В составе русского флота с этого момента находился корабль нового типа, и это создало много затруднительных ситуаций, из которых нужно было найти выход.
Эскадренный миноносец «Новик» имел, как уже известно, нефтяное отопление. Это было прогрессивным решением. Но в Гельсингфорсе, где должен был базироваться корабль, не существовало приспособлений для приемки жидкого топлива с берега. Они имелись только в Кронштадте. Д. Н. Вердеревский доложил в МГШ, что наличие собственных приспособлений на корабле позволило бы принимать топливо в необорудованных портах непосредственно с нефтеналивных барж или железнодорожных вагонов-цистерн. В противном случае «Новик» оказывался накрепко привязанным к Кронштадту, что могло помешать выполнять возложенные на него боевые задачи. При составлении договорной спецификации Комитет считал, что приспособления для приемки нефти должны быть отнесены к номенклатуре органов снабжения военных портов. В результате нефть заливали ведрами через выведенные на верхнюю палубу трубы цистерн.
Решить неожиданно возникшую проблему помог старший механик «Новика» Г. Кравченко. В рапорте еще от 23 февраля 1912 г. он изложил свои соображения об усовершенствовании приемки нефти на «Новик». Для того чтобы обеспечить требуемую спецификацией скорость приемки (40 т/ч), он предложил использовать два нефтяных насоса корабля и изготовить три резиновых шланга. Предстояло заказать девять разъемных шлангов длиной по 15 фут (4,5 м) с резьбой и накидными гайками. Внутренний диаметр шлангов должен составлять 3 дюйма (7,5 см) на тот случай, если топливо в зимних условиях загустеет.
Предложения Г. Кравченко были приняты, и Путиловский завод изготовил все необходимые приспособления для приемки нефти. К началу приемных испытаний уже летом 1912 г. «Новик» мог принимать топливо непосредственно из нефтяных барж и железнодорожных цистерн любой конструкции через сливной распределительный бак, к которому подсоединялись резиновые шланги99.
В дальнейшем при поступлении на флот новых миноносцев с нефтяным отоплением вновь встал вопрос об их снабжении топливом. 15 марта 1915 г. старший механик «Новика» Г. Кравченко срочно сообщил в механический отдел ГУК подробные сведения о приспособлениях для приемки нефти на «Новике», которые и были использованы для выдачи заказа промышленности. Тот же Г, Кравченко предложил применить для банения паровых котлов сжатый воздух под давлением 3 атм. Питание пневматических приспособлений предполагалось осуществить от компрессоров для зарядки торпед. Сложность питания от компрессоров заключалась в необходимости понижения давления 150 атм в рабочее давление 3 атм.
Старший механик многое сделал для совершенствования корабля: составил перечень приборов, необходимых в корабельном хозяйстве (пневматические сверлильные машинки, устройства для клепки и др.)100, в соответствии с которым в октябре 1913 г. заводу пневматических машин был выдан заказ на изготовление такого комплекта приборов.
Большую помощь механическому отделу ГУК в исследовании свойств котлотурбинных установок нового типа оказал экипаж «Новика». По своей инициативе старший инженер-механик корабля на основании испытаний в Свинемюнде и последующих собственных наблюдений вывел зависимость скорости корабля от частоты вращения турбин на различных скоростях и при различных нагрузках (нормальное и полное водоизмещение, перегрузка). Оказалось, что значительная весовая перегрузка корабля (по сравнению с осадкой в Свинемюнде) не оказывает Значительного влияния на зависимость между частотой вращения турбин и скоростью при изменении последней от 34 до 36 уз. Аналогичные графики были построены и для случая, когда на среднюю турбину пар не подавался.
Командир «Новика» Д. Н. Вердеревский обещал, что исследования экипаж продолжит в 1914 г. Но этому помешала война с Германией. Анализ полученных материалов повлиял на решение механического отдела ГУК отказаться в дальнейшем от трехвальной турбинной установки и согласиться с увеличением водоизмещения почти до 1500 т, снизив требование к скорости до 34—35 уз101.
