В жизни Императорского двора балы оказывались ближе всего к официальным торжественным церемониям, поскольку они занимали промежуточное положение между торжественными высочайшими выходами и неформальными развлечениями высшего света с участием членов императорской фамилии.
Схема бала (как и поведение участников) строго регламентировалась, начиная от официальных и неофициальных правил поведения. Это распространялось и на «форму одежды» для мужчин и женщин – участников бала. Существовал устоявшийся график проведения балов, по крайней мере «больших», традиционно проходивших в Зимнем дворце. Традиционные балы проходили в зимний сезон, начинаясь с Рождества и продолжаясь до начала Великого поста.
Существовали устоявшиеся «форматы» зимних императорских балов. Во-первых, это Большой бал в Николаевском зале Зимнего дворца, или, как его называли, «Большой бал Николаевской залы». На этом балу собиралась вся родовая, военная и бюрократическая аристократия Петербурга. То был официальный бал, для приглашения на него главным основанием служила «Табель о рангах».
Во-вторых, Средний бал в Концертном зале Зимнего дворца. На этот бал отбор публики происходил более жестко и, как правило, то была так называемая «трехклассная аристократия», то есть лица, занимавшие в «Табели о рангах» первые три классные должности. Однако на этот бал могли приглашаться и лица, не входившие в должностную иерархию, но лично близкие, по тем или иным причинам, к членам императорской фамилии.
Бал в Концертном зале Зимнего дворца во время официального визита шаха в мае 1873 г. М. Зичи. 1874 г.
В-третьих, Малые балы в Эрмитаже. Традиция балов этого «формата» сложилась в первой половине 1860-х гг., когда старший сын Александра II, цесаревич Николай Александрович, начал выходить в свет. Собственно, и зала, где проходили Малые балы, располагалась на половине наследника, в так называемом Шепелевском дворце. Как правило, по числу приглашенных это был весьма немноголюдный бал. Поэтому сам факт приглашения на него являлся прямым свидетельством принадлежности к сливкам петербургской аристократии. Этому балу придавало особое звучание и обязательное присутствие на нем дипломатического корпуса. В целом «схема» Малого бала оставалась традиционной. Главное занятие и событие для приглашенных, конечно, танцы. Для тех, кто не танцевал, в Эрмитажной галерее размещали целую вереницу зеленых карточных столов. Танцы прерывались обязательным ужином. С.Д. Шереметев, описывая Эрмитажный бал, состоявшийся 12 февраля 1887 г., вспоминал: «Когда наступило время, оркестр заиграл марш, и шествие двинулось к ужину. Впереди обер-гофмаршал князь С.Н. Трубецкой выступает испанским шагом. За ним царская чета просто и приветливо раскланивается по сторонам»525. После ужина некоторое время продолжались танцы, а затем гости «нестройною толпою повалили все с лестницы, и начался разъезд»526.
Серия январско-февральских балов, когда все представители императорской семьи активно развлекались, вызывала даже некоторое раздражение. Одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны (жены Николая I) писала о своей «хозяйке»: «Набесновавшись вдоволь в мясоед и на масляной, императрица ездила на экзамены Екатерининского института… и слушала со вниманием»527.
Традиция «бешеных» зимних балов сохранялась вплоть до конца XIX в. Когда в начале 1900-х гг., при Николае II, эту традицию постепенно «свернули», многие старики с ностальгией вспоминали бальные беснования своей молодости. Январские записи (1877 г.) в дневнике 20-летнего великого князя Сергея Александровича достоверно фиксируют эти настроения: «Вечером очень веселый… у Саши (будущего Александра III, тогда цесаревича. – И. 3.), как всегда, очень весело и плясали у-у-ух как!»; «Котильон был бешеный! С ума сходили….Кружились, бесились без конца. Под конец бегали и в изнеможении падали на стулья, чтобы через несколько времени снова скакать по зале. Я раз двадцать пропотел; платки были мокрые тряпки. Кончили после 4-х часов утра…»528.
Наряду с «зимними» балами проводились и «летние». После того как в мае Императорский двор переезжал в Царское Село, там в парадных залах Большого Екатерининского дворца организовывалось несколько балов. Эти балы производили оглушающее впечатление на «новичков» и благодаря гению Растрелли, и благодаря составу участвующих в этих балах. Молодой граф С.Д. Шереметев, принадлежавший к «золотой молодежи» 1860-х гг., спустя много лет вспоминал: «В первый раз видел я Большой Царскосельский дворец во всем блеске бала. Танцевали в Большой зале, а в проходной галерее накрыт был ужин на бесчисленное число гостей. Сияли деревянные колонны с позолотой, перевитые гирляндами во вкусе прошлого века, горели огнями. Тогда еще никто не помышлял об электрическом освещении, и горели бесчисленные свечи, как бывало во времена Екатерины. Чудное было зрелище, которое нельзя забыть…»529.
Бал в Зимнем дворце. С. Шамот. 1884 г.
Перечисленные «форматы» балов носили обязательно-ритуальный характер. Периодичность их проведения не зависела от желания или нежелания государя. Это была традиция, важность и значение которой признавалось всеми: «Это предание, которое не следует забывать, и балы по-прежнему продолжались: Концертные, Эрмитажные, Аничковские»530.
Наряду с перечисленными официальными балами происходили и более камерные, со временем они также стали приобретать почти статусный, официальный характер. Самыми камерными балами зимних сезонов считались домашние балы императорской семьи. Традицию камерных домашних балов «для своих» заложила еще в XVIII в. Екатериной II. В XIX в. эту традицию подхватил Николай I, он начал проводить так называемые Аничковские балы. Новую традицию продолжил Александр III. В период его правления Аничковские балы стали почти обязательной частью великосветского зимнего сезона большого петербургского света. Число домашних балов строго не устанавливалось и зависело от множества причин. В «хорошие» годы их проходило несколько. Главной их особенностью было то, что на такие балы приглашались люди лично приятные императорской семье или входящие в «ближний круг» семьи. Соответственно, эти балы «отличались немноголюдством и носили несколько домашний, семейный характер. Не танцующих было немного»531.
Для детей аристократии проводились детские балы. Родители, как правило, на этих детских балах не присутствовали. За детьми следили воспитатели. Однако были и особые, статусные детские балы. Так, 16 апреля 1851 г. состоялся первый детский бал в Дворянском собрании для старших сыновей цесаревича Александра Николаевича – великих князей Николая и Александра Александровичей. Причем первому было 8, а второму только 6 лет. На этом балу присутствовала вся императорская семья532.
Члены Императорской фамилии посещали многочисленные балы и танцевальные вечера в домах и дворцах петербургской аристократии, в Дворянском собрании, в женских институтах. Говоря о многочисленных балах, следует иметь в виду, что существовала неофициальная регламентация балов, которые было принято или не принято посещать членам разраставшейся императорской фамилии. Это была весьма тонкая градация, и периодически, в силу характера и темперамента, совершались «ошибки», так, в марте 1891 г. Александр III счел необходимым сделать выговор великим княгиням «женам Владимира и Павла, что были на балах у Пистолькорс и Гартунг, сказал им, что скоро они поедут к бранд-майору»533.
Традиционные январско-февральские большие и малые императорские балы на масленицу завершались последним балом перед началом Великого поста. Окончание последнего бала перед началом Великого поста являлось своеобразным ритуалом, что неоднократно зафиксировано современниками. При Николае I в воскресенье перед постом на масленице, ровно в 12 ночи, трубач трубил отбой, и по желанию Николая I танцы прекращались, даже если труба звучала среди фигуры котильона534.
Традиция существовала вплоть до конца XIX в. 26 февраля 1867 г. в воскресенье состоялся последний бал на масленицу. Он начался обедом в Золотой гостиной Зимнего дворца в 19.30 вечера, к танцам перешли сразу же после обеда и окончились они в 23.55, так что бал окончился за 5 минут до наступления поста535. В феврале 1874 г. великий князь Сергей Александрович в последнюю ночь перед постом «танцевал до 12 часов у т. Мери536.
Бал у княгини М.Ф. Барятинской. Г.Г. Гагарин. 1830-е гг.
Бал в Петербургском Дворянском собрании 23 февраля 1913 г. Д.Н. Кардовский. 1915 г.
Парадный обед в Концертном зале Зимнего дворца по случаю визита Вильгельма I. М. Зичи. 1873 г.
Вальс. Неизвестный художник. 1801 г.
