I
Объединение Украины с Россией было одним из самых важных политических и культурных событий в период правления Алексея Михайловича, царствование которого оказалось одной из значительнейших эпох в русской истории.
С политической точки зрения, она характеризовалась ростом абсолютизма; в отношении социальном и экономическом – дальнейшим продвижением среднего дворянства к его последующему слиянию с княжеской и боярской аристократией. Продолжающееся усиление крепостного права вызывало яростные вспышки крестьянских мятежей в боярских и дворянских поместьях. Реорганизация армии в соответствии с западными военными образцами в результате постепенно ослабила роль дворянского ополчения и стрельцов.
В культурном отношении, это был век сосуществования и, одновременно, противоборства древних традиций и западных влияний; религиозной схизмы и раскола, а также конфликта между церковью и государством. В основе всех этих конфликтов лежал подъем светской духовности в образе жизни, литературе, искусстве, музыке.
Царь Алексей не был инициатором этой бури конфликтов и перемен, однако находился на гребне волны этих противоречий, не порывая полностью с прошлым. По меткому замечанию В. О. Ключевского, Алексей крепко стоял на древней почве московских традиций одной ногой; он занес другую ногу, чтобы переступить через разделительную линию в западный мир, но так и не пересек ее, и остался в нерешительной, переходной позиции.1063
Алексей родился в 1629 г. и, соответственно, был почти на два поколения моложе Богдана Хмельницкого (родившегося около 1595 г.). В 1654 г. Алексею было двадцать пять лет – самый расцвет жизни; физически здоров и крепок, с румяным лицом и белокурой бородой; его голубые глаза излучали доброту. Григорий Котошихин говорит, что царь Алексей, как и его отец, царь Михаил, был очень мягок («зело тих»).1064 Поэтому во всех молитвах за него в конце каждой церковной службы использовался эпитет «тишайший».1065 Алексей действительно обладал мягким характером, хотя случалось" что он мог выйти из себя ив гневе оскорбить даже близкого человека. Как правило, в подобных случаях он быстро успокаивался и просил прощения. Однако его мягкость была поверхностной. По мнению Ключевского, Алексей любил своих товарищей и желал им добра, потому что не хотел, чтобы ему досаждали их печали и жалобы. Он любил делать добро и это вызывало у него приятные чувства.
Как царь, Алексей считал, что его обязанность – быть милосердным по отношению к старикам, нищим и всем несчастным, включая преступников. Он ввел в обычай регулярно посещать тюрьмы, раздавая милостыню заключенным и во многих случаях смягчая их наказания или даже прощая некоторых из них.
Несмотря на всю эту благожелательность по отношению к подданным и товарищам, когда он встречался с возражениями или откровенной критикой его действий даже со стороны друзей, Алексей мог быть мстительным и жестоким, что и проявилось в его отношениях с патриархом Никоном и протопопом Аввакумом. Он даже сурово наказал такую выдающуюся женщину, как боярыня Феодосия Морозова, верную последовательницу Аввакума. Морозова была личной подругой царицы Марии, и только после ее смерти Алексей решился заключить боярыню в тюрьму.
Алексей обладал тонким вкусом и был наделен высокими духовными и интеллектуальными способностями, впечатлителен и восприимчив к различным сторонам жизни. Он очень любил посещать церковные службы не только из-за их религиозного значения, но также из-за их эстетического воздействия на него. Царь интересовался также и светским искусством, ввел у себя при дворе западную музыку и театр; был страстным охотником и знатоком соколиной охоты, о которой написал своего рода замечательный учебник.
Алексей был достаточно хорошо образован, по московским стандартам его времени. Он был жадным читателем и сам обладал литературными способностями, даже пытался сочинять стихи; очень любил писать письма, большое число которых сохранилось. В них яркий стиль, непосредственность, они полны теплых чувств, мыслей и здравого смысла.
Внимание Алексея к западным нововведениям представляло собой, вплоть до самого конца его жизни, форму довольно наивной веры в западное техническое всемогущество (по крайней мере на той стадии развития). Однажды он потребовал из-за границы «самых лучших саперов – тех, что знают, как прокапывать туннели под реками и озерами, через горы и воды». В другой раз он выразил желание нанять «мастеров, которые смогли бы научить всевозможных птиц петь, ходить, говорить и представлять комедию».1066 Он не получил того, чего желал.
