Появление первых хлопчатобумажных фабрик
Первой отраслью промышленности, захваченной техническим переворотом, стало хлопчатобумажное производство. Капиталистическая организация хлопчатобумажной промышленности стимулировала и обусловливала необходимость совершенствования производства, широкий внутренний рынок и быстрый оборот капитала, высокопроизводительный труд вольнонаемных рабочих обеспечивали быстрый прогресс этой отрасли. Решающую роль в этом прогрессирующем развитии играл фактор отрыва значительной части беднейшего крестьянства от натурального хозяйства, зависимость его от товарного производства и рынка. Современники отмечали, что именно широкие слои «народных низов» стали потреблять хлопчатобумажные ткани и этим способствовали увеличению этого производства 80. Маркс, вскрывая основную причину широкого распространения дешевых и некачественных хлопчатобумажных товаров на последнем этапе феодализма и при капитализме, указывал, что «в обществе, основанном на нищете, самые нищенские продукты имеют роковое преимущество служить для потребления самых широких масс» 81.
Хлопчатобумажное производство включает три основные отрасли: бумагопрядение, ткачество, набивку и окраску тканей. В России хлопчатобумажная промышленность стала развиваться первоначально с набойки ткани. В последние десятилетия XVIII в. ситценабивное производство получило распространение под Петербургом, где имелась значительная по размерам Шлиссельбургская мануфактура, а также в промышленном с. Иванове Владимирской губ., где еще с 1776 г. стала действовать первая крупная ситценабивная мануфактура М. И. Гарелина. В первой половине XIX в. ситценабивное производство и ткачество бумажных изделий получили широкое распространение в Московском промышленном районе, вызвав широкий спрос на бумажную пряжу.
Машинное производство в хлопчатобумажном деле впервые было внедрено в бумагопрядении на импортном хлопке в Петербургском районе. Первой хлопчатобумажной фабрикой в России стала Александровская казенная мануфактура близ Петербурга на Шлиссельбургском тракте. Основанная в 1798 г. предпринимателем Осовским, она на следующий год после его смерти была передана в казенное ведомство и финансировалась «сохранной казной». В Указе об учреждении этого предприятия отмечалась задача ее промышленного производства: «Императорская мануфактура для чесания и прядения на машинах хлопчатой бумаги и тканья из оной разных материй и для делания и составления чесальных и прядильных машин» 82. Правительство учреждало это предприятие с целью стимулировать развитие в России механического бумагопрядения, ткачества и льнопрядения. Предприятие было оснащено современными английскими текстильными машинами. В 1805 г. здесь была установлена первая паровая машина в хлопчатобумажном производстве России. В 1808 г. на предприятии появился первый ткацкий механический станок а также машины для аппретуры (отделки) тканей. Кроме бумагопрядения, на мануфактуре имелись ткацкое, чулочное, белильное, красильное отделения; действовала механическая мастерская по производству и ремонту текстильных машин. В 1810 г. на Александровской мануфактуре насчитывалось 18 552 веретена, изготовивших до 4,7 тыс. пуд. бумажной пряжи (по 10 фунт. пряжи на веретено) 83.
В 1821 г. на мануфактуре впервые развернулось машинное льнопрядение. К концу 20-х годов Александровская мануфактура представляла собой крупную механизированную фабрику с несколькими корпусами. Здесь действовала система машин, оснащенная тремя паровыми двигателями общей мощностью в 89 л. с. Несколько сот прядильных машин имели до 35,5 тыс. веретен, на которых в 1828 г. было произведено 20,7 тыс. пуд пряжи, что составляло в среднем 23,3 фунта пряжи на веретено. Это свидетельствует, что за 1810—1828 гг. производительность прядильного производства на этой фабрике в ходе технического прогресса возросла в 2,3 раза. Александровская мануфактура в эти годы производила свыше 55 % всей отечественной пряжи 84. Ее продукция продавалась через комиссионеров ткацким предпринимателям Центрального промышленного района. В 20-е годы значительно расширилась деятельность механической мастерской при Александровской мануфактуре, сыгравшей значительную роль в оснащении первых частных бумагопрядилен машинным оборудованием и техническими кадрами.
Интерес представляет социальная сторона деятельности этой первой государственной фабрики в России. Исследование Ч. Г. Володарской показывает, что вначале это казенное предприятие было основано на эксплуатации принудительного труда приписных государственных крестьян деревень и слобод Петербургского уезда, а также малолетних рабочих из числа воспитанников императорского воспитательного дома. Но по мере механизации производства администрация вынуждена была все больше прибегать к применению вольнонаемного труда. Приписные крестьяне добивались освобождения от ненавистного им фабричного труда упорной и настойчивой борьбой. Они отказывались выходить на работы, не выполняли заданий по «щипанию» хлопчатой бумаги, производили «нерадиво» накалывание кард для машин. Как указывала администрация мануфактуры, приписные крестьяне «даже кожи портят и зубья ломают... так что по сию пору ни одной карды в работу не сделано, что ставит под угрозу производство кардмашин». Уже в 1801 г. мануфактура была вынуждена отказаться от использования подневольного труда приписных крестьян, отмечая «упорство и непривычку, и неохотливость к работам крестьян этих слобод, и дабы избежать скучных частых приносимых от них неосновательных жалоб» 85. Приписные крестьяне были заменены в основном несовершеннолетними рабочими из воспитательных домов Петербурга и Москвы, что обеспечивало предприятие более послушной и дешевой рабочей силой. Подавляющее большинство воспитанников, достигнув совершеннолетия, хотя и считались свободными, но, лишенные средств существования, продолжали трудиться на мануфактуре по контрактам, получая сдельную плату. В 1805 г. несовершеннолетние рабочие составляли 837 человек, или до 59 % всей рабочей силы предприятия. К числу остальных рабочих относились казенные мастеровые, переведенные с Сестрорецкого и Тульского заводов, Екатеринославской и Новороссийской суконных мануфактур, а также группа нестроевых инвалидов Военного ведомства. Вольнонаемные вместе с вольными рабочими из числа воспитанников составляли всего 24 человека, или 1,5 % всего состава. Начиная с середины 20-х годов, когда Александровская мануфактура становится крупнейшей механизированной фабрикой России, численность вольнонаемных рабочих стала возрастать, составляя в среднем около четверти всего рабочего состава. В 1834—1835 гг. эта фабрика достигла своего расцвета, численность рабочей силы — 3 тыс., большинство имело многолетний стаж. Удельный вес вольнонаемных (вместе с «вольными воспитанниками» ) составлял более половины всего состава рабочих — 53,7 %. Через 10 лет, в 1843—1844 г. численность вольнонаемных рабочих достигла 2/3 всех занятых на фабрике 86. Таким образом, по мере роста механизации Александровской мануфактуры и становления ее в крупное фабричное предприятие систематически возрастал удельный вес вольнонаемного труда, который преобладал на основных производственных участках, что свидетельствовало о проникновении капиталистических производственных отношений.
