Россия в средние века

Вскоре после начала волочной померы начал разрастаться серьезный международный кризис, который сильно ударил по казне и армии великого княжества. Кризис явился результатом столкновения интересов Литвы и Московии в Прибалтике. В первую половину своего царствования царь Иван IV (1533-1584 гг.) направлял основные усилия на борьбу с татарами. В 1552 г. штурмом была взята Казань и присоединено к Московии Казанское ханство. Два года спустя московскими войсками было захвачено Астраханское ханство, а в 1556 г. территория ханства вошла в состав Московского царства. Можно было ожидать, что следующие действия Москвы будут направлены против Крымского ханства. В мае 1555 г. крымский хан Давлет-Гирей направил к Ивану IV посланника, выражая свое желание заключить договор о Дружбе. На самом деле это был просто дипломатический маневр для того, чтобы скрыть готовящуюся кампанию против Москвы. К июню хан со своей армией приблизился к Туле. Он одержал верх в схватке с русским авангардом, но, узнав, что русским скоро подоспеет сильное подкрепление из Москвы, отступил и поспешил вернуться в Крым.⁴³⁵ Разведав подходы к Крыму по реке Днепр, московское правительство решило нанести ответный удар. В марте 1556 г. Ржевский во главе отряда путивльских казаков подошел к Днепру ниже Черкасс. Староста Канева и Черкасс, князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, не дожидаясь разрешения своего сюзерена, великого князя Сигизмунда Августа Литовского, решил поддержать действия москвичей и направил группу черкасских казаков для подкрепления отряда Ржевского. Ржевский спустился вниз Днепру к Черному морю и напал на Очаков, после чего возвратился в Путивль. Казаки Вишневецкого вернулись в Черкассы.⁴³⁶ Воодушевленный успешным нападением на Очаков, Вишневецкий решил построить на одном из островов ниже днепровских порогов (Запорожье) казацкий форт. Такая цитадель была бы превосходной базой для действий против татар и турок. Вишневецкий выбрал для этого остров Хортицу, и там летом 1556 г. была выстроена казацкая крепость. Этим годом датируется первое известное упоминание о Запорожской Сечи (по-украински, Сичь) – так днепровские казаки называли свою крепость.⁴³⁷ После этого Вишневецкий попросил у Сигизмунда Августа денег и продовольствия, чтобы обеспечить защиту Хортицы от татар, но, не получив помощи, покинул остров и возвратился в Черкассы. Вскоре после этого (в сентябре 1557 г.) он направился в Москву и предложил свои услуги царю. За поддержку Иван IV даровал Вишневецкому город Белев на Верхней Оке. Стратегическое расположение Белева являлось удобной базой для ведения степной кампании в правлении как днепровских, так и донских земель. В январе 1558 г. Вишневецкий с отрядом русских казаков и московских стрельцов был послан к Перекопскому перешейку. Экспедиция ни к чему не привела, и Вишневецкий отправился на Хортицу, где к нему присоединились войска под предводительством дьяка Ржевского. Вдвоем они совершили еще один поход на Перекоп, но их сил для штурма оказалось недостаточно, и они возвратились в район Среднего Днепра. Царь приказал Вишневецкому прибыть в Москву, оставив Ржевского в районе Днепра. По-видимому, лагерь Ржевского находился на Монастырском острове выше порогов.⁴³⁸ Должно быть, к этому времени царю стало ясно, что любое нападение на Крым по Днепру требует более тщательной подготовки и хорошо организованной базы в Запорожье. Чтобы избежать каких-либо разногласий с Литвой, ему, прежде чем предпринимать какие-либо действия в днепровских землях, нужно было с ней договориться. В феврале 1558 г. царь Иван IV послал в Вильно к Сигизмунду Августу «сына боярского» Романа Олферьева с предложением объединиться против крымских татар.