Бал был чудесен! Все в цветах!..»537, «Отдохнули после вчерашнего бала, но у меня в голове слышны звуки вальса!»538. На масленицу в 1888 г. на танцевальном вечере для молодежи в Александровском дворце Царского Села меню бала включало блины с икрой. По сложившейся традиции в 24 часа, с первым ударом часов, «музыка внезапно смолкла, танцы прекратились, а все члены императорской семьи и их гости сели за «постный ужин». Из меню было исключено только мясо»539.
Придворные балы имели совершенно конкретную денежную составляющую. Денежная калькуляция бала включала довольно обширный перечень, начиная со стоимости тысяч свечей до оборудования буфетов и устройства ужина для участников бала. Однако, по авторитетному свидетельству великого князя Александра Михайловича, стоимость придворных балов, при всей их пышности и роскоши, была сравнительно незначительной. Это объяснялось тем, что «для их устройства не требовалось делать специальных покупок и не надо было нанимать в помощь особой прислуги. Вино доставлялось Главным управлением уделов, цветы – многочисленными оранжереями Дворцового ведомства, оркестр музыки содержался постоянно Министерством Двора. То, что более всего поражало приезжавших иностранцев, которые получали приглашение на придворные балы, это скорее окружавшая их пышность, нежели значительность произведенных расходов»540. При этом приглашенные на бал дамы блистали (в буквальном смысле) красотой и нарядами на собственные средства и были, по сути, главным украшением императорских балов.
Круг приглашенных на большие императорские балы формально определялся чинами. Помимо придворных чинов, кавалеров и дам право присутствия на балах имели генералы и офицеры (VII класса и ниже – по особым спискам), гражданские чины I–III классов (иногда IV), Георгиевские кавалеры, губернаторы, предводители дворянства и председатели земских управ (находившиеся в Петербурге), а также супруги и дочери тех из этих лиц, кто имел чин IV класса и выше, супруги полковников и бывшие фрейлины (с мужьями). Если следовать только этим формальным признакам, то право присутствовать на императорских балах имели тысячи людей, как мужчин, так и женщин.
Бал. Ужин под пальмами. С. Шамот. 1884 г.
Непременным условием приглашения на придворные балы для мужчин было обладание формальным правом быть представленным императору, а для дам – предварительное фактическое представление императрицам. Право представления «их величествам» в первую очередь давалось придворным чинам, кавалерам и дамам, а затем военным и гражданским чинам первых четырех классов, полковникам гвардии, занимавшим должности IV класса, и некоторым другим категориям лиц (после 1908 г. также членам Государственной думы и Государственного совета). Из числа дам этим правом пользовались супруги и дочери всех придворных чинов и кавалеров (после 1908 г. и их вдовы); бывшие фрейлины; супруги, вдовы и дочери «особ первых четырех классов»; супруги флигель-адъютантов (после 1908 г. также их вдовы и дочери) и некоторых полковников и капитанов первого ранга. Для военных и гражданских чинов высших классов было принято представляться императору по случаю назначения на должность, награждения, отъезда и по другим поводам.
Поскольку на такие балы съезжались тысячи приглашенных, работы у чиновников Гофмаршальской части набиралось много. Иногда бюрократический механизм давал сбой, что могло привести и к карьерным крушениям. Впрочем, все зависело от людей. Такая история произошла в царствование Александра III. Командир 1-й гвардейской дивизии генерал Николай Павлович Эттер получил приглашение на первый Концертный бал в Зимнем дворце, но в приглашении не была упомянута его жена. Он поехал к корпусному командиру принцу Ольденбургскому и объявил, что «готов жертвовать жизнью своему государю, но обидеть жены своей не позволит. Принц Ольденбургский поехал к императрице и выхлопотал приглашение, но при этом от гофмаршала кн. Оболенского было объяснено, что приглашения военным делаются через Гвардейский штаб и что за правильность их не отвечает. На следующие два бала Эттера опять пригласили без жены, он не поехал под предлогом болезни, а затем подал просьбу об увольнении со службы»541.
С другой стороны, военный министр Александра II Д.А. Милютин при первом же удобном случае покидал эти светские мероприятия: «Вечером – большой бал в Зимнем дворце. Густая толпа, душно и скучно. Уехал я, не дождавшись ужина»542.
Официально лишь названные категории лиц, именовавшиеся как «имеющие право приезда ко Двору» или «имеющие право быть представленными ко Двору», могли приглашаться на «балы и другие собрания» при Дворе. Даже представление императорской чете частным образом (в обход официального порядка) не давало права на такие приглашения. Вместе с тем, кроме этих формальных признаков, существовали так называемые «правила Большого Света», они неформально определяли, кто является завсегдатаем придворных развлечений, подчас не имея на то формальных прав, а кто, несмотря на наличие всех формальных прав, никогда не будет развлекаться на императорском балу.
Об этом феномене в разное время писали многие мемуаристы. Например, барон М.А. Корф писал в январе 1839 г. следующее: «Элементы, из которых составляются все эти балы большого света, довольно трудно объять какими-нибудь общими чертами. Разумеется, что на них бывает весь аристократический круг; но кто именно составляет этот круг в таком государстве, где одна знатность происхождения не дает сама по себе никаких общественных прав, – объяснить нелегко. В этом кругу есть всего понемножку, но нет ничего, так сказать, доконченного, округленного. Тут есть и высшие административные персонажи, но не все; некоторые отдаляются от светского шума по летам, другие по привычкам и наклонностям. Точно так же в этом кругу есть и богатые, и бедные, и знатны, и ничтожные. Даже такие, о которых удивляешься, как они туда попали, не имея ни связей, ни родства, ни состояния, ни положения в свете! Между тем весь этот круг как заколдованный: при 500 ООО населения столицы, при огромном Дворе, при централизации здесь всех высших властей государственных он состоит не более как из каких-нибудь 200 или 250 человек, считая оба пола, и в этом составе переезжает с одного бала на другой, с самыми маленькими и едва заметными изменениями, так что в этом кругу, то есть в особенно так называемом большом свете, невозможно и подумать дать в один вечер два бала вдруг.
Молодые люди-танцоры попадают легче, но тоже не без труда. Так, например, флигель-адъютанты и кавалергардские офицеры почти все везде; конногвардейских много; прочих полков можно назвать наперечет, а некоторых мундиров, например гусарского, уланского и большей части пехотных гвардейских, решительно нигде не видать. Появление в этом эксклюзивном кругу нового лица, старого или молодого, мужчины или женщины, так редко и необыкновенно, что составляет настоящее происшествие. Заключу одним: человеку, не посвященному в таинства петербургских салонов, невозможно ни по каким соображениям угадать априори, кто принадлежит к большому кругу и кто нет»543.
Несмотря на привычные «таинства петербургских салонов», появление «не статусных лиц» на больших императорских балах могло объединить это довольно пестрое сообщество. Так случилось, когда в январе 1884 г. на большом двухтысяном балу в Зимнем дворце появилась дочь парижского Ротшильда – Ефруссия. Несмотря на то что многие хорошо знали о деловых контактах Александра III с Ротшильдами, публика впала в негодование, поскольку для рафинированной аристократии Ротшильд оставался «не более как одесский купец»544.
Для того чтобы «нестатусное лицо» могло просто посмотреть на дворцовый церемониал, подчас требовалось личное разрешение императора. Например, 1 января 1888 г. Александр III лично распорядился допустить на хоры одной из зал, чтобы «посмотреть на шествие», лорда Черчилля с женой545.
Организационная подготовка балов
При подготовке торжественных балов требовалось решать множество организационных проблем, что (весьма косвенно) принималось во внимание самими участниками бала.
Для придворных балов печатались пригласительные билеты, их развозили по адресам придворные слуги. Там указывалось, в какой форме быть на балу. 18 декабря 1834 г. А.С. Пушкин записал в дневнике: «Придворный лакей поутру явился ко мне с приглашением: быть в 8 1/2 в Аничковом, мне – в мундирном фраке, Наталье Николаевне как обыкновенно»546.
Примечательно, что и тогда существовала проблема «транспортных пробок» при съезде гостей на бал. Для того чтобы избежать толкотни, гостей дворцовых балов «разводили» по разным, «своим», подъездам Зимнего дворца. К каждому из дворцовых подъездов подъезжали гости, занимавшие определенное положение, причем в своих каретах (как тогда говорили, «на своих выездах»). Длина кареты, запряженной парой лошадей, почти вдвое превосходила длину современных автомобилей. Пробки у подъездов заставляли регламентировать количество карет, которые могли выстраиваться у подъезда. Поэтому к дворцовым подъездам приходилось занимать очередь. А.С. Пушкин в письме к жене в апреле 1834 г. упоминал, что на предполагавшемся балу в Зимнем дворце будет 1800 гостей: «Расчислено, что, полагая по одной минуте на карету, подъезд будет продолжаться 10 часов; но кареты будут подъезжать по три вдруг, следственно время втрое сократится»547.
