П. Григуль. Корниловцы в рассеянии260-261
Ободренные этим приказом и уже сообщенной датой отъезда, все мы с радостью готовились к новому, грядущему. 27 ноября тяжелые грузы отправлены на пароход, палатки разобраны. Ночевали под открытым небом; было холодно; до утра жгли свои прутяные нары. С рассветом полк был построен, отслужили молебен и в последний раз окинули взглядом «вылизанные» нами горы, с душевной признательностью за приют и моральное оздоровление... твердым шагом направились в город, к пристани на погрузку — нас поджидал турецкий пароход «Ак Денис». На рассвете 19 ноября подошли к Константинополю. На моторной лодке прибыл генерал Врангель, восторженно нами на палубе встреченный. Подле Варны пароход попал в минные заграждения, но благополучно выбрался и утром 30-го бросил якорь на внешнем рейде Варны. 10 дней карантина. Только 10 декабря погрузились в поезда. Поселились в казармах села Горно-Паничерево. Помыли их, поскребли. Тянуло в город, но ближайшие городки были в 10—15 км. Ходили за 15 км в дивный храм Святого Николая на исторической Шипке.
На Рождество был оглашен приказ начальника штаба Главнокомандующего: «...После долгой борьбы, совместными усилиями Главного командования и всех чинов армии, одержана блестящая моральная победа. Больше года, в ужасных условиях ждала армия переселения в славянские страны и столько же времени неустанными трудами Главнокомандующего созидалось это дело. Ныне тяжкий труд закончен. Почти весь 1-й корпус в Болгарии. С великой радостью я приветствую в Болгарии войска корпуса и прибывшего с последним эшелоном неизменно доблестного их командира, генерала от инфантерии Кутепова, и поздравляю с завершением переброски. Дай Бог вам сил так же честно творить великое дело любви к Родине здесь, как вы творили его в Галлиполийской пустыне. Генерал от кавалерии Шатилов».
Прочитан был также и приказ командира 1-го армейского корпуса от 22 декабря 1921 года за № 965:
«Больше года тому назад разрозненные остатки регулярной Русской Армии были высажены в Галлиполи и сведены в 1-й армейский корпус. За год пребывания на чужбине корпус стал стройной, могучей единицей, сплоченной одной идеей беспредельной любви к Родине и проникнутой высоким сознанием долга. Когда последний эшелон, назначенный в Болгарию, уезжал из Галлиполи, его провожало все местное население, все местные, греческие и французские власти, армия, которую весь мир считал беженцами, осознала себя и приобрела общее уважение как армия. Во время стоянки эшелона в Константинополе ко мне явились и поднесли адреса с приветом корпусу от 18 общественных организаций, объединяющих людей различных политических убеждений. Русские люди увидели в Русской Армии крепкое ядро государственности и своим приветом показали единение с нами. Проводы в Галлиполи и приветствия русских людей в Константинополь я отношу не к себе, а к той стойкости, с которой все части поддерживали честь армии и достоинство русского имени на чужбине. Я уверен, что на новых местах все чины корпуса, помня заветы основоположника армии генерала Алексеева, исполнят до конца свой долг и донесут на Родину незапятнанным наш трехцветный флаг, который мы гордо держали в Галлиполи, и честь армии, которую мы свято блюли. Беспредельная преданность делу борьбы за счастье Родины и непоколебимая твердость духа при всех тяжких испытаниях, проявленные нашим любимым вождем, генералом Врангелем, да будет для всех нас примером в наших переживаниях на пути достижения нашей заветной цели — создания Великой России. Генерал от инфантерии Кутепов».
Новый год ударники встречали в своей чайной, а 450 господ офицеров — дружной семьей в Офицерском собрании; приглашен был генерал Калитин (герой взятия Эрзерума); когда хор пропел «Святая Русь», он, в слезах, поцеловал наши знамена. Гостем был и командир болгарской артиллерийской бригады.
