врасплох, Джалал ад-Дин сумел вновь совершить трудный побег, которым он был так знаменит. Но его попытка организовать новую армию провалилась. Оставленный большинством сторонников и преданный собственным визирем, султан на своем пути к Анатолии был вновь окружен монголами. Он снова сбежал и направился к горам Курдистана, где и был убит в 1231 г. разбойниками, которые даже не знали, кем он был. "Это выглядит как предопределение Судьбы, что этот храбрейший лев должен был быть убит лисами", – прокомментировал смерть султана один восточный писатель,128
Одним из последствий поражения Джалал ад-Дина стало распыление остатков туркменских (огузских) войск. Многие туркменские роды последовали за Джалал ад-Дином в его первом бегстве перед монгольским наступлением. После возвращения султана из Дели в Персию они собрались для его поддержки. Теперь ситуация повернулась так, что они вновь оказались без вождя. Некоторые из них решили вернуться в Туркестан и признать сюзеренитет монголов. Другие предпочли мигрировать на запад, в Сирию и Малую Азию. Среди последних было около пятисот семей во главе с Ертогрулом. Этой группе удалось достигнуть сельджукского султана; Ертогрул стал вассалом султана и получил землю близ Сугута во Фригии, недалеко от византийских границ. Хотя этот эпизод выглядел незначительным в то время, он оказался главным фактором в будущей истории Переднего Востока, поскольку сын Ертогрула Осман в конце концов стал основателем Османской империи.
Более крупная группа туркменских воинов, обычно обозначаемых как «хорезмцы», двинулась в Ирак и предложила свои услуги местным мусульманским правителям. Деморализованные и не дисциплинированные, они не упускали ни единого шанса разорить близлежащие районы129
С падением империи Цзинь и исчезновением с политической картины Персии личности Джалал ад-Дина, монголы были готовы к новым завоеваниям. Для одобрения планов в 1235 г. был созван совет курултая. На этом историческом собрании монгольские вожди решили предпринять четыре наступательные кампании одновременно: две на Дальнем Востоке – против Кореи, которая восстала после своего первого подчинения, и против империи Сун в Южном Китае; одну на Ближнем Востоке – против Ирака, Сирии, Транскавказа и сельджукского султана в Малой Азии; и одну на Западе – против Европы.
Лучшие монгольские войска были направлены на Корею и Европу; некоторое подкрепление было послано Чормаган-Нойону на Ближний Восток. Большинство воинов армии, которую планировалось использовать в Южном Китае, были рекрутированы из чжурчжэней и северокитайцев, бывших подданных Цзинь. Война с Южным Китаем стала неизбежной после отказа Угэдэя передать Сун провинцию Хэнань, как было предусмотрено договором. Три армии под предводительством монголов вторглись в Южный Китай, но после короткого первоначального успеха вынуждены были отступить; военные действия приняли затяжной характер и не менялись на протяжении последних лет правления Угэдэя. Монголы одержали убедительную победу в Корее, где сопротивление было сломлено после нескольких тяжелых сражений (1241).
Хотя монгольские силы на Ближнем Востоке под командованием Чормаган-Нойона и смогли восстановить контроль империи над Северной Персией, они оказались недостаточными для кампании против Багдадского халифата в Ираке. Монголы, тем не менее, преуспели в завоевании Грузии, Азербайджана и Армении. Несчастная Грузия, разграбленная монголами в 1220-21 г. и еще раз Джалал ад-Дином в 1226 г., стала монгольским протекторатом в 1239 г. Монголы теперь были в состоянии подготовиться к атаке на владения сельджукских султанов в Малой Азии, хотя никакого общего наступления на сельджуков в правление Угэдэя осуществлено не было.
