Последняя попытка примирения
Мне осталось рассказать о моем участии в последней попытке примирить членов семьи Романовых.
Приехав в ноябре 1916 года из Румынии в качестве русского полномочного министра, я был с большой сердечностью принят царской семьей. В январе 1917 года королева Мария советовалась со мной по поводу предполагаемого брака ее сына Кароля, нынешнего короля Румынии, с одной из великих княжон. После долгого обсуждения этого вопроса с королем, королевой и великой княгиней Викторией я попросил их отправить меня в Петроград для того, чтобы подготовить секретный отчет.
Приехав в столицу, я конечно же отправился к графу Фредериксу. Мы долго обсуждали с ним положение в стране.
Распутина убили; его похоронили в соответствии с желанием императрицы в Царском Селе, и это вызвало особое недовольство великих князей. Дмитрий Павлович, которого приговорили к ссылке за участие в убийстве Распутина, скучал в своем дворце, куда его посадили под домашний арест по приказу его величества, и ждал отъезда.
Незадолго до моего приезда в Петроград великие князья написали и послали царю свое «коллективное письмо». Это был беспрецедентный шаг.
Сам я не читал этого письма и знаю о его содержании только понаслышке. Великие князья писали о своем глубоком разочаровании в политике Николая и, по-видимому, обвиняли во всех грехах императрицу. Это письмо было написано в форме ходатайства за великого князя Дмитрия и содержало утверждение, что он действовал «по велению своей совести» (присутствуя в Юсуповском дворце в ночь убийства).
Мне говорили, что письмо подписали великая княгиня Мария Павловна, ее сыновья, которые не были в то время в Ставке, великие князья Павел, Николай Михайлович и Александр Михайлович.
Прочитав это необычное послание, царь написал на полях: «Никто не имеет права заниматься убийствами».
Авторы письма обиделись на это и порвали все неофициальные отношения с царем. Разрыв был открытый и драматичный. Царь убедился, что вся семья Романовых ненавидит его самого и его жену.
Фредерикс рассказал мне, что за этим последовало:
– Вернувшись из Ставки, царь сказал мне, что он уладил все проблемы с согласия императрицы. Царь велел, чтобы я лично проследил за отъездом великого князя Дмитрия Павловича на Персидский фронт; до отъезда он должен находиться под «домашним арестом». – Граф мрачно добавил: – Наверное, зная мое негативное отношение к Распутину, его величество не захотел вдаваться в подробности. Я разговаривал с государем только вчера – в Царском Селе, в присутствии императрицы. Я воспользовался возможностью сказать им, как грустно мне видеть полный развал императорской семьи, и добавил, что примирение отвечает интересам и династии, и всей страны.
Мы долго обсуждали этот вопрос, и императрица принимала в нашем разговоре самое живое участие. Мы пришли к выводу, что любыми средствами необходимо найти выход. Я рискнул заявить, что в первую очередь надо добиться примирения ее величества с великой княгиней Марией Павловной. В этом случае будет гораздо легче добиться соглашения с другими, и все решится само собой.
Императрица назвала свои условия. Она готова помириться с великой княгиней Марией, но первый шаг должна сделать княгиня; она должна признать, что они обе ошибались, и обещать помочь восстановить единство императорской семьи. Время сейчас такое, что продолжать ссориться нельзя.
Граф, выглядевший очень усталым (в это время он страдал от частых кровоизлияний в мозг), продолжал:
– Через полчаса я должен быть у великой княгини Марии Павловны. Предполагается, что я иду к ней по своей инициативе и ни в коем случае не должен упоминать о разговоре с их величествами. Я должен сделать все, чтобы убедить княгиню принять условия императрицы. Но я очень плохо себя чувствую и под свою ответственность прошу вас пойти вместо меня; я знаю, что вы справитесь с этим заданием лучше, чем я.
Я не знал всех деталей дела, но в такой ситуации мог только согласиться. В разговоре с великой княгиней я объяснил, что министр очень болен и я решил прийти к ней, чтобы выяснить, как обстоят дела в Петрограде, тем более что мне надо было передать ей привет от румынской королевы и ее невестки, великой княгини Виктории.
Мария Павловна очень тепло приняла меня.
– Вы совершенно правы, что не стали брать графа с собой. Важный разговор в моем доме мог бы вызвать у него то, чего я больше всего боюсь, – апоплексический удар.
Наш разговор продолжался более часа.
Великая княгиня признала, что примирение совершенно необходимо для династии и всей страны.
– Но необходимо, мадам, чтобы первый шаг сделали вы.
– Если это так, то я не собираюсь даже обсуждать эту тему с вами. Это невозможно.
Я настаивал. В конце концов великая княгиня согласилась пойти на компромисс.
– Я приеду в Царское Село, если граф Фредерикс пригласит меня туда от имени ее величества.
Это было ее последнее слово. Я отправился к Фредериксу, чтобы сообщить ему о результатах моего визита. Было решено, что, поправившись, он посетит великую княгиню и скажет ей, что Александра Федоровна, как он надеется, вскоре пригласит ее на чай в Царское Село.
Позже я узнал, что передать это приглашение великой княгине не удалось.
А через три недели разразилась революция.
<< Назад Вперёд>>