Один из бараков превратили в театр. Стали функционировать курсы для ротных командиров. Приезжали профессора-лекторы. Весь состав полка получил новые «корниловские» фуражки. 20 февраля дорогим гостем прибыл к нам генерал Кутепов. Он сделал смотр полку, осмотрел помещения и церковь. Был парадный обед, а затем спектакль. Хор наших «Смычков» и общее настроение привели генерала в восторг.
Почти вся болгарская печать жестоко травила нас. Еще 27 марта Главнокомандующий отдал приказ (№ 243): «Последние дни вновь травят армию. На нее клевещут, ей грозят. Сомкнув свои ряды, мы ответим презрением. Родные знамена, пока мы живы, не вырвать из наших рук. Да помнят это те, кто дерзнет на них посягнуть. Генерал Врангель».
Правительства Болгарии и Югославии нашли нежелательным посещение корпуса генералом Врангелем: оно могло быть истолковано как «вмешательство во внутренние дела СССР» и быть предметом обсуждения на происходившей в то время Генуэзской конференции. Но приехал в корпус генерал Шатилов. Он не скрыл от чинов корпуса, что средства генерала Врангеля иссякают. Поэтому одиночками или небольшими группами начинают корниловцы подыскивать какой-либо заработок.
К середине мая приезжавшие из штаба генерала Кутепова (город Тырново) говорили, что болгарские власти приступают к обыскам и к угрозам самому генералу Кутепову. 15 мая Болгария, которую Российская Императорская армия столько раз спасала, «заплатила» свой долг: батальоны двух болгарских полков с пулеметами и двумя орудиями, жандармерия оцепили казармы, занятые корниловцами, обвиненными в «заговоре» против правительства страны. С грубыми оскорблениями было взято 360 винтовок и около 30 легких пулеметов. Потом были арестованы командующий полком полковник Гордиенко, командир 1-го батальона полковник Дашкевич и его помощник полковник Челядинов (у них при обыске нашли огнестрельное оружие) и под конвоем отправлены в город Казанлык. Все это было сделано по приказу большевизанствующего правительства Стамболийского.
Но вскоре оно было свергнуто, и царь Борис взял власть в руки. Тем не менее «звонок» 15 мая открыл глаза на реальную обстановку: не отказываясь от идейной непримиримости к большевизму, не теряя связи и морального общения с соратниками для взаимной поддержки в предстоящих испытаниях, надо становиться на работу. Кто пошел в села, кто стал землемером, а большинство пошло в шахты. В истории «рассеяния» корниловцев Перник — особый и положительный факт: несмотря на тяжелую, грубую работу шахтеров, корниловцы жили там крепкой войсковой семьей и наладили, помимо быта (кооператив, ресторанчики и т. д.), и культурную жизнь — «Смычки» возродили театр. Не лишена интереса их песенка на первых порах нашей шахтерской жизни:
Вот наконец мы у тихой обители —
Перник-поселок, кругом рудники...
Станция, церковь... угрюмые жители...
Улица, мост на изгибе реки...
Узкоколейка, тропа каменистая,
Белые здания вдоль полотна...
Между холмами площадка холмистая,
Угольной пыли на всем пелена...
Вот и казармы — дома двухэтажные —
Комнаты — стен угнетающий вид,
Окна — простенки пятнистые, влажные...
Печка, вся в трещинах, сильно дымит...
Нары досчатые, пыль, насекомые...
Грязная тряпка, ботинок, чулок...
Вот та ночлежка, так русским знакомая,
Вот наш уютный, родной уголок.
Много таких злободневных песенок, добродушно рисующих подлинную трудовую новую жизнь корниловцев, было собрано в брошюру.
