Канонизация Серафима Саровского
Что же мог сделать царь для уничтожения стены? Две вещи. Можно было общаться с народными массами, лично появляясь перед ними или же используя посредников. Такими посредниками могли стать избранные народом депутаты, представители нации, более или менее представительные делегации, а также отдельные личности, положение которых позволяло бы им рассказать царю, о чем думают его соотечественники.
Читатель, наверное, обратил внимание, что источники информации указаны мною в определенном порядке. Я начинаю с тех, что регулируются государством, и заканчиваю выбранными произвольно, на случайной основе.
Я был свидетелем одной из попыток осуществления первой идеи, а именно непосредственного общения царя с народом. Дело происходило недалеко от Саровского монастыря по случаю канонизации старца Серафима.
Саровский монастырь расположен в Тамбовской губернии, недалеко от города Арзамаса. Старец Серафим провел в нем последние годы своей жизни.
Против причисления его к лику святых возражал Святейший синод. Однако двор настоял на своем, и после долгих дискуссий было объявлено о предстоящей канонизации. Царь воспользовался этим случаем, чтобы на волне народного энтузиазма, соединившись с простым людом в общей молитве, укрепить свою власть. Императрица тоже собиралась приехать в Саров – она хотела присутствовать на «чудесном» исцелении княжны Орбелиани, которое, по всеобщему убеждению, должно было произойти в Сарове.[9]
Саров расположен в стороне от железнодорожной ветки, и недалеко от Арзамаса для их величеств была сооружена специальная платформа. Для государя и свиты были приготовлены четырехместные коляски, которые тащили четыре лошади. Такой способ передвижения очень понравился императрице и ее фрейлинам.
Вдоль всего пути следования царской четы, задолго до того, как императорская процессия тронулась в путь, собрались тысячи крестьян. Мне сказали, что в окрестностях монастыря сошлось 500 тысяч крестьян со всей России. Для них были сооружены бараки, которых оказалось совершенно недостаточно – большинство паломников ночевало под открытым небом.
Это было замечательное зрелище. Толпы крестьян в праздничной одежде приветствовали царя ликующими криками. Надо было видеть, как сияли лица тех, кого выбрали подносить царю на остановках хлеб и соль, как того требовал древний народный обычай.
Император радовался не меньше своих подданных – он отвечал на их приветствия короткими благосклонными фразами. Даже императрица, обычно холодная и отстраненная, изо всех сил старалась вложить в свои ответы толпе хоть немного тепла.
Прибытие в Саров было обставлено с большой пышностью. Последние лучи заходящего солнца освещали расшитые золотом одежды духовенства и бесчисленные головы людей, которые, затаив дыхание, слушали речь царя. Стены старого монастыря были сплошь усыпаны зеваками. Хор тамбовской епархии пел вечерню. Нигде больше не услышишь таких хоров, как в России.
В день отъезда их величеств случилось непредвиденное. Было решено, что царь посетит скит святого Серафима и чудотворный источник рядом с ним.
Нужно было пройти вдоль крутого берега речушки, на которой стоит монастырь. Тамбовский губернатор Лауниц (позже убитый революционерами) получил указание не мешать толпе смотреть на проходящую мимо царскую чету. Были привезены войска, солдаты, взявшись за руки, образовали живую цепь, чтобы люди не попадали вниз с горы, однако толпа напирала, и опасность того, что 150 тысяч мужчин и женщин прорвут цепь и упадут на тропу, увеличивалась.
После службы в скиту царь и царица пошли назад. На полпути от дороги ответвлялась тропинка, которая вела прямо к монастырю. Царь неожиданно свернул на нее, желая пройти мимо толп народа, собравшегося на склонах слева от тропинки.
Я увидел, как царь исчез в людском море, толпа тут же отделила его от свиты.
– Скорее туда! – крикнул я Лауницу.
После нечеловеческих усилий нам удалось догнать царя, который медленно шел сквозь толпу, повторяя:
– Пропустите меня, братцы!
