3. Присоединение Западной Сибири по русским дипломатическим документам второй половины XVI — начала XVII в.
Так или иначе, остается фактом, что наказы русским дипломатам, отправляющимся за границу, посольские статейные списки, инструкции приставам, сопровождавшим иностранных дипломатических агентов во время их пребывания в России, и другие подобные источники не рассматривались под «сибирским» углом зрения.
В ходе сношений с иностранными державами царское правительство излагало свое понимание как внешнеполитических, так и внутренних проблем. Следовательно, обращаясь к названной группе источников, мы должны ясно представлять, что будем иметь дело с сугубо официальной версией того или иного события, не говоря уже об узкоклассовой его оценке.
Перейдем к рассмотрению источников, отражающих сношения с Польско-Литовским государством, Швецией и Германской империей92. Они дают некоторый материал по спорному вопросу о времени и обстоятельствах присоединения Сибири к России.
После ряда зауральских походов русских войск в конце XV — начале XVI в. в титуле московского великого князя появилась формула: «князь Кондинский и Обдорский». Таким образом, даннические отношения этих княжеств к Москве были признаны достаточными для причисления их к владениям Русского государства. Однако в это время и позднее в течение нескольких десятилетий Сибирь как таковая в титуле еще не упоминается. Но вот в 1555 г., спустя три года после падения Казани, в титуле Ивана IV в грамотах к иностранным монархам появилось нечто новое: «И всеа Сибирскыа земли повелитель». Предвидя возможные вопросы на этот счет (написание титулов было тогда под ревнивым наблюдением как внутри страны, так и при дворах зарубежных монархов), проект ответа командированного в Литву С. Турпеева, составленный в Посольском приказе, гласил: «Сибирская земля поряду с Казанскою землею; и как государь наш... взял Казань, и сибирской князь Едигерь бил челом государю нашему со всеми сибирскими людьми, чтобы царь... пожаловал, Сибирскую землю держал за собою и дань бы с них имал, а их бы с Сибирскые земли не сводил». Далее указывалось, что Иван IV положил дань по два соболя с человека в год «без перевода», а сборщику дани — по две белки «с головы». Едигер получил на этот счет царскую грамоту. «А послал к ним государь по свою дань своего данщика Дмитрея Курова сына Непейцына»93. В обязанность Едигера была также вменена военная служба со всеми своими «воинскими людьми, куды государь наш пошлет». В инструкции приводится цифра обложенного данью населения Сибирского ханства — 40 тыс. человек94. Документы последующих лет убеждают в том, что сибирский элемент царского титула был, действительно, тогда новым95. Заметим: инструкция ни словом не обмолвилась об отношениях Русского государства к Сибири в предшествующий период. Должно быть, этому не придавалось в тот момент особого значения. Что же касается географического положения Сибири, то оно отождествляется с основной территорией Сибирского ханства. Северные княжества (Кондинское и Обдорское, а равно Пелымское) в понятие «Сибирь» не включались.
Вплоть до 80-х годов XVI в. «сибирская» тема не звучит в дипломатических документах. События Ливонской войны и борьба с Крымской ордой на юге временно заслоняют ее. Но по мере получения в Москве известий о результатах похода Ермака и в связи с дальнейшими шагами по сокрушению Сибирского ханства эта тема прочно занимает свое место в дипломатической документации. Еще в 1582 г. посольские инструкции не содержат статей о Сибири96. А уже в ноябре 1584 г., т. е. при царе Федоре Ивановиче, мы встречаем довольно развернутую характеристику взаимоотношений с Сибирским ханством, заключающую сводку главных фактов, относящихся к военным действиям против Кучума. Подчеркнув, что сибирские «цари» «бывали из рук государей наших», наказ послу Лукьяну Новосильцеву и Кучума называет «посаженником» Ивана IV. Антимосковская политика Кучума рассматривается как нарушение подданства и «непослушание», сопровождавшееся изгнанием и ограблением царских данщиков. «И государя нашего отец,— говорится далее в наказе,— за это непослушанье велел на него итти из Перми казаком своим волжским и казанским и астороханским с вогненным боем. И те казаки, пришед, царство Сибирское взяли, людей многих побили, а царь побежал в Казатцкую орду. И ныне государь наш послал в Сибирь воеводу своего, и сидят в Сибири государевы люди, и Сибирская земля вся, и Югра, и кондинской князь, и пелымской князь, и вогуличи и остяки, и по Оби по великой реке все люди государю добили челом и дань давать почали. И ныне те все земли с Сибирью государю послушны, в службе учинились и дань дают государю нашему соболи и черные лисицы». На возможный вопрос о реке Оби надлежало ответить: «Обь-река ширина ей верст с пятьдесят, а городов по ней с семьдесят»97.
