Экономические кризисы в России

Кризис общего перепроизводства в 1900—1903 гг. Наибольшая глубина кризиса в тяжёлой промышленности. Особенности кризиса в лёгкой промышленности. Рост безработицы. Наступление капиталистов на жизненный уровень рабочих. Рост классовой борьбы и политические выступления рабочих. Крестьянские волнения. II съезд РСДРП и его историческое значение в создании
революционной, марксистской партии рабочего класса.

Начало XX столетия в России ознаменовалось крупнейшим экономическим кризисом.

Наступление кризиса Ленин предсказывал в 1897 г., когда и в деловых кругах и в официальных сферах ещё безраздельно царили самые оптимистические настроения в связи с успешным развитием промышленности.

В статье «Задачи русских социал-демократов» Ленин писал: «В настоящее время мы переживаем, видимо, тот период капиталистического цикла, когда промышленность «процветает», торговля идет бойко, фабрики работают вовсю и, как грибы после дождя, появляются бесчисленные новые заводы, новые предприятия, акционерные общества, железнодорожные сооружения и т. д. и т. д. Не надо быть пророком, чтобы предсказать неизбежность краха (более или менее крутого), который должен последовать за этим «процветанием» промышленности»¹.

В середине 1899 г. в России разразился денежный кризис, явившийся предвестником промышленного, опередивший появление денежных кризисов в Западной Европе.

Сигналом к кризису послужило банкротство летом 1899 г. двух крупных банково-промышленных фирм — фон Дервиза и Мамонтова. Крушение этих фирм, связанных с многочисленными промышленными и транспортными предприятиями и банками, имело своим последствием сжатие коммерческого кредита и натиск на банки в целях получения вкладов.

Госбанк, державший свою учётную ставку на уровне 4,5%, с июня стал повышать её и в декабре довёл до 7%. Частная дисконтная ставка в течение всего 1899 г. держалась на уровне 6%, а в декабре дошла до 7,5% в Петербурге и до 7,25% в Москве.

Наибольшее напряжение на денежном рынке наблюдалось в конце 1899 и начале 1900 г. Кредит резко сократился, а учётный процент значительно повысился. В это время учётная ставка Госбанка и частный дисконт достигли 7% годовых. Напряжение денежного рынка начало ослабевать в начале 1902 г., когда частный дисконт снизился до 5,5%. С 1901 г. возобновился рост вкладов в Госбанк, а с 1902 г. — ив частные банки. В 1903 г. в связи с некоторым оживлением в ряде отраслей учётно-ссудыые операции частных банков значительно о расширились, сопровождаясь небольшим повышением учётного процента. Выпуск акций, достигший минимума в 1902 г., с 1903 г. вновь начал медленно возрастать. Следующая таблица характеризует изменение основных показателей денежно-кредитной сферы в последние годы фазы подъёма и годы кризиса.

За 4 года — с 1 января 1899 г. по 1 января 1903 г. — улётно-ссудные операции Госбанка и частных акционерных банков выросли на 313 млн. руб., или на 30%. Этот прирост лишь частично был покрыт притоком вкладов, а на более значительную сумму были выпущены в обращение новые деньги. Хотя расширение денежного обращения в данном случае совпало с периодом сжатия или по меньшей мере стабилизации товарооборота, оно не могло оказать инфляционного влияния, так как развивавшийся кризис повлёк за собой сокращение сделок в кредит, уменьшение обращения кредитных документов и тем повысил потребность оборота в наличных деньгах.



Следует заметить, что даже в наиболее тяжёлый кризисный год — 1902 — неиспользованное эмиссионное право Государственного банка составляло солидную сумму в 467 млн. руб.

Крупные банкротства 1899 г. ясно указывали, что подъём промышленности достиг того уровня, когда не только дальнейшее расширение производства должно прекратиться, но даже сохранение его на достигнутом уровне становится невозможным.

В ноябре—декабре 1899 г. в печати одно за другим начали появляться тревожные сообщения о закрытии предприятий и сокращении производства. Так, в «Промышленном мире» читаем: «С осени 1899 г. несколько крупных металлургических предприятий Юга прекратили своё производство».

В Нижнем-Новгороде произошло сокращение производства на машиностроительных заводах.

О положении в Баку писали: «Денежный кризис в Баку сильно отразился на всех предприятиях... На механических заводах заказов или вовсе нет, или имеются в половинном размере... В Баку наблюдаются ежедневные банкротства... Очень многие из керосино-заводчиков, за неимением денег, начали закладывать свои заводы в частные руки»².

Из Западного района сообщали, что промышленный кризис, наступивший во многих фабрично заводских центрах — Лодзи, Двинске и других, захватил и Белосток. Фабрики, за немногим исключением, прекратили свою работу, многие рабочие бродили по городу в поисках работы.

Такие же сообщения читаем в отношении центральных районов. Свёртывание производства в текстильной промышленности началось прежде всего на фабриках Московского района.

В начале 1900 г. прекратила работу крупнейшая бумагопрядильная фабрика Бари в Лодзи. В конце 1899 г. произошло банкротство нескольких сахарных заводов. С осени началось сокращение рабочих в Сормове. Резко ощущался кризис и в Донецком бассейне: с сентября 1899 г. по март 1900 г. прекратили платежи 18 бельгийских предприятий Донецкого района.

Во второй половине 1899 г., по сообщениям печати, резко сократились взносы арендной платы за суда. Фрахты падали, судостроение пришло в упадок, эксплуатация судов старой конструкции становилась невыгодной. Как видно из этих сообщений, к концу 1899 г. кризис охватил почти все отрасли промышленности и транспортные предприятия. В 1900 г. даже официальные круги вынуждены были признать наличие кризиса. В начале 1900 г. в официальной печати пытались искать причину кризиса во внешних факторах, отрицая то обстоятельство, что страна вступила в полосу промышленного перепроизводства.

Ранее всего и резче всего кризис, естественно, проявился на фондовой бирже, являющейся наиболее чувствительным барометром рыночной конъюнктуры. Начиная с первой четверти 1899 г. биржа стала обнаруживать тенденцию к понижению курса ценных бумаг, усиливавшуюся с каждым месяцем.

Следующая таблица даёт картину падения курса акций в годы кризиса для ряда ценных бумаг, являвшихся излюбленными объектами для игры на повышение³.



Министерство финансов во второй половине 1899 г., создало синдикат из главных петербургских банков с капиталом в 5,5 млн. руб. для организации интервенции на бирже с целью предупредить дальнейшее резкое падение цен на некоторые дивидендные бумаги. Созданный синдикат занялся скупкой на бирже акций ряда крупнейших предприятий, в которых банки были наиболее заинтересованы. В то же время Государственному банку в виде временной меры было разрешено открывать кредиты под некоторые негарантированные процентные бумаги. Несколько облегчились также условия переучёта Госбанком векселей частных банков.

Эти меры борьбы с денежным кризисом в известной степени облегчили положение банков и предотвратили их потери от падения ценных бумаг. Но серьёзного значения для поддержания биржевых курсов это иметь не могло. Как видно из приведённых примеров динамики курсов ценных бумаг, биржевые цены ранее были вздуты спекуляцией, что не соответствовало ожидаемой доходности предприятий, снижавшейся в условиях наступившего экономического кризиса.

Меры, принятые Министерством финансов, могли ослабить денежные затруднения промышленности ещё менее, чем затруднения биржи, поскольку основной отягощающий положение промышленности финансовый фактор — резкое вздорожание кредитов — оставался в силе. Расширение кредитования промышленности, несомненно, временно облегчило бы её финансовое положение, но вместе с тем позволило бы ей не сокращать своё производство и не снижать цены, а это повело бы к дальнейшему углублению кризиса перепроизводства. Министерство обратилось к председателю Рейхсбанка Германии с предложением золотой ссуды в 250 млн. марок, надеясь, что последний, пополнив свой золотой фонд и получив право на дополнительную эмиссию в 750 млн. марок, сможет пойти на удешевление кредита в Германии, за чем последовало бы удешевление его и в России. Однако Рейхсбанк отклонил это предложение.

Между тем финансовое ведомство в России имело необходимые условия для расширения кредитования промышленности и торговли, не дожидаясь снижения учётной ставки в Берлине, так как на 1 января 1900 г. неиспользованное эмиссионное право Государственного банка достигало 652 млн. руб., в то время как сумма кредитных билетов в обращении составляла лишь 491 млн. руб.

Несмотря на накопление в Государственном банке огромной наличности государственного казначейства, вклады казны на балансе банка на 1 января 1900 г. достигали 594 млн. руб. Никаких серьёзных шагов для расширения строительства за счёт этих свободных наличных денег министерством не было предпринято. Наоборот, постройка железных дорог, достигшая в 1897—1899 гг. высшего уровня, идёт в дальнейшем на убыль, и казённые заказы начиная с 1900 г. падают. Если ещё в 1901 г. в эксплуатацию вступило 3 218 км новых железнодорожных линий (начатых постройкой до кризиса), то в 1902 г. законченных линий было только 1 147 км, а в 1903 г. — лишь 763 км. Таким образом, важнейший потребитель металлообрабатывающей промышленности — железнодорожное строительство — почти отпал в годы кризиса. Правда, в 1900 г. и даже в 1901 г. производство рельсов для железных дорог продолжало возрастать, лишь с 1902 г. оно снизилось, но этот рост в первый год кризиса означал лишь выполнение ранее полученных повышенных заказов.

В 1899 г. снижение показали лишь кожевенная, химическая и ситценабивная отрасли промышленности. Большинство же отраслей дали прирост, особенно значительный по углю, нефти, чугуну, стали, марганцевой руде. Производство продолжало ещё расширяться по инерции. Общая стоимость продукции фабрично-заводской промышленности дала прирост против предыдущего года на 6%, в том числе на 3,5% по лёгкой и 9% по тяжёлой промышленности.

В 1900 г. картина, как будет показано дальше, меняется. Продукция тяжёлой промышленности продолжает ещё расти, отчасти за счёт выполнения ранее полученных заказов, отчасти ввиду вступления в строй новых предприятий, но в лёгкой промышленности уже начинается свёртывание производства, большинство её отраслей (кроме бумаготкацкой и сахарной) сокращает выпуск продукции.

Торговая конъюнктура резко ухудшилась. В начале 1900 г. «Промышленный мир» писал: «Платежи приостанавливаются, торговые заведения останавливаются, фабрики и заводы сокращаются или прямо закрывают работу»⁴.

Газета «Новости» сообщает о новых крупных банкротствах: общества «Двигатель» с пассивом 2 млн. руб., торгового дома «Братья Б. п 3. Шелаевы», общества «Братья Овсянниковы и Ганшин» с задолженностью в 2,5 млн. руб. В мае сообщается о крахе банкирской, конторы А. Кутузова.

«Мы переживаем кризис, — читаем в газете, — развитию которого не предвидится конца. Торговые бюллетени приносят нам с каждым днём всё новые и новые понижения самых солидных ценностей»⁵.

Через 3 месяца «Промышленный мир» констатирует: «На бирже с каждым днём становится всё хуже и хуже, положение приобретает положительно угрожающий характер».