Ввиду дружественного отношения Алексея к приезжим из Западной Европы, вполне естественно, что последние о нем очень высоко отзывались. Немец Якоб Рейтенфельс, который провел в Москве два года (1671-1673 гг.), писал, что Алексей «был государем, которого все христианские народы хотели бы иметь, но лишь немногие имели».
Но Алексея нельзя считать великим государственным деятелем. Наряду со всем прочим, он не обладал сильной волей, и часто ему не хватало смелости уволить родственников или друга, даже если он признавал негодность этого человека. Ему не удавалось заставлять бояр неукоснительно исполнять его приказания, хотя он однажды похвастался, что его слово непреклонно. Наоборот, он часто вынужден был уступать требованиям бояр. Чтобы укрепить свой собственный авторитет для личного надзора за проведением главнейших государственных дел и для принятия окончательных решений, Алексей создал в 1654 г. особое секретное учреждение («Тайный приказ»), известный также как «приказ тайных дел». Весьма показательно, что со временем он также препоручил ему управление своими обширными частными земельными угодьями.
Став царем в возрасте шестнадцати лет, Алексей на протяжении ряда лет находился под влиянием своего наставника (позднее шурина), Бориса Ивановича Морозова. Когда в 1652 г. Никон стал патриархом, Алексей подпал под его обаяние. Разрыв Алексея с Никоном в 1658 г. сказался очень болезненно на них обоих. Никогда больше Алексей не испытывал такого благоволения ни перед кем. Ближе к концу своего правления царь, главным образом, полагался в государственных делах на советы Артамона Сергеевича Матвеева, чья подопечная, Наталия Кирилловна Нарышкина, стала второй женой паря в 1671 г. (его первая жена, Мария Ильинична Милославская, умерла в 1669 г.).
Алексей остро интересовался военными и иностранными делами. Он мог схватывать и ясно формулировать дипломатические и стратегические проблемы, но он был слишком впечатлительным и ему не хватало твердости, необходимой для должного ведения военных операций или дипломатических отношений. Среди его дипломатов и военачальников были талантливые люди, но часто среди них не было согласия по поводу того, каким политическим курсом надлежит следовать, и это временами приводило к отсутствию координации между двумя ветвями государственной службы и к внезапным переменам в русской международной политике.
В начале воины с Польшей воеводы, под влиянием патриарха Никона, воздерживались от местнических споров (касающихся генеалогического старшинства), но с падением авторитета Никона местнические конфликты – этот бич московской администрации – вспыхнули заново, что принесло весьма плачевные результаты.
Союзник Алексея в Польской войне, гетман Богдан Хмельницкий был значительно более энергичным человеком нежели царь.1067 Среднего роста, могучего телосложения, он был способен на большие свершения, однако, к концу жизни подорвал своё здоровье неумеренным пьянством. Его характер был весьма неуравновешен. Венецианский посланник, Альберто Вимина, которого Богдан принимал в 1650 г., оказался под впечатлением от двойственности натуры гетмана. Время от времени он выглядел сонным и казался усталым. Будучи в другом настроении, становился активным, твердым и властным. Чем старше становился Богдан, тем чаще наступали приступы депрессии и дольше длились. Он становился все более и более подозрительным, даже в отношении своих друзей.
Богдан получил хорошее образование западного типа в иезуитской коллегии. Он понимал важность знаний и от всего сердца поддерживал просветительскую деятельность Киевской академии. Любил вести беседы с интеллигенцией своего времени – учеными-священнослужителями как украинскими, так и греческими. Из-за его бурной и авантюрной карьеры у него было мало других возможностей для интеллектуальных занятий. Его письма и манифеста («универсалы») показывают, что он хорошо владел пером. Большая часть его писем касалась текущих политических и военных дел. Хотя он и не был жадным читателем, очень любил устную поэзию своего народа, любил слушать народных музыкантов и сам любил играть на бандуре. На протяжении всей своей жизни он получал удовольствие от компаний и веселых застолий и, за исключением периодов депрессий, был радушным хозяином и хорошим товарищем.
