Постановка проблемы
Демографические процессы имеют два аспекта: биологический и социальный, причем, поскольку человек живет и действует не обособленно, а в обществе других людей, биологический аспект подчинен социальному. «Условия размножения человека непосредственно зависят от устройства различных социальных организмов»,— указывал В. И. Ленин3.
Главным в историческом процессе является развитие способа производства. Какое место занимает тут население?
Население — это главная производительная сила общества. Оно неразрывно связано с производством: «Мы считаем,— разъяснял Ф. Энгельс одному из своих корреспондентов,— что экономические условия в конечном счете обусловливают историческое развитие. Раса же сама является экономическим фактором»4. Производство не может существовать вне населения, оно «начинается впервые с ростом населения».5
Реакционная буржуазная историография, следуя теории Т. Р. Мальтуса, усматривает зависимость закономерностей исторического процесса от численности населения, а последнюю ставит в зависимость от наличия средств существования. Классики марксизма-ленинизма вскрыли ненаучность этой теории. К. Маркс писал, что Мальтус «нелепым образом соотносит определенное количество людей с определенным количеством жизненных средств... Никогда не имело места отношение к несуществующей абсолютной массе средств существования, а имело место отношение к условиям воспроизводства, к условиям производства этих средств существования, которые, однако, в равной мере являются условиями воспроизводства людей, всего населения, включая относительно избыточное население. Этот избыток населения чисто относительный: он не находится ни в каком отношении к средствам существования вообще, а находится в отношении к способу их производства. Поэтому он является избытком только на данной ступени развития»6. Подчеркивая, что условия производства влияют на изменения в населении, определяют закономерности этих изменений, т. е. закономерности движения населения, К. Маркс отмечал, что «Мальтус абстрагируется от этих определенных исторических законов движений населения, которые, являясь историей человеческой природы, представляют собой естественные законы, но естественные законы человека лишь на определенной ступени исторического развития с определенным развитием производительных сил, обусловленным собственным историческим процессом человека»7.
Таким образом, марксизм исходит из признания исторического, т. е. преходящего характера законов народонаселения: «Всякому исторически особенному способу производства в действительности свойственны свои особенные, имеющие исторический характер законы народонаселения»8. Конкретизируя это положение, К. Маркс писал: «При различных общественных способах производства существуют различные законы возрастания населения и перенаселения; последнее тождественно с пауперизмом. Эти различные законы следует просто свести к различным видам отношения к условиям производства или, что касается живого индивида, к условиям его воспроизводства как члена общества, ибо он работает и присваивает только в обществе»9. Развивая высказывания Маркса, В. И. Ленин указывал на необходимость «исследовать закон народонаселения каждой исторической системы хозяйства отдельно и изучать его связь и соотношение с данной системой»10.
Экономической целью любого докапиталистического способа производства «является производство потребительных стоимостей, воспроизводство индивида в тех определенных отношениях его к общине, в которых он образует ее базис»11. Но достижение этой экономической цели приводит к разрушению базиса данной социально-экономической формации, т. е. объективных условий существования общины, и определенная роль в этом разрушении принадлежит росту численности населения: «Само производство, рост населения (а население тоже относится к производству) неизбежно расшатывает мало-помалу эти условия, разрушает их вместо того, чтобы воспроизводить и т. д., и от этого общинный строй гибнет вместе с теми отношениями собственности, на которых он был основан»12. Раскрывая это положение, К. Маркс пишет: «Например, там, где каждому из индивидов полагается владеть таким-то и таким-то количеством акров земли, уже рост населения создает для этого препятствие. Если пытаются устранить это препятствие, то прибегают к колонизации, а колонизация вызывает необходимость в завоевательных войнах. В результате — рабы и т. д.»13 Разрушение старого базиса в докапиталистических формациях вообще и в период феодализма в частности могло быть, следовательно, замедлено внутренней и внешней народной колонизацией (применительно к истории России — освоением пустующей государственной территории)14.