Постепенно — самотеком или организованно — разбрелись мы по Балканам и по Западной Европе. В 1924 году обозначилось сосредоточение чинов Русской Армии: Париж, Белград, Прага, София, Берлин, Брюссель. Это дало Главнокомандующему основание превратить армию в Русский Обще-Воинский Союз, основное ядро которого составили чины 1-го корпуса с объединениями своих полков. В Париже — штаб РОВС, по странам — отделы. Начальником РОВС назначен генерал Кутепов. Для нас, корниловцев, имя Кутепова было притягательно, и многие из однополчан потянулись в Париж, во Францию, в соседнюю Бельгию, образовав значительные группы корниловцев в Париже, Лионе, Брюсселе. В Париже возникло собрание Общества Галлиполийцев, уютное помещение с церковью (иконостас художника Соломко), рестораном, залом для собраний, балов. Председателем Общества был генерал Репьев Михаил Иванович, корниловцы капитаны Конашевич Ф.А. и Григуль П.Я. были один хозяином собрания, другой членом правления. Корниловскую группу в Париже и Франции возглавил полковник Щеглов, который совместно с полковником Петренко (старшим Корниловского артиллерийского дивизиона) любовно объединяли Корниловскую семью, созывая собрания и достойно отмечая знаменательные дни боевого прошлого. Слава о корниловцах вновь воскресла и стала примером для других. Генерал Кутепов часто оказывал нам честь своими посещениями.
Значительная группа однополчан, объединенная полковником Киреевым в Аионе, своей спайкой заняла почетное место в Корниловском Объединении. Местные группы слали свои взносы в кассу полка для помощи больным, инвалидам, нуждающимся; для той же кассы устраивались, жертвенным трудом корниловских дам, балы, лотереи, в чем нередко оказывала помощь супруга командира полка генерала Скоблина, Н.В. Плевицкая.
Потянулись дни, недели, месяцы. Кольнула сердце весть: «25 апреля 1928 года в Брюсселе скончался генерал Врангель» — отлетела душа армии. Внезапная смерть породила слухи; припомнили, как в 1921 году пароход «Адрия» у Константинополя «случайно» протаранил яхту «Лукулл», на которой жил генерал Врангель. Помолились корниловцы о болярине-воине Петре и сохранили о нем благодарную память.
Следующий большевистский удар — 26 января 1930 года генерал Кутепов утром вышел к обедне и не возвратился; и в церкви его не видели. Генерал исчез. Полиция ничего «не обнаружила». Наше возбуждение долго не утихало; толки, болезненное подозрение ко всем и каждому. Больно было корниловцам лишиться их Александра Павловича Кутепова.
Во главе РОВС заменил его генерал Миллер. С тактом умиротворял он взволнованное людское море и заслужил в нашей среде — а также и в общественности — полное уважение. При нем был (как его детище) создан в Версале Русский кадетский корпус для детей чинов РОВС; при его поддержке профессор генерал Головин Н.Н. учредил Зарубежные Высшие военно-научные курсы. В числе окончивших трехгодичные курсы были корниловцы капитан Конашевич и капитан Григуль, получившие, по защите тезы, право ношения — на правой стороне — серебряного нагрудного знака.
Генерал Миллер был своим человеком в парижской Корниловской группе. Во главе корниловцев Парижа и Франции стал, по кончине полковника Щеглова, полковник Трошин Григорий Захарович, преданный корниловец и энергичный офицер. Он взял на себя труды и хлопоты по изданию (к 20-летию полка) книги «Корниловский ударный полк», написанной писателем Критским и снабженной великолепным предисловием профессора генерала Головина. Печать одобрила книгу, и она стала гордостью полка.
Праздник 20-летия полка состоялся в Париже 21 сентября 1937 года. Собрались, во главе с командиром полка генералом Скоблиным, корниловцы из Франции и Бельгии; почетными гостями были генерал Миллер, генерал Деникин, генералы Шатилов, Богаевский, Стогов, Кусонский, адмирал Кедров и специально приехавшая из Брюсселя наша родная Наталия Лавровна, дочь нашего шефа, генерала Корнилова. Присутствовали представители воинских частей и общественности. При знаменах, с почетными часовыми, в переполненном соборе служили молебен; затем был в ресторане роскошный банкет.
