В. С. Барашкова Торговля рыбой и солью белозерских посадских людей и крестьян в конце XVI — начале XVII в.
В кормовой книге Кирилло-Белозерского монастыря XVI в. содержатся указания, в каких количествах поступала местная рыба на торг Белоозера. Только на нужды монастыря здесь ежегодно предписывалось закупать простой рыбы (не входящей в состав осетрообразных) в количестве 5000 штук «головы» (рыбы больших размеров), 16 800 штук «численного» (рыбы средних размеров), 12 420 штук «лещевого» (те же судаки меньших размеров, лещи, язи, окуни). Также закупали но менее 200 штук стерлядей3. Численное подразделялось на «большее» и «меньшее»; «лещевое» — на «большее», «меньшее», «тарабары» и «юраны». Согласно расходным книгам Кирилло-Белозерского монастыря, в 1568 г. на Белоозере и «за озером» (в монастырских вотчинных селах Вашкие, Кивуе, дворцовой волости Киснеме и др.) было приобретено рыбы: стерлядей, судаков, головы и числа, лещевого, бочек просольной рыбы и икры на 176 руб. 13 алт. 2 ден. Кроме того, на Белоозере было закуплено 125 судаков «головы», 2500 ряпушек (возможно привозных), 7 пудов икры этой рыбы, 100 пластей щук, 23 бочки просольной рыбы, 9 рогож молю (свежего снетка). В Вашкие и Кивуе сверх того было закуплено 70 бочек соленых судаков и лещей. В вотчине Ферапонтова монастыря селе Крохине — 620 мней (налимов). В апреле 1568 г. во время погонной ловли в верхнем течении Шекспы было приобретено рыбы на 6 руб. 27 алт. 4 ден.— 964 стерляди, 92 леща и пр.4. С августа по декабрь 1581 г. Кирилло-Белозерский монастырь на Белоозере, в Вашкие, Киснеме, Мегре закупил на 131 руб. 26 алт. рыбы: 6585 судаков головы, 35 704 судака числа, 150 судаков «подголовья», 17 563 «лещевого», 1 севрюгу, 118 стерлядей, 94 мня, 97 щук. Тогда же монастырь купил просольной рыбы: 37,5 бочки на Белоозере, 53 в Вашкие и одну в селе Мегре, вотчине Кирилло-Белозерского монастыря. В январе 1582 г. им было закуплено на белозерском торгу на 31 руб. 30 алт.: 835 судаков головы, 5180 судаков числа и 8750 лещевого; а в Вашкие на 70 руб. 21 алт: 5460 судаков головы, 15 200 судаков числа, 1040 лещевого, 5 стерлядей и 2 бочки сиговины. В феврале — марте 1582 г. рыбу закупали в Кеме, Крохине, Мегре: 169 лососей, 280 мней, 7 бочек просольной рыбы и др. Кроме того, во время погонной ловли было куплено 1270 стерлядей на 7 руб. 27 алт. 2 ден.5.
Приведенные выше цифры, несмотря на их фрагментарность, наглядно свидетельствуют, в каких масштабах производилась торговля рыбой как в самом Белоозере, так и в окрестных селах. Далеко не случайно поэтому, что среди представителей торгового капитала на Белоозере, целью которых, по словам одного из них, было «купити подешевле, а продати на прибыли подороже»6, видное место (после солеторговцев) занимали торговцы рыбой. К их числу можно отнести посадских людей г. Белоозера братьев Лазаря и Олфера Ферапонтовых детей Фарутиных. О состоятельности этой семьи свидетельствует тот факт, что в конце 30 — начале 40-х годов XVI в. Олфер Фарутин смог сделать вклад «по родителях своих» в Кирилло-Белозерский монастырь в размере 7 руб.7. Дворы братьев Фарутиных были расположены рядом на берегу Белого озера в Логиновом сороку, обычном месте жительства рыболовов и рыбных прасолов. Сохранилось описание двора Олфера Фарутина: «А во дворе хором: горница с комнатою на подклетех, да перед горницею сени, да повалушка с сенми х комнатным дверям, а под сенми конюшно да погреб с ледником, а наверху сушило; да за горницею дворец, а хором на нем: сенница, а под ысподом — клеть, да сарай на том же дворце, да поваренка, да мыльна, да в огороде житница да четыре яблони...»8. Был у Олфера и «огород пашенной». К дворам и огородам Фарутиных примыкали «лужки»; лужок Лазаря Фарутина был длиной 29,5 саж. и шириной 15 саж.9.