В декабре там же сообщается о положении в Иваново-Вознесенском районе: «В Шуйско-Ивановском районе одна фабрика распустила половину рабочих, другие продолжают работать с сокращением на 2/3 против нормального порядка. Зарплата понижена на 30%, большинство бумагопрядильных фабрик работает с уменьшенным производством на 20%»⁶.

О положении сахарной промышленности, объём продукции которой повысился в 1900 г. на 14% против 1894 г., в печати отмечалось: В настоящее время на складах сахарных заводов лежит свыше 6 миллионов пудов сахара, а сахарозаводчики заняты вопросом, куда девать этот сахар. Прежде этот сахар сбывали на английских рынках на 1 р. 25 к. ниже стоимости производства. Когда излишки сахара составляли какой-нибудь миллион пудов или меньше, над убытком не горевали. Он с лихвой покрывался барышами на внутреннем рынке⁷.

В уродливых условиях регулирования сахарного рынка, в интересах сахарозаводчиков, излишки сахара не пошли на расширение внутреннего потребления, а были по убыточным ценам выброшены за границу; между тем при крайне низкой норме душевого потребления в России, которая была почти в 3 раза ниже, чем в Англии, этот сахар легко нашёл бы себе потребителей внутри страны при небольшом снижении цены.

Приведём ещё выписку из годового обзора газеты «Новости» от 1 января 1901 г., в котором подводятся итоги истекшему хозяйственному году: «Деловому миру истекший год принёс новые огорчения. Торгово-промышленный кризис постепенно обострялся, достиг предела, который превзошёл опасения самых мрачных пессимистов. Резкое падение курсов разных ценных бумаг, банкротства, сокращение размеров производства на фабриках и заводах — таковы наиболее наглядные проявления этого кризиса... Перечисление банкротств только крупных предприятий могло бы составить своего рода весьма почтенных размеров мартиролог. Так, в Петербурге прекратили платежи известная фирма Паллизена с пассивом свыше 6 млн. руб., а также популярная банкирская контора Кузнецова и Никитина. На Волге ликвидировало дела старейшее пароходное общество «Зевеке». В Лодзи оказалось несостоятельным акционерное общество мануфактуры Бари. В Варшаве покончило своё существование несколько фирм, успешно ведших свои дела в течение десятков лет. То же наблюдается и в других торгово-промышленных центрах. Если ранее кризис испытывала главным образом металлургическая промышленность, то в минувшем году он распространился почти на все отрасли». Вынужден был констатировать кризис, хотя и с запозданием, и «Вестник финансов»: «Железоделательной промышленности пришлось перенести время тяжёлого кризиса, сказавшегося позднее, чем в других отраслях, зато и тяжелее других. Накопление к концу 1900 г. крупных нераспроданных запасов чугуна вызвало резкое понижение цен. Накопление запасов, доходящее до 7% всего годового продукта, создаёт новые затруднения и вызывает сжатие производства. На Юге выплавлено чугуна на 28 млн. пудов менее производственной способности. Объём заказов сокращается на 10% при увеличении производства на 6%»⁸.

Запасы чугуна продолжают накопляться и дальше: по данным 28-го съезда горнопромышленников Юга, они составляли в 1900 г. 11%, в 1902 г. — 15,22, в 1903 г. — 25,2% от годовой продукции.

Таким образом, показания даже буржуазной печати не оставляют никаких сомнений не только в самом факте кризиса, охватившего российскую промышленность и торговлю, по и в его всеобщности.

Мы остановились несколько дольше на этих свидетельствах современников, потому что суммарные статистические данные о динамике производства отражают кризисные явления далеко не так рельефно и притом с запозданием, поскольку стихийное хозяйство всегда лишь медленно приспособляется к рынку.

К бедствиям рабочих, вызванным кризисом, повлёкшим за собою рост безработицы, снижение заработной платы, разорение мелких производителей, присоединились бедствия крестьян в результате тяжёлого неурожая 1901 г.

Валовой сбор хлебов составил в этом году лишь 2 552 млн. пудов против среднего сбора за предыдущее трёхлетие в 2 868 млн. пудов. Неурожай постиг 18 губерний и 2 области. Бедствие коснулось в одних только пострадавших уездах 24 млн. населения с площадью крестьянского землепользования в 51 млн. десятин.

Этот неурожай, происшедший в разгар промышленного кризиса, послужил добавочным фактором снижения промышленной активности.

Переходим к анализу движения цен, являющихся в условиях стихийного капиталистического хозяйства важным показателем хозяйственной конъюнктуры.

Статистические данные о движении оптовых цен на сахар и текстильные товары дают следующую динамику среднегодовых цен за период с 1897 по 1904 г.:




Эти данные говорят о том, что, несмотря на обнаружившееся во второй половине 1899 г. перепроизводство, средние цены за этот год на пряжу оказались выше, чем в предыдущем году (за исключением лишь маргеланского шёлка). Но по миткалю снижение оптовых цен началось уже в 1899 г., так как этот товар был наиболее чувствителен к потребительскому спросу широких масс. В 1900 г. снижение цен идёт уже по всей линии текстильных товаров (за исключением миткаля в Петербурге). Низший уровень по хлопчатобумажным товарам наблюдался в 1902 г., по шёлковым и шерстяным изделиям — в 1901 г.

В 1903 г. по всем отраслям цены вновь поднялись. С этого года началось некоторое оживление, вскоре прерванное революционными событиями 1905 г.

В общем понижение цен на текстиль не зашло далеко и отнюдь не носило разорительного для крупной промышленности характера. Так, цена миткаля в Москве в 1900 г., когда кризис был в разгаре, оказалась всего лишь на 4,2% ниже высшего уровня, достигнутого в 1898 г.

Большое падение цен показал шёлк: на 8% из заграничного сырья и на 18% из среднеазиатского сырья.

Падение цен было непродолжительным, и рост их частично возобновился уже в 1902 г., а в 1903 г. стал всеобщим.

Понижение цен на сахар (песок) составило в 1903 г. против высшего уровня 1897—1898 гг.: на Юге — 8,6% (за 5 лет), в Петербурге — 9% (за 6 лет), а в Москве — 11% (за 6 лет). Цены на рафинад за 6 лет снизились в Петербурге на 7,7%, а в Москве — на 8,8%. Потери сахарной промышленности выразились главным образом в потерях на экспортном сахаре, цена которого упала в Одессе в связи с кризисом в Европе с 1 р. 67 к. в 1898 г. до 1 р. 24 к. за 1 пуд песка, что было на 1 р. 54 к. ниже цены на внутреннем рынке (за вычетом акциза, от которого экспортный сахар был свободен).

Так как экспорт в годы кризиса составлял в среднем 9 млн. пудов в год, т. е. около 19% всего произведённого сахарного песка, то потеря от продажи по ценам намного ниже стоимости означала для сахарозаводчиков довольно ощутительное снижение их монопольных прибылей.




Динамика цен в тяжёлой промышленности носила иной характер. В то время как текстильная промышленность быстро реагировала на затруднения в сбыте снижением производства или по меньшей мере приостановкой его роста, и потому падение цен здесь не было таким значительным, топливная и металлургическая промышленность, опираясь на казённые заказы, продолжала увеличивать выпуск продукции уже тогда, когда кризис был в полном разгаре. Поэтому здесь кризис сказался гораздо сильнее, и принёс большие разрушения.

«В конце 1899 года и в начале 1900 года, когда денежный кризис был в полном ходу и успел отразиться на ряде промышленных отраслей, цены на железо и топливо достигли наивысшей точки»⁹. Попытки заводчиков ослабить влияние кризиса оказались тщетными вследствие падения спроса и резкого увеличения нереализованных запасов.

Со второй половины 1900 г. цены на продукцию тяжёлой промышленности стали быстро снижаться. К началу 1901 г. цена на железные балки в Москве падает с 2 р. 30 коп. до 1 р. 45 коп. за пуд, а в 1902 г. доходит до 1 р. 10 коп.; цена на сортовое железо падает с 1 р. 68 к. до 1 р. 42 к. за пуд; чугун, стоивший в середине 1900 г. 70—80 коп., снижается к концу года до 46—48 коп.




Цена угля в Донбассе с 9—10 коп. падает до 6—7 коп. за пуд, антрацит снижается в цене с 12—14 коп. в начале 1900 г. до 7,5 коп. в 1902 г.

За 3 года (1900—1903) падение цен на чугун и железо составило в Петербурге 40 и 35%. Цена на каменный уголь в Москве снизилась на 24% (донецкий) и на 20% (импортный), в Петербурге импортный уголь понизился в цене на 33 %; антрацит на Юге упал в цене наполовину. Но особенную неустойчивость проявили цены на нефтепродукты, что уже наблюдалось однажды в начале 90-х годов, когда цены падали абсолютно ещё ниже. Цена сырой нефти в Баку: с 15,7 коп. в начале 1900 г. опустилась до 6,7 коп. за пуд в начале 1902 г.¹⁰

Среднегодовая цена сырой нефти в Баку за годы кризиса упала в 2,3 раза, а керосина — в 3,3 раза, причём наиболее высокая цена относится к 1900 г., а низшим пределом явился 1902 год.

Понижение цен на нефтепродукты в Москве и Петербурге, где большую часть цены составляли издержки транспорта, было, конечно, относительно меньшим, чем в Баку, но абсолютная разница в ценах 1900 и 1902 гг. оказалась в столицах много большей, чем на месте, составив в Москве 17,1 коп. за пуд нефти и 31,5 коп. за пуд керосина против соответствующих цифр для Баку — 9 коп. и 22,1 коп.

Однако величина падения цен на нефтепродукты свидетельствует в данном случае не только о глубине кризиса, но и о чрезмерном вздутии цен во время предкризисного бума 1899—1900 гг. Если сопоставить цены 1902 г. с ценами 1898 г., которые вполне обеспечивали нефтепромышленникам высокие прибыли, то падение цены нефти во время кризиса составит в Баку 31,5% и в Москве около 20%; понижение цен на керосин против 1898 г. в Москве и Петербурге определяется соответственно в 8 и 2%.

Точно так же падение цен на уголь и антрацит лишь привело их в 1902 г. к уровню, достигнутому в 1894—1898 гг., который опять-таки нельзя считать разорительным для шахтовладельцев, поскольку этот уровень не был ниже, чем в период подъёма. Лишь в Москве цена донецкого угля опускалась в 1902 г. ниже цен 1894—1898 гг. на 10—15%. Таким образом, по топливной промышленности происшедшее в течение кризиса изменение уровня цен свелось к следующему: по углю цены в общем вернулись к уровню 1894—1898 гг., а по нефти и керосину они опустились ниже уровня этих лет, но всё же не испытали такого крайнего падения, как в начале 90-х годов.

Наиболее резкое снижение наблюдалось в чёрной металлургии. Цена русского чугуна в Петербурге в 1902 г. стояла ниже цен 1895—1898 гг. на 27—29%, а против максимального уровня 1899 г. — почти на 40%.

