Глазунов М. М., Митрофанов Б. А. Курский Дмитрий Иванович
Курский Дмитрий Иванович
Годы жизни: 1874—1932. Советский партийный и государственный деятель. Член партии с 1904 г. Председатель Совета солдатских депутатов 4-й армии Румынского фронта, член ВРК в Одессе. В 1918—1920 гг. комиссар Всероглавштаба и Полевого штаба РВСР, в декабре 1919 г.— январе 1921 г. член РВСР...
(Энциклопедия «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (1987)
О Дмитрии Ивановиче Курском писать непросто. Сам он, отличаясь большой скромностью, воспоминаний и мемуаров не оставил. Хотя рассказать ему было о чем — вместе с В. И. Лениным он работал в первых составах Советского правительства, создавал первые законодательные акты Республики, выполнял многочисленные ответственные поручения главы государства. Нет, к сожалению, воспоминаний об этом и в дневнике А. С. Курской — жены Дмитрия Ивановича, изданном под названием «Воспоминания о пережитом». Но сохранились документы, которые разрабатывал или подписывал он, его письма, речи, статьи, воспоминания тех, кто шел рядом с ним по трудным дорогам гражданской войны. Они позволяют в какой-то мере выяснить сопричастность Дмитрия Ивановича Курского к некоторым важнейшим событиям тех лет, его позицию при решении ряда принципиальных вопросов.
Официальное назначение Дмитрия Ивановича членом Реввоенсовета Республики было оформлено постановлением Совета Народных Комиссаров 2 декабря 1919 года, тогда же он получил соответствующее удостоверение за подписью В. И. Ленина. Однако документы свидетельствуют о том, что в эту ответственную военно-политическую должность он вступил значительно раньше. Например, на ряде директив Главного командования Красной Армии, датированных ноябрем 1919 года, имеются его подписи как члена Реввоенсовета Республики. А директива командованию Восточного фронта, предписывавшая передислокацию части войск на Западный и Южный фронты, и того ранее — 10 июня 1919 года.
Одновременно Д. И. Курский продолжал выполнять обязанности наркома юстиции РСФСР (он вступил в эту должность еще в 1918 г.).
Почему же именно Курскому были доверены оба этих чрезвычайно ответственных поста? Думается, что для ответа на этот вопрос стоит немного сказать о жизненном пути Дмитрия Ивановича Курского, о тех вехах его биографии, которые способствовали формированию его личности, выработке мировоззрения, характера.
Упорство в достижении поставленной цели было у него в генах. Отец Дмитрия отправился пешком из Красноярска в Петербург (Сибирской железной дороги тогда еще не было), чтобы получить в столице высшее образование, и, несмотря на великие трудности, добился своего - выдержал конкурсные экзамены в технологический институт и стал инженером. Но жизнь его оборвалась рано, и семья из человек осталась без средств к существованию. Детям пришлось самим пробивать дорогу.
Проучившись пять лет в Прилукской гимназии Полтавской губернии, Дмитрий выдержал конкурсные экзамены в коллегию Павла Галагана в Киеве, куда принимали только высокоодаренных детей, и поселился в интернате. Коллегию Дмитрий окончил с золотой медалью и уже к тому времени овладел несколькими иностранными языками.
Затем Дмитрий прибыл в Москву, не пешком, как отец, а по железной дороге, но с таким же пустым карманом. Вскоре, в 1895 году он был арестован за участие в студенческих волнениях и помещен в Бутырскую тюрьму, где находился несколько месяцев. Занятия в студенческом марксистском кружке, общение в тюремных застенках с профессиональными революционерами оказали существенное влияние на формирование его общественно-политических взглядов.
В 1900 году Дмитрий окончил юридический факультет (также с золотой медалью) и подлежал оставлению при университете для подготовки к научной деятельности, однако помешала «политическая неблагонадежность». Пришлось искать работу самому. Сначала удалось устроиться на службу в так называемый «контроль» — одно из учреждений министерства путей сообщения, затем в адвокатуру — помощником присяжного поверенного. Именно в это время решилась и личная судьба Дмитрия Ивановича, он познакомился с Анной Сергеевной — будущей женой и верным товарищем по революционной работе.
В адвокатуре Курский защищал интересы рабочих, пострадавших от увечий на производстве, помогал им сформулировать коллективные требования к предпринимателям об улучшении условий труда. Приходилось ему выступать в судах и в качестве защитника по политическим делам.
Твердо встав на позиции большевиков, в 1904 году Дмитрий Иванович Курский вступил в РСДРП. В этом же году его призывают в армию, но вскоре отправляют в запас «на лечение», на самом деле, скорее всего, из-за неблагонадежности младшего офицера в условиях войны с Японией.
Далее предоставим слово А. С. Курской:
«1905 год застал меня уже матерью троих детей и студенткой Педагогических (Тихомировских) курсов. Семья и учеба не отвлекали меня от революционных устремлений........ ...Наша квартира стала явочной. Явочными назывались в то время такие квартиры, куда приходили товарищи по партийным делам. Здесь oни по заранее установленному паролю получали адреса собраний и ночевок. На явки к нам приходили ответственные организаторы районов для получения денег, литературы, сведении о месте предстоящих собраний Московского Комитета. В нашей квартире бывали также приезжие из других городов... То, что мой муж Д. И. Курский был адвокат, имевший официальные часы приема клиентов, было очень удобно для конспиративной работы...»1
Как член литературно-лекторской группы Московского Комитета партии, Дмитрий Иванович участвует в составлении листовок, сборе и обработке материалов для газеты «Голос труда», выступает с лекциями, в том числе в Подмосковье.
