Глава 7. Отставка. Московский Главнокомандующий. 1775–1782 годы
В конце лета 1775 года князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский после беспрерывной сорокалетней военной службы подал в отставку, которая была принята Екатериной II, и стал жить в своих имениях – Волынщине-Полуэктове под Рузой и Знаменском-Губайлово на Сходне, под современным Красногорском. Это были типичные подмосковные господские села, окруженные крестьянскими деревнями и имеющие древнюю историю.
Земли у Рузы в вотчину получил внук князя Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского Полуэкт Борисович, погибший в 1436 году под Белевом в сраженин с крымскими татарами. Сохранились писцовые книги Рузского уезда волости Юрьевой слободы 1625–1626 годов: «За Федором Васильевым сыном Волынским вотчина, что была преж сего за Яковом, да за Андреем Федоровыми детьми Волынского село Покровское, на реке на Рузе.» В селе была построена большая церковь Покрова Пресвятой Богородицы Рядом с Покровским находилось «сельцо Полуэхтово на речке Озерне.» В 1678 году эти оба села принадлежали Ивану Федоровичу Волынскому, а с 1705 года-его сыну Василию Ивановичу, тестю князя Долгорукова, передавшему в 1743 году их, также как и Знаменское-Губайлово, в приданое за дочь Анастасию князю Василию Михайловичу. Губайлово в XV веке было поместьем дворцового дьяка Губайлова, потом ка московского боярина Василия Губы. Поместье находилось в южной части Горетова стана – самой большой по территории волости Московского княжества-протянувшегося от Москвы до реки Истры на западе. В конце XV века боярские поместья перешли в казну и стали собственностью государева двора. В 1462 году в своем завещании великий московский князь Василий Темный упоминает «села мои Лужские и Павшинское и Петровские Константиновича деревни на Истре.» В начале XVII века из Павшинской дворцовой вотчины была выделена деревня Чернево, пожалованная в поместье воеводе Семену Васильевичу Волынскому. В 1620 году за отличие в обороне Москвы от войск польского королевича Владислава Чернево было передано Волынскому в вотчинное владение в составе половины сельца Княжева и пустошей Овсянниковой и Губайловой. Волынский заселил Губайлову пустошь и основал там деревню, в которой в 1646 году числились один крестьянский двор и двор бобылки. После его смерти Губайлово и Овсянниковскую пустошь получил его родственник и владелец Полуэктова Иван Федорович Волынский. Черново, к тому времени ставшее селом, в котором находились «церковь Николая Чудотворца деревянная, да крестьянских дворов 17, людей в них 52, бобыльских дворов 7, в них 17 человек», выкупил патриарх Никон. Сельцо Губайлово стало центром вотчины И.Ф. Волынского, получившего чин боярина при Петре I, когда это звание имели только несколько десятков наиболее близких молодому царю человек. В Губайлове Иван Волынский отдыхал и охотился. В1676 году там было «2 двора вотчинниковых и 9 дворов сокольничьих, Хлебниковых и конюховых», дворы приказчика, скотников и поваров. В 1683 году в Губайлове была построена церковь Знамения Пресвятой Богородицы и оно стало селом Знаменским-Губайловым. В начале 1770-х годов тесть князя Долгорукова бригадир Василий Иванович Волынский, ставший в 1698 году владельцем Полуэктова и Знаменского, построил в Губайлове теперь уже каменную церковь, на освящение которой в скромное село с «домом господским деревянным, с регулярным садом и прудом и восемью крестьянскими дворами» приезжала императрица Екатерина II – «церковь каменного здания храма Знамения Пресвятой Богородицы освящена 1773 года декабря в 21 день при державе благочестивейшей, самодержавнейшей, Великия Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны Всея России и при наследнике ея благоверном государе и Великом князе Павле Петровиче и Великой княгине Наталии Алексеевне преосвященнейшим Самуилом, епископом Крутицким и Можайским.» Такое посещение всей августейшей семьей имения князя Василия, защищавшего в то время Крым – знак большого личного уважения императрицы Екатерины П будущему Долгорукову-Крымскому. Впоследствии Павел I вспомнил о своем посещении Знаменского-Губайлова и сослал туда сына князя Долгорукова-Крымского Василия, ставшего в 1769 году, в девятнадцать лет, командиром лейб-гвардии Семеновского полка, за штурм Очакова получившего орден святого Георгия II степени, а впоследствии чем то неугодившего новому императору.
