Введение
Наше знание о добуржуазном праве основывается, в основном, на изучении законодательства и более ранних форм права с учетом общего уровня развития материальной и духовной культуры общества. Историческая реконструкция эволюции субъективного права намного сложнее, поскольку требует привлечения огромного массива документов конкретного характера (договоров, судебных и административных решений, правоприменительных и иных актов), которые плохо сохранились и недостаточно изучены. Таким образом, результаты познания субъективного права прошлого более лапидарны, чем хотелось бы, и полная историческая реконструкция субъекта добуржуазного права только как субъекта конкретных правоотношений если и возможна, то непременно в процессе познания будет сведена к абстрактной форме. Тем не менее, без подобных правовых «абстракций», наполненных конкретным историко-правовым содержанием, вряд ли возможно формирование целостного представления об эволюции права, его содержании в определенную историческую эпоху и, конечно, его субъекте — носителе правовых норм, совокупности правовых связей, участнике правового процесса, правовом деятеле, наделенном волей, правовыми представлениями и переживаниями, обладающем признанной государством и обществом правосубъектностью2.
Социальный смысл юридического понятия «субъект права» заключается в том, что «это не просто индивид, а носитель тех или иных, определенных обществом, позиций»3. Эти позиции опосредуются правом в виде правовых норм, поэтому «абстрактный» субъект как обобщение, усреднение многочисленных индивидуальных воль, интересов и действий изначально присутствует в самом праве. Современное право цивилизованных государств, основанное на принципе формального (юридического) равенства членов общества, допускает множественную правосубъектность правовой личности, стремясь четко фиксировать ее общую, отраслевую и специальную праводееспособность4). Чем шире и разнообразнее круг правоотношений, в которые вступает и может вступать современный человек, тем прочнее он вовлечен в «правовую жизнь» общества, тем эффективнее действие самого права. Принцип формального (юридического) равенства и закрепление института прав человека становятся в праве демократических государств основой общей неотъемлемой правосубъектности человека и реальным содержанием не только «абстрактного», но и каждого конкретного субъекта права, базисом правовой личности.
Право прошлых веков имело иную структуру, иным было и содержание базовых правовых принципов. Так, «общественные позиции» человека и, следовательно, его правосубъектность, определялись, в первую очередь, местом человека в социальной группе и самой группы (семья, род, цех, сословие, класс, конфессия, этническая группа и проч.) — в общей социальной иерархии5. В этой связи типологическая характеристика даже «абстрактного» субъекта права добуржуржуазных эпох представляет определенные трудности, поскольку отечественная историко-правовая наука также пребывает в мировоззренческом поиске новых концепций исторических форм права. Тем не менее, вряд ли можно полностью согласиться с утверждением, что на добуржуазных стадиях развития общества мы имеем дело не с правом, а «всего лишь протоправом, т. е. предшественником развитого права»6. В противном случае, следует признать «неполноценность» целого ряда стадий развития общества (как формационных, так и цивилизационных), что противоречит принципу научного познания общественных явлений в их целостности и исторической обусловленности. Право творится самими людьми, потому степень и условия развития личности, изменяющиеся исторически, в конечном итоге, и определяют «количественные» и «качественные» характеристики права на каждой стадии развития цивилизации.
Право как социальное явление многоаспектно на любом этапе своего развития. Оно «описывается (и познается) через свою структуру, ...социально существует в виде действующей конкретно-исторической системы права»7. Основными структурными элементами права выступают правовые нормы (общезначимые и общеобязательные правила поведения), вытекающие из них правомочия, межсубъектные правоотношения (субъективные права и кореллятивные правовые обязанности). Право современной эпохи сложно структурировать по его субъекту: индивидуализация личности в современном обществе настолько глубока, что «субъектная» конструкция права неизменно требует включения в нее все новых и новых фрагментов. Одна и та же конкретная личность может быть связана с правопорядком множественными правовыми связями, проявлять свои многочисленные правовые свойства, быть одновременно общим, специальным и индивидуальным субъектом права в зависимости от конкретных юридических фактов, с которыми она сталкивается в жизни, собственных волевых усилий, абстрактных представлений или психологических переживаний. Не этим ли объясняются трудности построения современным правоведением теории субъекта права?