⁴³⁹ Олферьев прибыл в Вильно в мае и был хорошо принят. Однако крупные литовские собственники, несомненно с подозрением относившиеся к связи царя с Вишневецким и к вмешательству Москвы в ливонские дела, не дали никакого определенного ответа. Олферьеву сказали, что вопрос о союзе не может быть сейчас решен, и что король (и великий князь) хотел бы направить своего посланника к царю для дальнейших переговоров. Литовцы особенно были озабочены ливонской ситуацией, поскольку сами были в нее вовлечены. В 1557 г. Сигизмунд Август вмешался в столкновение между магистром ливонских рыцарей, престарелым Вильгельмом Фюрстенбергом, и архиепископом Риги Вильгельмом. Брат последнего, Альбрехт, герцог Пруссии, был вассалом Польши. И архиепископ и Альбрехт состояли в родстве с Сигизмундом Августом по линии их матери, сестры короля. Сигизмунд повел объединенную польско-литовскую армию в Ливонию. Фюрстенберг запросил мира и согласился заключить военный союз с Польшей и Литвой.⁴⁴⁰ Сближение между Ливонией и Литвой, по всей вероятности, обеспокоило царя, поскольку он имел свои собственные планы на Ливонию. В 1554 г. был заключен договор между Иваном IV, с одной стороны, и магистром ливонских рыцарей, архиепископом Риги и архиепископом Дерпта – с другой. По договору магистр обещал не вступать в союз с королем Польши, а город Дерпт обязывался платить небольшую ежегодную дань Москве на основании более раннего соглашения, заключенного в 1503 г. Договор о союзе между Ливонией и Польшей, подписанный в 1557 г., нарушил условия русско-ливонского соглашения 1554 г. Более того, Дерпт не стал выплачивать Москве оговоренную сумму. Как бы то ни было, в январе 1558 г. московские войска вторглись в Ливонию. Ливонские дела никак не повлияли на нежелание Сигизмунда Августа заключать союз с Московией против татар, поскольку он боялся, что крымского хана поддержит оттоманский султан. Однако переговоры с царем продолжались. В июне 1558 г. Сигизмунд Август направил в Москву дипломатическую миссию, которую возглавляли конюший Ян Волчок и секретарь канцелярии Лукаш Харабурда. Встреча результатов не дала, и в декабре того же года к царю было отправлено еще одно литовское посольство которое прибыло в Москву 3 марта 1559 г. Одним из литовских посланников был Василий Тышкевич, воевода Подляшья; его сопровождали церемониймейстер Николай Пошушенский и секретарь Ян Хайко. Переговоры зашли в тупик, поскольку литовские послы в качестве необходимого условия договора требовали вывода московских войск из Ливонии, а царь отказывался сделать это.⁴⁴¹ Тем менее 1 апреля 1559 г. Иван IV через посредничество короля Дании согласился на шестимесячное перемирие с Ливонией, на протяжении которого все военные операции должны были быть прекращены, а каждая из сторон оставалась на позициях, которые занимала ко дню перемирия. Магистр ливонских рыцарей Кетлер (преемник Фюрстенберг который ушел со своего поста летом 1558 г.) решил использовать эту передышку для того, чтобы обеспечить себе поддержку Сигизмунда Августа в действиях против Москвы. Первым его шагом было заключение с королем соглашения, согласно которому последний признал Ливонию протекторатом и сохранял традиционный сюзеренитет германского императора над Ливонским орденом.⁴⁴² Этот договор был подписан 31 июля. Вслед за этим Кетлер, согласно русским источникам, немедленно мобилизовал свою армию, готовясь к продолжению войны с Москвой. В конце сентября или начале октября 1559 г. подразделение ливонских войск вторглось на территорию, занятую московскими войсками в районе Юрьева (Дерпта). Это произошло, когда срок истечения шестимесячного перемири, установленного царем Иваном IV в апреле, еще не окончило (перемирие должно было длиться до 1 ноября).⁴⁴³ После этого москвичи возобновили военные операции и несколько раз совершали нападения на Ливонию. Сигизмунд Август не посылал никаких войск в помощь Кетлеру, но дважды (в декабре 1559 г. и январе 1560 г.) направлял посланников в Москву, чтобы убедить Ивана IV прекратить войну и заключить мир с Ливонией и Литвой.⁴⁴⁴ Случилось так, что в ноябре 1559 г. супруга Ивана IV, царица Анастасия, очень сильно заболела.