Журнал Густава Ватранга
Воскресенье, 25-го числа. Легкий ветер... В дневную вахту явились на судно четыре крестьянина с известием, что неприятель ныне намеревается перевести через переволоку у Тверминне свои галеры и суда и что сегодня он возьмется за исполнение этого плана, что теперь уже все подготовлено... Я велел позвать обоих флагманов и в их присутствии внести в протокол это известие. При этом я велел прочесть доставленную мне вчера от вице-адмирала Лиллие записку. Таким образом, мой план, а именно: оставить здесь на этой позиции вместе с галерами и шхерботами корабли «Поммерн», «Гетеборг» и «Ревель», а равно блокшиф «Элефант» и фрегаты «Анклам» и «Вольгаст», а с остальными силами отправиться на поиски неприятеля, — оказался совершенно расстроенным... Нам пришлось подумать о других способах, чтобы воспрепятствовать осуществлению пагубных намерений неприятеля... Если бы ему удалось переправить свои суда, то он этим самым приобрел бы господство в шхерах и, следовательно, наша стоянка здесь ни к чему не послужила бы. Поэтому, по тщательному обсуждению вопроса, было единогласно постановлено, чтобы шаутбенахт Эреншельдт и капитан Сунд с блокшифом «Элефант», всеми галерами и двумя шхерботами отправился по ту сторону Гангеудда и произвел там разведку о намерениях противника, стараясь поставить ему всевозможные препятствия, а вице-адмирал Лиллие с кораблями «Эланд», «Сионе», «Весманлаид», «Верден», «Серманланд», «Лифланд», «Рига», «Готланд» и «Поллукс», а равно с обоими бомбардирскими судами и шлюпкою с «Принца Карла Фредерика» пошел в Тверминне и там постарался сделать неприятелю диверсию или же прогнать его галеры. Между тем я должен буду остаться тут с кораблями «Бремен», «Принц Карл Фредерик», «Стокгольм», «Фредерика Амалия», «Поммерн », «Гетеборг», «Ревель» и обоими фрегатами, чтобы сохранить за собою позицию... Затем оказалось нужным оставить здесь корабль «Скове», который не мог так скоро привести себя в готовность, и послать вместо него «Фредерику Амалию». Кораблю «Весманланд», находившемуся в море в крейсерстве, приказано через специально посланное... судно «Поллукс» быть в распоряжении вице-адмирала, когда тот выйдет в море, а другим крейсерам одновременно было приказано держаться к востоку от меня, так чтобы они, в случае надобности, могли соединиться со мною. В полдень вице-адмирал вышел в море... при туманной погоде. Немного спустя, когда погода прояснилась, отправились также блокшиф с галерами и шхерботами под командою шаутбенахта Эреншельдта и капитана Сунда. Ветер весь день дул с востока. Затем я приказал приготовить провиантские суда «Ланд фон Беловтен» и «Ингфрау Брита», которые к вечеру вышли в море. В полдень я также отправил письмо к шаутбенахту Таубе о планах неприятеля у Тверминне, предупредив о необходимости принятия соответствующих мер. К вечеру ветер совершенно затих, причем мы заметили, как масса галер, числом около 20, надвигалась с восточной стороны, по которым наши корабли открыли огонь. Затем, по данному сигналу, паши корабли, а именно: «Принц Карл Фредерик», «Стокгольм», «Скопе» и «Лила Солен» пошли вперед... Корабли эти были расставлены впереди судов «Поммерн», «Гетеборг» (на месте блокшифа) и «Ревель», который в свою очередь шел впереди «Поммерн» вместе с обоими фрегатами «Вольгаст» и «Анклам». Так мы шли до 2-х часов ночи, когда, в виду штиля, должны были бросить якорь у Эльдшхер, где мы стали со спущенными марселями.
Понедельник, 26-го числа. Полнейший штиль. Так как мы в дообеденную вахту видели массу галер, числом около 19, идущих около берега между скал в море, то я дал сигнал — поднять якоря на кораблях «Бремен», «Принц Карл Фредерик», «Стокгольм», «Сконе», «Поммерн» и «Ревель», причем мой корабль был взят на буксир тремя шлюпками и одним шхерботом... С боку шла наша большая шлюпка, буксируя меня с возможною скоростью, но все же я не мог подвергнуть галеры серьёзному обстрелу, хотя я стрелял в них из пушек. Чем ближе, однако, я со своим кораблем, находившимся на главном пункте, и другие наши суда подходили к ним, тем дальше они уходили в море и скрывались за острова, проходя мимо нас. Тот час вслед за ними явилась вторая флотилия галер в 15 штук, которая держалась еще дальше в море, и, не смотря на то, я и другие корабли стреляли по ним, они все-таки прошли мимо нас. Мы же задерживались из-за штиля и находились в том более невыгодном положении, что дувший иногда малый ветерок был... нам противен. Немного после полудня... мы увидели вице- адмирала и другие корабли, шедшие нам навстречу; я тогда же дал сигнал сняться, но из-за штиля не могли подойти к нам, а мы по этой же причине должны были стать на якорь. Капитан Сиестерна, отправленный на своей шлюпке внце-адмиралом, явился к нам, чтобы узнать все о происшедшем. Вечером другие корабли, которые стояли под берегом, по моему приказанию были введены буксировкою в фарватер, дабы они в штиль не были захвачены неприятелем врасплох, тем более что мы им ничем не могли помочь. В «собачью» вахту[и поныне так называют на флоте самую трудную вахту – с ноля часов ночи до четырёх утра] вице-адмирал подошел со своими кораблями ближе к нам. Ветра не было во всю ночь, и он не мог совсем подойти к нам ранее, чем в дневную вахту...