Владели братья, как и полагалось состоятельным горожанам, несколькими пожнями. За устьем Шексны находилась пожня «Лазаря Фарутина большая»; другая пожня, расположенная там же, принадлежала семье его брата Олфера10. У Лазаря Фарутина был амбар на острове под Крохиным11, что, вероятно, указывает на его принадлежность к судовладельцам. В целом сведения, которыми мы располагаем, относятся уже к последнему периоду деятельности братьев. Известно, что в 1565/66 г. Лазарь Фарутин дал в Кирилло-Белозерский монастырь 3 бочки ценной просольной рыбы — сигов, стоивших 3 руб. 28 алт. (сиги обычно поступали из новгородских областей)12. Несколько позднее, в тяжелый 1569/70 г. он передал туда же бочку с судочиной и рубль деньгами13. Вскоре после этого, по-видимому, Лазарь Фарутин совместно с другими видными белозерскими торговцами был «сведен» на Москву14.
Его брат Олфер уже в 60-е годы вступил в какие-то взаимоотношения с Кирилло-Белозерским монастырем, выполняя его поручения по закупке рыбы. Так, в марте 1568 г. он приобрел для монастыря 4 бочки сигов за 5 руб. 7 алт. 2 ден.15 Вскоре после этого Олфер умер, став, видимо, жертвой эпидемии «болезни, нарицаемой железы» (бубонной чумы?), свирепствовавшей в те годы в Белозерском крае, от которой «изнемогаху людие вельми и злою смертию умираху»16. В 1570 г. жена его Соломонида приняла пострижение и передала в Кирилло-Белозерский монастырь свой двор со всеми строениями17. Позднее сын ее Дмитрий дал в монастырь 10 руб., отрез мухояра (ткань восточного производства) и слюду, оцененную в 1021/22 г. в 15 руб.18. Семейство Фарутиных отличалось от рядовых представителей белозерского посада не только своей состоятельностью, устройством быта, но и степенью грамотности. И Лазарь Фарутин, и старший сын его брата Григорий владели грамотой, о чем свидетельствуют их надписи на данной 1570 г.: «К сей даной Гриша руку приложил и в матери своей и в брата своего место... Послух Лазарь руку приложил»19.
Грамота 1573 г. о промене тяглого двора О. Фарутина на другой, «обеленный» от податей двор, позволяет выявить еще несколько горожан Белоозера, связанных с торговлей рыбой, действовавших в те годы и поставивших свои подписи под меновной. Среди них можно назвать Василия Емельянова сына Базизу и Ивана Дмитриева сына Быкова, сыновья которых были рыбными прасолами, а также Третьяка Яковлева сына Губанина, закупавшего в 1582—1583 гг. значительные количества рыбы на Белоозере для Кирилло-Белозерского монастыря20. Был связан с рыботорговлей, по-видимому, и солеторговец Василий Живляк, принадлежавший к верхушке посадского населения, в доме которого после его смерти, в конце 70-х годов оставалось 22 чана рыбных новых и 15 чанов рыбных «ветщаных»21.
Из торговцев рыбой более позднего времени известны «средний животом» Л. 3. Баранов, владевший двумя лавками, и восемь других белозерцев «худых животом». Видимо, к их числу следует отнести и Г. Чешина. имевшего одну лавку на Житной площадке города и передавшего в 1614/15 г. в Кирилло-Белозерский монастырь 18 бочек рыбы на 14 руб. 3 алт. 2 ден.22.
