§ 2. Обесценение ассигнаций по отношению к серебряному рублю
В это время отчётливо проявляется нарастающая динамика роста эмиссии бумажных денег. Особенно значительный прирост денежной бумажно-денежной массы наблюдается в начале XIX в., т. е. в период правления Павла I и Наполеоновских войн в Европе.
В связи со значительно увеличившимся объёмом эмиссии бумажных денег возникает важный вопрос — о времени прекращения размена ассигнаций на металлические деньги. Дело в том, что правительство, дабы не вызывать в обществе панических настроений, официально не объявляло о прекращении размена. Поэтому многие исследователи и не могли с точностью датировать его. B. Гольдман, например, считал, что размен «был фактически прекращён ещё прежде 1793 г., ибо около этого времени мы встречаем, что серебряный рубль стоил уже 1 рубль 45 копеек ассигнациями, а такой низкий курс был бы невозможен при постоянном размене».36 Того же мнения придерживался М. И. Туган-Барановский: «Первоначально ассигнации разменивались на серебро, но уже в 1786 году без особого гласного правительственного акта размен их на серебро был прекращён».37 Другой автор — П. А. Никольский — считал такой срок очень неточным и обосновывал свой вариант датировки периода прекращения размена. Здесь он был солидарен с Туган-Барановским: «Наше мнение, что размен на серебро прекратился вскоре после 1786 г., мы подтверждаем следующими доводами; во-первых, тем, что с 1787 г. курс ассигнационного рубля стал быстро падать; так, например, в 1788 г. за ассигнационный рубль во внутреннем обращении давали только 92,6 серебряные копейки; ясно, что, если бы ассигнации свободно обменивались на серебро, то такого курса не могло бы существовать»38 Добавим к сказанному П. А. Никольским, что такого курса не могло существовать и потому, что это было бы невыгодно для владельцев денег. А. Н. Миклашевский более пессимистично оценивал временные границы прекращения размена ассигнаций, он считал, что размен «производился в весьма редких случаях и только до 1772 года, не далее...».39
По-видимому, все процитированные авторы не были знакомы с некоторыми законодательными актами, в которых косвенно признавалось прекращение размена на серебро. Данные законы появились почти сразу после эмиссии первых ассигнаций, поскольку правительство, выпуская ассигнации, имело в виду в первую очередь сокращение количества медных денег в обращении. Серебряные деньги, которых в российской казне всегда не хватало, никто и не намеревался менять на ассигнации, хотя сразу об этом официальные власти и не заявляли открыто, чтобы не дискредитировать новые бумажные деньги. «Поэтому правительство нашлось вынужденным прекратить размен ассигнаций на серебро, что и сделано было указом 27 января 1770 г., которым предписано банкам выдавать за предъявляемые ассигнации одну медную монету», — отмечал П. А. Шторх.40 На самом деле П. А. Шторх не совсем точен и цитирует не тот документ. В Указе Сената от 27 января 1770 г., на который он ссылается, говорится только о необходимости обеспечения беспрепятственного обмена ассигнаций на медную монету. Более значимый документ был опубликован пятью днями раньше. Это манифест, касавшийся обмена ассигнаций на медную монету. Именно в нём правительство настаивало на том, чтобы размен ассигнаций производился только на медную монету — «вследствие сего, когда будут находиться в Губернских Канцеляриях в наличности Государственные медною монетою доходы... а потом выдавая из упомянутых доходов надлежащую сумму без малейшего замедления».41 Как видно из приведенной цитаты, о размене на серебро речи вообще не шло, он ни разу не упоминается в тексте манифеста. Открыто правительство не отменяло размен на серебряную монету. Косвенно же этот размен был прекращён согласно Манифесту 22 января 1770 г. Поэтому по существу Шторх прав, хотя и не точен в деталях.