Таким образом, классики марксизма-ленинизма определили место населения в историческом процессе, раскрыли преходящий характер законов населения и их подчиненность социально- экономическому развитию, показали влияние роста населения на базис и надстройку и указали на важность изучения конкретных проявлений взаимосвязи социально-экономического развития и населения. Проанализировать механизм этой взаимосвязи в каждой исторической эпохе и в наиболее важные периоды истории, т. е. раскрыть проблему взаимосвязи социально-экономического развития страны, с одной стороны, и численности, структуры и размещения населения — с другой стороны, показать причины и последствия их взаимовлияния — необходимая и насущная задача исторической науки15.
Важность изучения населения была осознана русской наукой уже в первой половине XVIII в. Дворянская историография XVIII в. указала на связь между историей, «землеописанием» (географией) и сведениями о населении, т. е. той отраслью науки, которая позднее получила название демографии16. Дореволюционная буржуазная историография поставила проблему взаимосвязи социально-экономического развития и населения (А. П. Щапов, П. Н. Милюков и др.), но смогла дать только частичное и неполное ее решение вследствие подхода к ней с немарксистских, ненаучных позиций. Научное понимание классов и классовой структуры русского общества, научная постановка проблемы взаимосвязи социально-экономического развития и населения России стали возможными лишь при марксистском подходе к историческому процессу. Основы этого были заложены трудами В. И. Ленина.
Советская историческая наука, основываясь на марксистско-ленинской методологии, главные усилия направляет на исследование истории трудящихся масс. Однако собственно население изучается еще явно недостаточно. На это неоднократно указывалось в научной печати17.
Нельзя сказать, что историки остались глухи к этим призывам: появились книги и статьи В. А. Александрова, М. В. Витова, И. В. Власовой, В. В. Воробьева, В. М. Кабузана, А. Д. Колесникова, работы других исследователей (в их числе — автора этих строк). Но эти работы либо относились к населению других периодов (преимущественно XVIII—XIX вв.), либо — если они затрагивали интересующее нас время,— к населению отдельных регионов (преимущественно Поморья и Сибири) или отдельным группам населения. Обобщающих трудов по истории населения последней четверти XVII — первой четверти XVIII в. нет в дореволюционной историографии, нет и среди работ советских историков.
Между тем, последняя четверть XVII в. и первая четверть XVIII в.— важный период в истории нашей Родины, заслуживающий специального внимания. «Только новый период русской истории (примерно с 17 века) характеризуется действительно фактическим слиянием всех таких областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это... вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок. Так как руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было не чем иным, как созданием связей буржуазных»18.
Эта известная ленинская характеристика имеет основополагающее значение для понимания особенностей социально-экономического развития России в конце XVII — начале XVIII в. Важнейшими из них были вызревание первичных форм буржуазных отношений в экономике страны и становление абсолютизма в области социального устройства. Последнее сопровождалось укреплением феодальной собственности на землю, расширением помещичьего землевладения, усилением эксплуатации феодально-зависимого населения. Складывание нового способа производства сопровождалось специализацией экономических районов, укреплением между ними связей и началом их постепенного слияния во всероссийский рынок. Развитие экономической общности отдельных районов служило базой для сближения народов нашей страны и укрепления межнациональных связей.
«Хозяевами» складывания всероссийского рынка были «капиталисты-купцы»; в рассматриваемом периоде одновременно с образованием предпролетариата происходит формирование буржуазии.
Конечно, степень развития элементов капиталистического уклада не следует преувеличивать: господствующим оставался феодальный способ производства.
Становление абсолютизма в социальном плане означало замену сословно-представительной монархии неограниченной диктатурой дворянства. Положение последнего неуклонно укреплялось во второй половине XVII в. Это выражалось в росте дворянского землевладения, укреплении прав на землю, ограничении доступа в ряды дворянства представителей тяглых сословий, стирании граней между городовым дворянством и «высшими чинами» (боярством, окольничими, московским дворянством), в очищении дворянства от обедневших дворян, зачислявшихся в солдатские полки, и т. п. Главным же следствием усиления позиций дворянства явилось юридическое оформление закрепощения крестьян в 1649 г.
