5.1 Право на участие в отправлении правосудия
Накануне образования удельного ведомства дворцовые крестьяне, наряду с казенными, пользовались дарованным императрицей Екатериной II этим категориям «свободных сельских обывателей» корпоративным правом участвовать в работе сословных судов общей юрисдикции, созданных согласно Учреждению об управлении губерний 1775 г. Избираемые один раз в 3 года коронными крестьянами «сельские заседатели» могли принимать участие в работе следующих судебных органов: верхней и нижней расправ (создавались в губернии и каждом ее уезде для рассмотрения судебных дел свободных крестьян), нижнего земского суда (уездное коллегиальное присутствие с административно-полицейскими функциями) и совестного суда (губернский судебный орган для рассмотрения ряда дел по существу без каких-либо условных формальностей: тяжбы, правонарушения малолетних, душевнобольных, невменяемых и проч.). Губернский штат (реестр должностей с указанием классных чинов, годовых окладов и различных целевых надбавок) предусматривал для крестьянских выборных 4 должности сельских заседателей в нижней расправе (для их замещения избиралось 8 человек), 10 должностей сельских заседателей — в верхней расправе (поровну в уголовном и гражданском департаментах суда) и 2 должности сельских заседателей — в совестном суде. Они по очереди замещались лицами, избиравшимися 1 раз в 3 года по общим для крестьян коронного заведования губернским и уездным избирательным округам2. Выборы от крестьян в нижние земские суды не проводились, но если этим судам приходилось рассматривать крестьянские дела (или дела с участием коронных крестьян), а заседатели, избранные дворянским обществом, не могли участвовать в работе суда по болезни или отводу в состав судебного заседания нижнего земского суда вводились два сельских заседателя, избранных в нижнюю расправу. Аналогичная практика вводилась и для совестных судов. Должностной оклад сельского заседателя (в любом из указанных судебных органов) составлял 60 руб. в год3.
В ходе губернской реформы 1796 г. Павел I ликвидировал выборные судейские должности и упразднил совестный суд, губернские инстанции сословных судов, городовые магистраты (с целью их реорганизации) и нижние расправы в уездах4. Палаты уголовного и гражданского суда соединились в одном судебном органе — палате суда и расправы. Из всех созданных Екатериной II сословных судебных органов остался только уездный (нижний земский) суд, но в его составе уже не предусматривались должности сельских заседателей. Упразднялись не только крестьянские, но и дворянские выборные заседатели: их заменили чиновники от короны. Одновременно, казенные крестьяне лишились права представлять в суде интересы частных лиц и своих обществ. Доверенными лицами крестьян в суде могли отныне выступать только их начальники5 .
В 1801 г. император Александр I при реорганизации губернского устройства империи частично восстановил судебную систему, созданную в 1775 г. (в губерниях были образованы самостоятельные палаты уголовного и гражданского суда как вторые судебные инстанции по отношению к городовым магистратам, уездным и столичным надворным судам). Однако в этой судебной системе не нашлось места для сословных крестьянских судебных органов. В губерниях, не состоявших под особым управлением, отсутствие этих органов предполагалось компенсировать введением, при необходимости, в состав уездных земских судов двух заседателей от коронных крестьян при рассмотрении судом крестьянских дел (или дел с участием крестьян). При обязательном участии сельских заседателей должны были слушаться дела по искам коронных крестьян друг к другу, а дела, в которых сторонами выступали помещики и крестьяне коронных ведомств, рассматривались с участием дворянских и сельских заседателей одновременно. Уездный суд имел право окончательно решать и мелкие уголовные дела о кражах и мошенничестве, ущерб по которым не превышал 20 рублей (и до 100 рублей в случае рецидива)6.
Указ от 9 сентября 1801 г. восстанавливал порядок выборов сельских заседателей и распространялся на те же категории коронных крестьян, которые пользовались этим правом при Екатерине II. Удельные крестьяне, как «правопреемники» дворцовых крестьян, сохранили избирательные права. Для них, как и для казенных (государственных) крестьян была установлена единая норма представительства на выборах сельских заседателей («депутатов»): 1 депутат от 500 душ м. п. Выборы проходили 1 раз в три года. Организаторами выборов выступали губернские правления и руководители уездных земских судов, напрямую обращавшиеся при объявлении очередных выборов в сельские общества казенных крестьян и удельные приказы7.
