Введение
Все то, чего коснется человек,
Приобретает нечто человечье.
Вот этот дом, нам послуживший век,
Почти умеет пользоваться речью.
К. Чуковский
И никогда не будет мной забыт
Огромный дом, массив кирпичной плоти,
Я помню цокот ломовых копыт
В таинственных тоннелях подворотен;
Гул примусов и неуют квартир,
Поленницы с осклизлыми дровами,
И пристальное вглядывание в мир
Сквозь радужную призму упований.
В. Шефнер
Перед вами, дорогой читатель, — книга о доходных домах Петербурга. Мы вроде бы прекрасно знаем их, поскольку многие из нас еще живут в очень старых домах. Кто-то бывал в гостях в подобном жилье. Уж нам ли их не знать! Казалось бы, и изучать тут нечего. Но разве не любопытно узнать, как жили люди без водопровода, канализации, парового отопления, электричества и прочих бытовых благ, привнесенных техническим прогрессом? В сутолоке будней мы мало обращаем внимания, как меняются жизнь и, в частности, наше жилище.
Мне скоро исполнится полвека, и даже на моей памяти произошли потрясающие бытовые изменения. Я родилась в центре Ленинграда еще при печном отоплении. Когда у нас появилось паровое отопление, печку продолжали иногда протапливать в дождливые холодные дни, при отключенных на полгода батареях. И бесконечно жаль, что живой трескучий огонь в топке и теплый бок печки-голландки, к которому можно было прижаться, и запах дров во дворах ушли из нашей жизни, хотя, конечно, паровое отопление очень удобно.
Я еще помню застроенные дровяными сараями тесные ленинградские дворы, после сноса сараев внезапно опустевшие и ставшие такими просторными. И было жаль, что не придется больше съезжать с покатой крыши сарая в мягкий сугроб. А в дровяники на лестницах, что находились у дверей каждой квартиры, начали складывать наши с братом старые игрушки и другой домашний хлам.
Помню (мне было девять лет), пришли рабочие и разобрали кирпичную кухонную плиту (ее уже давно не топили, а покрыв клеенкой, использовали как хозяйственный стол). На ее фундаменте поставили ванну, и прекратились наши еженедельные походы в баню. Я любила баню, ощущая в ней свою взрослость. Ведь детей долго, лет до семи, мыли в довольно больших оцинкованных ванночках дома. А спустя года три после установки ванны провели горячую воду, помню, как мы, дети, радовались этому, поскольку выполнять нашу обязанность —мыть посуду — стало гораздо приятнее под краном, а не в тазике с жирной водой.
Впервые я попала в «хрущевку», когда в первом классе меня пригласила в гости девочка-одноклассница. Квартира из четырех комнат выглядела такой миниатюрной, что показалась мне тогда какой-то «невсамделишной». По площади в нашей обычной старопетербургской двухкомнатной могли поместиться две такие четырехкомнатные квартиры, а по объему — больше трех. Мебель в «хрущевке» выглядела непривычно миниатюрной, и казалось, что жилье приспособлено лишь для детей и живут в ней одни дети. Помню, что везде сидели куклы, и про себя я назвала эту квартиру «кукольным домиком».
У нас дома постепенно появлялись новые вещи: телевизор «Ленинград» с маленьким экраном и большой линзой, высокий, с закругленными углами холодильник «ЗИСМосква». Правда, с появлением электрического холодильника мы, как и многие, продолжали пользоваться и ящиком-холодильником за окном.
Так в детстве я стала не просто свидетелем, а на себе прочувствовала те кардинальные, прямо-таки революционные изменения жилища.
На наших глазах по сей день уходит в небытие старое петербургское жилье. Какие-то квартиры с их петербургским обликом погибли при капитальном ремонте здания, какие-то при так называемом «евроремонте» самих квартир. Петербург как будто надел маску. Сохраняются только фасады-маски, за ними прячется современное жилище. Уничтожается истинная планировка петербургских квартир, исчезают их печи-голландки и камины, лепные плафоны, массивные филенчатые двери с медными ручками, окна с привычными петербургскими рамами заменяются на разнокалиберные стеклопакеты.
