Нарва
В первой половине XVI в. Россия еще далеко не достигла размеров, свойственных ей сегодня. Однако уже тогда она являлась крупнейшим государством Европы. Политический и экономический центр страны с Москвой во главе равнялся по площади приблизительно двум нынешним Франциям. Отсюда страна простиралась далеко на север, в области, достигавшие Северного Ледовитого океана и по занимаемой территории равные еще трем Франциям. Западная граница России приблизительно совпадала с сегодняшней. Здесь соседями России были Швеция, Ливония и Литва. Швеция, в то время восходящая держава, включала в себя также и нынешнюю Финляндию. Ливонский орден, небольшое и слабое государство, располагалась примерно на месте нынешних Эстонии и Латвии. Литва являлась могущественным княжеством, простиравшимся от Балтийского моря почти до Черного. С 1386 г. Литва входит в личную унию с Королевством Польским. В результате Люблинской унии 1569 г. Литва и Польша объединились, возникло государство Речь Посполита, в котором ведущая роль принадлежала полякам. Южная граница России в противоположность ее нынешним очертаниям на расстоянии нескольких сотен километров севернее Черного моря резко изгибалась в северо-восточном направлении и тянулась от Казани довольно прямой линией до Урала и далее. На юге и востоке Россия граничила с Крымским ханством, а также с Астраханским, Казанским и Сибирским ханствами. На дальнем северо-востоке влияние Москвы простиралось до Оби. Ханства вели свое происхождение от некогда могущественной Золотой Орды - державы, образованной монголами в XIII в., но распавшейся уже в XV в.1
Князь московский был правителем всея Руси. С середины XVI в. он именовал себя царем. Используя этот титул, происходивший от латинского caesar, он давал понять, что полностью независим и не находится в подчинении ни у какого другого князя. Ядром управленческого и военного аппарата страны являлась знать. Все члены знатных родов обязаны были служить царю, быть ему преданными и покорными. Узкая московская элита поставляла царю военачальников, правителей высших рангов и советников, которых называли боярами. Некоторые из них служили на менее важных постах в Москве и провинции, в гвардии или на ключевых постах в армии. Кроме бояр, представителей знатных аристократических фамилий, в России имелось многочисленное служилое дворянство. Многие дворяне проживали за пределами Москвы, иногда далеко от столицы. Они составляли дворянскую конницу, основное войско страны, и являлись на службу по призыву в случае военных действий2.
За свою службу дворяне получали от великого князя, впоследствии - от царя землю и, таким образом, могли существовать от доходов с земельных угодий. Как правило, они получали землю во временное пользование - так называемое поместье. У других, чаще всего это были бояре, земля была в наследственном владении - так называемая вотчина; однако на практике владение землей зависело от воли государя, который в случае неверности знатного боярина «ничтоже сумняшеся» отбирал владение. Великий князь, а впоследствии царь оставался крупнейшим землевладельцем, однако благодаря существовавшей системы поместий все больше земель переходило в руки дворян.
Россия была страной с низкой плотностью населения. К 1550 г. она насчитывала чуть более шести миллионов человек, большинство из которых проживало в Москве и центре страны. Северные области были самыми редконаселенными - там проживало, вероятно, в среднем не более двух человек на квадратный километр. В подавляющем большинстве русские были крестьянами. Они жили в небольших деревнях, рассеянных по колоссальным пространствам. Почти все потребляемое производилось в самих же хозяйствах; важнейшими исключениями были соль и металлические орудия. Крестьяне выращивали рожь и овес, содержали кое-какой домашний скот, бывший одновременно и тягловой силой, и источником молока и мяса в хозяйстве. Крестьянский рацион разнообразили озерная и речная рыба, а также грибы, лесные ягоды, мед и дичь. Все крестьяне платили царю подати деньгами либо продуктами. Кроме того, они могли привлекаться и для каких-либо работ. Для тех крестьян, которые жили на царских землях, так называемых «черносошных крестьян», дело тем и ограничивалось; однако большинство крестьян жило не на великокняжеской, впоследствии царской земле, а в поместьях или боярских и монастырских вотчинах. Эти крестьяне платили не только в казну, но и своему землевладельцу, опять-таки деньгами или продуктами, либо должны были выполнять для него различные работы. Деньги для уплаты податей в казну или своим землевладельцам они частично выручали от продажи доли произведенных ими продуктов русским торговцам3.