Перед началом первой мировой войны в связи с ростом военных ассигнований в России и особенно в Петербурге быстро плодились различные акционерные общества, товарищества и компании, охотно принимавшие заказы Морского министерства. Но в связи с недостаточной квалификацией рабочих заказы выполнялись с низким качеством. Новомеханический завод в Петербурге изготовил электрический машинный телеграф системы Федорицкого для «Новика» и монтировал приборы на нем, которые с самого начала вызывали нарекания. Особенно плохо была выполнена изоляция, поэтому в сырую погоду часты были электрические пробои. Во время испытаний телеграф дважды выходил из строя, корабль едва избежал аварии. Командир корабля и старший механик неоднократно обращались в Морское министерство с просьбой поставить более надежный механический машинный телеграф. И лишь после того, как он окончательно вышел из строя, был установлен новый механический телеграф102.
Вообще связь и управление боевыми постами на «Новике» оставляли желать лучшего. Сказались представления о старых эсминцах, механически перенесенные на корабль совершенно нового типа. Вследствие значительной протяженности трасс и повышенной шумности турбинных механизмов, как уже было сказано, эффективность использования переговорных труб была низкой. При первом же выходе в море командир корабля в первую очередь обратил внимание на плохую связь между ходовым мостиком и машинными отделениями. Еще хуже обстояло дело со связью с румпельным отделением, откуда приходилось управлять кораблем в случае выхода из строя рулевого управления на носовом мостике. Начальник минного отдела ГУК капитан 1 ранга А. А. Реммерт103 потребовал также установить телефоны для связи носового мостика с радиотелеграфной рубкой для доклада принятых радиограмм командиру на большой скорости корабля104. Впервые остро встал вопрос об оборудовании внутрикорабельной телефонной связи. Но Морское министерство опять не смогло подыскать подходящую статью в смете для установки трех пар телефонных аппаратов. 19 января 1913 г. товарищ морского министра приказал телефонов не устанавливать, а расходы в смете на достройку «Новика» запланировать на следующий год.
Так стремление экипажа усовершенствовать свой корабль постоянно наталкивалось на косность и рутину, царившие в Морском министерстве. Лишь в результате огромных усилий со стороны экипажа и многочисленных напоминаний Морскому министерству телефонная внутрикорабельная связь на «Новике» к началу первой мировой войны все же была установлена.
Вторую половину лета 1915 г. «Новик» провел в море. Перед выходом в море миноносец принял торпеды образца 1912 г., изготовленные на заводе Уайтхеда в Фиуме (Италия). Организация их производства на заводе Лесснера в Петербурге только начиналась. Как показало двухмесячное нахождение «Новика» на боевой позиции, новые торпеды требовали очень сложного ухода и подготовки к стрельбе. Несмотря на старания минного офицера, минных машинистов и гальванеров, уверенности в их исправной работе никогда не было.
Минный офицер «Новика» срочно требовал принять меры по обеспечению возможности контроля исправности торпед, находящихся в аппаратах, непосредственно перед торпедной атакой105. Предлагалось в корпусе торпеды сделать специальные горловины для проверки механизмов, вывести наружу патрубки масленок и клапанов воздушной магистрали. Проверка торпед, хранящихся длительное время в аппаратах, требовала модернизации самих аппаратов, которая заключалась в устройстве отверстий для подкачки и выпуска воздуха, установки ударника и открывания клапанов резервуара торпеды.
Таким образом, членами экипажа впервые был поставлен очень важный вопрос о подготовке и проверке функционирования механизмов торпеды непосредственно перед ее боевым использованием. Таково было требование времени. Ведь эсминцы типа «Новик» могли длительное время нести боевую службу вдали от баз, и правила этой службы, пригодные для старых миноносцев, сразу оказались устаревшими.
Следует также сказать, что в процессе ведения боевых действий выявились демаскирующие свойства торпедных аппаратов с пороховыми зарядами при проведении ночных атак. Впоследствии двойные торпедные аппараты с пороховым зарядом были заменены тройными с пневматической стрельбой. Этому тоже в немалой степени содействовал экипаж «Новика».
В марте 1916 г. по настоянию экипажа артиллерийский отдел ГУК принял решение установить на «Новике» 102-миллиметровые орудия длиной 60 калибров, обладающие более настильной траекторией и меньшим рассеиванием снарядов.
Русские 102-миллиметровые орудия Обуховского завода имели дальность прицельной стрельбы до 72 кабельтовых при весе снаряда 14,1 кг и начальной скорости 914 м/с. Скорострельность пушек при патронном заряжании достигала 19—20 выстрелов в минуту.
