Введение
Глубокий, всепроникающий историзм марксистско-ленинского мировоззрения, сочетающийся с творческим поиском, позволил советской исторической науке достигнуть значительных успехов в изучении минувших судеб нашего отечества. Постоянное внимание и интерес к многовековому прошлому народа необходимы для развития современной науки и культуры. Обогащение наших знаний в этой области содействует уяснению закономерностей движения от одной социально-экономической формации к другой, от эксплуататорского общества к свободному содружеству трудящихся.
В. И. Ленин в работе «Экономическое содержание народничества» с присущим ему глубоким уважением к истории России писал: «Марксизм не основывается ни на чем другом, кроме как на фактах русской истории и действительности...»1. В своих трудах, несущих немеркнущий свет научного познания и твердой веры в грядущее переустройство старой, царской России на основе социалистической революции, он часто обращался к истории родной страны.
Советская историография показала, сколь плодотворно сказывается на исследовании проблем прошлого России творческое применение ленинских оценок, указаний и выводов. Но на этом пути наших ученых еще немало нерешенных задач. Не только специалистам-историкам, но и всем, кто интересуется поучительной и яркой историей отечества, известно, что В. И. Ленин в разной связи обращался к тому периоду («примерно с 17 века»), который он именовал началом «нового периода русской истории»2.
Действительно, в семнадцатом столетии страна переживает крупные перемены во всех областях жизни. Прошли времена Грозного.
Удельные порядки под воздействием экономического прогресса и при активной роли централизованного государства уже не имели почвы для развития. Русь справилась с иностранной интервенцией начала XVII в., постепенно изживались явления хозяйственного упадка. Дворянское сословие достигает своей заветной цели — закрепощения крестьян. В противоборстве с эксплуататорами классовая борьба трудящихся масс дважды поднимается до уровня крестьянских войн. Более четкие очертания приобретает размежевание социальных сил, хотя и сохраняющее много признаков средневековых перегородок, долгое время существовавших и позже. Еще робкие провозвестники будущих реформ Петра I сказываются в области государственного управления, военного дела, промышленности. Наконец, гигантски возрастает государственная территория России, и прежде всего на востоке. С падением Сибирского ханства, по мере первичного освоения просторов Урала и Сибири Россия становится трансконтинентальной державой, владения которой простираются на две смежные части света — Европу и Азию. Состав населения страны становится еще более многонациональным. Ведущая роль в заселении и хозяйственном освоении земель на окраинах принадлежала русскому народу. Этот выдающийся исторический подвиг привлекал и долго будет привлекать внимание исследователей.
Многообразные взаимосвязи коренной Руси и ее окраин на первых стадиях включения их в состав Русского государства — одна из интереснейших и сложнейших проблем отечественной истории. В. И. Ленин в своих трудах дал образцы как обобщающего исследования проблем на основе всероссийских материалов, так и региональной их разработки, учитывая специфику тех или иных территорий, их исторические, экономические и иные особенности.
Важность порайонного изучения прошлого столь огромной страны, как наша, вряд ли требует особых доказательств. Логика развития исторических знаний, диктуемая потребностями все более глубокого и вместе с тем разностороннего изучения прошлого, привела уже довольно давно к выделению относительно самостоятельных участков исторической науки. Среди них видное место принадлежит сибиреведению, исследованию истории Сибири, что закономерно привело к созданию специализированных научных учреждений в этой области и прежде всего Сибирского отделения АН СССР с его Институтом истории, филологии и философии. В том же направлении успешно работают кафедры истории в высших учебных заведениях Сибири (Томский, Иркутский и другие университеты, Кемеровский, Курганский, Омский и другие педагогические институты).
Изучение истории Урала также заняло видное место в научно-исследовательской деятельности историков. Ее центрами стали Пермь, Свердловск, Уфа и другие города.
В территориальном отношении предметом предлагаемого исследования избраны обширные пространства Урала и Западной Сибири.