Суета происходила и при разъезде с балов. С учетом того, что на балы приглашались сотни гостей, вероятно, были и «очереди в гардеробах». Ни один из мемуаристов не упоминает, как, собственно, раздевались и одевались гости, приехавшие в императорский дворец. Из документов известно, что в качестве дополнительных гардеробщиков на больших балах «подрабатывали» рядовые лейб-гвардии Преображенского полка. Конечно, трудно представить, что княгиня Юсупова стояла с номерком за шубой в очереди за графиней Куракиной. Скорее всего, слуги уже ждали своих хозяев с их шубами в обширных вестибюлях Зимнего дворца. Но о том, что накладки бывали, есть мемуарные свидетельства. Довольно регулярно путали шубы и шинели, а то и вовсе хозяева оставались без верхней одежды. Так, на балу у князя Юсупова у цесаревича Александра Николаевича украли шубу, а на балу присутствовал император со всей семьей. Не желая задерживать близких, цесаревич надел первую попавшуюся шинель. Когда Николай Павлович увидел сына на морозе в шинели, он рассердился на цесаревича за пренебрежение здоровьем. На другой день шубу цесаревича, конечно, нашли…548
При подготовке балов организаторы старались удивить гостей какими-либо новинками. Например, при Александре III электрическое «ослепительное» освещение «эдиссоновскими лампочками» сначала опробовали во время традиционных балов в Зимнем дворце. Наряду с яркостью света гости, как одну из положительных черт новинки, отметили, что лампочки «не греют», что очень важно во время многотысячных балов: гости, разгоряченные выпитым и танцами, меньше потели.
Приглашенные во дворец «по-доброму» отмечали для себя малейшие просчеты Гофмаршальской части, отвечавшей за «материальную» сторону проводившихся балов. Так, во время Эрмитажного бала 12 февраля 1887 г. один из гостей отметил, что «Зимний сад очень красив, как всегда. Но я заметил нововведение: среди растений распевали канарейки. Жаль только, что клетки взяты прямо с рынка, совсем уж просты»549.
Организационная композиция проводимого действа была достаточно сложной и только по традиции могла называться балом. Официальный бал включал в себя несколько составных частей: придворный спектакль, как правило, сборный, обед и, собственно, сам бал, безусловно – самое главное действо.
Для того чтобы в ходе самого бала управлять этим сложным механизмом, необходимы были распорядители балов. Примечательно, что это неофициальная «должность». И каждая эпоха выдвигала своих тонких знатоков бальных правил. В 1860-х гг. лучшим распорядителем балов считался Ипат Бартенев: «Он составил себе прочную репутацию лучшего распорядителя, и при дворе не бывало бала без участия Ипата Бартенева»550.
Сцена из жизни семьи Николая I. А. Чернышов. 1840–1850 гг.
Во второй половине 1880-х гг. императорскими балами «дирижировал» конногвардеец барон Ф.Е. Мейендорф. Граф С.Д. Шереметев, невольно сравнивая барона с «распорядителями балов» своей молодости, критично замечает, что Мейендорф, конечно, «добрый малый, но с ухарскими ухватками, не вполне подходящими, кричит он и командует, как в казарме»551.
Время окончания бала не регламентировалось. Гости веселились до тех пор, пока в зале находились император или императрица. Бал продолжался, как правило, до двух-трех часов ночи. Домашние Аничковские балы у страстной танцовщицы императрицы Марии Федоровны могли затягиваться и до 4 часов утра. Современники вспоминали, что когда «котильон продолжался слишком долго, а императрица не хотела кончать, государь придумывал особое средство. Музыкантам приказано было удаляться поодиночке, оркестр все слабел, пока, наконец, не раздавалась последняя струна, и та, наконец, умолкала. Все оглядывались в недоумении, бал прекращался сам собой»552.
Описываемый эпизод произошел на февральском балу 1883 г. Поскольку «ход» с удалением музыкантов из оркестра был хорошо известен в Европе, то мемуарист это немедленно зафиксировал: «В 3 4/2 час, когда, несмотря на настояние государя, императрица продолжает танцевать, то государь посылает одного из танцоров с приказанием музыкантам кончать; музыканты уходят один за другим так, что под конец играют лишь одна скрипка и барабан. Повторение шутки Гайдна…»553.
Поскольку балы заканчивались глубоко за полночь, а официальное совершеннолетие великих князей наступало в 20 лет, то именно родители решали, идти их молодой поросли на балы или нет. Так, государственный секретарь А.А. Половцев в январе 1883 г. буквально «выпрашивал» у великого князя Николая Николаевича (Старшего) разрешение для 19-летнего сына Петра Николаевича посетить бал в его доме. И действительно, «начали танцевать в 11 – окончили в 5»554. Такая же история случилась в январе 1887 г. и с цесаревичем Николаем, которому шел 20-й год. Одна из великих княгинь «просила позволить цесаревичу приехать (на бал. – И. 3.), но императрица отвечала, что не позволяет ему выезжать без нее…»555.
Общее количество балов в сезон могло меняться. Это зависело от множества причин: состояния здоровья и вообще дел и отношений внутри императорской четы, траура по европейским родственникам, внутриполитической и внешнеполитической ситуации. Но минимальное количество обязательных, традиционных балов сохранялось почти всегда.
В Николаевскую эпоху сезон больших дворцовых балов начинался, как правило, в Николин день (6 декабря). Устраивали балы и в другие «высокоторжественные» дни. По отзывам современников, все они имели одинаковый, строго классический, но именно поэтому и чрезвычайно грандиозный характер.
Само действо разворачивалось в парадных залах Зимнего дворца, которые со временем приобрели определенную «специализацию». Так, танцевали в Белой (Золотой галерее), играли в карты в Георгиевском зале, ужинали в Николаевской зале556.
Своего апогея балы в Петербурге достигали на масленицу. В эти дни «гуляли все». И аристократы, и народ. График масленичных балов 1848 г. оставил барон М.А. Корф. Судя по его записям, 15 февраля, в воскресенье, состоялся огромный бал для первых четырех классов. В понедельник – бал у управляющего Двором великого князя Константина Николаевича – графа Кушелева. В этот же день состоялся маскарад в Большом театре, который почтил своим присутствием Николай I. Во вторник – бал для царской фамилии в Михайловском дворце; в среду – бал у графа Закревского для императора и цесаревича и бал-маскарад в Дворянском собрании, где они также присутствовали; в четверг – домашний спектакль и бал для царской фамилии у графа Клейнмихеля; в пятницу – маленький бал для избранных в Собственных комнатах Николая I, перед его кабинетом; в субботу – бал у князя Юсупова и маскарад в Большом театре557. При этом всю неделю наряду с балами катались с ледяных гор в Таврическом саду, посещали утренние и вечерние спектакли во всех театрах, забавы в балаганах и ели непременные блины…
Французский художник О. Берне, лично наблюдавший бурную жизнь петербургского света в начале 1843 г., оценивал «трудозатраты» аристократов следующим образом: «Наконец масленица кончилась, наступает пост, и мы возвращаемся на путь Господень. Оно и пора – еще несколько таких дней, и половина петербургского общества отправилась бы на тот свет»558.
Если отвлечься от эмоций и перейти на сухой язык цифр, то, по данным хозяйственных подразделений Министерства Императорского двора, в 1867 г. высочайших балов состоялось:
Таким образом, всего в 1867 г. столы накрывались на высочайших больших балах 24 раза на 7226 персон559. Для того чтобы наглядно показать традиционализм и цикличность, с ориентацией на опыт «прежних лет», присущие повседневной жизни российского Императорского двора, приведем данные и на 1868 г.
Всего в 1868 г. «мероприятия» с участием высочайших персон проводились несколько чаще, чем в 1867 г., – 29 раз, и число участников в них было значительно больше – 11 532 персоны560. Если сопоставить эти данные по сезонам, то очевидно, что с декабря по февраль «фриштыки», «обеденные» и «вечерние» столы накрывались в Зимнем дворце для участников традиционных балов. В Красном Селе за «обеденными столами» располагались офицеры гвардейских полков, принимавшие участие в традиционных учениях. Ежегодно 26 ноября «фриштык» и «обеденный стол» накрывались для Георгиевских кавалеров. Остальные дни были связаны с «высокоторжественными днями» высочайших тезоименитств, крестин, помолвок, свадеб и прочих важных событий в жизни многочисленного потомства Павла I.