После возвращения из Крыма в 1775 году князь Василий, пригласивший в Полуэктово зодчего Василия Баженова, построил там усадебный дом, вместе с четырьмя флигелями составивший великолепный архитектурно-художественный ансамбль. Вход в усадьбу и на парадный двор предваряло по два белокаменных обелиска. В центре круглого усадебного двора стоял двухэтажный дом анфиладной планировки с четырех колонным портиком ионического ордера, цветником перед ним и спуском к реке Озерне. Справа и слева от дома по кругу было расположено по два флигеля, обработанные рустами. Всю усадьбу, сохранившуюся до нашего времени окружал прекрасный парк, в котором в 1780 году в стиле барокко из красного кирпича была построена церковь-усыпальница Трех Святителей, к которой в 1843 году были достроены трапезная и колокольня.
В 1775 году князем Долгоруковым и в Губанпо ве был построен каменный дом с анфиладной планировкой, четырехколонным портиком и двумя одни этажными флигелями, находившимися в большом пейзажном парке с оранжереями, теплицами и красивыми павильонами, остатки которых сохранились до нашего времени. Усадебный дом был построен таким же, как и московский дом князя Василия Долгорукова на углу Охотного ряда и Большой Дмитровки (теперь часть Дома союзов – Колонного зала), и имел 7 окон по главному и по боковым фасадам. Из Кафы в губайлове кую церковь Знамения Пресвятой Богородицы Василий Михайлович привез два мраморных белых неполированных барельефа работы XIV века. На барельефах были изображены Георгий Победоносец и «как бы прославление Марии Магдалины, изображенной с распущенными волосами и держащей в руках алевастр с ароматами; она поддерживается с боков двумя ангелами. Надписи на первом греческая (русскими буквами XIII–XIV веков), на втором – латинские.»
11 апреля 1780 года указом императрицы Екатерины II князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский был назначен московским главнокомандующим. Еще со времен Петра I во главе Первопрестольной стоял главный градоправитель Москвы, который назывался сначала военным губернатором, лотом главнокомандующим и военным генерал-губернатором, в подчинении которого находились губернатор, градоначальник, оберполицмейстер и полицмейстеры. Сохранившиеся отзывы его современников все как один говорят, что князь Крымский отличался внимательным отношением к москвичам, а его дом, в котором князь Долгоруков, больной подагрой, часто принимал посетителей лежа на диване, был всегда открыт «для дворян и мещанского сословия».
Родственник князя Василия Михайловича П.В. Долгоруков пишет в своем «Сказании о роде князей Долгоруковых» 1842 года о московском периоде жизни Долгорукова-Крымского:
«Однажды явилась к князю мещанка, и обливаясь слезами, пала на колена, умоляя возвратить ей дорогие вещи, присвоенные немцем, у которого она занимала деньги. «Встань, – сказал князь – и говори толком, без визга: заплатила ли ты ему долг, или нет?»