Не задаваясь целью специального историографического обзора (это задача особая), мы ограничились в этой работе характеристикой современного состояния разработки истории Урала и Западной Сибири интересующего нас периода. По мере необходимости в дальнейшем изложении историографический момент будет присутствовать при изучении важнейших вопросов темы.
Сибирская историографическая традиция восходит к летописным повестям XVII в. Ее развил выдающийся ученый-самородок Семен Ульянович Ремезов. Труды Ремезова и разыскания в архивах Сибири позволили Г. Ф. Миллеру в середине XVIII столетия создать капитальное исследование по истории Сибири, новое научное издание которого выполнено в советское время А. И. Андреевым и С. В. Бахрушиным в 1937—1941 гг. Именами П. А. Словцова, Г. И. Спасского, П. И. Небольсина, А. П. Щапова, П. Н. Буцинского, Н. Н. Оглоблина и других ученых представлено последующее дореволюционное изучение прошлого Сибири.
Ведущий интерес дворянско-буржуазной историографии лежал в плоскости изучения роли государственного начала, а также политической и историко-географической стороны присоединения этого края к России. История трудящихся масс лишь в малой мере была затронута ими, хотя еще от середины XIX столетия раздавались призывы к исследованию крестьянства — главного деятеля в освоении зауральских земель. Преобладающее внимание на страницах ученых трудов занимали вопросы, связанные с тем этапом продвижения русских в Сибирь, который имеет прямое отношение к походу дружины Ермака Тимофеевича. Этот несколько односторонний интерес был подогрет намерением царского правительства отметить 300-летие «завоевания» Сибири. В начале XX в. более рельефно вырисовывалась теория так называемых сибирских «областников» (П. М. Головачев и др.), отстаивавших тезис об исключительности исторических судеб Сибири и их несовместимости с историей остальной России. «Областники», будучи выразителями буржуазно-националистических умонастроений некоторых кругов сибирской буржуазии и интеллигенции, пытались доказать, что за Уралом — особый этнографический тип населения, особая сибирская нация, отличная от русской. Отсюда вытекал вывод о самостоятельном государственном существовании Сибири и переориентации ее экономических и политических связей.
Дореволюционная историография Урала главным предметом исследований избрала историю горнозаводского дела этого края, г., следовательно, ее интересы затрагивали по преимуществу время не ранее царствования Петра I. У истоков уральской историографии стояли выдающиеся деятели первых десятилетий XVIII в., много сделавшие для развития металлопромышленности на Урале,— В. Н. Татищев и В. де Геннин. Одно из направлений исторических изысканий касалось прошлого вотчин Строгановых. П. Икосов, Ф. А. Волегов, Н. Г. Устрялов и другие авторы посвятили свои работы этой теме.
Наиболее разносторонней разработке подверглась история Урала и Западносибирского края конца XVI—XVII в. в трудах А. А. Дмитриева, автора восьмитомной «Пермской старины». Некоторые материалы и наблюдения А. А. Дмитриева, писавшего свои работы по интересующему нас периоду с позиций главным образом историко-географического плана, сохраняют свое значение и поныне. Неоконченный труд Н. К. Чупина «Географический и статистический словарь Пермской губернии» заключает множество исторических сведений, так же как и большое издание В. Н. Шишонко «Пермская летопись с 1263—1881 г.». Последнее скорее может быть отнесено к разряду публикаций источников.
Советская историография Урала и Западной Сибири на первых порах унаследовала тематику дореволюционного времени, однако внесла принципиально иную окраску в исследование традиционных сюжетов. Более всего историков Сибири привлекало XVII столетие, а исследователей Урала — следующий век. Как и ранее, оба эти района исследовались более или менее изолированно. В 20-х — начале 30-х годов появились труды, свидетельствующие о поисках новых тем. Стало несравненно больше внимания уделяться истории трудящихся и их классовой борьбы (работы Ю. И. Гессена, А. А. Савича и др.). Пути через Урал в Сибирь и вопросы торгово-промышленной жизни Сибири нашли отражение в глубоких, увлекательно написанных исследованиях С. В. Бахрушина. Уже в те годы A. П. Пьянков предпринял попытку комплексной характеристики уральской деревни XVII в., исходя из теории «торгового капитализма».