Иное дело — добуржуазное право. Традиционный характер аграрного общества, относительная простота общественной и индивидуальной жизни не требовали от человека установления сложных и многоаспектных связей с правопорядком, а потому право «открывалось» в обществе в весьма ограниченном по современным меркам объеме. Отраслевая система права в таких обществах только формируется, поскольку появление новых предметов правового регулирования непосредственно зависит от темпов и качества общественного и индивидуального развития; частноправовые отношения преобладают над публичными (в том числе, в сфере управления), предопределяя тотальный правовой партикуляризм — одно из основных свойств добуржуазного права. В этих условиях имущественные и властные привилегии отдельных социальных групп, закрепляясь правовыми способами, обеспечивали привилегированным субъектам права большую социальную активность и свободу по отношению к большинству населения, а индивидуальное существование человека было возможно только в коллективной среде (привилегированной или непривилегированной группе), задающей базовые параметры его должного и возможного поведения. В таком обществе социально-корпоративные характеристики субъекта права имели приоритет над личностными (индивидуальными), от них преимущественно зависели субъективные привилегии, права и обязанности конкретного члена общества в материальных и процессуальных правоотношениях различной отраслевой природы.
Право, действовавшее в России конца XVIII-XIX вв., строилось на принципах юридического неравенства и сословной иерархии, получивших окончательное закрепление в Своде законов Российской империи (1832 г.). Основными источниками правовых норм выступали закон и обычай, причем, в разном соотношении для различных сословных групп. Так, например, правоотношения в среде дворян и в межсословной среде регулировались преимущественно законодательными нормами, а в среде крестьян, составлявших абсолютное большинство населения Российской империи8, основными правовыми регуляторами вплоть до начала XX в. оставались нормы обычного права. Сословность предопределяла различия в регулирующем характере правовых норм (в отношении мещан и крестьян, например, преимущественно действовали императивные, обязывающие и запретительные нормы), содержании и объеме вытекающих из них правомочий субъекта права. Правовые притязания и ценностные установки членов российского общества, принадлежащих к его различным группам, также существенно отличались, и в правовой культуре России периода империи нетрудно выявить несколько относительно самостоятельных правовых субкультур (например, дворянскую, крестьянскую, городскую и проч.9), а в сочетании с этно-национальными особенностями Российской империи этот перечень становится более внушительным. Очевидно, что подобная «слоистость» была характерна и для системы российского права, в котором сосуществовали отдельные, достаточно автономные правовые подсистемы, регулировавшие поведение членов российского общества, общим признаком которых как субъектов права было только российское подданство.
Субъект российского права XIX в. также характеризуется множественностью своих проявлений, но, в отличие от субъекта современного права, эта множественность структурирована (расщеплена) по «ступеням» социальной лестницы. Дворянин и крестьянин, священнослужитель и горожанин, купец и военнослужащий, чиновник и ссыльнопоселенец — все это не просто специальные правовые статусы, прописанные в законодательстве, но и общие (для данных конкретных групп), задающие границы свободного поведения индивидов, правовое бытие которых вне данных социальных групп («определенных обществом позиций») было невозможно.
Таким образом, субъект российского права XIX в., с точки зрения его общей правосубъектности, — это множественный субъект сословно-корпоративного права, и в абстрактном смысле (как носитель правовой нормы, ценностной установки, как лицо, праводееспособность и проч.) не может определяться одним понятием10. Это мог быть только представитель определенной социально-правовой группы (дворянин, мещанин, купец, помещик и проч.), индивид, опосредованный конкретной корпоративной средой. При этом степень индивидуализации человека также зависела от его принадлежности к конкретной корпорации (известно, что темпы и качество «эмансипации» в дворянской среде многократно превосходили аналогичные показатели у крестьян даже после отмены крепостного права11).
Сословно-корпоративный субъект европейского феодального права в различных национальных правовых системах (византийской, романской, германской, англо-саксонской) имел свою специфику, выявление которой остается за рамками данной работы. Однако, пожалуй, только в Российской империи развитие сословно-корпоративного статуса субъекта права в столь значительной степени зависело от вектора и активности социальной политики государства. Государство не только фиксировало социальные процессы, происходившие в российском обществе, законодательно закрепляя статусные различия отдельных групп населения по отношению к монарху, администрации, суду, корпорациям и частным лицам, но также решительно вмешивалось в общественную жизнь, формируя новые юридические категории населения. В конце XVIII — первой половине XIX вв. подобное «юридическое конструирование» новых правовых статусов не обошло ни одну сословную группу российского общества, но в наибольшей степени затронуло самую массовую его часть — крестьянство, которое до отмены крепостного права делилось по закону на две примерно равные по численности группы — «свободных сельских обывателей» и крепостных («не свободных») людей12.