В центре текстильной промышленности — Москве первая механическая частная бумагопрядильня была основана в 1808 г. в годы континентальной блокады, когда сократился ввоз английской пряжи в страну. Это предприятие было основано купцом Ф. Пантелеевым в компании с фабрикантом А. Александровым и московским купцом М. Герасимовым. К 1810 г. на этой бумагопрядильне имелось 100 прядильных машин, заказанных в мастерской Александровской мануфактуры, приводившихся в движение конным приводом 87. На предприятии имелось 12960 веретен, на которых производилось ежегодно до 2 тыс. пуд. пряжи (по 6,3 фунта на веретено); действовали кардные, ленточные, чесальные и прочие машины для предварительной обработки хлопка. Все «подготовительные» машины были изготовлены рабочими своего предприятия («у себя выстроены»), кроме образцовых, полученных с Александровской мануфактуры. В механической мастерской было занято 45 рабочих. Всего на бумагопрядильне Пантелеева и Ко работало 658 человек из числа вольнонаемных работников, куда входили в основном подмосковные оброчные крестьяне и частично малолетние рабочие из Московского воспитательного дома 88.
В начале 1812 г. в Москве насчитывалось уже 11 механических бумагопрядилен с 780 прядильными машинами. Возрастающий спрос внутреннего рынка на хлопчатобумажную пряжу и последствия континентальной блокады способствовали появлению новой отрасли текстильной промышленности, быстро растущей на основе новой машинной техники. В отзыве сенатора И. Я. Аршеневского о деятельности московских бумагопрядилен в 1811 г. отмечалось, что «на некоторых здешних фабриках устроены по примеру Александровской мануфактуры чесальные и прядильные машины для хлопчатой бумаги, действующие силой лошадей. Воспитанник сей мануфактуры Егор Иванов делает здесь таковые машины желающим и обучает управлять оными. По недавнему введению их на наши фабрики они уже довольно распространились, хотя высшие номера пряжи, какие на Александровской мануфактуре делаются, на здешних еще не производятся. Однако же, для миткалей и среднего сорта ситцев пряжа их довольно изрядна и употребляется с немалой выгодою». Сообщая мнение фабрикантов о перспективе этой отрасли промышленности, сенатор указывал, что в будущем прядильные заведения «умножатся», ибо «мануфактуристы видят теперь несомненную от того пользу и важнейший успех в обороте фабричном» 89.
Все московские бумагопрядильни этого периода учреждались купеческим капиталом, являлись капиталистическими предприятиями, применявшими вольнонаемный труд. Исключением являлась крупная полотняная посессионная мануфактура А. Д. Грачева, основное предприятие которой находилось в подмосковном селе Михалкове. Здесь в 1810 г. было открыто бумагопрядильное отделение с 22 ватер-машинами (по 108 веретен каждая) и 15 мюль-машинами (по 180 веретен каждая), всего свыше 4,1 тыс. веретен с суточным производством в 363,5 пуда пряжи. С введением механического бумагопрядения было открыто ткацкое и набивное отделение, где использовался ручной труд. Рабочая сила этой мануфактуры составляла 1451 человек, из них 621 приписных подневольных рабочих и 830 вольнонаемных, или 57 % всего состава. В механической мастерской мануфактуры работало 65 вольнонаемных рабочих под руководством механика Гладкого, бывшего мастера Александровской мануфактуры 90.
Во время Отечественной войны 1812 г. были уничтожены эти первые ростки бумагопрядильного машинного производства в Москве, которое постепенно возродилось только в середине 20-х годов. Известно, что покровительственный таможенный тариф 1822 г. оказал стимулирующее влияние на развитие хлопчатобумажной промышленности. До 1822 г. ежегодный привоз хлопка-сырца составлял около 50 тыс. пуд. в год, а английской бумажной пряжи 250 тыс. пуд., или в 5 раз больше 91. Первоначально возрождение частного бумагопрядения в России было связано с помещичьим предпринимательством, щедро финансируемым царским правительством. Еще в 1823 г. помещиком-предпринимателем Рахмановым в Курской губ. была открыта механическая бумагопрядильня с 8 тыс. веретен. На следующий год были основаны две небольшие дворянские бумагопрядильни — коллежского советника И. Ф. Похвистнева в Москве на 4 тыс. веретен и помещика А. М. Пушкина в с. Можайском Московской губ. на 4,7 тыс. веретен. В 1827 г. в Центральном районе России насчитывалось уже 9 частных бумагопрядилен с 28 тыс. веретен, вырабатывавших в общей сложности 16,5 тыс. пуд. пряжи 92. Почти все эти предприятия были вотчинными, с применением крепостного труда. Из них самой крупной была бумагопрядильня помещика-предпринимателя Н. А. Волкова в с. Горенки Московского уезда, открытая в 1828 г., с 12 тыс. веретен. Среди хлопчатобумажных предприятий, открывшихся в эти годы, только на фабрике купца Титова был налажен весь производственный процесс от механического бумагопрядения до машинного ситцепечатания, но ткачество оставалось ручным, с применением домашнекапиталистической работы.
В 1824г. была основана частная механическая бумагопрядильня предпринимателя П. Ренненкампфа близ Петербурга на Шлиссельбургском тракте. Фабриканту была предоставлена значительная денежная субсидия из казны. В 1828 г. здесь была поставлена паровая машина в 24 л. е., построенная на казенном Александровском механическом и чугунолитейном заводе. Из докладной записки Ренненкампфа в Министерство финансов видно, что на этой фабрике в 1829 г. имелось 42 прядильных машины с 6,5 тыс. веретен, вырабатывавших в общей сложности 1,3 тыс. пуд. пряжи в год. Фабрика была оснащена системой подготовительных машин. Здесь было занято более 260 вольнонаемных рабочих обоего пола. Фабрика была рентабельным предприятием, вырабатывала продукцию на 300 тыс. руб. в год. Пряжа продавалась по 70 руб. за пуд главным образом в Шуйском районе. Но в 1832 г. фабрика Ренненкампфа сгорела и больше не возобновилась 93.
Петербургская промышленная выставка 1829 г. продемонстрировала первые успехи развития механического бумагопрядения в России. Обозреватель отмечал, что «с помощью прядильных и подготовительных машин нового устройства один работник прядет в триста раз больше, нежели прежде ручной работой, и притом пряжа выходит несравненно тоньше и лучше» 94.