Николай II подробно зафиксировал в дневнике все перипетии своих первых официальных балов в январе 1896 г. Так, 11 января 1896 г. он записал: «В 9 1/2 ч. вышли в Николаевский зал, и начался наш первый Большой бал. Страдал за дорогую Алике, кот. должна была принять массу дам. Обошел столы и затем сам ужинал. В 1.10 все кончилось!» Этот восклицательный знак скупого на эмоции императора вместил все: и напряжение первого «рабочего» бала, и волнение за жену, и просто человеческую усталость после тяжелого дня.
После первого бала началась профессиональная рутина. 18 января состоялся первый Концертный бал, он продолжался почти три часа. За это время царь даже успел сходить в свои комнаты покурить. Бал проходил по традиционной схеме: танцы – ужин – танцы. 25 января прошел второй Концертный бал. Николай II опять во время ужина «работал», обходя столы. Этот бал продолжался с 21.45 до 2.30, то есть около четырех часов. И 31 января – заключительный третий Концертный бал.
После его окончания царь с облегчением отметил в дневнике: «этим и закончились наши балы!». Концертными их называли по названию Концертного зала Зимнего дворца, в котором они проходили.
В последующие годы обязательные балы по раз и навсегда установленному порядку продолжались. 19 января 1904 г. около 22 часов начался Большой бал в Зимнем дворце. Николай II отметил, что «народу было как никогда много». Он, как обычно, «обходил столы по всем залам». Как обычно, волновался за жену: «К счастью, дорогая Алике отлично выдержала бал».
Для женской половины императорской семьи цвет и фасон платья определялся исключительно господствующими модными тенденциями. При этом соблюдалась определенная мера вкуса, поскольку петербургский аристократический бомонд следовал моде с определенным консервативным оттенком. Сие негласное правило старожилы высшего света хорошо знали. В остро модных платьях на балах появлялись только не знавшие подобных тонкостей выскочки, и их немедленно наказывала стоязыкая молва женской половины бальной залы.
К женскому бальному платью подбирались необходимые аксессуары: от веера до обязательной «Корне де баль» – книжечка для бала, в которой дамы записывали карандашом порядок танцев и имена кавалеров. Страницы книжечки делали из тонких пластин слоновой кости. В начале XIX в. пожилые дамы, блиставшие на балах еще в екатерининское время, активно пользовались такими аксессуарами, как табакерки и мушечницы.
В Эрмитаже хранится богатая коллекция табакерок, принадлежавшая нескольким поколениям российских монархов: табакерка в виде гренадерской шапки лейб-компании с вензелем императрицы Елизаветы Петровны, изготовленная в 1741–1742 гг.; табакерка в виде мопса, лежащего на подушке. У мопса на золотом ошейнике выгравировано «Toujours Fidelle». Надпись, возможно, связана с неофициальным дамским орденом «Мопсов» или «Верность». Эта табакерка была впервые упомянута в описи за 1789 г.
Возвращаясь к дворцовым балам, следует сказать несколько слов об одежде российских императоров. В их бальную одежду обязательно входил военный мундир, но в остальном имелись нюансы.
Табакерка в виде мопса. Западная Европа. 1770– 1780-е гг.
Карне
Карне с портретом великой княгини Марии Федоровны. Ок. 1780 г. Россия
Карандаш в футляре. Начало XX в.
Существовало несколько вариантов, определявших, какой мундир оденет в день бала император. Это мог быть мундир полка, полковой праздник которого приходился на день проведения бала. Это мог быть мундир полка, который нес караул в день бала в Зимнем дворце; мундир подшефного императору полка. Если на балу присутствовал гость из европейского королевского дома, император в знак уважения к нему мог одеть мундир подшефного полка страны гостя. У российских императоров хранились целые коллекции военных мундиров, включавшие сотни комплектов. Например, граф С.Д. Шереметев упоминает, что во время Эрмитажного бала 12 февраля 1887 г. Александр III был в уланском мундире, потому что в этот день был уланский праздник561.
На парадных балах устанавливалась определенная форма одежды для всех приглашенных. На официальные балы все, военные и статские, являлись в парадных мундирах и башмаках. Иногда вносились новшества. Так, на первом Большом балу сезона 6 декабря 1841 г. появились два новшества, немедленно отмеченные всеми гостями. Во-первых, в карты играли в Портретной галерее, так как в Георгиевской зале обрушился потолок и там продолжался ремонт. Во-вторых, не танцующим военным впервые позволено было явиться в сапогах562. Примечательно, что форма одежды жестко регламентировалась высочайшими указами, вносимыми в Полное собрание законов Российской империи. Например, в 1852 г. генерал-адъютантам, флигель-адъютантам и генералам Свиты Его Императорского Величества предписано «на балах при Высочайшем дворе и на всех частных балах, когда на бале приказано быть в праздничной форме, иметь при присвоенных званиях их полукафтанах бальные шаровары белого сукна, без цветной по боковым швам выпушки»563.
Немаловажную роль играла и прическа для участников балов. Если женщины просто следовали, с теми или иными вариациями, моде своего времени, то у мужчин – все гораздо строже. Со времен Петра I особенности волосяного покрова на лицах российской аристократии приобрели политический характер. Конечно, бород насильно никто не стриг, поскольку их появление на лицах российской аристократии вплоть до Александра III представить совершенно немыслимо. Допускались усы, подусники, бакенбарды, но не бороды. Для мужчин было совершенно нормальным и естественным завиваться перед балом. Так, 10 апреля 1862 г. 17-летний будущий император Александр III перед балом первый раз завился «по приказанию государя, и, кажется, ему это очень нравится»564.
Офицеры столичных лейб-гвардейских полков играли на придворных балах очень важную роль, поскольку являлись теми обязательными кавалерами, перед которыми ставилась конкретная задача развлекать танцами и разговором «застоявшихся» и «невостребованных» дам. Этих офицеров по «разнарядке» подбирали командиры гвардейских полков, строго указывая им, что их главная «боевая» задача – развлекать дам, а не собственные удовольствия и предпочтения.
Надо заметить, что дамы всегда болезненно воспринимали факт своего «простоя» во время балов. А уж тем более великие княгини, которым по определению необходимо было «блистать». И если кто-либо из них «простаивал», то это могло вылиться даже в публичные слезы, что, конечно, с удовлетворением отмечалось «соперницами». Так, в феврале 1885 г. «на елагинском вчерашнем танцеванье великая княгиня Мария Павловна расплакалась с досады за то, что Рейтерн, намеченный ею в кавалеры, по недоразумению стал танцевать с кем-то другим»565. Заметим, что Мария Павловна к этому времени была замужней дамой «со стажем»…
Вместе тем малейшее нарушение бальной офицерской формы строжайшим образом пресекалось лично императорами, крайне чувствительными к нарушениям формы одежды. Даже в мелочах. Во времена Александра I и Николая I требования придворного этикета соблюдались очень жестко. Так, Г.А. Римского-Корсакова566 исключили из гвардии за то, что тот позволил себе за ужином расстегнуть мундир567. На представлении об увольнении «по домашним обстоятельствам с мундиром» помета: «Высочайше поведено мундира Корсакову не давать, ибо замечено, что оный его беспокоит. 20 февр. 1821». Следует иметь в виду, что по моде второй четверти XIX в. мужчины затягивались в талии, так же как и женщины, поэтому за столом им иногда хотелось расстегнуться.
На придворных балах офицерам категорически запрещалось танцевать без перчаток. Так, на одном из январских балов 1890 г. Александр III «остался недоволен некоторыми офицерами, которые после ужина начали танцевать без перчаток». Видимо, после ужина разгоряченные спиртным офицеры решили позволить себе эту маленькую, по их представлениям, вольность. Однако Александр III не считал нарушение установленной формы одежды мелочью, поэтому он немедленно сделал замечание командирам соответствующих полков. Более того, один из офицеров во время исполнения польки начал танцевать венский вальс. Все это «возмутило государя». И на следующий день четырех офицеров «посадили в комендантскую»568.