Предыдущий пункт инструкции содержал ответ о Казани и Астрахани на вопрос «как ныне Казань и Астрахань государю... служит?». Новосильцеву следовало отвечать, что Казань и Астрахань «во всем в государя нашего воле». Но наказ не скрывал неспокойного положения в этом крае, потребовавшего карательных мер против непокорных туземных жителей: «А которые дальные волости луговые стороны (Волги.— А. П.) поддались к Сибири и учали были воровать, и государь наш посылал воевод своих, и... воеводы в тех волостях всех изменников, сыскав, казнили и городы поставили для укрепленья...»98. Наступление на Сибирское ханство являлось одновременно средством более полного подчинения Поволжья и его народов. Эта связь устанавливается и по некоторым летописным указаниям. Соловецкий летописец под 7090 г. упоминает: «Того же году завоевалася з государем черемиса накрепко». Записи о походе Ермака предпослан такой текст: «В лето 7093-го. Добили государю челом... черемиса вековым миром»99. Н. М. Карамзин писал о грабежах ногаев «в Камских пределах» в начале 80-х годов XVI в., которые были следствием подстрекательства со стороны крымского и сибирского ханов100.
Итак, нужно отдать должное руководителям русской дипломатии того времени. Они достаточно оперативно откликались на все новости. Но самое главное для нас — это факты, касающиеся Сибири101. Есть основания думать, что перед нами первое исходящее от русского правительства официальное сообщение о походе дружины Ермака (хотя имя атамана ни здесь, ни в других аналогичных источниках ни разу не упоминается) и его результатах. В Посольском приказе обработали сведения, доставленные посольством от Ермака и, возможно, С. Волховским. Сибирские летописи уверяют, что Ермак из своего похода отправил в Москву «послание», «отписку» через Пермь Великую с атаманом И. Кольцо. Тот факт, что посольство было отправлено не к Строгановым, а непосредственно в Москву, также примечателен.
В приведенном выше тексте со всей отчетливостью выступает мысль о прямой государственной инициативе в организации военной экспедиции против сибирского «салтана». Документ подтверждает участие казаков в этой экспедиции, причем в данной записи наряду с «волжскими» казаками названы «казанские» и «астраханские» (в последующих документах упоминаются обычно волжские казаки). Далее, удостоверяется факт отправления экспедиции из уральских владений России («из Перми»). Не расходятся с нашими представлениями и другие свидетельства этого документа (о взятии Сибирского царства, бегстве Кучума к казахам, посылке в Сибирь царского воеводы, под которым можно подразумевать князя С. Волховского, и т. д.). Не случайно дана справка о реке Оби. В Европе проявляли повышенный интерес к отысканию Северного морского пути в дальневосточные страны, с которым связывали и реку Обь102.
В частности, посольство Федора Андреевича Писемского и подьячего Неудачи Ховралева к английской королеве Елизавете в 1587 г. обсуждало с королевскими дипломатами просьбу английских купцов о предоставлении им исключительного права торговых поездок на восток от Двины, включая Печору и «Обь-реку»103.
Через год, в 1585 г., о Сибири встречаются записи в посольских делах со Швецией104. Наиболее подробная запись — в наказе русским послам. Начало ее совпадает почти дословно с цитированной выше записью 1584 г. В отличие от предыдущей здесь казаки названы просто «государевыми», без уточнения их географической принадлежности (волжские или иные).