Как и большинство запорожских казаков, Богдан являлся знатоком оружия и лошадей. Когда того требовал торжественный момент, одевал на себя церемониальное облачение. В противном же случае, будь то военное или мирное время, он не питал слабости к богатым нарядам да и вообще к роскоши. Его образ жизни был прост и не отличался от рядовых казаков. Венецианский посол Вимина писал о нем: «В его [Богдана] комнате нет никакой роскоши; стены голые. Вся мебель состоит из грубых деревянных скамей, покрытых кожаными подушками.... Дамасский коврик лежит перед небольшого размера кроватью гетмана, в головах которой висит лук и сабля». Шведский посол Гильдебрандт, которого Богдан принимал в Чигорине в январе 1657 г., рисует схожую картину. После аудиенции посла развлекали за обедом в той же самой комнате (где стояла кровать Богдана). Обед был совершенно неофициальным, пища проста. За столом присутствовали две дочери Богдана. Пили горилку и мед, которые посол боялся проглатывать, предполагая (совершенно справедливо), что эти напитки очень крепкие.
Когда дьякону Павлу Алеппскому представили Богдана во время польской кампании 1654 г., на него также произвела впечатление скромность гетмана в одежде: «Никакой человек со стороны не опознал бы в нем гетмана. Все прочие [имеются в виду сопровождавшие его старшины] были роскошно наряжены и имели сверкающее оружие, а он был одет в одежду из простой ткани, и его оружие не привлекало внимания». (Но мы можем быть уверены – знаток бы заметил, что это оружие – высочайшего качества).
Популярность Богдана в качестве правителя основывалась частично на его внимании к обычаям и традициям народа. Он был великолепным оратором. Уроки риторики, которые он получил в иезуитской коллегии, не пропали даром. Он умело пользовался простонародным языком; его речи были пересыпаны народными поговорками и яркими примерами из повседневной жизни.
Как государственный деятель, Богдан пытался установить равновесие между старшинами и рядовыми казаками, но большую часть своего внимания уделял военным и международным делам. В основе его военных успехов лежала тщательная организация армейской администрации и снабжения. Как войсковой командир, он был наделен значительными стратегическими и тактическими способностями, но во многих случаях подчинял свои военные цели капризам собственной дипломатии. Более того, хотя обычно он с великой тщательностью планировал главную кампанию, он часто пренебрегал периферийными операциями. Кроме этого, у него иногда наступали периоды инертности в ведении войн, что можно объяснить частично запутанностью его дипломатических планов, а частично – периодами депрессии.
Несмотря на недостатки, он, несомненно, был государственный деятелем с большой буквы. Начав в качестве зачинщика принесшего успех восстания, стал признанным лидером украинского народа: все решение принять покровительство царя было поддержано большей частью народа, хотя и не всеми старшинами. С исторической точки зрения, объединение Украины с Москвой было наивысшим достижением Богдана Хмельницкого. Несмотря на последующие раздоры и разочарования, объединение явилось важной вехой в истории как украинского, так и русского народов.
Алексей и Богдан никогда не встречались. То, что Хмельницкому не удалось приехать в Москву для переговоров об условиях объединения после переяславской присяги на верность, стало большим разочарованием для Алексея и его советников. Мотивы гетмана были в этом случае, по всей вероятности, двойственными. С одной стороны, у него были основания ожидать немедленного польского нападения на Украину, и он должен был быть начеку, чтобы противостоять этому. С другой стороны, он, по-видимому, не желал появляться перед царем в качестве просителя до утверждения условий соглашения между Москвой и казаками. Позднее, когда началась Польская война, у Богдана едва ли была возможность покинуть армию, даже на короткое время. Разумеется, царь и гетман были в контакте друг с другом через переписку и обмен послами и гонцами, но это не могло заменить личного общения. Отсутствие такого общения подрывало возможности успешного развития русско-украинских отношений.
<< Назад Вперёд>>