Закрепощение сопровождалось организацией в широких масштабах сыска крестьян. Правда, на юге государства еще некоторое время действовали «урочные года», в течение которых производился сыск, но к концу века, в связи с распространением крепостнического землевладения на юг, сыск становится неограниченным. Крестьяне по существу приравниваются к холопам. Черносошные крестьяне на севере, «пашенные люди» в Сибири, однодворцы (служилые люди, имевшие земельные участки, но не владевшие крепостными крестьянами) начинают в возрастающей степени испытывать гнет феодального государства. С введением подворного обложения (во второй четверти XVII в.) в тягло попадают бобыли, с 1679 г.— задворные и деловые люди, т. е. холопы, получившие от помещиков земельные участки. Тем самым стираются грани между отдельными разрядами крестьян.
Развитие ремесла и переход его в мелкотоварное производство, рост рыночных связей способствовали отрыву от земледелия части крестьян, т. е. процессу городообразования. Имущественное расслоение среди крестьян и посадских людей, стремление «избыть тягла» приводили к пополнению деклассированной группы населения («гулящих людей», «вольных людей» и т. п.), стремившейся в города, где было больше возможностей для заработка. Крестьяне-ремесленники, с разрешения своих хозяев обосновавшиеся в городах, конкурировали с посадскими людьми. Последние добивались от правительства включения их в посадское тягло. Ремеслами и торговлей занималась и часть служилых людей: стрельцы, пушкари и прочие люди «разных чинов» (т. е. сословных групп). Закрепощая крестьян, дворянское правительство, не желая лишаться доходов от феодальной эксплуатации посадских людей и усиливая прикрепление их к посадам, вынуждено было одновременно идти на уступки посадским общинам в вопросах прикрепления к посадам частновладельческих крестьян и обложения посадским тяглом служилых людей, занимавшихся торговлей и ремеслом на посадах.
Духовенство, игравшее в первой половине XVII в. значительную роль в управлении страной, по мере укрепления абсолютизма теряло политическое влияние. Продолжая обладать большим количеством крепостных крестьян, высшее духовенство все более и более оказывалось в подчиненном положении у государства, что выражалось в частичной потере доходов, стеснении приобретения земель и крестьян и назначении светских лиц в высшее церковное управление.
Закрепощение частновладельческих крестьян и прикрепление к общинам государственных крестьян и посадских людей вызвало усиление классовой борьбы, принимавшей формы крестьянских войн и массовых побегов (миграций). Миграции населения способствовали введению в хозяйственный оборот новых обширных пространств.
Изменения в базисе и надстройке, таким образом, не могли не отразиться на численности, структуре и размещении населения; это было замечено исследователями, но не стало еще предметом специального изучения. Освещались — попутно и бегло — лишь отдельные аспекты темы, и то постольку, поскольку они имели отношение к сюжетам, интересовавшим исследователей.
Проблема взаимосвязи социально-экономического развития и населения может быть решена только комплексным сочетанием методов исторической науки и демографии на основе марксистско-ленинской методологии. Именно отсутствие такой, единственно научной постановки проблемы явилось главной причиной неудачных попыток решения отдельных ее аспектов в буржуазной историографии. В советской историографии проблема была поставлена, но только в плане изучения отдельных ее аспектов; методологически правильный подход позволил сделать исследователям ряд ценных наблюдений и выводов.
Остановимся вкратце на постановке и попытке решения основных аспектов проблемы. В свете приведенных выше высказываний классиков марксизма-ленинизма вряд ли нужно подробно обосновывать, что такими проблемами являются: численность, состав (социальный и национальный) и размещение населения. Ограничимся двумя примерами.
Население является основной производительной силой, поэтому нельзя изучать экономику вне связи с численностью и плотностью населения. Именно численность и плотность, по мнению К. Маркса, являются предпосылкой «для разделения труда внутри общества»19. Было бы неправильным игнорировать и миграции населения. «Экономист,— писал В. И. Ленин о современной ему науке,— который видит свою задачу в том, чтобы изучать особенности экономического строя и развития России (а не только в том, чтобы подробно цитировать, и зачастую не к месту цитировать, Маркса), необходимо должен поставить вопрос: какое именно влияние оказывают переселения в России?»20. Это, конечно, справедливо в отношении всех периодов истории. Но изучение переселений невозможно без выяснения численности и размещения населения.