В годы реакции, наступившие после поражения революции, Курский был избран в состав Московского областного бюро ЦК партии, участвовал в работе редакции газеты «Рабочее знамя», расходившейся не только в Москве и Подмосковье, но и во многих других городах страны. Не прекращает он и адвокатскую практику, с немалым для себя риском участвует в качестве защитника в политических процессах.
С наступлением нового революционного подъема Курский, стремясь укрепить связи с рабочими, становится юрисконсультом нескольких профсоюзов — металлистов, печатников, деревообделочников, торговых служащих и некоторых других.
«Д. И. Курского,— пишет А. Г. Носков,— мы, работники московских профсоюзов того времени, вспоминаем всегда добрым словом. Внешне несколько суровый, чему способствовали его «похохлацки» опущенные усы, он был человеком большой душевной красоты, умевшим сочетать простоту и чуткость в отношениях с людьми с большевистской принципиальностью и партийным трудолюбием. Для нас, молодой тогда поросли революционеров, преобладавших в профсоюзах, он являлся не только официальным представителем московского большевистского руководства, но другом и наставником во всех делах. Многие из нас вступили в РСДРП в пору царизма благодаря идейному влиянию Д. И. Курского и законно считают его своим партийным отцом».
Рассказал А. Г. Носков и об участии Дмитрия Ивановича в создании близ станции Голицыно подпольной типографии. Активное участие принимал Курский и в выборах рабочих депутатов в IV Государственную думу: готовил предвыборные собрания, выступал на них.
С началом первой мировой войны он, как офицер запаса, был призван на военную службу и отправлен на Западный фронт.
Февральская революция застала Дмитрия Ивановича Курского в окопах Румынского фронта. В июне семнадцатого года ему удалось повидаться с семьей, накоротке, проездом в Петроград на I Всероссийский съезд Советов, и на обратном пути. Он рассказывал тогда:
«Первый съезд Советов для нас, фронтовиков, должен был разрешить вопрос о переходе власти к Советам, что означало конец войне. Состав съезда не благоприятствовал разрешению этого вопроса: из тысячи с лишним делегатов большевиков было всего 105. Мы, делегаты с фронта, знали, что продолжать войну невозможно. В этом духе выступали многие товарищи.
Можно себе представить мое волнение, когда на этом съезде я впервые в жизни встретился с Владимиром Ильичем Лениным...»
В связи с избранием членом Революционного комитета Румынского фронта, Черноморского флота и Одесского военного округа Курский переезжает в Одессу, где участвует в подготовке Октябрьской революции.
«Вчера,— пишет он жене,— на общем собрании были приняты предложенные мной резолюции, и во мне крепнет удовлетворение своим опытом, а главное, сознание ответственности за свое руководство. Иду уверенно вперед и стараюсь не разбрасываться... скоро живительная гроза освежит и омолодит мир! Надеюсь, что скоро будем вместе. Вместе переживем и радость борьбы, и тяжесть разрухи, и счастье творчества новой жизни».
А обстановка в Одессе складывалась не простая. Одних офицеров там сосредоточилось до 11 тысяч. Центральная рада, чтобы не допустить установления Советской власти, готова была объявить Одессу «вольным городом». В том же направлении усиленно действовали и представители союзных консульств. Тем не менее 27 октября объединенный пленум Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов провозгласил власть Советов. И хотя для повсеместного ее установления потребовалось немалое время, почин был сделан.
Внеся коренную ломку в политическую, экономическую и духовную жизнь страны, Октябрьская революция сразу же приступила к созидательной работе, важное значение в которой отводилось и органам юстиции. Вернувшись в Москву, Д. И. Курский возглавил правовой отдел Моссовета, называвшийся в первое время Комиссариатом по судебному ведомству, организационные функции которого распространялись не только на Москву и Подмосковье, но и на ряд прилегающих областей.
Комиссариат разместился в Кремле, на первом этаже здания Сената. Трудными были первые недели его деятельности. Мешал саботаж старых чиновников, оставивших множество неразрешенных дел и бумаг, на разбор которых пришлось потратить уйму времени. Для борьбы с уголовной преступностью Курский предполагал оставить пока прежний следственный аппарат и временно продолжить занятия мировых судей, а некоторых из них предложить кандидатами в народные судьи при избрании их первого состава Моссоветом. Но подавляющее большинство следователей и мировых судей не захотели сотрудничать с новой властью. Пришлось опечатать помещения Московской судебной палаты и окружного суда.
Руководствуясь ленинским декретом о суде № 1, Курский твердо проводит линию на организацию местных судов, избираемых гражданами, на создание юридических отделов в тех губерниях, где их еще не имелось.
В начале апреля 1918 года Дмитрий Иванович Курский был назначен заместителем наркома юстиции РСФСР.
«Перед Народным комиссариатом юстиции в новом его составе,— писал он в те дни, когда из Наркомюста вышли левые эсеры,— образовавшимся непосредственно после переезда рабоче-крестьянского правительства в Москву, встала задача наладить, правильнее сказать, создать заново прежде всего свой собственный аппарат... Пришлось с первых же шагов взяться за подбор нужных организаторских сил... Инструкторами приглашены товарищи, возвратившиеся с фронта, не только разделяющие платформу Советской власти, но и проявившие себя как организаторы в Октябрьской революции. Большинство их с юридическим образованием, что значительно облегчает усвоение ими нужных знаний».