Аресты офицеров за нарушение установленной формы одежды начались во времена Павла I и продолжались при всех последующих императорах, вплоть до Александра III. Эти аресты, в какой-то степени, также стали одной из традиций больших зимних балов. Заслуженные генералы с удовольствием вспоминали проказы своей молодости и то, как их сажали за не вовремя снятую перчатку или расстегнутый крючок на воротнике. Это не было вымыслом. Так, в августе 1839 г. великий князь Михаил Павлович отправил Лермонтова под арест прямо с бала в Царском Селе за неформенное шитье на воротнике и обшлагах вицмундира569.
Вместе с тем многие современники отмечали, что упрощение военной формы при Александре III, придание даже гвардейской форме «мужицкого характера» привели к некоторой утрате привычного блеска императорских балов. Граф С.Д. Шереметев, участвовавший в Эрмитажном бале 12 февраля 1887 г., отмечал, что «мундиры на военных некрасивы, сапожища и шаровары не идут к балу»570.
При проведении балов учитывались особенности православных религиозных праздников. Так, во времена Николая I на масленицу в ходе обеда обязательно подавались блины с икрой. Вообще же многотысячные балы, сопровождавшиеся обязательным ужином, требовали напряженных усилий всех подразделений императорской кухни.
Маргарет Эггер, няня-англичанка, наблюдала серию таких балов в январе-феврале 1901 г. По ее свидетельству, для одного из больших балов подготовили: триста пятьдесят блюд, на каждом из которых лежало по три цыпленка с салатом и гарниром; триста пятьдесят больших омаров в соусе под майонезом;
триста пятьдесят больших блюд с холодным мясным ассорти; огромное количество различных пирогов и бисквитов; две тысячи связок спаржи для жареного мяса; огромное количество фруктов и различных вин. По свидетельству англичанки, во время ужинов подавались и супы различных видов. На этих балах было все: прекрасные интерьеры, замечательная музыка, ярмарка тщеславия, интриги, романы, азарт карточных баталий и прекрасный стол.
Даже во время многотысячных балов «с мужиками» предусматривалось угощение. В залах по углам стояли горки с выставленными золотыми кубками, блюдами и другой драгоценной посудой. Это также просчитанный психологический ход. Организаторы понимали, что прекрасный декор дворцовых залов удивлял, но народное представление о богатстве было связано с золотом. Поэтому «царское богатство» в изобилии представляли на подобных действах, рассчитывая на народное восприятие. Рядом с горками, наполненными уникальной посудой, лакеи разливали чай и сами размешивали в нем сахар ложечками, что бы кто-нибудь не позарился на царское добро…
Отношение к танцам
Конечно, участие в балах было одной из обязанностей императорской четы, связанной с традиционными формами презентации монархической власти в России, специфической формой общения монархов со своими подданными. Однако монархи были людьми и по-человечески очень по-разному относились к этому.
По свидетельству современников, Александр I не только прекрасно танцевал, но и любил танцевать. По свидетельству близких, императрица Александра Федоровна (жена Николая I) любила танцевать, впрочем, как и большинство женщин. Сам Николай I «танцевал, в виде исключения, только кадрили»571. Его дочь Ольга Николаевна в мемуарах несколько раз повторила, что ее отец «принимал балы как неприятную необходимость, не любил их»572, «Папа терпеть не мог балов и уходил с них уже в 12 часов спать»573. Однако это были впечатления ребенка или молодой девушки, записанные спустя много лет.
Императрица Александра Федоровна в бальном платье
Соратники Николая I оценивали отношение императора к балам несколько по-иному. Так, барон М.А. Корф отмечал, что Николай I, будучи человеком «очень веселого и живого нрава», предпочитал парадным балам «небольшие танцевальные вечера, преимущественно в Аничковом дворце», на которых вел себя «шаловливо», и на протяжении многих лет охотно принимал участие в танцах574. Думается, правы оба. Николай Павлович с годами стал избегать участия в парадных балах под прицелом сотен глаз, но дома, в привычной обстановке, «среди своих», танцевал охотно.
Галантный женолюб Александр II охотно танцевал на камерных балах. Но во время больших традиционных балов в Зимнем дворце он, как и положено, работал, общаясь с приглашенными. Князю П.А. Кропоткину, камер-пажу императора, приходилось сопровождать Александра II на придворных балах. Он упоминает, что его служба на балах «была не из легких», поскольку Александр II «не танцевал и не сидел, а все время ходил между гостей». Камер-паж по должностным обязанностям должен был находиться поблизости от царя, но так, чтобы «не торчать слишком близко и вместе с тем быть под рукой, чтобы явиться немедленно на зов. Это сочетание присутствия с отсутствием давалось нелегко. Не требовал его и император: он предпочел бы, чтобы его оставили одного, но таков уже был обычай, которому царю приходилось подчиняться»575.
Примечательно, что детей учили танцам с раннего детства и постепенно вводили в круг взрослых развлечений. Первые взрослые балы вызывали массу эмоций не только у девушек, но и у великих князей. По свидетельству К.К. Мердера, будущий Александр II тщательно оттачивал танцевальные навыки: «С некоторого времени князь берет уроки танцевания в бальном костюме, чтобы не казаться слишком натянутым, когда придется явиться на бал в чулках и башмаках. Его Высочество все еще вальсирует слабо»576.
Родители буквально принуждали сыновей участвовать в балах, прекрасно понимая, что эти навыки усваиваются только на практике. По словам В.А. Жуковского: «Ныне на бале императрица послала великого князя вальсировать. Он вальсирует дурно оттого, что чувствует свою неловкость, до сих пор не имел над собою довольно сил, чтобы победить эту неловкость и выучиться вальсировать, как должно. Будучи принужден вальсировать и чувствуя, как смешно быть неловким, он в первый раз вальсировал порядочно, потому что взял над собою верх и себя к тому принудил. Самолюбие помогло»577.
Императрица Мария Александровна в силу своего характера к балам относилась как к обязанности. На балах она выполняла свой долг, но не более того.
Бальные атрибуты: перчатки дамские, сумочка, щипцы костяные для растяжки перчаток (конец XIX – начало XX в.)
Современники, видевшие ее на этих балах, писали: «Видел я ее не раз на больших придворных балах: стройная, худая, вся усыпанная бриллиантами, с прическою в мелких завитках, она показывалась как бы нехотя, была любезна, говорила умные речи, всматривалась пристально и проницательным взглядом; всегда сдержанная, она, скорее, недоговаривала, чем говорила лишнее. Она как бы исполняла скучную обязанность, и когда говорила, можно было подумать, что она хочет сказать: «Видите, я с вами говорю, потому что это принято, что это – долг, но до вас мне нет никакого дела; у меня есть внутренняя жизнь, доступная избранным, все остальное – служба, долг, скука»… Сдается мне, что Государю Александру Николаевичу было душно с нею»578.
Тяжеловесный Александр III, как и его дед Николай I, относился к балам как к обязанности. Многолетний соратник императора граф С.Д. Шереметев вспоминает, что «придворные балы были наказанием для государя»579, что Александр III «никогда не отличался своими светскими наклонностями, не любил танцевать, на балах всегда скучал и не скрывал вообще своих взглядов»580.
Следует заметить, что подобное отношение к балам формировалось у Александра III еще во времена его юношества. Этому возрасту вообще свойственны многочисленные комплексы по поводу своего внешнего вида. Александр Александрович довольно рано набрал вес и совершенно не соответствовал образу мужской красоты того времени: стройного изящного юноши с тонкой талией. Даже осенью 1866 г., когда в Зимнем дворце проводилась серия балов, на которых датскую принцессу Дагмар, будущую цесаревну, «вводили» в светское общество Петербурга, цесаревич отказывался танцевать со своей невестой на балах. С.Д. Шереметев упоминает: «Я был на одном бале и видел, как цесаревич стоял во время кадрили около своей невесты, но это продолжалось недолго. Он решительно заявил, что танцевать не намерен, и слово это сдержал, к немалому смущению придворных и семьи. Вообще в роли жениха цесаревич, по-видимому, был невозможен»581.
Поскольку Мария Федоровна любила балы, то нежелание Александра III не только танцевать, но и оставаться на этих балах, периодически приводило к глухим семейным конфликтам. «Глухим» на публике, но, возможно, более «громким» наедине. Например, современники отметили, что на одном из февральских балов 1884 г., который затянулся до 4 часов утра, императрица продолжала «неустанно танцевать, не пророняя ни слова. Государь уехал, встав из-за ужина»582. Причем Мария Федоровна очень по-женски не учитывала, что ежедневную работу с документами для царя никто не отменял. Однако супруги жили вместе долго и учитывали интересы друг друга, поэтому через несколько лет картина была уже иная: «Государь оставался на бале у графини Стенбок лишь несколько минут, императрица, напротив, танцевала до упаду и осталась ужинать…»583.
