4.3. Ересь жидовствующих и падение Новгородской республики
В этот свой приезд владыка Феофил обнаружил, что ранее присланные им в Псков башенные «самозвонныа» часы, подобные новгородским, так и не были установлены. По какой-то причине часы так и не установили в храме Святой Троицы. Архиепископ со своим мастером специально поехали в Снетогорский монастырь, где и установили часы.
Во время своего дальнейшего пребывания в городе владыка Феофил «съборовав в святей Троици, генваря 13, в неделю, и быв во Пскове и благословив своих детей весь Псков, и поеха с честью и с проводом изо Пьскова, месяца генваря 21 в понедельник; а был во Пскове весь свои месяц, всю 4 недели; ни за много время ини владыки во Псков так всего месяца в свои приезд не живали»1123.
То есть владыка полностью использовал свое право месячного суда. Однако даже за месяц он не смог собрать положенные ему пошлины. Уже из Новгорода владыка писал в Псков: «А оставляю вам, сынове, в свое место, на свой святительский суд, и на все свои пошлины наместника своего и вы к нему на суд приходите и на всякую росправу, и честь над ним держите, по нашему благословению»1124.
В своей грамоте Феофил наказывал соблюдать «старину»: «А вы, священници, которые не заплатили подъезда моего, и вы ему (наместнику. — O.K.) платите подъезд наш в дом святей Софии и мне, чисто, по старине, без всякого забвениа, и корм давайте по старине; а которые священници не заплатят подъезда моего, и яз тем литургисати не велю. И то, старосты соборские и священници соборские положено на ваших душах»1125.
Авторитет официальной церкви стремительно падал не только в Пскове, но и в Новгороде. В городе распространилась ересь жидовствующих, объявившаяся в Новгороде еще в начале 70-х гг. XV в., когда в город приехал киевский князь Михаил Олелькович. В его свите находился некий «жидовин именем Схариа, и сей бяше диаволов съсуд, и изучен всякому злодейства изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконию же и астрологы»1126.
Схария (Захария) был весьма образованный для своего времени человек. В Литовско-Польском государстве в XV в. евреи принадлежали к наиболее образованной части общества. Исследователь ереси жидовствующих Прохоров Г.М. пишет о просвещенности Схарии следующее: «Захария, должно быть, знал итальянский, черкесский, русский, латинский (на латыни написана его сохранившаяся грамота Иоанну III), татарский, может быть, польский или литовский и еврейский (богослужебный) языки. Он появился в Новгороде молодым, образованным и богатым аристократом с большими международными связями»1127.
Историк Русской церкви митрополит Макарий так говорил о вере жидовствующих: «В строгом смысле это была не ересь только, а полное отступничество от христианской веры и принятие веры иудейской. Схария и его товарищи проповедывали у нас не какую-либо ересь христианскую, а ту самую веру, которую держали сами и в том виде, в каком исповедуют ее все иудеи, отвергшие Христа Спасителя и Его Божественное учение»1128.
Источников по движению жидовствующих в Новгороде и на Руси немного, и все они написаны в самом конце XV — начале XVI в. Во-первых, это послания новгородского архиепископа Геннадия, лично знакомого с ересью. Но архиепископ Геннадий не ставил своей целью систематическое изложение учения открытых им еретиков, а его характеристика жидовствующих, даваемая в терминах библейских и византийских ересей, способна вводить в заблуждение.
Вслед за посланиями архиепископа Геннадия можно ставить «Известие» митрополита Зосимы о соборе 1490 г. и приговор о еретиках. Отметим, что субъективно митрополит Зосима был в какой-то мере сторонником жидовствующих, поэтому его свидетельства о движении более объективны.
Наконец, самый обильный по внешности источник — специальная книга о ереси «Просветитель» Иосифа Волоцкого, содержащая исторический очерк ереси, и подробное обличение ее заблуждений1129. По словам Иосифа Волоцкого, еретики не поклонялись иконам, поскольку они « суть дела рук человеческих », не признавали Христа Сыном Божьим, держались правил Ветхого завета, празновали Пасху по-иудейски, не соблюдали православных постов. Но следует учитывать, что Иосиф писал свое сочинение спустя почти четверть века после появления ереси в Новгороде. Лично он не имел дела ни с ее представителями, ни с ее литературой, зная то и другое исключительно из вторых рук.