После восстановления истории как науки в правах гражданства заметно шагнула вперед разработка прошлого Урала и Западной Сибири. Кардинальную тему крестьянской колонизации Сибири и истории русского земледелия за Уралом плодотворно разрабатывал B. И. Шунков, автор двух широко известных монографий и других работ. Многолетние изыскания А. А. Введенского завершились изданием ценного труда по истории дома Строгановых XVI—XVII вв. По-новому, в свете проблемы генезиса капитализма в русской промышленности XVII в., рассмотрел развитие солеварения Прикамья Н. В. Устюгов, давший также несколько интересных работ по теме колонизации Западного и Южного Урала XVII — первой половины XVIII в. и о социальном строе уральской деревни. Наличие фундаментальных работ Н. В. Устюгова и В. И. Шункова на данном этапе развития науки позволяет исследователю не касаться проблем земледельческого освоения Западной Сибири XVII в. и генезиса капитализма в солеварении Урала.
Интересные очерки уральской металлургии XVII столетия, содержащие описания действовавших тогда заводов (Ницынского и др.), принадлежат Д. А. Кашинцеву. Он, в частности, по шлаковым отложениям определил примерную производительность и продолжительность работы некоторых предприятий. Относящиеся к более позднему времени (20-е годы XVIII в. и далее) исследования В. Я. Кривоногова и С. М. Томсинского вскрывают механику деятельности крестьян-предпринимателей при казенных и частных заводах. Они прослеживают те явления, которые обнаружились еще в предшествующем столетии (подряды, наемный труд на обслуживании заводского хозяйства и т. п.).
Тему западносибирского рынка и промышленности XVII в. на материалах города Тобольска основательно раскрыл в своей монографии О. Н. Вилков. Это также облегчает нашу задачу, освобождая работу от анализа торговых связей, состава товарной массы и других характеристик западносибирского рынка. Монография А. А. Кондрашенкова «Крестьяне Зауралья в XVII—XVIII вв.» и другие его труды осветили существенные стороны крестьянской колонизации бассейна среднего Тобола во второй половине XVII в., состояние сельскохозяйственного и промышленного производства в Зауралье, а также положение крестьянства этого края.
К очерченному кругу советской литературы по теме данного исследования необходимо добавить содержательные статьи В. А. Оборина по социально-экономической истории Перми Великой XVI — XVII вв. и В. И. Сергеева о первых русских городах Западной Сибири конца XVI — начала XVII в.
Некоторые итоги научной разработки прошлого Урала и Западной Сибири подведены в коллективных трудах, изданных за последние годы («История Урала», т. 1. Пермь, 1963, «История Сибири», т. II. Л., 1968).
В последние годы оживилась исследовательская работа по истории Европейского Севера, с которым тесно связано колонизационное движение русских на Урал и в Сибирь. Поэтому в монографии учтены выводы П. А. Колесникова и других исследователей этого региона.
После краткой характеристики современного состояния исследования истории Урала и Западной Сибири вообще и прежде всего русского населения этих территорий легче определить проблематику и задачи предлагаемого исследования. Автор считает своим долгом сказать, что его работа не заменяет ни одной из указанных ранее. Она построена с таким расчетом, чтобы, опираясь на положительный опыт предшествующей литературы, привлечь внимание к еще слабо или совсем не исследованным вопросам.
Нам представляется, что нужна работа, одновременно рассматривающая историческое развитие как Урала, так и Западной Сибири. Это тем более не лишено основания, что в изучаемую эпоху продвижение в Сибирь осуществлялось через Северный и Средний Урал. Владения России в Прикамском крае были воротами русской колонизации Сибири. Параллельное рассмотрение материалов по этим обширным областям позволяет охарактеризовать уровень социально-экономического развития по ту и другую сторону Урала.