Осенью 1918 года, уже будучи наркомом юстиции РСФСР, Курский подготовил проект нового декрета — Положение о народном суде РСФСР, обосновал его в докладе на заседании ВЦИК. Народный суд должен был стать не только ближе к населению, но и более действенным средством выполнения поставленной В. И. Лениным задачи по обеспечению строжайшего проведения дисциплины и самодисциплины трудящихся.
Еще ранней весной жена Д. И. Курского уехала с детьми на несколько месяцев в Выксу, чтобы подкрепить пошатнувшееся здоровье. Приведем несколько фрагментов из писем Дмитрия
Ивановича, относящихся ко второй половине 1918 года.
14 июня.
«...Владимир Ильич засадил председательствовать в Совнаркоме, редактирую ряд работ по своей специальности... В виде отдыха раз в неделю иду в театр, и пока неизменно в «Аквариум», где имеется очень хорошо организованная драматическая труппа,- правда, ставящая комедии, а главное, есть искренний и правдивый талант — Грановская. И в ее игре женские натуры, неглубокие, но своеобразные, часто очень привлекательные, как искусно очерченные типы в книге, расширяют рамки деловой обстановки и жизни или уюта своего уголка, дают отдых и освежают для того, чтобы с новыми силами браться вновь за дела и работу, в которой нахожу столько удовлетворения...»
Август. В связи с выездом по поручению ЦК партии в Казань.
«В Казань я приехал 2 августа. На следующий день взялся за работу. Скоро мы убедились, что стратегические планы, хотя бы и очень хорошие,— одно, а действительность, кричавшая о явной неподготовленности Казани к обороне,— другое. 5 августа, когда наши противники уже делали попытку высадить десант в самой Казани, в нашем распоряжении было только одно исправное артиллерийское орудие. Все это объясняется муравьевщиной и скрытым саботажем.
Я обратился по прямому проводу в Москву с просьбой прислать помощь. Она пришла, но с опозданием, и 6 августа после жестокого уличного боя наши оставили город...»
Конец сентября.
«Жизнь в политике обернулась сейчас острыми углами (Курский, видимо, имеет в виду покушение на жизнь В. И. Ленина со стороны Каплан, которую он допрашивал одной из первых.— Авт.)... Время выдвинуло таких гигантов, как Ленин, и все по нему равняются. Поэтому опрокидываются бесчисленные препятствия, и в перспективе у нас очень реальные контуры нового строя. Бывают удивительные, глубоко интересные моменты, когда делаются совершенно небывалые, даже, казалось бы, немыслимые шаги вперед. Иногда нас отбрасывают и назад. Борьба в бурю по океану вселенной! Многое хочется осуществить сразу же! Поэтому работаешь не щадя сил...»
14 октября.
«Владимир Ильич выздоровел, если не окончательно (у него еще болит рука), то настолько, что взялся опять председательствовать в Совете Народных Комиссаров, и наши заседания приобрели прежний интерес».
6 ноября 1918 года Курские были в Колонном зале Дома союзов на торжественном заседании Всероссийского Центрального и Московского Советов профессиональных союзов. Там они слушали речь В. И. Ленина. Особенно запомнились его слова:
«Много сделано, но много еще осталось сделать впереди. Идите смелей, товарищи, вперед по тому пути, по которому вы шли до сих пор, привлекайте к работе все новые и новые массы! Дайте... им всем, и партийным и непартийным, возможность работать и учиться в новом пролетарском государстве, управлять и создавать богатства»2.
Труден был год восемнадцатый. Не раз нависала смертельная опасность над Республикой Советов и в следующем году, девятнадцатом: приходилось отбивать наступления Колчака, Деникина, Юденича, иностранных интервентов. Все чаще приходилось заниматься военными вопросами и наркому юстиции Курскому. Так, по поручению Совета Обороны он разбирался с вопросом о переправе через Волгу в районе Симбирска, имевшей стратегическое значение, участвовал в расследовании действий реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта, выполнял многочисленные поручения Совета Народных Комиссаров по принятию мер, направленных на борьбу с хищениями, порчей продуктов, злоупотреблениями местных властей и т. д., что способствовало улучшению снабжения Красной Армии, укреплению тыла.
Особо следует сказать о его деятельности по выполнению декрета СНК от 10 апреля 1919 года «О призыве на военную службу в городах Москве и Петрограде и Петроградской, Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Нижегородской, Костромской, Иваново-Вознесенской и Рязанской губерниях всех рабочих и крестьян 1890—1896 годов рождения, не эксплуатирующих чужого труда».
Состоявшийся через три дня пленум ЦК партии, рассмотрев по докладу В. И. Ленина военный вопрос, принял решение: немедленно командировать в эти губернии группу руководящих партийцев для развертывания там самой энергичной мобилизационной и агитационно-пропагандистской работы. Среди названных лиц значилась и фамилия Д. И. Курского. Выдвинув лозунг «Все силы на помощь Восточному фронту!», то есть на борьбу с Колчаком, ЦК партии поручил Оргбюро взять выполнение всех мобилизационных заданий под неустанный контроль.
О результатах проделанной в Тверской губернии работы Курский представил в Секретариат ЦК соответствующий отчет, в котором, в частности, указал:
«Немедленно по приезде, в 23 часа, я отправился в губернский военный комиссариат, где получил предварительные сведения о том, что мобилизация в гор. Твери назначена на 17 апреля, а в уездах — на 18 апреля... 17 апреля... моя деятельность свелась к инспектированию как организации самой мобилизации, так и фактического проведения ее в жизнь...
Выяснилось, что в момент мобилизации, т. е. 17 апреля утром, еще не имелось нужного обмундирования для призываемых... Путем переговоров с отделом утилизации удалось в тот же день получить достаточный на первое время комплект обмундирования...