Возьмем «двигатель» истории — классовую борьбу. В. И. Ленин подчеркивал, что «марксизм требует от нас самого точного, объективно проверимого учета соотношения классов и конкретных особенностей каждого исторического момента»21. Очевидно, что для выяснения соотношения классов необходимо установление их численности, раскрытие внутренней структуры, изучение размещения. Анализ соотношения классов феодального общества невозможен, в частности, без выяснения численности крепостных крестьян и их распределения между феодалами. «Могущество феодальных господ, - писал Маркс, - как и всяких вообще суверенов, определялось не размерами их ренты, а числом их подданных, а это последнее зависит от числа крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство»22.
Изучение истории России конца XVII — начала XVIII в. с позиций марксистско-ленинской методологии, введение в научный оборот новых источников и пересмотр результатов анализа ранее известных материалов позволили историкам сделать обоснованный вывод о том, что «не упадок и разорение явились результатом реформ, а хозяйственные и культурные достижения»23. Естественно, тезис П. Н. Милюкова об убыли населения также нуждался в проверке. М. В. Клочков ввел в научный оборот новые данные, согласно которым в 98 центральных уездах в 1719 г. по подушной переписи оказалось на несколько сот тысяч человек больше, чем по переписи 1678 г.24 Это послужило основанием для пересмотра вывода П. Н. Милюкова. Но при этом остались неразъясненными следующие вопросы: 1) сопоставимы ли данные переписи 1678 г. и I ревизии, учитывая, что последняя охватила более широкий контингент населения; 2) учтены ли в этих 98 уездах дворцовые крестьяне, относительно которых известно, что по переписи 1678 г они учтены неполно, и 3) покрывает ли увеличение населения в центральных уездах убыль населения в Поморье?
Академик С. Г. Струмилин, отметив увеличение численности податного населения с 2,7 млн. до 5,6 млн. чел. в 1678—1719 гг. за счет расширения контингента плательщиков, указал на то, что Милюков отнес к убыли населения переселенцев и мобилизованных и перешедших в другие сословия, а также на то, что, судя по описаниям конфискованных имений (в 1705— 1715 гг.), средняя населенность дворов в 1710 г. составляла не 3,78 чел., как полагал Милюков, а 5 чел. и, следовательно, к 1710 г. население не уменьшилось, а возросло25. Однако Струмилин игнорировал итог численности населения в конце XVII в. в 16 млн. чел. (т. е. в 8 млн. чел. м. п.), который привел Милюков в другой работе26, а среднюю населенность дворов исчислил на основании всего 649 дворов (из 637 тыс. дв.).
Очевидно, что численность населения в конце XVII в. и ее изменения в начале XVIII в. нуждаются в специальном изучении, без которого проблема взаимосвязи социально-экономического развития и населения решена быть не может.
Попытки выяснить социальную структуру населения делались и в дореволюционной, и в советской историографии. Были установлены основные группы податного населения и их численность; последняя впоследствии подверглась уточнениям, однако, при ближайшем рассмотрении уточнения оказываются основанными на неполных источниках. Поэтому численность основных групп сельского податного населения — крестьян, бобылей, холопов—остается не установленной; численность городского населения тоже неизвестна; количество городов не выяснено; даже по вопросу, какие поселения считать городами, у исследователей нет единого мнения.
Лучше обстоит дело с составом дворянства и духовенства, но все же известен только — и то в общих чертах — состав верхушки дворянства и высшего духовенства. В целом структура дворянства и духовенства не выяснена; численность духовенства и количество монастырей неизвестны; изменения в структуре дворянства и духовенства не изучены.
Национальный состав населения изучался по отдельным народностям и регионам. Общая численность нерусского населения еще не определена; данные по отдельным регионам оспариваются.
Размещение населения изучено совершенно недостаточно; проблема административно-территориального деления в плане нашей темы не ставилась; число уездов не установлено; схемы районирования, предложенные в литературе, не согласованы, вследствие чего сопоставление порайонных данных невозможно; поуездные итоги численности населения в источниках и в работах исследователей расходятся. В отношении миграций предложена их типология и периодизация, известны общее направление переселений и причины, но вопрос о размерах миграций еще не ставился. Миграции изучались (из-за неразработанности источников) вне связи с конкретным размещением населения, что не дало возможности определить конкретные районы выхода и прихода мигрантов.