Вместе с тем Александр III использовал балы для неформального общения с лично приятными и интересными для него людьми. Во время «домашних» Аничковских балов он показывался в начале бала, радушно принимал гостей и уходил в свой кабинет. Затем некоторых из гостей Александр III приглашал в свой кабинет. Не обязательно для дела, а просто покурить или поиграть в карты. Причем не только мужчин, но и женщин. Естественно, за этими избранниками «следили со вниманием, предаваясь праздным выводам»584.
Жена Александра III императрица Мария Федоровна страстно любила танцевать. Еще со времен, когда она стала цесаревной, в 1870-х гг. стали проводиться так называемые Аничковские балы. После 1881 г. участие в этих балах становится одним из признаков вхождения в ближний императорский круг. Аничковских балов давали по несколько раз в сезон. На этих балах гостей было немного, и они носили домашний, семейный характер. Как правило, все танцевали.
По свидетельству сестры Николая II Ольги Александровны, ее брат-император «любил танцевать и был превосходным танцором», однако жена, у которой были больные ноги, «терпеть не могла такого рода увеселений». Поэтому император танцевал на балах только «обязательные» танцы585.
Молодежь, конечно, любила балы и охотно в них участвовала, поскольку то были главные события сезона и к ним долго и тщательно готовились. Например, в 1840 г. дочь Николая I Ольга Николаевна не сочла возможным пропустить изысканный бал у своей тети Елены Павловны в Михайловском дворце, хотя незадолго перед тем довольно тяжело болела (47 дней в постели) «нервной горячкой», во время которой ей побрили голову. Для того чтобы скрыть отсутствие волос, великая княжна надела на голову сетку из бархатных лент.
По традиции бал открывался полонезом. Первую пару составлял император, который вел старшую чином даму дипломатического корпуса586. Так, главный январский бал 1887 г. Александр III и Мария Федоровна начали «очень аккуратно в 9 1/2 час. Полонез очень короток, не так, как в прошлое царствование», – отметил в дневнике участник этого бала. Примечательно, что в обязанности императрицы входили танцы с послами. На том же балу Мария Федоровна «идет польским с Швейницем, а затем танцует два кадриля с Шакир-пашою и датским посланником»587.
Николай II, так же как и его предшественники, на балах не развлекался, а преимущественно работал. В его обязанности входило торжественное открытие бала традиционным полонезом. За исключением этого полонеза Николай II больше не танцевал, «хотя до своего восшествия на престол считался хорошим танцором. Императрица принимала участие лишь в тех танцах и с теми партнерами, которые предписывались ей этикетом»588. Будучи Гессенской принцессой, Александра Федоровна, как и все молодые девушки, любила танцы. Но после того как она стала российской императрицей, обычные танцы стали для нее недоступны589. Начало официальных балов полонезом и неучастие в дальнейших танцах императора и императрицы являлось традицией, восходившей к XVIII в. О таком порядке торжеств упоминало множество мемуаристов. Например, великий князь Михаил Александрович писал: «Самодержец открывал бал всегда полонезом, после чего начинались общие танцы. Император и императрица наблюдали за нами, но не принимали в них участия. Цари покидали залы сейчас же после ужина, чтобы дать молодежи возможность веселиться с большой свободой»590.
На балах полуофициального характера порядок танцев мог меняться. Главными танцами были вальс и мазурка. Например, в январе 1896 г. на балу у великого князя Владимира Александровича и великой княгини Марии Павловны бал начался с фигуры мазурки, исполненной восьмью парами.
Коронационные, исторические и цветные балы
Процедура коронационных торжеств отрабатывалась до мельчайших деталей. Важное место в коронационных торжествах занимали балы. Эти публичные, торжественные действа официально открывали начало новой эры в жизни большого света. Неписаные правила уравнивали хозяев бала и гостей. Английский писатель Ф. Ансело, описывая коронационный бал 1826 г., отмечал в записках: «Знаки почтения, каких требует обычно присутствие императора и великих князей, были запрещены. Женщинам полагалось явиться в национальном костюме, и лишь немногие ослушались этого предписания»591.
На коронационном балу 1826 г. танцевали исключительно полонезы. Наряду с классическим полонезом танцевали и его «модификации», например так называемый польский. Фактически танец представлял собой прогулку по залам. Мужчины предлагали руку дамам, и постепенно пары обходили большую залу и прилегающие к ней комнаты. Во время неспешного танца-прогулки была возможность завязать беседу, разрешалось менять партнерш, причем в просьбе по «обмену» отказывать было нельзя592.
Император обычно на балу работал. Он постоянно циркулировал по залу, разговаривая с дамами и сановниками. Еще одной бальной коронационной традицией были балы у английского и французского послов. Поскольку речь шла о престиже великих держав, то послы в негласном соперничестве затрачивали гигантские средства на подготовку этих балов. Российские гости, прекрасно зная об этом почти официальном соперничестве и вспоминая легенды и «счета» предыдущих коронаций, выносили свою оценку.
Иногда «посольские» балы ассоциировались с трагедиями. Так, Николаю II подданные так и не простили того, что в мае 1896 г. во время коронационных торжеств в Москве, после трагедии на Ходынском поле, на котором в давке погибли сотни людей, молодой император отправился на бал к французскому послу Монтобелло.
Некоторые из императорских балов по тем или иным причинам входили в историю. О них долго вспоминали современники, описывая произошедшее в мемуарах и дневниках, о них мы помним и сегодня. Степень «историчности» балов, конечно, разная. От заметного, но в целом проходного первого бала нового царствования до действительно знаменитых балов.
При Александре III было положено начало традиции так называемых исторических балов. 25 января 1883 г. у младшего брата царя великого князя Владимира Александровича устроили первый из таких балов. В придворные костюмы XVII в. оделись хозяева бала – великий князь Владимир Александрович и его жена великая княгиня Мария Павловна. Следует отметить, что исторические костюмы – не импровизация портных «на тему». Созданию костюмов предшествовала серьезная работа в архивах Императорской академии художеств.
Для отделки костюмов из лучших тканей использовались золотые и серебряные нити, драгоценные камни и жемчуг, меха соболя и горностая. На балу присутствовали император Александр III с супругой. Императрица Мария Федоровна оделась в костюм русской царицы XVII в., состоящий из «парчовой ферязи, украшенной бриллиантами, изумрудами, рубинами, жемчугом и другими драгоценностями; парчовой шубки с золотыми цветами, отороченной соболиным мехом и с разрезными рукавами.
Императрица Мария Федоровна в костюме русской царицы XVII в. Фото К. Бергамаско. 1883 г.
На голове Ее Величества была надета серебряная шапка-венец, отороченная соболем и украшенная большими брильянтами, изумрудами и крупным жемчугом, который в несколько ниток ниспадал с шапки на оплечье»593. Во время ужина на этом балу исполнялись исключительно русские песни. Надо заметить, что подобный бал явился еще одним проявлением подчеркнутого национализма Александра III и его ближайших соратников.
В журнале «Всемирная иллюстрация» бал описывался следующим образом: «На бал было приглашено… до 250 знатных особ обоего пола… На парадной лестнице, на площадке и в дверях малой столовой стояла прислуга, одетая в живописные костюмы разных эпох, имеющие связь с русской историей: то был скифы, варяги, бермяты, стрельцы новгородские и московские… Вскоре гостиная и танцевальная зала наполнилась русскими боярами, боярынями и боярскими детьми обоего пола, воеводами, витязями, думными и посольскими дьяками, кравчими, окольничими, ловчими, рындами, конными и пешими жильцами (времен Иоанна IV)…»594. Примечательно, что если императрица Мария Федоровна позволила себе появиться в платье московской царицы XVII в., то император Александр III выступал этом балу в генеральском мундире.