Отношение призываемых товарищей рабочих к мобилизации сознательное, сосредоточенно-серьезное...
В тот же день вечером участвовал в совещании представителей губкома, губисполкома и губвоенкома по вопросам о проведении мобилизации и получил отчет о работе местной партийной организации в связи с мобилизацией... На совещании в губкоме были намечены и разрешены следующие вопросы:
1. Об организации из призываемых особых рабочих частей (рот), причем мной было выяснено значение самой ускоренной подготовки именно таких частей... ввиду того, что имеющиеся части представляют собой пестрый состав, мало подготовленный политически.
2. Были назначены местные партийные работники (из офицеров) для политической и организационной работы в частях, формируемых из мобилизуемых в настоящее время рабочих.
3. Была намечена организация добровольческих отрядов, причем... на значительные результаты возможно рассчитывать в том случае, если записавшиеся добровольцами будут отпущены по окончании операции с Колчаком и не будут задерживаться на более продолжительные сроки».
На предприятиях города Твери (фабриках Морозовской и Берга, Русско-Балтийском заводе), отмечает он далее, с большим подъемом прошли митинги, посвященные мобилизации. Такие же митинги намечено провести в ближайшее время в Вышнем Волочке, Кимрах, Ржеве, Осташкове, Бежецке и Старице.
«Суммируя общий результат поездки,— писал он в заключение,— нахожу, что в гор. Твери как партийная организация, так и советские органы (губисполком, в частности губвоенком) обладают достаточными местными силами, чтобы справиться с задачами, выдвигаемыми положением на Восточном фронте, и выполнить директивы Центрального Комитета».
В течение 1919 года на фронт было отправлено 49 030 красноармейцев и 563 командира. Среди них было много коммунистов (65 процентов от численности губернской партийной организации). Коммунистический добровольческий батальон, выехавший в мае в Самару, участвовал в решающих боях против Колчака под командованием М. В. Фрунзе.
Выполнял Дмитрий Иванович и другие поручения, касавшиеся мобилизации. Так, в связи с обращением к В. И. Ленину командования Южного фронта с просьбой разрешить провести в прифронтовых районах призыв в армию лиц, достигших 18-летнего возраста, Курский проверял по поручению Владимира Ильича сведения Всероссийского главного штаба о посланных на Южный фронт пополнениях. После этого Ленин телеграфировал 8 июля в реввоенсовет Южного фронта:
«Всероглавштаб дал мне точную справку, проверенную Курским, что с 15 мая до июля выполнено нарядов для Южфронта на семьдесят тысяч, а с первого до седьмого июля на двадцать две тысячи. Если не получили, примите спешно особые меры и известите меня тотчас, настаиваете ли все-таки на призыве восемнадцатилетних, не лучше ли пока взять других»3.
30 октября того же года Курский по поручению В. И. Ленина делал доклад на заседании Политбюро о мобилизации студентов.
Мы видим, что посты и наркома юстиции, и члена Реввоенсовета Республики были доверены Дмитрию Ивановичу Курскому с учетом опыта его предшествующей деятельности, богатого опыта работы и в органах юстиции и в военно-политической области.
Итак, Д. И. Курский — член Реввоенсовета Республики. Много времени он проводит в одном из московских зданий на Знаменке, где с назначением на пост главнокомандующего С. С. Каменева разместился Полевой штаб Реввоенсовета Республики — основной рабочий орган главкома. И хотя Курский не был новичком в военном деле, многие премудрости штабной работы пришлось постигать заново, разбираться в обилии информации, многочисленных названиях и номерах воинских частей и подразделений. Его основные задачи заключались в обеспечении проведения в жизнь главкомом и Полевым штабом установок Политбюро, Совета Обороны и СНК по стратегически важным вопросам, в осуществлении партийно-политического контроля. А для этого, разумеется, требовалось быть в курсе всех дел. Поэтому Курский регулярно присутствовал на оперативных докладах главкому, которые делались штабистами два раза в сутки — в середине дня и в полночь. Причем ночные доклады, как правило, затягивались надолго, так как большая часть информации с фронтов поступила к ночи. Во время докладов часто принимались директивные распоряжения командующим фронтами, а при обнаруживавшихся неясностях и разногласиях главком Каменев и Курский уходили на телеграф, располагавшийся в том же здании, и вели переговоры по прямому проводу.
Вот один из таких эпизодов. Д. И. Курский зашел в аппаратную, чтобы переговорить с командующим Кавказским фронтом М. Н. Тухачевским.
- Здравствуйте, товарищ Тухачевский... главком сейчас придет, а пока не откажите сообщить, что у вас нового?
- Здравствуйте, товарищ Курский! Командарм-8 потерял связь с начдивом-9. Последний через командарма-13 сообщил, что противник двумя колоннами повел наступление... Район Ростов — Нахичевань нами удерживается, но противник прорвался западнее ст. Александровна... Сокольников организует концентрическую атаку со стороны Ростова и Институтской, но не слишком уверен в успехе. Ему приказано решительными действиями во что бы то ни стало вновь овладеть течением Дона на его участке... В общем, в ростовском направлении обстановка тяжелая. Командюгзап обещает помочь в ростовском направлении...
Несмотря на высокий потолок, в аппаратной душно — все время люди; вороха разноцветных лент, которые из «Юза» вытекают чуть ли не беспрерывно. В аппаратную вошел Каменев. Взяв в руки шершавую ленту, быстро просмотрел ее, проворчал:
— Егоров со Сталиным только обещают...
