Использованная литература
Дмитрий Алексеевич Милютин прожил долгую жизнь, он скончался в 1912 году, девяноста шести лет от роду. Чуть раньше скончалась его верная жена Наталья Михайловна. Дмитрий Алексеевич крестил своего первого внука Дмитрия Гершельмана в 1881 году, а похоронил свою дочь Елену Гершельман, только что родившую дочь, так и не пришедшую в себя после родов, в 1882 году, похоронил и сына Дмитрия в 1905 году.
Не только успешная служба при Александре Втором выделяет его из толпы царедворецев, он так много сделал для улучшения русской армии, потерпевшей свое поражение в Крымской войне и победившей после реформы в Восточной войне, дошедшей до стен Константинополя, и только руководство страной не позволило ей войти в Константинополь-Стамбул, столицу Турции с ее перепуганным султаном.
Наслаждаясь прелестью Симеиза, Милютин был все время озабочен тем, что делалось в новом правительстве, что делал самодержавный властелин Александр Третий… Что самой влиятельной фигурой в Отечестве будет Победоносцев, он не сомневался, но что министром внутренних дел станет граф Дмитрий Толстой – это его просто поразило, «это не только странно, оно чудовищно… Гр. Дм. Толстой сделался ненавистным для всей России» (т. 4. С. 139). Ему известно было и после разговора с Александром Третьим, что военным министром император может назначить генерала Ванновского, бывшего начальником штаба корпуса, которым командовал цесаревич во время Восточной войны, так оно и случилось. Но первые же распоряжения военного министра насторожили Милютина, он делает шаг назад по сравнению с тем, что он совершил: он привел вооруженные силы России в уровень с западными странами как по количеству, так и по готовности к быстрой мобилизации, что Россия продемонстрировала, готовясь к войне за христианские страны и освобождая их от турецкого многовекового ига. Судя по всему, Ванновскому поручено переделать все существующее военное управление, создана комиссия под председательством графа Коцебу, цель которой в том, чтобы уменьшить военные расходы. Генерал Обручев прислал ему успокоительное письмо, в котором сообщил Милютину, что военное ведомство – «такое грандиозное и фундаментальное, что исторический обозреватель и не заметит делаемых в нем поделок и переделок». Но и письмо Обручева не успокоило Милютина.
Уволили графа Валуева, на его место поставили Рейтерна; уволили Философова и главным военным прокурором назначили князя Имеретинского; возникло странное общество под руководством Демидова, князя Сан-Донато, куда входят светские люди и гвардейские офицеры, золотая молодежь, так называемая Священная дружина для охраны государя императора.
Салтыков-Щедрин в «Письмах к тетеньке» остроумно высмеял первые преобразования нового императора (Отечественные записки. 1881. № 1–3). Но цензура внимательно следила за прессой, ограничивала возможности выступлений против Каткова и «Московских ведомостей».
Получая «Петербургские ведомости» и вчитываясь в публикуемые здесь статьи, Милютин удивился, как обвинения против Военного министерства похожи на те, которые опровергал он с 1869 по 1873 год, чуть ли не те же фразы авторы употребляли в статьях против Военного министерства, как будто генерал-фельдмаршал Барятинский вспомнил свою полемику против Милютина и вновь предложил свои нелепые реформы. «И вот теперь, – записал в дневнике Милютин 1 ноября 1881 года, – по прошествии 12 лет, снова всплывают прежние нелепые обвинения Военного министерства в неограниченном властолюбии, в намерении будто бы принизить значение главнокомандующего армией, подчинить его министру и отстранить от государя. Очевидно, что авторы явившихся ныне статей принадлежат к той же шайке интриганов, которая в 1869 и в 1873 годах орудовала под знаменем фельдмаршала кн. Барятинского. После неудачного его похода против Военного министерства окружавшая фельдмаршала шайка притихла, но теперь, видно, признала время удобным, чтобы снова поднять свою бессовестную голову» (Милютин Д.А. Дневник. Т. 4. С. 116). Вскоре Милютин узнал из письма Головнина, что статьи в «Петербургских новостях» возбуждают «общее негодование и омерзение».
Подводя итоги 1881 года, Дмитрий Милютин назвал этот год «тяжелым для России»: «Трагическая катастрофа 1 марта произвела резкий перелом в нашей государственной и общественной жизни. Разочарование, которым можно охарактеризовать общее настроение в последние годы прошлого царствования, с первых же дней нового царствования сменилось полною безнадежностью». И в личной жизни это был «год крутого перелома». А 31 декабря 1883 года Милютин, рассуждая о «неутешительном положении» государства, о перемене нескольких лиц в правительстве, о близорукости и заблуждениях руководителей государства, главный упрек бросил по адресу представителей образованного общества: «Последние два-три года тем в особенности грустны, что они обнаружили всю слабость убеждений и взглядов в так называемой интеллигенции нашей, выказали всю нашу незрелость. Сказать ли попросту? Мы оказались стадом баранов, которое бежит туда, куда бежит передний козел. Вот что грустно» (Милютин Д.А. Дневник. Т. 4. С. 5–6).