Кроме того, в этом документе несколько иной оттенок носит определение роли центральной власти в организации сибирского похода казаков. Если предыдущий текст прямо говорит, что царь «велел» идти в Сибирь, то в данной записи формулировка смягчена: «И государь наш... Иван Васильевич... поволил на Сибирь итти казаком»105. Отсюда можно заключить, что даже у компетентных современников не было полной ясности насчет отправки экспедиции Ермака. Термин «поволил» (разрешил)106 дает основание предполагать значительную долю инициативы самих казаков Ермака. Вспомним, что именно этот лейтмотив звучит и в Ремезовской и в Кунгурской летописях, ближе всего стоящих к народной традиции и казацкому фольклору в освещении сибирского похода Ермака.
Далее сообщались некоторые новые фактические данные: «И казаки государевы, ис Перми шод, Сибирское царство взяли, а Сибирской царь Кучюм убежал в поле, и ныне государь на него послал рать свою; и племянник Кучюмов Маметкул-царевич, собрався с людьми, приходил в Сибирь на государевы люди, и государевы люди тех всех людей, которые были с ним, больши десети тысечь, побили, а его самого жива взяли и к Москве ко государю привели; и ныне Сибирской царевич на Москве, а в Сибири государев воевода и дань с сибирских людей емлют на государя великую, соболи и лисицы черные, и белку, и иной всякой зверь.
А царство Сибирское великое по Оби реке верст на две тысечи и больши, а городов в ней до семидесети; и ныне Сибирское царство в государеве воле».107 И в данном случае видим, что получаемая из Сибири информация тотчас поступает в распоряжение русских дипломатов.
Следующий, 1586 год представлен несколькими документами, характеризующими русско-польские отношения и содержащими сведения о присоединении Сибири108.Это прежде всего наказ приставам Е. Ржевскому и Г. Васильчикову, отправленным для встречи польского посла М. Гарабурды. Запись о Сибири в наказе заслуживает более подробного разбора. Приводим ее полностью:
«А нечто спросит про Сибирь: каким обычаем Сибирское царство казаки взяли и как ныне устроена?
И Елизарью и Григорью говорить: Сибирское царство искони вечная вотчина государей наших. А взял Сибирь великий государь блаженные памяти царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, царя и государя и великого князя Федора Ивановича прадед, тому ныне блиско ста лет, и дань положил собольми и лисицами черными. И государь наш царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, отец государя нашего109 царя и великого князя Федора Ивановича, казаков волжских послал, и казаки волжские царя Кочюма Сибирского побили и согнали с Сибири и Сибирь взяли, и брата Кочюмова царева Магметкула-царевича взяли жева и ко государю нашему и царю и великому князю Федору Ивановичю все а Русии привели110 и ныне у государя нашего служит.
А в Сибири ныне живут государевы воеводы и люди многие, и дань с Сибирские земли государю нашему идет многая — соболи и лисицы черные и иной зверь дорогой.
А ясаку положил на Сибирское царство и на Конду Большую, и на Конду Меньшую, и на Туру-реку, и на Иртышь-реку, и на Иргиское государство, и на Пегие колмаки, и на Об великую реку, и на все городки на обские на девяносто и на четыре городы з году на год имати на государя по 5 тысяч сороков соболей, по 10 тысяч лисиц черных, да по 500 тысяч белки ебольшие111, сибирские и илетцкие.
А поделал государь городы в Сибирской земле в Старой Сибири и в Новой Сибири, на Тюменском городище и на Оби на усть Иртыша тут город те государевы люди поставили, и сидят по тем городам и дань со всех тех земель емлют на государя»112.