Говоря о представителях торгового капитала, занимавшихся на Белоозере торговлей рыбой, следует особо выделить группу рыбных прасолов — скупщиков рыбы, которые «ездят на Белоозере за рыбными ловцы и скупают у них рыбу»23. В 1585 г. прасолов из числа посадских людей насчитывалось 11 человек (примерно на десять рыболовов приходился один прасол). Оброки они платили наравне с рыболовами. Писцовая книга 1585 г. говорит об их деятельности как давно сложившейся, называет и место их проживания на посаде г. Белоозера — Прышкин конец. В ряде случаев можно проследить передачу этого рода деятельности по наследству. Так, прасолами были Кузьма Софронов по прозвищу Кунка и сын его Федор; Лука Бородатый и сын его Степан. В родственных отношениях состояли Григорий и Пятый Базизины. Некоторые рыбные прасолы владели собственными лавками. Так, Артемий Иванов сын Быков и Иван Окладница владели в начале XVII в. лавками, расположенными на торгу на территории крепости Белоозера24. Кузьма Софронов впоследствии, видимо скопив деньги, перешел к значительно более доходной торговле солью. У него и у некоего белозерца по прозвищу Луженый, принявшего после пострижения имя Иоасаф, имелось солевозное судно, оценивавшееся в 40 руб. В 1611 г. Кузьма Софронов совместно со своими сыновьями Дмитрием и Пятым, ставшими «лучшими животом» торговцами «отъезжим товаром», и внуком Амвросием (в 1612/13 г. он был посадским земским старостой) передал свою долю судна Кирилло-Белозерскому монастырю25.
Для общего уровня развития экономики в крае показательно, что не только в городе, но и в селе Мегре, и в дворцовом селе Киснеме имелись свои рыбные прасолы, которых в 1585 г. насчитывалось четверо. Один из них, мегорец Иван Михайлов сын Барсуков в 1606 г. продал Кирилло-Белозерскому монастырю на 21 руб. 14 алт. 2 ден. 50 лососей просольных, 7 бочек сиговины, 5 бочек сигов мелких, 4 пуда икры сиговой (привезенных, вероятно, из новгородских областей). Выполнял он и отдельные поручения монастыря. Так, в июле 1604 г. И. Барсуков купил для монастыря 21 бочку судачины и 100 свежих судаков на 14 руб. 5 алт. 4 ден. В сентябре 1606 г. им совместно с неким Иваном Кислухой было закуплено для монастыря 8 бочек просольных судаков и лещей на 5 руб., в июне 1608 г.— еще 5 бочек просольной рыбы на 3 руб. 10 алт. на рынке Белоозера26. Позднее, будучи уже в преклонном возрасте, он совместно с одним из монастырских слуг приобрел для Кирилло-Белозерского монастыря лавку на городском торгу за 20 руб.27.
Большую торговую деятельность проводили мегорский прасол Яков Камкин и два его брата — Первый и Третьяк. Местом жительства Якова была деревня Село Старое на реке Мегре, двор Третьяка Елисея Камкина был расположен в селе Мегре на устье той же реки28. О старшем брате Первом Камкине нам почти ничего не известно, но, видимо, им были заложены основы благосостояния семьи. Кроме торговли рыбой, Яков и Третьяк Камкины занимались солеторговлей и владели собственным солевозным судном, стоившим 40 руб., а на городском торгу Белоозера стоял амбар Третьяка29. Известно, что в конце октября — начале декабря 1601 г. Я. Камкин и И. Кислуха выплатили Кирилло-Белозерскому монастырю за взятую соль 100 руб., а через месяц еще 49 руб. 9 алт. 4 ден.30. В первом десятилетии XVII в. Яков вновь обратился к своей деятельности рыботорговца и закупил значительные партии рыбы для Кирилло-Белозерского монастыря: в июле 1604 г. 21 бочку судаков свежих на 14 руб. 5 алт. 4 ден., в феврале 1607 г.— 36 бочек соленых судаков и лещей на 19 руб. 2 алт. 4 ден. Приобрел он для монастыря весной 1605 г. и две лодки для погонной рыбной ловли на 2 руб. 8 алт. 4 ден.31.
Показателем состоятельности Камкиных может быть также размер вклада, сделанного ими в 1612/13 г. в Кирилло-Белозерский монастырь, состоявшего из 15 бочек простой рыбы, ценой по рублю за бочку, и 35 руб. денег, да сверх того несколько позже Третьяк додал еще 50 руб.32. Дозорная книга 1615 г. сообщает, что Яков Камкин был убит казаками, и не исключено, что причиной того были материальные ценности, хранившиеся в его подклетах33. Третьяк Камкин и в эти годы не прекращал своей деятельности торговца солью и рыбой, как об этом свидетельствуют данные белозерских таможенных книг 1615—1616 гг. Так, в сентябре—ноябре 1615 г. он закупил 1012 пудов соли на 163 руб. За одиннадцать месяцев, с сентября 1615 по июль 1616 г., им были предъявлены белозерским таможенникам 134 бочки просольной рыбы и два воза рыбы свежей, предназначавшейся для торговли «в отвоз». Имеется прямое свидетельство того, что Камкины пользовались наемным трудом. В той же росписи сообщается, что 27 ноября 1615 г. казак Камкиных Ерофей Марков, житель того же села Мегры, предъявил 4 бочки рыбы для торговли «в отвоз»34.