Сопоставление текстов всех вышеперечисленных источников позволяет реконструировать развитие движения жидовствующих в Новгороде. По всей видимости, отец-основатель ереси в Новгороде — Схария — был караимом. Караимами, то есть «читающими», называли себя те последователи веры Моисея, которые не просто читали священные книги, но при этом считали себя вправе обращаться к Закону Моисея без посредников, толковать его свободно, в согласии с собственным разумом. Этим они отличались от правоверных евреев раввинистов, руководствовавшихся преданием и Талмудом. Прохоров считает, что «первоначальное развитие караимства в мусульманской ближневосточной среде и связи, которые русско-польско-литовские караимы поддерживали со своими единоверцами в Турции, могут служить объяснением наличию у русских жидовствующих сочинений аль-Газали и Моисея Маймонида — авторов, живших в "Вавилонии" и Египте как раз в то время (XII и XI вв.), когда там процветало караимство»1130.
Первыми, кто попал под религиозное влияние Схарии в Новгороде, были священники Денис и Алексий. Вскоре, по свидетельству преподобного Иосифа, в Новгороде появились новые проповедники. Прибывшие евреи-торговцы по роду своей деятельности много общались с местными священнослужителями, поскольку именно духовенство заведовало в Новгороде торговыми весами и мерами. Постоянные контакты обеспечили пришельцам благоприятную возможность для проповеди и насаждения своих взглядов среди духовного сословия. Беседы иудеев с людьми, расположенными к сомнению, упали на удобренную почву. Еще в «Слове похвальном Варлааму Хутынскому» в ноябрьской Минее 1438 г. находим упоминание «инаго» иудея. К нему обращены слова в защиту почитания святых мощей, и прежде всего, «всечестной и чудотворной раке» преподобного, «исцеления неоскудно подающей». Автор Слова с возмущением обращается к своему оппоненту-иудею: «Что негодуеши, что печалуеши, что распыхающие, видев нас, поклоняемом мощем святого». Обычай поклонения мощам объясняется тем, что «видевшие знамения исцелений» православные христиане поклоняются не останкам мертвых людей, но святым, оставшимся и после смерти живыми, ибо в них вселился Бог. Сама необходимость таких объяснений доказывает, что в начале XV в. в Новгороде уже были представители иудейской веры, «смущающие» умы новгородцев.
Как образец диспутов христиан и евреев на Руси можно привести еще «Слово о вере христианской и жидовской», известное в двух вариантах. В «Слове» вступить в диспут о вере с еврейским философом и начетчиком вызывается не священник, а скоморох. Князь, желавший посрамления философа, усомнился в знаниях скомороха и сказал ему: «Жидовин мудр бе человек и учен философии, а ты, скоморох, не учен грамоте, ни писания не знаешь; то твоя наука — что скоморошить и у христиан деньги выманивать. — И рек скоморох I — Княже мой, господине! И христиан обманывать надобно умеючи; збодливого обманить, а середяго возвеселить, а скупаго добра и податливаго учинить. А не учась и у христиан ничего не добыть и головы своей не прокормить. И то, господине, учился памятноипо книгам отчасти»1131.
В Новгороде в конце XV в. самыми усердными распространителями учения «жидовствующих» стали священники. По словам Иосифа Волоцкого, «Алексей научи многых жидовьству, еще же и зятя своего Ивашка Максимова и отца его попа Максима и многых от попов и от диаков и от простых людей. Денис же поп тако же многых научи жидовьствовати, потом и протопопа Гавриила Съфейскаго жидовствовати научи, научиша же и Гридю Клоча. Гридя же Клочь научи Григория Тучина жидовьству, его же отец бяше в Новегороде велику власть имеа... И толика створиша безакониа, яко ни древние еретици!»1132
Чем же оказалась привлекательной ересь жидовствующих для новгородцев? Одно из объяснений видится в том, что некоторыми сторонами своего учения ветхозаветная система тесно соприкасалась с русским языческими представлениями. В иудействе сохранялась языческая вера в реальность других богов, и сам ветхозаветный Бог был вполне материален — он обнаруживал себя через «наглядную агитацию» — знамения, чудеса.
Вера Моисеева предусматривала жертвоприношения, смысл которых был очевиден язычникам и сохранился как обряд даже в христианской Руси, несмотря на запрещения православной церкви.