-«Только, батюшка, тремя днями опоздала; а он, окаянный, от денег отказывается и вещей не отдает! – «Опоздала! Так ты и виновата сама, а жалуешься! Но точно ли вещи у него?» – «Точно, батюшка. Иначе бы я не беспокоила тебя. Он еще не сбыл их с рук; просит более, чего оне стоят.» – «Хорошо. Попытка не шутка, а спрос не беда. Попов! (правитель канцелярии Долгорукова-Крымского – авт.) Пошли-ка за немцем и вели, моим именем, попросить его ко мне.» Потом, когда немец вошел в кабинет, князь встретил его словами: «Здравствуй, Адам Адамович (оба имени узнал он предварительно от мешанки). «Я ошень рад» – отвечал немец с поклонами. «Адам Адамович! Ты знаешь эту мещанку?» – «Как не снать, Ваше сиятельство! Она прала и истершала мои теньки! Я послетние ей оттал, нашитые с великим трутом! И к тем еще занял у одного шаловека, весьма акуратнаго, шестнаго, который шивет одними просентами!» – «Честный человек, каким ты описываешь себя, Адам Адамович I не можешь знаться с бездельниками. Докажи же мне свою честность; удружи: прошу тебя: она отдает тебе долг, отдай ей вещи!» – «С феликою ратостию исполнил бы я шелание Вашего Сиятельства, но я вещи протал в гороте неизвестному шаловеку: их нет у меня!» – «Слышь-ты какая беда!» – возразил князь. «Не верьте, батюшка – сказала мещанка – он лжет: хочет разорить меня несчастную! Вещи у него спрятаны дома.» – «Так прошу тебя, Адам Адамович – продолжал князь – присесть к столу моему.» – «Помилуйте, Ваше Сиятельство – отвечал немец с поклонами – много шести! Не исфольте песпокоиться. Я могу стоять в присутствии фашей великой осопы!» – «Полно, Адам Адамыч, болтать пустое – сказал князь, улыбаясь – ты у меня не гость. Я с тобой разделаюсь по своему. Садись; бери перо и пиши к жене своей по русски, чтоб я мог прочесть: пришли мне с подателем сего вещи мещанки N.N., у нас хранящиеся!» – Немец, взявшиеь за перо, то бледнел, то дрожал, не знал на что решиться, и продолжал уверять с клятвою: что у него нет вещей. «Пиши – вскрикнул князь с сердцем, что я тебе приказываю. Иначе худо будет.» Записка написана, отправлена, вещи привезены, и князь, отдавая деньги немцу, сказал: «Ты полное имел право не возвращать вещей, не смотря на убеждения бедной женщины, и на мои просьбы; но когда посредством клятв надеялся овладеть ея собственностию, разорить несчастную; покушался обмануть меня, начальника города; то признавая в тебе ростовщика, лжеца, на первый раз дозволяю возвратиться к себе в дом и помнить, что с тобою было! Попов! Не худо бы записать его имя в особую книгу, чтоб он был у нас на виду!»
B.C. Казанцев в книге «Русский род князей Долгоруковых», изданной в конце XIX века в Москве, писал о В.М. Долгорукове-Крымском:
«11 апреля 1780 года князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский, по воле императрицы, был назначен главнокомандующим Москвы. Приехав после молебна в Чудове монастыре в дом, первым долгом князь призвал к себе правителя канцелярии Попова и сказал: «Слушай, Попов, – я человек военный, в чернилах не окупан и принял должность главнокомандующего только из повиновения матушке императрице. И так, смотри, чтобы на меня москвичи не жаловались, а то я тебя тотчас выдам. Императрица меня Знает. Старайся, чтобы и тебя она узнала с хорошей стороны.
Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский с честью и славой правил Москвою и приобрел искреннюю любовь и уважение народа. Князь Василий Михайлович скончался в Москве, 30-го января 1782 года, на 60-м году от рождения, и погребен в селе Полуэхтове, в сооруженной им церкви во имя Трех Святителей. Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский, по свидетельству митрополита Платона, с дарованиями великого полководца и с мужеством беззаветным, соединял рассудок здравый и ясный, душу пылкую и возвышенную, пламенно любил свое отечество, отличался бескорыстием, сердоболием, рвением на всякий подвиг добра и пользы, как общественной, так и частной.»
