Историография российского внутреннего рынка второй половины XVIII - первой половины XIX в.
В работе С. Г. Струмилина сделана единственная в советской историографии попытка оценки динамики товарооборота российского рынка в 1724, 1749, 1888 и 1913 гг. с учетом изменений уровня цен и производительности труда в промышленности сельском хозяйстве. В ней показано, какое большое значение имеют точные количественные оценки товарооборота, уровни развития торговли, вообще всех показателей рынка и в то же время как мало эти показатели значат, если не учитывается динамика цен, покупательной способности денег, роста населения. Так, за 1724-1913 гг. товарная продукция российского внутреннего рынка в текущих ценах (т. е. номинально) выросла в 449,4 раза, а в постоянных ценах (т. е. реально) — лишь в 44,9 раза (различие здесь в десять раз!), а на душу населения прирост продукции реально увеличился всего в 3,7 раза. Эти сравнительные цифры убедительно показывают, что все подобные оценки должны даваться с учетом динамики реального значения соответствующих показателей. И тем не менее в большинстве исследований советских авторов показатели торговли, внутреннего рынка приводятся без учета указанных С. Р. Струмилиным факторов, без учета реального содержания используемых показателей, что не только лишает предлагаемые оценки научной ценности, но и приводит к искажению исторического процесса.24
Н. Л. Рубинштейн в статье «Территориальное разделение труда и развитие всероссийского рынка» существенно уточнил, дополнил и развил точку зрения П. Г. Любомирова.25 Согласно последней, во второй половине XVIII в. хозяйственная специализация в отдельных регионов России вступила в новый этап, в ее основе лежали преимущественно экономические факторы. Н. Л. Рубинштейн на основе качественного анализа массовых источников пришел к выводу о том, что экономическая специализация районов, или территориальное разделение труда, во второй половине XVIII в. обусловливалась не местными физическими условиями данного района, а «комплексом экономических причин на основе взаимодействия районов в системе всероссийского рынка». Развитие же всероссийского внутреннего рынка, по мнению Н. Л. Рубинштейна, прошло три стадии, причем третья стадия — «концентрирование небольших местных рынков и один всероссийский» — наступила во второй половине XVIII в. на базе экономического по своей природе географического разделения труда и была связана с возникновением капиталистического уклада в экономике России26. Но в выполненном Н. Л. Рубинштейном исследовании почти отсутствует количественный анализ, и, поэтому его выводы в значительной мере оказываются гипотетическими, хотя автор их формулирует предельно четко.
Н.Л. Рубинштейну принадлежит и первая в советской историографии попытка постановки и решения проблемы о формах организации торговли на внутреннем российском рынке в XVIII в., предпринятая в статье «Русская ярмарка XVIII века». Применяя сравнительно-исторический подход, автор пришел к выводу, что российская ярмарка во второй половине XVIII в. утрачивала Прежнее значение главнейшей формы торговли и межгородского обмена и превратилась («переродилась») либо в мелкую сельскую ярмарку, предназначенную для «выкачки на капиталистический рынок местной крестьянской продукции» (в центре России), либо в сельскую ярмарку потребительского типа — «в периферический отросток капиталистической торговой системы, развивающейся в условиях чрезвычайно распыленной колонизации» (на Украине, в восточных губерниях и Сибири). Господствующей формой торговли становится с конца XVIII в., по его мнению, перманентный городской торг, который лишь камуфлировался в форму ярмарочной организации, дабы освободиться от налогового бремени, поскольку ярмарочная торговля не облагалась никакими пошлинами. Перерождение ярмарочной формы Торговли в стационарную определялось, по мнению автора, фактом сформирования всероссийского рынка, который мог функционировать только при наличии капиталистических форм обмена. На чем же основываются эти выводы Н. Л. Рубинштейна?
Н. Л. Рубинштейн, опираясь на труд французского историка П. Ювелена, написанный в 1897 г. на западноевропейском материале27, утверждает, что местный торг как главная форма торговли соответствует эпохе натурального хозяйства, ярмарка - простому товарному производству, перманентная (стационарная) торговля, выступающая из местного торга, — капиталистическом; производству.