Именно в западном направлении при Угэдэе монголы достигли наиболее значительного успеха. «Западные земли» рассматривались как территория потенциального расширения улуса Джучи. Его второй сын и наследник Бату (по-русски, Батый) был назначен главнокомандующим западного фронта. Было, однако, очевидно, что силы Бату недостаточны для выполнения этой задачи. При раздаче монгольских войск своим сыновьям Чингисхан отдал под командование Джучи четыре тысячи монгольских воинов. Бату, однако, получил властные полномочия создать новые армейские подразделения из туркменских племен и иных тюрков, что проживали в его улусе, под командованием монгольских офицеров. Лояльность тюрков, вместе с тем, нуждалась в проверке, и, в любом случае, даже усиленная тюрками региональная армия Бату не была достаточно сильной для завоевания Запада. Поэтому Угэдэй приказал, чтобы все улусы Монгольской империи посылали своя войска на помощь Бату. Западная кампания, таким образом, стала панмонгольским делом.
Бату оказался во главе совета князей, представлявших всех потомков Чингисхана. Среди них выделялись сыновья Угэдэя Гуюк и Кадан, сын Толуя Мункэ, а также Байдар и Бури – соответственно сын и внук Чагатая. Каждый привел с собой значительный контингент отборных монгольских войск. В то время как Бату являлся формальным главнокомандующим, один из наилучших и наиболее опытных монгольских военачальников Субэдэй был назначен, в нашем понимании, начальником штаба. Субэдэй хорошо знал русский театр военных действий по опыту своих прежних рейдов на Русь в 1222-23 гг. Монгольское ядро армий Бату, вероятно, равнялось пятидесяти тысячам воинов. С вновь сформированными тюркскими соединениями и различными вспомогательными войсками общее количество могло составлять 120000 или даже более того, но вследствие огромных территорий, подлежащих контролю и гарнизонному обеспечению, в ходе вторжения сила полевой армии Бату в его основной кампании едва ли была более пятидесяти тысяч в каждой фазе операций.
Кампания была столь же хорошо подготовлена, как любой из классических походов Чингисхана. Разведчики и шпионы собрали необходимую информацию заранее. Было решено, что булгары и другие народы восточной окраины Руси по течению Волги, равно как кипчаки (половцы) и иные племена нижнего Поволжья и нижнего Дона должны быть разбиты в первую очередь, с тем чтобы обеспечить надежные коммуникации и тылы армий, действующих на Руси. Большинство из этих целей были успешно достигнуты в течение двух лет (1236-37 гг.). В то время как Мункэ отвечал за кампанию против куманов, Бату при помощи Субэдэя предпринял завоевание ханства волжских булгар. Столица последнего – Великий Булгар – была уничтожена в 1237 г. Осенью этого года основная армия Бату пересекла Волгу в булгарском регионе.
Следует отметить в данной связи, что, хотя первый рейд монголов в 1222-1223 гг. был направлен против Южной Руси, на этот раз Субэдэй решил завоевать сперва Северо-восточную Русь. Он должен был хорошо сознавать во время своей первой русской кампании, что его успех в битве на Калке отчасти объяснялся пассивностью великого князя владимирского.130 Он должен был узнать от своих пленников, что этот князь был сильнейшим из русских правителей. Поскольку Субэдэй намеревался продолжить поход далеко на запад, в киевские земли и затем в Венгрию, он должен был обеспечить безопасность своего северного фланга для будущих операций. Это делало уничтожение власти северорусских князей предпосылкой дальнейшей западной экспансии. Как ни кажется парадоксальным для современного читателя, особенно если вспомнить известные страдания армий Наполеона и Гитлера от «генерала зимы», Субэдэй рекомендовал зиму как наилучший период военных операций в Северной Руси. Дело в том, что в Монголии зима сурова, и монголы привычны к морозам; кроме того, они были хорошо защищены от холода своими меховыми одеждами. Монгольские кони также не боялись крепких морозов и, когда снег не был слишком глубоким, умели находить под ним листья или жнивье. Основным преимуществом зимней кампании было то, что многочисленные реки и озера Северной Руси были покрыты льдом, что очень облегчало операции захватчиков.