Сельскими заседателями могли стать только «люди добросовестные, не имеющие за собой никаких пороков и подозрений», власти также были заинтересованы в том, чтобы, по крайней мере, «половина оных находилась таковых, которые читать и писать умеют». Крестьяне в течение всего срока службы получали за счет сельского общества жалование, определенное штатом губернских присутственных мест в размере 60 рублей, но от уплаты податей не освобождались8. Численность удельных крестьян, служивших сельскими заседателями, была невелика9. Однако в ряде губерний земским судам трудно было бы обойтись без участия удельных крестьян, особенно там, где они составляли значительную долю в составе крестьянского населения. Самими крестьянами участие в работе судов воспринималось не столько как право, сколько как дополнительная, весьма обременительная обязанность. Ее исполнение требовало длительного отсутствия крестьянина в своем хозяйстве, но, с другой стороны, крестьяне, избранные в «депутаты», исполнявшие эту обязанность добросовестно, пользовались почетом и уважением, получали благодарности и даже награды от уездного и губернского начальства.
Следует отметить, что владельческие крестьяне никогда не имели такого права и судились по большинству дел своими помещиками или их приказчиками, как правило, выносившими решения не на основе закона, а по произволу.
Положение департамента уделов от 15 мая 1808 г. не затронуло вопрос о выборах удельных крестьян сельскими заседателями.
Но уже в следующем году в связи с началом в уездах очередной выборной кампании ему пришлось решать, насколько данное право удельных крестьян ведомство соответствует новой концепции удельного управления. Губернские власти, руководствуясь законами 1775 и 1801 гг., по-прежнему считали удельных крестьян приравненными в правовом отношении к казенным и, следовательно, подчиненными губернскому порядку управления, тем более, что хорошо известное им Учреждение об императорской фамилии 1797 г. ставило удельные экспедиции в местное подчинение казенным палатам губерний, где располагались удельные имения. Смысл Положения 15 мая 1808 г., исключившего из ведения губернских органов все вопросы управления удельным имуществом и крестьянами и усилившего властные, в том числе судебные, полномочия удельных контор на местах, по-видимому, не дошел до губернских властей, и они, через уездные и земские суды продолжали обращаться к удельным приказам с требованием начать, как обычно, процедуру выборов.
Однако, удельные чиновники, «считая удельных крестьян наряду с помещичьими, из коих сельские заседатели не избираются» заняли иную позицию в этом вопросе, обнаружив противоречия в действующем законодательстве10. В этой связи представляет интерес обращение в департамент уделов помощника управляющего Костромской удельной конторой А. И. Жмакина, уже известного нам автора «Руководства для познания прав и обязанностей удельных крестьян». Документ позволяет выявить характерную для удельного чиновника оценку необходимости и возможности крестьянского участия в деятельности судов. Автор записки полагал, что удельные крестьяне «не могут участвовать в суждении по делам казенных крестьян, подчиненных другому начальству (выделено нами. — Я. Д.) и особенными правами судящихся». Если же в суде будет рассматриваться дело, так или иначе связанное с удельным имуществом, то в этом случае, тем более, «голос одного неопытного крестьянина, в звание судьи облеченного, едва ли может иметь свою силу. Да и противная сторона его (удельного крестьянина — Я. Д.), как одноведомственного поселянина, всегда имеет право отдалить от слушания и суждения дела». Хорошо зная судебную практику, чиновник уверенно заявлял, что решение суда нижней инстанции почти никогда не бывает окончательным и «идет известными путями апелляции», делая участие крестьян в суде вообще бесполезным. Вывод удельного чиновника очевиден: участие удельных крестьян в судах заседателями противоречит новому Положению департамента уделов 1808 г., не влияет на правосудие и не может принести самим крестьянам никакой пользы («лишь только отвлекает их от домов, делая через то им значительную в хозяйстве расстройку, а мирским обществам в платеже особенного сим избранным жалованья, напрасные убытки»)11.