Сопоставляя эту запись с предшествующими, устанавливаем ряд существенно новых моментов. Во-первых, данный текст особенно четко выделяет роль казаков в присоединении Сибири, что сказалось и в самой постановке вопроса («каким обычаем Сибирское царство казаки взяли»). Видно, этот «обычай» имел какие-то отличия от прочих «обычных» походов царских служилых людей. Во-вторых, выраженная ранее в очень туманной форме мысль о времени подчинения Сибири Москве обретает гораздо более ясное воплощение. Документ категорически утверждает, что Сибирь взята еще при Иване III. В-третьих, определен размер ясачного обложения, который трудно расценить иначе как фантастический. В-четвертых, примечательны указания на возникновение первых русских городов в Сибири, под которыми предполагаются Тюмень, Тобольск и Обский городок. По-видимому, в первых двух, существовавших со времен сибирских ханов, были «поделаны» новые укрепления. Эти свидетельства несколько расходятся с имеющимися в литературе. Известно, что русская Тюмень возникла в 1586 г., русский Тобольск — в 1587 г. Здесь же предполагается, что эти города «поделали» раньше, ибо цитированный документ датируется примерно февралем 1586 г. Учитывая длительность времени на прохождение известий из Сибири в Москву, следует признать, что данный источник относит возникновение этих двух пунктов по крайней мере к концу 1585 г., а вероятнее, к еще более раннему времени. Не исключено, что тут желаемое выдано за действительное. Зимой 1585/86 г. из Москвы в Сибирь были отправлены новые воинские части, в задачу которых входила постройка новых городов. Не вызывает сомнений упоминание нового города у слияния Иртыша и Оби — это Обский городок, недолго просуществовавший, самый первый русский опорный пункт в Зауралье.
Подтверждается данными разрядных книг служба царевича Маметкула. В ноябре 1585 г. он значится среди командного состава полка «левой руки», причем он записан первым, выше воеводы князя Василия Кордануковича Черкасского и окольничего князя Федора Ивановича Хворостинина, а также князей Василия Агишевича Тюменского и Ивана Борятинского. В следующем году «сибирской царевич Маметкул» возглавлял сторожевой полк, опередив по служебной лестнице князя Ивана Ивановича Голицына113.
В основном содержание рассматриваемого документа повторено наказом русским послам в Польшу князю Ф. М. Троекурову «с товарищи»114. Здесь лишь выправлена явная ошибка в титуле Ивана III, ранее поименованного царем, а в справке о количестве ясака вместо 10 тыс. лисиц указана 1 тыс115.
При дворе польского короля поинтересовались Сибирью, на что посол дал соответствующий ответ, кое в чем дополняющий наказ. Так, русский посол счел нужным особо подчеркнуть заслуги нового правительства царя Федора и представить его деятельность и в этом направлении в самом выгодном свете. «И казаки волжские уже при нынешнем государе нашем царя Кучюма сибирского побили»,— говорил он. При Федоре Ивановиче состоялась доставка в Москву пленного Маметкула (т. е. не ранее марта 1584 г.). В противоречии с другими дипломатическими документами утверждалось, что «преж тово николи не бывало» сбора дани с Сибири116.
Посольству Е. Ржевского в Польшу также были даны инструкции об ответах на вопросы о Сибири. Хотя инструкция относится к концу того же 1586 г., в ней улавливаются любопытные нюансы. Роль казаков вновь отступает на второй план как в самой постановке вое роса («каким обычаем Сибирское государство государевы люди взяли и как ныне устроена»), так и в тексте ответа, где говорится, что Иван IV «посылал на Сибирь воевод своих и волжских казаков». Заслугу победы над Кучумом также делят «воеводы и казаки»117. Та же картина зафиксирована в наказе 1587 г.118 Стремление показать государственное начало в подчинении Сибири отражено также в посольских наказах последующих лет119. Еще более четко эта тенденция запечатлелась в инструкциях и «разговорах» с иранскими послами в 1590 г. («... его государевы ис Перми казаки взяли (Сибирское царство.— А. П.) за неправду государева изменника Кучюма царя...»)120.
Некоторым исключением остаются наказы послам к германскому императору, где продолжают фигурировать «казаки волжские и казанские» (1588 г.). «А ныне в Сибири государь наш городы поставил и церкви освятил и воевод по городам посажал с своими людьми и Сибирская земля вся... и все князи Сибирского государства и вогуличи и остяки по Оби по великой реке все... служат и ясак государевым воеводам платят»,— добавлял наказ121.