Хотя русские знали о монгольском походе на ханство волжских булгар, они не оценили всю серьезность ситуации, возможно, предполагая, что монголов несколько задержит сопротивление булгар. Поэтому, когда Бату пересек Волгу, русские не были готовы достойно встретить его атаку.131 Вместо того чтобы направиться прямо к городу Владимиру, монголы прежде всего напали на Рязань в среднем течении Оки. Город пал 21 декабря 1237 г. Отсюда они направились на Москву. Хотя это не был еще главный русский город, его центральное местоположение делало его важной целью стратегии Субэдэя. Взяв Москву, которую он сжег, Субэдэй не только блокировал Владимир, но и стал угрожать всему русскому северу, включая богатый Великий Новгород, финансовую основу могущества великого князя.
Великому князю Юрию II ничего не оставалось, как отступить на север со своею свитой, чтобы организовать сопротивление на верхней Волге. Надеясь на силу фортификационных сооружений своей столицы, города Владимира, он оставил там свою жену и двух сыновей с довольно большим гарнизоном, очевидно полагая, что город выдержит осаду до тех пор, пока он освободит его с новой армией, которую он планировал собрать на севере. Юрий устроил свою ставку на берегу реки Сить, притока Мологи, которая, в свою очередь, является притоком Волги. Проанализировав ситуацию, Субэдэй послал свой авангард на север для наблюдения за движением русских войск, и повел основную армию на Владимир. После шестидневной осады город был взят штурмом 8 февраля 1238 г., и все, кто еще уцелел, были убиты, включая семью великого князя. Затем Владимир был разрушен. Монголы сразу же двинулись к реке Сить. Перехитрив русских, они атаковали армию великого князя с различных направлений. Русские были разбиты, а Юрий II погиб в битве 4 марта. Дорога к Новгороду была теперь открыта, и монголы направились к нему. Они остановились, однако, за сто километров до своей цели. После внимательного анализа предводитель монголов решил повернуть назад, испугавшись наступления весенней оттепели, которая могла сделать дороги непроходимыми. Вместо того чтобы возвращаться прежним путем – через районы, где уже все города, источники питания и фуража были уничтожены, – монгольская армия направилась прямо на юг. Грабя боярские поместья и деревни на своем пути, они, очевидно, обходили города избегая каких-либо столкновений, которые могли замедлить их марш. С одним, однако, исключением. Маленький городок Козельск в современной Калужской области, который находился на их пути, отказался сдаться. Убежденные, что штурм не займет много времени, монголы решили взять его. Но они просчитались; осада Козельска длилась семь недель и закончилась лишь тогда, когда все его защитники были убиты. После этого монголы двинулись на юго-восток к бассейну нижнего Дона. Здесь армия получила значительную передышку, в которой очень нуждались и люди, и кони. Богатый источник пополнения поголовья лошадей составляли кони, захваченные у половцев вместе с табунами, которые гнали из Казахстана.
В течение следующего 1239 г. монголами предпринимались лишь малые военные операции. Мункэ завоевал значительную часть аланов и черкесов в северокавказском регионе; Бату вынудил большую часть половцев в конечном итоге признать власть монголов. Однако около сорока тысяч половцев под предводительством хана Котяна132 предпочли мигрировать в Венгрию. За ними последовали многие аланы (ясы) региона Донца.133
Около 1240 г. армии Бату, отдохнувшие и реорганизованные, были готовы возобновить свой поход на запад. Летом этого года монголы захватили и разорили города Переслав и Чернигов. Затем Мункэ, который, очевидно, командовал авангардом, послал эмиссаров в Киев с требованием подчиниться. Киев в это время управлялся наместником, назначенным князем Даниилом Галицким.134 В городе существовала группа, которую мы бы теперь назвали партией «умиротворения». Чтобы предупредить какие-либо действия с ее стороны, киевские власти приказали убить посланника Мункэ. Это стало проклятием города. Вскоре монголы были у ворот, и, после нескольких дней отчаянного сопротивления 6 декабря 1240 г. город был взят штурмом. Большинство выживших были убиты, а город разрушен. Многие менее значимые князья и сельские общины современной правобережной Украины135 признали власть захватчиков и согласились «обрабатывать землю для монголов», то есть поставлять просо и иные сельскохозяйственные продукты, в которых монголы нуждались.