Тогда же современник князя Василия Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий написал оду «На кончину князя Василия Михаиловича Долгорукова-Крымского 1782 года 30 января»:
Земли у Рузы в вотчину получил внук князя Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского Полуэкт Борисович, погибший в 1436 году под Белевом в сраженин с крымскими татарами. Сохранились писцовые книги Рузского уезда волости Юрьевой слободы 1625–1626 годов: «За Федором Васильевым сыном Волынским вотчина, что была преж сего за Яковом, да за Андреем Федоровыми детьми Волынского село Покровское, на реке на Рузе.» В селе была построена большая церковь Покрова Пресвятой Богородицы Рядом с Покровским находилось «сельцо Полуэхтово на речке Озерне.» В 1678 году эти оба села принадлежали Ивану Федоровичу Волынскому, а с 1705 года-его сыну Василию Ивановичу, тестю князя Долгорукова, передавшему в 1743 году их, также как и Знаменское-Губайлово, в приданое за дочь Анастасию князю Василию Михайловичу. Губайлово в XV веке было поместьем дворцового дьяка Губайлова, потом ка московского боярина Василия Губы. Поместье находилось в южной части Горетова стана – самой большой по территории волости Московского княжества-протянувшегося от Москвы до реки Истры на западе. В конце XV века боярские поместья перешли в казну и стали собственностью государева двора. В 1462 году в своем завещании великий московский князь Василий Темный упоминает «села мои Лужские и Павшинское и Петровские Константиновича деревни на Истре.» В начале XVII века из Павшинской дворцовой вотчины была выделена деревня Чернево, пожалованная в поместье воеводе Семену Васильевичу Волынскому. В 1620 году за отличие в обороне Москвы от войск польского королевича Владислава Чернево было передано Волынскому в вотчинное владение в составе половины сельца Княжева и пустошей Овсянниковой и Губайловой. Волынский заселил Губайлову пустошь и основал там деревню, в которой в 1646 году числились один крестьянский двор и двор бобылки. После его смерти Губайлово и Овсянниковскую пустошь получил его родственник и владелец Полуэктова Иван Федорович Волынский. Черново, к тому времени ставшее селом, в котором находились «церковь Николая Чудотворца деревянная, да крестьянских дворов 17, людей в них 52, бобыльских дворов 7, в них 17 человек», выкупил патриарх Никон. Сельцо Губайлово стало центром вотчины И.Ф. Волынского, получившего чин боярина при Петре I, когда это звание имели только несколько десятков наиболее близких молодому царю человек. В Губайлове Иван Волынский отдыхал и охотился. В1676 году там было «2 двора вотчинниковых и 9 дворов сокольничьих, Хлебниковых и конюховых», дворы приказчика, скотников и поваров. В 1683 году в Губайлове была построена церковь Знамения Пресвятой Богородицы и оно стало селом Знаменским-Губайловым. В начале 1770-х годов тесть князя Долгорукова бригадир Василий Иванович Волынский, ставший в 1698 году владельцем Полуэктова и Знаменского, построил в Губайлове теперь уже каменную церковь, на освящение которой в скромное село с «домом господским деревянным, с регулярным садом и прудом и восемью крестьянскими дворами» приезжала императрица Екатерина II – «церковь каменного здания храма Знамения Пресвятой Богородицы освящена 1773 года декабря в 21 день при державе благочестивейшей, самодержавнейшей, Великия Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны Всея России и при наследнике ея благоверном государе и Великом князе Павле Петровиче и Великой княгине Наталии Алексеевне преосвященнейшим Самуилом, епископом Крутицким и Можайским.» Такое посещение всей августейшей семьей имения князя Василия, защищавшего в то время Крым – знак большого личного уважения императрицы Екатерины П будущему Долгорукову-Крымскому. Впоследствии Павел I вспомнил о своем посещении Знаменского-Губайлова и сослал туда сына князя Долгорукова-Крымского Василия, ставшего в 1769 году, в девятнадцать лет, командиром лейб-гвардии Семеновского полка, за штурм Очакова получившего орден святого Георгия II степени, а впоследствии чем то неугодившего новому императору.
После возвращения из Крыма в 1775 году князь Василий, пригласивший в Полуэктово зодчего Василия Баженова, построил там усадебный дом, вместе с четырьмя флигелями составивший великолепный архитектурно-художественный ансамбль. Вход в усадьбу и на парадный двор предваряло по два белокаменных обелиска. В центре круглого усадебного двора стоял двухэтажный дом анфиладной планировки с четырех колонным портиком ионического ордера, цветником перед ним и спуском к реке Озерне. Справа и слева от дома по кругу было расположено по два флигеля, обработанные рустами. Всю усадьбу, сохранившуюся до нашего времени окружал прекрасный парк, в котором в 1780 году в стиле барокко из красного кирпича была построена церковь-усыпальница Трех Святителей, к которой в 1843 году были достроены трапезная и колокольня.