В 1834 г., по данным Департамента мануфактур и внутренней торговли, в России насчитывалось 16 частных бумагопрядилен с 3,4 тыс. рабочих, которые вырабатывали продукцию в 40,3 тыс. пуд. пряжи на 2,8 млн руб. 95 Вместе с казенной Александровской мануфактурой, производившей 24,8 тыс. пуд., отечественное производство бумажной пряжи составляло примерно 65 тыс. руб. В то время как импорт в это время достигал 543,6 тыс. пуд. 96 В результате удельный вес российского бумагопрядильного производства составлял всего 12 % внутреннего потребления.
С середины 30-х годов в связи с внедрением автоматических сельфакторов на английских фабриках, резко повысивших их производительность, сильно упали цены на импортируемую пряжу, следствием чего явилась ликвидация в годы кризиса 1837 г. 18 бумагопрядильных заведений, преимущественно вотчинных, в губерниях Центра страны 97.
Вторая половина 30-х и начало 40-х годов XIX в. были важным периодом в истории российского бумагопрядения, связанным с началом притока в это дело крупных капиталов. Необходимо учитывать, что доминирующее положение Англии как «промышленной мастерской мира» оказывало постоянное воздействие на необходимость расширения размеров первых бумагопрядильных предприятий, что обусловливалось как импортом английского оборудования, так и конкуренцией английских товаров. Новая техника была рентабельна только на крупных капиталистических предприятиях с массовым производством. Значительную роль в относительно слабых темпах внедрения машинного производства играла и дешевизна рабочей силы. В этом отношении характерно замечание гамбургского мануфактур-корреспондента Ф. Буссе в письме министру финансов в 1838 г. по поводу внедрения новейших машин в российское бумагопрядильное производство, который риторически пишет: «. . .везде ли в России годны сельфакторы, если принять в соображение, что заработная плата в России вообще очень умеренна, а разность в цене сельфактора перед обыкновенными мюль-дженни очень значительна» 98.
В 1833 / 34 г. была учреждена первая крупная Невская бумагопрядильная фабрика в Петербурге, основанная придворным банкиром Л. Штиглицем в компании с капиталистами А. Марком, Я. Фан дер Флитом, Р. Крегом и директором Александровской мануфактуры А. Вильсоном. В прошении учредителя указывалось, что бумагопрядильня устраивалась в 5-этажном каменном корпусе на набережной Б. Невы в Рождественской части столицы, оснащалась английским импортным оборудованием — 30 тыс. веретен с годовой производительностью в 20 тыс. пуд. пряжи, или половины всей продукции, которую в тот период производили все частные бумагопрядильни России. Система машин этой фабрики должна была приводиться в действие паровым двигателем в 80 л. с. Освещение на фабрике было газовое, что позволяло организовать круглосуточную, сменную работу предприятия. Особенное внимание уделялось рабочей силе — «люди для работы будут употребляться вольнонаемные в соразмерном надобности числе» 99. Фабрика вступила в строй в 1836 г.
В середине 1835 г. было учреждено первое в России акционерное общество механического бумагопрядения — Российская бумагопрядильная мануфактура с акционерным капиталом в 3,5 млн руб. Учредителями были петербургские капиталисты К. Мейснер и К. Клейн, английские финансисты В. Лодер и В. Буек, а также директор Александровской мануфактуры А. Вильсон. Среди акционеров были крупная петербургская буржуазия, сановная знать и правящая бюрократия. Российская мануфактура, расположенная на Обводном канале в Петербурге, длительное время занимала первое место среди русских бумагопрядилен как по производительности, так и по качеству продукции. Ее действие стало развертываться с 1838 г. Оснащенная первоначально 24 тыс. веретен, она в последующие годы непрерывно расширяла свой производственный аппарат и в 1847 г. стала самой мощной из российских бумагопрядилен, численность веретен достигала 60 тыс.
В 1838 г. была открыта третья крупная бумагопрядильня в Петербурге, получившая название Самсониевской мануфактуры, основателями которой были помещики-предприниматели Мальцевы и С. А. Соболевский, которая впоследствии перешла в купеческие руки. В 1839 г. в Петербурге была основана Спасская бумагопрядильня английского предпринимателя Ф. Райта. Все петербургские бумагопрядильные фабрики, оснащенные паровыми машинами, работали с применением вольнонаемных рабочих. В 1839 г. в России насчитывалось 16 бумагопрядильных фабрик, оснащенных 200 тыс. веретен, изготовлявших до 200 тыс. пуд. пряжи, из них более половины производилось на пяти петербургских бумагопрядильнях 100. Эти капиталистические предприятия утвердили роль Петербурга как центра российского бумагопрядения. Основная продукция сбывалась ткацким предприятиям Центрально-Промышленного района.
В Московском районе в 30-е год рост бумагопрядильной промышленности был незначителен. Из четырех новых бумагопрядилен самой крупной была Вознесенская фабрика купца С. А. Лепешкина, основанная в 1835 г. в с. Муромцове Дмитровского уезда Московской губ. Ее оборудование было выполнено по заказам на Александровской казенной мануфактуре и машиностроительной фирме Кокериля в Бельгии. Производственная мощность этого предприятия, оснащенного 15 тыс. веретен, была вдвое меньше крупных петербургских бумагопрядилен. Численность рабочих достигала 2 тыс. человек из числа закабаленных помещичьих крестьян, отданных фабриканту в аренду на 8 лет.
За пятилетие 1834 — 1839 гг. внутреннее производство хлопчатобумажной пряжи возросло втрое, с 65 тыс. до 200 тыс. пудов. Удельный вес отечественного прядильного производства удовлетворял 26,5 % внутреннего потребления. Это был значительный сдвиг в становлении российского бумагопрядения. Решающая победа в становлении этой отрасли промышленности наступила лишь в конце 40-х годов.
В 1841 г. под давлением требований текстильной буржуазии была на 30 % повышена пошлина на ввозимую пряжу. «Столь высокая пошлина, — указывал экономист Шерер, — возвысившая ценность товарам на 50 %, не могла не привлечь к этой промышленности еще новые капиталы и дала новый толчок бумагопрядению в России» 101. С этого времени капитал, привлекаемый повышенной прибылью, все в большем размере устремился в бумагопрядение. «Значительные барыши, — писал крупный экономист того времени Л. Тенгоборский, — получаемые с хорошо устроенных бумагопрядилен, соблазнили заняться этой промышленностью многих охотников» 102. Важным стимулом к основанию новых механических бумагопрядилен стала отмена в 1842 г. запрещения на вывоз машин из Англии. Беспошлинный ввоз прядильного английского оборудования для российских фабрик с этого времени стал интенсивно возрастать.