⁴⁴⁵ Ее здоровье было явно подорвано, и надежд на выздоровление не было. В случае смерти Анастасии Иван IV мог бы жениться вторично, и царь и его советники, вероятно, подумывали о том, чтобы использовать новый брак в дипломатических целях. Действительно, женитьба царя на одной из сестер Сигизмунда Августа могла бы, на что надеялись московские руководители, укрепить московско-литовский союз и обеспечить Москве владычество над Ливонией. В середине июля 1560 г. в Москве произошел большой пожар. Смертельно больная Анастасия с большими трудностями была вывезена из Москвы в ее деревню Коломенское, около семи верст к югу от города, где она умерла 7 августа. Анастасию очень любили, и множество людей провожали ее в последний путь и оплакивали ее кончину. В летописях записано, что Иван IV глубоко скорбел из-за этой утраты.⁴⁴⁶ Иван IV не позволил своим личным переживаниям отвлечь его от царских обязанностей. Напряженная международная обстановка требовала немедленных действий. К этому времени план царского дипломатического брака, приняв отчетливые очертания в конфиденциальных беседах между царем и его советниками, начал реализовываться. Первый шаг был предпринят через неделю после смерти Анастасии. 14 августа бояре и митрополит Макарий в сопровождении других русских священнослужителей обратились к царю и стали его убеждать жениться вторично. Царь, как и ожидалось, ответил, что ему хотелось бы обдумать этот вопрос. Два дня спустя он призвал священнослужителей и бояр во дворец и объявил о своем желании взять вторую жену, добавив, что он намеревается выбрать себе в невесты иностранную княжну. Митрополит дал Ивану IV свое благословение, и царь объявил, что ему хотелось бы направить послов для выбора подходящей невесты в три страны: Литву, Швецию и Черкесию.⁴⁴⁷ Представляется, что по политическим мотивам царь оказывал предпочтение литовскому браку. Только в том случае, если бы не удалось жениться на литовской княжне, Иван был готов взять шведскую или черкесскую невесту. С дипломатической точки зрения объединение со шведским королевским домом могло быть полезным для оказания давления на Литву, а супружеские узы черкесской княжной помогли бы получить черкесскую поддержку в войнах с крымскими татарами. В качестве посланника в Литву царь выбрал окольничего Федора Ивановича Сукина. 18 августа Сукин получил соответствуют верительные грамоты и инструкции. Он должен был вести по поводу предполагаемой женитьбы как официальные переговоры, так и конфиденциальные беседы.⁴⁴⁸ У Сигизмунда Августа было две незамужних сестры, Анна и Катерина. Согласно царским наставление первым заданием Сукина было осторожно выяснить, которая двух сестер обладает лучшим характером и большей красотой. Если Анне было больше двадцати пяти лет, то Сукину надлежало пренебречь ею и требовать для царя руки младшей сестры, Катерины. Ему также было велено привезти царю портреты сестер. Сукин прибыл в Вильно 28 сентября, где он и его спутники были тепло приняты при дворе Сигизмунда Августа. Они передали королю приветствие от Ивана IV, после чего Сигизмунд приказал четырем членам его тайного совета вступить в переговоры. Этими людьми были Валериан, архиепископ Вильно; Никол Янович Радзивилл, по прозвищу «Черный» (по-польски Czarny), воевода Вильно; судебный исполнитель Остафий Волович и секретарь Ян Шимков. Переговоры начались с обсуждения вопроса о московско-литовском союзе и, как и в предыдущем случае, литовцы настаивали на выводе московских войск из Ливонии. Вслед за этим внимание было уделено матримониальным делам. К тому времени Сукин собрал достаточное количество конфиденциальной информации, что позволило ему выбрать в качестве предполагаемой невесты Ивана IV Катерину, и он объявил об этом членам тайного совета. Сначала литовцы ответили, что королю не пристало выдавать замуж младшую сестру прежде старшей но затем согласились вести