Интересно отметить, что в Лондоне цена чугуна стала падать лишь после 1900 г. и после снижения её в 1901 г. на 21 % всё же оставалась значительно выше цен 1894—1898 гг.

Краткий анализ динамики цен за годы кризисов позволяет сделать следующие выводы.

Цены на продукцию лёгкой промышленности испытали во время кризиса гораздо меньшее падение, чем на продукцию тяжёлой; с другой стороны, в последние годы перед кризисом они не испытали таких скачков вверх, как цены нефтепродуктов, угля и чугуна. Из отраслей тяжёлой промышленности больше всего пострадали от падения цен чёрная металлургия и железоделательная промышленность. Резкое падение цен на нефтепродукты, наступившее после спекулятивного вздутия цен перед кризисом, оказалось для нефтепромышленности не столь болезненным.

Если сопоставить падение цен в течение кризиса 1900 г. с изменением цен в период кризиса 1873 г., видно, что в 70-х годах для потребительских товаров падение было несравненно большим, чем для продуктов тяжёлой промышленности.



Сравнение с Англией, США и Германией показывает, что в России изменение цен в течение кризиса носило примерно такой же характер, что и на Западе. Так, в Англии цена хлопка снизилась на 12,7%, шерсти — на 12,5, угля — на 37, чугуна — па 22,5%; в Германии ситец подешевел на 14,3%, чугун —на 37,5%; в США чугун понизился в цене на 29,8% цены на хлопок, хлопчатобумажные ткани не снижались.

Падение цен в годы кризиса происходило в условиях снижения объёма промышленной продукции. К сожалению, статистика производства приводит данные о физическом объёме производства лишь по немногим отраслям, а для большинства отраслей объём продукции показан в ценностном выражении. Очевидно, что в условиях резких колебаний цен повышение или понижение стоимости выпущенной продукции не даёт основания говорить о том, что и физический объём её претерпел те же изменения.

Цифры, характеризующие динамику фабрично-заводской промышленности по стоимости её продукции и по числу занятых рабочих, дают лишь некоторое представление о ходе кризиса. Сводка Варзара — Кафенгауза даёт следующую динамику продукции и числа рабочих тяжёлой, лёгкой и всей промышленности:



Рост продукции (по стоимости) в тяжёлой промышленности продолжался до 1900 г. включительно, и лишь с 1901 г. началось падение. Так как стоимость продукции учитывалась в текущих ценах, которые до 1899 г. шли вверх, а со второй половины 1900 г. стали быстро падать, то имеются основания полагать, что падение физического объёма производства в 1901 1903 гг. было меньшим, чем об этом говорит ценностное выражение продукции тяжёлой промышленности.

Общее число рабочих в тяжёлой промышленности продолжало увеличиваться и в 1901 г., в то время как сокращение производства и закрытие предприятии шли полным ходом. Это свидетельствует о том, что средние цифры мало показательны, так как отдельные отрасли промышленности, так же как и отдельные промышленные районы, были охвачены кризисом разновременно. По лёгкой промышленности общая численность занятых рабочих из года в год увеличивалась. Вся промышленность в целом только в 1902 г. показывает снижение числа рабочих и то лишь на 2%, а стоимость продукции, несмотря на значительное падение цен, уменьшается всего на 1,3% против уровня 1901 г.

Значительно нагляднее отражается кризис в динамике физического объёма продукции отдельных отраслей.



Больше всего сократилась в то время экспортная отрасль — добыча марганца, затем металлообрабатывающая промышленность и чугуноплавильная. Сокращение последней, не столь большое для России в целом, в отдельных районах проявилось весьма неравномерно, что можно видеть из следующей таблицы:



Центр начал сокращать выплавку чугуна с 1900 г., Урал — с 1901 г., а Южный район, обеспеченный заказами казны,— лишь с 1902 г. В 1903 г. во всех районах сокращение выплавки ещё продолжалось. Увеличение производства на Юге в 1900 и 1901 гг. шло всецело за счёт небольшой группы привилегированных крупных заводов, обеспеченных выгодными заказами для строившихся железных дорог, которые дали возможность развернуть производство для широкого рынка по низким ценам. Покрывая убытки от продажи на рынок сверхприбылями от казённых поставок, они заставляли своих конкурентов, не пользовавшихся скрытыми премиями от казны, свёртывать производство, так как рыночные цены переставали покрывать издержки.

Насколько велики были эти неофициальные премии, можно видеть из того, что цена рельсов по казённым заказам была в 1898—1899 гг. определена в 1 р. 12 к. за пуд при стоимости чугуна (на заводах) в 60—65 коп., а в 1900—1901 гг., когда чугун подешевел, цена рельсов была повышена до 1 р. 25 к. за пуд; между тем на рынке балки стоили в это время лишь 80 коп. Такая переплата, естественно, позволила привилегированным чугуноплавильным заводам даже расширить своё производство на рынок за счёт менее «счастливых» конкурентов, которым компенсировать убыточные рыночные цены было нечем. По расчётам журнала «Народное хозяйство»¹¹ в 1901 г. казна переплатила заводам по казённым заказам: за рельсы — 7 млн. руб., за вагоны — 5,4 млн., за паровозы — 2,8 млн., всего — 15,2 млн. руб. Заводы, не имевшие государственных заказов, терпели большие убытки. По данным горнозаводской статистики, в 1899 г. на юге России действовало 35 доменных печей из 48 имевшихся. В 1902 г. общее число печей возросло до 56, а число действовавших сократилось до 23; больше половины доменных печей — 33 — было погашено. Число рабочих при этом сократилось с 45,4 тыс. человек до 35,8 тыс.

Аналогичное сокращение числа действующих предприятий наблюдается и в железорудном районе Кривого Рога, где падение производства началось позднее — с 1901 г. Число действующих рудников сократилось с 64 в 1900 г. до 48 в 1901 г., а затем до 40 в 1903 г. Добыча руды, упавшая в 1901 г. до 111,3 млн. пудов против 156,2 млн. в 1900 г., почти вернулась к этому уровню в 1903 г., достигнув 149,5 млн. пудов. Следовательно, 40 рудников в 1903 г. давали почти столько же, сколько 64 рудника в 1900 г., что характеризовало собой процесс концентрации производства под влиянием кризиса.

Значительно сильнее свёртывалась добыча марганцевой руды, являвшейся преимущественно экспортным продуктом: с 49 млн. пудов в 1900 г. она падает до 25,3 млн. пудов в 1903 г., или почти вдвое.

В результате кризиса большое количество предприятий, не имевших поддержки казны, прекратило своё существование: из 70 акционерных металлургических предприятий за 4 года кризиса было ликвидировано 18, т. е. одна четверть.

В меньшей степени кризис отразился на выплавке стали, которая непрерывно повышалась с 1889 по 1900 г. и увеличилась за 11 лет в 10 раз (с 13,6 млн. до 135,3 млн. пудов). Два кризисных года (1901—1902) показывают лишь остановку роста выплавки стали, почти без падения, дав соответственно 136,5 млн. и 133,3 млн. пудов. С 1903 г. количество выплавленной стали вновь увеличивается. Не следует, однако, думать, что кризис вообще не привёл к сокращению этого производства: заводы, работавшие на открытый рынок, значительно снизили выплавку стали. Но это падение перекрывалось ростом продукции заводов, выполнявших казённые заказы.

Сильнее отразился кризис на продукции металлообрабатывающей промышленности: с 373,5 млн. руб. в 1900 г. выпуск изделий упал в 1902 г. до 313,3 млн. руб., или на 16%. Выпуск паровозов, достигший в 1901 г. максимума — 1 225 штук, в 1903 г. опускается до 922, или на 25%.

Из данных о прибылях акционерных предприятий видно, что средняя прибыльность металлообрабатывающей промышленности (по акционерным предприятиям), составлявшая в 1898 г. 10,4% на основной капитал, упала в 1900 г. до 7% и вновь достигла 10% лишь в 1903 г.

Приведём для иллюстрации кризисных явлений данные по отдельным крупнейшим петербургским предприятиям. Казённый Обуховский завод снизил в 1901 г. свою продукцию до 3 826 тыс. руб. против 6 122 тыс. руб. в 1899 г. (на 38%) и перешёл в разряд убыточных предприятий на целый ряд лет¹².

Путиловский завод к концу 1902 г. сократил число рабочих на 2 797 человек (на 23%), объём его продукции понизился с 2 727 тыс. пудов металла в 1899—1900 гг. до 1 502 тыс. пудов в 1902 г., т. е. на 45%¹³.

Механический завод «Феникс» сократил выпуск продукции с 1 256 тыс. руб. в 1899 г. до 512 тыс. руб. в 1901 — 1902 гг. (на 59 %)¹⁴.

Металлический завод в Петербурге снизил свой оборот с 5 462 тыс. руб. в 1901 г. до 3 795 тыс. руб. в 1902 г. (на 31%)¹⁵.

Эти примеры говорят о том, что кризис затронул отдельные предприятия гораздо сильнее, чем отрасль в целом, продукция которой сократилась лишь на 16%. Объясняется это прежде всего тем, что за время подъёма появилась масса новых, технически более усовершенствованных предприятий, вступивших в строй уже после начала кризиса; захватив часть рынка, новые предприятия заставляли старые потесниться.

Недоиспользование возросших производственных мощностей промышленности было, несомненно, значительно большим, чем об этом можно судить по цифрам падения продукции.

В гораздо меньшей степени, чем другие отрасли первого подразделения, кризис затронул угольную промышленность. Каменноугольная промышленность испытала в течение 1902 г. крайне незначительное снижение уровня добычи, а с 1903 г. вновь возобновила быстрый темп развития, несмотря на то, что в 1903 г. цена на уголь в Москве была на 15% ниже, чем в 1897 — 1899 гг., а цена антрацита на Юге — на 35 % ниже в сравнении с 1900 г.

Больше других пострадали от кризиса предприятия Донецкого бассейна, тесно связанные с металлургией. Урал и Домбровский бассейн, поставлявшие уголь главным образом для топлива, а не для металлургии, во время кризиса вовсе не снизили добычи; всё снижение, и то кратковременное, пришлось на долю шахт Юга. Цена угля на месте добычи, в Донбассе, составлявшая в 1900 г. в среднем 9—10 коп. за пуд, в 1902 г. опустилась до 6—7 коп. и оставалась на этом низком уровне до 1905 г.



Прибыльность акционерных предприятий в угольной промышленности согласно статистике, приведённой в «Ежегоднике Министерства финансов», составляла по отношению к основному капиталу: в 1899 г. — 9%, в 1900 г. — 8,2, в 1901 г. — 10, в 1902 г. — 6, в 1903 г. — 7%.

Эти данные, как и приведённые выше материалы о размерах продукции, говорят о том, что кризис в угольной промышленности начался не в 1900 г., как в металлургии, а позже.

Чрезвычайно сильно сказался кризис на нефтяной промышленности. Это был второй по счёту кризис за всё время существования нефтяной промышленности в России. Первый кризис, сопровождавшийся чрезвычайно резким падением цен, был в начале 90-х годов. Однако падение цены на нефть в Баку, доходившее до 1 коп. за пуд,не вызвало тогда снижения добычи нефти.