Большинство дворян, служивших в дворянской коннице, имели небольшие участки земли во владении и по стилю повседневной жизни мало чем отличались от крестьянства. Однако некоторые из них, и тем более бояре, жили по тем временам в роскоши: носили дорогие одежды, украшали себя драгоценностями, имели комфортабельные усадьбы, ели безумно дорогие экзотические яства, пили заморские вина. Оплачивалось это за счет податей, которые платили им крестьяне, а также из прибыли от продажи российским торговцам уже самими землевладельцами тех продуктов, которые приносили им крестьяне в качестве оброка: мехов, шкур, кож, говяжьего сала. Торговцы, в свою очередь, перепродавали эти продукты в приграничных городах иностранным купцам, а те в обмен поставляли золото и серебро, жемчуг и драгоценные камни, вино, перец и специи, а также ткани, преимущественно дорогих сортов, на одежду и обивку жилья. В конечном счете эти продукты покупались и потреблялись русскими власть имущими4.
Купцы Ганзы - союза нижненемецких или северогерманских городов - долгое время занимали ключевые позиции в торговле в районе Балтийского моря и далеко за его пределами, включая западноевропейскую торговлю с Россией. Уже в XIII в. они открыли собственную контору в Новгороде. Здесь они покупали богатства Севера, в первую очередь меха, рыбий и китовый жир, моржовый клык, а также лен, пеньку, кожи, сало, а иногда доставляемые по Волге товары, в частности шелковые ткани и специи. В обмен на это они поставляли русским западноевропейские товары: тонкотканое льняное полотно, металл, оружие, соленую сельдь, вино и иногда соль и зерно. В XVI в. члены Ганзейского Союза в России и в других местах столкнулись с жесткой конкуренцией нидерландских купцов из городов, не входящих в их Союз, а в течение XVI в. голландцы опередили ганзейцев в остзейской торговле5. В торговле с Россией ганзейцы, в частности купцы из Любека, издавна занимали прочные позиции, но и там голландцы становились все активнее.
Торговля с Россией XVI в. открывала для предприимчивых западноевропейских купцов большие возможности. Население Западной Европы росло, и потому рос спрос на продовольственные продукты, одежду, строительные материалы, инструменты и товары широкого потребления. Хотя большинство населения в Западной Европе, как и в России, составляли крестьяне, сами производившие все товары, нужные им и их непосредственному окружению, однако число богатых и зажиточных людей также росло, прежде всего среди землевладельцев, связанных с рынком, купцов, представителей городского среднего класса. Как следствие возросшего именно среди этих социальных групп спроса, быстро развивалась международная торговля предметами потребления и сырьем. Ткани, продукты питания и сырье перевозились на большие расстояния. Пользовались спросом и российские продукты. Меха и кожи применялись при изготовлении одежды и мебели для богатых. Сало было важнейшим сырьем при производстве мыла и колесной мази. Конопля и лен были незаменимы в быстро развивавшемся кораблестроении. Кроме того, российские землевладельцы старались увеличить повинности своих крестьян, стимулировать продажу ими на рынке большего количества продуктов, чтобы получить от крестьян больше денег и приобрести на них больше заграничных товаров6.
Несмотря на эти благоприятные для предпринимателей обстоятельства, торговля в первой половине XVI в. для русских была затруднена тем, что Россия не имела собственных морских портов. Торговля России по морю была возможна исключительно через портовые города Ливонии, такие как Ревель (ныне Таллин) и Рига, управление которыми было в руках состоятельных купеческих семей. Эти города пытались насколько возможно затормозить российскую торговлю. Они не разрешали прямых торговых контактов между русскими и западноевропейцами, вынуждая иностранцев прибегать к их посредничеству. Большая часть торговли шла через Ревель, который контролировал вход в Финский залив, а значит, и самый прямой путь на российский рынок: ни одно судно не могло миновать этот город, не зайдя в его порт. Все товары, предназначенные для России, должны были выгружаться в Ревеле, и только после уплаты пошлины вновь разрешалась дальнейшая их транспортировка к ливонским городам Дерпту и Нарве. Важнейшими западноевропейскими торговыми партнерами Ревеля были купцы из ганзейского города Любека и из Нидерландов7. Тот факт, что, несмотря на посредничество ливонцев, лишь повышавшее цены на товар, они все же вели торговлю с Россией, говорит о масштабах спроса на российские продукты в Западной Европе и отличных возможностях для сбыта товара, поставляемого на русский рынок западноевропейскими купцами.