переговоры по поводу Катерины. Они настаивали на том, чтобы в случае брака с Иваном IV она осталась в лоне римско-католической церкви. Кроме того, они подчеркивали необходимость заключения политического союза до бракосочетания. Сукин просил личной встречи с Катериной, чтобы персонально передать ей приветствие царя. В этом ему отказали, но позволили взглянуть на царственную княжну издалека, когда она будет выходить из собора после воскресной мессы. В то воскресенье после мессы король со своими двумя сестрами стоял некоторое время перед собором. Король беседовал с виленским воеводой. Катерина бросила взгляд на окно того здания, из которого московские послы подсматривали за ней. В своем докладе Сукин отметил: «И мы не знали, была ли королевна осведомлена о нашем пребывании там, или нет»⁴⁴⁹ Сукин вернулся в Москву 10 ноября и привез Ивану IV письмо короля Сигизмунда Августа. Король вновь говорил о том, что препятствием к соглашению является присутствие московских войск в Ливонии. 6 февраля 1561 г. королевские послы Ян Шимков и Ян Хайка прибыли в Москву для продолжения переговоров.⁴⁵⁰ Чтобы парировать московские притязания на Ливонию, послы заявили, что король, со своей стороны, мог бы потребовать возвращения Новгорода, Пскова, Смоленска и Северской земли. Из-за этих взаимных притязаний никакого соглашения не могло быть достигнуто. Царь осознал тщетность дальнейших переговоров с королем и в августе 1561 г. женился на княжне Марии из Черкесии. В свою очередь, Сигизмунд Август предпринял решительные шаги для того, чтобы обеспечить польско-литовский контроль над Ливонией. В июне 1561 г. его войска вошли в эту страну.⁴⁵¹ В конце того же года ливонский магистр Кетлер, архиепископ Риги и некоторые другие представители Ливонии прибыли в Вильно и выразили свое согласие на то, чтобы Ливония вошла в состав Польши и Литвы. Литва возложила на себя ответственность за оборону Ливонии (по-польски, Inflanty). 28 ноября 1561 г. Курляндия стала вассальным герцогством с герцогом Кетлером во главе.⁴⁵² Полномасштабная война Польши и Литвы с Московией стала почти неотвратимой. Под ее угрозой литовское правительство спешно начало укреплять вооруженные силы и финансы великого княжества. В течении 1560-1561 гг. Сигизмунд Август роздал ряд королевских владений князьям и вельможам. Города должны были к 29 июня 1561 г. предоставить великому князю по его требованию большие суммы денег. Тогда же дворянам было приказано немедленно уплатить задолженности по «серебщине» за 1559-1560 Новый сбор «серебщины» был назначен на конец 1561 г. (20 грошей с каждой волоки). Таможенные пошлины сильно возросли.⁴⁵³ В 1561-1562 гг. литовское правительство, изыскивая новые источники государственного дохода, ввело монополию на соль. Как население королевских владений, так и шляхта со всеми, находящимися у нее в зависимости, должны были платить акциз и налоги на соль.⁴⁵⁴ Установление монополий и повышение таможенных пошлин привели к быстрому росту государственного дохода. Цифры, отражающие годовой доход государства в эти годы, определяются лишь частично, но они обнаруживают, что сборы возрастали на протяжении десятилетия с 1558 г. по 1568 г. от 26% до более чем 500%.⁴⁵⁵ В расчете на ведение войны в 1563 г. был издан указ, в соответствии с которым землевладельцы должны были вместе с каждыми двумя конниками поставлять одного пехотинца.