В иудейской религии, как и в язычестве, не получила развития идея загробного воскресения мертвых. Древние евреи верили, что ад — это обычное место захоронения умерших, могила. Наказание за грехи человек обретает при жизни, и сама смерть считается в большинстве случаев наказанием, ибо, как сказано в Екклезиасте, «мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению» (IX, 5).
Согласно Иосифу Волоцкому, новгородские проповедники ереси — поп Алексей и его единомышленники — отрицали Святую Троицу, доказывая, что «Христос еще не родился есть, но еще будет время, егда имать родитися, а его же глаголют христиане Христа бога, той прост человек есть, а не бог»1133. Жидовствующие призывали «закон Моисеев держати» и на этом основании отказывались «поклонятися, иже от рук человеческых сътворенным вещем», то есть иконам и крестам. Как и стригольников, их возмущало поставление священнослужителей по мзде, им казалось бесполезным возведение Божьих храмов, если для исповедания достаточно чистых дел и помыслов. Особенно нападали они на «иночьское жительство», изобретенное, на их взгляд, вопреки христианскому канону, «самосмышлением и самоучением» корыстных монахов. Будь оно богоугодно, логично рассуждал Алексей, сам Христос и апостолы предстали бы в иноческом образе; «ныне же видим Христа написана и святых Апостол в мирьском образе, а не во иночьском». Следовательно, монахи живут по установлениям человеческим, а не божественным, и им совершенно неведома истинная вера.
Не верили жидовствующие и во второе пришествие Христа, которое на Руси в соответствии с древними пасхалиями приурочивали к 1492 г., в ночь с 24 на 25 марта. В эту ночь исходили семь тысяч лет от сотворения мира, а с их истечением должен был произойти «конец света». Даже пасхальные таблицы были доведены только до семитысячного года. В соловецкой пасхалии против 1492 г. отмечалось: «Зде страх! Зде скорбь! Аки в распятии Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирное Твое пришествие»1134.
Жидовствующие давали людям надежду, что жизнь будет продолжаться и после 1492 г. Хронологический счет времени у еретиков, придерживавшихся еврейской эры, отличался от византийского летоисчисления на 1748 лет, то есть был значительно меньше, чем у православных, «и потому ино у них еще пришествия Христова несть, ино то они ждут антихриста. Ино то прелесть великая!» — писал впоследствии о жидовствующих архиепископ Геннадий1135.
Вольнодумство распространилось по Новгороду. « Аще кто и не отступи в жидовство,— писал Иосиф Волоцкий,— то мнози научишася от них писаниа божественнаа укаряти и на торжишах, и в домех о вере любопрение творяху, и съмнение имяху. И толико бысть смущение в христианех, яковаже никогда же быша, отнелиже солнце благочестив начат восияти в Руской земли»1136.
То есть грамотные люди в Новгороде прочли Ветхий Завет, вдумались в смысл написанного, и этот смысл многих потряс. В городе начались философские диспуты — «любопрение творяху» . Следовательно, новгородские еретики-караимы свою главную задачу видели не только в сохранении «закона Моисея», но и в том, чтобы всякий человек мог свободно обращаться к книжным знаниям, не страшился думать и обсуждать Священное
Писание. Сами они были люди широкой образованности и эрудиции, читали такие редкие на Руси книги, как «Аристотелевы врата», «Шестокрыл», а также трактаты по логике — «Книгу, глаголемая логика» и «Логику Авиасафа». «Шестокрыл» —это книга Иммануила бен-Иакова, итальянского еврея XIV в., представляющая сочинение о гадании по фазам луны, разделенное на шесть глав или крыл, откуда ее название. «Логика» — книга Моисея бен-Маймона, испанского еврея XIII в., сочинение философско-метафизического характера. «Тайная тайных» (или «Аристотелевы врата») — книга, содержащая якобы наставление Аристотеля Александру Македонскому, сочинение Моисея бен-Маймона, автора упомянутой «Логики».
Книги эти представляли собой разительный контраст церковной литературе, давали богатую пищу для размышлений и диспутов. Владыка Феофил ничего не смог противопоставить этой волне свободомыслия, тем более что сам архиепископ не был любим и уважаем в городе. Ведь церковь не смогла и не захотела защищать республиканские порядки Великого Новгорода. Возможно, поэтому так быстро и широко распространилась в городе ересь, отвергающая официальное церковное устройство.