Отметили необычный бал и мемуаристы. Так, А.А. Половцев записал в дневнике: «Бал у великого князя Владимира Александровича… в костюмах по преимуществу русских XVI столетия. Праздник удается в высшей степени, обилие и разнообразие ярких цветов оживляет залу в противоположность скучному фраку. На императрице верный исторический костюм, нарисованный кн. Григорием Гагариным. Богатство материи и камней чрезвычайное. Жена моя – в русском костюме XI столетия, дочь – в татарском уборе, а я в костюме, изображенном на известной гравюре, изображающий портрет стольника Потемкина, ездившего послом в Англию. Особенно выдаются костюмы Васильчакова, директора Эрмитажа и двух его дочерей… Все великие князья разодеты в богатейшие костюмы и уборы, вообще мужчины одеты с большею, чем дамы, историческою верностью. Государь уезжает вскоре после ужина, но императрица продолжает танцы до 4 1/2 утра»595.
В конце 1880-х гг. петербургскому бомонду запомнились так называемые цветные балы. Говоря о цветных балах, следует иметь в виду, что это достаточно давняя традиция. Так, в обычае были белые балы для молодых девушек, впервые выходящих в свет, а также розовые балы для молодоженов. Но в конце 1880-х гг. прошли два бала других «цветов». Они запомнились современникам.
24 января 1888 г. в Зимнем дворце состоялся зеленый, или изумрудный, бал. Назван он так, потому что на нем доминировал зеленый цвет – цвет надежды. Зеленые изумруды женских украшений оттеняли бальные платья различных зеленых оттенков.
26 января 1889 г. в Аничковом дворце состоялся знаменитый черный бал. Всех приглашенных на бал попросили прийти в траурной одежде. Столь странная просьба была вызвана тем, что австрийский Двор организовал большие празднества во время траура при российском Дворе. При подготовке очередного бала в Аничковом дворце пришло известие о смерти австрийского эрцгерцога. Бал не отменили, но гостей попросили прийти в черных платьях. Дамам об изменении «сценария» бала было сообщено только 22 января: «Приезжает гофмаршал Оболенский и объявляет, что в четверг будут танцевать в Аничковом дворце в черных платьях…». Можно только представить, какой переполох поднялся в дамских будуарах после этого известия, как лихорадочно решалась «стратегическая задача» по кардинальному изменению образа. Впрочем, у светских дам, конечно, имелись траурные платья, но здесь ставилась иная задача – бальные платья должны были быть черного цвета. Кроме этого, следовало подобрать соответствующие аксессуары, хотя сияющие бриллианты смотрелись на фоне черных платьев особенно эффектно. Надо заметить, что в коллекции коронных бриллиантов у русских императриц хранилось богатое собрание «специальных» ювелирных изделий с черными камнями, которые одевали в дни дворцовых трауров или похорон.
Новость вызвала неудовольство у многих, причем даже у влиятельных особ, например обер-прокурор Священного синода К.П. Победоносцев назвал, «танцевание в черных платьях… кощунством»596. Однако императрица, почувствовав «вкус» необычной идеи, могла себе позволить пренебречь подобным мнением.
Конечно, портнихи, не разгибаясь, работали четыре дня, дамы из-за «форс-мажора» потратили много денег, но «стратегическая задача» успешно решилась, и на балу 26 января дамы блистали…
Черный бал. Платье императрицы Марии Федоровны. Франция. 1880-е гг.
Камердинер императрицы Марии Федоровны описывал дамские наряды следующим образом: «Серые вырезанные платья, черные веера, черные по локоть перчатки, черные башмачки»597. Во время бала исполнялась только венская музыка, в пику австрийскому Двору. Надо признать, что это была действительно изысканная месть, поскольку «никогда женщины не выглядели так привлекательно, как на этом балу, – в черных вечерних платьях, усыпанных бриллиантами!»598.
Костюмированный бал во дворце великого князя Владимира Александровича 25 января 1883 г. К.О. Брош.
Один из участников черного бала, великий князь Константин Константинович Романов (поэт «К. Р.»), записал в дневнике: «Бал в Аничков ом 26 января 1886 г. был очень своеобразным, с дамами во всем черном. На них бриллианты сверкали еще ярче. Мне было не то весело, не то скучно»599. Можно с уверенностью утверждать, что инициатором цветных балов была императрица Мария Федоровна.
Конечно, зимние придворные балы – большая ярмарка тщеславия, к ней готовились загодя, продумывая не только фасон платья, но и «тактику» своего поведения. Иногда опытность в такого рода мероприятиях позволяла подняться и до уровня «стратегии». Итоги каждого бала подлежали строгому разбору на женской половине семьи, когда тщательно подсчитывались как «потери», так и «победы». Надо признать, что «боевые действия» на этих балах носили подчас бескомпромиссный характер. Огромное значение имело «снаряжение бойцов», особенности которого с удовольствием обсуждали даже мужчины, особенно те, кто был уже в возрасте и для которых главные «бои» уже отгремели под звуки польского и мазурки.
Императрица Александра Федоровна в костюме московской царицы XVII в. Фото 1903 г.
Так, государственный секретарь А.А. Половцев упоминает, как он в ноябре 1890 г. разбирал «виденные на аничковом собрании туалеты: у императрицы было белое атласное платье, спереди оно раздваивалось и открывало серебряное глазетовое, серебром шитое треугольное поле, точно так же по бокам были разрезы, в коих виднелись из атласа же сделанные, смятые, в несколько рядов расположенные пучки, на рукавах пониже плеч были весьма художественно исполнены перевязки.
Костюм боярина XVII в. графа А. А. Бобринского. 1903 г.
Все платье было оторочено мелкими шелковыми шариками, напоминавшими жемчуг. На шее у императрицы было превосходное в один ряд ожерелье из крупного жемчуга… На великой княгине Марии Павловне было тоже белое атласное платье, тоже с переднею частью, вышитою серебром. На великой княгине Елизавете Федоровне розовое, обшитое собольим мехом, имевшее форму, которую в конце прошлого века столетия называли «польский фасон»»600. В этом эпизоде поражает «квалификация» Половцева в употреблении весьма специфической терминологии тогдашней моды.
Иногда балы запоминались современникам по различным «историям», происходивших на них. Об этих «историях» вспоминали спустя десятилетия, они становились своеобразным «придворным фольклором», передаваемым из поколения в поколение.
В одном из писем к старшему сыну Александр III рассказал о забавной истории, произошедшей на январском балу 1891 г.: «Большой бал в Николаевской зале прошел благополучно, было более народу, чем когда-либо; приехало на бал более 2200 человек, и к ужину пришлось ставить запасные столы. Наш оркестр играл дивно в полном составе 106 человек и произвел эффект….Падений, Слава Богу, не было, но во время вальса вылетела на середину зала большая юбка!»601. Можно только представить, что пережила молодая девушка, у которой из-под платья вылетела эта «большая юбка».
Участники исторического бала 1903 г.
Исторические балы старались каким-либо образом зафиксировать в фотографиях, веерах и даже в «маленьких портфельчиках». Так, сезон зимних балов в 1874 г. прошел очень оживленно. Наряду с традицией сыграло свою роль и замужество единственной дочери Александра II. На одном из балов в Аничковом дворце дамы и кавалеры во время мазурки обменялись взаимными, заранее подготовленными подарками. Дамы давали кавалерам маленькие портфельчики с надписью: «Дворец 18 января 1874 года», а кавалеры дамам – веера с той же надписью602.
Костюмированный бал, прошедший в Петербурге в 1882 г., оставил после себя веер императрицы Марии Федоровны, на нем директор Императорского Эрмитажа И.А. Всеволожский нарисовал карикатурные изображения участников этого бала. Среди них можно узнать великих князей Алексея Александровича и Сергея Александровича, герцога Эдинбургского, А.А. Половцева, К.П. Победоносцева. «По политическим мотивам» не изображены только хозяева бала, а также царь и царица603.
11 января 1896 г. состоялся первый большой придворный бал молодоженов Николая II и Александры Федоровны. С учетом того, что это был первый бал нового царствования, разослали достаточно много приглашений (3500), фактически на бал явились 2500 человек. Несмотря на весь опыт дворцового персонала, на входе во дворец и у гардеробов случились обычная «толпа и давка». Поскольку многие уезжали с бала, не дожидаясь «вечернего стола», его накрыли, желая сэкономить, из расчета на 2400 человек и почти угадали, поскольку свободными остались только 60 приборов. Николай II и Александра Федоровна, как и положено государям, по большей части работали и не танцевали. Николай II обходил присутствующих, стараясь каждому сказать что-либо приятное. Молодой императрице «представляли множество дам». Мемуарист, конечно, упомянул и о туалетах главных действующих лиц, Николай II был в «алом конногвардейском мундире», а императрица Александра Федоровна – «в бледно-зеленом» платье «с рубинами»604.