Даже если бы Великое княжество Литовское мобилизовало все свои военные и финансовые ресурсы, оно вряд ли смогло бы одиночку противостоять Москве. Поэтому Литва, в этом принимающем угрожающие очертания конфликте, старалась заручится активной поддержкой Польши. Хотя у Польши и Литвы был единый монарх в лице Сигизмунда Августа – короля Польши и великого князя Литвы – у каждого из двух государств было свое правительство и администрация, и поляки не были склонны к тому, чтобы поддерживать Литву в войнах, которые она вела, без крайней необходимости. Более того, эти слабые узы между двумя государствами могли стать в будущем еще более ненадежными, поскольку Сигизмунд Август (родившийся в 1520 г.) не имел детей. В 1543 г. он женился на Елизавете Австрийской, но она внезапно умерла два года спустя. Существовало подозрение, что она была отравлена своей свекровью (матерью Сигизмунда Августа) королевой Боной, которая ревностно относилась к влиянию Елизаветы на сына. Вскоре после этого, несмотря на оппозицию со стороны польского сейма, Сигизмунд Август тайно женился на красивой литовской вдове Барбаре Гаштовт (Гаштольд) из рода Радзивиллов. Она была сестрой Николая Юрьевича Радзивилла, по прозвищу «Рудый» («Рыжий»), который был двоюродным братом Николая Черного. Бона ненавидела свою вторую невестку не меньше, чем первую, поссорилась со своим сыном и вернулась обратно в Италию, забрав с собой все свои драгоценности и деньги. В 1550 г. Сигизмунду Августу удалось устроить коронацию Барбары. Это событие, состоявшееся 9 декабря, вызвало негодование польских сенаторов. По-видимому, королева Бона тоже была возмущена, когда узнала об этом. Однако Барбаре не суждено было долго пользоваться своим новым положением. Она заболела перед коронацией и умерла 8 мая 1551 г. Придворные считали, что у нее была «французская болезнь» (сифилис).⁴⁵⁶ Однако ходили слухи, что она была отравлена на пиру агентом Боны. Сама Бона умерла в 1557 г., предположительно будучи отравлена своим собственным врачом.⁴⁵⁷ В 1553 г. Сигизмунд Август женился в третий раз, взяв в качестве невесты Катерину Австрийскую, сестру своей первой жены. Когда он разошелся с ней, больше не оставалось надежды на то, что у него когда-либо будет наследник. В связи с этим как польские, так и литовские государственные деятели были обеспокоены возможным распадом союза между Литвой и Польшей после его смерти. В 1562 г., накануне войны с Москвой, Сигизмунду Августу было всего сорок два года, но из-за распутного образа жизни его здоровье было серьезно подорвано. Чтобы обеспечить прочность связей между Польшей и Литвой, требовались совместные действия сеймов обеих стран. Необходимость более прочного союза прекрасно осознавалась как поляками, так и литовцами, но подходы у тех и у других к этой проблеме были различными. Польская шляхта настаивала на полном вхождении Великого княжества Литовского в состав Польши. Некоторые польские сенаторы были сторонниками того, чтобы оставить за Литвой определенную автономию; но они вряд ли смогли бы провести в жизнь свои умеренные взгляды. Литовские вельможи хотели сохранить автономию великого княжества в неприкосновенности и были готовы только к тому, чтобы принять новый закон о престолонаследии, согласно которому каждый новый король должен был бы избираться объединенным сеймом Польши и Литвы. Кроме того, они стремились к постоянному военному союзу с Польшей. Это дало бы шляхте великого княжества политические преимущества перед вельможами. Таким образом, военный аспект предполагаемого союза между двумя государствами был осложнен политическим соперничеством между аристократией и дворянством. В 1562 г. шляхта Великого княжества Литовского, мобилизованная на войну с Московией и стоявшая лагерем возле Витебска, образовала «конфедерацию» и потребовала немедленного созыва объединенного польско-литовского сейма. Право формировать конфедерацию всей шляхты или ее части практиковалось в Польше в конце XIV и начале XV веков для достижения определенных политических целей. В XVI веке эта практика стала бесполезной поскольку к тому времени шляхта приобрела контроль над сеймом.⁴⁵⁸ Теперь же литовско-русская шляхта возродила этот обычай. Ее начинание было поддержано польской шляхтой, которая на Петрковском сейме (1562-1563 гг.) добилась решения о созыве польско-литовского сейма в Варшаве 11 ноября 1563 г., чтобы начать переговоры о прочном союзе между Польшей и Литвой. Король согласился с этим требованием и созвал сейм.