Начиная с 1843 г. в России ежегодно возникает по нескольку бумагопрядильных фабрик. В конце 1843 г. в стране их насчитывалось 59, они были оснащены 324 тыс. веретен с общей выработкой 325 тыс. пуд. пряжи. Из них на Московскую губ. приходилось 22 предприятия со 138 тыс. веретен и производством до 132 тыс. пуд. пряжи. Через четыре года, в 1847 г., в России насчитывалось 64 бумагопрядильни, оснащенных 765,3 тыс. веретен, из коих полностью действовали 650 тыс. Из них на долю восьми бумагопрядилен Петербурга приходилось 279 тыс. веретен, или 43 % от числа всех действующих в России 103. В результате частные бумагопрядильные фабрики завоевали прочные позиции в хлопчатобумажной промышленности, оставив далеко позади производство казенной Александровской мануфактуры, удельный вес которой в отечественном производстве в эти годы снизился до 3 % пряжи. В Центральном районе насчитывалось 55 бумагопрядилен, из них 35 купеческих и 20 вотчинных. Из капиталистических предприятий выделялось восемь наиболее крупных, оснащенных 20—30 тыс. веретен, в их число входили бумагопрядильни 3. С. Морозова (Богородско-Глуховская мануфактура, основанная в 1842 г.) купцов Лепешкина, Мазурина, Малютина, Симонова, Хлудова, Коншина. Среди вотчинных бумагопрядилен доминировали мелкие предприятия, оснащенные 2—3 тыс. веретен.
В результате значительного прилива капитала в бумагопрядение усилилась конкуренция между фабрикантами, вызывая значительное снижение цен со стороны наиболее мощных фирм и ликвидацию маломощных предприятий.
Важными показателями утверждения фабричного бумагопрядения в России является динамика ввоза хлопка-сырца и бумажной пряжи из-за границы.
Данные табл. 2 свидетельствуют, что примерно с 1845 г. произошел перелом в развитии российского бумагопрядения, когда ввоз хлопка-сырца для хлопчатобумажных фабрик стал преобладать над импортом пряжи. Быстро развивающееся отечественное бумагопрядение стало полностью удовлетворять внутренний спрос
Таблица 2. Среднегодовой ввоз хлопка-сырца и бумажной пряжи в Россию за 1824—1851 гг. * (тыс. пуд.)
на бумажную пряжу. (Незначительный импорт пряжи из Англии в эти годы шел в основном за счет высших номеров пряжи, еще не вырабатываемых на русских бумагопрядильнях «из-за невыгодности производства».)
Необходимо отметить, что на начальном этапе промышленной революции в странах «второго фронта», какой являлась Россия, в условиях низкой эффективности национальной промышленности «импортозамещение» являлось объективной неизбежностью 104. Этот процесс обеспечивал отечественной буржуазии твердые позиции на внутреннем рынке, регулировал платежеспособный спрос, стимулировал при определенных условиях подъем экономики. В то же время в условиях отсталых социально-экономических структур ставка на импортозамещение с помощью высокого уровня промышленного протекционизма нарушала пропорции распределения капитала между отдельными отраслями народного хозяйства.
Другой прибыльной отраслью хлопчатобумажной промышленности, где относительно рано стали внедряться машины, было ситценабивное дело. Известно, что распространение ситцевых мануфактур началось в России в конце XVIII в., работавших первоначально на ввозимом иностранном миткале. Набивка рисунка на ткани производилась здесь набойщиком вручную, орудием труда являлся так называемый манер, деревянная доска с выгравированным на нем рисунком, на который наносилась краска, вбиваемая затем в ткань.
Впервые применение ситцепечатных машин началось на петербургских предприятиях капиталистов Вебера, Битепажа и Теша в 1815—1816 гг. Правительство гарантировало этим предприятиям с 1817 г. 10-летнюю привилегию на монопольное производство ситца в стране. Эти монопольные привилегии в промышленном производстве широко практиковались в феодально-крепостнической России и являлись сильным тормозом на пути технического прогресса.
Петербургская ситценабивная фабрика Битепажа в 1821 г. была оснащена паровой машиной в 20 л. с., а к 1828 г. здесь действовало уже два паровых двигателя, которые приводили в действие несколько ситценабивных машин, имевших 80 медных валов. В. Пельчинский считал фабрику Битепажа «лучшей в России», ни в чем не уступающей «лучшим английским хлопчатобумажным предприятиям» 105.
Ситцепечатная фабрика Вебера, расположенная в Шлиссельбурге, в начале 20-х годов была оснащена паровой машиной, цилиндропечатной машиной, пресс-машинами, 2 каландрами для отделки товара, 12 красильными чанами и пр. На производстве было занято свыше 300 вольнонаемных рабочих. Министр внутренних дел О. П. Козодавлев, посетивший в 1818 г. фабрику Вебера, с удовлетворением отмечал, что «виданное мною там превзошло все то, что я о сих машинах слышал и мог себе представить... шесть человек могут сделать посредством машины гораздо лучше и чище то, на что нужны по крайней мере 500 человек, действующие обыкновенным образом» 106.
Монопольные привилегии на машины приносили первым ситцевым фабрикантам баснословные прибыли. В 20-х годах они значительно расширяют свое производство. Фабрикантом М. Вебером было открыто ситценабивное предприятие в с. Цареве Дмитровского у. Московской губ., а Ф. Битепаж основал вторую ситцевую фабрику в Нарвской части Петербурга 107. Эти фабриканты пользовались беспошлинным ввозом импортного миткаля, что наносило урон внутреннему бумаготкацкому производству. В 1827 г., когда истекал срок привилегии, Вебер и Битепаж обратились в правительство с новыми прошениями о продлении на 10-летний срок их монопольных льгот. Против них с решительным протестом выступила влиятельная группа московских мануфактуристов, многие из которых еще до окончания срока привилегии уже развернули строительство ситценабивных машинных предприятий. Продление срока привилегии угрожало бы гибелью вложенных капиталов.
Под этим напором правительство вынуждено было отменить привилегии на ситцепечатные машины, вызвав быстрый рост механизации ситценабивной промышленности. Обозреватель промышленного отдела «Московских ведомостей» указывал, что «цилиндрическая набивка ситцев после прекращения привилегии Вебера распространилась в Московской и Владимирской губерниях до неимоверности. Это доказывается огромным производством так называемых рубашечных одноколерных ситцев, которое принадлежит исключительно набивке цилиндрами» 108. В 1827 г. сразу же после отмены привилегий ситцепечатные машины стали действовать на 20 фабриках Москвы и Московской губ., приводимые в действие в основном конными приводами, но применение паровых двигателей было крайне редким явлением. Первым из московских фабрикантов ситцепечатную машину поставил коммерции-советник М. Титов на своей ткацкой и набивной мануфактуре в Серпуховской части Москвы. В ведомости о состоянии ситцевой фабрики М. Титова за 1829 г. отмечалась среди производственного оборудования «одна набивная машина, приводимая в действие паровой машиной в 6 сил» 109. Машинные ситцы с фабрики Титова в конце 20-х годов пользовались успехом на Лейпцигской ярмарке; на первой промышленной выставке 1829 г. в Петербурге фабрикант М. Титов был награжден большой золотой медалью за дешевые и яркие образцы машинных ситцев, которые набивались на отечественных миткалях 110.