Исследование охватывает территории: на западе — бассейн средней Камы и Печоры (Соликамский, Чердынский, Кунгурский уезды, частично вотчины Строгановых), на востоке — земли по Туре, Тоболу, Оби (в ее нижнем течении), т. е. уезды Верхотурский, Туринский, Тюменский, Тобольский, в меньшей мере Пелымский, Березовский и Обдорский. Территорий восточнее Тобольска наша работа не касается.
Объектом изучения является русское население этих областей, в первую очередь крестьянство. Сопоставление районов более старого заселения с новообретенными открывает возможность лучше представить вариант феодальных отношений, утверждавшийся на окраинах. Более пристального изучения заслуживают миграции русского населения, несомненно, находившиеся в связи с изменениями социально-экономических отношений. Отсюда вытекает еще одна интересная задача — выяснение условий создания экономического и политического единства европейской и азиатской частей страны.
В существующей литературе проблема генезиса капитализма применительно к окраинам еще не получила того освещения, которого она заслуживает. За исключением работ Н. В. Устюгова, посвященных Уралу (и солеваренной промышленности прежде всего), нет исследований более широкого плана, охватывающих различные сферы и формы производства, в том числе сельскохозяйственного. Мелкое товарное производство, простая капиталистическая кооперация, мануфактура (в первую очередь частная) — эти стадии промышленного развития в буржуазном направлении имеют право на изучение независимо от отраслей производства. Поэтому автор здесь отступил от распространенного метода подачи материала по отраслям промышленности, предпочтя ему иной — по формам, стадиям ее, выражающим существо социально-экономических отношений, их зрелость на каждом историческом этапе.
Поскольку в центре внимания находятся вопросы социально-экономической истории, вполне естественной задачей является исследование классовой борьбы трудящихся масс против феодально-крепостнической эксплуатации. Определить место и роль восточных окраин в «бунташный» век русской истории, выявить характерные черты социального протеста, традиционные и новые стороны его — столь же важная задача, которую не мог обойти автор.
Источниками для данной работы послужили документы (в подавляющей своей массе неизданные) архивов и музеев Москвы, Ленинграда, Перми, Кунгура, Свердловска, Тобольска, Красноярска. Отдельные источники извлечены из фондов Госархива Челябинской области. В общей сложности для монографии привлекаются документы 36 фондов и коллекций из 10 архивохранилищ, расположенных в 8 городах СССР.
Основной источниковедческой базой исследования являются фонды ЦГАДА в Москве и Архива Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР. Среди материалов ЦГАДА следует назвать огромные фонды Сибирского приказа, верхотурской приказной избы, собрание грамот Коллегии экономии, делопроизводство Приказа Новгородской четверти (в сборных фондах: «Приказные дела старых лет» и «Приказные дела новой разборки»), писцовые и переписные книги, городовые книги по Новгороду и Соли Камской, документы Берг-коллегии, а также группу фондов местных учреждений (чердынской приказной избы, кунгурских земской избы и комендантской канцелярии).
Необходимым компонентом источниковедческой базы были документы Архива ЛОИИ СССР (бывшего архива Археографической комиссии). Здесь хранятся обширные фонды верхотурской и тюменской приказных изб (первый, к сожалению, не описан, по второму имеются хорошие описи). Верхотурский фонд — самый значительный не только по объему, но и по содержанию. Он в сочетании с его московской частью в ЦГАДА дает первоклассный материал для исследователя по самым различным вопросам.
В свое время часть документов верхотурского уездного суда, приобретенных Археографической комиссией, широко была привлечена для издания в «Актах исторических» и в «Дополнениях к актам историческим». Названные издания в известной мере включили некоторые царские грамоты и отписки воевод из других крупных фондов того же архивохранилища (Архива ЛОИИ)— приказных изб уральских уездов (чердынской, соликамской, кунгурской). В Архиве ЛОИИ использованы также материалы поуездной коллекции и фонда Гамеля (по истории промышленности).