Препятствия, чинимые ливонскими городами торговле, мешали не только западноевропейским и российским купцам, но и царю. В то время царствовал Иван IV, которого позднее назовут Грозным, принадлежавший династии, которая издревле правила Москвой. В 1547 г., в шестнадцатилетнем возрасте, он вступил на престол и немедленно проявил себя в качестве амбициозного и решительного правителя. В 1552 г. он завоевал Казань, а в 1556 г. - Астрахань. Завоевание обоих ханств отдало ему в руки торговлю в нижнем течении Волги и, кроме того, открыло непосредственный доступ к Каспийскому морю и Ближнему Востоку. Также был открыт и путь в богатую пушниной Сибирь. Несмотря на эти успехи, Россия отставала от Западной Европы в техническом и военном отношениях, и для того, чтобы преодолеть отставание и еще далее распространить власть Москвы, Иван IV стремился ввозить современное оружие и обученных своему ремеслу умельцев из-за границы. Ливонский орден, Швеция и Польско-Литовское государство препятствовали, как могли, ввозу стратегических товаров в Россию, пытаясь воспрепятствовать и поездкам технических специалистов-европейцев в Россию. Иван Грозный понимал, что свободный доступ к Балтийскому морю устранит эти препятствия, поэтому форсированное овладение им стало в 50-е гг. важной целью политики России. Соблазн был тем более велик, что торговые города Восточной Прибалтики были богатыми, а почва там была плодородная и приносила обильные урожаи8.
В 1558 г. Иван IV приказал своим войскам вторгнуться в Ливонию. Уже в первый год войны он покорил Нарву, и, таким образом, Россия впервые получила доступ к остзейскому порту, который теперь стал ее собственным. До этого времени Нарва была небольшой, незаметной гаванью; теперь же заграничная торговля расцвела, а сам городок превратился в центр российской торговли с Западной Европой. В 60-е гг. в Нарвский порт прибывали ежегодно сотни судов. В торговле доминировали купцы из Любека, но значительная доля торговли приходилась на голландцев и французов. Россия вывозила через Нарву мех, воск, сало, кожи, лен и пеньку, ввозила золото и серебро, шерсть, льняное полотно, шелк и хлопковую ткань, металлические изделия, военные материалы, соль, сельдь, вино, пиво, специи, фрукты, сахар, лекарства, стекло, бумагу и красящие вещества9.
Среди нидерландских торговцев, ведущих торговлю с Нарвой, было немало брабантцев и фламандцев, в основном жителей Антверпена. Нидерланды, территория которых в то время примерно совпадала с территорией современного Бенилюкса, не были в политическом отношении едины, представляя собой группу графств и герцогств. Все они находились в подчинении австрийских Габсбургов и таким образом составляли личную унию. Карл V был правителем Нидерландов с 1506 по 1555 г., а его сын Филипп II -с 1555 по 1598 г. Экономический центр Нидерландов располагался на западе, в основном во Фландрии и в Брабанте, но с течением времени все более перемещался в Голландию и Зеландию. На западе унии проживала большая часть населения, и там было наиболее развито предпринимательство. Кроме того, именно там располагались важнейшие центры международной торговли и судоходства, с Антверпеном во главе10.
Антверпен являлся не только крупнейшим торговым городом Нидерландов, но и важнейшим торговым центром Европы. Непосредственная торговля между странами, расположенными далеко друг от друга, была еще мало развита, и купцы со всей Европы приезжали в город на реке Шельде для совершения деловых операций. Поскольку здесь купцы разных стран непосредственно встречались друг с другом, шанс на то, что им удастся договориться о приемлемых ценах, был много выше, чем на региональных рынках. На местных же рынках купцы встречались с гораздо меньшим числом торговцев, и как спрос, так и предложение были гораздо менее интенсивными. Так, лондонские торговцы сукном привозили в Антверпен для продажи свои шерстяные ткани, купцы из Аугсбурга, Нюрнберга и Ульма - южногерманские медь и серебро, португальцы - специи и перец из Азии, итальянцы - специи и шелк, испанцы - шерсть, французы - соль, вино и парусину, ганзейцы и голландцы - зерно и другие продукты из Восточной Прибалтики. Каждый из них затем закупал в Антверпене товары для продажи на наиболее знакомых ему региональных рынках, отсылал их обратно и продавал. Таким образом, в Антверпен поступали, а затем распространялись по всей Европе самые разнообразные товары. Английское сукно отправлялось в остзейские области, Германию, Португалию, Италию и Левант; южногерманское серебро и медь - в Португалию; иберийская соль, французское вино, южные фрукты, масло, американское серебро - в остзейские области и Германию. Голландцы отправляли тонкие полотна, хлопчатобумажные и шелковые ткани, одежду, ковры, изделия из золота, серебра и прочих металлов в Испанию, Португалию, остзейские области, Англию, во Францию, в Германию, Италию и Левант11.