Все крестьяне хотели дотронуться до него рукой. Ситуация сложилась угрожающая. Некоторые люди, увидев, что царь в опасности, стали кричать:
– Не напирайте!
Все напрасно! Мы едва могли пошевелить рукой. Я сказал его величеству:
– Государь, все хотят видеть вас. Если вы согласитесь сесть на наши с Лауницем скрещенные руки…
Но царь не согласился. Однако несколько секунд спустя новый напор толпы заставил его сесть на наши руки. Мы подняли его до уровня плеч, и со всех сторон раздались крики «ура!».
Чтобы спасти царя, мы не спускали его с плеч, а сами двинулись к деревянному настилу, спускавшемуся несколько поодаль от монастыря к реке. С помощью двух особо сильных мужиков нам удалось донести царя до этого настила.
Однако опасность еще не миновала. Крестьяне бросились на шаткое сооружение, имевшее в этом месте высоту несколько метров, и оно развалилось прямо за спиной царя. Не знаю, как мне удалось зацепиться за уцелевший поручень. Царь прибавил шагу и добрался до бокового входа монастыря.
– Где моя свита? – спросил он.
– Ее поглотила толпа. Государь, я видел, как упал граф Фредерикс. Боюсь, что с ним случилось несчастье.
– Пойдите и найдите его.
Я бросился искать графа и вскоре увидел, как он входит в свою келью. Лицо его было в крови. Оказалось, что он не смог подняться и его чуть было не затоптали, кто-то раздавил каблуком его пенсне – стекло порезало ему щеку. К счастью, раны графа не были серьезными и уже через час он смог предстать перед их величествами.
Лицо его было перевязано не очень умелыми руками. Императрица сама поправила ему повязку.
Этот случай (который легко мог стать повторением Ходынской катастрофы) показал, какие могут возникнуть трудности, стоит только царю поддаться самым человечным велениям его сердца. Желание народа показать государю свою любовь едва не привело к трагедии.
Но я никогда не устану повторять, что случай в Сарове – яркое свидетельство того, что большевики ошибаются, утверждая, что народ не испытывал к царской семье никаких чувств, кроме зависти и ненависти.
Читатель, наверное, обратил внимание, что источники информации указаны мною в определенном порядке. Я начинаю с тех, что регулируются государством, и заканчиваю выбранными произвольно, на случайной основе.
Я был свидетелем одной из попыток осуществления первой идеи, а именно непосредственного общения царя с народом. Дело происходило недалеко от Саровского монастыря по случаю канонизации старца Серафима.
Саровский монастырь расположен в Тамбовской губернии, недалеко от города Арзамаса. Старец Серафим провел в нем последние годы своей жизни.
Против причисления его к лику святых возражал Святейший синод. Однако двор настоял на своем, и после долгих дискуссий было объявлено о предстоящей канонизации. Царь воспользовался этим случаем, чтобы на волне народного энтузиазма, соединившись с простым людом в общей молитве, укрепить свою власть. Императрица тоже собиралась приехать в Саров – она хотела присутствовать на «чудесном» исцелении княжны Орбелиани, которое, по всеобщему убеждению, должно было произойти в Сарове.[9]
Саров расположен в стороне от железнодорожной ветки, и недалеко от Арзамаса для их величеств была сооружена специальная платформа. Для государя и свиты были приготовлены четырехместные коляски, которые тащили четыре лошади. Такой способ передвижения очень понравился императрице и ее фрейлинам.
Вдоль всего пути следования царской четы, задолго до того, как императорская процессия тронулась в путь, собрались тысячи крестьян. Мне сказали, что в окрестностях монастыря сошлось 500 тысяч крестьян со всей России. Для них были сооружены бараки, которых оказалось совершенно недостаточно – большинство паломников ночевало под открытым небом.
Это было замечательное зрелище. Толпы крестьян в праздничной одежде приветствовали царя ликующими криками. Надо было видеть, как сияли лица тех, кого выбрали подносить царю на остановках хлеб и соль, как того требовал древний народный обычай.