В конце 20-х годов в Москве цилиндропечатные машины действовали в основном на капиталистических «вольных» предприятиях купцов Александрова, Чорокова, Гребенщикова, Витта и других, исключением была посессионная мануфактура А. Грачева в Хамовниках.
В 1828 г. появляется первое механическое ситцепечатное производство во Владимирской губ., близ с. Иванова, на ткацко-набивной мануфактуре купца Спиридонова в дер. Воробьево. На следующий год цилиндропечатные машины были заведены еще на нескольких ткацко-набивных мануфактурах г. Шуи и с. Иванова (у предпринимателей бр. Гарелиных, Бабурина, А. Посылина, Ямановского). В 1830 г. в России уже насчитывалось 27 ситценабивных предприятий с цилиндрическими машинами, которые приводились в действие «частью паром, частью лошадьми» 111.
В 30—40-х годах на многих ситценабивных предприятиях Московской и Владимирской губерний в отличие от Петербурга существовало одновременно машинное и ручное производство ситцев, последнее использовалось фабрикантами для многокрасочной расцветки ткани, особенно платков. Внедрение ситцепечатных машин на фабриках сопровождалось разорением ремесленников.
Набойщику-кустарю было невозможно конкурировать с машиной, которая в 100 раз повышала производительность труда рабочего-печатника. Цилиндропечатная машина одноколерных ситцев вырабатывала за сутки до 300 кусков (кусок — 35,5 м), набойщик же в течение рабочего дня набивал максимум 3 куска, в 100 раз меньше машинного печатника. Владимирский губернский механик И. Е. Несытов писал, что когда в 30-х годах в с. Иванове на фабриках Гарелиных и Бабурина появились первые ситцепечатные машины, «они как громом поразили набойщиков и дали им сильно почувствовать, что необходимость в их искусстве и самоволие их, с каким нередко набойщики поступали с фабрикантами... должны быть ограничены этими бичами ручной набойки» 112. В этом откровенном заявлении верного слуги российских фабрикантов об обуздании «самоволия» рабочих машиной слышатся рассуждения апологета английских капиталистов экономиста Э. Юра, которого разоблачал на страницах «Капитала» Маркс 113.
В 20-х годах только в с. Иванове насчитывалось до 7 тыс. ручных набойщиков, через тридцать лет после внедрения цилиндропечатных машин и многоцветной «перротины» во всей Владимирской губ. осталось их не более 2 тыс. и оплата труда упала более чем в 10 раз. Несытов отмечал, что при введении в середине 40-х годов на ситцепечатных фабриках машин-перротин «набойщики совершенно утратили прежнее свое значение и свои знаменательные заработки... большая часть их поступила в резчики, мытилыцики, заварщики и пр., так что в настоящее время в селе Иванове как центре ситцевой фабрикации весьма немного осталось коренных набойщиков».
Крупнейшим ситценабивным предприятием Московской губ. в 30—40-е годы была Царевская фабрика М. Вебера и К. По данным ведомости за 1830 г., представленной в Мануфактурный совет фабричной администрацией, в состав производственного оборудования входили две набивные машины со 142 гравировальными цилиндрами, действующие при помощи водяного двигателя. Машины-коландры для отделки товара приводились в движение конным приводом. Одновременно на фабрике оставалось до 50 набивных столов с 1250 ручными формами-манерами. Ситцев машинной набивки было произведено 2212,7 тыс. аршин на сумму 802,9 тыс. руб. Ткани ручной набивки (в основном кисея) было выделано 139,2 тыс. аршин на 111,4 тыс. руб., что составляло почти 14 % от суммы производства. В состав рабочей силы входили 377 вольнонаемных рабочих, из них 171 человек мастеровые и 206 — чернорабочие, больше половины которых составляли женщины. Инженерно-технический персонал состоял из 14 иностранных специалистов 114.
В 1836 г. это предприятие было преобразовано в акционерное общество Царевской мануфактуры, которое было первым акционерным предприятием в ситценабивном производстве. Выделка ситцев машинами приносила огромные прибыли, что позволяло непрерывно расширять производство. В 30-е годы на этой фабрике было увеличено число рабочих машин, установлен паровой двигатель в 24 л. с., введена в действие паровая сушильня, выстроены новые красильни. В 1837 г. из 64 тыс. кусков 46,5 тыс. кусков ситца (72 %) было выработано на машинах, остальное — ручной работой 115115. В первой половине 40-х годов Царевская фабрика значительно расширилась. По данным Л. Самойлова, в состав производственного оборудования входили 42 машины, из них 3 цилиндро-печатные, 2 паровых двигателя мощностью в 54 л. с., 45 котлов для крашения тканей, действующих паром. Численность рабочей силы возросла до 800 человек, четвертую часть которых составляли ручные набойщики, или 200 человек, что свидетельствовало о сохранении здесь ручного набойного производства ряда товаров, пользующихся спросом на внутреннем рынке 116.
В. К. Яцунский справедливо отмечал, что в 30-х годах машинное ситцепечатание в России распространялось относительно медленно в связи с дешевым ручным трудом 117. Предприниматель Штейнбах, один из основателей московской ситценабивной фабрики фирмы Циндель, в 1840 г. в одном из французских промышленных бюллетеней отмечал крайне слабое распространение набивных машин в ситцевом производстве в России, одновременно отмечал большое совершенство в работе мастеров по набивке и гравировке ручных инструментов 118.