Дмитрий Иванович хорошо знал — об этом был уже разговор с С. И. Гусевым, на место которого он пришел в Реввоенсовет,— что взаимоотношения С. С. Каменева со Сталиным не сложились с самого начала. Одной из причин было то, что Сталин предпочитал иметь дело не с военспецами, а с такими командирами, как, например, Буденный. Каменев же — бывший полковник, а начальник Полевого штаба П. П. Лебедев—генерал-майор старой армии. Сталин им просто не доверял. По той же причине не был вполне уверен и в своем ставленнике А. И. Егорове, незаметно, но властно отобрав у него оперативное руководство фронтом. Имелись у них разногласия и по вопросу использования трудовых армий. Но разногласия можно как-то преодолеть, а вот нежелание помочь в нужный момент соседям наносило ощутимый ущерб делу.
Став у «Юза», Каменев дал довольно сильный разнос Тухачевскому, предложил срочно разобраться в возникшей путанице и доложить. Аппарат долго молчал, но вот диски задвигались и лента пошла вновь. Тухачевский не без запальчивости уточнил многие позиции, заверил, что принимает меры.
Покручивая огромные усы, Каменев поглядывал на Курского, принимавшего ленту из его рук.
- Всего-то три недели как назначен Тухачевский,— сказал главком, подводя итог разговору.— Но в дела влез, напористый...
Через несколько часов в Полевой штаб пришла весть о сдаче Ростова противнику. Бесстрастный «Юз» зафиксировал поражение. Война есть война. В тот же вечер главкома и Курского вызвали в Кремль, к Председателю Совета Обороны. Разговор, однако, пошел сначала о севере.
— Вот, полюбуйтесь...— показал Владимир Ильич телеграмму командующего 6-й армией А. А. Самойло об освобождении Архангельска и продолжающемся наступлении на онежском направлении.— А Деникин ожил и взял обратно Ростов... Я ведь только позавчера предупреждал Троцкого... В Сибири ни шагу на восток далее, все силы напрячь для ускоренного движения войск на запад, в Россию...
Каменев переглянулся с Курским, он помнил сообщение Дмитрия Ивановича о том, что Ленин направил такую телеграмму наркомвоену и копию ее — члену реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта И. Н. Смирнову. Сказал:
— Полевой штаб разрабатывает директиву о приостановлении наступления на Востфронте сразу по занятии Иркутска.
— Так что под Ростовом? — По размышлении, Владимир Ильич, серьезного не произошло. Это местный успех Деникина.
— С такими командармами, как Сокольников...
— Сокольникову ищем замену...
— Две недели уже!.. Командовать должны военспецы. Дорого обходятся подобные опыты. В свое время я дал себя уговорить...
Сожалею. Но и вам урок! Отстаивайте свою точку зрения настойчивее... Что сейчас может помочь Ростову и Новочеркасску?
— Ростову может помочь только Юго-Западный фронт... Своих резервов у Тухачевского под рукой нет, еще на подходе...
Две директивы, подписанные Каменевым, Курским и Лебедевым, о необходимости оказания Кавказскому фронту помощи (путем переброски Латышской и 42-й дивизий) были направлены командованию Юго-Западного фронта еще в первой декаде февраля. Зная, что положение на Кавфронте усложняется, а директивы главного командования остаются невыполненными, Ленин отправил Сталину 20 февраля телеграмму, на которую получил ответ следующего содержания:
«Мне не ясно, почему забота о Кавфронте ложится прежде всего на меня... Забота об укреплении Кавфронта лежит всецело на Реввоенсовете Республики, члены которого, по моим сведениям, вполне здоровы, а не на Сталине, который и так перегружен работой»4.В связи с этим Владимир Ильич вынужден был послать в тот же день Сталину вторую телеграмму (шифром по прямому проводу):
«На Вас ложится забота об ускорении подхода подкреплений с Юго-Запфронта на Кавфронт. Надо вообще помочь всячески, а не препираться о ведомственных компетенциях»5.
— А как молодой комфронта, как Тухачевский? Не растерялся?
— Отнюдь нет, Владимир Ильич. Ершится.
— Ершится, говорите? Если дельно — хорошо. Поддерживайте молодых, растите. Они надежда наша...
Всего лишь два дня находился Ростов-на-Дону в руках противника; 23 февраля он был выбит из города 8-й армией и отброшен на левый берег реки. Борьба на Северном Кавказе продолжалась еще месяц и завершилась в конце марта полным разгромом деникинских войск и освобождением Новороссийска. Успешно шли дела и на Юго-Западном фронте, войска которого освободили от белогвардейцев южную часть Украины, овладели Одессой. Но Крым оставался пока еще у врага. И тем не менее наступила передышка.
Курский в это самое время занимался делами Наркомюста: работал над Положением о революционных трибуналах, над изменениями декрета об учреждении комиссии о несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях.
Но вскоре все его внимание было отдано вновь Реввоенсовету.
Этого требовала изменившаяся обстановка. 25 апреля 1920 года армия Пилсудского, реорганизованная и технически оснащенная на средства США, Франции и Англии, начала совместно с петлюровцами военные действия на Украине. Используя существенный перевес в численности, польские войска 6 мая захватили Киев, ряд других крупных городов.
