Промышленность и торговля в России XVII-XVIII вв.

Развитие капитализма в ряде европейских стран, остро нуждавшихся в рынках сбыта мануфактурных изделий и в сырье для крупной промышленности, расширило международные экономические связи. Как известно, Ф. Энгельс назвал XVIII век веком торговли¹.

Россия в это время была прочно вовлечена в орбиту мирового рынка, поставляя за границу предметы промышленного и сельскохозяйственного производства.

Проблема внешней торговли России феодального периода исследована недостаточно². Один из ее аспектов — изменение объема и структуры русского вывоза в первой половине XVIII в,— также нуждается в дополнительном изучении, прежде всего потому, что он раскрывается историками на ограниченном цифровом материале, введенном в научный оборот Л. Семеновым еще в середине прошлого столетия³, что во многом предопределило повторение ранее высказанных в литературе положений по истории внешнеторговых связей России с европейскими странами в изучаемый период. Ограниченность фактического материала по XVIII в. привела к тому, что выводы, вытекавшие из анализа статистических данных по истории внешней торговли второй половины XVIII в., некоторыми исследователями переносились на более раннее время⁴. Серьезным вкладом в исследование внешнеторговых оборотов Архангельска за 1710 г. являются работа Р. И. Козинцевой, в которой всесторонне изучен вопрос на материалах счетных выписок иностранных купцов⁵, а также ее статьи по истории вывоза казенных товаров из северного порта в первой четверти XVIII в.⁶ и сельскохозяйственной продукции в первой половине того же столетия⁷. Однако история экспортного товарооборота Архангельска во второй четверти XVIII в. и торговли вывозными товарами в Петербурге за всю половину века остается еще не раскрытой.

В статье ставится задача — проследить тенденции в изменении объема и структуры товаров, вывозимых из Архангельска и Петербурга в первой половине XVIII в. Это позволяет выяснить не только время перенесения главного внешнеторгового направления с Севера на Балтику, но и определить степень экономического развития страны в изучаемый период.

Источниками послужили преимущественно сводные статистические данные, содержащиеся в ведомостях Коммерц-коллегии, Ратуши, Архангелогородской и Петербургский таможен в первую Комиссию о коммерции, в Сенат, а также другой цифровой материал⁸. Сводные данные ведомостей не только расширяют источниковую базу по изучаемому вопросу, но и позволяют внести коррективы в тот противоречивый материал, который встречается в исторической литературе⁹. В ведомостях портовых таможен итоговый объем товарооборота может быть значительно занижен, так как в них не регистрировалась стоимость казенных товаров, расчеты за которые производились внутри страны — в учреждениях, ведавших продажей предметов экспорта, монополизированных казной¹⁰.

Если погрешности статистики внешней торговли, не учитывавшей стоимости казенных товаров, продаваемых за границу, можно еще исправить на основании других источников, то размеры контрабандной торговли выяснить совершенно невозможно. Судя по указам¹¹. правительство было чрезвычайно обеспокоено тем, что тайная торговля приобрела большой размах. Не помогали ни клеймение товаров, ни внезапные проверки дворов иностранных купцов, ни строительство «надолб» вокруг городов, застав внутри страны и на границах, ни поощрение доносов, ни другие меры¹².

Вышесказанное свидетельствует о том, что за абсолютную точность данных по торговле XVIII в. нельзя поручиться. Можно говорить лишь об определении тенденции в развитии торговли экспортными товарами, принимая во внимание, что указанные выше недостатки учета объема вывоза являются характерными для всех лет.

Таблица 1
Стоимость товаров, выводимых из Архангельска и Петербурга в первой половине XVIII в., тыс. руб.



Источники: ЦГАДА, ф. 248, кн. 19, л. 586-620; ф. 276, on. 1, д. 1513, л. 14-22, д. 165, Л. 12, 21—21 об., д. 1665, л. 44-50; ф. 397, on. 1, д. 619, л. 33-34, 44-44 об., 58—59, д. 623 л. 24—28; ф. 19, oп. 1, д. 248, л. 15, 18—19; Архив ЛОИИ СССР, ф. 10, оп. 3, д. 145, л. 1— 1717; ф. 36, оп. 1, д. 572, л. 73 об. — 74, 76 сб - 77; ГААО, ф. 1, оп. 1, д. 117, л. 82 , 90 об. 93; Семенов А. Указ, соч., с. 23—30, 418—434.

Примечания:
1. Стоимость казенных товаров за 1705—1708 гг., не включенная в источник — ведомость Ратуши, — определена нами по откупным ценам (ЦГАДА, ф. 248, кн. 75, л. 67; Козинцева Р. И. Участие казны..., с. 321). Стоимость некоторых товаров, например, канифоли, еловой серы, га 1706 г. определить не удалось из-за нерегулярности их вывоза.

2. В среднем за год. — Семенов А. Указ, соч., с. 21—23.

3. Цена 160 тыс. пуд. поташа, проданного в 1739 и 1740 гг. (по 80 тыс. пуд. в год), — 13 руб. 20 коп. за берковец — взята нами из ведомости 1739 г. — Архив ЛОИИ СССР, ф. 36, п. 1, д. 572, л. 74.

И все же несовершенство статистики XVIII в., также как и фрагментарность цифровых данных о величине экспортного товарооборота, не дает оснований игнорировать сохранившийся цифровой материал, позволяющий выявить изменения в размере «заморского отпуска» из России. Данные табл. 1 дают общую характеристику изменения объема экспорта через Архангельский и Петербургский порты в первой половине XVIII в.

Архангельск сохранял свое значение в качестве крупнейшего внешнеторгового центра страны по крайней мере до начала 20-х годов XVIII в., после чего величина экспорта северного порта резко снижается и одновременно увеличивается вывоз товаров через столичный порт. Размеры экспорта из Архангельска и Петербурга во второй четверти XVIII в. отличались относительной стабильностью, заметно увеличившись лишь в 40-е годы, а к середине столетия стоимость вывозных товаров через оба порта почти втрое превысила величину экспорта из Архангельска в начале XVIII в. и более чем вдвое превзошла экспортный товарооборот Архангельска и Петербурга в конце первой четверти века.

Сделанные выводы слишком общи и нуждаются в конкретизации. Так, данные табл. 1 не позволяют определить точное время смены главного внешнеторгового направления России в связях с европейскими странами. Между тем в исторической литературе нет однозначного ответа на вопрос: когда Петербург стал важнейшим внешнеторговым центром России? Б. Б. Кафенгауз утверждает, что это произошло «после 1719 г.», М. Я. Волков считает, что «с 1721 — 1722 гг. новая столица стада основным центром торговли с западноевропейскими купцами», а Н. И. Павленко пришел к выводу, что «в результате введения в строй Вышневолоцкой системы торговый оборот Петербурга в 1721 г. в 12 раз превысил торговый оборот Архангельска»¹³.

Не вдаваясь в подробный анализ всех аспектов истории перенесения главного направления торговли России с европейскими странами с Севера на Балтику, попытаемся наметить общие контуры правительственной политики по переориентации торговли из Архангельска в Петербург.