⁴⁵⁹ К этому времени война с Москвой уже началась. Из-за этого оказалось невозможным полное представительство литовского дворянства на сейме, и на собрании смогла присутствовать только делегация от совета вельмож и посланники шляхты. Поскольку городу Кракову было поручено послать делегата на польский сейм представитель города Вильно был включен в литовскую делегацию. Фактически, она находилась под контролем вельмож, которые выдвигали свой план союза, согласно которому Литва должна была сохранить свою автономию. Николай Радзивилл Черный был главным представителем литовцев на варшавском сейме. В польской делегации на сейме, напротив, доминировала шляхта. Поляки требовали полного слияния Литвы с Польшей в единое содружество – rzeczpospolita. Ввиду большого расхождения между польскими и литовскими планами объединения, Варшавский сейм 1563-1564 гг. не смог прийти к какому-либо решению.⁴⁶⁰ Тем временем Литва оказалась в состоянии войны. Литовские военачальники сконцентрировали свои основные силы в Ливонии, ожидая, что именно там будет главный театр военных действий. Поскольку часть русской армии уже стояла в Ливонии, царь в январе 1563 г. с отборными войсками вторгся в пределы Великого княжества Литовского и напал на Полоцк. Город сдался 15 февраля. Царь назначил в Полоцк трех наместников, которым повелел изучить старые полоцкие традиции правосудия и управления и позволить полоцкому дворянству самостоятельно избирать судей в своей земле.⁴⁶¹ 20 февраля посланники литовского совета вельмож прибыли в Полоцк и были приняты московскими боярами. Литва просила 15 августа перемирия: к этому времени король должен был отправить посольство к царю для переговоров о мире. Царь принял это предложение.⁴⁶² Через несколько дней он отправился обратно Москву. Литовский посланник прибыл в Москву для ведения предварительных переговоров о соглашении между двумя странами в мае⁴⁶³, а посланник царя был принят королем в августе. Царь жаловался, что литовцы напали на Северскую землю.⁴⁶⁴ В сентябре в Москву прибыл вестник с сообщением, что посольство от короля прибудет в октябре.⁴⁶⁵ 5 декабря королевское посольство, в состав которого входили Юрий Андреевич Ходкевич, Григорий Волович и Михаил Харабурда, добралось до Москвы. Переговоры продолжались до 9 января 1564 г., но оказались безрезультатными. Теперь царь потребовал не только Ливонию и Полоцк, но и всю свою «вотчину» – все русские области в Великом княжестве Литовском, а также Львов и Галич. Посланникам Сигизмунда Августа был представлен подробный список городов, находившихся под контролем Литвы и Польши.⁴⁶⁶ После этого литовские послы представили царю встречные требования – вернуть Литве ее прежние владения. Перечень, который они предоставили, включал в себя Новгород, Псков, Чернигов, Смоленск, Полоцк и ряд других городов.⁴⁶⁷ Результатом этих разногласий было возобновление войны, и на сей раз успех сопутствовал литовцам. В январе 1564 г. литовская армия во главе с Николаем Радзивиллом Рудым полностью разгромила московские войска, которыми командовал князь Петр Иванович Шуйский, убитый в схватке. Битва состоялась у Чашников на реке Удла, к юго-востоку от Полоцка.⁴⁶⁸ Согласно письму кардинала Коммендоне варшавскому кардиналу Борромео, тело Шуйского было привезено в Вильно и похоронено там с большой торжественностью, что вызвало негодование поляков при дворе Сигизмунда Августа.