Многие из западнорусских князей, однако, предпочли искать убежища в Венгрии и Польше, что дало Бату повод, если таковой был нужен, напасть на эти две страны. Бату также протестовал против решения венгерского короля Белы IV предоставить убежище хану Котяну и его половцам. Основным объектом интереса монголов в Венгрии было то, что она представляла собою самую западную точку степной зоны и могла служить отличной базой для монгольской кавалерии в любой из ее будущих операций в Центральной Европе так же, как она выполняла эту роль для Аттилы и его гуннов восемь столетий назад.136 Кроме того, сами мадьяры когда-то были кочевниками, а история их происхождения тесно связана с тюрками137, что делало возможным их участие в монгольско-тюркском союзе.
Монголы не имели непосредственного интереса в Польше, но стратегия Субэдэя требовала похода на эту страну, чтобы устранить потенциальную угрозу монгольскому правому флангу в его операции против Венгрии. Итак, к концу года не только Центральная, но и Западная Европа подверглась монгольской угрозе. Многое зависело от способности западных наций скоординировать свои действия и организовать единое сопротивление против захватчиков. Это, однако, было легче сказать, чем сделать. Феодальную Европу разрывали внутренние противоречия, и, кроме того, разгорался конфликт между светской и духовной властями римской католической Европы – борьба между императором Фридрихом II и папой, в которой каждый делал все возможное для подрыва престижа другого.
Именно в 1238 г. западные нации узнали о приближении монголов из двух источников – из Новгорода и Сирии. Английский хронист Матвей Парижский передает, что "жители Готланда и Фрисланда138, боясь их (монголов) нападений, не приплыли, как обычно это делали, в Ярмут в Англии, где загружались их суда во время рыбно-селедочной распродажи: и из-за этого сельдь в том году не имела цены, поскольку ее было множество"139. Фрисланд – обычное обозначение Нидерландов в этот период; очевидно эта страна не могла в 1238 г. быть прямо затронутой монгольским вторжением на Русь. Однако как Фрисланд, так и остров Готланд в Балтийском море имели тесные коммерческие связи с Новгородом, опиравшиеся на договор 1195 г.140 Новгородские корабли, равно как и готландские и фризские суда ходили по Балтийскому и Северному морям. В свете этих событий мы можем лучше понять повествование Матвея Парижского. При подготовке новгородцев в 1238 г. к защите своего города от монголов все людские и материальные ресурсы города должны были быть мобилизованы. Следовательно, новгородские купцы не могли тогда ни послать свои корабли в Северное море, ни принять какие-либо обязательства, связанные с покупкой сельди141.
Одновременно с тем, как были получены известия относительно монгольского вторжения с Балтийского моря, во Францию и Англию прибыли посланцы с рассказами о походах кочевников на Переднем Востоке. Специальный посол сарацин, «в основном, по поручению Старейшины Горы» (т.е. шейха убийц), просил западные нации о помощи142. Для понимания этого хода со стороны передневосточных мусульман нам следует вспомнить, что напряженные отношения между мусульманами и христианами в Палестине несколько разрядились в результате примирительной политики императора Фридриха II в ходе крестового похода, который обычно называется шестым, хотя он не был признан папой (из-за конфликта с императором) как подлинный крестовый поход. Политика Фридриха была заклеймена папистами, которые не хотели никакого компромисса с «неверными», как умиротворительная. По этой причине, а также потому, что убийцы вряд ли могли рассматриваться как достойные уважения союзники, посол сарацин встретил в 1238 г. небольшую поддержку как во Франции, так и в Англии. Ответ епископа Винчестерского был весьма характерен: "Пусть эти собаки уничтожают друг друга, да так, чтобы все они были поедены и погибли; и тогда мы продолжим борьбу с оставшимися врагами Христа, убьем их и очистим лик земли, так чтобы мир был подчинен одной католической церкви, был бы один пастырь и одно стадо".143
Следует отметить, что агрессивный дух католической церкви, отраженный в словах епископа, был направлен не только против нехристианских «неверных», но также против «еретиков» и «схизматиков», включая греческое православие. Католические нации отвергли идею сотрудничества с мусульманами на Переднем Востоке, а две из них, шведы и тевтонские рыцари, даже посчитали, что настал подходящий момент для нашествия на Русь. Как шведы, так и тевтонские рыцари были вовлечены в это время в христианизацию языческих народов – финнов и карелов к северу от Финского залива, леттов и эстонцев к югу от него – мечом и крестом. И те и другие, кажется, рассчитывали тогда на слабость северорусских городов – Новгорода и Пскова. Хотя ни один из городов не был уничтожен монголами, оба временно были лишены какой-либо помощи от разоренного Великого княжества Владимирского.