В начале Северной войны в указе от 25 октября 1701 г. Петр I предписывал «препровождать» товары из Новгорода, Пскова и «из иных порубежных городов» к Архангельску¹⁴. Монополизация «заморского отпуска» в северном порту объясняет рост экспортного товарооборота Архангельска с начала XVIII в. Если во второй половине XVII в. максимальный объем вывоза через Архангельск едва превышал 1 млн. руб. в годы, когда из России экспортировался хлеб¹⁵, то с начала XVIII в. «заморский отпуск» в 1,5 млн. руб. стал нормой, а на короткое время — с 1715 по 1719 г.— превысил двухмиллионный рубеж. Лишь в 1706 г., когда из-за непогоды и угрозы французской эскадры до места назначения не дошла большая часть английских кораблей¹⁶, экспортный товарооборот Архангельска снизился до 1,2 млн. руб.

В течение первых двух десятилетий XVIII в. Петербургский порт не являлся сколько-нибудь серьезным конкурентом Архангельска, хотя правительство Петра I делало все возможное для активизации внешнеторговых связей через новую столицу¹⁷. Однако ни обещания наград капитанам первых судов, которые придут в Петербург, ни обращения к правительствам морских держав начать торговлю с Россией через балтийские порты, ни обсуждение выгодных проектов договоров о торговле не принесли русскому правительству желаемых результатов¹⁸. Северная война явилась непреодолимым препятствием для торговли с Россией по Балтийскому морю. Известны лишь единичные случаи захода иностранных кораблей в столичный порт в 1703, 1704 и в 1740 гг.¹⁹, и то по предварительной договоренности со Швецией в основном с целью доставки «столовых запасов и других дворовых надобностей»²⁰. Шведский флот в то время был еще достаточно силен, чтобы блокировать морское побережье России и не допустить иностранные торговые корабли в Финский залив. В. Зотов в 1712 г. в письме Петру I сообщал, что «в самом том месте, где торговые суды проходят, лежат швецкие корабли да брегантин неотлучно»²¹.

Регулярные внешнеторговые связи со столичным портом начались с 1713 г. Петр I с удовлетворением реагировал на факт прихода в Петербург в этом году шести иностранных кораблей²². Что они пришли на этот раз не случайно, видно из челобитной английского купца С. Гарцена, в которой он сообщал о приходе к нему пяти торговых кораблей и просил выдать из Адмиралтейства смолы или пеньки, «чтобы те корабли просты за море не пошли и убытку б нам не было»²³.

Приход иностранных судов в 1713 г. в новую столицу послужил основанием для законодательного оформления петербургского внешнеторгового направления в качестве главного в связях с европейскими странами: указы конца 1713 —начала 1714 г.²⁴ предписывали вывозить основные экспортные товары — юфть и пеньку — исключительно через Петербург. Для привлечения иностранных купцов к новой столице в Сенате обсуждался вопрос о создании для них весьма льготных условий торговли в Петербурге²⁵.

Однако «обстоятельства военного времени» и вызванное этим противодействие со стороны иностранных и русских купцов вынудили Петра I отступить. Швеция продолжала блокаду русских портов. В 1714 г. командование шведской эскадры получило приказ «скорее потонуть, чем позволить английским или каким бы то ни было другим судам достичь блокируемых (русских,— Н. Р.) портов»²⁶, результатом чего явился захват шведскими каперами большого числа иностранных торговых кораблей, шедших в балтийские порты России, а в Петербург удалось пройти лишь 16 судам²⁷. В феврале 1715 г. Карл XII издал Каперский устав, фактически запрещавший торговлю с Россией по Балтийскому морю. Действия шведского флота привели на короткое время — 1715—1716 гг.— к столкновению интересов морских держав и Швеции. Для защиты торговых судов правительства Англии и Голландии направили в 1715 г. военный конвой²⁸, а в 1716 г. в море вышел объединенный русско-английско-датско-голландский флот с целью защиты торговых судов «от возможного нападения шведских кораблей»²⁹. Выходу России к Балтийскому морю содействовал и молодой русский флот, ставший на страже морских рубежей страны. Если в 1713 г. «для охранения от неприятельских капоров оборонительных и военных и никаких судов не обреталось»³⁰, то в мае 1715 г., по мнению рижского купца Э. Данненштерна, «к свободному сюда (в Ригу,— И. Р.) приходу добрые признаки имеются», так как «русские военные корабли свейских капоров побрали»³¹. В результате совместных усилий стран, заинтересованных в торговле с Россией, и действий русского флота заметно оживилась торговля в Петербурге, куда в 1715 г. пришли 52 судна³², а «шведский флот был скован и укрывался в своих портах»³³.

Однако общеевропейская международная конъюнктура в то время была чрезвычайно изменчивой. Укрепление России на Балтике вызвало «зависть и опасения» западноевропейских стран³⁴, которые «со страхом взирали на рост русской мощи на суше и на море»³⁵. Это обстоятельство явилось причиной отказа морских держав от совместных действий против Швеции и для перехода Англии на открыто враждебные по отношению к России позиции³⁶. По мере приближения окончания Северной войны русские военные корабли, несмотря на присутствие в Балтийском море английской эскадры, все более тесно сжимали кольцо блокады шведского побережья и портов Швеции. И если в 1720 г., как сообщал французский резидент в России де Лави, «английский король Георг I скорее рискнет потерять корону, чем оставит недоконченным вытеснение русских с балтийских берегов»³⁷, то к началу 1721 г. военный флот России стал хозяином положения на Балтике³⁸.

И все же торговая жизнь столичного порта определялась в конечном счете не ролью русского флота на Балтийском море, а зависела от иностранного купечества, активность связей которого с Петербургом определялась позицией их правительств в отношениях с Россией и обстановкой в этом районе. Этим объясняются и колебания в численности иностранных судов, приходивших в Петербург в 1710—1720 гг.³⁹, и затоваривание предметов экспорта в столичном порту.

Из «Табеля» Петербургской таможни 1718 г. видно, что значительная часть привезенных с внутреннего рынка товаров осталась нераспроданной: до 38—44% говяжьего сала и конопляного масла, до 60—63% пеньки и юфти, до 75-85% пряжи, льна и железа, а свиная щетина осталась нереализованной полностью⁴⁰. Это вполне согласуется с заявлением инспектора столичной таможни С. Панкратова о том, что «русских товаров, привезенных к Санкт-Петербургскому порту в 1718 г. и прежних лет, за продажею в остатке многое число...»⁴¹. Многие товары оставались непроданными и позднее — в 1720 и 1721 гг., хотя доля продажи основных предметов экспорта возросла⁴².