Документы местных учреждений XVII столетия оказались разобщенными между различными хранилищами. После упразднения старых судебных установлений в результате реформы 1864 г. их материалы поступили в Московский архив Министерства юстиции. Ныне они составляют фонды ЦГАДА. Ранее вывезенные в Петербург документы тех же уездных судов, заключавшие делопроизводство приказных и судных изб, отложились в архиве Археографической комиссии. Но не все материалы раннего времени очутились в архивах Москвы и Петербурга (Ленинграда). Часть их осталась на местах, иногда в руках коллекционеров, а позже поступила на хранение музеев и архивов Урала и Западной Сибири.
Вследствие того что автор предпочитал иметь дело с подлинными источниками, в крайнем случае с современными им списками, он счел целесообразным не обращаться к копийным материалам портфелей Миллера, не отрицая, однако, их большой ценности.
В начале XIX в. В. Н. Берх, а на исходе века А. А. Дмитриев и В. Н. Шишонко предприняли публикации источников, которые были обнаружены на территории бывшей Перми Великой и отчасти Верхотурского и Тобольского краев. Обследование Госархива Пермской области и Пермского областного краеведческого музея показало, что там на хранении имеются подлинные документы верхотурской приказной избы, а также судных изб Шадринской и Ирбитской слобод. Архивы слободских приказчиков XVII — начала XVIII в. представляют большой интерес, так как дают сведения, наиболее приближенные к жизни крестьянского населения, далеко не всегда отраженные документами не только центральных учреждений, но и приказных изб (некоторые судебные дела, крестьянские «сказки» и т. п.). В интересах точности следует сказать, что первичная документация судных изб находится также в фондах приказных изб ЦГАДА и Архива ЛОИИ. Если среди источников центральных учреждений, а также приказных изб встречаются отписки слободских приказчиков, то в делопроизводстве судных изб находятся черновики их, свидетельствующие о редакционной работе. А она сама по себе интересна, так как вскрывает такие оттенки описываемых событий, которые в других документах не запечатлелись.
Помимо того, в пермских хранилищах имеются частные акты, принадлежавшие крестьянам Прикамья и отражающие денежно-имущественные сделки. Аналогичный материал по Перми Великой конца XVI — начала XVIII в. до недавнего времени хранился в Госархиве Свердловской области и оттуда был передан в ЦГАДА.
Но самой замечательной коллекцией частных актов XVII — начала XVIII столетия следует признать ту, которая поступила в 1964 г. как дар Кунгурскому краеведческому музею. Она относится к трем фамилиям, связанным с торгово-промышленной деятельностью в Перми Великой — гостиной сотни Анофриевым, посадским богатеям Соли Камской Ростовщиковым и крестьянам Иртеговым. Документы последних, представляющие «крестьянский архив», привлекли особое внимание автора.
Фонд Каменской конторы земских и судных дел, а также личный фонд Н. К. Чупина из Госархива Свердловской области оказались полезными для характеристики не только промышленного развития Урала, но и жизни уральской и западносибирской деревни начала XVIII в. Документы фондов тюменской воеводской канцелярии и местных монастырей использованы в Госархиве Тюменской области (в г. Тобольске). Воеводская канцелярия унаследовала часть (правда, плохо сохранившуюся) архива тюменской приказной избы конца XVII — начала XVIII в. Из Госархива Красноярского края в наше исследование попали отдельные документы фонда Г. И. Спасского, известного собирателя сибирских древностей.
По ходу изложения нами даются источниковедческие экскурсы. Сейчас лишь перечислим разновидности привлеченных для исследования источников.
Материалы экономико-статистического характера представлены писцовыми, а также переписными, дозорными, окладными, таможенными, оброчными и приходо-расходными книгами городов и уездов изучаемых областей. Для западносибирских уездов известна также категория так называемых «крестьянских» книг (поименные списки в пределах каждого населенного пункта). Помимо источников официально-административного происхождения к группе экономико-статистических принадлежат аналогичные материалы, возникшие в монастырских владениях (прежде всего приходо-расходные книги — денежные и хлебные).