Не только успешная служба при Александре Втором выделяет его из толпы царедворецев, он так много сделал для улучшения русской армии, потерпевшей свое поражение в Крымской войне и победившей после реформы в Восточной войне, дошедшей до стен Константинополя, и только руководство страной не позволило ей войти в Константинополь-Стамбул, столицу Турции с ее перепуганным султаном.
Наслаждаясь прелестью Симеиза, Милютин был все время озабочен тем, что делалось в новом правительстве, что делал самодержавный властелин Александр Третий… Что самой влиятельной фигурой в Отечестве будет Победоносцев, он не сомневался, но что министром внутренних дел станет граф Дмитрий Толстой – это его просто поразило, «это не только странно, оно чудовищно… Гр. Дм. Толстой сделался ненавистным для всей России» (т. 4. С. 139). Ему известно было и после разговора с Александром Третьим, что военным министром император может назначить генерала Ванновского, бывшего начальником штаба корпуса, которым командовал цесаревич во время Восточной войны, так оно и случилось. Но первые же распоряжения военного министра насторожили Милютина, он делает шаг назад по сравнению с тем, что он совершил: он привел вооруженные силы России в уровень с западными странами как по количеству, так и по готовности к быстрой мобилизации, что Россия продемонстрировала, готовясь к войне за христианские страны и освобождая их от турецкого многовекового ига. Судя по всему, Ванновскому поручено переделать все существующее военное управление, создана комиссия под председательством графа Коцебу, цель которой в том, чтобы уменьшить военные расходы. Генерал Обручев прислал ему успокоительное письмо, в котором сообщил Милютину, что военное ведомство – «такое грандиозное и фундаментальное, что исторический обозреватель и не заметит делаемых в нем поделок и переделок». Но и письмо Обручева не успокоило Милютина.
Уволили графа Валуева, на его место поставили Рейтерна; уволили Философова и главным военным прокурором назначили князя Имеретинского; возникло странное общество под руководством Демидова, князя Сан-Донато, куда входят светские люди и гвардейские офицеры, золотая молодежь, так называемая Священная дружина для охраны государя императора.
Салтыков-Щедрин в «Письмах к тетеньке» остроумно высмеял первые преобразования нового императора (Отечественные записки. 1881. № 1–3). Но цензура внимательно следила за прессой, ограничивала возможности выступлений против Каткова и «Московских ведомостей».
Получая «Петербургские ведомости» и вчитываясь в публикуемые здесь статьи, Милютин удивился, как обвинения против Военного министерства похожи на те, которые опровергал он с 1869 по 1873 год, чуть ли не те же фразы авторы употребляли в статьях против Военного министерства, как будто генерал-фельдмаршал Барятинский вспомнил свою полемику против Милютина и вновь предложил свои нелепые реформы. «И вот теперь, – записал в дневнике Милютин 1 ноября 1881 года, – по прошествии 12 лет, снова всплывают прежние нелепые обвинения Военного министерства в неограниченном властолюбии, в намерении будто бы принизить значение главнокомандующего армией, подчинить его министру и отстранить от государя. Очевидно, что авторы явившихся ныне статей принадлежат к той же шайке интриганов, которая в 1869 и в 1873 годах орудовала под знаменем фельдмаршала кн. Барятинского. После неудачного его похода против Военного министерства окружавшая фельдмаршала шайка притихла, но теперь, видно, признала время удобным, чтобы снова поднять свою бессовестную голову» (Милютин Д.А. Дневник. Т. 4. С. 116). Вскоре Милютин узнал из письма Головнина, что статьи в «Петербургских новостях» возбуждают «общее негодование и омерзение».
Подводя итоги 1881 года, Дмитрий Милютин назвал этот год «тяжелым для России»: «Трагическая катастрофа 1 марта произвела резкий перелом в нашей государственной и общественной жизни. Разочарование, которым можно охарактеризовать общее настроение в последние годы прошлого царствования, с первых же дней нового царствования сменилось полною безнадежностью». И в личной жизни это был «год крутого перелома». А 31 декабря 1883 года Милютин, рассуждая о «неутешительном положении» государства, о перемене нескольких лиц в правительстве, о близорукости и заблуждениях руководителей государства, главный упрек бросил по адресу представителей образованного общества: «Последние два-три года тем в особенности грустны, что они обнаружили всю слабость убеждений и взглядов в так называемой интеллигенции нашей, выказали всю нашу незрелость. Сказать ли попросту? Мы оказались стадом баранов, которое бежит туда, куда бежит передний козел. Вот что грустно» (Милютин Д.А. Дневник. Т. 4. С. 5–6).
<< Назад