Правовой статус — лишь одна из характеристик субъекта права, его «нормативно-правовая форма». Правовой статус «не предполагает персонифицированного правового регулирования, оформления и закрепления индивидуальных особенностей лица в праве», а «выступает лишь инструментом юридической регламентации, обязывания личности, «закрепления наиболее значимых с точки зрения государства правовых моментов (юридических прав, обязанностей, гарантий и т. д.)»13. Наиболее ярко иерархичность структуры сословно-корпоративного субъекта российского права периода империи проявлялась в неравномерном соотношении прав и обязанностей в статусах представителей «высших» и «низших» сословий. Объем обязанностей, установленных государством для крестьян, намного превосходил объем их допускаемых законом правомочий, а треть российского населения — частновладельческие крестьяне — по закону считались вообще лишенными прав как «не свободные». Можно сказать, что в правовом статусе российского крестьянина (и «свободного», и не свободного) государство закрепляло его «ценность», прежде всего, как носителя обязанности, предопределяя ему «быть средством для выполнения некоторой цели», «исполнять некоторое заданное назначение». В правовой личности крестьянина эпохи крепостного права была гипертрофирована, используя выражение Н. Н. Алексеева, ее «служебная функция», «связанность чужой волей». Потому крестьянин, даже «свободный» юридически не могла существовать в правовой среде как «суверенный субъект права», а превращался в объект постоянного правового воздействия со стороны любого властного субъекта14. Тем не менее, преобладание в правовом статусе «свободных сельских обывателей» обязанностей не дает нам оснований не рассматривать их как субъектов права, тем более что данная категория крестьян по закону пользовалась «присвоенными» им («дарованными» монархом) «правами состояния».
Преобладание обязанностей над правами в правовом статусе личности — важнейшая особенность средневекового (феодального) права. На ранних стадиях развития права преимущественная регламентация субъективных обязанностей была востребована в силу жесткой связанности члена общества с локальным коллективом (общиной). Эта прочная связь обеспечивала взаимную социальную безопасность общества и его членов при естественной слабости государственной власти15. Но в XIX веке усиленная регламентация государством обязанностей «податного населения» в ущерб развитию его прав лишь внешне, а не по существу, отвечала целям общественной безопасности, поскольку консервировала те способы правового регулирования, которые общество, нуждавшееся в развитии не сословно-корпоративного, а общегражданского права, уже переросло.
Накануне отмены крепостного права российское крестьянство разделялось по Своду законов на пять юридических разрядов (категорий): сельских обывателей, «водворенных на землях казенных» (государственные крестьяне); сельских обывателей, «водворенных на землях удельных» (удельные крестьяне); сельских обывателей, «водворенных на землях дворцовых и государевых» (дворцовые и государевы крестьяне); сельских обывателей, «водворенных на частновладельческих землях» (частновладельческие крестьяне); сельских обывателей, «водворенных на собственных землях»16. Официально «несвободными» считались только частновладельческие крестьяне.
В контексте историко-правового изучения проблемы субъекта права категория удельных крестьян, несмотря на свою малочисленность в составе российского крестьянства (всего 2,8%), привлекает особое внимание именно произвольным, волевым характером образования, а также специфическими характеристиками правового статуса, вырабатывавшимся на протяжении более чем полувека. Изучение данной юридической группы российского общества позволяет полнее представить особенности формирования статусных характеристик субъекта российского сословного права XVIII — первой половины XIX веков.
В отечественной историко-правовой науке юридическая характеристика удельных крестьян лишь косвенно затрагивалась в общих курсах по истории права17, а в контексте поставленной темы не исследовалась вообще. В трудах дореволюционных правоведов (А. С. Алексеева, А. Д. Градовского, К. Д. Кавелина, Н. М. Коркунова, Н. И. Лазаревского, А. В. Романович-Славатинского, Б. Н. Чичерина и др.18), изучавших политико-правовые институты самодержавия, место в государственном механизме императорской семьи, придворных ведомств, положение сословий и проч., в правовом статусе удельных крестьян подчеркивались их основные обязанности перед абсолютистским государством. Так, например, А. Д. Градовский, который первым из правоведов (по оценке его ученика Н. М. Коркунова) обратился к юридическому изучению сословий в России, определял удельных крестьян как отдельный разряд «сельчан», которые «отбывали повинность непосредственно на содержание императорской фамилии»19.
Особый интерес представляет изучение темы в контексте развития в Российской империи науки полицейского права, выделявшей в своем обширном предмете два органически связанных аспекта — полицию безопасности и полицию благосостояния. Поскольку подобный подход к назначению полиции проявился в практической деятельности государства задолго до появления самой науки, актуальным является изучение особенностей организации административно-полицейского управления отдельными группами подданных Российского императора. Хотя первые российские полицеисты (И. Е. Андреевский, П. Н. Гуляев, Н. И. Лазаревский, В. Н. Лешков, Н. Ф. Рождественский, И.Т. Тарасов и др.) не акцентировали органическую связь содержания полицейских реформ XIX в. с особенностями правового регулирования сословно организованного общества на разных этапах развития феодально-крепостнической экономики, их труды помогают глубже понять эволюцию правовой идеологии высшей государственной бюрократии, в том числе и руководства удельного ведомства.