Проблема взаимосвязи социально-экономического развития и населения имеет три основных аспекта: экономический, социальный и демографический. Раскрытие взаимосвязи затрудняется, во-первых, тем, что не изучен еще ряд кардинальных проблем экономического и социального аспектов (таких, например, как складывание всероссийского рынка, формирование буржуазии, становление абсолютизма и других), и, во-вторых, тем, что источники не содержат информации, необходимой для широкого применения методов демографического анализа (например, сведений о смертности, рождаемости, браках и т. п.), а это крайне затрудняет изучение демографического и социального аспектов.
Отсутствие обобщающих трудов по избранной теме, недостатки источников, неразработанность ряда проблем вынудили ограничить рамки предлагаемой работы задачей выяснения влияния социально-экономического развития на население в социальном и только отчасти в демографическом аспектах, а именно: выяснением численности, социальной структуры и размещения населения в конце последней четверти XVII в. и их изменений к концу первой четверти XVIII в. на территории, охваченной I ревизией (т. е. без «Гетманщины» и Прибалтики). При этом применение методов демографического анализа ограничивается несколькими расчетами общего характера, а основное внимание уделяется методам исторического исследования. В области структуры населения ставится задача выяснить динамику численности основных групп населения и их структуру, а изучение сословий, ввиду обширности и специфичности этой темы, остается вне рамок работы. По этой же причине национальный состав населения затрагивается только в плане установления общей численности нерусских народностей и их общего удельного веса.
Хронологическими рамками работы избраны 1678 и 1719 гг., т. е. условные даты переписи 1678 г. и I ревизии. Перепись 1678 г. выбрана в качестве исходной потому, что ее материалы полнее, чем материалы переписи 1646 г.; I ревизия взята потому, что она, во-первых, замыкает первую четверть XVIII в. и, во-вторых, хорошо изучена в трудах советских историков.
Вследствие того, что материалы переписи 1678 г. специально не изучались, встает проблема их полноты, достоверности и сопоставимости с материалами I ревизии. Проблема эта в таком плане не ставилась; суждения исследователей о возможности использования итогов численности населения в писцовых и переписных книгах диаметрально противоположны и взаимно исключают друг друга. Поэтому оказалось необходимым уделить этой проблеме специальное внимание: она рассматривается в первой главе предлагаемой работы и в разделах других глав. В связи с этим традиционный обзор источников и архивных фондов не помещается.
Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и приложений.
Во введении дается обоснование темы, ее хронологических рамок и проблематики, а также обзор мнений исследователей об общей численности населения в изучаемый период27.
В первой главе решается проблема полноты и достоверности источников по учету населения в XVII в. Укрепление абсолютизма как диктатуры крепостнического дворянства сопровождалось усилением крепостного права и распространением его на ранее неподатные категории населения. Отсюда необходимость постановки проблемы полноты и достоверности материалов по учету населения в XVII в. в плане их сопоставления с материалами I ревизии. Такая постановка обязывает привлечь новые источники и разработать новую методику их изучения, а это, в свою очередь, выдвигает новые проблемы, требующие решения: точности итогов переписных книг; возможности картографирования территории, охваченной источниками; соотношения дворов и населения в источниках; недоучета и утайки населения при переписях; сопоставимости численности категорий населения, зарегистрированных переписями. Решение этих проблем дает обоснование методики проверки итогов переписи 1678 г. путем сопоставления и картографирования источников, расчетов величины ошибок писцов, средней населенности дворов, недоучета и утайки населения; предлагается группировка населения по нескольким основным группам.
Вторая глава посвящена правящему классу феодалов — дворянству, духовенству, бюрократии. Рассматриваются источники о численности и составе феодалов и распределении между ними крепостных крестьян; выясняется структура дворянства и духовенства; устанавливается численность и размещение помещиков, владевших крепостными; устанавливается число и размещение монастырей и церквей, имевших крепостных крестьян.
В третьей главе рассматривается состав и численность основных групп феодально-зависимого населения: крепостных крестьян (помещичьих, духовенства, дворцовых, холопов, дворовых людей), государственных крестьян (черносошных крестьян, крестьян Сибири, однодворцев, украинцев, ясашных людей), посадских людей. Ставится и решается проблема критериев для определения городов и городского населения.