В 1775 году князем Долгоруковым и в Губанпо ве был построен каменный дом с анфиладной планировкой, четырехколонным портиком и двумя одни этажными флигелями, находившимися в большом пейзажном парке с оранжереями, теплицами и красивыми павильонами, остатки которых сохранились до нашего времени. Усадебный дом был построен таким же, как и московский дом князя Василия Долгорукова на углу Охотного ряда и Большой Дмитровки (теперь часть Дома союзов – Колонного зала), и имел 7 окон по главному и по боковым фасадам. Из Кафы в губайлове кую церковь Знамения Пресвятой Богородицы Василий Михайлович привез два мраморных белых неполированных барельефа работы XIV века. На барельефах были изображены Георгий Победоносец и «как бы прославление Марии Магдалины, изображенной с распущенными волосами и держащей в руках алевастр с ароматами; она поддерживается с боков двумя ангелами. Надписи на первом греческая (русскими буквами XIII–XIV веков), на втором – латинские.»
11 апреля 1780 года указом императрицы Екатерины II князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский был назначен московским главнокомандующим. Еще со времен Петра I во главе Первопрестольной стоял главный градоправитель Москвы, который назывался сначала военным губернатором, лотом главнокомандующим и военным генерал-губернатором, в подчинении которого находились губернатор, градоначальник, оберполицмейстер и полицмейстеры. Сохранившиеся отзывы его современников все как один говорят, что князь Крымский отличался внимательным отношением к москвичам, а его дом, в котором князь Долгоруков, больной подагрой, часто принимал посетителей лежа на диване, был всегда открыт «для дворян и мещанского сословия».
Родственник князя Василия Михайловича П.В. Долгоруков пишет в своем «Сказании о роде князей Долгоруковых» 1842 года о московском периоде жизни Долгорукова-Крымского:
«Однажды явилась к князю мещанка, и обливаясь слезами, пала на колена, умоляя возвратить ей дорогие вещи, присвоенные немцем, у которого она занимала деньги. «Встань, – сказал князь – и говори толком, без визга: заплатила ли ты ему долг, или нет?»-«Только, батюшка, тремя днями опоздала; а он, окаянный, от денег отказывается и вещей не отдает! – «Опоздала! Так ты и виновата сама, а жалуешься! Но точно ли вещи у него?» – «Точно, батюшка. Иначе бы я не беспокоила тебя. Он еще не сбыл их с рук; просит более, чего оне стоят.» – «Хорошо. Попытка не шутка, а спрос не беда. Попов! (правитель канцелярии Долгорукова-Крымского – авт.) Пошли-ка за немцем и вели, моим именем, попросить его ко мне.» Потом, когда немец вошел в кабинет, князь встретил его словами: «Здравствуй, Адам Адамович (оба имени узнал он предварительно от мешанки). «Я ошень рад» – отвечал немец с поклонами. «Адам Адамович! Ты знаешь эту мещанку?» – «Как не снать, Ваше сиятельство! Она прала и истершала мои теньки! Я послетние ей оттал, нашитые с великим трутом! И к тем еще занял у одного шаловека, весьма акуратнаго, шестнаго, который шивет одними просентами!» – «Честный человек, каким ты описываешь себя, Адам Адамович I не можешь знаться с бездельниками. Докажи же мне свою честность; удружи: прошу тебя: она отдает тебе долг, отдай ей вещи!» – «С феликою ратостию исполнил бы я шелание Вашего Сиятельства, но я вещи протал в гороте неизвестному шаловеку: их нет у меня!» – «Слышь-ты какая беда!» – возразил князь. «Не верьте, батюшка – сказала мещанка – он лжет: хочет разорить меня несчастную! Вещи у него спрятаны дома.» – «Так прошу тебя, Адам Адамович – продолжал князь – присесть к столу моему.» – «Помилуйте, Ваше Сиятельство – отвечал немец с поклонами – много шести! Не исфольте песпокоиться. Я могу стоять в присутствии фашей великой осопы!» – «Полно, Адам Адамыч, болтать пустое – сказал князь, улыбаясь – ты у меня не гость. Я с тобой разделаюсь по своему. Садись; бери перо и пиши к жене своей по русски, чтоб я мог прочесть: пришли мне с подателем сего вещи мещанки N.N., у нас хранящиеся!» – Немец, взявшиеь за перо, то бледнел, то дрожал, не знал на что решиться, и продолжал уверять с клятвою: что у него нет вещей. «Пиши – вскрикнул князь с сердцем, что я тебе приказываю. Иначе худо будет.» Записка написана, отправлена, вещи привезены, и князь, отдавая деньги немцу, сказал: «Ты полное имел право не возвращать вещей, не смотря на убеждения бедной женщины, и на мои просьбы; но когда посредством клятв надеялся овладеть ея собственностию, разорить несчастную; покушался обмануть меня, начальника города; то признавая в тебе ростовщика, лжеца, на первый раз дозволяю возвратиться к себе в дом и помнить, что с тобою было! Попов! Не худо бы записать его имя в особую книгу, чтоб он был у нас на виду!»