Кризис 1900—1903 гг. принёс наибольшее падение цен в нефтяной промышленности в сравнении с другими отраслями. Этому предшествовал взлёт цен в конце фазы подъёма — в апреле 1900 г., достигший максимума — 17,9 коп. за пуд сырой нефти. Затем цена резко снижается и через год, в марте 1901 г., опускается до 10,4 коп., а в январе 1902 г.—даже до 4,6 коп. До осени 1903 г. она колеблется в пределах 6,5—8,75 коп., но в конце 1903 г. цена нефти вновь делает стремительный скачок вверх — до 16 коп. в связи с расширением экспорта нефтепродуктов.

Несмотря на столь резкое падение цен на нефть в 1900—1901 гг., нефтепромышленники не спешили свёртывать её добычу. Количество нефти, полученной в 1901 г., явилось рекордным за всё время существования нефтяной промышленности в царской России. Положение с добычей и реализацией нефти на Бакинских промыслах за время кризиса было таким¹⁶:



В сравнении с 1899 г. рост добычи нефти составил в 1900 г. 9,8%, в 1901 г.—22,8, в 1902 г — 16,2 и в 1903 г. — 8,9%.

Следует отметить, что если в 1903 г. добыча угля увеличилась, то в нефтяной промышленности наблюдалась другая картина. Добыча нефти снизилась в 1903 г. против 1901 г. на 76 млн. пудов, или более чем на 11%.

Характерно, что и в условиях самых низких цен нефтяная промышленность в целом оставалась прибыльной. Средняя прибыль акционерных обществ в этой отрасли в процентах к основному капиталу составляла: в 1898 г. — 20, в 1899 г. — 20, в 1900 г. — 27,5, в 1901 г. — 13,2, и 1902 г. — 7,3, в 1903 г. — 6,5. Даже при снижении цен в 2,5 раза нефтяная промышленность продолжала давать прибыль, превышавшую доход от процентных бумаг. При такой высокой прибыльности в первые годы кризиса вполне понятно, что нефтепромышленники могли, не опасаясь убытков, продолжать увеличивать добычу, несмотря на резкое снижение рыночных цен.

Кроме того, нефтепромышленные фирмы, связанные с иностранным капиталом, получали финансовую помощь из-за границы. Поэтому неудивительно, что число нефтяных фирм в Баку за время кризиса не только не сократилось, но даже возросло.

Падение цен заставило нефтепромышленников искать выхода в трёх направлениях — в усилении хищнических методов разработки, приводивших к повышению числа бездействовавших скважин, в сокращении расходов на бурение новых скважин и в увеличении экспорта нефтепродуктов за границу, что можно видеть из приводимых данных¹⁷:



Стремясь к сокращению издержек, нефтепромышленники оставляли старые скважины недоиспользованными и сокращали число рабочих за счёт свёртывания буровых работ. Экстенсивный способ разработки привёл к тому, что среднее количество нефти, получавшейся одной скважины, из года в год снижалось: в 1899 г. одна работавшая скважина давала в среднем около 600 тыс. пудов, в 1900 г. — 548 тыс., в 1901 г. — 509 тыс., в 1902г. — 470 тыс. и в 1903 г. — 425 тыс. пудов нефти.

Расширение экспорта нефтепродуктов наталкивалось на сужение западноевропейского рынка в связи с начавшимся там кризисом. Поэтому, несмотря на резкое падение цен в Баку в 1901 1902 гг., увеличение вывоза за границу в 1901 г. было невелико, а в 1902 г. даже немного снизилось. Лишь наступившее в 1903 г. на Западе оживление позволило значительно расширить экспорт нефтепродуктов.



Следовательно, в 1903 г. экспорт нефтепродуктов увеличился абсолютно и относительно (в проценте к добыче нефти). В этот же год цены на нефтепродукты повысились значительно, хотя и не достигли высокого уровня 1900 г. Динамика производства в лёгкой промышленности и приведённые ранее данные о движении ценна её товары говорят о том, что кризис в её отраслях, как уже было отмечено выше, начался раньше, чем в топливной и металлургической, и в общем носил более мягкий характер. Сокращение производства в лёгкой промышленности не приняло во время кризиса больших размеров.

По бумагопрядильному производству 1900 год дал снижение на 6%; на этом уровне промышленность работала ещё год, затем началось оживление, продукция стала вновь расти, и с 1903 г. цены стали повышаться.

По бумаготкацкому производству снижения вообще не наблюдалось, имеется замедление роста лишь в 1901 г. Шерстяная промышленность, замедлив рост продукции в 1899 г., в 1900 г. ограничилась понижением её на 2%. Заметно пострадало шёлковое производство, которого кризис коснулся позднее — в 1901 г., по зато и снижение продукции составило здесь более 10%, а рост её возобновился лишь с 1903 г. Имеются основания предполагать, что колебания стоимости выпуска шёлковой продукции за 1899—1903 гг. в большей их части объясняются колебаниями цен на шёлк, так что и здесь сколько-нибудь значительного сокращения производства не было.

По всей текстильной промышленности в целом во время кризиса происходило замедление темпов роста, небольшое падение цен в 1901 и 1902 гг. (существенным было падение цен лишь для местного шёлка) и некоторое расширение экспорта тканей, с помощью которого текстильные фабриканты надеялись облегчить реализацию на внутреннем рынке.

Однако под этими благополучными в сравнении с другими отраслями цифрами скрывается рост недогрузки предприятий. Так, в прядильном производстве число веретён в 1900 г. возросло против 1899 г. на 9%, в 1901 г. — ещё на 3%, количество же переработанного хлопка в 1900 г. снизилось, а в 1901 г. лишь вернулось к уровню 1899 г. Таким образом, 12% оборудования оказалось лишним, помимо того оборудования, которое оставалось неиспользованным ещё перед началом кризиса.

Сравнительно мягкий характер кризиса, переживаемого текстильной промышленностью, дал основание некоторым историкам-экономистам утверждать, что кризис 1900 г. вообще на лёгкую промышленность не распространялся, ограничившись лишь отраслями тяжёлой промышленности. Но приведённые статистические данные и свидетельства газет и журналов того времени ясно указывают на наличие кризиса и в лёгкой промышленности. В основных текстильных районах — Московско-Владимирском и Лодзинском — перепроизводство и затоваривание начали проявляться уже в 1899 г., ас 1900 г. наступило сжатие производства и происходил дальнейший рост безработицы.



Происшедшее в 1900 г. вздорожание хлопка на мировом рынке, в то время как в России уже наступил кризис сбыта хлопчатобумажных товаров, поставило хлопчатобумажную промышленность в трудное положение. Среднегодовая цена американского хлопка в Нью-Йорке повысилась с 6,88 цента за английский фунт в 1899 г. до 9,25 цента в 1900 г., а в Лондоне соответственно — с 3,56 пенса до 5,47 пенса. В России это повлекло за собой вздорожание хлопка, как американского, так и среднеазиатского.

Понижение цен на пряжу и ткани в этих условиях грозило многим фабрикантам крупными убытками. Единственным способом удержать цены от падения при ослабевшем спросе было сокращение производства. На состоявшемся в сентябре 1899 г. совещании текстильных фабрикантов при Московском торговом комитете было предложено сократить производство путём уменьшения рабочей недели до 5 дней. Хотя вопрос и не получил окончательного разрешения, однако этот факт говорит о том, что в текстильной промышленности уже к началу XX в. стали проявляться монополистические тенденции.

О наличии длительного застоя в хлопчатобумажной промышленности находим сообщения в «Промышленном мире» в начале 1902 г.: «Большое скопление товаров на складах побудило некоторых фабрикантов хлопчатобумажных товаров объявить понижение цен».

Статистика текстильной промышленности даёт следующую динамику за годы кризиса:



Данные о потреблении хлопка носят условный характер, представляя собою не фактическое потребление, а лишь сумму импорта и привоза среднеазиатского хлопка. Фактическое количество переработанного хлопка за каждый год могло отклоняться от приведённых цифр. Тем не менее несомненным является отсутствие роста и даже некоторое снижение потребления хлопка. С 1902 г. потребление начинает вновь расти, а в 1903 г. делает новый скачок вверх за счёт импортного хлопка, несмотря на вторичное значительное повышение цен на него на мировом рынке. Это ясно указывает на то, что в хлопчатобумажной промышленности кризис был изжит уже в конце 1902 г., и в 1903 г. эта отрасль вступила в фазу оживления.

Производство пряжи показывает снижение стоимости выработанной продукции в 1900 и 1901 гг. на 6% против максимума, достигнутого в 1899 г. Однако прирост 1899 г. на 22% следует в значительной мере отнести за счёт роста цен на пряжу, повысившихся примерно на 10%. Прирост физического объёма был меньшим. И, напротив, снижение цен на пряжу в 1901 и 1902 гг. заставляет считать уменьшение количества выработанной в эти годы пряжи не столь крупным, как снижение объёма производства в денежном выражении.

Одним из факторов оживления ткацкой промышленности явилось увеличение экспорта тканей. Главную роль в преодолении кризиса в хлопчатобумажной промышленности сыграло повышение ёмкости внутреннего рынка, позволившее значительно повысить стоимость выпущенной продукции и несколько компенсировать удорожание сырья.

Таким образом, хлопчатобумажной промышленности в целом удалось избежать сколько-нибудь значительного сокращения производства, причём понижение цен также было небольшим. Цены на миткаль в Москве снизились в 1900 г. против 1898 г. всего лишь на 4—5%. Тем не менее резкое вздорожание сырья, пришедшее извне, при невозможности соответствующего повышения цен на готовую продукцию заметно отразилось на финансовых результатах работы предприятий. Так, прибыли акционерных хлопчатобумажных предприятий показали за рассматриваемый период следующие колебания:



Увеличение основного капитала предприятий в годы кризиса по своим темпам опередило рост номинального капитала (включая акционерный). «Реальная» прибыль предприятий (по исчислению предпринимателей), т. е. отношение прибыли к стоимости имущества, в 1901 г. составила 7% вместо 12—13% в годы подъёма.

Анализируя данные статистики текстильной промышленности, не следует забывать, что они охватывают только более крупные и механизированные предприятия. Большое число мелких предприятий, особенно с ручным ткачеством, не нашло отражения в статистических данных. Между тем на судьбе этих предприятий вздорожание сырья при стабильных и даже снижающихся ценах на готовый товар должно было отразиться гораздо тяжелее, чем на крупных механизированных предприятиях. Согласно «Своду данных о фабрично-заводской промышленности за 1897 г.» были 432 хлопчатобумажные фабрики, включая мелкие предприятия, с общим числом рабочих 225 тыс. человек. По данным «Статистики хлопчатобумажного производства», число предприятий в этой отрасли, вошедших в сводку, составляло лишь 185 со 169 тыс. рабочих. Из сопоставления этих показателей видно, что 27% общего числа рабочих и больше половины предприятий не были учтены в статистических материалах. Имеются все основания полагать, что включение в сводку данных о мелких предприятиях дало бы более рельефную картину кризиса. Но и данные «Статистики хлопчатобумажного производства» говорят о большой недогрузке крупных предприятий в годы кризиса: в то время как их реальный капитал возрос с 1898 по 1902 г. на 42%, совокупная продукция прядильных и ткацких фабрик повысилась в своей стоимости на 25%.