И вновь Дмитрий Иванович — в круговерти штабной работы. Обстановка на театре военных действий вылилась в тяжелейшее испытание, при котором подливал масла в огонь член реввоенсовета Юго-Западного фронта Сталин. Политбюро одобрило план, согласно которому главным фронтом в борьбе с польскими войсками считался Западный (комфронта Тухачевский), а Юго-Западный фронт — вспомогательный. Сталин же, подчинив своей воле комфронта Егорова, стремился действовать по своему усмотрению, часто игнорируя, а то и совсем не исполняя директивы Главного командования. От этого расшатывалась дисциплина среди командиров, возрастала дезорганизованность.
Курский, вернувшись с Юго-Западного фронта, куда выезжал с поездом главкома, еще раз убедился, что Сталин тяготеет к местничеству и самостийности. Его особое внимание привлекла запись разговора главкома Каменева со Сталиным по прямому проводу:
Сталин. Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Ваш последний номер получен, там есть некоторые не вполне ясные места, и... считаю нужным задать несколько вопросов:
1. Мне кажется, что вы меняете направление удара Конной, передвигая его вправо, в отмену старого направления в сторону Бердичева? Верно ли?
2. Вы назвали Крымскую армию резервной, значит ли это, что мы можем без ущерба брать из ее состава части. По нашим данным, Врангель готовится к наступлению, собственно, к прорыву Перекопского фронта одной группой своих частей, другую же группу направляет в район Одессы — Николаева для десанта. Исходя из этого, мы решили, что надо быть готовыми ко всему и Крымская армия, к сожалению, не может быть признана пока что резервной. Кто из нас прав, или, может быть, я не так понял ваш номер?
3. Теперь я считаю установленным — главное направление будет не на юге, а на севере... сообразно с этим естественно, что требования юго-запада должны быть сокращены в рамках, допустимых, конечно, интересами юго-запада.
4. Насчет Конармии тоже не все ясно. Если у нее не должно быть ни тыла, ни флангов... то не значит ли это, что она, т. е. Конармия, должна делать главным образом рейды по тылам, вроде мамонтовских?
Каменев. Здравствуйте, Иосиф Виссарионович. По первому вопросу... у меня с Егоровым был разговор именно в том духе... что надо разбить сперва одну из групп противника, либо одесскую, либо киевскую. Егоров склонился разбить киевскую, с этой целью даже было предположено группу Якира подчинить Буденному. В окончательной директиве... вырисовалось, что Якир действует самостоятельно, направляя главный удар на Белую Церковь, Конная армия направляется в Житомир опять как самостоятельная и Уборевич — направление Вапнярка — Гайсин...
При этой картине все три коня тянут в разные стороны, предоставляемые самим себе... Уборевич и Якир имеют перед собой превосходные силы противника. Я считаю, что совместные действия Буденного с Якиром и с некоторой помощью 12-й армии у нас в киевском районе дадут превосходство сил, которое необходимо для разгрома... киевской группы противника...
В конце разговора Сталин не преминул сказать, что комфронта Егоров все время находился рядом, что «если говорю с вами я, то только потому, что номер ваш вызван моей запиской, за которую отвечаю я». Заметил также, что по вопросу украинской группировки сегодня же будет говорить с правительством.
Через восемь дней войска Юго-Западного фронта освободили Киев и стремительно стали продвигаться в сторону Львова, что создало благоприятные условия и для наступления войск Западного фронта, которые освободили Белоруссию и 1 августа взяли Брест-Литовск.
В соответствии с планом ведения войны и в связи с возросшей опасностью со стороны Врангеля на Политбюро 2 августа 1920 года было принято постановление об объединении в составе Западного фронта советских армий, действовавших против белополяков, и о создании самостоятельного Южного фронта для борьбы с Врангелем.
В. И. Ленин сразу же направил Сталину телеграмму:
«Только что провели в Политбюро разделение фронтов, чтобы Вы исключительно занялись Врангелем. В связи с восстаниями, особенно на Кубани, а затем и в Сибири, опасность Врангеля становится громадной, и внутри Цека растет стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей. Я Вас прошу очень внимательно обсудить положение с Врангелем и дать Ваше заключение. С Главкомом я условился, что он даст Вам больше патронов, подкреплений и аэропланов»6.
В ночь на 3 августа в соответствии с постановлением Политбюро командованию Юго-Западного фронта была дана директива «с форсированием армиями Запфронта р. Нарева и овладением Брест-Литовском наступает время объединения в руках Командзапа управления всеми армиями, продолжающими движение к р. Висле, т. е. передачи в ближайшие дни 12-й и 1 -й Конной армий из Югзапфронта в распоряжение Командзапа»7. Директиву подписали Каменев, Курский и Лебедев.
Содержание полученных телеграмм вывело Сталина из себя: бросай, значит, налаженное дело, отдавай другим лавры победителя; жалко отдавать Конармию — попадет она в руки Тухачевского, у которого нет и не может быть хороших отношений с Буденным, рассыплется Конармия на отдельные дивизии — и нет ее. Да и Буденный, пожалуй, все сделает, чтобы не попасть в подчинение Тухачевскому.
Не стесняясь в выражениях, Сталин начал писать ответ Ленину:
«Вашу записку о разделении фронтов получил, не следовало бы Политбюро заниматься пустяками. Я могу работать на фронте еще максимум две недели, нужен отдых, поищите заместителя. Обещаниям Главкома не верю ни на минуту, он своими обещаниями только подводит. Что касается настроения ЦК в пользу мира с Польшей, нельзя не заметить, что наша дипломатия иногда очень удачно срывает результаты наших военных успехов».
Отметим тон февральского сообщения Сталина (о Ростове), нотки капризности в некоторых других его телеграммах Ленину и этот, прямо скажем, грубый ответ. И отметим также, что письма Ленина Сталину становятся более официальными и, местами, прохладными.