Приведенные данные при всей их неполноте убедительно свидетельствуют о том, что три брата Камкины, и в первую очередь Третьяк Камкин, были типичными представителями «добрых крестьян, которые торгуют», упоминаемых в Судебнике 1589 г.35. По своей состоятельности они ни в чем не уступали торговым посадским людям г. Белоозера и в этом отношении являлись как бы «младшими братьями» двинских крестьян-богатеев, чьи судьбы ярко показаны в трудах Н. Е. Носова и А. И. Копанева36.
Сохранилось сравнительно мало сведений о посадских людях Белоозера, занимавшихся посреднической торговлей поморской солью в последней трети XVI — начале XVII в. В конце 60-х годов XVI в. в Москву были «сведены» белозерские солеторговцы Ждан Мошенников, Нечай Локтев и сын Василия Живляка — Важен. К 1585 г. запустели на реке Пидьме соляные амбары белозерцев Лихача Онисимова, Артемия Тебекина, Романа Живлякова и того же Ждана Мошенникова. В амбарах этих клали «соль зимою, привозячи с Коротково»37. Продолжали функционировать амбары Бажена Живлякова, Кирилла и Василья Тимофеевых, один из двух амбаров Артемия Тебекина.
Часть соляных амбаров в эти годы перешла к Кирилло-Белозерскому монастырю. Кирьяк Алексеев сын Мамышев, когда-то кредитовавшийся совместно с братом Ефимом и двумя другими лицами у известного белозерского солеторговца и представителя ссудного капитала Л. Дмитриева на 240 руб.38, а в 1552/53 г. участвовавший в заключении порядной на строительство первой на Белоозере каменной церкви Успения, передал (до 1585 г.) в Кирилло-Белозерский монастырь свой амбар на острове под Крохиным39. В 1576/77 г. его родственник (?) Лихач Алексеев сын Мамышев продал в монастырь свой амбар на Коротком за 4 руб. и амбар на острове под Крохиным за 6 руб.40. В 1570 г. белозерец Конон, сын Данилы Немчина (некогда кредитовавшегося с Андреем Немчиным на сумму 152 руб. у того же Л. Дмитриева и выполнявшего его поручения), передал вкладом в Кирилло-Белозерский монастырь свой амбар на Коротком41.
Из белозерских торговцев, ведших стационарную торговлю солью в самом Белоозере, нам известен один Первый Исаков (может быть, сын И. Луженого?), имевший лавку на Житной площадке города. До разгрома Белоозера летом 1612 г. он принадлежал к категории белозерцев «худых животом», затем вообще обнищал и умер в 1617/18 г., а жена его была вынуждена нищенствовать42.
Интересна фигура представителя городского патрициата начала XVII в., «лучшего животом» Осипа Семенова сына Окинина торговца «отъезжим товаром», ходившего дважды летом 1611 г. судами в Тверь за солью43. Были у него с братом Василием две лавки на городской площади Белоозера и одна лавка на Житной площадке44. Согласно источникам, он принадлежал к тем немногочисленным «советникам» белозерского воеводы С. Н. Чепчюгова, намеревавшегося сдать город Якобу Делагарди, которые для своих товаров, «что они с немцы (шведы,— В. Б.) торгуют, засек засекати и ратным людям стояти... не велели...»45. Представляется, что позиция, занятая этими «лучшими людьми», была обусловлена не только торговыми интересами, но в первую очередь страхом перед выступлениями народных масс. Осип Окинин впоследствии «охудал», сын его Иван в 1646/47 г. утонул в Белом озере, «едучи судном с товаром», жена Ивана Лукерьица кормилась «в миру», а сыновья сбежали от долгов46.