Трудно было заранее предугадать, какой из балов останется в памяти потомков. Например, серия парадных балов различного уровня, связанных с празднованием 300-летия династии Романовых, оказалась совершенно проходной, не оставив после себя каких-то особенных впечатлений. Сам Николай II в дневнике отметил, что в эпицентр празднеств, 23 февраля 1913 г., поехал с женой и сестрой Ольгой на бал в Дворянское собрание. Бал был начат исполнением «польского», а затем танцы продолжились. Все впечатление царя: «Был большой порядок и красивый бал».
Император Николай II впитал «русскость» своего отца с детства. И сам, в свою очередь, продолжил традицию исторических балов. В какой-то мере это стало демонстрацией идеологической преемственности. Грандиозный костюмированный бал, проведенный в Зимнем дворце в 1903 г., стал последним большим балом империи, запомнившимся современникам. Великий князь Александр Михайлович писал в «Воспоминаниях»: «22 января 1903 г. «весь» Петербург танцевал в Зимнем дворце. Я точно помню эту дату, так как это был последний большой придворный бал в истории империи»605.
Учитывая масштабы действа, для подготовки костюмов привлекались десятки портных. Так же как и во время исторического бала 1883 г., проводились архивные изыскания с целью создания эффекта максимальной достоверности костюмов времен царя Алексея Михайловича. Надо отметить, что «малый царский наряд» Николая II был действительно отчасти подлинным.
Пуговицы с костюма Николая II
Эскиз костюма для царя разработали директор Эрмитажа И.А. Всеволожский и художник санкт-петербургских императорских театров Е.П. Пономарев. Ткани заказали поставщику Высочайшего двора фирме Сапожниковых – два вида бархата и золотую парчу. Из Оружейной палаты Московского Кремля было выписано 38 подлинных предметов царских костюмов XVII в. Из них для костюма Николая II было отобрано 16606. В их числе были жемчужные запястья, принадлежавшие сыну Ивана Грозного царю Федору Иоанновичу. В качестве дополнения к костюму использовали подлинный жезл царя Алексея Михайловича607. Пуговицы и нашивки на костюме были русской работы XVII в.
Костюм Николая II для бала 1903 г.
Сшил костюм для царя театральный костюмер Императорских театров И.И. Каффи, ему помогали две портнихи, чьи имена не сохранились. Царскую шапку изготовили в шляпной мастерской братьев Брюно, поставщиков Высочайшего двора с 1872 г.
Великий князь Александр Михайлович описывал костюмы участников бала следующим образом: «Ксения была в наряде боярыни, богато вышитом, сиявшем драгоценностями, который ей очень шел. Я был одет в платье сокольничего, которое состояло из белого с золотом кафтана с нашитыми на груди и спине золотыми орлами, розовой шелковой рубашки, голубых шаровар и желтых сафьяновых сапог. Остальные гости следовали прихоти своей фантазии и вкуса, оставаясь, однако, в рамках эпохи XVII века….Алике выглядела поразительно, но государь для своего роскошного наряда был недостаточно велик ростом. На балу шло соревнование за первенство между великой княгиней Елизаветой Федоровной (Эллой) и княгиней Зинаидой Юсуповой….Бал прошел с большим успехом и был повторен во всех деталях через неделю в доме богатейшего графа А.Д. Шереметева»608.
Знаменитому балу предшествовала только одна генеральная репетиция, она состоялась 10 февраля 1903 г. Все танцующие репетировали предполагавшееся действо в Павильонном зале Зимнего дворца. Все дамы были в сарафанах и кокошниках, мужчины – в костюмах стрельцов, сокольничих и пр. Осматривали подготовленные костюмы лично императрица Александра Федоровна и ее старшая сестра великая княгиня Елизавета Федоровна. Предполагалось, что в этих костюмах пройдут три бала.
На следующий день, 11 февраля, состоялся первый бал. Вечером гости начали собираться в Романовской галерее Зимнего дворца. Затем участники, шествуя попарно, «отдавали» русский поклон хозяевам бала в Большой (Николаевской) зале. Потом состоялся концерт в Эрмитажном театре. После спектакля в Павильонном зале участники бала танцевали «русскую». Ужин проходил в Испанском, Итальянском и Фламандском залах Эрмитажа, где сервировали вечерний стол. Затем участники бала проследовали опять в Павильонный зал, и вечер завершили танцами.
13 февраля 1903 г. состоялся второй бал. Участие в нем приняли 65 танцующих офицеров в костюмах XVII в. Члены царской семьи собирались в Малахитовом зале, остальные – в прилегающих помещениях. В 23 часа все участники перешли в Концертный зал, где за позолоченной решеткой на подиуме находился придворный оркестр в костюмах трубачей царя Алексея Михайловича, а в Большом Николаевском зале были расставлены 34 круглых стола для ужина. Буфеты располагались в Концертном зале и Малой столовой, столики с вином и чаем – в Малахитовой столовой.
Группа офицеров лейб-гвардии Конного полка в нарядах сокольничих времен царя Алексея Михайловича
После ужина хозяева возвратились в Концертный зал и танцевали до часу ночи. Общие вальсы, кадрили и мазурки начались после исполнения трех специально подготовленных танцев: русского, хоровода и плясовой. Кавалерами были кавалергарды, конногвардейцы и уланы. 14 февраля в доме у графа А.Д. Шереметева состоялся заключительный третий бал.
Традиционные зимние бальные сезоны прервали Русско-японская война (1904–1905 гг.), революция 1905 г. и болезнь цесаревича Алексея в 1912 г. Но когда дочери Николая II подросли, их надо было выводить в большой свет. Для великой княжны Ольги Николаевны, которой осенью 1911 г. исполнилось 16 лет, в Ливадии организовали первый в ее жизни взрослый бал. На бал пригласили не только родственников, но и офицеров военного гарнизона, расквартированного в Ялте. А.А. Танеева вспоминала, что «великая княжна Ольга Николаевна, первый раз в длинном платье из мягкой розовой материи, с белокурыми волосами, красиво причесанная, веселая и свежая, как цветочек, была центром всеобщего внимания. Она была назначена шефом третьего гусарского Елисаветградского полка, что ее особенно порадовало. После бала был ужин за маленькими круглыми столами»609.
Вскоре к старшей сестре присоединилась великая княжна Татьяна Николаевна, для нее поводом для участия во взрослых балах стали торжества 1913 г.
Заботливая бабушка, вдовствующая императрица Мария Федоровна, успела устроить для старших внучек большой бал до начала Первой мировой войны. Зимой 1914 г. в Аничковом дворце был дан бал в честь старших дочерей Николая II – Ольги и Татьяны. Он стал главным событием сезона. Для вдовствующей императрицы этот бал не был «проходным». В своем дневнике (14/27 февраля 1914 г.) она отметила, что «впервые за последние 20 лет устроила бал!»610. Как и было принято «в старые добрые времена», бал в Аничковом дворце закончился под утро – в 4.30 утра. Императрица Александра Федоровна присутствовала на этом балу, но предпочла уехать вскоре после его открытия – в полночь611. Эти мелочи просто поразительны. Мать, выводящая старших дочерей во взрослую светскую жизнь, соблюдя минимальные приличия, покидает бал, на котором танцуют ее дочери.
В начале 1914 г. традиционные зимние балы прошли и в Зимнем дворце. Мария Федоровна зафиксировала этот факт в дневнике (3/16 марта 1914 г.): «Когда еще не пробило 6 вечера, отправилась в Эрмитаж на «Парсифаль»….В 8 4/2 вечера в бальном зале был накрыт пышный обед, где присутствовали все….Все продолжалась ужасно долго – до 1 1/2 ночи»612. Это тоже примечательная мелочь. На «своем» балу можно было танцевать до утра, а бал у невестки – это уже утомительно и «ужасно долго».
Для младших великих княжон – Марии и Анастасии – первый бал остался лишь мечтой. Первая мировая война так и не позволила вывести их в свет. Вместе с тем это не совсем верно. По случаю приезда осенью 1916 г. в Петроград румынского принца Кароля в Александровском дворце Царского Села устроили домашний бал. Именно на нем состоялся первый, дебютный выход в свет третьей дочери царя 17-летней Марии Николаевны. Конечно, не обошлось без накладок. Входя в зал в туфлях на высоком каблуке, Маша упала, на что немедленно последовала реплика отца: «Разумеется, это толстушка Мария»613. Можно только предполагать, что испытывала тогда молодая девушка.
<< Назад Вперёд>>