B.C. Казанцев в книге «Русский род князей Долгоруковых», изданной в конце XIX века в Москве, писал о В.М. Долгорукове-Крымском:
«11 апреля 1780 года князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский, по воле императрицы, был назначен главнокомандующим Москвы. Приехав после молебна в Чудове монастыре в дом, первым долгом князь призвал к себе правителя канцелярии Попова и сказал: «Слушай, Попов, – я человек военный, в чернилах не окупан и принял должность главнокомандующего только из повиновения матушке императрице. И так, смотри, чтобы на меня москвичи не жаловались, а то я тебя тотчас выдам. Императрица меня Знает. Старайся, чтобы и тебя она узнала с хорошей стороны.
Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский с честью и славой правил Москвою и приобрел искреннюю любовь и уважение народа. Князь Василий Михайлович скончался в Москве, 30-го января 1782 года, на 60-м году от рождения, и погребен в селе Полуэхтове, в сооруженной им церкви во имя Трех Святителей. Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский, по свидетельству митрополита Платона, с дарованиями великого полководца и с мужеством беззаветным, соединял рассудок здравый и ясный, душу пылкую и возвышенную, пламенно любил свое отечество, отличался бескорыстием, сердоболием, рвением на всякий подвиг добра и пользы, как общественной, так и частной.»
Тогда же современник князя Василия Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий написал оду «На кончину князя Василия Михаиловича Долгорукова-Крымского 1782 года 30 января»:
Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский скончался 30 января 1782 года в Москве и был похоронен в семейном склепе церкви Трех святителей в своем имении Волынщина-Полуэктово. В 1842 году его внуком Василием Васильевичем в Симферополе был воздвигнут памятник князю Крымскому, который и поныне стоит на городской площади у сквера Победы, напоминая потомкам о вечной славе их предков, создавших великую державу – Россию.
Вещает Царь-пророк, в уставах чтяй предвечных:
Честна пред Господом смерть праведных Его.
Так! – смерть начало есть торжеств им бесконечных;
Но мир сокровища лишен в них своего.
Создав вселенную, премудрый всех Содетель,
Украсити ее послал нам добродетель:
Кто верен быть возмог непреткновенно ей,
Не царства одного – тот честь природы всей!
Чрез целый век, ни в ком не чтя себе злодея,
И правосудия храня устав всегда,
Кто мог, и ни кому не причинил вреда:
Тот в недро вечности преходит не робея.
Таков, таков был сей, кого мы зрим здесь прах!
Незлобив, милостив, о пользе всех радея,
Утеху находил он в добрых лишь делах.
Коль плачущий когда в пути его встречался,
Уже с слезами тот к своим не возвращался.
Им сирый был презрен; томящийся в бедах
Блаженство познавал, спасен его рукою…
Зрю гроб его стеснен рыдающих толпою,
И горькая слеза во всех блестит очах.
Дражайша тень! Мой глас тебя да услаждает,
Признательности долг мне стих в уста влагает.
Горю последовать примеру твоему:
А благодарным быть, не есть ли шаг к тому!»
<< Назад Вперёд>>