Теперь рассмотрим подробнее ситуацию с разменом ассигнаций на медную монету, поскольку ома также была неоднозначна. В 1788 г., т. е. после того, как ассигнационная денежная масса стала стремительно расти, стоимость медного рубля (рубля в медных монетах, как правило, пятаках) составляла 61,25 коп. серебром. В свою очередь, за ассигнационный рубль в том же 1788 г. давали 92,6 коп. серебром. Ассигнации тогда стоили дороже медных денег, и вряд ли находились желающие менять бумажные деньги на медь. Затем к началу XIX в. положение ассигнаций по отношению к медным деньгам коренным образом изменилось, и не в пользу бумажных денег: «Так, в 1802 г. цена пуда меди на рынке стоила 16,80 руб. серебром, внутренняя ценность медного рубля — 105 коп. серебром, а цена ассигнационного рубля была в тот год 71,4 коп. серебром. Ясно, что наплыв ассигнаций к размену на медь должен был быть большим, и полный размен невозможен для правительства. Мы думаем, что именно около 1802 г. был прекращен совсем размен ассигнаций на медную монету».42
Таким образом, реально размена ассигнаций на металлическую монету в России никогда не существовало. Это был устойчивый миф, поддерживавшийся правительством. Обещание размена носило явно декларативный характер. Главной целью подобных обещаний было поддержание доверия населения к бумажной валюте. Судя по тому, что курс ассигнаций падал достаточно медленно, несмотря на массированные вливания в денежный оборот «пустых бумажек», население верило в эти клятвенные заверения.
К концу XVIII — началу XIX в. ситуация сложилась таким образом, что в денежной системе появились две аналогичных денежных единицы: рубль серебряный и рубль ассигнационный. Таким образом, впервые в стране появилась параллельная денежная система. Правда, как мы убедимся далее, такая ситуация в денежном обращении России просуществовала недолго. Власти предпринимали определённые, как правило, паллиативные меры для стабилизации денежного обращения. Так, Павел I, наследовавший престол после смерти своей матери, принял решение восстановить размен ассигнаций на серебро. В Указе Сената от 18 декабря 1797 г. российский император повелевал выделить значительные ресурсы драгоценных металлов и медных монет для выкупа ассигнаций у любого желающего произвести размен. Благодаря выходу этого указа курс ассигнаций сразу подскочил на 10%. Но столь благополучная ситуация продолжалась всего несколько дней, так как запасы золота и серебра, выделенные на цели размена, почти мгновенно испарились, и размен был прекращён. Мало того, правительство было вынуждено наращивать денежную массу, которая «увеличилась в 1799 г. до 210 000 000 руб»43. Курс ассигнаций понизился на 33% по сравнению с серебряным рублем. Это и понятно: благие намерения остаются благими намерениями, если они не подкреплены экономическим расчетом.
Как уже отмечалось, особенно значительно денежная масса возросла в годы, предшествовавшие Отечественной войне 1812 г. В 1810 г. сумма ассигнаций в обращении увеличилась до колоссальной суммы — 575 510 900 руб. Иначе говоря, за более чем десять лет количество бумажных денег в России возросло в 2,5 раза. Это не могло не отразиться на курсе ассигнаций, который резко упал. О причинах столь обвального падения ассигнационного рубля речь пойдет в следующей главе. Особенно сильным падение курса было в период с 1808 по 1810 гг., когда оно составило 73%.
Значительная величина суммы ассигнаций объяснялась тем, что Россия участвовала в коалиционных войнах против Франции, а также присоединилась к континентальной блокаде Англии. Экономические последствия присоединения к континентальной блокаде были очень серьёзными. Так, резко сократился внешнеторговый оборот России: с 120 млн руб. в 1806 г. до 83 млн в 1808 г. Россия потеряла крупнейшего внешнеторгового партнера - Англию. Экспорт русских товаров во Францию не смог компенсировать этих потерь.44 К тому же, несмотря на заключение Тильзитского мира, Россия должна была готовиться к неизбежной войне с Наполеоном. Не надо забывать, что в тот же период Российская империя практически одновременно вела войны с Турцией, Швецией и Персией. Катастрофическое положение государственных финансов в период с 1801 по 1809 гг. иллюстрирует табл. 2. Данные этой таблицы показывают, как стремительно нарастал бюджетный дефицит накануне Отечественной войны 1812 г.