По дипломатическим каналам сообщенные о присоединении Сибири сведения становились достоянием иностранных правителей. Небезынтересно, что в 1588 г. императору Рудольфу писал «цесарские области немчин Павлус Магнусов», бывший ранее в Москве с грамотами императора: «А сибирского царя родной брат взят в полон, и ныне у государя... а пожаловал его государь, устроил в своем государстве; а их землю Сибирскую всю государь обладал, и дань с нее емлет многую, и городы поставляли, а в городех церкви поставляли, и многих людей в христьянскую веру к тем городом привели, и жильцов многих, детей боярских, и стрельцов, и казаков в тех городех на житье устроили; а ратных людей сбирается в Сибирском государстве со сто тысяч»122, Следовательно, информация о Сибири все более и более обогащается, в ней появляются совершенно новые моменты (христианизация коренных жителей, создание постоянного служилого населения и пр.).
В марте того же 1588 г. в Москву приехал «цесарской посол Миколай Варкач». Направленный для его встречи Федор Писемский получил наказ, в коем были строки о Сибири. На случай, если посол поинтересуется Сибирью, нужно было дать такой ответ: «А Сибирская земля вся, по великой Оби, и по Иртышу, и по Конде и по Туре, есть ее вдаль до пяти тысячь верст, все те князи и царевы дети добили челом государю нашему и укрепилися крепко, и Ураз-Магмат123 царевич и Сейтяк князь приехали ко государю нашему: и ныне... в Сибирской земле государевы воеводы со многими людьми городы многие поставили, и утвердили накрепко и дани многие положили на все на те земли, на Сибирское государство»124. Частые преувеличения сочетаются в данном документе, как и в других документах этого рода, с подлинными фактами, достоверность которых неоспорима. Переход на царскую службу сибирского князя Сейдяка, племянника убитого Кучумом Едигера, действительно имел место, хотя и не в столь идиллической обстановке (его схватили во время пира у начальника гарнизона молодого города Тобольска Данилы Чулкова)125.
В 1596 г. при дворе императора Рудольфа пришли в восторг от царских подарков — соболиных и лисьих шкурок, добытых «в Конде, и Печере, и в Угре, и в Сибирском царстве близко Оби реки великой, от Москвы больши пяти тысяч верст»126.
Дипломатические инструкции 1597 г., кроме приводимого ранее рассказа об истории присоединения Сибири начиная с Ивана III и повторения главнейших фактов, отмечают на первом месте царских воевод, а потом уж «волжских казаков» в борьбе против Кучума. Свежим событием было пленение одного из сыновей Кучума («к государю в языцех привели»)127.
С воцарением Бориса Годунова верные славословиям каждому новому монарху авторы посольских документов приписали вчерашнему царскому шурину заслуги расширения страны. Это распространялось и на Сибирь, где он «городы... многие устроил»128.
Грамота императора Рудольфа от 1600 г., откликаясь на доставленные из Москвы вести, выражала удовлетворение по случаю окончательного разгрома Сибирского ханства: «Да похваляем и радуемся о том, что Ваша Любовь победили Тотарское Сибирское царство...»129.
В дальнейшем дипломатические документы вспоминают о Сибири все реже и реже. Но важно, что эти упоминания всегда связаны с представлением о Сибири как неотъемлемой части России130.
При Михаиле Романове потребовалось обосновать права новой династии на русский престол. Исторический материал препарировался в соответствующем направлении и им наполнялись посольские инструкции и другие дипломатические документы. Так, посольство 1613 г. к императору Матфею в наказе имело статью о Сибири. Здесь кратко излагалась уже известная нам история, но с некоторыми поправками и дополнениями. Составители документа уже ни словом не упоминают об участии казаков в походе против Кучума. Честь сокрушения сибирского «царя» здесь принадлежит исключительно царским воеводам и их ратным людям: «...царь Иван Васильевич... посылал на Сибирь воевод своих со многою ратью; и воеводы, шед с государевою ратью, сибирского Кучюма царя побили и с Сибири согнали, а брата Кучюмова Магмет-Кула царевича взяли жива, а после и Кучюма царя убили и детей его всех и царей поимали и к Москве привели»131.