Итак, в июле 1240 г. шведы, под предводительством могущественного герцога Биргера, появились в устье Невы в попытке преградить Новгороду выход в море. Прежде чем они смогли двинуться дальше, молодой новгородский князь Александр, племянник Юрия II привел свою маленькую, но сильную армию к Неве и нанес суровое поражение шведам. Последние потеряли значительную часть своих сил и лишь немногие, включая самого Биргера, сумели уплыть назад в Финляндию. После этой победы князь Александр стал известен как Невский.144 Все это произошло примерно во время захвата Чернигова монголами.
Пока шло шведское предприятие против Новгорода, ливонские рыцари направили свои усилия против Пскова, но в 1240 г. не добились никакого решительного успеха. Тем временем монголы напали на Польшу и Силезию, и тевтонский орден, с которым были связаны ливонские рыцари, вынужден был внять призывам герцога Силезского о помощи и повернуть свои войска от Пскова. 9 апреля 1241 г. монгольский передовой корпус нанес удар по объединенной польско-германской армии близ Лигница в Силезии.145 Согласно польскому историку Матвею из Мичова, победившие монголы отрезали одно ухо у каждого вражеского трупа, найденного ими на поле сражения; было собрано девять больших мешков ушей.146 Еще до этого главная монгольская армия пересекла Карпаты и вошла в Венгрию. 11 апреля Бату и Субэдэй разбили венгров у слияния рек Тисы и Солоны. Западный экспедиционный корпус монгольской армии теперь повернул от Силезии на юг, к Богемии и Моравии. Следуя приказу о скорейшем движении в Венгрию, эти силы не могли терять время на осаду городов. Они разделились на несколько маленьких отрядов и грабили страну по мере продвижения. Богемский король Вацлав отбросил одну из этих орд при Кладно, что укрепило чешский моральный дух, но не оказало влияния на монгольскую стратегию. В противовес широко распространенной легенде, в Моравии не было решительных битв; через неделю или две все орды пересекли ее территорию.147
В то время как монголы оставались в Венгрии в течение лета 1241 г., разоряя несчастную страну, король Бела IV пытался организовать сопротивление в Хорватии. Из Загреба он посылал отчаянные послания папе, Фридриху II и королям, умоляя о срочной помощи.