Царские грамоты из центральных приказов (указные и жалованные), отписки воевод, приказчиков, служилых людей; наказы, памяти, докладные выписки, «доезды» (отчеты по выполнению спорадически даваемых поручений), челобитные — это комплекс источников делопроизводственного характера. Сюда же относятся описания архивов и текущего делопроизводства («росписи»), заключающие интересные данные, подчас о не дошедших до нас источниках.
Порядные и поручные записи, заемные и закладные кабалы, меновные, купчие, раздельные, мировые и другие акты, принадлежащие к числу частно-правовых, также использованы в данной работе, равно как несколько частных писем лиц непривилегированного круга.
Документация судопроизводства по гражданским и уголовным делам (явочные челобитья, «расспросные речи», «пыточные речи», решения суда и пр.) нашла заметное место в исследовании.
Особое внимание было обращено на выявление и изучение документов, непосредственно исходящих от крестьянских общин Поморья, Урала и Западной Сибири («сказки», «мирские» выборы и приговоры, отпускные и проезжие на право передвижения и т. п.).
Не оставлены без внимания также летописные тексты, дипломатические документы, записки иностранцев о России и некоторые другие виды источников.
В известном смысле от метода отбора и анализа источников зависит сам тип исследования. Историческая наука знает примеры серьезных трудов, построенных в основном на одном каком-либо виде источников (писцовые и переписные книги, таможенные книги, частные акты и т. п.). На этом пути есть возможность (хотя и не всегда реальная для одного человека) более или менее полного сквозного изучения этой категории источников (при использовании других в качестве вспомогательных, заранее отводя последним подчиненное место). Автор этих строк избрал другой вариант. Он попытался в максимально доступных пределах использовать как можно более широкую номенклатуру источников. Задача была поставлена таким образом, чтобы на изучаемое явление посмотреть с разных сторон, привлекая данные разнотипных источников, обращая внимание прежде всего на качественные стороны явления. Для определения меры количественного анализа первостепенное значение, имела повторяемость фактов, их однотипность. Но всевозможные отклонения и оттенки автор также старался учесть и включить в исследование. При громадном объеме архивных фондов, исчерпать которые вряд ли по силам не только одному исследователю, но и целому поколению их, такой подход автору этих строк представлялся предпочтительным. Многолетние занятия с документами убеждают, что нет источников неважных, которые бы исследователь был вправе игнорировать или обойти стороной. Эту мысль, возникшую по мере освоения историо-графического наследия и подкрепленную личным опытом, автор стремился провести в предлагаемом ниже исследовании. С точки зрения источниковедения и его методики это — один из главных замыслов работы. В заключение — о хронологии и структуре исследования.
Начальной гранью избран конец XVI в.— время присоединения Западной Сибири к России, конечной — первые годы XVIII столетия (губернская реформа 1708 г. и перепись 1710 г.). В необходимых случаях совершались экскурсы и в более ранние, и в более поздние времена.
Задачи монографии, ее источниковедческий метод определили следующую структуру работы. Первый очерк посвящен Уралу и присоединению Западной Сибири в конце XVI в. Второй имеет целью проследить миграции русского (прежде всего крестьянского) населения изучаемых областей в XVII — начале XVIII столетия. Третий очерк посвящен вопросу сыска беглых, т. е. одному из важнейших моментов правительственной политики на восточных окраинах, четвертый охватывает широкий круг проблем, имеющих отношение к особенностям феодализма на Урале и в Западной Сибири. В пятом очерке речь идет о генезисе капиталистических отношений в уральско-западносибирском районе изучаемого времени. Завершает исследование очерк о классовой борьбе трудящихся.
1В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 411.
2Там же, стр. 153.
Вперёд>>