Эта книга — попытка создания своеобразного памятника не парадному, а повседневному Петербургу, где жили мы, наши родители, наши бабушки и дедушки. Тому Петербургу, что сложился к началу XX века. И хотя городу вернули его историческое имя, но нас все дальше и дальше уносит от подлинного старого Петербурга река времени. Как хорошо сказал в одном из своих стихотворений интеллигентно-петербургский артист С. Ландграф:
Мы вышли все из Ленинграда, Но в Петербург мы не пришли...
Кому адресована эта книга? Всем нам. Старшему поколению, надеюсь, будет приятно вспоминать вместе со мной о своем житье-бытье. У тех я прошу прощения за подробные описания довольно банальных для них предметов и явлений. Но я делаю это для молодежи, для которой наша бытовая история — terra incognita. И, что забавно, уровень представления по истории повседневности, быта одинаково низок как у школьников обычных школ, так и у студентов, оканчивающих исторические факультеты.
«Новое — хорошо забытое старое». Сегодня многие, разбогатевшие в смутное время перестройки, вкладывают деньги в приобретение квартир для последующей сдачи их в наем. Возможно, читателям этой категории будет любопытно и полезно ознакомиться с деталями прежних взаимоотношений квартиранта и домохозяина, узнать, что и на каких условиях сдавалось под жилье, а что — под торгово-ремесленные заведения.
КАК ПИСАЛАСЬ ЭТА КНИГА?
Само понятие «бытовая история» — чрезвычайно обширно. Отбор затрагиваемых в данной книге тем и степень обстоятельности их изложения, конечно, весьма субъективны. О чем-то упоминается вскользь, о чем-то рассказано подробнее. Ведь о многих аспектах (о городской архитектуре, о технике строительства и т. д.) написаны многочисленные обстоятельные монографии. Я же старалась сосредоточиться на малоизвестном.
Мне хотелось, с одной стороны, избежать ностальгических сетований со слезой об утраченном блистательном Санкт-Петербурге с роскошными «барскими» квартирами, а поддаться этому искушению так легко — ведь сохранилось много материалов по жилищам высших слоев петербуржцев: это и планы квартир с полным описанием обстановки всех парадных комнат, и изобразительные, и мемуарные, и эпистолярные источники.
С другой стороны, не стоит увлекаться и живописанием ужасающей жизни городского дна, где единицей найма выступала даже не койка, а полкойки. Хотя к этому толкает обилие материала — существует масса обследований второй половины XIX века: это отчеты фабричной инспекции, санитарных врачей и всевозможных комиссий. Да вся демократическая пишущая общественность не жалела «темных красок» для описания жилищ бедноты.
Крайне мало материалов по самому массовому жилищу — квартирам средних слоев (чиновников, разночинцев, купцов, мещан, ремесленников). Для реконструкции реального положения дел в жилищной сфере Петербурга основным источником для меня являлись опубликованные данные городских переписей, которые проводились примерно 1 раз в 10 лет: 1869, 1881, 1890, 1900 гг. Результаты переписей публиковались в трех или четырех томах. Сведения о жилищах помещены во 2-й части (томе) — «Квартиры»; в 3-й части — «Дворовые места»; и в 4-й части — «Общий обзор данных переписи».
Другим источником служили обмерные планы квартир, они сохранились практически для всех петербургских домов. Это — единственный источник, дающий представление о площади жилища. Из обмерных планов можно выявить расположение комнат во внутриквартирном пространстве, иногда — их функциональное назначение и даже расстановку мебели. Планы дают представление об условиях жизни прислуги: жила ли прислуга в кухне или были отдельные помещения, на проживание скольких человек они были рассчитаны. Расположение, конфигурация и размеры внутриквартирных удобств (печей, плит, каминов, ванн, ватерклозетов) также отражены на планах.
