Причиной осторожности или, вернее, пассивности генерала Стесселя могла быть неопределенность положения его как начальника Квантунского укрепрайона и непонимание намерений Куропаткина. Битва под Цзиньчжоу и перемещение линии фронта в район Зеленых гор практически ограничили границы укрепрайона до размеров порт-артурской крепости и подступов к ней. Это было отмечено командованием Маньчжурской армией, и Куропаткин принял решение назначить командующим обороной крепости генерала Смирнова177, а Стесселя перевести в Мукден в свое распоряжение. После уничтожения телеграфного кабеля в Цзиньчжоу связь с Мукденом поддерживалась через Инкоу, до которого периодически доходили, прорывая блокаду, китайские джонки и дважды пробивался «Лейтенант Бураков», а также через специальных посланников Куропаткина, добиравшихся сухопутным путем (в мае — сентябре дошли пять офицеров, в том числе поляк, прапорщик Радзивилл). Поэтому приказ был передан только 14 июня (повторен через три дня).
Распоряжение Куропаткина застало врасплох Стесселя, который, вероятно, «облюбовал для себя» Порт-Артур, где и осел всей семьей. Стессель медлил с выполнением приказа, к тому же он не переслал копии Смирнову и Витгефту. Затем по совету ближайшего окружения, в частности генерала Фока, после полученного 3 июля письма с напоминанием он обратился с посланием лично к Куропаткину. В нем Стессель самым раболепным и униженным образом представил себя не иначе как спасителем Порт-Артура и отцом солдатам, отставка которого деморализует дух защитников и приведет к падению крепости178. Так как главнокомандующий получил это письмо во время подготовки к бою под Ляояном, он не ответил на него. Поэтому Стессель остался на своей должности, что привело к самым печальным последствиям для крепости.
Витгефт, получив копию телеграммы Куропаткина, сообщил в Мукден свое мнение о Стесселе, обвинив его в «неслыханном упадке духа». К сожалению, сам он не превосходил своего оппонента ни духом, ни оперативностью. 3 июля Витгефт получил телеграмму от наместника, в которой тот приказывал «пополнить запасы, обеспечить безопасный выход из порта и, выбрав наиболее подходящий момент, выйти с эскадрой в море, по мере возможности избегать боя, и идти во Владивосток, выбирая курс по своему усмотрению». Хотя в тот же день на «Цесаревиче» собрался расширенный военный совет эскадры (с участием командования крепости), Витгефт не сообщил присутствующим о телеграмме Алексеева. Вместо этого он спросил Стесселя, чего тот ждет от флота. Стессель, конечно, потребовал максимального участия флота в обороне крепости на суше. После этого все свелось к обсуждению технических вопросов179, выход же эскадры в море предусматривался только в случае возникновения непосредственной угрозы кораблям. Правильную оценку оперативной роли флота дал только Кондратенко, который считал, что флот может оказаться гораздо полезней Порт-Артуру, если будет сражаться в море с японскими кораблями, нежели только защищать крепость.
О решениях совета Витгефт не сообщил Алексееву, зато 12 июля в ответной телеграмме перечислил множество причин, которые, по его мнению, затрудняют выход эскадры в море, а в конце добавил, что видит лишь одну альтернативу: либо флот вместе с гарнизоном крепости останется до конца> ожидая прихода подкрепления, либо «погибнет, так как удобный момент для ухода во Владивосток может наступить только тогда, когда смерть будет везде — и спереди, и сзади». В ответ наместник сообщил, что это личный приказ царя и его необходимо обсудить на специальном военном совете эскадры.
Совет состоялся 17 июня, и вновь все свелось к поиску разнообразных причин, которые могли удержать корабли на базе (слишком малая маршевая скорость, большое количество японских эскадренных миноносцев, крепость еще держится, но уход кораблей ускорит ее падение и т.п.). Разозленный Алексеев хорошо ориентировался в планах Куропаткина и, без сомнения, лучше понимал роль и значение эскадры в дальнейшем ходе войны, нежели его бездарные подчиненные. Он потерял терпение и 30 июля в категорической форме приказал Витгефту выйти в море, мотивируя это невыгодной оперативной ситуацией, в которой оказались армия и флот180, и объяснив ему, что после соединения с владивостокским отрядом эскадра может результативно действовать на морских коммуникациях противника, ослабляя таким образом наступательную инициативу японцев в Маньчжурии.
177 Похоже, по данным Куличкина, Смирнов через знакомых офицеров в штабе Куропаткина обратил его внимание на этот вопрос уже после боя под Цзиньжоу.
178 Что он в действительности думал о защитниках крепости, вспоминает военный корреспондент Е. Ножин, которому Стессель признавался: «С русским солдатом, этой сволочью, нужно уметь обращаться. Он ничего, кроме кулака и водки, не понимает, а водкой и кулаком с ним можно чудеса творить. Весь этот гуманизм, все эти школы, которые ввели у нас в армии, его только портят, а нет ничего хуже грамотного солдата». Письмо Стесселя кроме Сорокина приводит и А. Степанов, хотя неизвестно, не является ли оно лишь литературной версией.
179 Например, было принято решение о прекращении дальнейшего разоружения кораблей (имелась в виду артиллерия), участие эскадры в обороне крепости должно было свестись к формированию в спешном порядке из экипажей кораблей десантных отрядов, действия которых поддерживал огонь корабельной артиллерии.
180 По его оценкам, 2-я эскадра, идущая с Балтики, могла прийти с подмогой не раньше декабря 1904 года, а до этого времени Порт-Артур мог капитулировать. Кроме того, он реально оценивал тот факт, что Куропаткин только в сентябре перейдет к наступательным действиям в Маньчжурии.
<< Назад
Вперёд>>