Оперативность рассмотрения записки А. И. Жмакина в департаменте уделов и Сенате показывает, какое значение имел этот вопрос для удельного ведомства, желавшего свести к минимуму вневедомственное влияние на удельных крестьян: записка получена департаментом уделов И февраля, а 3 июня 1809 г. уже был принят сенатский указ, отменявший для удельных крестьян право избирать и быть избранными в сельские заседатели нижнего земского суда. Примечательно, что в основу указа легли практически все юридические основания со ссылками на статьи законов 1775, 1787 и 1808 гг., впервые приведенные в записке чиновника из Костромской удельной конторы, назначенного вскоре управляющим Вятской удельной конторой12.
Вопрос о выборах сельских заседателей обнаружил два противоположных подхода к правовому статусу удельных крестьян. Губернские чиновники, ориентируясь на нормы Учреждения об управлении губерний и Учреждения об императорской фамилии, хотя и отличали казенных крестьян от удельных, но исходили из того, что последние как «собственные государя императора крестьяне» по-прежнему подлежат действию правил коронного управления, которые в наиболее существенной части — порядке наделения землей и исполнения податных и прочих обязанностей перед государством, в равной мере распространялись на обе категории крестьян13. Удельные чиновники, наоборот, исходили из того, что удельные крестьяне «во многих отношениях совсем отличны от казенных, хотя, действительно, уравнены с последними в платеже казенных податей, исполнении государственных земских повинностей и наделении землей»14.
В данном случае перед нами вновь пример того, что удельное ведомство, апеллируя к «праву помещичьему», пыталось найти правовое обоснование выведению удельных крестьян и абсолютно всех вопросов, связанных с управлением удельной собственностью, из юрисдикции губернских и иных государственных органов общей компетенции. Сохранение права удельных крестьян участвовать в работе нижних земских судов означало бы дальнейшее вмешательство ряда уездных и губернских инстанций в организацию и регламентацию крестьянской жизни. Кроме того, удельная администрация вообще не считала правом участие крестьян в работе уездных земских судов, рассматривая его только как излишнее бремя, не приносившее ведомству ничего, кроме лишних проблем, и мешавшее крестьянам исполнять их главную обязанность — исправно уплачивать подати15.
Лишив крестьян права избирать и быть избранными заседателями судов, департамент уделов попытался заодно освободить их и от обязанности избирать из своей среды десятских и сотских «разъездных» (или «рассыльщиков») земской полиции. Выставлять рассыльных нижним земским судам должны были все категории крестьян, проживавшие на территории данного уезда. Рассыльные земской полиции дежурили по очереди в земском суде для своевременной доставки в свои селения различных административно-судебных документов (повесток, предписаний и т. п.), т. е. исполняли обязанности бесплатных курьеров, состоящих на содержании своих обществ. Считая, что закон от 3 июня 1809 г. подтвердил смысл Положения департамента уделов 1808 г. об устранении всякого влияния на удельных крестьян губернского начальства, департамент уделов запретил удельным конторам выполнять требования земских судов о проведении выборов рассыльных из удельных крестьян, направив 9 ноября 1809 г. управляющим и гражданским губернаторам соответствующий циркуляр16. Однако на этот раз позиция департамента встретила решительное противодействие губернаторов. Если исключение удельных крестьян из составов нижних судов затрагивало, в основном, только гражданские права крестьян, то в данном случае под удар ставилась работа земской полиции как органа государственного управления. После жалобы Нижегородского гражданского губернатора министру внутренних дел на действия департамента уделов, последний был вынужден согласиться с необходимостью продолжения исполнения этой земской повинности удельными крестьянами («к собственной их безопасности относящейся») наряду с государственными и помещичьими крестьянами. Министр уделов 27 января 1811 г. отменил прежнее решение департамента уделов и утвердил правила выбора удельных крестьян в десятские и сотские земской полиции17.