Сложность международной обстановки, особенно на Балтике, затоваривание предметов экспорта в столичном порту явились причиной непоследовательности той политики русского правительства по перенесению главного внешнеторгового направления из Архангельска в Петербург, которую оно проводило в 1714—1720 гг. Воспользовавшись предложением русских и иностранных купцов, высказанным в их «доношении» в 1714 г. о перераспределении основных экспортных товаров— юфти и пеньки — между Архангельском и Петербургом «по частям, как ваше величество определит...», Петр I предписал: четвертую часть юфти в этом году везти в Петербург, пеньку — по усмотрению купцов, а прочие товары — к Архангельску. Тот же указ предусматривал вывоз всех товаров в 1715 г. поровну между двумя портами⁴³. В последующие годы норма перераспределения товаров между северным и столичным портами также была неустойчивой: в 1716 г. предписывалось отправлять в Петербург шестую долю всех товаров, в 1717 г. эта часть была увеличена до двух третей экспорта, а в 1719 г,— вновь сокращена до одной трети⁴⁴.

Правительственные меры по активизации внешнеторговых связей России через Петербург привели к тому, что с 1716 г. стала очевидной тенденция постепенного сокращения торговли в северном порту, о чем свидетельствует уменьшение суммы таможенных пошлин, взимавшихся в Архангельске⁴⁵. Однако еще в 1721 г. торговые обороты северного порта превосходили размеры торговли Петербурга. Об этом свидетельствует, во-первых, массовый приезд на Архангелогородскую ярмарку русских купцов, в том числе и столичных коммерсантов⁴⁶, несмотря на снижение пошлины в Петербурге на два процента⁴⁷, во-вторых, незначительное снижение пошлинного сбора в таможне Архангельска (менее, чем на 12%) по сравнению с предыдущим годом.

Лишь в 1722 г. наступил коренной перелом в изменении главного внешнеторгового направления России в экономических связях с европейскими странами. Архангельск, долгое время являвшийся единственными морскими воротами в Европу, уступил первенство Петербургу, коммерческая биография которого не насчитывала и двух десятилетий. В 1722 г. в столичный порт пришли 119 кораблей, а в Архангельск — всего 60⁴⁸. Утверждение столицы в качестве главного внешнеторгового центра страны было теснейшим образом связано с успешным завершением Северной войны. После заключения Ништадтского мира, в декабре 1721 г. появился именной указ («О трактах к портовым городам с расписанием из каких городов к какому порту товары отправлять должно»⁴⁹), которым торговля Архангельского порта ограничивалась поставкой товаров из районов, прилегавших к бассейну Северной Двины. Остальные районы страны, откуда товары вывозились на внешний рынок, указ связывал преимущественно с Петербургом. Все это снизило торговлю северного порта до минимальных размеров (см. табл. 1).

Какова была роль Архангельска и Петербурга в экспортном товарообороте страны в первой половине XVIII в.? В первые два десятилетия XVIII в. Архангельский порт играл главную роль в отправке товаров на рынки стран Запада и во внешнеторговых связях России в целом. В период, когда торговые обороты Архангельска стали снижаться — в 1717—1719 гг.,— его доля в экспорте морским путем на рынки европейских стран составила 68,4%⁵⁰. В 1726 г., когда главным центром торговли являлся Петербург, его доля равнялась 56,7% стоимости русского вывоза в страны Европы морем, а вместе с Архангельском — 63,4%⁵¹. В 1744 г. петербургская торговля составляла 62,9% всего русского вывоза через европейские границы и 66,1% всей морской торговли со странами Запада, а вместе с Архангельском — соответственно 67,5 и 80%⁵².

В 1749 г. доля Петербурга составила 66,2% стоимости вывоза в страны Европы морем, а вместе с Архангельском— 72%⁵³. Архангельск, а затем и Петербург, являясь основными внешнеторговыми центрами страны в указанные выше периоды первой половины XVIII в., теснее, чем другие порты страны, связавшие внутренний рынок России с государствами Европы, могут служить и показателем экономического развития России.

Экспорт, осуществлявшийся через два порта, к середине XVIII в. возрос примерно втрое — это раскрывает количественную сторону вопроса. Качественную же характеристику «заморского отпуска» позволит дать анализ тех изменений, которые произошли в структуре вывозных товаров в изучаемый период. Выяснение изменений в русском экспорте даст возможность раскрыть и причины тех колебаний, которые произошли в торговых оборотах северного и столичного портов за отдельные годы первой половины XVIII в.

При определении структуры экспортных товаров важно выделить тот критерий, который позволил бы дать всесторонний анализ предметов русского вывоза. Между тем классификация экспортных товаров, употребляемая в исторической литературе, не позволяет сделать этого. Наиболее распространенной классификацией предметов русского вывоза, использованной исследователями, явилось подразделение экспортных товаров на четыре группы; 1-я — «жизненные припасы», 2-я — «товары, к рукодельям служащие», 3-я — «изделия» и 4-я — разные⁵⁴. Такая группировка товаров, на наш взгляд, не совсем удачна, так как, например, товары мелкотоварного и мануфактурного производства оказались разбросанными по всем группам; железо, смола, поташ и другие предметы промышленного производства вместе с пенькой, льном, льняным и конопляным семенем включены во вторую группу. Рогожи — предмет крестьянского промысла — вошли в состав четвертой группы. В разряд «изделий» попали кожи, среди которых было и необработанное кожсырье. «Жизненные припасы» включали вино, аптекарские и другие товары, являвшиеся предметами промышленного производства.

Важность исследования структуры русского вывоза заключается и в том, что в исторической литературе содержится чрезвычайно противоречивая оценка характера экспорта XVIII в. Большинство историков придерживается мнения, что Россия вывозила преимущественно сельскохозяйственное сырье⁵⁵. Другие историки, в частности П. Г. Любомиров, отмечали, что в русском экспорте XVIII в. «правильно растет и занимает господствующее место поставка на иностранные рынки сырья для промышленности...»⁵⁶. Россия действительно поставляла на европейский рынок в основном полуфабрикаты, использовавшиеся в качестве сырья для крупной промышленности в странах Запада. Но то, что служило сырьем для промышленности европейских государств, являлось в России предметом промышленного производства, «изделиями». Ряд историков обратил внимание на это, попытавшись определить долю «изделий» в составе русского вывоза, придерживаясь, правда, классификации товаров, предложенной Л. Семеновым⁵⁷.

Столь противоречивые оценки характера русского экспорта в XVIII в. требуют дополнительных поисков источникового материала и разработки таких принципов группировки предметов экспорта, которые позволили бы дать более конкретный ответ на дискуссионный вопрос.