Основываясь на этом, он исследует русскую ярмарку XVIII в. В конечном итоге он приходит к выводу о том, что во второй половине XVIII в. ярмарки в России переродились в торг местного значения, поскольку утратили все признаки истинной яр марки (в трактовке П. Ювелена). По мнению Н. Л. Рубинштейна, в XVIII в. наблюдалась «вилланизация ярмарок» — преобладание сельских ярмарок над городскими, изменился состав их участников (стали доминировать крестьяне) и ассортимент товаров (ведущее положение заняли сельскохозяйственные товары), появилось множество новых ярмарок, и их сеть стала настолько густой, что ярмарки превратились в торг местного значения, утратив функции организатора межгородского обмена. О перерождении ярмарок в местный торг, по мнению автора, свидетельствовало и отсутствие ярмарок во многих крупных городах, а также увеличение продолжительности и числа ярмарок в одном пункте, установление связей между отдельными ярмарками: получалась в итоге непрерывная цепь ярмарок, фактически превращавшая непериодическую торговлю в перманентную. Наконец, Н. Л. Рубинштейн говорит о возвращении ярмарок «к роли местного сельского праздника, где уже совершенно исчезает специфически экономическая функция ярмарки», указывает на смешение в источниках ярмарок с торжками как на свидетельство стирания между ними различий28.
Ознакомление с литературой по истории российской и западноевропейской торговли, критический анализ аргументации Н. Л. Рубинштейна убеждают в том, что его выводы не могут быть приняты. Как показали новейшие исследования, в средние века, во время господства периодической формы торговли, в западноевропейских странах наряду с крупными ярмарками действовало множество мелких, сельских и городских ярмарок, причем крупные и мелкие ярмарки находились в тесном взаимодействии, взаимно дополняя друг друга, так что рынок не мог обходиться без тех и других. Функции ярмарок, состав участников и ассортимент товаров на крупных и мелких ярмарках нередко существенно различались, на мелких, как правило, превалировали потребители и производители со своими продуктами и изделиями29. Признаки ярмарок, указанные Н. Л. Рубинштейном, — функция межгородского обмена, господство профессионалов-купцов отсутствие связи с местным рынком и производителями — отнюдь не являлись в Западной Европе непременными и обязательными для каждой ярмарки. На рынке западных стран, который взят Н. Л. Рубинштейном в качестве эталона для сравнений и анализа российской торговли, в средние века действовали ярмарки разных типов, имевшие разные признаки и выполнявшие различные функции. Выделенные же Н. Л. Рубинштейном признаки ярмарок были характерны только для одного типа ярмарок Западной Европы — крупных, оптовых, интернациональных но характеру производившихся на них операций.
Аргументация Н. Л. Рубинштейна вызывает ряд возражений и в силу неточности некоторых приведенных им данных. Не может быть принято утверждение о большой густоте ярмарочной сети в России во второй половине XVIII в.: приводимая автором цифра — 1092 ярмарки30 (сама по себе неточная) — свидетельствует как раз об обратном — об исключительно редкой сети ярмарок для такой огромной по территории и численности населения страны. Вывод о вилланизации ярмарок вовсе не свидетельствовал об упадке ярмарочной торговли в городах: во второй половине XVIII и в первой половине XIX в. неуклонно возрастало число ярмарок не только в сельской местности, но и в городах, и в 50-е гг. XIX в. ярмарки действовали уже в подавляющей массе российских городов31. Абсолютный же количественный перевес сельских ярмарок отражал факт преобладании сельского населения в феодально-крепостнической Российской империи. В городах на протяжении XVIII в. проживало всего лишь около 4% податного населения страны32.
Что же касается заключения Н. Л. Рубинштейна о перерождении ярмарок в местные сельские торги, то быстрое увеличение численности сельских ярмарок, рассматриваемое им как показатель подобного перерождения, в действительности свидетельствовало о проникновении в деревню товарных отношений, о возрастании роли села на внутреннем российском рынке. На последнее обстоятельство указывал и сам Н. Л. Рубинштейн, говоря о «своеобразии русского исторического процесса, обусловленного преобладанием села в нашей истории». Он заключал, что «у нас село начинает брать на себя функции города»33.