В 1478—1480 гг. Иван III нанес новые тяжкие удары новгородскому дому Святой Софии. Новгородская четвертая летопись кратко сообщает о зимнем походе 1478 г. великого князя на Новгород: «Прииде князь великыи Иван Васильевич к Новугороду ратью (от Городиского стояньа в 3 год, стоа оу Троици на Паозерье) и стоял на Паозерье оу Троици. И владыка Новгородцкыи Феофил добиша челом великому князю и назвали его государем»1137.
Великий князь в 1478 г. имел все основания считать, что в Новгороде наберется достаточно его сторонников, чтобы не опасаться за исход военной компании. Еще в феврале 1477 г. многие новгородцы явились в Москву на суд — одни, подчинившись вызову Ивана Васильевича, другие по собственному почину. «Прииде из Новагорода из Великого к великому князю на Москву посадник Захариа Овинов за приставом великого князя с многими новогородци, иным отвечивати, коих обидил, а на иных искати. Тако же и ини посадници и бояре приидоша: Василеи Микифоров Пенкев, и Иван Кузмин, и инии мнози. А того не бывало, как и земля их стала и как великий князи от Рюрика учали быти на Киеви и на Володимери и на Москве и до сего великого князя Ивана Васильевича»1138.
Вскоре после этого несколько других бояр и житьих людей также приехали в Москву. Боярин Василий Никифоров даже поступил на службу к великому князю. Приехавшие в поисках справедливости в Москву новгородцы посягнули на одну из наиболее важных основ своей собственной старины, что свидетельствовало о растущей слабости Республики Святой Софии. В Москву за заступничеством и справедливостью ехали не только светские новгородцы, но и «черницы»1139, то есть вновь представители низших слоев черного духовенства обратились за разбирательством своих дел к великому князю — светскому властителю, минуя свое непосредственное духовное начальство.
Однако всего этого было еще недостаточно для военного похода на Новгород. Ивану III требовался повод для окончательного подавления вольностей новгородских. В марте этого же года повод был найден. В Москву приехали два новгородца — Подвойский Назар и Захария. Они подали Ивану Васильевичу петицию, в которой обращались к нему как к новгородскому «господарю» (государю) вместо традиционной формы «господин». В Никоновской летописи говорится, что Назар и Захария были официально посланы в Москву «архиепископом Феофилом и всем Великим Новгородом»1140. Сокращенный летописный свод 1493 г. подробно рассказывает о новгородском посольстве: «Того же лета архиепископ новогородцкии Феофил и вси посадници и боаре Великого Новагорода прислали к великим князем Иваноу Васильевичу и сыну его Ивану Ивановичю послов своих, Назара подвоиского да Захара диака вечного, бити челом и называти себе их государи; а наперед того никоторого князя государем себе не зывали, но господином звали; а посылал о том владыка с бояры и с посадникы, а без Великого Новагорода ведома»1141.
То есть налицо тайная измена республике высших властей Новгорода. Это объясняет, почему такая важная петиция была привезена людьми столь низкого положения, как Назар и Захария. Скорее всего, Феофил и те посадники, что отправили грамоту, заранее согласовали этот политический ход с великим князем, но написали и отправили петицию втайне от Новгородцев. Возможно, что вся история с посольством вообще не имела под собой реальной почвы, а была хорошо подготовленной провокацией со стороны Москвы. Исследователь Я.С. Лурье на основе анализа московских летописей доказал, что никакого специального новгородского посольства в 1477 г. в Москву не приезжало. «Рассказ же этот — позднейшее добавление к летописному повествованию в своде 1479 г., составленному уже после окончательной победы над Новгородом и уничтожения республики»1142.
Так или иначе, но 24 апреля Иван III послал в Новгород «послы своя, Феодора Давыдовича и Ивана Борисовича Тучка и диака Василиа Долматова, к владыце и к всему Великому Новоугороду покрепити того, какова хотят государьства их, и они то заперлися, рекуще: "С тем есмя не посылывали". И назвали то лжею, и бысть в них мятеж»1143.
Послы великого князя выступили на вече и, ссылаясь на новгородское послание, в котором якобы новгородцы именовали Ивана III «господарем», объявили новые условия московского князя. Отныне великий князь должен иметь ничем не ограниченную судебную власть в Новгороде, а представительство великого князя должно быть на Ярославском Дворище, а не на Городище.