Во всех торговых делах, кроме иностранцев, заметную роль играли купцы самого Антверпена и других нидерландских городов, а с середины века их роль становится все более ведущей. Торговлю же с Северной Европой антверпенские купцы все чаще передавали в руки купцам амстердамским под проценты с оборота. Кроме того, для перевозки товаров они часто нанимали голландских и зеландских судовладельцев: последние запрашивали низкие фрахтовые цены, отчего они доминировали в морской международной торговле при обеспечении перевозок крупных партий товаров в североевропейском регионе. Таким образом, антверпенские купцы получали зерно и другие сырьевые продукты из регионов Восточной Прибалтики и перевозили часть этих товаров далее через Антверпен в Италию и Испанию12.
Имена голландцев, ведущих дела с Нарвой в 60-е гг., частично известны, но сплошь и рядом не сохранилось сколько-нибудь точных данных об их фирмах. Это относится к братьям Жаку и Адаму ле Мэр из Доорника (Дурнэ), жителю Антверпена Жаку Хуфнагелу, Жаку ван Локэнбергу и Герарду Грамай - генеральному рентмейстеру Антверпена, финансисту и торговцу земельной недвижимостью; мидделбуржцу Максимиллиану Боону, Адриану де ла Барру, Жану де Хасе, Шарлю де Леклюсу и Лойсу Малапару. Более известно о торговых делах Яна делла Файе из Антверпена, тестя Лойса Малапара. Совместно со своим братом Якобом делла Файе он вел собственную торговлю: в основном с Севильей, но также с Руаном, Вероной и Венецией. После 1562 г. братья расширили дела до Лисабона, а в 1565 г. начали торговлю с Нарвой. В этом же году они послали в Нарву в качестве представителей (факторов) Адриана ван Афердена, уроженца Девентера, и сына Яна делла Файе - Карела. Однако уже в 1566 г. Ян и Якоб делла Файе поссорились и разорвали отношения. Ян делла Файе продолжал торговлю с Нарвой самостоятельно. Он посылал туда ткани, металлы, бразильскую древесину, квасцы и сахар, а оттуда получал сажу, кожи, лен, воск и сало. В 1571 г. Адриан ван Аферден умер в Нарве. Ян делла Файе продолжал торговые операции с Нарвой в 1571-1575 гг. уже без него, но в компании со своим сыном Маартеном, который участвовал в торговом деле по поручительству своей супруги Сибилии Стехер и ее брата Йориса Стехера, а также с мужем своей дочери Робрехтом ван Ээкереном и другим антверпенским купцом Яном Пелликорне. Их компания закупила в Нарве партию козьих шкур и отдала в Антверпене в обработку для достижения того качества, которое необходимо для изготовления «кордоани» (сорт дорогостоящей кожи) и замши. Полученные полуфабрикаты были проданы в Антверпене, Севилье и Лондоне. После этой операции Ян делла Файе прекратил торговлю с Нарвой13.
То, что не все купцы Антверпена в равной степени умело использовали преимущества нарвской торговли, явствует из способа управления антверпенской компанией «Opter Nerve ende Zweden» («Компания по торговле с Нарвой и Швецией»). В декабре 1573 г. это товарищество послало Исидора Далтза своим представителем с двумя сундуками дорогих тканей и золота в «Остландию», где он торговал в Риге, Дерпте, Нарве, Пскове и Вильне. Из выручки за проданные товары он закупил кожи, сало, лен и воск. Впрочем, в Нарве его деловые операции были относительно незначительны; он продавал там бархат и сатин, но ничего не покупал. В январе 1576 г. Далтз вернулся в Антверпен14.
Расцвет российской торговли через Нарву был непродолжителен. Хотя царь изначально и одержал несколько крупных побед в Ливонской войне, впоследствии оказался в состоянии жесточайшей вражды с Польско-Литовским государством и Швецией. Обе соседние страны стремились предотвратить приобретение Россией собственного непосредственного выхода к Балтийскому морю. Кроме того, их конечной целью было заполучить побережье в свои руки, и не столько для того, чтобы блокировать торговлю, сколько для того, чтобы иметь возможность взимать пошлины. Реализуя часть своей военной стратегии, Швеция блокировала в 70-е гг. XVII в. Нарву, вследствие чего объем торговли города резко сократился. В 1581 г. Швеция завоевала Нарву, и Россия вновь оказалась отрезанной от Балтийского моря. В конечном счете, по договорам о мире, которые Россия заключила в 1582 г. с Польшей, а в 1583 г. со Швецией, царь отдавал все завоеванные им ранее земли обратно15.
