Протеже
Императрица держалась за Протопопова, потому что он был протеже Распутина. Я понял это во время своего предпоследнего разговора с ее величеством.
Меня назначили полномочным министром в Румынию. Однажды, приехав из Ясс, я узнал от одной дамы из кружка Распутина, что императрица настаивала, чтобы я познакомился с Протопоповым до аудиенции, которую она собиралась мне дать.
Я позвонил министру, чтобы договориться о встрече, и он ответил:
– Приходите сейчас же.
Протопопов задержал меня у себя на три часа. Он хотел разъяснить мне свою «программу», но его было очень трудно понять – он перескакивал с одного проекта на другой и заставил меня читать целые страницы из папок, которые он передо мной разложил. Я прекрасно понимал, что передо мной – сумасшедший.
На следующий день я предстал перед императрицей. Он сразу же сообщила мне, что очень рада узнать, что я встречался с Протопоповым.
– Что вы о нем думаете?
Я ответил по-русски:
– Сумбурный человек. – А потом добавил по-немецки: – Не могу найти слова, чтобы объяснить это по-немецки. – И я попытался разъяснить ей значение произнесенной мной русской фразы.
– Да, это истинная правда, – сказала императрица, – он не всегда может четко выразить свои идеи. Но идеи у него хорошие. Кроме того, он так нам предан! Он не может привести в порядок свои мысли и не всегда понятно выражает их, поскольку они проносятся в его мозгу слишком быстро. Ему надо завести заместителя, который отбирал бы среди его идей полезные. Этот заместитель должен иметь более дисциплинированный ум и энергию, который доводил бы начатые проекты Протопопова до успешного завершения.
– Я вчера слушал его очень внимательно в течение трех часов и не услышал ни единого предложения, которое имело бы практическую ценность.
– Так оно и есть, – ответила императрица, – он – очень нервный человек и легко теряет нить своей мысли.
Некоторое время она молчала, а потом, без всякого перехода, произнесла:
– Не хотели бы вы стать его заместителем? Если эта должность кажется вам слишком скромной, то вы получите право докладывать лично его величеству.
Я совершенно искренне ответил:
– Государыня, я бы занял самую скромную должность, если бы чувствовал, что, занимая ее, смогу быть полезным моей стране. Но должен вам сказать, что не смогу работать с человеком, который не может членораздельно изложить свои мысли. Кроме того, нельзя двоим служащим одного и того же министерства докладывать лично царю.
– Очень хорошо, но кого бы вы могли предложить в качестве помощника Протопопову?
– Это должен быть человек, хорошо разбирающийся в государственных делах.
– Да, именно поэтому я и предложила вам занять этот пост – разве вы не руководили столько лет дворцовой канцелярией?
– Но это, – возразил я, – не имеет никакого отношения к Министерству внутренних дел. Я не имею ни малейшего понятия о том, как надо руководить полицией.
Мы перешли к другим вопросам, которые я задал ее величеству. Уходя, я сказал:
– Простите ли вы меня за то, что я столь бескомпромиссно высказался о Протопопове?
Она печально улыбнулась:
– Конечно. Я вам благодарна, что вы говорили со мной искренно. Нам так редко говорят правду! Что касается Протопопова, то я думаю, что не надо судить слишком строго преданного человека, лучше помочь ему.
На этом аудиенция закончилась; это была моя предпоследняя аудиенция у императрицы.
Могу добавить, что Распутин не стал мстить мне за то, что я выступал против Протопопова; он не сделал попыток навредить мне через императрицу. Я же, помня о случае с Родзянко, опасался худшего.
Это сделало фигуру Распутина еще более загадочной для меня.
Меня назначили полномочным министром в Румынию. Однажды, приехав из Ясс, я узнал от одной дамы из кружка Распутина, что императрица настаивала, чтобы я познакомился с Протопоповым до аудиенции, которую она собиралась мне дать.
Я позвонил министру, чтобы договориться о встрече, и он ответил:
– Приходите сейчас же.
Протопопов задержал меня у себя на три часа. Он хотел разъяснить мне свою «программу», но его было очень трудно понять – он перескакивал с одного проекта на другой и заставил меня читать целые страницы из папок, которые он передо мной разложил. Я прекрасно понимал, что передо мной – сумасшедший.
На следующий день я предстал перед императрицей. Он сразу же сообщила мне, что очень рада узнать, что я встречался с Протопоповым.
– Что вы о нем думаете?
Я ответил по-русски:
– Сумбурный человек. – А потом добавил по-немецки: – Не могу найти слова, чтобы объяснить это по-немецки. – И я попытался разъяснить ей значение произнесенной мной русской фразы.
– Да, это истинная правда, – сказала императрица, – он не всегда может четко выразить свои идеи. Но идеи у него хорошие. Кроме того, он так нам предан! Он не может привести в порядок свои мысли и не всегда понятно выражает их, поскольку они проносятся в его мозгу слишком быстро. Ему надо завести заместителя, который отбирал бы среди его идей полезные. Этот заместитель должен иметь более дисциплинированный ум и энергию, который доводил бы начатые проекты Протопопова до успешного завершения.
– Я вчера слушал его очень внимательно в течение трех часов и не услышал ни единого предложения, которое имело бы практическую ценность.
– Так оно и есть, – ответила императрица, – он – очень нервный человек и легко теряет нить своей мысли.
Некоторое время она молчала, а потом, без всякого перехода, произнесла:
– Не хотели бы вы стать его заместителем? Если эта должность кажется вам слишком скромной, то вы получите право докладывать лично его величеству.
Я совершенно искренне ответил:
– Государыня, я бы занял самую скромную должность, если бы чувствовал, что, занимая ее, смогу быть полезным моей стране. Но должен вам сказать, что не смогу работать с человеком, который не может членораздельно изложить свои мысли. Кроме того, нельзя двоим служащим одного и того же министерства докладывать лично царю.
– Очень хорошо, но кого бы вы могли предложить в качестве помощника Протопопову?
– Это должен быть человек, хорошо разбирающийся в государственных делах.
– Да, именно поэтому я и предложила вам занять этот пост – разве вы не руководили столько лет дворцовой канцелярией?
– Но это, – возразил я, – не имеет никакого отношения к Министерству внутренних дел. Я не имею ни малейшего понятия о том, как надо руководить полицией.
Мы перешли к другим вопросам, которые я задал ее величеству. Уходя, я сказал:
– Простите ли вы меня за то, что я столь бескомпромиссно высказался о Протопопове?
Она печально улыбнулась:
– Конечно. Я вам благодарна, что вы говорили со мной искренно. Нам так редко говорят правду! Что касается Протопопова, то я думаю, что не надо судить слишком строго преданного человека, лучше помочь ему.
На этом аудиенция закончилась; это была моя предпоследняя аудиенция у императрицы.
Могу добавить, что Распутин не стал мстить мне за то, что я выступал против Протопопова; он не сделал попыток навредить мне через императрицу. Я же, помня о случае с Родзянко, опасался худшего.
Это сделало фигуру Распутина еще более загадочной для меня.
<< Назад Вперёд>>