Поскольку в эти годы с европейскими державами велись переговоры о возможности совместных военных действий против Турции, неоднократно в инструкциях русским послам поднимался вопрос о людских ресурсах Сибири. Возможное количество ратных людей, которых якобы могло выставить присоединенное к России Сибирское ханство, определено этими документами, как мы видели, в 100 тыс. человек132. Достаточно ясно, что составители назвали здесь неправдоподобно завышенную цифру, благо их никто не мог проверить.
Итак, «Сибирский вопрос» занимает прочное место в посольских делах России с другими государствами Европы в конце XVI в. Эти документы шли по горячим следам событий, относящихся к походу дружины Ермака и первых правительственных отрядов. Они дают основания признать значительную долю участия центральной власти в осуществлении похода казаков Ермака на Сибирь. Если даже и не было такой стройной правительственной программы присоединения Сибири, какой она обрисована в работе Г. Красинского133, то сама постановка вопроса представляется нам в свете изложенного достаточно оправданной.
В 1597 г., незадолго до своего окончательного поражения, Кучум вынужден был признать крах Сибирского юрта и бесперспективность дальнейшего вооруженного сопротивления. «А от Ермакова приходу и по ся места пытался есмя встречно стояти,— писал он воеводам г. Тары,— а Сибирь не яз отдал, сами естя взяли»134.
Соприкосновения с дипломатическими материалами второй половины XVI в., а равно и другими, рассмотренными ранее источниками, не выдерживает, как мы полагаем, высказанная недавно точка зрения о характере политики Русского государства по отношению к Сибири в это время. Ее выразил В. И. Сергеев, считающий, что «до 1592 г. включительно московское правительство не преследовало цели завоевания Сибирского ханства и его присоединения к России подобно Казанскому ханству»135. Мнению В. И. Сергеева нельзя отказать в оригинальности, но согласиться с ним трудно. Гораздо убедительнее выводы других советских исследователей проблемы. Среди прочих мотивов, руководивших царским правительством в разрешении сибирского вопроса, были соображения внешнеполитические, ориентация на страны Западной Европы. Не допустить иностранцев в Сибирь было одной из забот Ивана IV, на что указывали в наши дни Г. Красинский и О. Н. Вилков136. Богатую пищу всевозможным предположениям дает приводимый Д. Горсеем рассказ137. Несмотря на разногласия по некоторым существенным вопросам, 3. Я. Бояршинова138 и В. И. Дулов139 сходились в оценке характера и целей сибирской политики России до 90-х годов XVI в.
В преддверии первой Крестьянской войны начала XVII в., в обстановке хозяйственного кризиса и усиления крепостнических тенденций события сибирского похода казачьей дружины Ермака приобретали особый смысл. Отлив населения на окраины выявился в эти годы достаточно отчетливо. Уход на территории, недосягаемые для царских властей, осуществленный отрядом поставленных вне закона казаков, был одной из вспышек острых социальных конфликтов эпохи. Правительству, однако, удалось в конечном счете воспользоваться результатами похода Ермака, на какой-то стадии подчинив его общегосударственным целям. Сложное, глубоко противоречивое, во многом чисто внешнее, это единство государственного и вольно-народного начала имело далеко идущие последствия, сказавшиеся на судьбах вновь осваиваемых пространств за Уралом. Поход Ермака явился важной вехой на путях русского освоения окраин, как бы указав направления и характер дальнейшего движения русского народа на восток. Поэтому К. Маркс резюмировал свои заметки о походе Ермака следующими словами: «Так была заложена основа азиатской России»140.
Присоединение Западной Сибири было продолжением процесса освоения русским народом обширных территорий Евразийского континента и не имело принципиальных отличий от предыдущей эпохи, когда осуществлялась народная колонизация других районов.
92В сношениях с этими странами встречаются наиболее ранние упоминания о сибирских делах. Дипломатические источники о связях с Ираном, например, сохранили прямые свидетельства не ранее 1590 г. («Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией». Изданы под ред. Н. И. Веселовского, т. I. СПб., 1890, стр. 11, 94, 119, 124 и т. д.). Что касается Англии, то соответствующие данные относятся лишь к 1600 г. (Сб. РИО, т. 38, стр. 296—297).