В отличие от процветавших капиталистических предприятий, где впервые стало внедряться машинное производство, на посессионных мануфактурах с подневольным трудом в эти годы усилились упадок и разложение. В этом отношении характерна история гибели крупной посессионной ткацкой ситценабивной мануфактуры А. Д. Грачева. Это предприятие, основанное в 1796 г. бывшим крепостным крестьянином из с. Иванова, затем купцом I гильдии Д. Е. Грачевым, вначале было небольшим, с 25 рабочими, занимающимися выделкой и набойкой полотна. В 1801 г. это предприятие резко расширяется в результате покупки на аукционе крепостных ткачей бывшего шелкового фабриканта Тамеса, а также помещичьих крестьян Московской и Владимирской губерний. Этот фабрикант из крестьян становится одновременно и помещиком. Его приписные крестьяне из дер. Иконниковой, рядом с с. Ивановом, в большинстве своем работали на ситценабивных мануфактурах, выплачивая Грачеву денежный оброк. В первые десятилетия XIX в. это предприятие процветало. Известно, что в 1813—1814 гг. здесь было занято 318 приписных подневольных и 648 вольнонаемных рабочих 119. Пытаясь захватить господствующие позиции в прибыльном ситценабивном производстве, А. Грачев в 1816 г. решил механизировать свою мануфактуру, заказав на Александровской мануфактуре ситцепечатную машину, а на заводе Берда в Петербурге паровой двигатель. В 1817 г. цилиндропечатная машина на паровом приводе была установлена на мануфактуре Грачева, который начал усиленные хлопоты в правительственных кругах о выдаче ему привилегии. Однако ему было отказано из-за успешной конкуренции петербургских фабрикантов Битепажа и Вебера. Только в конце 20-х годов после отмены монопольной привилегии последних на мануфактуре Грачева срочно вводится машинное печатание ситцев «посредством паров». В ведомости за 1830 г. отмечается, что машинная набивка миткаля с помощью одной ситцепечатной машины давала 16 486 кусков на сумму 131,9 тыс. руб., а ручная набивка на 30 станках — всего 4525 кусков на 36,2 тыс. руб., или почти 21 % от всего производства. Рабочая сила состояла из 231 человека (в состав которой входили 189 крепостных, из них 30 набойщиков, 11 резчиков, 15 штрифовалыциков, 15 красильщиков, 112 чернорабочих и 2 машинных мастера). Вольнонаемных было 42 человека, в состав которых входил мастер по красильному делу, остальные рабочие-мытелыцики 120. С введением машин производство на этом предприятии с каждым годом ухудшалось. В 1833 г. Грачев подает на имя министра финансов прошение, где отмечает, что с введением машин «прежняя необходимость иметь при означенной ситцевой фабрике крепостных людей не только миновалась, но ныне обращается уже в действительное мое отягощение, и самую фабрику может привести к упадку». Он просит разрешить ему «числящихся при фабрике фабричных людей, купленных после приобретения покупкою, продать отдельно от фабричного заведения, а живущих в деревнях с землями, с коими они куплены, продать каждую деревню особо» либо «взять всех без исключения находящихся у меня покупных людей и с землями в казенное ведомство». Только на этих условиях, считал фабрикант, его предприятие «предохранится от упадка и продолжит свое существование с лучшей удобностью и в равной степени с теми фабриками, кои, не имея при себе приписных людей, довольствуются ныне вполне вольнонаемными мастерами и рабочими и находятся в положении процветающем и выгоднейшем». Сначала Грачеву было категорически отказано в его «домогательствах» и предложено в соответствии с действующим законодательством о посессионных фабриках «продать оное без всякого раздробления другому фабриканту». Но покупателей не находилось. Грачев в своих повторных прошениях писал, что невозможно «фабрику мою продать вместе с приписными к ней людьми при настоящем избытке вольнонаемных мастеров, никто из известных мне содержателей ситцевых фабрик купить оной на таком положении не пожелает» 121. Дело это тянулось до начала 40-х годов, когда на основе вновь утвержденных «особых» временных правил от 18 июня 1840 г. «об увольнении посессионных фабричных в свободное состояние» рабочие с Грачевской мануфактуры были частично переведены в категорию московских мещан (небольшая квалифицированная часть мастеровых), большая же их часть насильственно переселена на пустующие земли государственных деревень Саратовской губ. К этому времени фабрика была окончательно ликвидирована, а все приписные работники, по замечанию чиновника Министерства государственных имуществ, оказались «нищими, не имеющими дневного пропитания... без домашнего обзаведения и без умения и навыка к хлебопашеству» 122.
В 30—40-е годы идет становление капиталистического ситценабивного производства в Ивановском промышленном районе. Обширный рынок дешевых домашних рабочих, рассеянных по близлежащим деревням и селам, первоначально сильно тормозил механизацию ситцевого производства. По данным ведомостей, в 1836 г. продукция пяти предприятий, имеющих ситцепечатные машины, составила 36 % всего производства ситца в Иванове. Но даже на этих крупных полумеханизированных предприятиях продолжала преобладать ручная набивка ситцев. На них было сосредоточено 25 % всех набивных столов Иванова. В этот период большинство владельцев крупных набивных мануфактур выкупились из крепостного состояния и записались в купечество. К ним относилась ведущая буржуазия этого района — Гарелины, Бабурины, Барановы, Гандурины, Зубковы, Полушины и др. В 1836 г. удельный вес купеческих предприятий в общей сумме продукции ивановской ситцевой промышленности составил 69 %.
В первой половине 30-х годов, когда в с. Иванове ситцепечатных машин было еще сравнительно мало, ивановские ремесленники и рабочие пытались бороться с их распространением. В этом отношении характерен мирской приговор от 16 мая 1833 г., где указывалось, что «проживающему в селе Иванове прежде бывшему крестьянину, а ныне купцу Никандру Иванову Постникову воспретить заводимую им вновь набоечную машину, так как он начал оную заводить, не спросясь ни вотчинного правления, ни мирского общества, ибо мы и без того терпим крайнее стеснение от имеющихся в селе в большом числе машин...» 123. Однако в условиях объективного процесса механизации предприятий подобными мирскими приговорами в первую очередь воспользовались крупные ивановские фабриканты Гарелины, Зубковы, Бабурины и другие, убиравшие конкурентов.
Особенно бурно развивается в 30—40-е годы капиталистическая фирма братьев П. и М. Гарелиных. В 1832 г. на гарелинской ситценабивной фабрике была поставлена первая в Иванове паровая машина мощностью в 12 л. с. Пар употреблялся не только как двигательная сила, но и для технологических целей. В 1833 г. на этой фабрике работало 667 рабочих, изготовивших 75 тыс. кусков ситца на 525 тыс. руб. серебром. В 1836 г. выработка гарелинской фабрики достигала 20 % производства всей ситцевой промышленности Иванова. В 1842 г. на расширившемся предприятии Гарелиных было занято 1080 рабочих, изготовивших 89 тыс. кусков ситца стоимостью на 800 тыс. руб. Одновременно на Гарелиных работало 4,6 тыс. деревенских ткачей, выработавших 90 тыс. кусков миткаля стоимостью в 324 тыс. руб. В 1843—1844 гг. произошел раздел этой фирмы и были созданы два крупных предприятия Н. М. Гарелина и Я. П. Гарелина. По данным ведомости, составленной чиновником особых поручений Министерства финансов Шерером в 1849 г., на ситцепечатной фабрике Н. М. Гарелина, оборудованной тремя печатными машинами (включая перротину), приводимыми в движение 20-сильным паровым двигателем, было занято 760 рабочих, выработавших 69,7 тыс. кусков ситца стоимостью в 614,7 тыс. руб. Здесь еще велика была доля ручного труда. Рабочих столов было 200, на которых было выработано 29,8 тыс. кусков ручных ситцев стоимостью в 253,3 тыс. руб., или 41 % от всего производства. Более мощное производственное оборудование было на фабрике Я. П. Гарелина, где имелось четыре ситцепечатных машины, приводимые в действие паровым двигателем в 40 л. с., с тремя паровыми котлами в 75 л. с. На этой фабрике было занято 818 рабочих, вырабатывавших 73 тыс. кусков ситца стоимостью в 615 тыс. руб.124 На каждую из гарелинских фирм работало до 3 тыс. домашних рабочих-ткачей. Доля предприятий Гарелиных в 1849 г. в общей продукции с. Иванова составляла по ситцу 28 %, по ткачеству миткаля 70 %.