В рассматриваемый период в торговле солью, кроме посадских людей Белоозера, принимали участие и некоторые белозерские крестьяне. Среди них, кроме братьев Камкиных, следует назвать Михайла Кореневского, Старка Лукьянова, Кирилла Кулюксина и Павла Кузина. В 1572/73 г. Лева Михайлов сын Кореневский (видимо, крестьянин из деревни Коренево на Мауриных горах вотчины Кирилло-Белозерского монастыря) передал вкладом в монастырь на поминовение отца «лотку белозерскую» ценой в 60 руб., а в 1575/70 г. 10 руб. деньгами и соляной амбар на Коротком47. В писцовой книге 1585 г. упоминается среди соляных амбаров, расположенных у реки Пидьмы, амбар вотчинного крестьянина того же монастыря Старко48. Видимо, речь идет о Старко-Тимофее, Лукъянове сыне, пожертвовавшем в 1570-х годах в монастырь денег, ржи и сена на 43 руб. 16 алт. 4 ден., а в 1583 г. давшем еще 100 руб. да лошадей, хлеба, сена и платья на 65 руб., за что и был похоронен в самом монастыре у гостиных келий49. Уже О. В. Бахрушин говорил о Старко как об одном из тех крестьян, которые благодаря торговле скопили значительное состояние. Неслучайно этот «добрый» крестьянин в 1554/55 г. был «выборным головой земским судьей», а в конце 1570-х годов — губным старостой. Подобно некоторым посадским людям Белоозера, владел он и какими-то начатками грамоты. Сохранилась межевая роспись 1577 г., на обороте которой он расписался не очень уверенно: «Старко руку прило...»50.
Участвовали в торговле солью и крестьяне волости Федосьин городок Кирилл Иванов сын Кулюксин и Павел Кузин. В мае 1606 г. они «с товарищи» заплатили 25 алт. за храпение в амбарах Кирилло-Белозерского монастыря 250 рогож соли51. Делались ими и богатые вклады в этот монастырь. К. Кулюксин в 1610-е годы после постриженья дал рыбы, кожи, лошадей и денег на общую сумму в 66 руб., а позднее три его сына передали туда же вклад, превышающий 54 руб.52. Возможно, о каком-то его родственнике «Куликсине сыне Кондрашке» сообщается во вкладных книгах монастыря, согласно которым, им была дана рогожа соли ценой в 4 руб. в 1619/20 г.53. О Павле Кузине известно, что им был дан в монастырь в 1594/95 г. 21 руб. совместно с братом Третьяком. Позднее его сыновьями и братом сделаны вклады на 35 руб. 16 алт. 4 ден., что характеризует их как типичных представителей «добрых» крестьян Белозерского края54. Солеторговец Иван Кислухин упоминается во вкладных книгах Кирилло-Белозерского монастыря, но не известно, был ли он горожанином или крестьянином55. В 1611/12 г.
Иван Кислухин передал в монастырь 400 пудов соли на 38 руб., амбар в ряду (видимо, на торгу Белоозера) за 4 руб., а также лошадь с санями «и со всею снастью», ржи и овса на 11 руб. 16 алт. 4 ден., рыбы на 2 руб. 23 алт., 3 коровы и нетель, 19 возов сена и «мягкой рухляди» — всего на 85 руб.56.
Приведенные в статье материалы в силу своей отрывочности не дают целостной картины развития торговли рыбой и солью в Белозерском крае в конце XVI — начале XVII в. Вместе с тем эти данные, взятые в совокупности, показывают, что в торговле рыбой из местных водоемов и поморской солью (требующей значительно больших капиталовложений) наряду с горожанами принимали участие и некоторые белозерские крестьяне, отличавшиеся по своей состоятельности не только от сельского населения среднего уровня, но и от рядовых представителей посада Белоозера.
<1 АСЭИ. М„ 1952, т. 1. с. 227.
2 ГИБ ОР, Кирилло-Белозерское собрание. (Далее: Кир.-Бел). кн. 79/1318, л. 20 об. О рыбной ловле и торговле в крае в XVI—XVII вв. см.: Никольский И. Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397—1625). СПб.. 1910, т. 1, вып. 2, с. 110—121; Очерки русской культуры XVI века. М., 1977, ч. 1, с. 144—145; Булгаков М. Б. Рыбный рынок г. Белоозера в XVTT столетии: (О развитии региональных торговых связен).—В кп.: Проблемы отечественной истории. М.. 1973. ч. 1. с. 27—44; Барашкова В. С. Очерки по истории хозяйственного развития Белозерского края в XVI —нач. XVII вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М.. 1968, с. 15—16.
3 ГПБ ОР, Кир.-Бел.. кн. 68/1307, л. 47—47 об.