В другой важной отрасли лёгкой промышленности — в сахарной промышленности кризис вообще не мог принять острые формы, поскольку объём производства для внутреннего рынка регулировался установленной с 1895 г. системой контингентирования выпуска сахара на внутренний рынок и премирования экспорта. Эта система в ущерб потребителю поддерживала высокие цены на сахар, обеспечивавшие высокие прибыли сахарозаводчикам, среди которых имелось много представителей крупного дворянства и родовитой знати. Однако уже сама привлекательность этой отрасли для капиталовложений в силу её привилегированного положения ускорила перепроизводство. Оно выразилось, во-первых, в падении цен, составившем на киевском рынке за 5 лет 9% для песка и 7% для рафинада; во-вторых, в повышении экспорта за границу по бросовым, убыточным ценам, к чему сахарозаводчики в этот период прибегали в широких размерах дважды: в 1900 г., когда вместо обычных 7—8 млн. пудов было вывезено 12,5 млн. пудов, и в 1903 г., когда экспорт составил 15 млн. пудов. Этим сбрасыванием за границу запасов, не реализуемых на внутреннем рынке, сахарная промышленность сумела избежать крупного падения цены на свою продукцию, не снижая уровня производства, что видно из следующих цифр¹⁸:




Хотя эти цифры не дают точной динамики внутреннего потребления сахара, всё же они не оставляют сомнений в том, что в наиболее тяжёлые кризисные годы (1901 и 1902) рост производства сахара объясняется не столько увеличением ёмкости внутреннего рынка, сколько, по-видимому, работой промышленности на склад.

Из прочих отраслей лёгкой промышленности кризис ощутительно отразился лишь на продукции кожевенной промышленности, снизившей производство на 16,5%. На силикатную, химическую, писчебумажную и деревообделочную промышленность кризис не оказал заметного влияния.

Рассматривая, однако, данные по отдельным предприятиям, мы обнаруживаем сокращение производства и резкое падение прибыльности. Приведём несколько примеров. Бумагопрядильная фабрика акционерного общества «Джемс Бек» в течение кризиса хотя и не снижала производства, между тем прибыль упала более чем в 6 раз — с 223 тыс. в 1899 г. до 33,7 тыс. руб. в 1901 г.¹⁹ Не менее характерные показатели даёт динамика объёма и производства и прибыли за годы кризиса на Самсоньевской прядильно-ткацкой фабрике²⁰:



На примере этого крупного предприятия можно видеть, что производство пришлось сократить: в 1901 г. пряжи выработано на 15%, а тканей на 16% меньше предшествовавшего максимального уровня, что прежде всего было обусловлено резким снижением возможности реализации и падением прибыли. В 1900 г., несмотря на рост производства пряжи, прибыль упала в 4 раза против 1899 г. и в 5 раз против 1898 г. На низком уровне находилась прибыль и в последующие годы. Прибыль осталась невысокой и в 1903 г., когда цены несколько поднялись.

Если в 1898 г. на каждый рубль произведённой продукции приходилось около 10% прибыли, то в 1900—1903 гг. — уже менее 2%.

Кожевенный завод братьев Бруснициных, давший 40 тыс. руб. прибыли за 1895—1896 гг., 24 тыс. руб. за 1896/97 г., в следующие годы даёт только 10 тыс. руб., а в 1902/03 г., когда реализованная продукция почти вчетверо превысила продукцию 1895—1896 гг., прибыль завода снизилась до 3,6 тыс. руб.²¹

Товарищество писчебумажной и целлюлозной фабрики Варгуниных, имевшее прибыль в 1898/99 г. 67,2 тыс. руб., следующий год оканчивает с убытком в 136 тыс. руб. Себестоимость бумаги для фабрики повысилась в этом году до 13,8 коп. за фунт при продажной цене в 13,05 коп.²²

Эта примеры, относящиеся к предприятиям разных отраслей, говорят о том, что в годы кризиса резко снижалась прибыльность предприятий и они даже становились убыточными в силу того, что снижение спроса не позволяло повысить цены для компенсации издержек производства. Более крепкие в финансовом отношении предприятия предпочитали не снижать размеров производства, стремясь вытеснить с рынка конкурентов, для которых снизившиеся рыночные цены оказывались разорительными. Прибыльность предприятий, как по данным сводной статистики, так и по отчётным данным отдельных предприятий, начала снижаться ещё до начала кризиса, в этом и надо видеть существеннейший симптом наступившего перепроизводства.

Кризис наносит ущерб народному хозяйству не только в тех случаях, когда производство абсолютно сокращается, но и тогда, когда оно теряет прежний темп роста. Определим с этой точки зрения ущерб, который принёс кризис 1900—1903 гг. народному хозяйству России, сравнив фактическую продукцию 1903 г. с тою, которая была бы в том же году при сохранении средних темпов последнего трёхлетия, т. е. за 1897—1900 гг.:



Как видно из этого расчёта, на сокращении продукции лёгкой промышленности кризис мало отразился. На общей стоимости этой продукции влияние кризиса вовсе незаметно, что объясняется в значительной степени более ранним окончанием кризиса в целом ряде отраслей. Почти все отрасли лёгкой промышленности показывают значительный рост уже в 1901 г., когда в тяжёлой промышленности кризис был в разгаре. Потери последней весьма тяжелы: к концу кризиса страна недополучила почти одну треть продукции средств производства, которую она могла бы обеспечить при сохранении прежних темпов роста.

Рассмотрим показатели товарооборота за годы кризиса. Грузооборот железных дорог показывает следующую динамику²³:



В период подъёма ежегодный прирост грузооборота шёл более или менее параллельно с приростом железнодорожной сети. В 1900 г. грузооборот дал наибольший скачок вверх, обогнав темп прироста сети. Кризисные для тяжёлой промышленности 1901 и 1902 годы показывают резкое замедление в росте грузооборота. В 1903 г. железнодорожный транспорт возвращается к прежним темпам роста перевозок, несмотря на то, что прирост сети был минимальным. В результате средняя нагрузка на километр повышается в 1903 г. почти на 10%. Если до 1900 г. рост грузооборота шёл частично за счёт прироста сети, то в 1903 г. перевозка грузов целиком отразила расширение товарооборота в стране. Этот год, таким образом, надо считать началом оживления товарооборота, продолжавшегося и в 1904 г.

Влияние кризиса на внешнюю торговлю сказалось неодинаково. Вывоз, почти не обнаруживавший роста за 90-е годы и ни разу во время подъёма не достигший уровня 1888—1889 гг., за годы кризиса значительно увеличился. На ввоз кризис оказал обратное действие, и в течение 3 лет — с 1899 по 1902 г.— наблюдалось падение ввоза, и только с 1903 г. рост его возобновился. В результате активность торгового баланса страны возросла. С точки зрения интересов народного хозяйства эта активность, к которой так стремилось царское правительство, означала не плюс, а минус, так как активное сальдо бесполезно оседало в виде золотого запаса в кладовых Госбанка, а страна теряла больше реальных ценностей, чем получала их из-за границы. Известный антинародный лозунг, выдвинутый ещё Вышнеградским и впоследствии повторённый в III Думе министром Кривошеиным, — «недоедим, а вывезем» — в период первого десятилетия XX в. получил на практике широкое осуществление за счёт дальнейшего ухудшения положения крестьянства. Одновременно создавались губернские и уездные комиссии для выяснения причин «оскудения Центра», под чем разумелась явная деградация сельского хозяйства страны.

Приводимая ниже таблица основных статей экспорта России за предкризисные и кризисные годы говорит о том что за период с 1898 по 1903 г. хлебный экспорт, снизившийся в 1899 г. после двух неурожайных лет, затем интенсивно рос и в 1903 г. превзошёл уровень 1898 г. на 30%. Прочий же экспорт за эти 5 лет увеличился почти в 1,5 раза. Особенно вырос экспорт нефтепродуктов и руды; значительно расширился также вывоз тканей. Лесоэкспорт оставался в течение ряда лет стабильным в связи с кризисом в Западной Европе и возобновил свой рост лишь с 1903 г.

Вывоз текстильного сырья — льна, пеньки, шерсти — за годы кризиса ввиду снижения спроса со стороны западноевропейских стран заметно снизился; рост возобновился лишь с 1903 г.



Годы кризиса характеризовались крупным увеличением стоимости экспорта — на 268 млн. руб., или на 36%, и, что особенно важно отметить, — повышением удельного веса промышленных товаров при некотором снижении роли хлебоэкспорта.

Кризис оказал известное влияние и на импорт.

За пятилетие 1898—1903 гг. ввоз увеличился лишь на 10,7%, значительно снизившись в наиболее тяжёлые для промышленности кризисные годы — 1901 и 1902. Всё это сокращение падает на ввоз машин, чёрных металлов, угля и стройматериалов. Ввоз хлопка оставался стабильным, несмотря на двукратное резкое повышение его цены на мировом рынке: в 1900 и 1903 гг. В отношении ввоза готовых текстильных изделий кризис сказался лишь замедлением роста, поскольку их потребителями были в основном состоятельные слои населения. В то же время ввоз пряжи испытал существенное влияние кризиса: ввоз пряжи снизился на одну треть— шерстяной в 1899 и 1900 гг., а хлопчатобумажной — в 1900—1902 гг. Здесь сказалось не только сокращение спроса внутри страны, но и повышение цен на заграничном рынке: на шерсть в 1899 г. и на хлопок в 1900 г. В дальнейшем снижение цены шерсти в Лондоне повлекло за собой большое увеличение ввоза её в Россию: в 1901 г. импорт шерсти возрос в сравнении с предшествующим годом примерно на 60%, однако не достиг уровня 1898 г.



Кризис резко ухудшил и без того тяжёлое положение рабочего класса.

Отсутствие централизованной статистики труда и фальсификация имеющихся разрозненных статистических данных не дают возможности выявить действительные изменения в положении рабочего класса в период кризиса.

Но данные по отдельным отраслям и сообщения периодической печати позволяют выявить не только степень эксплуатации трудящихся, но и способы, какими пользовалась буржуазия для перенесения всей тяжести кризиса на рабочий класс и беднейшее крестьянство.

Как ни маскируют общие статистические данные абсолютное и относительное обнищание рабочего класса, можно всё же вскрыть те невыносимые условия, в которых находились трудящиеся массы в период кризиса.

Безработица является важнейшим показателем экономической конъюнктуры капиталистических стран. Царская Россия , боясь в какой бы то ни было форме допустить организацию рабочего класса и желая скрыть язвы капитализма, не имела организации по учёту и помощи безработным. Всё же скрыть сопутствующий кризису рост безработицы не удалось.