«Не совсем понимаю,— писал Владимир Ильич Сталину в связи с возникшим конфликтом,— почему Вы недовольны разделением фронтов. Сообщите мотивы. Мне казалось, что это необходимо, раз опасность Врангеля возрастает. Насчет заместителя сообщите Ваше мнение о кандидате. Также прошу сообщить, с какими обещаниями опаздывает Главком. Наша дипломатия подчинена Цека и никогда не сорвет наших успехов...»8
5 августа Курский, являвшийся членом Ревизионной комиссии ЦК партии, присутствовал на пленуме ЦК РКП (б), который утвердил постановление Политбюро о переходе 1-й Конной, 12-й и 14-й армий в подчинение командующего Западным фронтом. Вместе с главкомом Каменевым им была составлена директива о подготовке указанных армий для передачи Западному фронту в целях обеспечения его левого фланга при решающем наступлении на Варшаву. Пока же потребовали вывести 1-ю Конную армию в резерв для отдыха. Однако ни эта, ни другие директивы главкома, на большинстве которых стоит и подпись члена Реввоенсовета Курского, выполнены не были. К тому же 1-я Конная армия вплоть до 20 августа продолжала безуспешные бои за овладение Львовом. А за три дня до этого польские войска начали контрнаступление, прорвав фронт на левом фланге, который намечалось укрепить армиями Юго-Западного фронта. В результате войска Западного фронта, оторвавшиеся от своих баз, вынуждены были отступить. Отошли затем со своих позиций, так и не овладев Львовом, и войска Юго-Западного фронта. Стабилизировать положение удалось лишь в конце августа.
А еще 14 августа Секретариат ЦК направил Сталину телеграмму, в которой указывалось:
«Трения между Вами и Главкомом дошли до того, что... необходимо выяснение путем совместного обсуждения при личном свидании, поэтому просим возможно скорее приехать в Москву»9.17 августа Сталин прибыл в столицу, а 1 сентября Политбюро обсудило «его просьбу» об освобождении от военной работы; он был освобожден от должности члена РВС Юго-Западного фронта, но оставлен членом Реввоенсовета Республики.
О неудачах Красной Армии в войне с Польшей много говорилось на IX партконференции РКП(б). В годы культа личности было немало написано работ историками и военачальниками, ряд из них отличаются тенденциозностью и явным угодничеством Сталину. Лишь после XX съезда партии стали появляться объективно написанные публицистические и исторические статьи.
Добавим еще, что были репрессированы или попали в опалу многие военачальники, которые высказались в печати об операции на Висле не в пользу Сталина. Н. Е. Какурин, написавший вместе с В. А. Меликовым книгу «Война с белополяками» (1925 г.), подвергся аресту и умер в тюрьме (судьба В. А. Меликова авторам не известна); погибли в результате незаконных репрессий А. С. Бубнов и Р. П. Эйдеман, редактировавшие вместе с С. С. Каменевым и М. Н. Тухачевским 3-й том «Гражданской войны», вышедший в свет в 1930 году, причем Каменев попал в число «врагов народа» после своей смерти. Оказалось в тени и имя известного военного теоретика В. К. Триандафилова, выступившего в 20-е годы с острой статьей по тому же вопросу в журнале «Война и революция» (в 1931 г. он погиб в авиационной катастрофе).
Д. И. Курский не писал о войне, но и его не миновала опала, но об этом скажем чуть позже.
А пока вновь обратимся к осени 1920 года. Вернувшись с юга Украины, куда выезжал по поручению ЦК партии для оказания помощи командованию Южного фронта в подготовке наступления против Врангеля, Дмитрий Иванович Курский вновь сосредоточился на работе в Наркомюсте. Являясь одним из ближайших и верных помощников В. И. Ленина, он неуклонно проводил в жизнь его ленинскую линию по вопросам борьбы с преступностью, нарушениями в области гражданских правоотношений, создавал и развивал советское право, призванное способствовать строительству социалистического общества.
Сохранились письма, записки и высказывания Владимира Ильича, адресованные широкому кругу партийных, советских, профсоюзных и хозяйственных работников, в которых Ленин высоко оценивает деятельность Курского. В письме от 26 октября 1921 года, адресованном членам Политбюро, Ленин писал: «Я считаю вывод товарища Курского единственно правильным. Предлагаю провести его добавочным постановлением СНКома». Или еще: «Надо об этом выспросить Курского. Он был иного мнения»10.
Но бывали со стороны Ленина и строгие, даже очень строгие высказывания, особенно когда это касалось необходимости усиления борьбы с волокитой и бюрократизмом.
Приведем еще один отрывок из воспоминаний А. С. Курской:
«Работал Дмитрий Иванович с огромным подъемом, так как чувствовал направляющую руку Ильича. Нередко по ночам Ленин вызывал его к себе на квартиру. С портфелем, наполненным проектами новых законов, отправлялся он к Владимиру Ильичу, волнуясь и спеша».