Император радовался не меньше своих подданных – он отвечал на их приветствия короткими благосклонными фразами. Даже императрица, обычно холодная и отстраненная, изо всех сил старалась вложить в свои ответы толпе хоть немного тепла.
Прибытие в Саров было обставлено с большой пышностью. Последние лучи заходящего солнца освещали расшитые золотом одежды духовенства и бесчисленные головы людей, которые, затаив дыхание, слушали речь царя. Стены старого монастыря были сплошь усыпаны зеваками. Хор тамбовской епархии пел вечерню. Нигде больше не услышишь таких хоров, как в России.
В день отъезда их величеств случилось непредвиденное. Было решено, что царь посетит скит святого Серафима и чудотворный источник рядом с ним.
Нужно было пройти вдоль крутого берега речушки, на которой стоит монастырь. Тамбовский губернатор Лауниц (позже убитый революционерами) получил указание не мешать толпе смотреть на проходящую мимо царскую чету. Были привезены войска, солдаты, взявшись за руки, образовали живую цепь, чтобы люди не попадали вниз с горы, однако толпа напирала, и опасность того, что 150 тысяч мужчин и женщин прорвут цепь и упадут на тропу, увеличивалась.
После службы в скиту царь и царица пошли назад. На полпути от дороги ответвлялась тропинка, которая вела прямо к монастырю. Царь неожиданно свернул на нее, желая пройти мимо толп народа, собравшегося на склонах слева от тропинки.
Я увидел, как царь исчез в людском море, толпа тут же отделила его от свиты.
– Скорее туда! – крикнул я Лауницу.
После нечеловеческих усилий нам удалось догнать царя, который медленно шел сквозь толпу, повторяя:
– Пропустите меня, братцы!
Все крестьяне хотели дотронуться до него рукой. Ситуация сложилась угрожающая. Некоторые люди, увидев, что царь в опасности, стали кричать:
– Не напирайте!
Все напрасно! Мы едва могли пошевелить рукой. Я сказал его величеству:
– Государь, все хотят видеть вас. Если вы согласитесь сесть на наши с Лауницем скрещенные руки…
Но царь не согласился. Однако несколько секунд спустя новый напор толпы заставил его сесть на наши руки. Мы подняли его до уровня плеч, и со всех сторон раздались крики «ура!».
Чтобы спасти царя, мы не спускали его с плеч, а сами двинулись к деревянному настилу, спускавшемуся несколько поодаль от монастыря к реке. С помощью двух особо сильных мужиков нам удалось донести царя до этого настила.
Однако опасность еще не миновала. Крестьяне бросились на шаткое сооружение, имевшее в этом месте высоту несколько метров, и оно развалилось прямо за спиной царя. Не знаю, как мне удалось зацепиться за уцелевший поручень. Царь прибавил шагу и добрался до бокового входа монастыря.
– Где моя свита? – спросил он.
– Ее поглотила толпа. Государь, я видел, как упал граф Фредерикс. Боюсь, что с ним случилось несчастье.
– Пойдите и найдите его.
Я бросился искать графа и вскоре увидел, как он входит в свою келью. Лицо его было в крови. Оказалось, что он не смог подняться и его чуть было не затоптали, кто-то раздавил каблуком его пенсне – стекло порезало ему щеку. К счастью, раны графа не были серьезными и уже через час он смог предстать перед их величествами.
Лицо его было перевязано не очень умелыми руками. Императрица сама поправила ему повязку.
Этот случай (который легко мог стать повторением Ходынской катастрофы) показал, какие могут возникнуть трудности, стоит только царю поддаться самым человечным велениям его сердца. Желание народа показать государю свою любовь едва не привело к трагедии.
Но я никогда не устану повторять, что случай в Сарове – яркое свидетельство того, что большевики ошибаются, утверждая, что народ не испытывал к царской семье никаких чувств, кроме зависти и ненависти.
<< Назад Вперёд>>