В периодической буржуазной печати, а особенно в нелегальной печати, в ряде экономических работ имеются указания на огромные бедствия, обрушившиеся на рабочий класс в результате кризиса 1900—1903 гг. Приведём отдельные сообщения тогдашней прессы. «Фабрики, за немногими исключениями, прекратили свои работы,— сообщают в 1899 г. из Белостока, — многие рабочие бродят по городу в поисках работы»; «В Шуйско-Ивановском районе одни фабрики распустили половину рабочих, другие продолжают работать с сокращением на 2/3 против нормального порядка. Заработная плата понижена на 30 %».²⁴

Как уже отмечалось, В. И. Ленин задолго до начала кризиса предвидел его неизбежность и тяжёлые последствия.

В 1897 г. Ленин писал: «Такой крах разорит массу мелких хозяйчиков, бросит массы рабочих в ряды безработных и поставит, таким образом, перед всеми рабочими массами в острой форме те вопросы социализма и демократизма, которые давно уже встали перед каждым сознательным, каждым думающим рабочим»²⁵.

Изменение численности занятых рабочих в промышленности в известной степени отображает и изменение числа безработных. Но это только в смысле тенденции развития, а не для суждения об абсолютных величинах этого грозного явления.

Следует иметь в виду, что данные об изменении численности фабрично-заводских рабочих не могут дать представление об абсолютных размерах безработицы в стране, особенно в период кризиса.

В период кризиса в тяжёлое положение безработных попадает и беднейшее крестьянство, уходящее на заработки в город, а также огромные массы мелких кустарей, промышленников, служащие торговых предприятий и другие категории пролетаризирующихся масс населения.

За годы кризиса (1900—1903) закрылось до 3 тыс. крупных и мелких предприятий. На улицу было выброшено свыше 100 тыс. рабочих. Резко сократилась заработная плата оставшихся на предприятиях рабочих.

Страшным бичом для рабочего класса была также значительная частичная безработица. То количество занятых рабочих, которое показано в статистике фабрично-заводской промышленности, фактически работало только часть времени, получая мизерную частичную оплату за простои.

Обратимся к имеющимся материалам, характеризующим рост безработицы и крайне тяжёлое положение безработных.

Газета «Искра» № 2 от февраля 1901 г. сообщает:

«Безработица становится всё сильнее, заработки почти на всех предприятиях понижены на 20 30%, у Торнтона ткачи вырабатывают в месяц 6—8 рублей, у Максвелла женщины 3—4 рубля, мужчины 8—11 рублей, у Паля подёнщицы получают 20 коп. в день».

В докладной записке начальника Балтийского завода «по рабочему вопросу», составленной генерал-майором Райником в октябре 1901 г., находим утверждение, что расшевелить массу рабочих будет ещё легче, если общий промышленный кризис, лишающий рабочих заработка, будет продолжаться²⁶.

Далее в записке даётся такая характеристика: «При нынешнем обилии безработных людей (подчёркнуто мною. — А. Я.) полезнее было бы их пристроить к делу хотя бы за счёт общего понижения содержания на заводе всех без исключения». В этой записке достаточно отчётливо констатируется обилие безработных и желание оказать им «помощь» за счёт занятых рабочих. Как известно, заработки сокращались под влиянием растущей безработицы, а помощи безработным не оказывалось.

В периодической печати, несмотря на цензурные условия, в той или иной мере проскальзывали данные о массовых увольнениях рабочих и их бедственном положении, так как замалчивать столь вопиющие факты было невозможно.

Имеются сведения о значительных сокращениях рабочих во многих отраслях промышленности, а начиная с конца 1899 г.— почти повсеместно.

Сокращается численность рабочих текстильных предприятий, в первую очередь надомниц. Об этом говорят сообщения из Москвы, Иваново-Вознесенска, Лодзи, Белостока и из других мест.

В Баку происходило сокращение рабочих в нефтяной промышленности и в механических мастерских. Николаевский рельсопрокатный завод, Верхнеудинский металлический завод и другие предприятия распустили рабочих; шло сокращение рабочих в Мариуполе, Луганске, Нижнем-Новгороде, Киеве (сахарные заводы), Царицыне и многих других промышленных городах. Сократили число рабочих цементные заводы Польши. В 1900 г. продолжается сокращение рабочих, охватившее металлургическую промышленность (на Юге), а также и другие отрасли.

В Екатеринославской губернии насчитывалось до 10 тыс. безработных. Даже на Сахалине отмечалось сокращение рабочих. Большое количество безработных имелось в Риге, Саратове, Ревеле и других городах.

Весьма показательны сведения о наличии частичной безработицы.

Так, рост «гулевых» дней на Уральских заводах принял значительные размеры: в статье И. Сигова, опубликованной в «Русском богатстве» № 4 за 1901 г., отмечается, что «возрастание группы безработных маскируется заводоуправлениями раздачей работ мастеровым по очереди, через известные так называемые «гулевые» промежутки, вследствие чего заводских рабочих числится вдвое, втрое (подчёркнуто мною.— А. Я.) более того количества их, которое заводу действительно необходимо. Эту меру заводоуправления практикуют не по доброте сердечной..., а исключительно для того, чтобы правила о наделении землёй безработных мастеровых остались без применения и впредь».

В примечании к статье И. Сигова указывается, что, по сведениям Пермской земской управы, из 88 действующих заводов Пермской губернии только на 22 заводах нет «гулевых» дней, на 2 заводах в пределах одного рабочего месяца «гулевые» дни (не считая праздников) достигали 10%, на 20 заводах — 25, на 24 заводах — 50 и на 13 заводах — 75% и выше.

В «Русском богатстве» № 5 за 1900 г., в разделе «Хроника внутренней жизни», мы находим такое указание: «...в Иваново-Вознесенском районе на бумагопрядильных и ткацких фабриках по отзывам владельцев к середине зимы усиленно рассчитывали рабочих... взрослых же рабочих фабриканты иногда, вместо полного расчёта, переименовывали в «запасных», понижая плату им до 30 коп. в сутки». Массовые увольнения рабочих происходят до половины зимы и на заводах Нижнего-Новгорода. Далее указывается, что «местами бедствия рабочего населения, на котором кризис отразился с особенной силой, достигали крайних пределов, порождая случаи буквально голодной смерти».

В первом номере ленинской «Искры» (декабрь 1900 г.) сообщается о крайне тяжёлом положении рабочих, вызванном промышленным кризисом. Так, на прядильной фабрике товарищества Иваново-Вознесенской мануфактуры, на которой было занято около 5 тыс. рабочих, с 9 октября почти каждую смену бездействовала половина ватерных машин, а рабочим платили только за половину простоя. На фабрике Бурылина простой вовсе не оплачивался.

В статье «Уроки кризиса» В. И. Ленин писал в августе 1901 г.:

«Вот уже почти два года, как тянется торгово-промышленный кризис. И он, по-видимому, все разрастается, захватывая новые отрасли промышленности, распространяется на новые районы, обостряется новыми банковыми крахами». И далее:

«В России вообще действие кризиса неизмеримо сильнее, чем в какой-нибудь другой стране. К застою в промышленности присоединяется у нас голодовка крестьян. Безработных рабочих высылают из городов в деревни, но куда будут высылать безработных крестьян?»²⁷

Все эти материалы свидетельствуют о тяжёлых последствиях кризиса, о значительных размерах безработицы. Никакой помощи безработные не получали. Частичная занятость едва ли обеспечивала полуголодное существование, маскируя в то же время глубину бедствия, постигшего рабочий класс в результате кризиса. Как уже отмечалось, данные об изменениях численности занятых рабочих в фабрично-заводской промышленности не вскрывают в полной мере всей картины состояния рынка труда и положения рабочих.

За 1900—1903 гг. по фабрично-заводской и горнозаводской промышленности, подчинённой фабричной инспекции, рост безработицы характеризуют следующие официальные данные: в 1900 г. закрылось 550 предприятий с 20,1 тыс. рабочих; в 1901 г. — уже 1 016 предприятий с 35 тыс. рабочих; в 1902 г.— 840 предприятий с 34 тыс. рабочих и в 1903 г.— 682 предприятия с 23,3 тыс. рабочих. Таким образом, только из числа предприятий, подчинённых фабричной инспекции, было закрыто 3 088 фабрик и заводов и лишено работы 112,4 тыс. человек.

Представляют интерес и другие данные — о количестве вновь открытых предприятий. В работе А. В. Погожева «Учёт численности и состава рабочих в России» (1906 г.) приводятся разработанные им материалы по учтённым 14 464 промышленным предприятиям с распределением по времени их возникновения. В 1901—1903 гг. было открыто 78 промышленных предприятий, или 0,5% общего числа их, в то время как в предыдущем десятилетии было открыто 40% всего числа обследованных предприятий, а в среднем за год возникало 578 промышленных заведений.

Из указанных 78 промышленных предприятий в 1901 г. было открыто 67 предприятий, в 1902 г.— 8 и в 1903 г.—3. Большинство из них — до 80% (62 предприятия) — являлись мелкими, имевшими менее 50 рабочих; 15% имело 50—99 рабочих, и ни на одном из открытых предприятий не работало свыше 500 рабочих.

В отчётах фабричных инспекторов указывается, что были значительные сокращения в механическом и машиностроительном производствах.

Одним из существенных источников безработицы в период кризиса было изменение состава рабочей силы. Стал широко применяться женский и детский труд, что было связано с усилением эксплуатации рабочего класса.

Проследим, как изменился состав рабочей силы за 1900—1903 гг. Имея в виду, что круг предприятий, подчинённых фабричной инспекции, менялся, мы анализируем изменения за каждый год в отдельности.

За 1901 г. имеются следующие данные²⁸:



Эти данные показывают, что при почти стабильной численности занятых рабочих число взрослых мужчин сократилось в 1901 г. на 16 тыс. человек, в то же время увеличилось количество женщин на 12,3 тыс. человек. При этом удельный вес женского труда повысился с 26 до 26,8%. Фабричные инспектора в текстовой части своих отчётов объясняют причины этих изменений в составе рабочей силы: «труд подростков и женщин находит более широкое применение» на ткацких фабриках, что «объясняется большею внимательностью, трудолюбием и воздержанностью женщин, а также уступчивостью и меньшею требовательностью относительно платы» (сообщение старшего инспектора Владимирской губернии).

Желая получить более податливую для эксплуатации и более дешёвую рабочую силу, капиталисты увольняли мужчин и нанимали женщин и подростков. Киевский окружной инспектор сообщает, что применение труда женщин возросло главным образом в табачном, спичечном и гильзовом производствах, а также (в Одессе) в пробочном и в производстве изделий из жести; причина этого увеличения, пишет инспектор, заключалась в дешевизне женского труда, оплачиваемого в некоторых случаях поразительно низко.

Данные за 1902 г. характеризуют ту же тенденцию в изменении состава рабочей силы²⁹:



Число женщин на производстве в 1902 г. увеличилось на 17 тыс. человек, а их удельный вес повысился до 27,8%. Количество работающих мужчин сократилось почти на 17 тыс. человек.

Увеличение числа женщин имело место в Петербургском, Московском и Варшавском округах.

В 1903 г. хотя и происходил рост общего числа рабочих, но тенденция возрастания труда женщин и подростков продолжалась³⁰.