4 Никольский Н. К. Указ. соч.. т. 1, вып. 2, с. OLXXX, OLXXXII. OLXXXIV, OLXXXV, OLXXXVIII, OLXXXXIX, OХСІІ—OXCVII, ОС. Количество стерлядей в публикации Никольского представляется нам завышенным, поскольку одна стерлядь в писцовой книге Белозерского уезда 1585 г. оценивалась в 8 ден.— ГПИБ ОРК, рук. № 4, л. 111.
5 Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1. вып. 2, с. OCV-OCXIII, OCXVI, 0CXLII. OСХХІІ.
6 Архив Н. М. Строева, т. II.— РИБ. Пг., 1917, т. 35, с. 301.
7 ГПБ ОР. Кир.-Бел., кп. 78/1317, л. 214.
8 ГПБ ОР, Собрание С.-Петербургской духовной академии. А 1/16. л. 1246. (Далее: СПб. ДА, А 1/16).
9 Там же, л. 1247; ЦГАДА, ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии), д. 847.
10 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 79/1318, л. 82; Шумаков С. А. Обзор «грамот Кол легии экономии». М., 1900, вып. 2, с. 167.
11 ГПИБ ОРК, рук. № 4, л. 171.
12 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кп. 78/1317, л. 237.
13 Там же, л. 247 об.
14 ЦГАДА, ф. 281, д. 847.
15 Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1, вып. 2 с. ОСХХХVI.
16 ЦГАДА, ф. 181 (Собрание Рукоп. отд. б-кн Моек. гл. арх. М-ва иностр. дел), кн. 700/1216. л. 152.
17 ГИБ ОР, СПб. ДА, А 1/16, л. 1245 об,— 1246 об.
18 Там же, Кир.-Бел., кн. 78/1317, л. 248.
19 Там же. СПб. ДА. А 1/16, л. 1246 об.
20 ЦГАДА. ф. 281. д. 846; ГПИБ ОРК, рук. № 4, л. 148 об.; Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1, вып. 2, с. ОСІХ, ОСХН. Отцу последнего — Якову Васильеву сыну Губане — был должен в свое время «бескабально» 3 руб. денег белозерский денежный воротила Л. Дмитриев (ГИМ ОПИ, ф. 17 (Уваровых), д. 1543, 4 отд., № 15).
21 Барашкова В. С. Из истории хозяйственной деятельности и быта посадского населения г. Белоозера в XVI веке.— История СССР, 1975, № 2, с. 125.
22 ГПБ ОР. Кир.-Бел., кн. 79/1318,л. 22 об., 27, 57/57 об., 58, 62, 66 об., 68, 68 об., 79 об., 80 об.; кн. 78/1317, л. 327 об.
23 ГПИБ ОРК, рук. Л- 4, л. 148, об., 157—157 об.
24 ГПБ ОР, Кир.-Бел., д. 79/1318, л. 9, 63. 67, 72—72 об.
25 ГПИБ ОРК, рук. № 4, л. 155 об., 165 об.; ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 78/1317, л. 136 об., 313 об.; 79/1318, л. 62 об.; ЦГАДА, ф. 1107 (Белозерская приказная изба), оп. 1, д. 52, л. 1.
26 Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1, вып. 2, с. CCLV (здесь он назван кемским крестьянином); 0CCXIX. 0CCXXV, ОСССХХХII.
27 ГПБ ОР, СПб. ДА, А 1/16, л. 1241 об.
28 ЦГАДА, ф. 281, кн. 896, л. 47, 50 об.
29 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 79/1318, л. 23 об., 24.
30 Архив ЛОИИ СССР, ф. Кирилло-Белозерского монастыря (коллекция Н. К. Никольского, кол. 260), он. 2, д. 7, л. 2, 3 об.
31 Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1, вып. 2, с. ОСБУ, ОССХХХП, 0СЬХ1.
32 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 78/1317, л. 165 об.
33 ЦГАДА, ф. 281, д. 896. л. 47—50 об.
34 Там же, ф. 1107, д. 137.
35 Судебники XV—XVI веков. М.; Л., 1952, с. 383.