⁴⁶⁹ Еще одним ударом для Москвы стало бегство князя Андрея Михайловича Курбского, перешедшего на сторону польско-литовских сил в Ливонии 30 апреля 1564 г. Курбский (из династии Рюриковичей) был одним из самых талантливых московских полководцев и до 1560 г. одним из советников царя. Из-за разрыва царя с избранной радой, к которой он принадлежал, Курбский, около 1562 г., опасаясь царской немилости, решил использовать традиционное для русских бояр право свободно служить любому князю по выбору. Поэтому он отправился к Сигизмунду Августу. Измена Курбского усилила подозрительность царя по отношению к боярам. Царь после этого решил обеспечить контроль над страной, учредив особый корпус личной охраны, получившей название опричнины. Он объявил о ее образовании 5 января 1565 г. в Александровской слободе. Примечательно то, что царь не открыл зарубежным державам подлинного назначения нового учреждения. Когда в апреле 1566 г. ожидался приезд литовского посланника, московские должностные лица, назначенные его встречать, получили от царя следующее указание: «А если он (посланник) спросит вас: „Что такое опричнина?“ – вы должны ответить, что такого заведения нет. Царь живет в своем дворце; те дворяне, что верно служат своему государю, живут рядом с ним... Разве не волен царь строить свой дворец там, где он пожелает?».⁴⁷⁰ Несмотря на попытки царя скрыть действительное положение дел в Московии, литовские вельможи вскоре оказались в курсе его конфликта с боярами – по той простой причине, что царские приближенные потянулись из Москвы в Литву еще до бегства Курбского. Андрею Клобукову, царскому посланнику, направленному к королю в июле 1563 г., были даны указания навести в Вильно конфиденциальные справки о двух князьях Черкасских – Алексее и Гавриле – которые недавно перешли на сторону короля.⁴⁷¹ В 1561 г. князь Дмитрий Вишневецкий письменно попросил у Сигизмунда Августа разрешения вернуться в великое княжество. Разрешение было даровано, и Вишневецкий вернулся на следующий год.⁴⁷² Вышеупомянутый Андрей Клобуков получил четкие указания о том, что отвечать в том случае, если литовцы спросят его, почему Вишневецкий покинул царя. Если такой вопрос будет задан, Клобуков должен сказать: «Вишневецкий пришел к нашему государю, как собака, и сбежал от него, как собака».⁴⁷³ Однако ему такого вопроса не задали. Литовское правительство незамедлительно попыталось воспользоваться раздорами в Московии и привлечь в Литву по возможности больше недовольных бояр. Таким образом, говоря на современном языке, литовские вельможи прибегли к созданию в Московии так называемой «пятой колонны», подразумевающей ведение наряду с военными действиями прикрытой пропагандистской войны. В 1562 г. старший московский боярин князь Иван Дмитриевич Вольский получил от Сигизмунда Августа тайное послание, в котором король подбивал его на измену. Об этой переписке стало известно Ивану IV, и Вольского схватили, но позднее, после того как он подписал особую клятву верности, простили.⁴⁷⁴ Курбский перед своим бегством тоже получил тайное послание от Сигизмунда Августа и Николая Радзивилла Рудого, приглашавших его приехать в Литву и обещавших ему там прилично содержание.⁴⁷⁵ Такая политика вельмож показала себя плодотворной и продолжалась после истории с Курбским. В 1567 г. тайные послания от Сигизмунда Августа и Григория Александровича Ходкевича с приглашением в Литву получили четверо видных московских бояр – вышеупомянутый князь Бельский, князь Иван Федорович Мстиславский, князь Михаил Иванович Воротынский и Иван Петрович Федоров-Челяднин. Каждый из этих бояр не медленно доложил об этом царю. Иван IV приказал им направить обратно саркастические и оскорбительные ответы и лично сам набросал черновики их писем.⁴⁷⁶ Поступая таким образом, царь добивался двух целей: нанести оскорбление Сигизмунду Августу и Григорию Ходкевичу и отбить у литовских лидеров охоту и писать московским боярам. Пытаясь переманить московских бояр в Литву, литовские вельможи готовы были должным образом вознаграждать перебежчиков и относиться к ним с почетом. Князю Вольскому были обещаны должности и земельные владения в 1562 г. и снова в 1567 г., как и трем остальным боярам. Возможно, пышное и официальное погребение князя П.И. Шуйского в Вильно в 1564 г. было частью все той же политики. Конечно, такая честь могла явиться и просто проявлением благородства вельмож и выражения ими признания московских бояр равными себе. Возвращаясь к Курбскому, отметим, что он бежал в Литву не один, а во главе нескольких сотен подданных. Он был хорошо принят Сигизмундом Августом, поскольку мог дать ценные советы о том, как лучше воевать с Москвой.