Морганатический брак великого князя Павла
Четвертым дядей Николая был Павел Александрович. Отношения между ним и императором оборвались, когда великий князь вступил в брак с г-жой фон Пистолькоре, урожденной Карнович, бывшей женой одного из адъютантов великого князя Владимира. Свадьба состоялась в Леггорне в 1902 году. Я был старинным другом г-жи фон Пистолькоре, даже был свидетелем на ее первой свадьбе.
Как много мы говорили о ее планах! Я советовал ей уговорить великого князя отказаться от официальной церемонии, поскольку был уверен, что последствия будут ужасными. Мадам фон Пистолькоре возразила, что царь очень привязан к своему дяде и не станет ломать его будущее из-за того, что тот узаконит отношения, о которых и так все знают.
Случилось даже хуже, чем я ожидал. Царь издал указ применить к своему дяде максимальное предусмотренное законом наказание; это означало пожизненное изгнание, снятие со всех постов и должностей и лишение всех доходов. Говорили, и г-жа фон Пистолькоре была того же мнения, что под влиянием императрицы царь забыл о прежней симпатии к собственному дяде, который был лишь на восемь лет старше его.
Позже великий князь был прощен при условии, что вернется в Россию без жены. Этому предшествовала длительная, нудная переписка между Санкт-Петербургом и Парижем, где поселился великий князь. В конце концов графиня Гогенфельзен (этот титул морганатической жене Павла присвоил король Баварии) получила разрешение пересечь российскую границу.
Однако проблема прецедента все еще оставалась нерешенной. Свои условия от имени жены великий князь Павел изложил в шести параграфах. При личном вмешательстве императрицы главные параграфы были вычеркнуты. Графиня Гогенфельзен получила звание жены генерал-адъютанта, но ей предоставлялось право быть представленной своим новым родственникам, великим княжнам, не через гофмейстерину, а непосредственно своим мужем. Она также получила право не записываться на прием в книге, а оставлять свою визитную карточку.
Весь этот торг вызвал трения между дядей и племянником, а особенно – женой племянника (императрицей). С виду их отношения стали нормальными, но обида и оскорбленное достоинство лишили их сердечности. Великая княгиня Мария Павловна поняла, что этот шанс терять нельзя; она окружила новую невестку вниманием и заботой. Двор великого князя Павла быстро приобретал популярность в петербургском обществе. Во время войны графиня получила титул княгини Палей; ее сын Владимир, замечательный поэт и приятный мужчина, был одним из ярких и притягательных личностей столицы.[5]
Эти обстоятельства отнюдь не способствовали хорошим отношениям между Большим двором и двором великого князя Павла; у него не было никакой возможности стать советником своему племяннику, а роль, которую сыграл его сын Дмитрий в убийстве Распутина, положила конец их дружбе.
Должен добавить, что две долгие беседы с великим князем Павлом после его возвращения из Парижа произвели на меня весьма мрачное впечатление. Изгнание не наделило его каким-либо четким политическим кредо. Ему не суждено было стать полезным советником для своего племянника. А холодный прием Большого двора обидел и обозлил его.
Как много мы говорили о ее планах! Я советовал ей уговорить великого князя отказаться от официальной церемонии, поскольку был уверен, что последствия будут ужасными. Мадам фон Пистолькоре возразила, что царь очень привязан к своему дяде и не станет ломать его будущее из-за того, что тот узаконит отношения, о которых и так все знают.
Случилось даже хуже, чем я ожидал. Царь издал указ применить к своему дяде максимальное предусмотренное законом наказание; это означало пожизненное изгнание, снятие со всех постов и должностей и лишение всех доходов. Говорили, и г-жа фон Пистолькоре была того же мнения, что под влиянием императрицы царь забыл о прежней симпатии к собственному дяде, который был лишь на восемь лет старше его.
Позже великий князь был прощен при условии, что вернется в Россию без жены. Этому предшествовала длительная, нудная переписка между Санкт-Петербургом и Парижем, где поселился великий князь. В конце концов графиня Гогенфельзен (этот титул морганатической жене Павла присвоил король Баварии) получила разрешение пересечь российскую границу.
Однако проблема прецедента все еще оставалась нерешенной. Свои условия от имени жены великий князь Павел изложил в шести параграфах. При личном вмешательстве императрицы главные параграфы были вычеркнуты. Графиня Гогенфельзен получила звание жены генерал-адъютанта, но ей предоставлялось право быть представленной своим новым родственникам, великим княжнам, не через гофмейстерину, а непосредственно своим мужем. Она также получила право не записываться на прием в книге, а оставлять свою визитную карточку.
Весь этот торг вызвал трения между дядей и племянником, а особенно – женой племянника (императрицей). С виду их отношения стали нормальными, но обида и оскорбленное достоинство лишили их сердечности. Великая княгиня Мария Павловна поняла, что этот шанс терять нельзя; она окружила новую невестку вниманием и заботой. Двор великого князя Павла быстро приобретал популярность в петербургском обществе. Во время войны графиня получила титул княгини Палей; ее сын Владимир, замечательный поэт и приятный мужчина, был одним из ярких и притягательных личностей столицы.[5]
Эти обстоятельства отнюдь не способствовали хорошим отношениям между Большим двором и двором великого князя Павла; у него не было никакой возможности стать советником своему племяннику, а роль, которую сыграл его сын Дмитрий в убийстве Распутина, положила конец их дружбе.
Должен добавить, что две долгие беседы с великим князем Павлом после его возвращения из Парижа произвели на меня весьма мрачное впечатление. Изгнание не наделило его каким-либо четким политическим кредо. Ему не суждено было стать полезным советником для своего племянника. А холодный прием Большого двора обидел и обозлил его.
<< Назад Вперёд>>