93Сб. РИО, т. 59, стр. 479—480. Этот документ вносит полную ясность в противоречиво толкуемый вопрос о времени появления в царском титуле Сибири. Г. Красинский поправил Н. М. Карамзина, который называл 1554 г., но и сам ошибся, указав 1556 г. (Г. Красинский. Покорение Сибири и Иван Грозный, стр. 88).
94Сб. РИО, т. 59, стр. 479—480. Сопоставление этих данных с Никоновской летописью, отметившей приезд в январе 1555 г. в Москву посольства от Едигера и условия подданства Сибирского ханства, дает вполне удовлетворительный результат. Расхождения незначительны, а текст инструкции гораздо обстоятельнее летописного (Ср. ПСРЛ, т. XIII, первая половина, стр. 248).
95Сб. РИО, Т. 59, стр. 514, 517; т. 71, стр. 73, 384 (данные 1556, 1562,1566 гг.). В 1570 г. рядом с Сибирью уже фигурирует в титуле «Северная страна» (Сб. РИО, Т. 71, стр. 724).
96«Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными», ч. I. СПб., 1851, стб. 856—858.
97Там же, стб. 922. Сопоставление опубликованного документа с архивным оригиналом в ЦГАДА показывает достаточно высокую точность передачи текста.
98Там же, стб. 921.
99М. Н. Тихомиров. Малоизвестные летописные памятники.— «Исторический архив», т. VII. М., 1951, стр. 228.
100Н. М. Карамзин. Указ. соч., стр. 416.
101Л. Новосильцева при имперском дворе, действительно, спросили о Сибири, на что он ответил согласно наказу («Памятники дипломатических сношений», ч. I, стб. 938—939).
102См. Г. Красинский. Покорение Сибири и Иван Грозный.— «Вопросы истории», 1947, № 3, стр. 87—89.
103«Путешествия русских послов XVI—XVII вв. Статейные списки». М.— Л.» 1954, стр. 133-135.
104Сб. РИО, т. 129, стр. 414—415. Ср. там же, стр. 463, 508, 515. Послы должны были непременно рассказать о Сибири даже в том случае, если их о ней и не спросят.
105Та же клаузула встречается в посольских делах с Ираном начала 90-х годов XVI в. («Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией», т. I, стр. 364).
106См. В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка, т. III. М., 1955, стр. 146. Ср. также: «...чтоб государь поволил ходити торговати на Русь одним англичаном...» («Путешествия русских послов XVI—XVII вв.», стр. 134—из статейного списка 1582 г. Ф. А. Писемского и Н. Ховралева). Или: «...государь меня пожаловал, поволил мне написати к тебе грамоту...» (СГГД» ч. 2, № 67, стр 131—из грамоты царевича Абулхайра Кучуму).
107Сб. РИО, т. 129, стр. 414—415. Ср. там же, стр. 508. В другом месте говорилось, что в Сибири «государя нашего воеводы и люди сидят и дань емлют (стр. 463).
108Выражаю благодарность Н. Б. Шеламановой, указавшей мне ряд неопубликованных документов из фонда № 79 ЦГАДА.
109Это слово вписано над строкой.
110То же. Путаница в определении родства Маметкула и Кучума идет от тех времен. Ср. Сб. РИО, т. 38, стр. 296—297, 378—379.
111Так в тексте.
112ЦГАДА, Сношения с Польшей, кн. 16, лл. 26—27 об. Сведения о ясаке ср.: Н. Карамзин. Указ. соч., т. X, прим. 44.
113Разрядная книга 1475—1598 гг., стр. 363, 365, 379. В 1592 г. Маметкул уже во главе передового полка (там же, стр. 419).
114ЦГАДА, Сношения с Польшей, кн. 16, лл. 206—207 об.
115Этот разнобой встречается и в других документах (см. там же, л. 140—140 об.— пять тысяч, причем слово «пять» вставлено над строкой; там же, кн. 17, лл. 257 об.— 258 об.— тысяча; там же, кн. 18, л. 113—113 об.— тысяча. В последнем случае вместо 500 тыс. белок названо только 5 тыс.).