Не убеждают и такие доводы Н. Л. Рубинштейна в пользу упадка ярмарочной торговли, как совпадение времени проведении ярмарок с праздниками и смешение в источниках ярмарок с торжками или базарами. Известно, что почти все ярмарки — городские и сельские — всегда приурочивались к религиозным праздникам, когда происходило скопление народа покупателей. В источниках второй половины XVIII в. граница между разными формами торговли проводится достаточно отчетливо.
Судя по ответам на хозяйственные анкеты 1760-х гг., в тоже время уже обозначилось размежевание терминов «ярмарка «торжок» или «торги» в смысле базара, хотя понятия еще и редко смешивались, выступая то как тождественные, то как различные. «Ярмонки бывают майя 2, июня 23, июля 24 чисел, сверх того на каждой неделе в понедельник», — читаем в ответ на кадетскую анкету из пригорода Нерехты Костромской провинции34. В сообщении из г. Одоева Калужской провинции говорилось: «Три обыкновенно торжка бывает июня и июля в разных числах... Торг проводится на каждой неделе по понедельникам и четверткам»35. Нетрудно видеть, что в последних случаях термины четко не разделяются, «торжок» употребляет в смысле малой ярмарки.
Но уже различное содержание вкладывается в понятия «ярмарка» и «торги» в докладе из Переяславль-Рязанской провинциальной канцелярии: «Торговые дни бывают по понедельникам и пяткам. Ярмонка бывает на десятой неделе в пяток». Аналогичен ответ из г. Венева Тульской провинции: «Ярмонка бывает в десятую пятницу. Торговый день пятница»36.
И совершенно определенно и четко в 1780-е гг. отличает ярмарку от базаров, торжков и торгов М. Д. Чулков. «Кременчуг город Новороссийской губернии; в оном бывает в году три ярмарки сверх обыкновенных торгов», — читаем в известном словаре, составленном этим автором. «Рогачев, село Московской губернии, Дмитровского уезда; в одном ряды имеются и торжки бывает в году две ярмарки: первая майя 9, вторая о десятой пятнице»37. В источниках первой половины XIX в. различие между ярмаркой и базаром просматривается еще отчетливее.
Специально необходимо подчеркнуть, что ярмарки и базары четко разделяются как в законодательстве второй половины XVIII - первой половины XIX в.38 (что обусловливалось различиями в правилах торговли на тех и других), так и в литературном языке. В первом толковом словаре русского языка, составители которого пытались установить лексические нормы русского литературного языка второй половины XVIII в.39, понятия «ярмарка», «базар», «торжок», «торги» четко различаются40. Та же тенденция прослеживается и в других словарях41, включен словарь В. И. Даля, положившего в основу своего словаря «Живой, устный язык русский, а паче народный»42. Ярмарка («ярмонка») — «большой торговый съезд и привоз товаров и срочное в году время, годовой торг, длящийся неделями»43. Базар — «торговля на открытом месте, торжище, торг, рынок, сход, съезд в базарные дни недели для купли и продажи, особенно жизненных припасов»44.
Таким образом, исторический подход к терминам «ярмарка» и «базар» — «торжок» обнаруживает не смешение этих понятий, и наоборот, все более определенное размежевание их значений. Это, вероятно, указывает на то, что реальное различие между помаркой и базаром со временем, по крайней мере в течение 1750-1850-х гг., не уменьшалось, а увеличивалось, что ярмарка отнюдь не переходила на положение местного торжка.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что Н. Л. Рубинштейн в своей статье анализ развития торговли в России XVIII в. основывает только на данных 1780-х гг., механически и без необходимой аргументации распространяя их едва ли не на целое столетие. Так, тезис о вилланизации ярмарок вследствие преобладания в 1780-е гг. ярмарок сельских, исчезновение некоторых городских ярмарок в эти же годы автор рассматривает, игнорируя необходимость исторического подхода. Ведь численное преобладание сельских ярмарок над городскими могло иметь место и в XVII в., и в середине XVIII в. Что же касается исчезновения ряда городских ярмарок, то конец XVIII и первая Половина XIX в. были ознаменованы и обратным явлением — во многих, очень важных в торговом отношении городах — Одессе, Таганроге, Ростове-на-Дону и других — именно в этот период основываются крупные ярмарки.