Император Александр I и его правительство были сильно озабочены тяжёлым положением денежного хозяйства страны. В 1809 г. разработку мер по нормализации российских финансов император поручил М. М. Сперанскому, что было для того новым направлением деятельности, так как прежде он не занимался проблемами государственных финансов. Следует отметить, что гений этого государственного деятеля проявился в полной мере и на новом для него поприще. Сперанский привлёк для разработки плана финансовых преобразований лучших учёных своего времени, таких как профессор М. А. Балугьянский из Педагогического института (первоначальное название Санкт-Петербургского государственного университета), который был признанным специалистом в области политической экономии, финансов и права, Ф. Г. Вирст, получивший широкую известность благодаря своим работам в области финансов, и профессор Харьковского университета теоретик банковского дела Л. Г. Якоби.
Результатом коллективного труда Сперанский остался не удовлетворён и решил вернуться к идеям профессора Балугьянского, изложенным в записке, в своё время подготовленной для императора. Эту записку Балугьянского, написанную на французском языке, Сперанский перевёл и значительно переработал, а также дополнил своими идеями. Затем проект ещё раз был обсуждён и частично дополнен, но уже в особом комитете Д. А. Гурьева. В этом обсуждении принимали участие видные государственные деятели своего времени — Н. С. Мордвинов, В. П. Кочубей, Б. Б. Кампенгаузен. Окончательный вариант плана финансов был представлен Александром I Государственному Совету 1 января 1810 г., в день открытия этого нового для России государственного института. План финансов состоял из двух частей: в первой части рассматривались неотложные меры по упорядочиванию русских финансов в 1810 г. Вторая часть была посвящена уже стратегическим вопросам развития финансового хозяйства в период после 1810 г.
Данным программным документом предусматривались жёсткие меры по нормализации финансового положения страны. В русле их реализации в 1810 г. вышла серия указов. К числу «замечательнейших постановлений» своего времени Н. X. Бунге относил следующие законы: Манифест 2 февраля 1810 г. «О мерах к уменьшению государственных долгов, о прекращении выпуска в оборот новых сумм ассигнациями и о возвышении некоторых податей и пошлин»; манифесты того же, 1810 г. — от 20 июня «О новом устройстве монетной системы» и 29 августа «О новой серебряной и медной монетах». Последним в этой череде законов появился Манифест 9 апреля 1812 г. «О введении повсеместного единообразного обращения государственных банковских ассигнаций».
Полное название первого из перечисленных указов («О мерах к уменьшению государственных долгов; о прекращении выпуска в оборот новых сумм ассигнаций и о возвышении некоторых пошлин и податей») почти полностью отражает его суть. Кроме того, в этом указе государство признавало все выпущенные ассигнации государственным долгом: «Все государственные банковские ассигнации, ныне обращающиеся, признаются, так как и всегда они были признаваемы государственным долгом, обеспеченным на всех богатствах империи».45 И это не было декларацией, о чем свидетельствует отчёт Сперанского императору Александру I о состоянии финансов: «125 миллионов доходу, 225 миллионов расходу, 577 миллионов долгу».46 Сумма всех ассигнаций в то время как раз равнялась 577 млн.
В преамбуле Манифеста 2 февраля 1810 г. сумма уже выпущенных ассигнаций признавалась своего рода налогом, бремя которого несут в разной степени все слои русского общества. Далее делался вывод о том, что если сохранится такое положение дел, финансовая система придёт в полное расстройство, а значит, её реформирование — насущная необходимость.
Меры по реформированию русских финансов предлагались такие. Во-первых, было необходимо сбалансировать государственный бюджет путем уменьшения его расходной части. Все расходные статьи должны были обеспечиваться соответствующими доходами. Во-вторых, предполагалось прекратить новые выпуски ассигнаций, поскольку именно путем эмиссии бумажных денег правительство финансировало дефицит государственного бюджета. Если же бюджет сбалансирован, то, естественно, в дальнейшем можно отказаться от новых выпусков ассигнаций. Все эти меры имели главной целью укрепление курса русских бумажных денег вплоть до восстановления их нарицательной стоимости. Правительство было намерено вернуть доверие населения к бумажной валюте.
Интересно, что в Манифесте 13 апреля 1810 г. устанавливалось, что сумма в 577 510 900 руб. не будет больше увеличена, а для округления планировалось уничтожить 510 900 руб. и оставить в обращении неизменную сумму — 577 млн руб.