Весьма важным источником по теме являются работы (как опубликованные, так и хранящиеся в архивах) тех, кто так или иначе был связан с организацией управления сельским населением России — правительственных чиновников различных ведомств. В этом ряду есть и выдающиеся юристы, экономисты и управленцы своего времени — К. Д. Кавелин, П. Г. Редкин, Л. А. Перовский, В. И. Вешняков, Ю. Ф. Самарин, П. Д. Киселев, А. П. Заблоцкий-Десятовский, М. Н. Муравьев, Ю. А. Гагенмейстер и многие др. Наиболее значительным сочинением по истории удельных крестьян остается юбилейное издание, подготовленное чиновниками Главного управления уделов на основании архивных материалов к столетию этого ведомства20.
Отечественная историко-правовая наука послеоктябрьского периода располагает незначительным числом специальных исследований по истории правового положения сословий и социальных групп в Российской империи в конце XVIII — первой половине XIX вв.21 До последнего времени слабо освещалась в литературе и проблема источников права, действовавшего в удельном секторе российской экономики и государственного управления. Имеющиеся работы, в основном, посвящены характеристике нормативного материала, касающегося частновладельческих крестьян22, или обычному праву российской деревни, регулировавшем многие хозяйственные, семейные и бытовые отношения крестьян, в том числе и удельных23.
Оценка характера и пределов собственной судебной и карательной деятельности удельного ведомства в отношении крестьян имеет принципиальное значение для раскрытия темы, поскольку позволяет полнее раскрыть их правовой статус в административных правоотношениях с управляющим ведомством. Эта проблема не рассматривалась в специальной юридической литературе, посвященной проблемам дореволюционного правосудия24.
Следует подчеркнуть, что в отличие от юристов, немало потрудились над изучением проблем правового статуса удельных крестьян отечественные историки. Ученые дооктябрьского периода широко применяли формально-юридический метод при исследовании источников приобретения удельной земельной собственности, личных гражданских прав удельных крестьян, организации местного самоуправления, крестьянской реформы в удельной деревне и иных аспектов правовой жизни удельных крестьян25. После 1917 г. и до 1950-х гг. исследовательский интерес к изучению данных проблем резко падает. Господство классового подхода в общественной науке не только вытеснило из нее ряд методов, успешно применявшихся ранее (формально-юридический, социологический, сравнительно-правовой и др.), но и существенно сузило возможности применения новых научных методов, поскольку полученные с их помощью результаты исследований не должны были противоречить базовым идеологическим установкам марксистского обществоведения. Работы советских историков по удельной тематике, основанные на изучении широкого круга материалов центральных и областных архивов, стали появляться с середины 1950-х гг. Но в этих трудах доминировала социально-экономическая направленность исследований, отражавшаяся в традиционной структуре работ (управление и «аграрная триада» — землевладение, землепользование, повинности крестьян), не предполагавшей специального анализа нормативных правовых актов и иных юридических источников26.
В 1950-1980-е гг. важнейший предмет исторических исследований составили вопросы классовой борьбы удельных крестьян27, критика содержания и хода реформы 1863-1866 гг. в удельной деревне (второго, после отмены крепостного права, этапа общей аграрной реформы в России)28. В этот период широко практиковался региональный подход к изучению темы, и практически ни одна российская губерния, где когда-то располагались удельные имения, не осталась без специального исторического исследования. Первыми обобщающими трудами об удельных крестьянах стала монография историка Л. Р. Горланова и защищенная им докторская диссертация29. Научная литература по истории удельных крестьян России становилась предметом историографического анализа30. Важным и, в известном смысле, завершающим многолетние глубокие исследования советских историков этапом изучения темы стал выпуск двух коллективных изданий по дореволюционной истории крестьянства России, где, однако, удельным крестьянам было отведено весьма скромное место31.
Проблема оценки правового статуса удельных крестьян так или иначе затрагивалась в большинстве исторических трудов, предваряя дальнейшее изложение конкретно-исторического материала. Как правило, при этом историки опирались только на ключевые нормативные правовые акты (1797, 1808, 1863 гг. и др.), давая весьма беглый их анализ. К сожалению, такие важные источники государственного права империи как Свод законов, Свод удельных постановлений, детально определявшие правовой статус удельных крестьян, оставались почти без внимания. В этой связи особое значение приобретает изучение нормативных правовых источников для определения такого базового элемента юридической конструкции субъекта права как правосубъектность. Юридическая категория правосубъектности раскрывает «состояние принадлежности лица к правовой системе, присутствия в ней в качестве полноправного участника, возможности пользоваться ресурсами данной системы, получать от нее защиту»32.