До этих пор государем новгородцы величали только свой город — Великий Новгород, да еще представителя святой Софии на земле — архиепископа. В ответ на требования Ивана III вече взбунтовалось. Архиепископ Феофил «и весь Великий Новгород» проявили полное единодушие и заявили, что Назар и Захария не имели поручения предлагать Ивану суверенное господство над Новгородом. Если власти Новгорода и предали ранее республику, то в этот момент, испугавшись реакции вече, они отказались от прежних замыслов.
Новгород поднялся по набату. Сторонники Москвы были обвинены в предательстве Новгорода. «И сътвориша вече, и пришед на Василиа Микифорава, и взяша его, и въскричаша: "Переветнике, изменнике! Был ты у великого князя и целовал еси ему крест на нас?" Он же рече им: "Целовал семь крест великому князю на том, что ми служити емоу правдою и добра ми ему хотети, а не на государя своего Великого Новагорода, ни на вас, на свою господу и братию". Они же без милости вземши, и ведоша его на вече, и камением оубиша его, а по обговору Захарии Овинова. А по том и того Захарию Овина убиша и с братом его Кузмою на владычни дворе. А прочий посадници и бояре, которые приатны князю великомоу, те все разбегошася из Великого Новаграда»1144.
Другие летописи повествуют о вечевых расправах в Новгороде несколько иначе. Боярина Василия Никифорова «исынекли топори в частье, а иных заповедали, тако же хотяче смертию казнить»1145. «А Луку Федорова да Фефилата Захарьина изымавше, посадили за сторожи, а потом приведоше их на вечье и пожаловаша их и целовали крест, что им хотети добра Новугороду»1146. Несогласия среди бояр вызвали брожения и в среде простых горожан. «И въсколебашася аки пьяни, и бяше в них непословича и многые брани, мнози бо велможи бояре перевет имеаху князю великому и того ради не изволиша в единомыслии быти, и всташа чернь на бояр, а бояри на чернь»1147.
Посланцы Ивана III получили разрешение вернуться в Москву с официальным ответом: Новгород признает великого князя Ивана как господина, а не как господаря, и принимает его управление на основе договора 1471 г. Одновременно новгородцы утвердили грамоту, «что им великих князей московских не слушати и под суд к ним и к бояром не ездити, а судити им себя самим»1148. Грамота была скреплена 58-ю свинцовыми печатями, в том числе и владыки Феофила.
Великий князь получил долгожданный предлог окончательно подавить вольности своей богатейшей «отчины». Иван III объявил, что поскольку новгородцы сначала сами предложили ему государеву власть, а теперь называют его лжецом, это доказывает их неверность и клятвопреступление. На этом основании 30 сентября Иван Васильевич послал в Новгород свое объявление войны, а 9 октября уже начал наступление: «Князь великыи Иван Васильевич слышав от своих послов да и от новогородцкых посадников бывший мятеж в новогородцех и крестное их преступление, и поиде с Москвы к Новугороду казнити их войною за их преступление, месяца октября в 9»1149. К московской армии присоединились татарские всадники хана Касима и тверские войска. «Князь великии Иван Васильевич всеа Русии поиде к Великому Новугороду со многими силами, воюючи и пленяющи,..»1150
В Новгороде достигнутое ненадолго единство бояр и простых горожан вновь распалось. Новгородские бояре братья Клементьевы даже бежали к Ивану Васильевичу и поступили к нему на службу.
Великий князь достиг окраин Новгорода 27 ноября и осадил город. Иван III сумел грамотно организовать доставку продовольствия в свою армию, в то время как в Новгороде начался голод и мор. К тому же город подвергался пушечному обстрелу. Бояре предпочли начать переговоры. Вероятно, в Новгороде еще не осознали, что это не очередное «размирье» с Москвой, но целенаправленное разрушение вечевых устоев Республики Святой Софии. В этот раз великий князь не шел ни на какие уступки.
Псковская вторая летопись сообщает, что «владыка Феофил с многыми бояры, многажды тогда приездя, биша чолом князю великому, чтобы их держал в старине; и он старине их ничего же не въсхоте, дондеже внидоша в всю его волю. И поцелова крест владыка Феофил, и посадники, и тысяцкии, и весь Великии Новъгород, стареишии люди и моложыпии, от мала и до велика, на всем добре и на всей воли князя великого: что не быти в Великом Новегороде ни посаднику, ни тысяцкому, ни вечю не быти; и вечный колокол свезоша на Москвоу ».