Однако во второй четверти XIX в. в ряде уездов удельные крестьяне вновь стали избираться заседателями уездных нижних земских судов. Так, в 1836 г. удельное ведомство было вынуждено пойти на частичную отмену действия указа от 3 июня 1809 г. на территории Симбирской губернии, где в результате «Симбирского обмена» уделов с казной все государственные крестьяне были переведены под управление департамента уделов. В этой ситуации запрещение крестьянам выбирать заседателей в нижние суды парализовало бы деятельность этих судебно-полицейских органов18. По той же причине действие указа 1809 г. было отменено и в отношении удельных крестьян Шенкурского уезда Архангельской губернии, в котором все крестьянское население находилось в ведении только коронных ведомств. С 1854 г. удельные и государственные крестьяне здесь стали избирать по одному заседателю в уездный (нижний) земский суд19. Но это были локальные меры, вызванные не желанием властей расширить публичные права крестьян, а потребностями сохранения действующей правоохранительной системы.
1ПСЗ-I. Т. XIX. № 14133; Т. XXII. № 16451; Семевский В. И. Крестьяне дворцового ведомства B.XVIII веке // Вестник Европы. — 1878. — Т. 3. — С. 32-33.
2ПСЗ-I. Т. XX. № 14392. Ст. 60, 63, 75, 164-175, 180-192, 335-349, 396-403, 416, 424, 430; Т. XLIV. Ч. II. № 17494.
3ПСЗ-I. Т. XX. № 14392. Ст. 35, 75, 336; Т. XXII. № 16077.
4ПСЗ-I. Т. XXIV. № 17702; Андреевский И. Е. Русское государственное право. - СПб.-М., 1866. - С. 388-389.
5Клочков М. В. Очерки правительственной деятельности времени Павла I. - Пг., 1916. - С. 413, 418.
6Ефремова Н. Н. Судоустройство в России в XVIII — первой половине XIX в.: Историко-правовое исследование. — М., 1993. — С. 155.
7ПСЗ-I. Т. XXVI. № 20004. Ст. 7, п. 6.
8РГИА. Ф. 515. Он. 7. Д. 738. Л. 42 об.; ПСЗ-I. Т. XLIV. Ч. II. № 24985.
9Например, в суды Псковской губернии на трехлетний срок с 1808 г. были избраны пять удельных крестьян пяти селений, состоявших в ведения Псковской удельной конторы (по два в Великолуцком уездном и Опочецком земском судах и один — в Великолуцком земском суде), а в целом в начале XIX в. в удельном управлении в этой губернии состояло около 15 тыс. рев. душ в 770 селениях. — РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. 738. Л. 36; Камеральная ведомость об удельном имении от 24 декабря 1800 г. // История уделов за столетие их существования. Т. 3. - С. 70-71.
10РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. 738. Лл. 1-2 об, 34-34 об.
11РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. 738. Л. 2.
12ПСЗ-I. Т. XXX. № 23686; РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. 738. Л. 1 об. В ПСЗ указ датирован 5 июня 1809 г., однако, в архиве Главного управления уделов обнаружен документ, которым канцелярия Сената уведомляла министра уделов графа Д. А. Гурьева, что указ по его докладной записке был принят 3 июня 1809 г. — РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. 738. Л. 15. Указ вступил в силу, но его нормы не сразу были освоены губернскими правлениями. В 1811-1814 гг. Департамент вел переписку по этому вопросу с Санкт-Петербургским гражданским губернатором М. М. Бакуниным, а в 1820-1821 гг., в связи с передачей в удельное управление Красносельского имения, и военным генерал-губернатором М. А. Милорадовичем, которые настаивали на участии удельных крестьян в выборах сельских заседателей, но в конце концов вынуждены были подчиниться новому закону 1809 г. - РГИА. Ф. 515. Он. 7. Д. 738. Л. 42 об.; Д.741. Лл. 8, 9, 11-11 об, 17а-17б об.
13РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. 738. Л. 42 об.
14РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. )38. Лл. 34-34 об.
15Там же. Лл. 2, 34 об.
16РГИА. Ф. 515. Оп. 7. Д. 730. Лл. 2-4 об.
17Там же. Лл. 25; Д. 732. Л. 34-34 об.
18ПСЗ-II.Т. XI. №9511.
19ПСЗ-II. Т. XXIX. Отд. I. № 28528.
<< Назад Вперёд>>