1Riasanovsky, A history (1969) 73-74, 78,112,149,151.
2Crummey, The formation (1993) 7-10,96,101.
3Palmer, Colton, A history (1995) 115,125. Crummey, The formation (1993) 2,4-8,15,21. Dukes, A history (1974) 58,78. См. также примеч. 2.
4Palmer, Colton, A history (1995) 125-126,210-211. Crummey, The formation (1993) 8,15-16,21. De Buck,'De Amsterdamse handel' (1990) 30. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry' (1990) 416-417. De Buck,'De Russische uitvoer (1988) 140. Dukes, A history (1974) 58-59, 79. Kellenbenz, 'The economic significance (1973) 563, 568. Blum, Lord (1964) 219-246. Jeannin,T économie' (1954) 32, 34, 39. Brünner,'De ontwikkeling (1926) 355.
5 Crummey, The formation (1993) 19. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 15-16. Wijnroks,'Anglo-Dutch rivalry (1990) 416-417. Kaufman-Rochard, Origines (1969) 29. Brünner,'De ontwikkeling (1926) 355.
6 Palmer, Colton, A history (1995) 115,125-126,210-211. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry' (1990) 416-417. De Buck,'De Amsterdamse handel' (1990) 30. De Buck,'De Russische uitvoer' (1988) 140. Jeannin, 'L' économie' (1954) 32, 34, 39. Dukes, A history (1974) 58-59, 78-79. Kellenbenz,'The economic significance' (1973) 563, 568. Brünner,'De ontwikkeling' (1926) 355.
7 Crummey, The formation (1993) 19,158. Wij nroks,'Anglo-Dutch rivalry' (1990) 416-417. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 15-16,40. Grey, Ivan (1988) 161-162. Jeannin, Τ économie' (1954) 32, 34, 39-40. Brünner,'De ontwikkeling (1926) 355, 357-358.
8 Crummey, The formation (1993) 154,158. Bezemer, Een geschiedenis
(1988) 35,40. Grey, Ivan (1988) 159-161. Dukes, A history (1974) 49-50.
9 Вейнрокс 'Международная конкуренция' (1999) 11-15. Schade, Die Niederlande (1992) 34. Wij nroks,'Anglo-Dutch rivalry (1990) 417-421, 428-432. Israel, Dutch primacy (1989) 45-46. Hart,'Amsterdamse scheepvaart' (1976) 301-304. Jeannin,'L' économie (1954) 38-39. Hapke, Niederlandische Akten 2 (1913) 217-218.
10 Вейнрокс'Международная конкуренция' (1999) 13. Israel, The Dutch Republic (1995) 1196,1219. Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 3,6,14-20, 61,69.
11 De Vries, van der Woude, Nederland (1995) 422. Israel, Dutch primacy
(1989) 5, 7, 27, 34, 80,407-408. Israel,'The economic contributions (1983) 506-511,513. Gaastra, 'De VOC' (1980) 175. Van der Wee, 'Handel' (1979) 86, 89-94. Soly, Thys,'Nijverheid' (1979) 27-29,48. Pounds, An historical geography (1979) 283-284. Ball, Merchants (1977) 85-89. Van Houtte,'De zestiende eeuw' (1977) 65-66, 70-71. Van Houtte, Economische en sociale geschiedenis (1964) 106-107. Van Houtte, 'Handel'(1952) 168-169.
12 Israel, Dutch primacy (1989) 5-6,17,18,20,27-28. Brulez, 'Scheepvaart' (1979) 124-126. Van der Wee,'Handel' (1979) 93. Van Houtte,'De zestiende eeuw' (1977) 68-71. Brulez,'De diaspora (1960) 279-280,287-288.
13 Wijnroks, 'Jan van de Walle' (1993) 47. Wijnroks, 'Anglo-Dutch rivalry'
(1990) 418. Brulez, De firma (1959) xxiv, 23-25, 29, 50-51, 588, 591. Denucé, De Hanze (1938) xxii-xxiv. Hapke, Niederlandische Akten 2(1913) 217-218.
14 Wijnroks,'Anglo-Dutch rivalry' (1990) 419. Denucé, De Hanze (1938) xxviii-xxix, 12-34.
15 Schade, Die Niederlande (1992) 42. Wijnroks, 'Anglo-Dutch rivalry' (1990) 420,422,428-432. Riasanovsky, A history (1969) 162,167. Jeannin,'L' économie' (1954) 42.
<< Назад Вперёд>>