Автор предлагает при изучении структуры вывоза из России руководствоваться производственным принципом классификации товаров ^в качестве основного), а поскольку он не охватывает всех предметов экспорта, так как часть их шла транзитом с Востока на Запад, то в качестве вспомогательного использовать принцип происхождения товаров. После подразделения предметов экспорта по роду (виду) производства, результатом которого они явились, группировка их будет выглядеть так. Первая группа: предметы мелкотоварного и мануфактурного производства («изделия») включают юфть, поташ, льняные ткани, парусное полотно, канаты, веревки, рогожи, сукна, семенное масло, пряжу, смольчуг, смолу, лесоматериалы, свечи, мыло, железо, клей-карлук и другие товары, вывозимые в переработанном виде⁵⁸; вторая группа товаров включает продукты сельскохозяйственного производства (сырье): пеньку, леи, хлеб, льняное и конопляное семя, говяжье сало, мясо, свиную щетину, невыделанные кожи, хмель и др., в третью группу вошли продукты охоты и бортничества: пушнина, воск, мед и прочие; в четвертую — продукты морского и речного промысла: ворвань, кожи морских зверей, рыба, икра; пятую группу составляют транзитные товары: шелк, ревень, сорочинское пшено (рис), сафьяны и другие; а в шестую включены все прочие товары, происхождение которых неизвестно или когда в источнике указана их стоимость без расшифровки наименования: «да протчих товаров, которых выше сего росписано по цене...»⁵⁹.

Таблица 2
Стоимость товаров, выводимых через Архангельск и Петербург в первой половине XVIII в., тыс. руб.



Источники: Архив ЛОИИ СССР, ф. 10, оп. 3, д. 145, л. 1—1717; ЦГАДА, ф. 397, ОП. 1, д. 619, л. 44—44 об.; д. 623, л. 24—28; ф. 248, кн. 2491, л. 213; ф. 276, оп. 1, д. 1513, л. 14—22.

Примечание: Выбор лет объясняется тем, что Архангельск в 1710 г. еще монополизировал экспорт из России на Запад; 1725 г. — первый год, за который есть полные сведения о вывозе товаров через оба порта после перенесения главного внешнеторгового направления на Балтику; 1748 г. — год, за который известен товарооборот по Петербургу и Архангельску, за 1750 г. экспорт даже по одному Петербургу позволяет дать характеристику русского вывоза в годы, когда он достиг максимальной величины.


Знакомство с данными табл. 2 вызывает сомнение в правомерности вывода о том, что из России вывозилось «преимущественно традиционное сельскохозяйственное сырье». Только на экспорт 1710 г. через Архангельск, когда он монополизировал внешнеторговые связи России с Европой, можно в какой-то мере распространить этот вывод. Однако и за указанный год вывоз предметов промышленного производства всего на три процента уступал отпуску за границу сельскохозяйственного сырья. В остальные годы экспорт сырья составлял от трети до 40% «заморского отпуска»⁶⁰, заметно уступая размерам вывоза «изделий», предметов мелкотоварного и мануфактурного производства, отправлявшихся в страны Европы из обоих портов. Доля товаров первой группы в русском вывозе к середине XVIII в. стабилизировалась и составляла половину всего экспорта⁶¹.

Сделанный вывод не может поколебать и структурное соотношение экспорта товаров, вывозимых из России через европейские границы, сложившиеся к середине XVIII в., когда товары I группы составляли 40,5%, II - 49, III - 7,2, IV - 0,9, V - 2,4%⁶². Дело в том, что преобладание группы сельскохозяйственного сырья в данном случае вызвано включением в общий итог товаров, вывезенных из Рижского порта, большую часть которых составляли пенька, лен, льняное и конопляное семя, а также хлеб⁶³.

Рижский порт был связан преимущественно с западными районами страны и Украиной⁶⁴, и доля предметов отечественного производства в рижском экспортном товарообороте по самым приблизительным подсчетам составляла в то время по главным предметам вывоза: пеньке — примерно одну треть, а по льну — около 15%⁶⁵. Тем самым основная доля сельскохозяйственного сырья, продаваемого в Риге, была не русского происхождения, а ввозилась из других государств, расположенных вблизи Рижского порта — из Польши, Литвы, Курляндии, отчасти Пруссии⁶⁶.

Таким образом, во второй четверти XVIII в. преобладающую роль в русском экспорте в страны Европы играли «изделия», предметы промышленного производства, оттеснившие традиционное сельскохозяйственное сырье на второй план.

Остальные группы товаров не имели сколько-нибудь серьезного значения в русском вывозе из Архангельска и Петербурга в европейские страны в первой половине XVIII в. При этом если стоимость продуктов морского и речного промысла, как их доля в общем объеме экспорта, сокращалась, то стоимость и доля предметов, включенных в III и V группы, возрастала: в группе продуктов охоты и бортничества — за счет резкого увеличения стоимости воска⁶⁷, а в пятой — за счет возрастания стоимости шелка, ввозимого из Персии армянскими купцами через Астрахань — Петербург⁶⁸.

Таблица З
Стоимость товаров мелкотоварного и мануфактурного производства, вывозимых из Архангельска и Петербурга в первой половине XVIII в., в руб.



Источники: Архив ЛОИИ СССР, ф. 10, оп. 3, кн. 145, л. 1 — 1717; ЦГАДА, ф. 397, оп. 1, д. 619, л. 44 об.; д. 623, л. 24-28; ф. 248, кн. 2491, л. 213; ф. 276, он. 1, д. 1513, л. 14—22.
^* Прочие товары за 1725 г. — канифоль, гарпиус, шубы, кирпич, пряники и шкурки, а с 1748 г. — вино.

Изменение экспорта товаров первой группы можно проследить по материалам табл. 3.

В составе экспорта «изделий», предметов мелкотоварного и мануфактурного производства насчитывалось около трех десятков наименований. Вывоз большинства из них был известен еще в XVII в., а некоторые, например юфть, смола, веревки, рогожи, экспортировались из России с более раннего времени. В XVIII в. появились совершенно новые товары, отправляемые за границу: железо, парусное полотно, семянное масло, канаты, пиломатериалы, канифоль, гарпиус, кирпичи и некоторые другие, что явилось отражением сдвигов, происшедших в экономике России того времени⁶⁹. О расширении ассортимента вывозных изделий свидетельствует и то, что в XVIII в. в числе льняных тканей появились новые, ранее неизвестные наименования товаров — каламянки, равендуки, «фабричного дела» скатертное, салфеточное, фламское и другие виды полотен⁷⁰.

Изменения в структуре товаров 1 группы проявились не только в ассортименте, по и в стоимостном и количественном выражении вывоза отдельных товаров: доля одних возрастала, других — снижалась. Большинство предметов мелкотоварного и мануфактурного производства пользовалось устойчивым спросом на внешнем рынке. Предметы мелкотоварного производства, вывозимые за границу еще в XVII в., успешно конкурировали с новыми, экспорт которых начался в XVIII в., видимо до середины века (по крайней мере не ранее 40-х годов), когда на экспорт в огромных масштабах пошло железо и парусное полотно. По самым ориентировочным подсчетам, доля новых изделий, вывозимых за границу в XVIII в., составляла в 1710 г. около 2%, в 1725 г. — 8%, в 1748 г.— около 40% и в 1750 г.— через Петербург — 62% всех товаров I группы, отправляемых за рубеж через европейские границы. Эта тенденция, проявившаяся примерно с 40-х годов XVIII в., с очевидностью указывает на упрочение промышленного производства в России того времени, тех его отраслей, которые ориентировались на внешний рынок. Именно новые изделия — железо, парусное полотно, льняные ткани «фабричного дела» и определяли новое направление в изменении структуры вывоза «изделий» и экспорта в целом, особенно через столичный порт⁷¹.