...27-го числа, вторник. Мертвый штиль и туман. Мы опять увидели большое количество галер, числом 60, под берегом; они старались со всеми силами пройти со стороны берега мимо наших кораблей к Гангеудду. Некоторые из наших кораблей, которые находились поближе, с помощью буксировки, пустились им вдогонку, причем я оказал им возможное содействие, предоставив им столько шлюпок, сколько при всей спешности можно было достать, для каковой цели был дан особый сигнал. Но так как опять господствовал мертвый штиль, а малый ветерок, который дул, был с севера, то, к нашему величайшему огорчению, и эта масса галер прошла мимо нас, не смотря на то, что наши корабли довольно близко подошли к пим и обстреливали их из пушек. Лишь одна галера была прострелена нами и попалась нам в добычу [Здесь сообщение шведского адмирала расходится со сведениями русской стороны, которая утверждала, что галера засела на камнях. Вместе с тем даются ценные подробности о пленённых русских]. На ней оказались один майор, капитан, два прапорщика, один комиссар, один казначей и один пастор, а равно мешок с деньгами и 179 нижних чинов. Тот час после того было созвано общее совещание для обсуждения вопроса — как ныне следует поступить с флотом... Единогласно признали необходимым оставить Гангеудд и отправиться на защиту шведских шхер, в виду чего всем офицерам было приказано держаться наготове. Одновременно были отправлены крестьяне в шхеры для повсеместного распространения известий об этом прискорбном событии, а равно для предупреждения стоящих там кораблей. Затем кораблю «Верден» было дано приказание быть наготове, чтобы отправиться обратно с письмом к Ее Королевскому Высочеству и Королевскому Сенату.
...В полдень ветер южный при штиле. Мною было сделано распоряжение о распределении русских пленных на кораблях… Я также велел нескольким из кораблей взять новые запасы закупленного скота. Штиль продолжался весь день. После обеда послышалась сильная пальба на берегу, что, как мы с опасением предполагали, означало атаку на наш блокшиф и галеры. Несильный западный ветер, который тот час опять повернул на восток со штилем, продолжался целый вечер, но в полночь ветер немного усилился. На 1-й склянке «собачьей» вахты «Верден» снялся. На нем же я отправил лейтенанта Энгельгольма с письмом к русскому генерал-адмиралу Апраксину с просьбою сообщить мне о судьбе нашего блокшифа и галер, и если таковые перешли во владение царя, то я просил об обмене шаутбенахта Эрен- шельдта и капитана Сунда на взятых ныне с галеры «Конфай» в плен русских. Одновременно я отправил доставленное мне несколько времени назад от шаутбенахта Таубе русское письмо. Затем установилось полное затишье.
Среда, 28-го числа. Полный штиль. Из Кимото на шхерботе прибыл лейтенант, чтобы справиться о положении вещей здесь у нас, причем он не имел ни малейших сведений о том, что случилось с галерами; вчерашнюю стрельбу они тоже слышали, но из этого ничего определенного не могли заключить. Я его немедленно опять отправил обратно с письмом к шаутбенахту Таубе с изложением положения вещей и моим мнением о том, что шаутбенахту при этих обстоятельствах следовало бы предпринять. Утром вернулся посланный мною лейтенант, однако без ответа на мое письма или сообщения, что они приняли русские письма и отправленные для шаутбенахта вещи... Лейтенант донес, что шаутбенахт жив, но ранен в левую руку, а равно, что блокшиф и галеры вчера после тяжкого боя были взяты неприятелем и что он их видел у русских. О других же офицерах он не мог получить никаких сведений, а равно, как выше упомяпуто, русские также не хотели принять посланные для шаутбенахта и капитана Сунда вещи. Но изъявили согласие по получении ими верных сведений об убитых и пленных сообщить мне таковые. Эти сведения затем и были сообщены, из коих выяснилось, что четыре обер-офицера были убиты...
Четверг, 29-го числа... Был дан сигнал о созыве общего совещания. Так простояли до 10-й склянки послеобеденной вахты. На совещании разбирался вопрос о том: отправиться ли в поиски неприятельского флота под Ревель или стать на защиту шведского побережья. Были взвешены все доводы за и против, но мнение большинства было за защиту шведских берегов...
<< Назад Вперёд>>