Следующим указом, появившимся чуть позже — 27 мая 1810 г., намечались конкретные меры по стабилизации финансового положения страны, непосредственную же цель данного документа составляло сокращение бумажно-денежной массы. Для этого правительству требовались значительные средства, так как уменьшать количество ассигнаций можно было только путём их выкупа у населения с последующим уничтожением. Выкуп бумажных денег логически вытекал из признания их государственным долгом. В данном манифесте перечислялись источники и способы получения средств, необходимых для проведения названных мероприятий.
В качестве первой меры предлагалась продажа в течение пяти лет различных видов государственного имущества, как-то: казённых лесов, оброчных статей, государственных имений. Впрочем, по замечанию П. А. Шторха, последующая практика распродажи государственных имуществ себя не оправдала, так как принесла в казну очень незначительные средства. Мало того, государство, по словам экономиста, понесло значительный ущерб из-за продажи лучших доходных имений за бесценок с различными льготами и рассрочками.47
В качестве другого способа пополнения государственной казны предлагался внутренний заем. По мысли реформаторов, ассигнации, полученные в обмен на облигации, подлежали сожжению. Предполагалось разместить облигаций на сумму в 100 млн руб. Планировалось осуществить пять выпусков по 20 млн каждый.
15 июля 1810 г. появился первый выпуск. В действительности он оказался единственным. Каждая облигация приносила своему владельцу 6% ежегодного дохода. К 1817 г. правительство обязывалось возвратить внесённые ассигнациями вклады, но уже золотом или серебром из расчета 2 руб. ассигнациями за 1 серебряный рубль. Если же вкладчик предпочитал бессрочные облигации, то расчёт вёлся исходя из другой, более выгодной для клиента пропорции, а именно 1,50 ассигнациями за 1 рубль звонкой монетой, но с более низкой ставкой ежегодного дохода в 4,5%.
Заем сулил очень большие выгоды вкладчикам. Так, за 1 руб. серебром давали 324 коп. ассигнациями, а при покупке облигаций курс поднимался до 2 и 1,5 руб. в бумажной валюте. Государство же в будущем должно было нести очень серьёзные финансовые потери из-за курсовой разницы. Главная проблема этого займа заключалась в том, что государство переводило беспроцентный долг, существовавший в ассигнациях, в процентный долг, но уже в облигациях. Между тем процентный долг имеет свойство увеличиваться, если не выплачивать вовремя проценты. Именно в этом изменении природы государственного долга состояла, на наш взгляд, главная ошибка реформаторов. Идеализм и слепое следование экономическим доктринам в данном случае возобладали над финансовым расчетом, и в этом, в частности, проявилось отсутствие, на наш взгляд, необходимого опыта у такого выдающегося государственного деятеля, как М. М. Сперанский.
В данный пакет указов входил ещё один важный закон — Манифест 20 июня 1810 г., который касался непосредственно принципов денежного обращения: «...уничтожал ассигнационную монетную единицу и установил непеременяемую монетную единицу и законною мерою всех монет, обращающихся в государстве, серебряный рубль, сотня которого должна иметь вес 5 фунтов и 6 золотников лигатурного серебра 83,5 пробы».48 Другими словами, в России юридически уничтожалось параллельная денежная система и восстанавливался серебряный монометаллизм. По мнению И. И. Кауфмана, манифест представлял собой, но сути, первую попытку обобщения законов денежного обращения, и это было его единственным достоинством. В целом же Кауфман негативно оценивал законодательные инициативы М. М. Сперанского, считая, что «нового в ней (попытке законодательного обобщения. — А. Д.) было очень немного, а то, что было ново, отличалось сбивчивостью и малою жизнеспособностью».49 Возможно, полагал учёный, именно поэтому реформа русских финансов по Сперанскому не удалась.
На самом деле, как представляется, главной причиной неудач реформы была её крайняя несвоевременность. В обществе ощущалась неизбежность войны с Наполеоном, следовательно, предстояли крупные военные расходы, которые в российских условиях могли быть обеспечены только путем эмиссии ассигнаций. По всей вероятности, Сперанский это понимал, но был вынужден действовать в условиях жесткой бюрократической конкуренции за влияние на императора и поэтому не стал ождать удобного момента для реализации своих реформаторских замыслов. Кстати, в опалу он попал как раз в марте 1812 г.