Еще до обращения Белы западные нации получили просьбы о помощи из или от имени Польши и Богемии. Граф Лорэна написал герцогу Брабанта, рисуя несчастья Польши. Герцог брабантский написал епископу парижскому, а архиепископ Кельна – королю Англии. Епископ парижский немедленно проинформировал королеву Бланш, мать Людовика IX, о содержании письма, а она вызвала своего сына и спросила его, что он намеревается предпринять в связи с надвигающейся опасностью. Он ответил с характерными для него глубоким религиозным чувством и покорностью судьбе: "Мать моя, пусть правит нами покой небесный. И если эти люди, которых мы называем татарами, должны прийти к нам, то или мы закинем их назад в район Тартара, откуда они вышли, или же они всех нас отправят на небо".148
После получения новостей о поражении Венгрии император Фридрих II, со своей стороны, послал циркулярное письмо ко всем западноевропейским монархам, побуждая их помочь Венгрии, Богемии и Польше. Папа Григорий IX также призвал к крестовому походу против монголов. Поскольку вражда между императором и папой продолжалась, их обращения произвели меньший эффект, нежели могли. Фридрих предупредил французского короля "о папской хитрости и жадности","поскольку в своих ненасытных амбициях он (папа) теперь имеет целью подчинить себе все христианские королевства, принимая в качестве примера то, как он наступил на корону Англии; и теперь он пытается с большими поспешностью и самонадеянностью заставить имперское величие сгибаться при его кивке".149 С другой стороны, поддерживающие папу распространили слухи, "что император по соглашению с татарами организовал это нападение, и что этим умным письмом он, в основном, прикрыл свое гнусное преступление, и что своими неуемными амбициями он схож с Люцифером или Антихристом, организуя заговор против монархии во всем мире, ведущий к окончательному крушению христианской веры".150
Естественным результатом всего этого было то, что король Бела не получил сколь-нибудь существенной помощи с Запада. Единственным крестовым походом, который действительно имел место, был поход тевтонских рыцарей против Пскова и Новгорода. Несмотря на свои потери в битве при Лигнице, тевтонский орден мог теперь поддержать ливонский натиск. Псков был взят в 1241 г., и в марте 1242 г. рыцари двинулись против Новгорода. Но они не ушли далеко. Князь Александр встретил и разбил их на льду Чудского озера в знаменитом «Ледовом побоище» (5 апреля 1242 г.).151
Монголы в Венгрии пересекли замерзший Дунай в конце декабря 1241 г. и вторглись в Хорватию, захватив вскоре Загреб. Одно войско было послано за королем Белой, который бежал в Далмацию. К тому времени как монгольские всадники достигли Адриатического моря у Сплита, король сел на корабль и укрылся от опасности на одном из островов. Монголы объехали далматинское побережье до Дубровника (Рагуза) и Каттаро. Другое монгольское войско было послано из Венгрии к Клостерноебургу, близ Вены, предположительно, для разведки дорог на запад. Основная монгольская армия после продолжительной передышки в Венгрии была теперь в состоянии нерешительности перед новым военным походом на Европу. Западные нации из-за своей разобщенности едва ли имели возможность выдержать надвигающееся нашествие.
Запад был неожиданно спасен событием, произошедшим в далекой Монголии. Великий хан Угэдэй умер 11 декабря 1241 г. Когда новость достигла Бату весной 1242 г., он не только отложил всю подготовку к походу, но и повел свою армию через Северную Сербию и Булгарию назад в Южную Русь. Причина этого шага была чисто политической: Бату хотел повлиять на выбор нового великого хана, в особенности потому, что сам считался потенциальным кандидатом. Более того, в ходе венгерской кампании он поссорился с сыном Угэдэя Гуюком и внуком Чагатая Бури, которые оба вернулись в глубоком возмущении в Монголию. По жалобе Бату Угэдэй сделал суровый выговор обоим князьям. Теперь, после смерти Угэдэя, можно было ожидать, что они будут мстить, интригуя против Бату. Бату был, очевидно, обеспокоен; борьба за власть в монгольской политике казалась ему более важной, нежели завоевание Европы.
Угэдэю должно было быть пятьдесят один год ко времени его смерти. Он, кажется, подорвал свое здоровье неумеренным пьянством. Незадолго до своей кончины, оценивая свои достоинства и грехи, он отметил с похвальной открытостью, что имел два основных порочных увлечения: вино и развратные женщины.152 Как отмечает отец Мостерт, портрет Угэдэя в серии династии Юань обнаруживает, разумеется, черты хронического пьяницы.153 Можно сомневаться, однако, что он умер естественной смертью. Согласно Иоанну де Плано Карпини, он был отравлен «теткой» его сына Гуюка.154 Кем бы ни была эта женщина, ее следует рассматривать как спасительницу Западной Европы.
<< Назад Вперёд>>