Даже в такой отрасли труда, как печатное дело, в годы кризиса количество женщин и подростков увеличилось, а количество мужчин сократилось. Так, по Москве среди печатников число мужчин в 1903 г. уменьшилось на 250 человек, а количество женщин увеличилось.

Влияние кризиса сказывалось не только в расширении сферы применения женского труда и труда подростков, но и в ухудшении для них условий труда. Именно в годы кризиса фабричная инспекция отмечала значительные нарушения существовавшего тогда законодательства по применению детского труда.

Хотя данные фабричной инспекции об изменениях поминальной среднегодовой заработной платы и не показывают снижения по империи, но общая сумма годовой зарплаты и много других фактов вскрывают действительное ухудшение положения рабочего класса в результате кризиса. По тем же данным фабричной инспекции видно, что в таких губерниях, как Московская, Владимирская, Бакинская, Екатеринославская, в 1902 г. даже номинальная среднегодовая заработная плата снизилась.

Значительно упала заработная плата в Московской губернии за 1902 и 1903 гг. как в среднем по всем отраслям, так и особенно но группе обработки минеральных веществ и обработки металлов.

В «Очерках по истории рабочего класса» русский экономист М. Балабанов пытается подойти к определению изменений реальной заработной платы за этот период. Он приводит среднее движение цен на важнейшие предметы потребления за 1900—1904 гг. в отношении к десятилетию 1890—1899 гг.:



Наиболее резко повысились цены на все товары в 1901 г., а на продовольственные продукты животноводство — в 1903 г.

Даже не вполне точные данные, приведённые М. Балабановым, указывают на значительное снижение реальной заработной платы рабочих в годы экономического кризиса вследствие роста цен.

Снижение реального уровня заработной платы происходило также в связи с требованием
предпринимателей покупать продукты в фабричных лавках, где цены были выше, притом на товары худшего качества. Цены в фабричных лавках на продукты первой необходимости во время кризиса значительно поднялись. Об этом, в частности, свидетельствуют следующие данные: за период 1899—1903 гг. по сравнению с предыдущим пятилетием в Московской губернии эти цены поднялись: за пуд ржаной муки с 74,8 до 87 коп., за меру картофеля — с 28,6 до 31,8 коп. и т. д.

Соотношение динамики цен на предметы первой необходимости и номинальной заработной платы показывает, что реальная заработная плата снижалась, а если учесть при этом рост абсолютной и частичной безработицы, то будет понятно, что в период этого кризиса произошло резкое ухудшение в положении рабочего класса, которое и до этого было чрезвычайно тяжёлым.

В. И. Ленин писал в октябре 1901 г.: «Наряду с новой голодовкой все еще тянется старый, ставший уже затяжным, торгово-промышленный кризис, выбросивший на улицу десятки тысяч не находящих себе работы рабочих. Нужда среди них страшно велика... мало знают о том, как маются теперь фабричные, теснясь еще более в подвалах, чердаках и конурах, недоедая еще больше, чем обыкновенно, сбывая ростовщикам последние остатки домашней рухляди...»³¹.

В приведённой ранее записке начальника Балтийского завода указывается, что «большинство рабочих едва может существовать на получаемый заработок, все они перезакладывали своё имущество... и потому настоятельно требуют прибавки жалованья, чтобы выйти из нетерпимого более их бедственного положения».

Реальный уровень заработной платы рабочих снижался также под влиянием целого ряда других факторов. Большим злом для рабочих были многочисленные штрафы. По сообщениям фабричных инспекторов, в 1901 г, каждые 100 рабочих были оштрафованы 199 раз, в 1902 г.— 228 раз, в 1903 г. — 234 раза и в 1904 г. — 239 раз. Движение доходов, полученных от взыскания штрафов, по данным сводов фабричных инспекторов за 1901—1903 гг., было следующее:



За годы кризиса этот источник доходов вырос на 25 % за счёт дополнительного ограбления рабочих.

Даже царские сатрапы не могли скрыть факты страшного обнищания рабочих России не только в годы кризиса, но и в годы подъёма. Так, помощник шефа корпуса жандармов Пантелеев, объехавший в 1898 г. Владимирскую, Костромскую и Ярославскую губернии с целью «выяснения нужд и положения рабочего населения», в своём докладе об этой поездке вынужден был дать следующую характеристику положения иваново-вознесенских рабочих: «...при посещении фабрик в г. Иваново-Вознесенске—Дербенева... прежде всего бросался в глаза изнурённый и болезненный вид рабочих, а в особенности женщин...».

Киевский окружной инспектор («Свод отчётов фабричных инспекторов за 1901 г.») при объезде фабрик округа отмечает, что ему пришлось «констатировать заработок подростков и женщин на одной гильзовой фабрике в Умани в 2 р. 40 к. в месяц и на табачной фабриков Житомире в 2 р. 50 к. в месяц, за редким исключением в которых заработок папиросниц достигал 9 руб. в месяц».

Усиленная эксплуатация и снижение заработной платы. достигались резким снижением расценок. Так, в «Искре» № 10 за ноябрь 1901 г. сообщалось: «С 1 октября расценки на Ивановских фабриках, обыкновенно понижаемые на 10%, понижены на 30%. Фабриканты, очевидно, пользуются тем, что кризис создал массу безработных».

В текстильном районе (Иваново-Шуйском, Орехово-Зуевском и отчасти Муромском) в 1901 г. было 16 стачек с количеством участников 8 626 человек. Поводом для стачек служили неимоверные штрафы (43,7% заработной платы) и понижение расценок на 52,3%.

Свидетельством ухудшения положения рабочих в годы кризиса могут служить данные фабричных инспекторов о жалобах рабочих. В своих отчётах фабричные инспектора указывают на массовый характер жалоб. Основными причинами жалоб в 57 158 случаях были: невыдача и задержание заработка — 21,8%; увольнение до срока найма — 21,6; неправильное исчисление и понижение заработка — 13,3%. Фабричные инспектора отмечают, что причиной жалоб часто является отсутствие расценок на вспомогательные и побочные работы, на которые рабочий тратит иногда очень много времени. Точно так же много жалоб на неоплату за простои по вине фабрики.

В 1902 г. число жалоб, поданных рабочими, увеличилось до 87 813, т. е. более чем на 50%, причём возросло почти в 3 раза количество жалоб на неправильное исчисление и понижение заработка.

Заработная плата сельскохозяйственных рабочих хотя и не находилась в непосредственной связи с промышленным кризисом, но заметно ощущала его влияние. Прилив безработных из городов увеличивал предложение труда и, таким образом, снижал заработную плату. Данные о движении заработной платы сельскохозяйственных рабочих в Московской губернии указывают, что на осенних полевых работах в 1899 г. подённая плата при посеве озимой пшеницы, при харчах рабочего, была равна 77 коп., в 1900 г.—50, в 1901 г. — 63 и в 1902 г. — 67 коп.

Такие же изменения были и по ряду других групп рабочих.

Изменение состава рабочих (привлечение большого числа женщин и подростков), ухудшение условий труда при крайне неблагоприятных жилищных и санитарно-гигиенических условиях жизни отразились и на таком показателе, как рост несчастных случаев.

Несмотря на явно неудовлетворительную статистику, всё же опубликованные данные говорят о резком увеличении числа несчастных случаев; в 1902 г. их было на 25% больше, чем в 1901 г., особенно значительный рост их наблюдался в горнозаводской промышленности.

Промышленный кризис 1900—1903 гг., резко ухудшивший и без того тяжёлое положение пролетариата, не ослабил рабочего движения, как предполагали капиталисты и помещики. Наоборот, безработица и голод в условиях обострившегося самодержавно-полицейского гнёта явились мощными факторами революционного подъёма.

Рабочие снова усиливают борьбу, число стачек и стачечников вновь идёт в гору, экономическая борьба сливается с политической борьбой. «И русский рабочий к единственному старому средству своей борьбы — к стачке — прибавил новое могучее средство — политическую демонстрацию, впервые испробованную во время грандиозной харьковской маёвки в 1900 году» ³².

В. И. Ленин в предисловии к брошюре «Майские дни в Харькове» подчёркивал крупное политическое значение демонстрации, всколыхнувшей огромные массы рабочих, готовых идти на штурм самодержавия.

О бедственном положении рабочих и их борьбе за свои жизненные права и политические свободы
рассказывает ленинская газета «Искра».

«Искра» №2 38 от 15 апреля 1903 г.:

На Урале, в Златоусте, на казённом заводе — безработица. Впервые переживаемый Уралом острый кризис, сводящий заработок рабочего к голодному уровню (7—9 коп.). Действовать не в одиночку, а всем вместе — это первый урок кризиса и безработицы. Растёт армия безработных, растут болезни и смерти (в Пермской губернии было больных инфекционными болезнями — 13 800, в Уфимской губернии умирает 56°/0 детей).

«Искра» от 1 мая 1903 г.:

На фабрике Морозова за время кризиса вместе с экономическим благосостоянием ухудшилось и правовое положение рабочих. Стачечников выселяют из хозяйских квартир.

Луганск. На заводе Гартмана работает 3 000 рабочих, раньше заработная плата среднего слесаря 80—90 руб., теперь—35—40 руб. плюс многочисленные штрафы.

На заводе установилась практика снимать с работы «неблагонадёжных» рабочих и на их место нанимать безработных, платя им по 75—85 коп.

«Искра» № 40 от 15 мая 1903 г.:

Тверь. Вагоностроительный завод Анонимного общества (французский). Выстроили его в годы грюндерской горячки, снабдили казёнными заказами. Но... кризис задел его, не стало заказов. Пожар 1900 г. — завод сильно пострадал, было из 3 000 человек рассчитано больше половины. Расценки понизились в 2—3 раза. Широкие размеры приняли штрафы (за 3 минуты опоздания, курение во дворе и др.).

Тверь. Мануфактура Берга — вместо 11,5 работают 12 часов. Машины обметают на ходу, п в случае увечья фабрика не отвечает. Штрафы безобразные, доходят до 1/2 заработка.

«Искра» № 41 от 1 июня 1903 г.:

В Петербурге на заводе Паля уничтожены ночные работы, но рабочий день увеличен на 2 часа.

«Искра» № 42 от 15 июня 1903 г.:

В Костроме на бумагопрядильной фабрике бельгийского акционерного общества заработок ткачей был 30—35 коп. в день. Теперь, перейдя на сдельщину, заработок стал 15 коп., а у женщин — до 9,5 коп.

«Искра» № 44 от 15 июля 1903 г.:

Всеобщая стачка в Баку — 40 000 стачечников. Петербург, На казённом инструментальном заводе безработица принимает большие размеры, видя это, понижают расценки, увеличивают число рабочих часов.

«Искра» № 45 от 1 августа 1903 г.:

Всеобщая стачка в Одессе. Бросили работу все, начиная с портовых рабочих (босяков) и кончая рабочими мелких мастерских.

Хлебопекарни закрыты, газеты не выходят. Движение это носит стихийный характер. Неработающих до 50 тысяч.

Грандиозная стачка в Баку — всеобщая забастовка. Стоят все нефтяные промыслы, не выходят газеты. По своим размерам стачка небывалая и всеобщая.