Особую значимость имел экспорт железа. Первое известие об отпуске железа из Архангельска относится к 1715 г., когда голландцы Вахромей и Петр Мееры вывезли 2846 пуд. прутового железа⁷², а в 1717—1719 гг. из северного порта за год вывозилось его по 35,3 тыс. пуд. После перенесения главного внешнеторгового направления с Севера на Балтику основным центром вывоза железа стал Петербург. В 20-е годы из столичного порта ежегодно экспортировалось от 42,2 тыс. пуд. (1724 г.) до 55,1 тыс. пуд. (1726 г.)⁷³. В начале 30-х годов XVIII в. в контракте, заключенном Коммерц-коллегией с английскими купцами, оговаривался размер экспорта железа в 200 тыс. пуд. «или сколько оного в привозе будет»⁷⁴. Зафиксированный в Петербургской таможне вывоз этого товара в 1739 г.— 406 263 пуд.— вдвое превысил установленную в контракте норму отпуска металла. В 1749 г. размеры экспорта железа из России превысили полмиллиона пудов, а в 1750 г. превзошли и миллионный рубеж⁷⁵.

Для оснащения первого в России крупного корабля, построенного в 1669 г., было вывезено из-за моря 5 тыс. аршин парусного полотна⁷⁶. В начале XVIII в., после удовлетворения казенных нужд, излишки парусины пошли на экспорт. До конца второго [десятилетия XVIII в. вывоз этого товара не превышал 1000 кусков. В 1739 г. экспорт парусного полотна возрос до 21814 кусков, в 1748 г.— составил 23 926 кусков, а в 1750 г.— 34 573 куска⁷⁷. Еще более быстрыми темпами рос вывоз льняных тканей «фабричного дела»: если в 1725 г. из Петербурга было отправлено за границу 1710 аршин нитяной каламянки, а равендуков — 3234 аршина, то через четверть века, в 1750 г., было экспортировано соответственно 1 981 414 аршин и 10 872 куска⁷⁸. Экспорт семенного масла, составивший в 1710 г. 3,6 тыс. пуд., возрос в 1739 г. до 107 780 пуд., а в 1751 г.— до 154 090 пуд.⁷⁹.

Размеры вывоза юфти, долгое время являвшейся главным предметом русского экспорта, несколько сократились⁸⁰, хотя выделанные кожи по-прежнему оставались одним из основных экспортных товаров.

Причиной сокращения (или прекращения) вывоза ряда товаров, например пряжи, являлась правительственная политика, направленная на обеспечение сырьем отечественных мануфактур. Высокая таможенная пошлина (75% с цены), установленная тарифом 1724 г., снизилась через три года до 10%⁸¹, так как потребности в ней на внутреннем рынке были удовлетворены⁸². Лишь в 1746 г. экспорт пряжи был запрещен «впредь до указа для удовлетворения армии на дело холстов»⁸³, что отразилось в данных табл. 3. Политика запретов распространялась и на льняные ткани — узкие холсты крестьянского производства. Зафиксированный в табл. 3 объем вывоза льняных тканей в 1725 г. включает, видимо, трехлетний размер их производства, сконцентрированный в двух портах после указа 1723 г.⁸⁴. В 40-е годы были изданы еще два указа, ограничивавшие отпуск узких холстов⁸⁵, что привело к снижению их вывоза в 1748 г.⁸⁶.

Неравномерность спроса внешнего рынка, снижение качества, а также специфика расчетов за продажу смольчуга приводили к тому, что в отдельные годы этот товар не экспортировался; с 1721 но 1723 г. и с 1747 по 1750 г.⁸⁷

Экспорт одного из старейших продуктов химического производства — смолы был регулярным и имел тенденцию к росту⁸⁸.

Какие изменения произошли в вывозе за границу сельскохозяйственных продуктов, покажет табл. 4.

Таблица 4
Экспорт сельскохозяйственного сырья из Архангельска и Петербурга в первой половине XVIII в. в руб.



Источники: Архив ЛОИИ СССР, ф. 10, оп.З, д. 145, разные листы; ЦГАДА, ф. 397, oп. 1, .д. 619, л. 44-44 об.; д. 623, л. 24-28; ф. 248, кч. 2491, л. 213; ГААО, ф. 1, он. 1, д. 1513, л. 14-22.

Ассортимент экспортируемых продуктов сельского хозяйства в первой половине XVIII в. отличался от вывоза в более раннее время тем, что в петровский период (а отчасти и при императрице Елизавете) запрещался экспорт необработанного сырья: сырых кож⁸⁹, льняного и конопляного семени⁹⁰, что являлось проявлением политики правительства, направленной на обеспечение отечественной промышленности сырьем или на создание активного торгового баланса посредством вывоза за рубеж переработанных продуктов.

Вывоз зерна в XVIII в. из Архангельска и Петербурга регулировался правительством и разрешался только в том случае, когда цена на рожь на внутреннем рынке не превышала одного рубля за четверть⁹¹. Лишь в отдельные годы размеры экспорта хлеба были значительными: в 1714 и 1715 гг., когда за границу было отпущено более 200 тыс. четвертей в год, и в 1740 г.— 115 543 четверти⁹². Вывоз зерна в отмеченные годы влиял на объем экспортного товарооборота Архангельского порта: в 1715 г. торговые обороты его были максимальными за всю полуторавековую историю⁹³, так же как и в 1740 г., когда наряду с хлебом в большом количестве экспортировался поташ. Экспорт зерна из Петербурга уступал размерам торговле этим товаром в Архангельске, так как для «заготовления в казенные магазины и для довольствования партикулярных людей» в столице хлеба «надлежит быть всегда множественному числу»⁹⁴. Лишь в 1741 г. через Петербург (как и через Архангельск) было разрешено вывезти по 100 тыс. четвертей ржи. Но если через северный порт намеревались вывезти 20 тыс. четвертей пшеницы и 50 тыс. четвертей овса, то через столичный порт планировалось отправить до 15 тыс. четвертей пшеницы⁹⁵.

Главными предметами, входившими в группу сельскохозяйственного сырья в течение всего изучаемого периода, являлись пенька, говяжье сало и лен, вывоз которых (особенно пеньки)⁹⁶ имел тенденцию к росту, что свидетельствует об усилении влияния внешнего рынка на производство сельскохозяйственных продуктов в России.

Развитие товарно-денежных отношений внутри страны, формирование всероссийского рынка происходило в тесной взаимосвязи с европейским рынком. Международное разделение труда оказывало всевозраставшее воздействие на различные сферы экономики страны — промышленность, промыслы, сельскохозяйственное производство, что выразилось в тройном увеличении экспортного товарооборота Архангельского и Петербургского портов за полстолетия. Изменение структуры экспортных товаров, проявившееся прежде всего в увеличении удельного веса «изделий», являвшихся предметами мелкотоварного и мануфактурного производства, а также в количественном росте вывоза сельскохозяйственного сырья (при снижении его доли в экспортном товарообороте), указывает на те перемены, которые произошли за половину века в экономической структуре страны, в частности в отраслях хозяйства, ориентировавшихся на внешний рынок.