116Там же, кн. 16, лл. 364—365 об.
117Там же, кн. 17, л. 140—140 об.; ср. там же, лл. 257 об.—258.
118Там же, кн. 18, л. 113—113 об. Ср. С. А. Белокуров. Сношения России с Кавказом. вып. 1. М., 1889, стр. 27, 98, 297.
119ЦГАДА, Сношения с Польшей, кн. 20, лл. 24 об.—25 (наказ 1589 г.).
120«Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией», т. I, стр. 11. Ср. там же, стр. 94: «...государь наш послал на него (Кучума.— А. 77.) ратью с Перми казаков своих...». То же отмечается в посольских делах с Кахетией под 1601 г. (С. А. Белокуров. Указ. соч., стр. 341).
121«Памятники дипломатических сношений», ч. I, стб. 1042—1043.
122«Памятники дипломатических сношений», ч. I, стб. 1073.
123В издании «Разрядная книга 1475—1598 гг.» (стр. 419 и др,) ошибочно назван царевичем «Казанские орды» — надо «Казатцкие».
124«Памятники дипломатических сношений», ч. I, стб. 1121—1122.
125«Г. Ф. Миллер. Указ. соч., т. I, стр. 275—276. О Сейдяке, что он после Кучума «жил на Сибири», говорят документы 1589 г. (ЦГАДА, Сношения с Польшей, кн. 20, лл. 24—24 об.).
126«Памятники дипломатических сношений», ч. 2, СПб., 1852, стб. 292. Ср. там же, стб. 338.
127Там же, стб. 466.
128Там же, стб. 664. К 1601 г. якобы уже построено было 20 новых городов (С. А. Белокуров. Указ. соч., стр. 341).
129«Памятники дипломатических сношений», ч. 2, стб. 781.
130Там же, стб. 929, 942 и др.
131Там же, стб. 989.
132В другом случае говорится, что «людей збираетца в Сибирском царстве и в Пегой орде по Оби реке больши ста тысяч» (ЦГАДА, Сношения с Польшей, кн. 20, лл. 24 об.—25). Ср. «Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией», т. I, стр. 265.
133Г. Красинский. Покорение Сибири и Иван Грозный, стр. 80—99.
134СГГД, Ч. 2, No 66, стр. 150.
135В. И. Сергеев. Правительственная политика в Сибири накануне и в период основания первых русских городов.— «Новое о прошлом нашей страны. Памяти академика М. Н. Тихомирова». М., 1967, стр. 179.
136Г. Красинский. Покорение Сибири и Иван Грозный; он же. О «путешествиях» Оливера Брюнеля на реку Обь (Об одном историческом мифе).— «Вопросы истории», 1950, № 2, стр. 93—98; О. Н. Вилков. О некоторых причинах присоединения Сибири к России в конце XVI—начале XVII в.— «Известия Сибирского отделения АН СССР, серия общественных наук», 1967, вып. 2, стр. 92—98.
137Ссылаясь на беседы с «сибирским царем» в Москве (в литературе не без оснований под «сибирским царем» подразумевается Маметкул), Горсей рассказывает о гибели какого-то европейского судна в Оби (М. П. Алексеев. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей, изд. 2-е. Иркутск, 1941, стр. 167—168; ср. там же, стр. 191).
1383. Я. Бояршинова. К вопросу о присоединении Западной Сибири к Русскому государству.— «Труды Томского университета», т. 128. Томск, 1954, стр. 61 — 82. (Ср. «Труды Томского университета», т. 136. Томск, 1957, стр. 147—156). В кратком уточненном изложении это мнение см. в работе 3. Я. Бояршиновой «Западная Сибирь накануне присоединения к России. Сельскохозяйственное освоение Западной Сибири русскими в феодальную эпоху» (Томск, 1967, стр. 38—49).
139В. И. Дулов. Когда началось присоединение Сибири к России? — «Известия Сибирского отделения АН СССР, серия общественных наук», 1964, вып. 2, стр. 112—116.
140«Архив Маркса и Энгельса», т. VIII, стр. 166.
<< Назад Вперёд>>