В 1849 г. в ивановской промышленности ситцепечатных машин насчитывалось 35, которые применялись на 22 предприятиях, из них на 5 фабриках имелись паровые двигатели (Н. М. Гарелина, Я. П. Гарелина, И. А. Бабурина, П. А. Зубкова, К. М. Удина), на остальных 17 — конные приводы.
В. К. Яцунским дается примерный расчет динамики доли продукции на машинных, смешанных и ручных ситценабивных предприятиях с. Иванова 30—40-х годов, который свидетельствует о начальном этапе вытеснения ручного труда машиной (см. табл. 3).
Таблица 3. Удельный вес механизированных и ручных предприятий ситценабивной промышленности с. Иванова в производстве продукции в 30—40-х годах XIX в., %*
В 30—40-е годы стала доминировать тенденция поступательного роста механизированных фабрик промышленного села Иванова, хотя доля ручных заведений в производстве ситца еще играла преобладающую роль.
В середине XIX в. стал усиливаться процесс концентрации в ситценабивной промышленности. В 1849 г. из 156 действующих предприятий отрасли на 58 крупных заведений (от 100 и более рабочих), составлявших 37 % от общего числа, приходилось 85,4 % всех рабочих и 80 % всей суммы производства 125. На долю ситцевой промышленности с. Иванова—39,2 % общероссийской производительности, что составляло второе место после Москвы.
В хлопчатобумажном ткацком производстве в первой половине XIX в. безраздельно господствовал ручной ткацкий стан. Основной формой бумаготкацких предприятий была капиталистическая централизованная и рассеянная мануфактура с широкой системой домашнего труда. Известную роль играло мелкотоварное производство. Крестьянское ткачество по домам и светелкам в деревнях и селах Московской, Владимирской и Тверской губерний специализировалось на выработке наиболее простых бумажных тканей: миткалей, нанки и бумажных платков, идущих преимущественно в набивку. В 1830 г. насчитывалось 538 цензовых бумаготкацких мануфактур с 72,2 тыс. рабочих, к 1836 г. их численность возросла до 95,8 тыс. человек, или более чем на 30 %, затем число их стало падать при одновременном расширении контингента домашних ткачей, подчиненных системе домашнекапиталистической работы крупных мануфактурных предприятий.
Переворот в бумаготкацкой промышленности Англии в начале XIX в. нашел отражение в дореформенной России с большим опозданием в связи с крайней дешевизной крепостного труда. Правда, в виде опыта первый ткацкий станок появился на Александровской казенной мануфактуре в 1808 г., но он не привлек внимание предпринимателей.
В 1829 г. по поручению правительства механические ткацкие станки были закуплены в Англии в качестве образцов для петербургской промышленной выставки. Орган Министерства финансов, рекламируя эту машину, отмечал, что один малолетний рабочий «может выткать на одном таком станке около 25 аршин в день, а на двух — более 40 аршин, между тем как ни один ткач на простом станке не в состоянии выткать более 12 аршин. Механические ткацкие станки имеют еще то преимущество перед обыкновенными, что ткань выходит ровнее и единообразнее» 126.
В 1839 г: на вотчинной хлопчатобумажной фабрике Н. А. Волкова в с. Горенки Московской губ. были поставлены первые 45 механических ткацких станков, действующих с помощью конного привода. Однако, как отмечал обозреватель московской промышленной выставки 1843 г., первые опыты их применения оказались совершенно неудовлетворительными 127. Указывая основную причину неудачи внедрения механического ткачества, Л. Самойлов отмечал, что «при невероятной дешевизне ныне в России задельной платы всякое устройство механического ткачества (особенно для миткалей) оказалось бы убыточным» 128.
Крупным тормозом для внедрения механического ткачества являлось то, что основной формой организации хлопчатобумажного ткачества в дореформенной России была рассеянная мануфактура, представлявшая в большинстве случаев раздаточную контору, раздающая пряжу рабочим на дому. Плата домашним ткачам была намного ниже, чем ручным в централизованных мануфактурах. Кроме того, мануфактуристам — раздаточнику и скупщику — не приходилось расходовать средства на постройку и содержание помещения мануфактуры, что также снижало капиталистические издержки производства. По подсчетам Шерера, в 1843 г. издержки на производство аршина миткаля при раздаче на дом в сельских местностях составляли приблизительно 4 коп., а в Москве на централизованных мануфактурах достигали 6—8 коп. за аршин, или в 1,5—2 раза больше 129.
Для самих домашних ткачей заработок в условиях капиталистической раздаточной системы был настолько нищенским и даже убыточным для хозяйства, что, как только появлялась рядом с деревней фабрика, предпочитали работать на ней, чем на дому. Например, в 1849 г. крестьяне с. Иванова и близлежащих деревень работали в основном на предприятиях ивановских капиталистов, получая «вознаграждение задельной платой». Тканье же миткалей на дому сосредоточивалось в более отдаленных от Иванова селениях Владимирской и Костромской губерний. В. И. Ленин, говоря о влиянии капиталистической работы на дому на низкий жизненный уровень работника, отмечал, что «предприниматель получает возможность выбирать себе рабочих в таких захолустьях, где жизненный уровень населения стоит особенно низко и где связь с землей позволяет работать за бесценок» 130.
В предреформенную эпоху развитие машинного бумагопрядения и распространение прядильных фабрик явились мощным рычагом расширения сферы ручного домашнекапиталистического ткачества, вызвав значительный рост «резервной армии» ручных ткачей. «Развитие бумагопрядения, — писал Е. Н. Андреев, — отразилось явственным образом и в дальнейшей обработке домашней пряжи. Ткачам уже в сороковых годах предстояла втрое большая работа, чем в 30-х годах» 131 А. Корсак отмечал, что в ряде мест Московской и Владимирской губерний ручное ткачество в 40—50-х годах становилось «главным и даже единственным занятием крестьянина» 132.