Работа Н. Л. Рубинштейна о русской ярмарке XVIII в. несомненно способствовала разработке важнейших проблем истории всероссийского рынка, особенно в плане его торгового аспекта. Впервые были введены в научный оборот сведения о ярмарочной торговле по данным анкеты генерал-прокурора (хотя без полной и всесторонней их обработки), показано серьезное значение ярмарок в мобилизации сырья и продовольствия, в реализации промышленных изделий, отмечено существование так называемых ярмарочных цепей, ранее упоминавшихся только в труде И. С. Аксакова45. Самое же существенное в статье Н. Л. Рубинштейна — проблемная постановка вопроса о связи эволюции форм торговли с образованием всероссийского рынка и генезисом капитализма в России.
Ощутимый вклад в исследование истории всероссийского рынка внесла М. К. Рожкова. Две ее работы, посвященные внутренней торговле в России в первой половине XIX в., содержали новый, свежий материал, ценные наблюдения об особенностям ярмарочной торговли. Однако ограниченность источниковой базы обусловила наличие в работах М. К. Рожковой ряда суждений, вызывающих возражения или нуждающихся в значительных уточнениях, дополнительной проверке. Не соответствует исторической действительности утверждение автора о том, что ярмарочная сеть в первой половине XIX в. расширялась в основном на окраинах Российской империи, а в ее центре сокращалась46. И «Словарь учрежденных в России ярмарок» М. Д. Чулкова, и «Список существующих в Российской империи ярмарок», изданный в 1834 г.47, и специальный двухтомный труд «Экономическое состояние городских поселений России 1861-62 г.» содержат разнообразные данные, свидетельствующие о том, что сеть ярмарок в России в этот период расширялась не только на окраинных ее землях, но и в центральных районах.
Нельзя согласиться и с общим заключением М. К. Рожковой об упадке ярмарочной торговли в стране, якобы обозначившемся в первой половине XIX в. и трактуемым автором в качестве одного из проявлений кризиса феодальной системы в сфере внутренней торговли. Автор делает такой вывод, не приводя массовых, в масштабе всей России, данных о динамике торговли, как ярмарочной, так и стационарной, пришедшей, по ее мнению, в первой половине XIX в. на смену торговле ярмарочной48. Напротив, приводимые М. К. Рожковой сведения об оборотах на шести крупнейших ярмарках России за 1817-1861 гг. свидетельствуют как раз о росте, а не об упадке и сокращении ярмарочной торговли49. В противоречие с данными источников вступают утверждения М. К. Рожковой о том, что на ярмарках Правобережной Украины редко фигурировали промышленные изделия, а в Центрально-черноземном районе — хлеб, что Центрально-промышленный и Северный районы «отличались слабым развитием ярмарочной торговли», что не было ярмарок в Даниловском уезде, в Костроме и Чухломе50.
Отсутствие в работах М. К. Рожковой сравнительных массовых данных о развитии ярмарочной торговли, точных количественных оценок оборотов периодической и стационарной торговли ощутимо колеблет выводы автора относительно тенденции ярмарочной торговли к упадку и об ее решительном вытеснении торговлей стационарного типа еще до реформы 1861 г. Даже в конце XIX начале XX в. современники отмечали, что «деревня (где проживало в 1897 г. 84% всех жителей Российской империи, — В. М.) еще не обслуживается постоянной торговлей и население ее принуждено периодически удовлетворять свои запросы на товары на базарах и ярмарках или у бродячих торговцев»51. И это несмотря на бурное развитие стационарной торговли в пореформенной России52.