Иван III въехал в покоренный Новгород 8 февраля «и обедни слушал у святыа Софеи, и велел колокол вечный спустити и вече разорити, новгородцев посадников и бояр и черных людей всех велел привести к целованию. А стоял тогды князь великий у Троици на Паозерии в Иванове дворе Лошинского»1151.
15 января 1478 г. по приказу Ивана III «что была у Новогородцев грамота укреплена меж себя за пятьдесят и осмью печатей, и ту грамоту у них взяли боаря великого князя у целованиа на владычном дворе»1152.
Великий князь отбыл из Ногорода 17 февраля, оставив в городе своих наместников: «2 наЕрослали дворе, князя Иоана Стрыгоу да брата его князя Ярослава, а на владычни стороне наместники посади бояр своих Василья Китая да Ивана Зеновьева, всяки им дела соудебныа и земскиа правити по великого князя пошлинам и старинам; а владыке новгородскомоу, опречь своего святительскаго соуду, ни посадником, ни тысяцким, ни всемоу Новоугородоу не въстоупатися ни во что же, ни вечу не быти, ни послов слати нам к ним, посольства правити комоу ни откоуду приехав с иноя земли, то к ним все правити, а не владыке, ни к Новоугородоу»1153. Отныне Новгород лишался права вести самостоятельную внешнюю политику, в том числе и торговую. Весь суд, кроме церковных дел, в Новгородской земле переходил в ведение наместников великого князя.
В результате удачной осады Новгорода великий князь получил десять владычных волостей и половину владений шести крупнейших монастырей. Б.Д. Греков исчислил размеры отобранных в 1478 г. на государя софийских земель по всем пятинам не менее чем в 8480 обж1154. По мнению В.Н. Вернадского, «эта цифра включает не только волости, переданные Ивану во время Троицкого стояния, но и взятые Иваном в 1479—1480 гг.»1155.
Иван III привез из Новгорода множество трофеев: серебра, золота, драгоценных камней, шелковой ткани, одежды и мехов. Часть этого была взята из архиепископской казны, а часть — из конфискованной собственности бояр, обвиненных в предательстве. Покушение великого князя на церковные владения привело к конфликту Ивана Васильевича с митрополитом Геронтием, считающим церковные земли, где бы они ни находились, священными и неприкасаемыми для светских властей. Вскоре великий князь примирился с митрополитом, однако Иван III понимал, что ему срочно требуется найти новых идеологов для оправдания его действий. И таковых князь нашел в среде новгородских еретиков.
В 1479 г. Великий Иван Васильевич приехал в Новгород уже как хозяин и поселился со своими людьми не на Городище, а в Славенском конце. Сам князь остановился «на Ефимиеве дворе Медведнова»1156. Во время своего пребывания в городе Иван Васильевич познакомился со священниками-еретиками Денисом и Алексеем. Судьба их учителя Схарии в то время неизвестна. Возможно, он уехал из Новгорода вместе с князем Михаилом Олельковичем. В.Н. Татищев сообщает о том, что еретик был казнен: «Схарина... проклятый имеяше язык свой, яко уду, вельми сладкоречив, и глаголы его вся Библиею преисполнены, образ жития его являшеся целомудрен и кроток, но внутрь полон смрада и нечистоты. Той злоковарный многих тогда в Новеграде слабых смути и жидовствовати прельсти. И аще той враг в Новеграде с инными казнен бысть от Великаго князя Ивана Васильевича всея Русии, но есче не угаси огнь той ядовитый, не вси бо тии богоотступницы во время гнева погибоша; и останки тии начаша разумножати, понеже вселися в многих сатана, и начаша Святое Евангелие отвергати, в басиню привменяти»1157.
Но едва ли великий князь Иван Васильевич, покровительствовавший жидовствующим, казнил бы человека, принесшего на Русь это учение. Сообщение Татищева о казни подтверждения в других источниках не находит.
Еретики осуждали «стяжания» и «имения» церкви, поэтому действия великого князя, конфисковавшего владычные и монастырские земли, были полностью ими одобрены. Иван III по достоинству оценил ум и обходительность Дениса и Алексея и перевел обоих в Москву, первого священником кремлевского Архангельского собора, второго — протопопом кремлевского же Успенского собора. Попав в столицу, они начали вербовать новых последователей, в числе которых оказались архимандрит Симонова монастыря Зосима, известный дипломат и очень влиятельный при дворе думный дьяк Федор Курицын, дьячки великого князя Истома и Сверчок, переписчик книг Иван Черный и купец Семен Кленов. Протопоп Алексей стал духовником Ивана III и пользовался большим влиянием на князя: «Толико же дерзновение тогда имяху к державному протопоп Алексей и Федор Курицын яко никто жие ин»1158.