Ценным источником являются натурные обследования, поскольку около 23 % домов не прошли капитальный ремонт. Но необходимо помнить, что они не дают представления о петербургском доходном доме во всем его многообразии. Мы имеем дело только с самыми добротными каменными домами. Таким образом, этот источник может дать представление только о жилищах средних и высших слоев петербуржцев.
Врачебно-полицейские обследования представляют собой натурные обследования конца XIX века, проводимые полицейскими или городскими врачами. Из опубликованных обследований наиболее полное — «Город Санкт-Петербург с точки зрения медицинской полиции, составлено по распоряжению СПб градоначальника генерал-майора Н.В. Клейгельса врачами Петербургской столичной полиции при участии и под редакцией старшего врача И. Еремеева», опубликованное в 1897 году. Это очень репрезентативное издание — в нем представлены бытовые условия всех районов Петербурга, ведь обследовались и описывались жилищные условия и связанные с ними элементы городского благоустройства (водоснабжение, прачечные и портомойни, удаление экскрементов и мусора, уборка лестниц и улиц).
С середины XIX века, когда начинается массовое появление доходных домов, публикуются различные специальные справочные издания, которые объясняли домовладельцам их права и обязанности, а также содержали практические советы. Во всех этих справочных изданиях приводятся законодательные акты и распоряжения городских властей, касающиеся домовладельцев, образцы договоров найма и квартирных расчетных книжек.
В Петербурге издавалось множество рекламных изданий, в которых можно найти массовый материал, характеризующий сдаваемые внаем квартиры: место расположения квартиры, количество комнат, удобства (дрова, ванна, ватерклозет, электричество, телефон, лифт, электрический звонок), услуги (дворника, швейцара, полотера, «домашний стол»), службы (ледник, конюшни, сараи), мебель и посуда, цена квартиры. При изучении общественного мнения они интересны для выявления, что современниками в квартирах ценилось, считалось привлекательным.
Художественная литература также использована при реконструкции некоторых аспектов ментальности жильцов доходных домов: во-первых, что было наиболее значимо для них в характеристике квартир, а что воспринималось как норма; во-вторых, оценка самими жильцами своих жилищных условий; в-третьих, отношение к аренде, с одной стороны, квартиронанимателя с домовладельцем, с другой — его же с жильцами, которым он сдавал часть арендуемой им квартиры. Обычно жилищные проблемы не являются сюжетом, а упоминаются вскользь в художественных произведениях. Именно поэтому достоверность их достаточно высока.
Более внимательны к повседневности женские воспоминания. Также для жилищной проблематики интересны те части воспоминаний, где описываются детские впечатления. Воспоминания ценны тем, что в них представлены описания жилищ различных социальных слоев, в том числе и городских низов. Еще в XIX веке демократические журналы печатали воспоминания рабочих. Но особенно большое значение воспоминаниям рабочих стали придавать после Октябрьской революции.
Несколько особняком стоят воспоминания, авторы которых ставили своей специальной задачей описание быта современного им Петербурга. Например, Залесский А.И. «Поездка в Петербург в 1901 году (впечатления и заметки)», СПб., 1904; Засосов Д.А., Пызин В.И. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов (записки очевидцев)», Л., 1991; Кильштет К.Е. «Воспоминания старого петроградца», Птг., 1916; Кони А.Ф. «Воспоминания старожила», Птг., 1922; Светлов С.Ф. «Петербургская жизнь в конце XIX столетия (в 1892 году)», СПб., 1998; Успенский Л. «Записки старого петербуржца», Л., 1970.
В целом привлеченные источники, по полноте содержащихся в них данных, позволяют воссоздать довольно реалистичную картину жизни петербургского доходного дома.
Вперёд>>