В целом анализ работ Н. Л. Рубинштейна и М. К. Рожковой, наиболее развернуто представляющих точку зрения об отмирании периодической торговли России с конца XVIII - начала XIX в., убеждает, что аргументация подобного вывода весьма уязвима прежде всего в силу того, что используемые для этой цели материалы отражают, как правило, единичные явления торговой жизни страны (и территориально, и хронологически), а потому и не могут быть приняты для оценки и характеристики состоянии торговли в масштабах всей России.
Но не вполне убеждает также и аргументация исследователей, представляющих противоположную точку зрения — о доминирующей роли периодических форм торговли на внутреннем рынке России, в первую очередь ярмарочной торговли, в течение последнего столетия существования крепостного права. Причем подобный вывод в некоторых работах просто постулируете и или иллюстрируется данными о размахе периодической торговли на какую-нибудь одну дату53. В качестве доказательства положения о господстве периодических форм торговли иногда приводятся сведения о росте численности ярмарок и их обороты на какой-либо ограниченный отрезок времени54.
Наиболее полно взгляд о доминировании периодической торговли в России представлен в статье К. П. Новицкого55. Автор на основе анализа деятельности отдельных крупных ярмарок приходит к выводу, что ярмарка первой половины XIX в. являлась ведущей формой торговли и выполняла две функции: служила центром притяжения товарной продукции, аккумулирует («центростремительная» функция), и распределяла товар между разными районами страны («центробежная» функция). Расцвет ярмарочной торговли приходился, по мнению автора, и первую половину XIX в., но и в пореформенное время ярмарочная торговля не отмирала, а продолжала развиваться, существу одновременно с чисто капиталистической формой торговли биржевой. Только при полном вытеснении ярмарки биржей, считает автор, можно говорить о победе стационарной торговли, и этот переход от ярмарочной к биржевой торговле растянулся на долгие годы и совершился в пореформенный период.
Необходимо специально подчеркнуть, что аргументации гипотезы о ведущей роли периодической торговли в России на протяжении второй половины XVIII - первой половины XIX в. присущи те же недостатки, что и аргументации их научных оппонентов: отсутствие массовых данных о развитии ярмарочной торговли за весь исследуемый период по всей территории страны игнорирование такой важной формы периодической торговли как базарная, а также развозно-разносной торговли. В аргументации обеих точек зрения никак не представлены сравнительные данные о масштабах периодической и стационарной торговли к тому же ни базарная, ни стационарная торговля по существ, в каких-либо обобщающих показателях в исторической литературе о внутреннем рынке России за исследуемый период практически не отражена.
Все сказанное выше приводит к заключению, что обе имеющиеся в советской историографии точки зрения относительна ведущих форм торговли на внутреннем российском рынке за 1750-1850-е гг. нуждаются как в серьезной дополнительной аргументации на конкретно-исторических материалах массового характера, отражающих весь период и всю территорию страны так и в существенном расширении самого предмета исследования за счет изучения всех основных форм торговли.
Второй важной проблемой истории российского рынка, по которой в советской историографии нет единства взглядов, является вопрос о времени возникновения, складывания этого рынка. Здесь также высказывались и высказываются разные точки зрения. Расхождения во многом определяются и несходством взглядов на само понятие «всероссийский рынок», и различиями в источниковой базе соответствующих исследований, и в методике анализа, применявшейся их авторами.
В некоторых общих трудах, а также в ряде работ, освещающих преимущественно развитие местных и региональных рынков, высказывается мнение о сформировании общероссийского рынка еще в XVII в. и даже в XVI в., что, видимо, определяется как локальным характером предпринимавшихся исследований, так и неразработанностью методики, необходимой для анализа обширных общероссийских материалов, которые еще почти и не находились в сфере внимания историков56. Неоднократно высказывался и взгляд о сформировании всероссийского рынка в первой57 или во второй половине58 XVIII в.