⁴⁷⁷ Курбский выразил желание лично принять участие в этой войне и набрать 200 всадников из своих последователей. За это Сигизмунд Август заплатил ему 200 000 грошей. После этого Курбский был назначен одним из трех командиров авангарда литовской армии в осенней полоцкой кампании 1564 г. Главнокомандующим армии был Николай Радзивилл Рудый.⁴⁷⁸ Полоцк успешно отстаивал прежний соратник Курбского, князь Петр Михайлович Щенятев, литовец по происхождению. Такова была ирония судьбы: Гедиминович защищал Московию, а Рюрикович служил Литве. Литовская армия подошла к Полоцку 16 сентября, но не смогла штурмовать его и 4 октября отступила. Крымский хан, которого Сигизмунд Август убедил подкрепить литовский натиск на западе своим одновременным нападением на Москву с юга, некоторое время спустя после отступления литовцев от Полоцка дошел до Рязани. Татары разорили земли вокруг Рязани, но когда хан получил известия, что Иван IV собирается послать против него войска, то тоже отступил.⁴⁷⁹ Совместная литовско-татарская кампания провалилась. Во время следующей зимы Курбский был одним из командиров литовских войск, посланных в 1565 г. на Великие Луки, прежде относившиеся к Новгородской земле. Этот рейд оказался бесполезным со стратегической точки зрения, его единственным результатом было разорение этого региона. Многие русские деревни и по меньшей мере один монастырь были разграблены и сожжены. В письме Курбскому из Вольмара в Ливонии, написанном значительно позже (около 1577 г.), царь Иван IV обвинял Курбского в сожжении и осквернении многих церквей и святых мест.⁴⁸⁰ В своем ответе царю Курбский заявлял, что во время набега на Великие Луки он особенно заботился о том, чтобы предотвратить сожжение монастырей воинами литовской армии, что единственная церковь с монастырем была сожжена воинами-мусульманами (литовскими татарами), и что это произошло в его отсутствие.⁴⁸¹ Характерно, что ни царь, ни Курбский не упоминают о сожжении деревень: каждая воюющая сторона считала это нормальным. В случае с Курбским следует только указать, что крестьяне, чьи деревни сжигали его воины, были его соотечественниками. Король Сигизмунд Август, удовлетворенный военной доблестью Курбского, наградил его должностью «старосты» Крево и даровал ему в полное владение земельные угодья в Литве и на Волыни, в том числе богатый город Ковель. Хорошо обосновавшись, Курбский начал в Западной Руси новую жизнь. Война, по существу, зашла в тупик. Дипломатические переговоры между Москвой и Литвой продолжались, но не приносил мира, поскольку ни одна из сторон не хотела отказаться от своих притязаний. В 1566 г. царь созвал в Москве земский собор, чтобы решить дилемму: либо оставить Ливонию, либо возобновить войну. Собор проголосовал за продолжение войны. Одновременно в Вильно собрался литовский сейм (1565-1566 гг.). На этом сейме привилегии и политические права шляхты Великого княжества Литовского были наконец полностью признаны. Затем эти права были утверждены Вторым Литовским Статутом 1566 г. В то же время снова стал обсуждаться вопрос о союзе меж Польшей и Литвой. Шляхта из русских областей великого княжества (из Подляшья и Волыни) всецело поддерживала союз. Необходимость этого союза они объясняли тем, что, поскольку их земли находятся на границе с Польшей, они постоянно страдают от вторжений польских землевладельцев, а правительство великого княжества не в состоянии им помочь. Они верили, что если союз станет реальностью, польское правительство защит их лучше. В результате совещаний на сейме Сигизмунд Август согласился как можно скорее созвать совместный польско-литовский сейм, чтобы вынести решение о союзе с Польшей. Этот судьбоносный сейм собрался в Люблине.

<< Назад   Вперёд>>