В конце января 1920 года Курский руководил IV Всероссийским съездом деятелей советской юстиции. На нем он выступил с докладом о роли и значении советской юстиции в связи с новой экономической политикой. Отметив, что решающим фактором, который выдвигает юстицию на передовые позиции, является новая экономическая политика, он сказал:
«Выло бы слишком просто рисовать себе эту политику как нечто решенное уже в начале 1921 года. Мы теперь имеем возможность установить, что эта экономическая политика уже пережила, по меньшей мере, два фазиса (имеются в виду замена продразверстки продналогом и организация товарообмена через кооперацию.— Авт.)... Но хозяйственное развитие пошло неизмеримо дальше. Все более и более обрисовывается значение чисто финансовой проблемы... которая и в западноевропейских странах стоит теперь в центре внимания. Почему это так? Потому что с каждым днем мы все более и более переходим в область широко развертывающейся денежной системы. Мы уже имеем такие учреждения, как Госбанк, Кооперативный банк, и мы уже ставим задачу организации специальных банков под контролем Госбанка. Мы уже поставили определенную задачу развития внешней торговли таким образом, чтобы к ней привлекались под контролем Комиссариата внешней торговли не только государственные органы, но и кооперативные организации. Мы, наконец, в последние дни стали перед фактом учреждения первого акционерного общества, построенного на тех началах, которые подсказаны необходимостью сожительствовать с капиталом западных стран. Я имею в виду комбинированное акционерное общество, где пайщиками являются Советская Республика и представители иностранного капитала...»11.
Одобрительно отозвавшись о такой форме хозяйствования, Курский выразил надежду, что это позволит поднять производительные силы страны. Однако для налаживания таких взаимоотношений требуются соответствующие юридические нормы, которые бы учитывали особенности экономики Советской России: с одной стороны, крупное производство, с другой — достаточно широкая сеть мелкой промышленности и довольно развитая мелкая торговля.
«В настоящее время,— говорил Д. И. Курский на съезде,— наши законодательные учреждения стоят перед задачей выработки положений, которые в деталях должны урегулировать правовое положение государственных предприятий и их объединений - трестов. Положение о государственных предприятиях уже разработано и вносится на рассмотрение законодательных органов. В стадии разработки находится также положение о торговле - внешней и внутренней. Эти акты не будут теми краткими декретами, которыми мы довольствовались в прошлые годы. Нет, это будет целая система норм. Затем вам известно, что IX Всероссийский съезд Советов поручил Народному комиссариату юстиции разработать свод постановлений, которые должны регулировать земельное устройство и земельные отношения, причем наиболее серьезным новшеством в этом законодательстве является допущение при известных условиях временной переуступки земли крестьянам...»
Он сообщил также о ведущейся работе по пересмотру Кодекса законов о труде, проанализировал вынесенный на обсуждение участников съезда проект Уголовного кодекса, остановился на вопросах, касающихся демократизации процессуального законодательства, на основных вопросах судебной реформы.
«Таким образом,— подытоживал нарком,— мы имеем сейчас основное материальное условие, которое является необходимой предпосылкой революционной законности. Если мы будем только говорить о революционной законности, а законов не будет, то это будет весьма эффектное слово, но не больше. Необходимо иметь твердую и в достаточной степени разработанную систему норм, чтобы... проводить ее в жизнь».
Все крупнейшие и важнейшие законы и нормативные акты того времени были разработаны при непосредственном творческом участии или под руководством Курского. По его докладу XI Всероссийским съездом Советов был одобрен окончательный текст Основного Закона — первой Конституции СССР.
Как нарком юстиции, а с мая 1922 года еще и как прокурор РСФСР, Курский отдал много сил, энергии и труда становлению и развитию советских правоохранительных органов, а следовательно, и государства.
Большую культуру и взыскательность к себе Курского отметил в беседе с авторами очерка Б. Н. Хлебников, также работавший в Наркомюсте РСФСР в 20-е годы. Не без юмора он сообщил «по секрету», что в Наркомюсте Дмитрия Ивановича называли заглазно «интеллигентом», в хорошем понимании этого слова.
К концу 20-х годов Сталин начал постепенно избавляться от соратников В. И. Ленина. К тому же высокообразованных людей, интеллигенцию в целом он не любил, в душе глубоко презирал, поэтому постепенно стал превращать «прослойку», как было принято называть интеллигенцию, в безропотную прислужницу. Уже кое-кого он переместил; вынашивал мысль о коренных «чистках», которые бы позволили избавиться от других, неугодных ему партийных и государственных деятелей; пристально следил за старыми кадрами, людьми, совершавшими революцию, особенно за теми, кто, по его мнению, не поступится ленинскими принципами. Для утверждаемого им режима, основанного на неограниченной личной власти, Сталин не считался ни с чем: ни с революционными заслугами, ни с законами, не говоря уже о понятиях нравственности, справедливости, гуманности.
С этих позиций нарком юстиции Курский, который руководил еще и Институтом советского права, никак не мог устраивать «вождя всех народов» и его ближайшее окружение. И все же по сравнению с судьбами многих других соратников В. И. Ленина ему, можно сказать, повезло — в начале 1928 года Дмитрия Ивановича Курского направили в «почетную ссылку», на дипломатическую работу в Италию. Наркомом юстиции РСФСР вместо него был назначен А. К. Янсон — человек заслуженный, но не имевший юридической подготовки. Его через три года сменят, переведут на хозяйственную работу, затем необоснованно репрессируют.
По возвращении из Италии Дмитрий Иванович Курский на 59-м году жизни скончался. Случилось это 20 декабря 1932 года.
Глазунов М. М.
Митрофанов Б. А.
1На баррикадах. Из воспоминаний участников Московского декабрьского вооруженного восстания 1905 г. М.,1955. С. 184.
2Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 134.
3Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 8.
4Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 139-140, 409.
5Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 139—140.
6Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 247.
7Директивы Главного командования Красной Армии. С. 247.
8Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 248.
9Военно-исторический журнал. 1962. № 9. С. 62.
10Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 308
11Курский Д. И. Избранные статьи и речи. М., 1958. С. 108—109.
<< Назад Вперёд>>