Впрочем, и вновь узаконенный серебряный монометаллизм просуществовал недолго. Главной причиной провала реформ Сперанского стала Отечественная война 1812 г. Во время войны для покрытия военных расходов правительство вынуждено было выпустить слишком много бумажных денег. Таким образом, пришлось отказаться от запрета на выпуск новых ассигнаций. И действительно, с 1811 по 1816 г. было выпущено ассигнаций на 259 млн руб.50 В общем военная кампания 1812 г. свела на нет всю программу финансовой стабилизации 1810 г. Из-за войны ассигнации вновь воскресли, как феникс из пепла. Они опять стали нужны правительству для решения многочисленных финансовых проблем. Одной из таких проблем была выплата жалования войскам. Серебра на эти цели в казне, как обычно, не хватало. Кроме того, необходимо было осуществлять закупки вооружений, провианта, фуража и т.д.
Когда русская армия отправилась в заграничный поход, возникла ещё одна трудность, связанная с денежным обращением — какими деньгами выплачивать денежное довольствие войскам. Возможной альтернативой дефицита серебра могли быть только ассигнации. Проблема, однако, заключалось в том, что российское правительство категорически запрещало вывозить ассигнации за рубеж. Этот запрет в различных формулировках переходил из одного указа в другой. Чем объяснить такую последовательность правительства в этом вопросе?
Во-первых, как заявлялось официально, это позволяло избежать массового производства фальшивых денег за границей. Как мы уже отмечали, русские ассигнации были очень просты в оформлении и практически никак не были защищены от нелегального копирования. Во-вторых, государство, вечно нуждавшееся в средствах, не желало, чтобы в оплату за русские товары вместо иностранной валюты за границей расплачивались российскими же ассигнациями. Последняя причина, вероятно, была главной, хотя в официальных документах всегда акцентировалась первая.
Поскольку жалование войскам выплачивалось ассигнациями, правительству ничего другого не оставалось, как в порядке исключения разрешить хождение русских бумажных денег на территории Пруссии, герцогства Варшавского, в германских княжествах, а затем и во Франции. Конторы ассигнационного банка были открыты в Кенигсберге, Берлине и других городах, через которые проходили коммуникации русской армии. В этих конторах можно было обменять ассигнации на местные валюты по уставленному русским правительством курсу: «По составленной табели рубль серебром оценен в 1 талер 6 грошей 16 7/8 пфеннигов; пятирублевая ассигнация в 1 талер 31 грош 3 3/12 пфеннигов; прочие ассигнации соответственно их достоинству, считая рубль серебром в 4 рубля ассигнациями».51
Таким образом, обстоятельства на которых мы остановились, вынудили правительство вернуться к отставленным было ассигнациям. Ассигнации вошли в денежный оборот что называется «явочным порядком».
Этот свершившийся факт был оформлен Манифестом 9 апреля 1812 г., который гласил, что все платежи должны проводится на территории империи ассигнациями. С появлением данного манифеста ассигнации превратились в законное платёжное средство. Они были обязательны в расчётах не только с государством, но и между частными лицами. Все казенные платежи производились ассигнациями по биржевому курсу: «При уплате казённых долгов частным лицам предписано рассчитываться по курсу дня: для казенных недоимок по 2 руб. ассигнациями за 1 рубль серебром, а по некоторым казенным доходам по 3 руб. ассигнациями за 1 руб. серебром».52 Иначе говоря, в стране устанавливался принудительный курс для ассигнаций, что было главным признаком неразменных бумажных денег.
Основная цель правительства заключалась в поддержании падающего курса русских бумажных денег и возвращении доверия населения к бумажной валюте. Этим манифестом юридически закреплялось фактическое возвращение ассигнаций в денежный оборот. Правда, не все исследователи российской финансовой системы единодушны в оценке данного манифеста, установившего принудительный курс ассигнаций. Например, А. Н. Миклашевский считал, что «под принудительным курсом "по рыночной ценности" следует разуметь такую цену ассигнаций, которая была бы установлена раз навсегда и по которой приём ассигнаций был бы для всех равно обязательным».53 Кстати, М. И. Туган-Барановский также высказывал сомнения в действительности принудительного курса ассигнаций: «Они имели формально и принудительный курс, но так как этот принудительный курс был не чем иным, как курсом, соответствующим свободному биржевому курсу, то элемента принуждения в данном случае почти не было... ».54 Отрицая принудительность курса ассигнаций по Манифесту 9 июня 1812 г., А. Н. Миклашевский и М. И. Туган-Барановский приводят схожие аргументы.