В четвертой главе изучается движение населения. Здесь ставятся проблемы административно-территориального деления и районирования страны в конце XVII — начале XVIII в. в плане сопоставления результатов переписи 1678 г. и I ревизии; определяется число уездов и состав районов; раскрывается состав и размещение феодально-зависимого населения; устанавливаются направления и причины миграций; предлагаются расчеты размеров миграций, величины естественного прироста и потерь населения вследствие войн и правительственных мобилизаций; выясняется состав и динамика численности населения за весь изучаемый период.
В заключении подводятся итоги исследования.
Ограниченный объем и задачи исследования не позволили в полной мере использовать обработанные материалы в тексте, и поэтому часть их помещена в приложениях в виде таблиц и схем. В текст вошли в расширенном и переработанном виде некоторые ранее опубликованные работы автора.
Считаю своим приятным долгом выразить искреннюю признательность В. А. Александрову, И. А. Булыгину, М. Я. Волкову, В. М. Кабузану, В. В. Покшишевскому, А. А. Преображенскому, Ю. А. Тихонову и Е. В. Чистяковой, взявшим на себя труд просмотреть рукопись этой работы и оказавшим мне большую помощь своими советами, а также моим товарищам по работе и сотрудникам ЦГАДА, Архива ЛОИИ и других архивохранилищ.
1Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 3, с. 19.
2Специальному изучению взглядов классиков марксизма-ленинизма посвящен ряд работ. См., например: Авербух М. С. Законы народонаселения докапиталистических формаций. М., 1967; Перковский A. Л. К вопросу о законе народонаселения докапиталистических формаций.— В кн.: Демографические тетради, вып. IV—V. Киев, 1972; он же. Марксизм-ленинизм о социальной обусловленности демографических процессов.— В кн.: Влияние социально-экономических факторов на демографические процессы. Киев, 1972, гл. I, § 1.
3Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 476.
4Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т 39, с. 174,
5Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 3, с. 19.
6Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 46, ч. II, с. 105—106.
7Там же, с. 104. В. И. Ленин указывал, что «мы безусловные враги неомальтузианства» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 257),
8Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 23, с. 646.
9Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 46, ч. II, с. 101.
10Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 169.
11Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 46, ч. I, с. 472—473.
12Там же, с. 474.
13Там же, с. 483.
14Значение народной колонизации неосвоенных земель в России в период капитализма раскрыто В. И. Лениным в «Развитии капитализма в России» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 596 и сл.). Анализ взглядов классиков марксизма-ленинизма на социальную обусловленность демографических процессов см. в работах А. Л. Перковского (Перковский А. Л. Влияние социально-экономических факторов на демографические процессы, гл. I, § 1 и 2; он же. К вопросу о законе народонаселения докапиталистических формаций; см. также: Авербух М. С. Указ. соч. и др.). Термин «колонизация» здесь и далее мы употребляем в смысле «заселение», «освоение» государственной территории России.
15См., например: Дробижев В. 3., Поляков Ю. А. Народонаселение СССР и история советского общества.— «Вопросы истории», 1974, № 4, с. 31.
16Подробнее о развитии представлений о роли населения и демографических концепциях см.: Боярский А. Я-, Валентей Д. И. и др. Курс демографии. М., 1967. См. также предисловие проф. С. С. Дмитриева к кн.: Водар- ский Я. Е. Население России за 400 лет. М., 1973.
17См., например: Анфимов А. М., Тихонов Ю. А. V Межреспубликанский симпозиум по аграрной истории Восточной Европы.— «История СССР», 1963, № 7, с. 113; Дробижев В. 3., Шапиро A. Л. К итогам V Международного конгресса экономической истории.— «История СССР», 1971, № I, с. 29; Трапезников С. П. Советская историческая наука и перспективы ее развития.— «Коммунист», 1973, № II, с. 74.
18Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 153—154.
19Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 23, с. 365.
20Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 629.
21Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 132.
22Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 729.
23Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I. М., 1954, с. 19.
24Там же, с. 154.
25Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960, с. 322, 328.
26Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры, ч. I. СПб., 1909, с. 26.
27Работы по конкретным проблемам нашей темы рассматриваются в соответствующих главах и разделах.
Вперёд>>