Первыми общую оценку правосубъектности удельных крестьян высказали историки, решая вопрос о месте удельных крестьян относительно других юридических разрядов российского крестьянства. К концу XX в. в исторической науке сложились три позиции по этому вопросу. Первая определяла «правовое положение» удельных крестьян как близкое к положению государственных крестьян33; вторая (ее придерживалось большинство советских историков) исходила из того, что владельцем удельных крестьян был царь как «первый помещик» в России, а потому не делала принципиальных различий между удельными и помещичьими крестьянами34. Третья точка зрения (ее весьма осторожно высказывала немногочисленная группа ученых) сводилась к тому, что удельные крестьяне занимают промежуточное положение между государственными и частновладельческими крестьянами, но их нельзя отнести ни к тем, ни к другим35. Если в трудах конца XIX — начала XX вв. преобладала первая позиция, а в советский период — вторая, то третья точка зрения стала набирать сторонников только с середины 1980-х. В перекличку с мнением, высказанным в науке еще в дооктябрьский период (А. Д. Градовский и др.) и позднее поддержанным в эмигрантских научных кругах (Г. В. Вернадский), удельных крестьян стали рассматривать как самостоятельную юридическую категорию феодально-зависимого крестьянства, прикрепленного к «особой форме феодального землевладения» — удельной (бывшей дворцовой) собственности36. Таким образом, формально-юридический подход к теме в сочетании с иными частнонаучными методами изучения истории, стал вновь востребован. Однако если для исторических работ формально-юридический метод оставался вторичным, то для историко-правового изучения темы он является одним из основных час.тнонаучных методов.
Таким образом, продолжение исследования темы в ракурсе теории субъекта права неизбежно выводит нас за рамки сугубо исторической методологии, тем более, классового подхода, и требует рассмотрения ее в категориях юридической науки, учитывая их формально-логическую и смысловую взаимосвязь. Представляется, что анализ основных элементов конструкции субъекта права применительно к юридической категории удельных крестьян (и, в первую очередь, их правосубъектности) невозможен без рассмотрения ряда ключевых институтов российского права абсолютной монархии, непосредственно связанных с данными субъектами права (например, таких, как императорская семья, государственные органы управления крестьянами, судебные, правоохранительные, налогово-повинностные институты, землевладение, землепользование, вещные права, обязательства и т. п.).
Историко-правовое изучение проблемы субъекта права периода империи неизбежно затрагивает феномен крепостного права, изучение которого имеет давнюю научную традицию. В данной работе отметим лишь, что для нас весьма актуальными представляются выводы историка-эмигранта В. Г. Вернадского, развивавшего тезис М. М. Сперанского о «прежнем» и «новом» крепостном праве. В. Г. Вернадский впервые правовыми средствами провел анализ юридической природы крепостного права, выявив имманентную связь его публично-правовых и частноправовых характеристик37. В работе другого юриста-эмигранта В. В. Леонтовича проблема крепостного права тесно увязана с особенностями развития административно-правового регулирования общественных отношений накануне и после отмены крепостного права38. Наследие многих выдающихся юристов, социологов, философов, экономистов, оказавшихся в XX в. в эмиграции, сопряжено с проблематикой современных исследований в области истории отечественного права, но пока мало изучено.
Тем не менее в современной российской науке возрождается интерес к изучению крепостничества и крепостного права в истории России39. Во многом эта тенденция обусловлена возвращением к научному наследию юристов и историков дореволюционного периода, принадлежавших к «государственной школе» (К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, С. М. Соловьев, А. Д. Градовский, В. И. Сергеевич, Ф. И. Леонтович, П. Н. Милюков и др.), заложивших традицию изучения различных аспектов феодальной истории России с учетом особой роли государства в развитии общественных отношений. Взгляд на крепостное право как на средство целенаправленной государственной сословной политики в отношении не только крестьянства, но и всех социальных групп российского общества, развивали приверженцы ставшей популярной в 1990-е гг. концепции «государственного феодализма», признающей сильное государственное начало главным фактором, обусловившим специфику исторического развития феодализма в России40. Крепостное право, выступающее в различных формах в зависимости от социального положения его субъектов (государственное, корпоративное, частное), анализируется в содержательном историческом исследовании Б. Н. Миронова41. Однако вопрос о влиянии крепостного права на формирование правового статуса удельных крестьян остается пока не разработанным.
Основные неопубликованные источники, позволяющие исследовать удельных крестьян России как субъектов права, хранятся в фондах Российского Государственного исторического архива (РГИА) в Санкт-Петербурге. Наиболее востребованным для изучения истории удельных крестьян является фонд Главного управления уделов (Ф. 515), где сосредоточено хорошо сохранившееся делопроизводство некогда одного из самых закрытых «коронных» ведомств. Отдельные материалы по теме отложились в фондах Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу (Ф. 1180), Главного комитета об устройстве сельского состояния (Ф. 1181), персональных фондах Перовских (Ф. 1021), В. И. Вешнякова (Ф. 911) и других. Опубликованные нормативные правовые источники по теме содержатся в первом и втором Полных собраниях законов Российской империи, в ряде томов Свода законов Российской империи, а также в четырехтомном ведомственном издании - Своде удельных постановлений (1843 г.).