В том же 1479 г. великий князь «изыма архиепископа новгородского в Новегороде в коромоле, и посла его на Москву, и казну его взяша: множество злата и сребра и сосудов его; не хотяша бо той владыка, чтобы Новъгород был за великим князем, но за королем или за иным государем, князь бо великии, коли впервые взял Новъгород, тогда отъя оу новгородского владыки половину волостей и сел оу всех монастырей, про то владыка нелюбие держаше, быша бо преже те волости великых же князей, но они освоиша»1159.
Итак, владыка Феофил, неизменно поддерживающий великого князя даже во время военного завоевания Новгорода, перешел на сторону оппозиции, как только осознал, какими убытками для казны Святой Софии и сокращением власти архиепископа обернулось присоединение Новгорода к Москве.
Любопытно, что московский летописец оправдал действия великого князя по захвату земель новгородских монастырей — якобы это были «волости великых же князей», которые «освоили» новгородцы.
Возможно, что владыка Феофил действительно интриговал против великого князя и был связан с братьями Ивана III — Андреем и Борисом, которые как раз в это время задумали «отступити» от своего брата. Весть об измене братьев Иван Васильевич получил, когда еще был в Новгороде. Вернувшись в Москву, великий князь послал к братьям своего боярина, который узнал, что Андрей и Борис со своими семьями и людьми направились «к Новгородскым волостем»1160. То есть можно предположить, что еще не знающие о судьбе владыки Феофил а князья направлялись к нему в Новгород, чтобы вместе «отложиться» от великого князя. Получив весть о том, что заговор в Новгороде раскрыт, князья отказались от своих планов и направились в Литву.
Дальнейшая судьба последнего владыки республики Святой Софии в разных источниках представлена по-разному. Московский летописец свидетельствует, что в 1484 г. «остави, в заточении седя, новугородский владыка Феофил епископство нужею великого князя; и испусти его князь великий и повеле жити ему у Михайлова Чюда»1161. Якобы Феофил был вынужден заявить, что не способен «вести за собой паству Христову», и отказался от своего сана1162. По другой версии, Феофил, отправленный Иваном III24 января в Москву, сразу был посажен «в монастыре у Михайлова Чюда; и седел туто полтретья лета (или «полсема лета». — O.K.), ту и преставился»1163.
«Летописец новгородским церквам божиим» датирует его смерть 26 октября 1482 г. «и положен бысть в Великом Нове-граде»1164. Но это сообщение едва ли достоверно, поскольку не подтверждается другими источниками. Еще меньше доверия вызывают Месяцесловы, отмечающие память Феофила 28 августа. Согласно им, останки последнего владыки республики Святой Софии находятся в Дальних пещерах Киево-Печерской лавры. Якобы на пещерной доске, закрывающей мощи, была следующая запись: «Когда Феофил лежал больной в Чудовом монастыре, явился ему Новгородский епископ Нифонт, почивавший в ближних пещерах и напомнил обещание его поклониться преподобным печерским. Он отправился в Киев, и уже приближался к Днепру, как болезнь его усилилась и он получил откровение, что хотя не достигнет он живым до пещер, но тело его упокоится в них, и это исполнилось»1165. Эта легенда явно была выдумана для закрепления за Феофилом мученического статуса.
Владыка Феофил вошел в историю как последний владыка республики Святой Софии, но время его владычества — это период деградации новгородской архиепископской кафедры. В отличие от своих предшественников Феофил очень мало строил, больших строительных работ во время его владычества в Новгороде не велось. Вероятно, в условиях острой внутриполитической борьбы 1470-х гг. строительная деятельность отошла на второй план. Исследователи относят ко времени правления Феофила Никольскую церковь в Гостинополье, так как в 1475 г. в этот храм были вложены богослужебные книги и колокол. К 1470-м гг. могут относиться Никольские церкви Полистского и Сокольницкого монастырей, церковь Святого Иоанна Богослова в селе Велебицы, Покровская церковь в селе Гора.