36 Носов Н. Е. Опыт генеалогических изысканий по истории зарождения крестьянских торгово-промышленных капиталов в России. («Лучшие люди» и «торговые мужики» двинских актов XVI в.).— В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1968, вып. 1, с. 227—269; Он же. Становление сословно-представительных учреждений в России. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969, с. 240—284; Он же. «Торговый мужик» XVI века.— В кн.: Проблемы истории феодальной России. Л., 1971, с. 118—121; Копанев А. И. Крестьянство русского Севера в XVI в. Л., 1978. Однако мы не можем согласиться с предложенным И. Е. Носовым понятием «торговый мужик» в качестве эквивалента выражения «добрый крестьянин, который торгует...». Представляется, что в просторечии XVI в. значение слова «мужик» было близким его современному значению, а выражение «торговый мужик» означало «торговый человек». Так, Иван IV, широко пользующийся выражением «торговый мужик», в послании 1570 г. английской королеве Елизавете писал: «Ажио у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но мужики торговые, и о наших о государских головах и о честех и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков». См.: Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951, с. 142; Домострой по Коншинскому списку и подобным. М., 1908, отд. 2. с. 26; ПСРЛ, т. 13. ч. 1, с. 267: Скрынников Р. Г. Борис Годунов и царевич Дмитрий.— В кн.: Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971, с. 189. '
37 Короткое — перевалочный пункт на реке Ухтоме. притоке Модлоны,— одном из путей следования поморской соли от Каргополя мимо Белоозера к центральным областям (ГПИБ ОРК, д. 4, л. 114).
38 РИМ ОПИ, ф. 17 (Уваровых), д. 1543, 4 отд., № 15.
39 ЛЮБ. СПб., 1864. т. 2, стб. 776—777; ГПИБ ОРК. рук. № 4, л. 171. На поминовение отца А. Мамыша, матери и брата Ефима было дано в Кирилло-Болозерскмй монастырь 20 руб. (ГИБ ОР, Кнр-Бел., кн. 78/1317, л. 215 об., 217. 231).
40 Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1, вып. 2, с. БХУІ; ЦГАДА, ф. 125 (Собрание монастырских дел), д. 1, л. 2.
41 ЦГАДА, ф. 125, д. 1, л. 1, 2. На своей данной Конон Немчинов расписался: «Яз, Конан, анбар дал вкладом в дом Пречистой Кирилу чюдотворцу и руку приложил». Сын Конона Григорий в 1599 г. вместе с шестью другими белозерцами взял в долг 4 руб. с рассрочкой на три года (ЦГАДА, ф. 1Ш7, оп. 1, д. 1).
42 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 79/1318, л. 21, 26 об. _
43 Смутное время Московского государства 1604—1613 гг. М., 1911, вып. 5. с. 140.
44 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 79/1318, л. 21 об., 73 об., 75.
45 Смутное время..., с. 144. Чепчюгова обвиняли в том, что он «светлицы готовил... и моды ставил..., чая приходу немецких людей». Засеки — заграждения на лесных дорогах из вывороченных с корнями деревьев.
46 ГПИБ ОРК, рук. № 28, л. 62.
47 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 78/1317, л. 124, 268.
48 ГПИБ ОРК, рук. № 4, л. 114.
49 Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1952, т. 1, с. 128; ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 78/1317, л. 132 об.
50 ЦГАДА, ф. 281, д. 861; Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1, вып. 1, с. Ы, прим. 1.
51 Никольский Н. К. Указ, соч., т. 1, вып. 2, с. ОСХСП.
52 ГПБ ОР. Кир.-Бел., кн. 78/1317, л. 174 об., 318, 344. К. Кулюксин проживал в деревне Микулина Гора. Земля этой деревни относилась к категории худых земель, запашка была невелика — всего 16,5 десятины пашни, «а в дву по тому ж», и 14 десятин сенных угодий на 8 дворов (ГПИБ ОРК. рук. № 4. л. 92—92 об.).
53 ГПБ ОР. Кир-Бел., кн. 78/1317, л. 334 об.
54 Там же, л. 293 об. Б 1615 г. сын Павла Василий вывез на Белоозеро на продажу масла, сукон, овчины и подошв на 10 руб. (ЦГАДА, ф. 1107, г Д. 137,' л. 3).
55 Не Иван ли это Кислуха, действовавший совместно с Яковом Камкниым, или. быть может, его сын?
56 ГПБ ОР, Кир.-Бел., кн. 78/1317, л. 164. 1 История Москвы. М., 1952, т. 1, с. 162.
<< Назад Вперёд>>