А на следующий день генерал Миллер исчез. Вот что произошло: Скоблин предложил адъютанту полка капитану Григулю с женой проводить (вместе с Плевицкой) отъезжавшую Наталию Лавровну; затем Скоблин, Трошин и Григуль посетят генералов Деникина и Миллера, чтобы поблагодарить их за вчерашнее присутствие на празднике. Оказалось, что генерал Миллер, покинув утром дом, еще не возвратился. Побывав у генерала Деникина, снова поднялись к Миллеру — генерала не было. Его супруга в сторонке высказала Григулю свою тревогу, обещая позвонить, если генерал не вернется к ночи. Около 10 часов ночи Наталия Николаевна Миллер позвонила — генерал не возвратился. Свою тревогу она сообщила адмиралу Кедрову, который спешно созвал в канцелярию РОВС (улица дю Колизэ) генералов Кусонского и Стогова и полковника Мацылева. Последний привез из отеля и Скоблина...
Оказалось, что в папке генерала Кусонского была записка, в которой генерал Миллер отметил: «...утром в сопровождении Скоблина еду на свидание...» Вразумительных объяснений Скоблин не дал, и адмирал Кедров предложил всем отправиться в полицию. Все поднялись, Скоблин вышел первым и... исчез! Наутро Плевицкая, вся в слезах, пришла в семью Григуль: «Колю ночью Мацылев увез на улицу Колизэ; я прождала до утра, а Коли все нет...» Подъехала полицейская машина; Плевицкой было предложено ехать в префектуру вместе с П.Я. Григулем и его дочерью, в качестве переводчицы. Плевицкая была арестована. Днем выяснилось, что Скоблин, сбежав из канцелярии РОВС, постучался к нашему капитану Кривошееву262 и попросил взаймы 2—3 сотни франков: «Кошелек дома забыл!» С этим и все концы в воду. Факты же сами за себя свой вывод сделали.
Велика была драма корниловцев, их смущение, разочарование, почти физическая боль. «Дело Скоблина» грозило разложнием полка. Но Господь милостив! На первом собрании корниловцев-парижан полковник Бояринцев263 ободряющим словом призвал всех к стойкости, к сохранению единения Корниловской семьи. Он стал во главе корниловцев Парижа и Франции. Вступивший на пост начальника РОВС генерал Архангельский (он проживал в Брюсселе, сохранив в Париже центр и штаб), посоветовавшись с полковником Бояринцевым и с капитаном Григулем, назначил возглавляющим объединение полка полковника Кондратьева, жившего в Болгарии.
Разразилась Вторая мировая война. Капитуляция Франции вновь рассеяла корниловцев. Немцы арестовали генерала Шатилова, полковника Мацылева, нашего капитана Григуля. Последних двух освободили через 49 дней и возвратили в Париж, откуда русских принудительно увозили на работы в Германию. В Русском Корпусе в Сербии был убит полковник Кондратьев. Возглавляющим объединение корниловцев генерал Архангельский утвердил полковника Бояринцева Митрофана Ивановича; помощником возглавляющего оставался капитан Григуль Петр Яковлевич.
По окончании войны многие из корниловцев перебрались в Америку, покинув разоренную Европу; оставшиеся же сберегли костяк полка. Полковник Бояринцев потратил много сил, энергии и настойчивости, чтобы вновь объединить всех корниловцев в дружную семью. Счастливая идея регулярно выпускать бюллетень «Корниловцы» включала рассеявшихся в единую семью. Когда Галлиполийцы Отдела во Франции, во главе с капитаном Григулем, задумали восстановить на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа Галлиполийский памятник, то корниловцы откликнулись первыми на убедительный призыв Митрофана Ивановича, собрав настолько значительную сумму, что стало возможным на лицевой стороне цоколя памятника водрузить памятную доску шефу и вождю корниловцев, генералу Корнилову. Святой долг памяти павшим здравствующие соратники выполнили.