Автор выражает глубокую признательность за содействие в подготовке монографии научному руководителю почетному члену РАЕН, профессору, доктору юридических наук, доктору философских наук Ю. Я. Баскину, а также профессору, доктору юридических наук Л. И. Антоновой, профессору, доктору юридических наук И. Л. Честнову. Искренне благодарю за советы и внимание к моему исследованию профессора, доктора юридических наук Р. А. Ромашова, профессора, доктора юридических наук В. А. Сапуна, профессора, доктора исторических наук А. С. Тургаева, доцента, кандидата исторических наук В. П. Яренгину.
1Спиридонов Л. И. Теория государства и права. - М., 1999. - С. 182, 183.
2Столь широкая модель субъекта права как теоретической категории раскрыта в монографии С. И. Архипова. - См.: Архипов С. И. Субъект права: теоретическое исследование. — СПб., 2004.
3Честное И. Л. Правопонимание в эпоху постмодерна. - СПб., 2002. - С. 44.
4Поляков А. В. Общая теория права. - СПб., 2001. - С. 555-556.
5См.: Момотов В. В. Формирование русского средневекового права в IX-XIV вв.: Монография. - М., 2003. - С. 137-140, 152.
6Кашаниш Т. В. Происхождение государства и права. Современные и новые подходы.— М., 1999. - С. 298.
7Поляков А. В. Указ соч. — С. 175.
8В начале XIX в. только в Европейской России численность крестьянского населения составляла почти 90%, в 1858 г. - 82,6% (без регулярной армии) и даже в 1913 г. превышала 80% общей численности населения России. - См.: Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). - СПб., 1999. -ТА.- С. 129.
9См.: Миронов Б. Н. Указ. соч. - СПб., 1999. - Т. 2. - С. 291.
10Подданство является единственной общей правовой характеристикой субъекта права периода империи. - См.: Свод законов Российской империи (далее - СЗРИ). - СПб., 1832, 1842, 1857. Т. IX. - Ст. 1, 2, 3.
11См.: Миронов Б. Н. - Указ. соч. - Т. 2. - С. 377-391.
12См.: Свод законов Российской империи. — СПб., 1832, 1842, 1857. Т. IX.
13Архипов С. И. - Указ. соч. - С. 290, 291.
14Цит. по: Архипов С. И. — Указ. соч. — С. 100.
15См.: Момотов В. В. Формирование русского средневекового права в IX- XIV вв.: Монография. - М., 2003. - С. 137.
16При этом категория «сельский обыватель» включала в себя и собственно крестьян, и лиц, проживавших в сельской местности, но не уплачивавших подати «по крестьянскому званию». — См.: СЗРИ. — СПб., 1857. — Т. IX. Законы о состояниях. Ст. 613.
1717 См., например: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. — М., 2005; Клочков М. В. Очерки правительственной деятельности времени Павла I. — Пг., 1916; Ключевский В. О. История сословий в России// Ключевский В. О. Соч. - Т. 6. — М., 1959; Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. — 2-е изд. - М., 1918. - Ч. 1, 2: Латкии В. Н. Учебник истории русского права периода империи (XVIII и XIX вв.)/Под ред. и с предисловием В. А. Томсинова. — М., 2004; Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории. — СПб., 1997; Филиппов А. Н. Учебник истории русского права (пособие к лекциям). — Ч. 1. — Изд. 4-е. — Юрьев, 1912 и др.
18Алексеев А. С. Русское государственное право. — М., 1897; Градовский А. Д. Начала русского государственного права. — Ч. I. О государственном устройстве. Изд. 2-е // Градовский А. Д. Сочинения. — Т. VII. — СПб., 1907; Коркунов Н. М. Русское государственное право. — Т. 1, 2. — СПб., 1913— 1914; Лазаревский Н. И. Лекции по русскому государственному праву. — Т. 1- 4. - СПб., 1908-1910; Романович-Славатинский А. Пособие для изучения рус-ского государственного права по методу историко-догматическому. — Вып. 1. - Киев, 1872; Чичерин Б. II. Курс государственной науки. - Ч. 1-3. - М., 1894-1898.
19Градовский А. Д. Начала русского государственного права. — Ч. I. О государственном устройстве. Изд. 2-е // Градовский А. Д. Сочинения. - Т. VII. - СПб., 1907. - С. 270.