Одновременно с новой артиллерией на «Новике» устанавливались и новые приборы центрального управления стрельбой системы Гейслера, которые уже применялись на линкорах типа «Севастополь»106. Такие приборы частично автоматизировали процесс выработки и передачи данных стрельбы и наводки орудий по сравнению с существовавшим тогда так называемым табличным способом стрельбы.
26 марта 1916 г. специальная комиссия провела на «Новике» приемные испытания приборов управления стрельбой, изготовленных на петербургском заводе «Гейслер и К°», и признала их пригодными для приемки в казну. Два задающих прибора угла прицеливания и целика размещались в боевой рубке и были связаны линией синхронной передачи с соответствующими принимающими приборами, установленными на каждом орудии. Такая же связь существовала между задающим и принимающим приборами команд, которые передавали из боевой рубки на орудия (стрельба — одиночная, залповая, очередями, тип снаряда — фугасный, осколочный и др.).
Кроме этого, на каждом орудии были установлены звонки и ревуны для сигнализации о моменте производства выстрела или залпа. Задающий прибор прицела представлял собой автомат, выполнявший простейшие математические операции для выработки данных стрельбы. При поступлении данных стрельбы из боевой рубки на принимающих приборах подвижная стрелка отклонялась от неподвижного индекса, скрепленного с орудием, на определенную величину. Наводчику оставалось только, вращая штурвалы горизонтального и вертикального наведения, совместить подвижную стрелку с неподвижным индексом, в результате чего орудие приобретало нужный угол возвышения и целик. Когда корабль при качке оказывался на ровном киле (не имел крена), цепь стрельбы автоматически замыкалась и оба плутонга одновременно производили залп.
Как видим, многое на корабле пришлось уточнять, даже такой, казалось бы, незначительный вопрос, как нормы снабжения кораблей различным имуществом. В русском флоте существовало «Положение о снабжении минных крейсеров», на основании которого миноносцы и эсминцы старого типа получали различные расходные материалы и имущество (топливо, боезапас, шкиперское снабжение, смазочные материалы и др.). Командир «Новика» еще в начале января 1912 г. до предъявления корабля на швартовные испытания обратил внимание Главного хозяйственного управления, что это положение не отвечает фактическим потребностям «Новика», так как его водоизмещение вдвое превышает водоизмещение многих крейсеров и эсминцев старого типа. Начальник ГУК контр-адмирал А. П. Муравьев приказал по истечении года службы «Новика» в действующем флоте представить на утверждение проект штатного положения расхода всех необходимых материалов, составленный на основании практики. Оно было доложено морскому министру и принято к руководству для снабжения «Новика», а позднее всех эсминцев нового типа107.
Можно с уверенностью сказать, что опыт эксплуатации техники и боевого использования «Новика» оказались полезными при разработке проектов и постройке последующих серий эскадренных миноносцев нового типа.
Как отмечалось выше, «Новик» был последним, двадцать третьим по счету, военным судном и девятнадцатым эсминцем, построенным Комитетом. По образному выражению инженера-механика В. А. Винтера, эскадренный миноносец «Новик» должен быть признан «...достойным венцом того дела, которое было начато в годину наших тяжких испытаний...»
99 ЦГА ВМФ, ф. 401, оп. 4, д. 43, л. 44, 45, 47, 49, 61.
100 Там же, оп. 2, д. 104, л. 115—118.
101 ЦГА ВМФ, ф. 401, оп. 2, д. 104, л. 103—104.
102 Там же, л. 84.
103 3 марта 1900 г. А. А. Реммерт, тогда лейтенант, находился на о. Acne, в 30 милях от о. Гогланд, и принял первую радиограмму по беспроволочному телеграфу с аппаратами А. С. Попова при снятии с камней броненосца «Генерал-адмирал Апраксин».
104 ЦГА ВМФ, ф. 401, оп. 4, д. 43, л. 9, 11, 16.
105 Там же, оп. 3, д. 168, л. 59—62.
106 ЦГА ВМФ, ф. 401, оп. 6, д. 1389, л. 7, 21.
107 ЦГА ВМФ, ф. 401, оп. 4, д. 43, л. 6, 15, 23.
<< Назад Вперёд>>