По мысли полковника Бояринцева, был создан Обще-Корниловский Фонд Помощи, выдающий членам Фонда заимообразно ссуды, а также и помощь неимущим в случаях болезни, нужды. Организованность и достоинство жизни полка заслужили вновь общее признание. Неоднократно свое восхищение и благодарность выражал полковнику генерал Лампе (в январе 1957 года генерал Архангельский, вследствие преклонного возраста и по состоянию здоровья, назначил своим заместителем генерала Лампе; 2 ноября 1959 года генерал Архангельский тихо скончался).
В 1964 году полковник Бояринцев подал рапорт о сложении с себя обязанностей возглавляющего Объединение чинов Корниловского ударного полка. Генерал Лампе возложил исполнение этого долга на полковника Левитова Михаила Николаевича. Помощником его и сотрудником остался капитан Григуль. Полковник Левитов, в дни войны славный боевой командир 2-го Корниловского ударного полка, преданно, жертвенно и тактично отдал себя служению родной Корниловской семье. В рядах, в составе Русского Обще-Воинского Союза, прямого наследника и преемника Русских Императорской и Белых армий, семья корниловцев, во главе с полковником Левитовым М.Н., крепя спайку, единство и верность идее Белой Борьбы, достойно сохранит честь первородства. Господь щедр и милостив!
«Пусть не всегда были подобны горнему снегу одежды белого ратника — да святится во веки его память», — сказал Иван Бунин. Да святится!
В замену тягостным обидам
Прощенья мудрость нам дана...
В своем страданьи благость видя,
Мы все приемлем. Пьем до дна!
260 Григуль Петр Яковлевич, р. в 1892 г. Поручик. В Вооруженных силах Юга России; с июля 1919 г. в офицерской роте 2-го Корниловского полка, затем адъютант того же полка. В Русской Армии в том же полку до эвакуации Крыма. Штабс-капитан. На 18 декабря 1920 г. в 8-й роте Корниловского полка в Галлиполи. В эмиграции во Франции. Окончил Высшие военно-научные курсы в Париже (1-й выпуск), с 1934 г. член правления Общества Галлиполийцев в Париже. Доброволец армии генерала Франко. Капитан. Умер 11 марта 1971 г.
261 Впервые опубликовано: Корниловцы. Юбилейная памятка 1917—1967 гг. Париж, 1967.
262 Кривошеев Александр Порфирьевич. Из казаков ВВД. Прапорщик Корниловского ударного полка. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. Автор гимна Корниловского полка. Во ВСЮР и Русской Армии в 1-м Корниловском полку до эвакуации Крыма. На 18 декабря 1920 г. в 1-й роте Корниловского полка в Галлиполи. Штабс-капитан. В эмиграции представитель монархических газет в Париже, после 1945 г. представитель «Часового» и «Нашей Страны» во Франции. Капитан. Умер 9 января 1975 г. в Нейи (Франция).
263 Бояринцев Митрофан Иванович, р. в 1894 г. Киевское военное училище (1915). Штабс-капитан, командир батальона 5-го пехотного полка. В Добровольческой армии; с сентября 1918 г. в Корниловском полку, затем командир сотни 5-го Кубанского пластунского батальона, затем вновь в Корниловском полку — командир роты и батальона. Во ВСЮР и Русской
Армии в Корниловской дивизии до эвакуации Крыма. Полковник. На 18 декабря 1920 г. в 3-й роте Корниловского полка в Галлиполи. В эмиграции во Франции, председатель полкового объединения, сотрудник журнала «Военная Быль». Умер 17 сентября 1971 г. в Шелль (Франция).
<< Назад Вперёд>>