---

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 59.
² См.: Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС.— В кн.: История СССР. М., 1962, с. 165; Нарочницкий А. Л. Основные направления исследования отечественной истории на современном этане.— Вопр. истории, 1979. № 8, с. 31.
³ Семенов А. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности с половины XVII-гo столетия по 1858 год. СПб., 1859, ч. 3. с. 21-30, 418-434.
⁴ Полянский Ф. Я. Первоначальное накопление капитала в России. М., 1958; Яковцевский В. II. Купеческий капитал в феодально-крепостнической России. М., 1953.
⁵ Козинцева Р. И. Внешнеторговый оборот Архангелогородской ярмарки и ее роль в развитии всероссийского рынка.— В кн.: Исследования по истории феодально-крепостнической России. М.; Л., 1964, с. 116—163.
⁶ Козинцева Р. И. Участие казны во внешней торговле России в первой четверти XVIII в.— Ист. зап., 1973, т. 91, с. 267—337.
⁷ Козинцева Р. И. Русский экспорт сельскохозяйственной продукции в первой половине XVIII века.— В кп.: Материалы по истории сельского хозяйства СССР. М„ 1980, сб. 9, с. 234—254.
⁸ ЦГАДА, ф. 276 (Коммерц-коллегия), оп. 1, д. 1513, л. 14—22; д. 1655, л. 12, 21—21 об.; д. 1665, л. 44—50 об., 77—77 об., 80 об.; ф. 397 (Комиссия о коммерции), оп. 1, д. 619, л. 33—34, 44—44 об., 58—59; д. 623, л. 24—28; ф. 248 (Сенат), кн. 78, л. 586—620; ф. 19 (Финансы), оп. 1, д. 248, л. 15, 18—19; Архив ЛОИИ СССР, ф. 10 (Архангелогородская губернская канцелярия), оп. 3, д. 145, л. 1—1717; ф. 36 (Воронцовых), оп. 1, д. 572, л. 73 об.—74, 76 об.— 77; ГАЛО, ф. 1, он. 1, д. 117, л. 82, 90 об.; Семенов А. Указ, соч., ч. 3, с. 23-25, 29-30.
⁹ Анализ причин происхождения ошибочных показателей товарооборота Архангельска за 1710 г. см. в кн.: Козинцева Р. Н. Внешнеторговый оборот..., с. 117—118. Она же определяет максимальНый объем вывоза за этот год в 1774,7 тыс. руб. (Там же, с 125), а в другой статье — в 1760 тыс. руб. (Козинцева Р. II. Участие казны..., с. 328), что несколько меньше, чем по нашим подсчетам,— 1792,9 тыс. руб.
¹⁰ Так. в сумму экспорта Архангельска за 1723 г.—213 254 руб,—не включена стоимость 2386 пуд. поташа, 1913 пуд. икры и 45 815 бочек смолы, которая но ценам на эти товары в 20-е годы XVIII в. составила 80 742 руб. (Сенатский архив. СПб., 1890, т. 3, с. 402; Сб. РИО, СПб., 1887, т. 56, с. 279; Козинцева Р. Н. Участие казны..., с. 313). Общий размер вывоза 1723 г. составил, следовательно, 293 996 руб. Аналогичным образом произведен расчет по продаже товаров и в последующие годы.
¹¹ ПСЗ-1. т. 1. № 408; т. 7, № 4370, 4451, 4631, 4839. 5136, 5403, 5773; т. 8, № 5785, 5856; т. 9, № 6298, 6749 и др.
¹² Там же, т. 7. № 5130, 5187; т. 8, № 5413, 5856 и др.
¹³ Очерки истории СССР: XVIII в. Первая четверть М. 1954, с. 142; Волков М. Я. Города Тверской провинции в первой четверти XVIII в.— В кн.: Историческая география России, XII — начало XX в. М., 1975, с. 144; История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1967, т. 3, с. 201.
¹⁴ ПСЗ-1, т. 4. № 2387.
¹⁵ Курц В. Г. Состояние России в 1650—1655 гг. по донесениям Родеса. М., 1914, с. 163-165.
¹⁶ ЦГАДА, ф. 9 (Кабинет Петра Великого), отд. 2. кн. 6. л. 10 (Письмо английского купца А. Стейльса Петру I от 28 сентября 1706 г.).
¹⁷ Никифоров Л. А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны. Ништадтский мир. М., 1959; Очерки истории СССР..., с. 140—142.
¹⁸ Любименко И. Л. Торговля в Петербурге.—В кн.: Петербург петровского времени. Л., 1948, с. 76—79; Никифоров Л. А. Русско-английские отношения при Петре I. М., 1950, с. 108—130.
¹⁹ Голиков И. И. Дополнения к деяниям Петра Великого. М., 1796, т. 22. с. 92—94; Любименко И. И. Указ, соч., с. 77; Описание Санкт-Петербурга в 1710-м и 1711-м годах. СПб., 1882, с. 41.
²⁰ Голиков И. И. Деяния Петра Великого. М., 1788, т. 4, с. 152.
²¹ ЦГАДА, (Ь. 9. отд. 2, кн. 15, л. 458, 465.
²² Голиков И. И. Дополнения к деяниям Петра Великого. М., 1792, т. 10, с. 95.
²³ ЦГАДА, ф. 9. отд. 2, кн. 17, л. 233—233 об.
²⁴ ПСЗ-1. т. 5, № 2732, 2737, 2760.
²⁵ Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великого, изданные ими. Академиею наук, под ред. II. Ф. Дубровина. СПб., 1888, т. 4. кн. 1, с. 226.
²⁶ Никифоров Л. Л. Русско-английские отношения..., с. ИЗ.
²⁷ Там же, с. 119; Кулишер Н. М. Очерк истории русской торговли. Пг, 1923. с. 186.
²⁸ Никифоров Л. А. Русско-английские отношения..., с. 110, 113 и след.
²⁹ Тарле Е. П. Русский флот и внешняя политика Петра I. М., 1949, с. 56.
³⁰ ЦГАДА. ф. 9. отд. 2, кн. 20, л. 164 об. (Из письма кн. М. М. Голицына).
³¹ Там же. кн. 23, л. 482 об.
³² Там же. кн. 25, л. 310—310 об. (Сведения до июля 1715 г.).
³³ Никифоров Л. А. Русско-английские отношения...., с. 121.
³⁴ Фейгина С. А. Аландский конгресс: Внешняя политика России в конце Северной войны. М., 1959, с. 486.
³⁵ Никифоров Л. А. Русско-английские отношения..., с. 125.