20История уделов за столетие их существования. 1797-1897. — Т. 1-3. — СПб., 1901-1902.
21См., например: Блаткова В. В. Правовое положение частновладельческих крестьян России (вторая половина XVIII — первая половина XIX веков). Автореферат дисс.... канд. юрид. наук / 12.00.01. — СПб., 1996.
22Колесников П. А. Законодательство о крестьянах России в XVIII в. // Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дореволюционной России. Сб. статей. - Воронеж, 1983. - С. 114-121; Софроненко К. А. Аграрное законодательство в России (II пол. XIX — нач. XX вв.). — М., 1981.
23Пахман С. В. Обычное гражданское право в России. Юридические очерки. - Т. 1, 2. - СПб., 1877-1879; Леонтьев А. А. Крестьянское право. - СПб., 1909; Мухин В. Ф. Обычный порядок наследования у крестьян. - СПб., 1888; Александров В. А. Обычное право крепостной деревни России. XVIII — начало XIX века. - М., 1984; Пушкаренко А. А. Обычное право позднефеодальной эпо-хи // Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дорево-люционной России. — Воронеж, 1988. — С. 18-23.
24Судебная реформа. - М., 1915. Т. I; Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции: Часть общая. - М., 1994; Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно- процессуального права. — СПб., 1995 и др.
25Вильсон И. И. Выкупные за зем.ио платежи... бывших удельных крестьян // Записки императорского русского географического общества по отд. статистики. Т. V. — СПб., 1878; Красноперое И. Экономическое положение бывших удельных крестьян Самарской губернии. // Юридический вестник. — М., 1888. - Т. XXVIII. - С. 464-483; В. В. (В. П. Воронцов). Простая община удельных крестьян // Русская мысль. - 1899. - № 7. - С. 101-134; Семевский В. И. Крестьяне различных наименований // Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. 13-е изд. — Т. 25; Голубев П. Удельные земли и их происхождение // Вестник Европы. — 1907. — Кн. 10. — С. 752-776; Мякотин В. А. Из истории крестьянства в первой половине XIX столетия. — Ч. И. Личные и имущественные права удельных крестьян // Русское богатство. - 1903. - № 7. - С. 41-78; Боголюбов В. Удельные крестьяне // Великая реформа. - Т. 2. - М., 1911.
26Эта традиция выдерживалась и в работах более позднего периода. — Например, см. работы историков II. П. Гриценко, А. В. Седова, А. В. Клеянкина, Ф. А. Фуршна, Н. С. Половинкина, Л. Р. Горланова, П. П. Котова, С. С. Бразевича и др.
27Этим проблемам посвятили свои работы П. Г. Григорьев, Н. П. Гриценко, А. И. Парусов, А. В. Седов, Л. Р. Горланов, X. С. Гуревич.
28Гриценко Н. П. Волнения удельных крестьян Среднего Поволжья в связи с общественной запашкой (1828-1860) // Ученые записки Ульяновского пединститута. — Вып. V. — Ульяновск, 1953 и др.; Богатикова Г. И. Реформа удельных крестьян 1863 г.: Автореф. дисс.... канд. ист. наук. — М., 1956 и др.; РябинскийЛ. С. Реформа 1863 г. в удельной деревне Мордовии // Труды НИИ языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Мордовской АССР. — 1963. — Вып. 24; Его же. Некоторые вопросы историографии и источниковедения реформ 1863-1866 гг. в отношении удельных и государственных крестьян // Ученые записки Московского областного пединститута. — Т. CXXXIII. — М., 1963. — С. 681-696; Седов А. В. Кризисное состояние земледелия удельных крестьян Нижегородской губернии накануне падения крепостного права // Кризис феодально-крепостнических отношений в сельском хозяйстве России (вторая четверть XIX в.). — Владимир, 1984. — С. 97-108;. Зайончковский П. А. Отмена крепостного права в России. — М., 1960; Дружинин Н. М. Бывшие удельные крестьяне после реформы 1863 г. (1863-1883 гг.) // Исторические записки. - 1970. - № 85 и др.
29Горланов Л. Р. Удельные крестьяне России. 1797-1865 гг. — Смоленск, 1986.
30Ивашуто Л. Н. Проблемы удельной деревни в советской исторической литературе // Вопросы истории Урала. — Свердловск, 1976. — Сб. 14. — С. 106-117; Котов П. П. К вопросу об удельных крестьянах в советской историографии // Проблемы изучения и преподавания историографии СССР в высшей школе. Межвуз. сборн. научн. трудов. — Сыктывкар, 1989. — С. 104-111; Никупина Н. Ю. Удельные земли в конце XIX — начале XX веков (Обзор литературы) // Историография аграрной истории дореволюционной России. Межвуз. тематич. сборы, ыауч. трудов. — Калининград, 1982. — С. 90-101.