Действительно, в этом документе ни о каком равенстве курсов речи не идёт: для государства курс фиксирован (правда, на двух разных уровнях), а для частных лиц он вообще плавающий биржевой. Указ создавал, по мнению Миклашевского, среднее и изменчивое, надо полагать, чрезвычайно выгодное положение, как для правительства, так и для государства. Миклашевский называл его «образчиком финансового оппортунизма», так как государство в результате исполнения этого указа выигрывало в том, что могло больше не опасаться ответственности за возможное обесценение капиталов в стране, поскольку при относительной фиксации курса ассигнаций не возникало проблем его падения по отношению к серебряной монете, в которой хранились капиталы. Правительство путем фиксированного курса для податей в итоге получало своеобразный «иммунитет» от обесценения бюджетных доходов. Дело в том, что прежде ассигнации принимались в уплату государственных податей но номинальному курсу, что, конечно же, обесценивало поток денежных доходов государства. Налицо был так называемый «эффект бумеранга». Государство свои бюджетные доходы «с тех пор стало исчислять на серебряные рубли, переводя их уже при поступлении на ассигнации но существующему курсу».55
Проигравшей стороной в результате этих законодательных новаций Миклашевский считал частных лиц (в первую очередь купцов, крестьян), которые между собой рассчитывались по рыночному, плавающему курсу любой разновидностью денег: или ассигнациями, или серебром, а налоги должны были платить только ассигнациями и по фиксированному курсу. В результате в России со временем появился простонародный лаж. В общем эта ситуация очень напоминает положение дел в российской экономике начала 90-х годов XX в., когда в ней тоже существовала множественность валютных курсов. Ни к чему хорошему такая множественность курсов не привела ни в XIX, ни в XX вв.
Итак, ассигнации эволюционировали из эмбриональных, неполноценных в полноценные бумажные деньги с принудительным курсом. Впрочем, принудительным курс ассигнаций можно назвать с большой натяжкой. Тем не менее введение даже такого частично фиксированного курса служило формальным признаком превращения ассигнаций в настоящие бумажные деньги. Эти бумажные деньги были по-прежнему неразменными и находились в обращении наравне с законной денежной единицей — серебряным рублем. В России снова появились параллельные деньги, и на сей раз — надолго.
35 Сперанский М. М. Записка о монетном обращении графа Сперанского с замечаниями графа Канкрина. С. 11.
36 Гольдман В. Русские бумажные деньги. С. 27.
37 Туган-Барановский М. И. Бумажные деньги и металл. С. 358.
38 Никольский П. А. Бумажные деньги в России. Казань, 1892. С. 185-186..
39 Миклашевский А. Н. Деньги. С. 575.
40 Шторх П. Материалы для истории государственных денежных знаков в России. .. С. 34.
41 ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 19. № 13.403. С.4.
42 Никольский П. А. Бумажные деньги в России. С. 189.
43 Печерин Я. И. Исторический обзор росписей государственных доходов и расходов с 1803 по 1843 год включительно. СПб., 1896. С. 244.
44 Предтеченский А. В. К вопросу о влиянии континентальной блокады на состояние торговли и промышленности в России // Известия АН СССР. Сер. VII. Отделение общественных наук. 1931. № 8. С. 895.
45 ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т.31. № 24.116 . С.55.
46 Сперанский М. М. Отчёт в делах 1810 г. // Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002. С. 421.
47 См: Шторх П. Материалы для истории государственных денежных знаков в России... С. 39.
48 Там же. С. 39.
49 Кауфман И. И. Серебряный рубль в России от его возникновения до конца XIX века. СПб., 1910. С. 179.
50 Шторх П. Материалы для истории государственных денежных знаков в России... С.40.
51 Там же. С. 40.
52 Лебедев В. А. Бумажные деньги. СПб., 1889. С. 47.
53 Миклашевский А. Н. Деньги. С. 583.
54 Туган-Барановский М. И. Бумажные деньги и металл. С. 359.
55 Гольдман В. Русские бумажные деньги. С. 50.
<< Назад Вперёд>>