По верному замечанию А.С. Хорошева, «в сложных политических хитросплетениях новгородско-московских отношений заключительного периода новгородской независимости, когда перевес великокняжеской власти стал очевиден, софийская кафедра перешла к лавированию, стараясь и сохранить независимость Новгорода, и наладить отношения с великокняжеской администрацией»1166. Однако такая тактика не принесла желаемых результатов. Усиление власти великого князя в Новгороде, а затем окончательное падение республики стало смертным приговором устремлениям новгородской церковной организации к независимости от митрополита всея Руси. Церковь в Новгороде была одним из органов государственного устройства. Уничтожение новгородских республиканских органов в 1478 г. повлекло за собой снижение роли новгородского святителя и переход его на положение рядового иерарха в системе русской церковной организации. Одновременно с этим произошел подрыв экономического могущества новгородской церкви в результате экспроприации церковных земель Иваном III. Республика Святой Софии перестала существовать.
1122Там же. С. 206.
1123Там же.
1124РИБ. Т. 6. № 108. Стб. 742—743.
1125Там же. Стб. 743—744.
1126Казакова Н. А., Лурье Я. С. Указ. соч. С. 468.
1127Прохоров Г. М. Прение Григория Паламы «с хионы и турки» и проблема «жидовская мудрствующих» // ТОДРЛ. Т. 27: История жанров в русской литературе X—XVII вв. Л., 1972. С. 354.
1128Макарий, митр. История Русской Церкви... Т. 6. Кн. 1. С. 83. См. также: Перетц В. Н. Новые труды о «жидовствующих» XV в. и их литература // Университетские известия. Киев, 1908. Т. 1. С. 1— 42.
1129Иосиф Волоцкий. Просветитель. Спасо-Преображенский монастырь, 1994.
1130Прохоров Г. М. Прение Григория Паламы «с хионы и турки» и проблема «жидовская мудрствующих». С. 353.
1131Летописи русской литературы и древности. М., 1859. Т. 3. С. 66—78.
1132Иосиф Волоцкий. Просветитель. С. 44.
1133Там же. С. 48.
1134РИБ. Т. 6. Стб. 810.
1135Флоренский П., свящ. Столп и утверждение истины. Опыт православной Феодицеи в двенадцати письмах. М., 1914. С. 327.
1136Иосиф Волоцкий. Просветитель. С. 44, 45.
1137НЧЛ. С. 609.
1138ПСРЛ. Т. 27. С. 280.
1139Московский летописный свод конца XV в. С. 308.
1140Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 12. С. 169—170.
1141ПСРЛ. Т. 27. С. 280.
1142Лурье Я. С. Русские современники Возрождения. С. 97.
1143ПСРЛ. Т. 27. С. 280.
1144Там же.
1145ПЛ. 3. С. 209.
1146Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец). С. 183.
1147ПСРЛ. Т. 5. С. 37.
1148Опись архива Посольского приказа 1626 г. Ч. 1. М., 1977. С. 47.
1149ПСРЛ. Т. 27. С. 280.
1150НЧЛ. С. 515.
1151ПСРЛ. Т. 27. С. 281.
1152Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 12. С. 187; Московский летописный свод конца XV в. // ПСРЛ. Т. 25. С. 321.
1153ПЛ 3. С. 216.
1154Греков Б. Д. Новгородский дом святой Софии. С. 298.
1155Бернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV в. С.319.
1156ПСРЛ. Т. 27. С. 281.
1157Татищев В. Н. История Российская. Т. 6. M.-Л, 1966. С. 77.
1158Иосиф Волоцкий Сказание о новоявившейся ереси // Казакова Н .А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси. С. 471.
1159ПСРЛ. Т. 28. М.-Л., 1963. С. 148.
1160Ермолинская летопись. С. 180.
1161ПСРЛ. Т. 6. С. 235.
1162Отреченная грамота новгородского архиепископа Феофила (fl480). Сообщ. архим. Макарий. ЧОИДР. 1866, кн. III, июль-сентябрь, отд. V. С. 1.
1163Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 12. С. 197; Московский летописный свод конца XV в. С. 326
1164Книга глаголемая Летописец Новгородский вкратце церквам божиим. (Новгородская третья летопись) // Новгородские летописи: (Так названные Новгородская вторая и Новгородская третья летописи). Изд. Археографической комиссии. СПб., 1879. С. 309.
1165Страхова Я. Святой архиепископ Феофил (1470— 1480) // Где святая София, там и Новгород. С. 101—102.
1166Хорошев А. С. Политическая история русской канонизации (XI—XV вв.). С. 147.
<< Назад Вперёд>>