К 40-м годам в промышленных селениях и деревнях Центрального промышленного района образовался значительный скрытый резерв квалифицированной рабочей силы, которую капитал использовал во всевозрастающем массовом масштабе и на выгодных для себя условиях, приспосабливаясь к крепостническому режиму. Огромное увеличение армии ручных домашних ткачей повлекло за собой быстрое 5-кратное снижение заработной платы. Обозреватель журнала Министерства внутренних дел в 1840 г. писал о ткацких промыслах Владимирской губ., что «крестьянин или крестьянка все еще приготовляет миткаль или другие простые материи из пряжи, данной фабричным хозяином, на тех же станках, как и прежде, а между тем получает ныне только от 1 1/4 до 1 1/2 руб. ассигнациями за 50-аршинный кусок или от 2 1/2 до 3 коп. за аршин, тогда как прежде платили от 6 до 8 руб. за кусок или от 12 до 16 коп. за аршин» 133.
Владимирские фабриканты в 40-х годах раздавали не только пряжу, но и снабжали работника орудиями производства — ткацкими станами, инструментами, что понижало заработную плату домашних ткачей.. Давая описание своей ткацкой «фабрики», Я. Гарелин в ведомости Департамента мануфактур и торговли в 1849 г. писал, что «при миткалевой фабрике машин не имеется, кроме 16 сновален. Ткацких станов, занятых работою миткалей, в деревнях 3000, которые снабжаются владельцем фабрики разными принадлежностями, как-то: ремизами, бердами и пр.» 134
Только с конца 40-х годов XIX в. наметился незначительный сдвиг в механизации ткачества. Во Владимирской губ. первая ткацкая машинная фабрика была основана в 1846 г. в г. Шуе фабрикантом Поповым как отделение на его действующей бумагопрядильне, где первоначально были поставлены 108 станков. Рост прибыльности позволил предпринимателю через 5 лет увеличить число ткацких станков до 150 135. В 1848 г. начинается постройка механической ткацкой фабрики на Никольской мануфактуре Саввы Морозова в пос. Никольском в Орехово-Зуеве. Однако механическое ткачество в этот период имело ничтожную величину.
Начальный этап машинизации хлопчатобумажной промышленности стимулировал и обусловливал рост первых капиталистических фабрик. Прогрессирующий процесс развития хлопчатобумажной промышленности был общеевропейским явлением.
80 Моск. ведомости. 1843. № 121. С. 719.
81 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 97.
82 ПСЗ-I. Т. 27. № 19613.
83 Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 184—185.
84 ЖМиТ. 1828. № 6. С. 41— 42; Очерки экономической истории России первой половины XIX в. М., 1959. С. 129.
85 Володарская Ч. Г. Переход к вольнонаемному труду на первой русской бумаго-прядильне//Вопр. истории. 1955. № И. С. 77.
86 Там же. С. 81.
87 Пажитнов К. А. Очерки истории текстильной промышленности дореволюционной России: Хлопчатобумажная, льно-пеньковая и шелковая промышленность. М., 1958. С. 14.
88 Сборник сведений и материалов по ведомству Министерства финансов. СПб., 1895. Ч. 3. С. 166.
89 ЦГИА СССР. Ф. 18. Он. 2. Д. 30. Л. 78-79.
90 Лурье А. Е. Роль Александровской мануфактуры в развитии текстильного производства и машиностроения в России первой половины XIX в.//Тр. Ин-та естествознания и техники. 1956. Т. 13. С. 79 — 102.
91 Киняпина Н. С. Указ. соч. С. 44.
92 Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России. СПб., 1863. Т. 2, ч. 1. С. 447-448; ЖМиТ. 1831. Ч. 1, № 2. С. 59-65.
93 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 5. Л. 17.
94 ЖМиТ. 1829. № 5. С. 84.
95 ЦГИА СССР. Ф. 560. Оп. 38. Д. 362. Л. 143-144.
96 Небольсин Г. Статистические записки о внешней торговле России. СПб., 1835.
97 Пажитнов К. А. Указ. соч. С. 16.
98 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 958. Л. 17.
99 Там же. Д. 795. Л. 1-2.
100 Пономарев Н. О бумагопрядильных фабриках в России. М., 1839. С. 67—71.
101 Обзор различных отраслей... Т. 2, ч. 1. С. 449.
102 Тенгоборский Л. В. Указ. соч. Ч. 2. С. 349-350.
103 Отдел рукописи Государственной библиотеки им. В. И. Ленина (ОР ГБЛ). Ф. 332 (Чижова). Д. 77. Карт. 16. Л. 5-6.
104 Широков Г. К. Промышленная революция в странах Востока. М., 1981. С. 121.
105 ЖМиТ. 1828. Ч. 2, № 5. С. 41-42.
106 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 508. Л. 23-24.
107 ЖМиТ. 1825. №6. С. 152-161.
108 Моск. ведомости. 1841. № 23. С. 185.
109 ЦГИА г. Москвы. Ф. 199. On. 1 Д. 2. Л. 22.
110 ЖМиТ. 1829. № 6. С. 123.
111 Пажитнов К. А. Указ. соч. С. 51.
112 Несытое И. Е. Колеристы и набойщики Владимирской губ.//Владимирский историко-статистический сборник. Владимир. 1869. С. 54.
113 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 446—447
114 ЦГИА г. Москвы. Ф. 2354. On. 1. Д. 5. Л. 18-19
115 Там же. Ф. 199. On. 1. Д. 9. Л. 56.
116 Самойлов Л. Атлас промышленности Московской губернии. М., 1845. С. 21.
117 Яцунский В. К. Социально-экономическая история... С. 129.
118 Там же. С. 130.
119 Ведомость о мануфактурах в России за 1813 и 1814 гг. СПб., 1816. С. 226.
120 ЦГИА г. Москва. Ф. 2354. On. 1. Д. 6. Л. 3.
121 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 823. Л. 1-3.
122 Там же. Л. 183; Степанов А. А. Крестьяне фабриканта Грачева//Записки историко-бытового отдела Гос. Русского музея. Л., 1928. Ч. 1. С. 232.
123 ЦГАДА. Ф. 1287. On. 1. Д. 30. Л. 49; Яцунский В. К. Формирование крупной промышленности... С. 309 —310.
124 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1368. Л. 5.
125 Там же. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1368. Л. 5-27.
126 ЖМиТ. 1829. № 5. с. 119.
127 Там же. 1844. Ч. 1, № 1. С. 94-95.
128 Самойлов Л. Указ. соч. С. IV.
129 Обозрение главных отраслей мануфактурной промышленности в России. СПб., 1845. С. 21.
130 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 443.
131 Обзор различных отраслей... Т. 2, ч. 1. С. 450.
132 Корсак А. К. Указ. соч. С. 168.
133 Журн. М-ва внутр. дел. 1840. № 5. С. 297.
134 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1351. Л. 118.
135 ЖМиТ. 1847. № 4. С, 38; 1850. № 5. С. 34.
<< Назад Вперёд>>