31История северного крестьянства. — Т. 1. Крестьянство Европейского Севера в период феодализма. — Архангельск, 1984; История крестьянства России с древнейших времен до 1917 года. — Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. — 1861 г.). — М., 1993.
32Архипов С. И. Указ. соч. — С. 130.
33См.: Пестель П. И. Русская правда. — СПб., 1906; Семевский В. И. — Указ. соч.; Мороховец Е. А. Крестьянская реформа 1861 г. — М., 1937. — С. 63; Эммаусский А. В. Разложение крепостничества и отмена крепостного права в Вятской губернии // К вопросу о формировании капитализма в России. — Киров, 1976. - С. 17-18.
34Красноперов И. — Указ. соч. — С. 464; Седов А. В. Удельные крестьяне Нижегородской губернии (1797-1863 гг.): Автореф. дисс.... канд. ист. наук. — Горький, 1954. — С. 2; Богатикова Г. И. Реформа удельных крестьян 1863 г.: Автореф. дисс.... канд. ист. наук. — М., 1956. — С. 3-4,14; Гриценко Н. П. Удельные крестьяне Среднего Поволжья // Ученые записки / Чечено-Ингушский пед. ин-т. — Грозный. — 1959. — № И. — С. 23-24, 110; Парусов А. И. К вопросу о положении и борьбе удельных крестьян России в первой четверти XIX века // Ученые записки Горьковского пединститута иностранных языков. — Горький. — 1959. — Вып. 12. — С. 234; Фургин Ф. А. Удельные крестьяне накануне и в годы революционной ситуации // Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. — М., 1962. — С. 157-175; Клеянкин А. В. Хозяйство помещичьих и удельных крестьян Симбирской губернии в первой половине XIX в. — Саранск, 1974. — С. 19; Половинкин Н. С. Социально-экономическое развитие удельной деревни Приуралья в первой половине XIX в.: Автореф. дисс.... канд. истор. наук. — Пермь, 1981. — С. 9; Горланов Л. Р. Личные и имущественные права удельных крестьян России // Социально-политическое положение и правовое положение крестьянства в дореволюционной России. — Воронеж, 1983. — С. 141,146,148,150. Л. Р. Горланов обобщил указанную оценку положения удельных крестьян, сделав вывод, что к исходу первой трети XIX в «в правовом отношении они были полностью уравнены с помещичьими крестьянами», а «сравнение экономического положения удельных крестьян с экономическим положением помещичьих и государственных крестьян свидетельствует о том, что в целом оно было значительно хуже положения государственных крестьян, несколько лучше положения барщинных и фактически идентично положению крестьян-оброчников в помещичьих имениях страны». — См.: Горланов Л. Р. Размещение, численность и феодальные повинности удельных крестьян России //Основные категории крестьян в период позднего феодализма (XVII — перв. пол. XIX в.). Межвуз. сборн. научн. трудов. — Смоленск, 1985. — С. 23-24.
35Ходский Л. В. Земля и земледелец. — Т. II. — СПб., 1892. — С. 112; История уделов... Т. 2. — С. 472; Кудрявцева 3. И. Документы высших и центральных учреждений по истории удельных крестьян (1797-1863 гг.) // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX — начала XX вв. — Л., 1967, — С. 177; Дружинин Н. М. Бывшие удельные крестьяне после реформы 1863 г. (1863-1883 гг.) // Исторические записки. - М., 1970. - Т. 85. - С. 160; Ивашу- то Л. Н. Проблемы удельной деревни в советской исторической литературе // Вопросы истории Урала. — Свердловск, 1976. — Сб. 14. — С. 106; История северного крестьянства. Т. 1 — Архангельск, 1984. — С. 265.
36Котов П. П. Удельные крестьяне Севера. 1797-1863 гг. — Сыктывкар, 1991; Никулина Н. Ю. — Указ. соч.
37Вернадский Г. В. Замечания о юридической природе крепостного права // Родина. - 1993. - № 4. С. 45-48; Его же. История права. - СПб., 1999.
38Леошпович В. В. История либерализма в России. 1762-1914. — М., 1995.
39См.: Крепостное право и крепостничество в России. Дискуссионные проблемы (Материалы «круглого стола») // «Английская наб., 4». Санкт-Петербургское научное общество историков и архивистов. Ежегодник. — СПб., 1997. — С. 5-54; Милое Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. — М., 2001. — С. 418-434, 439 и след.
40Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. Т. 1,2. — М.; Л., 1946, 1958; Система государственного феодализма в России: Сб, ст. — М., 1993: Крестьяне и власть: Материалы конф. — М., Тамбов, 1996.
41Миронов Б. Н. Указ. соч.
Вперёд>>