Число участников стачек, несколько снизившись в 1900 г., с 1901 г. систематически возрастает³³:




В 1902 г., несмотря на снижение числа стачек, проходили мощные политические демонстрации. Известная демонстрация батумских рабочих в марте 1902 г., организованная Батумским социал-демократическим комитетом, всколыхнула широкие слои рабочих и крестьян Закавказья. В демонстрации приняло участие более 6 тыс. рабочих. Выступление батумских рабочих явилось одним из выдающихся событий в истории освободительной борьбы российского пролетариата. Батумская политическая демонстрация ознаменовала собой важный этап в развёртывании революционного движения рабочих и крестьян Закавказья. Крупное значение также имела происходившая в том же году политическая стачка в Ростове-на-Дону под
руководством Донского комитета РСДРП. Оценивая политическое значение стачки в Ростове-на Дону, В. И. Ленин писал, что только такие массовые движения, связанные с ростом политического сознания и революционной активности рабочего класса, являются действительно революционными выступлениями и способны внушить ободрение тем, кто борется за русскую революцию.

В 1903 г. мощная волна политических стачек прокатилась на юге России, в Закавказье и Украине. Почти повсеместно политической борьбой пролетариата руководили социал- демократические комитеты. В июле 1903 г. происходил II съезд РСДРП.

На этом съезде увенчалась успехом поистине титаническая борьба великого Ленина за создание революционной пролетарской партии в России, партии нового типа.

Историческое значение II съезда РСДРП состоит в том, что он создал в России действительную марксистскую партию на тех идейных и организационных началах, которые были выдвинуты и разработаны ленинской «Искрой». Съезд впервые в истории международного рабочего движения, после смерти Маркса и Энгельса, принял революционную программу, в которой выдвигалась как основная задача — борьба за диктатуру пролетариата.

Под влиянием рабочего движения в годы экономического кризиса получило дальнейшее развитие и углубление крестьянское движение, направленное против полукрепостнического закабаления крестьян, против власти помещиков-крепостников. Голодовки, обезземеливание и бесправное положение крестьян способствовали расширению крестьянских волнений. «У десяти миллионов крестьянских дворов,— писал Ленин, — 73 млн. дес. земли. У двадцати восьми тысяч благородных и чумазых лендлордов — 62 млн. десятин. Таков основной фон того поля, на котором развертывается крестьянская борьба за землю»³⁴.

Крестьянские выступления накануне революции 1905 г. распределяются по годам следующим образом:



Бурный рост рабочего движения 1905 г. нашёл широкий отклик в деревне. Осенью 1905 г. крестьянскими восстаниями были охвачены Центрально-чернозёмный район, Поволжье, Украина, Закавказье, Прибалтика. В течение всего года было зарегистрировано свыше трёх с половиной тысяч крестьянских выступлений.

Крестьяне поджигали помещичьи имения, захватывали земли, убивали чиновников. Царское правительство зверскими методами, с применением вооружённой силы, расправлялось с крестьянством. В деревне происходила настоящая гражданская война.

Революционные выступления рабочих и крестьян, приобретавшие под руководством социал демократической рабочей партии всё более выраженный политический характер, показывали, что в России назревает и близится революция.

* * *

Подводя итоги анализа кризиса 1900—1903 гг., можно сделать следующие краткие выводы.

Кризис 1900—1903 гг. происходил в новой исторической обстановке, выражавшей новые условия экономического развития России.

В начале XX в. Россия представляла собой страну сравнительно развитого капитализма, вступившего в стадию империализма. Вместе с тем сохранились пережитки крепостничества в их наиболее уродливой форме. В. И. Ленин указывал на это противоречие в развитии России, «...которое глубже всего объясняет русскую революцию: самое отсталое землевладение, самая дикая деревня — самый передовой промышленный и финансовый капитализм!»³⁵.

Кризис в России начался на год раньше, чем в Западной Европе, не говоря уже о США, которые вступили в кризис лишь в 1903 г. Промышленному кризису в России предшествовал денежный кризис летом 1899 г., за которым последовали денежные кризисы в Европе и США.

В лёгкой промышленности кризис носил гораздо более мягкий характер, чем в тяжёлой. Раньше начавшись, он раньше и закончился. С 1903 г. вся лёгкая промышленность вновь переживала фазу оживления, что выразилось в расширении производства и росте цен.

Тяжелее всего кризис отразился па чёрной металлургии, металлообрабатывающей, нефтяной и железорудной отраслях, где он привёл к наибольшему сокращению производства и резкому падению цен. Слабее других отраслей затронул кризис каменноугольную промышленность. Позднее начавшись, кризис в тяжёлой промышленности не был вполне изжит и в 1903 г., особенно в нефтяной и металлургической отраслях.

Кризис ускорил переход к империализму, обеспечившему условия для извлечения капиталистами максимальных прибылей путём усиления эксплуатации, обнищания и разорения трудящихся. Вместе с тем кризис вызвал расширение и углубление рабочего движения, принявшего ярко выраженный политический характер.

В чём надо видеть причины того, что в противоположность прежним кризисам кризис 1900—1903 гг. поразил гораздо сильнее тяжёлую промышленность? Почему лёгкая промышленность вышла из кризиса раньше? Основную причину следует искать в характере спроса. Рынок для лёгкой промышленности — это в основном спрос населения и лишь в небольшой доле спрос промышленности (производство лесоматериалов, химическое, технические ткани и пр.)- Быстрый рост капитализма в городе и в деревне обеспечивал абсолютное увеличение спроса на изделия лёгкой промышленности.

Прежде всего росло потребление промышленных товаров со стороны сельскохозяйственного населения, составлявшего к концу XIX в. 97 млн. человек. «Наш богатый крестьянин... писал В. И. Ленин, —...не может уже по-прежнему производить сам на себя — ну, скажем, обувь: ему выгоднее купить ее. Что касается до обедневшего крестьянина, то ему тоже приходится прибегать к покупной обуви: он не может производить ее в своем хозяйстве по той простой причине, что не имеет уже своего хозяйства»³⁶. Следовательно, чем больше развивался капитализм в земледелии, тем больше возрастал спрос, прежде всего на изделия лёгкой промышленности. Не меньшую роль в увеличении спроса на изделия II подразделения сыграл и рост городского населения, которое составляло к 1897 г. (Европейская Россия) 12 млн. человек против 6,1 млн. человек в 1863 г. Классовый состав населения к концу XIX в. также служит доказательством образования внутреннего рынка в результате развития капитализма вглубь³⁷:



Совершенно иначе обстояло дело в тяжёлой промышленности, для которой основными потребителями являлись промышленность, транспорт и казна. Лишь в небольшой доле она удовлетворяла колеблющийся спрос населения.

Если спрос со стороны промышленности и транспорта, вызываемый необходимостью частичного обновления основного капитала и поддержания его в исправном состоянии, колеблется сравнительно слабо, то спрос строительства (железнодорожного, промышленного, военного) подвержен весьма резким изменениям. В результате диапазон колебаний спроса на продукцию тяжёлой промышленности, как правило, гораздо больше, чем на продукцию лёгкой.

В России неустойчивость спроса со стороны казны, промышленных предприятий и транспорта была особенно велика в силу того, что строительство в стране новых предприятий и дорог шло в значительной мере за счёт иностранного капитала и, следовательно, зависело от того, как изменялась для последнего выгодность приложения его в России. Система казённого покровительства, форсировавшая насаждение горнозаводской и металлической промышленности за счёт как отечественного, так и иностранного финансового капитала, имела своей оборотной стороной расширение тяжёлой промышленности вне всякого учёта ёмкости частного рынка, в расчёте лишь на новый рост казённых заказов.

В. И. Ленин в своих трудах «Развитие капитализма в России» и «По поводу так называемого вопроса о рынках» блестяще опроверг народнические «теории», пытавшиеся доказать, что недопотребление массы населения и её обеднение являются препятствием к развитию капитализма в России. На самом деле обеднение крестьянских масс создавало дополнительный рынок для развития капитализма.

В конце XIX в. в России с особой силой проявились две тенденции в развитии капитализма: с одной стороны, наблюдалось резкое увеличение производства средств производства, что в условиях анархии производства не могло не вызвать наибольшего обострения кризиса в области I подразделения общественного производства, с другой стороны, имело место замедленное развитие II подразделения, что в известной степени способствовало смягчению рассмотренного кризиса перепроизводства.

В годы экономического кризиса резко ухудшилось материальное положение многомиллионных масс парода.

Рост безработицы, голод, усиленное наступление капитала на жизненные права трудящихся создали благоприятную почву для нарастания революционного движения, для роста политической сознательности рабочих и крестьян.

---

¹ В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 322.
² «Промышленный мир», 18 ноября и И декабря 1899 г.
³ См. П. И. Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, стр. 234.
⁴ «Промышленный мир», 6 февраля 1900 г.
⁵ «Новости», 12 мая 1900 г.
⁶ «Промышленный мир»» 4 июля 1900 г.
⁷ См. «Новости», 13 апреля 1900 г.
⁸ «Вестник финансов» № 15, 1901 г., стр. 106—108.
⁹ «Вестник финансов» № 15, 1901 г., стр. 108.
¹⁰ «Своды товарных цен» за 1902 п 1903 гг.
¹¹ «Народное хозяйство» № 6, 1902 г., стр. 152
¹² ЦГИАЛ, ф. 1267 (112).
¹³ ЦГИАЛ, ф. 1309 (160).
¹⁴ ЦГИАЛ, ф. 1246 (88).
¹⁵ ЦГИАЛ, ф. 1357 (219).
¹⁶ «Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности за 1904 г.».
¹⁷ «Вестник финансов» № 27, 1900 г.; «Русское экономическое обозрение» № 8, 1903 г.
¹⁸ «Статистика производств, облагаемых акцизом», «Ежегодник Министерства финансов» за соответствующие годы.
¹⁹ ЦГИАЛ, ф. 1295 (142).
²⁰ ЦГИАЛ, ф. 1245 (87).
²¹ ЦГИАЛ, ф. 76.
²² ЦГИАЛ, ф. 1189 (28).
²³ Струмилин, Очерки советской экономики, 1930 г., стр. 196—197,
²⁴ «Народное хозяйство» № 1, 1904 г.
²⁵ В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 322.
²⁶ «Архив истории труда в России», т. II, 1925 г%
²⁷ В. И. Ленин, Соч., т. 5, стр. 73, 77,
²⁸ «Свод отчётов фабричных инспекторов за 1901 г.».
²⁹ «Свод отчётов фабричных инспекторов за 1902 г.».
³⁰ «Свод отчетов фабричных инспекторов за 1903 г.»,
³¹ В. И. Ленин, Соч., т. 5, стр. 251.
³² И. В. Сталин, Соч., т. 1, стр. 21.
³³ См. В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 484.
³⁴ В. И. Ленин, Соч., т. 13, стр. 202.
³⁵ В. И. Ленин, Соч., т. 13, стр. 406.
³⁶ В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 107.
³⁷ См. В. И. Ленин, Соч., т. 3, стр. 442.

<< Назад   Вперёд>>