³⁶ Фейгина С. А. Указ. соч.. с. 197.
³⁷ Любимеико //. П. Указ, соч., с. 81.
³⁸ Голиков И. И. Деяния Петра Великого, с. 267.
³⁹ В 1716 г. в Петербург пришли 33 корабля, в 1717 г.—51, в 1718 г,— 54, в 1719 г.— 33, в 1720 г.— 75 (Кулишер И. М. Указ, соч., с. 186: Познер М. В. Исторический обзор правительственных мероприятий для развития русского торгового мореходства. СПб., 1895, с. 36, 50).
⁴⁰ ЦГАДА, ф. 276, оп. 1, д. 1655, л. 12, 21—21 об. (Подсчеты наши).
⁴¹ Чулков М. Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах. СПб., 1785, т. 4, кн. 1, с. 44.
⁴² Если в 1718 г. было продано 154184 пуд. пеньки, то в 1721 г.— 162 417; юфти соответственно 6175 и 7319 пуд.; льна—3042 и 7619 нуд. I? 1721 г. но было продано 62 301 пуд. из 224 717 пуд. пеньки, 1732 из 7351 пуд. льна и 10 159 из 17 478 пуд. юфти.— ЦГАДА, ф. 248, кн. 905, л. 499— 500 об.
⁴³ ИСЗ-1. т. 5. № 2784.
⁴⁴ Там же, № 3051. 3115, 3268.
⁴⁵ Сумма таможенных пошлин составила: в 1716 г.— 272 978 руб., в 1717 г.— 222 002 руб., в 1718 г,— 187 723 руб., в 1719 г.— 186 389 руб., в 1720 г,— 196 531 руб., в 1721 г.— 173 285 руб. (Огородников С. Ф. Очерк истории города Архангельска в торгово-промышленном отношении. СПб., 1890, с. 144).
⁴⁶ ЦГАДА, ф. 273 (Камер-коллегия), оп. 1, ч. 8, д. 32765 («Весчая книга» Архангелогородской таможни за 1721 г.).
⁴⁷ ПСЗ-1, т. 6, № 3672.
⁴⁸ Кулишер И. М. Указ, соч., с. 186; Огородников С. Ф. Указ, соч., с. 144.
⁴⁹ ПСЗ-1, т. 6, № 3860.
⁵⁰ Семенов А. Указ, соч., ч. 3, с. 21—23.
⁵¹ Там же, с. 24
⁵² ЦГАДА, ф. 19, оп. 1, д. 248, л. 18—19. В европейские страны в этом году было вывезено товаров на сумму 5 009 272 руб., в том числе через Петербург на 3 717 454 руб., Архангельск — 273 681 руб., Ригу — 1 377 606 руб.
⁵³ Семенов А. Указ, соч., ч. 3, с. 25—28.
⁵⁴ Эта классификация впервые была употреблена А. Семеновым. См.: Семенов А. Указ. соч.. ч. 3, с. 21—30 и след.
⁵⁵ «Наибольшее значение имел вывоз из России сельскохозяйственного сырья (лен, конопля, кожи) и пушнины...» (Очерки истории СССР..., с. 140); «Из России вывозилось преимущественно традиционное сельскохозяйственное сырье» (История СССР с древнейших времен..., с. 201).
⁵⁶ Любомиров И. Г. Крепостная Россия XVII и XVIII века.— Энциклопед. словарь/Бр. Гранат, т. 36-Ш, стб. 608.
⁵⁷ Очерки истории СССР..., с. 169; Козинцева Р. И. Внешнеторговый оборот.... с. 125.
⁵⁸ Отнесение к «изделиям» говяжьего сала, как это сделала Р. И. Козинцева (Козинцева Р. И. Внешнеторговый оборот..., с. 126). на наш взгляд, едва ли правомерно, так как технология перетопки сала была примитивной, а главное, процесс этот был кратковременным, по требовал больших усилим и не преобразовывал сырье в изделия. Он лишь повышал качество продукта и цепу на него. Такой же предварительной обработке подвергались пенька, лен и др.
⁵⁹ ЦГАДА, ф. 397. оп. 1, д. 619, л. 44 об.
⁶⁰ В последующие годы доля сырья, вывозимого из Петербурга, оставалась примерно той же: в 1761 г.— 32,3% (1133 тыс. руб. из 3510 тыс. руб.), а в 1752 г,—39,8% (1733.6 тыс. руб. из 4353,7 тыс. руб.).—Там же. л. 33—34, 58—59.
⁶¹ Это подтверждается размерами экспорта товаров 1 группы из Петербурга в последующие годы: в 1751 г.— 50,1% и в 1752 г.— 49,6%.— Зам же.
⁶² Данные за 1749 г. Общий объем экспорта по западной границе составил 6540,6 тыс. руб.— Семенов Л. Указ, соч., ч. 3, с. 418—419.
⁶³ Там же, с. 24: Чулков М. Указ, соч., СПб., 1786, т. 5, пн. 1, табл, к с. 50; Архив ЛОИИ СССР, ф. 36. оп. 1, д. 572, л. 32.
⁶⁴ Чулков М. Указ, соч., т. 5, кп. 1, табл, к с. 50.
⁶⁵ В 1726 г. в Риге было продано 721 570 пудов пеньки и 240 тыс. пудов льна, что составило 34,4% вывезенной из этого порта пеньки и 14% льна от максимального уровня продажи этих товаров в начале 20-х годов XVIII в. (Чулков М. Указ, соч., т. 5. кн. 1, табл, к с. 50).
⁶⁶ Об атом см.: Фоккеродт Н. Г. Россия при Петре Великом.— Чтения ОИДР, 1874, кн. 2. отд. 4, с. 68; Чулков М. Указ, соч., т. 5, кн. 1, с. 19; ПСЗ-1. т. 11, № 8837; Архив ЛОИИ СССР, ф. 36, оп. 1, д. 572, л. 77.
⁶⁷ В 1710 г. из Архангельска было вывезено 8,7 тыс. пуд. воска на сумму 47,4 ты. руб., а в 1750 г. через Петербург было экспортировано 26 130 пуд. воска на 248 237 руб,— Архив ЛОИИ СССР, ф. 10, оп. 3, д. 145, разные листы; ЦГАДА, ф. 397, оп. 1, д. 619, л. 44—44 об.
⁶⁸ Если в 1710 г. армянские купцы отпустили за море 505 пуд. шелка на сумму 5559 руб., а в 1748 г.— 1656 пуд. на 123 635 руб., то в 1750 г,—уже 3797 пуд. на сумму 264 025 руб.— Архив ЛОИИ СССР, ф. 10, оп. 3, д. 145; ЦГАДА, ф. 397, д. 619, л. 44 об.: 248, кн. 2491, л. 213.
⁶⁹ В XVII в. известны лишь отдельные случаи вывоза некоторых из перечисленных товаров: канатов, являвшихся, видимо, продукцией «канатных заводов», основанных англичанами,— в 1654 г. (Любомиров II. Г. Очерки по истории русской промышленности. XVII. XVIII и начало XIX века. М., 1947, с. 160) и «тертых досок» (ЦГАДА. ф. 159 (Приказные дела новой разборки), 1692. д. 2045, л. 313), что доказывает неразвитость этих видов производства в то время.
⁷⁰ См. ассортимент текстильных изделий, производимых на полотняных мануфактурах.— Заозерская Е. II. Рабочая сила и классовая борьба на текстильных мануфактурах России в 20—60 гг. XVIII в. М., 1960, с. 60—61.
⁷¹ Доля перечисленных товаров составляла свыше 58% стоимости «изделий» и около 30% объема экспорта через Петербург в 1750 г. (ЦГАДА. ф. 397, он. 1. д. 619. л. 44—44 об.). Вероятно, их вывоз в массовых масштабах и привел в конечном счете к тому, что размеры экспорта 1744 г. превысили четыре миллиона рублей.
⁷² ЦГАДА, ф. 340 (Канцелярия конфискации), он. 1, д. 14559, л. 426 об.
⁷³ Павленко И. И. Развитие металлургической промышленности России в первой половине XVIII века. М., 1953, с. 275.
⁷⁴ ПСЗ-1. т. 8, № 6058. Контракт был подтвержден и в 1734 г.— Со. РМО. Юрьев, 1900, т. 108, с. 447.
⁷⁵ Архив ЛОИИ СССР, ф. 36, он. 1, д. 572, л. 73 об.; ЦГАДА. ф. 397 он. 1, д. 619, л. 44; Семенов А. Указ, соч., ч. 3, с. 428.
⁷⁶ ДАИ. СПб.. 1848, т. 5, № 69.
⁷⁷ Архив ЛОИИ СССР, ф. 10, оп. 3, д. 145, л. 73 об.; ЦГАДА, ф. 397, оп. 1, д. 619, л. 44 об.; ф. 248, кн. 2491, л. 213; ф. 276. оп. 1. д. 1513, л. 15.
⁷⁸ ЦГАДА, ф. 397, оп. 1, д. 619, л. 44 об.; д. 623, л. 24—25 об.
⁷⁹ Там же, д. 619, л. 58 об.; Архив ЛОИИ СССР, ф. 1(1, он. 3. д. 145, разные листы; ф. 36. оп. 1, д. 572, л. 74.
⁸⁰ В 1710 г. из Архангельска было вывезено 150.6 тыс. пуд. юфти. Наивысший годовой уровень вывоза за 1717—1719 гг. составил 164.1 тыс. пуд. В 1725 и 1748 гг. через оба порта было экспортировано соответственно 114.6 и 154 тыс. пуд.—Архив ЛОИИ СССР. ф. 10, оп. 3, д. 145. разные листы; ф. 36. д. 572, л. 21 об.; ЦГАДА, ф. 397, оп. 1, д. 623, л. 25 об.: ф. 248, кн. 2491, л. 213; ф. 276, оп. 1, д. 1513, л. 20; ГААО, ф. 1, оп. д. 117, л. 91.
⁸¹ ПСЗ-1. т. 7, № 5080.
⁸² Избыток пряжи появился в связи с увеличением производства этого товара внутри страны. Из сообщения Сената в Верховный тайный совет видно, что она «родитца и делаетца во всем государстве».— Сб. РИО, т. 56, с. 546..
⁸³ ПСЗ-1. т. 7. № 9271.
⁸⁴ Там же, № 4204; указы, регулировавшие экспорт узких холстов, см.; Там ate, т. 5, № 2943, 3156; т. 6, № 3677.
⁸⁵ Там же, т. 11, № 8826 (указ от 29 ноября 1743 г.); т. 12. № 9272 (указ от 20 марта 1746 г.).
⁸⁶ В 1748 г. узких холстов было вывезено 1 253 715 аршин, в 1750 г.— 3 913 649 аршин, в 1751 г.— 3408 500 аршин, в 1752 г.— 4 330 847 аршин.— ЦГАДА, ф. 397, он. 1, д. 619, л. 33 об.-44 об., 59-59 об.; ф. 248, кн. 2491, л. 213.
⁸⁷ Козинцева Р. И. Участие казны..., с. 308; Лукьянов П. .1/. История химических промыслов и химической промышленности России до конца XVIII века. М.; Л., 1948, т. 2, с. 79.
⁸⁸ Максимальный размер вывоза смолы превышал 65 тыс. бочек лишь в отдельные годы — 1722 и 1739 гг. Наиболее устойчивой цифрой экспорта смолы до начала 20-х годов можно считать 25—30 тыс. бочек, а во второй четверти — 40 тыс. бочек.— ПСЗ-1, т. 11, № 8790; Козинцева Р. И. Участие казны..., с. 300.
⁸⁹ Предлогом для запрета вывоза кожсырья и наложения на него дополнительной пошлины также являлось обеспечение отечественной промышленности сырьем, «дабы юфтяным и другим кожевенным заводам в России вреда и остановки от того пе было». Эта мысль прослеживается во всех указах, запрещавших экспорт сырых кож с 1721 по 1744 г. (НСЗ-1, т. 9, № 7077; т. 10, № 7183, 7666).
⁹⁰ Временное запрещение вывоза льняного и конопляного семени с 1715 по 1718 г. связано с тем, что «ежели у кого будет со излишеством, чтоб избивали и к морским пристаням привозили и продавали маслом, а не семенем» (ПСЗ-1. т. 5, № 2963), а разрешение экспорта в 1718 г. мотивировалось тем, что «льняного и конопляного семени чрез умноженный засев столько в государстве умножилось, что на одно битьо масла невозможно употребить» (Архив ЛОИИ СССР, ф. 36, оп. 1, д. 572, л. 12—12 об.).
⁹¹ ПСЗ-1, т. 3, № 1872.
⁹² Троицкий С. М. Архангельский хлебный рынок в I четверти XVIII века.— Труды Моек, ист.-арх. ин-та. 1957, т. 9, с. 190; Архив ЛОИИ СССР, ф. 36, он. 1, д. 572. л. 77. Сведения об экспорте хлеба в первой четверти XVIII в. см. также в кн.: Козинцева Р. //. Участие казны..., с. 291—295; Она же. Русский экспорт сельскохозяйственной продукции..., с. 246—253.
⁹³ В 1715 г. торговые обороты Архангельска были наивысшими как по величине таможенных пошлин (286 597 руб.), так и по числу приходивших сюда иностранных кораблей (230).— Огородников С. Ф. Указ, соч., с. 144.
⁹⁴ Сенатский архив, с. 39.
⁹⁵ ПСЗ-1. т. 12, № 9077.
⁹⁶ В 1710 г. из Архангельска было вывезено 799 тыс. пуд. пеньки, в 1748 г. через оба порта было экспортировано 703,4 тыс. пуд., а в 1750 г. из Петербурга— 1 090 680 пуд. пеньки.— Архив ЛОИИ СССР, ф. 10. он. 3, д. 145, разные листы; ЦГАДА, ф. 248, кн. 2491. л. 213; ф. 397, оп. 1, д. 619, л. 44: ф. 276, оп. 1. д. 1513. л. 14—22.

<< Назад   Вперёд>>