Специальное изучение хлебных цен в России XVIII в., выполненное на ранее неизвестных и охватывающих всю территорию страны данных, показало, что степень согласованности уровня хлебных цен уже в 60—80-е гг. XVIII в. была настолько высока, что это позволило прийти к выводу о наличии в указанные годы общероссийского хлебного рынка и давало в свою очередь основание для суждения о складывании единого внутреннего рынка в целом. Аналогичное исследование материалов о движений хлебных цен в течение XIX - начала XX в. показывало, что в течение всего этого периода, с первых десятилетий XIX в. имела место устойчивая согласованность изменения этих цен, что подтвердило вывод о наличии уже сложившегося до начала указанного периода, т. е. до конца XVIII в., общероссийского рынка59.
К другим выводам пришли в своей чрезвычайно обстоятельной и глубокой по мысли монографии И. Д. Ковальченко и Л.В. Милов60. Они считают, что единый всероссийский рынок вложился только к 80-м гг. XIX в. В чем же причина столь существенных расхождений в выводах? Это важно выяснить прежде всего потому, что оба вывода основываются на применении одного и того же корреляционного метода к анализу хлебных цен.
Различие вызывалось двумя основными обстоятельствам. Во-первых, И. Д. Ковальченко и Л. В. Милов располагали весьма ограниченной и скромной коллекцией хлебных цен: в их распоряжении по периоду 1744-1880 гг. имелись лишь данные о ценах двух культур (ржи и овса) и только за 1744-173, 1809-1819 и 1846—1855 гг. (с пробелами по некоторым губерниям), в то время как у нас имелись данные о движении цен на пять хлебов по всем районам России за 1708-1880 гг., в том числе практически по всем губерниям за 1744-1773 и 1796-1880 гг. Во-вторых, нами были подвергнуты корреляционному анализу одновременно цены за 10, 15, 20 и 30-летние интервалы времени, в то время как И. Д. Ковальченко и Л. В. Милов анализировали только указанные десятилетние периоды в движения цен (видимо, это вызывалось тем, что они не располагали большим числом данных о ценах). Именно эти два обстоятельству по нашему мнению, и привели в итоге к существенным расхождениям в выводах относительно времени сформирования всероссийского рынка. Поэтому настоятельно необходимым становится исследование других аспектов истории рынка.
Представляется, что поиск наиболее точных и совершенны; методов анализа данных по истории всероссийского рынка может проходить в нескольких направлениях. Целесообразно изучать не один аспект всероссийского рынка — структуру и динамику цен, а все стороны рынка, в каждом случае стремясь как к качественной, так и к точной количественной оценке изучаемых явлений и процессов.
18 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 153—154.
19 Базилевич К. В. Крупное торговое предприятие в Московском государстве в первой половине XVII в. — Изв. АН СССР, отд-ние общественных наук, 1932, № 9, с. 783-811; Сербина К. Н. Очерки из социально-экономической истории русского города. (Тихвинский посад в XV—XVII вв.). М.—Л., 1951; Мер зон А. Ц., Тихонов Ю. А. Рынок Устюга Великого в период складывания всероссийского рынка (XVII в.). М., 1960; Кафенгауз Б. Б. Очерки внутреннего рынка России первой половины XVIII в. (По материалам внутренних таможен). М., 1958; Шапиро А. Л. Проблемы социально-экономической истории России XIV-XVI вв., и др.
20 Букшпан П. Я. Промышленность и торговля России в первой половине XIX в. (Историографический обзор). - Вопросы истории 1967, № 4, с. 133-143; Вартанов Г.А. Городские ярмарки центральной части Европейской России во второй половине XVIII в. — Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та им. А. И. Герцена, 1958, т. 194, с. 139-168; Баширин Г. П. Рынок Якутии конца XVIII - первой половины XIX в. — Ист. МАН., 1956, т. 55, с. 289-309; Волков М. Я. Таможенная реформа 1753-1757 гг. Автореф. канд. дис. М., 1961; Григорова-Захарова С. Торговля железом Голициных во второй половине XVIII в. и ее экономические условия. Автореф. канд. дис. М., 1953; Гуржий И. А. Сельские и городские базары на Украине в конце XVIII — первой половине XIX в. и их роль в развитии товарного производства. — В кн.: Вопросы истории польского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. Сб. статей к 75-летию акад. Н. М. Дружинина. М., 1961, с. 96-105; Золотов В. А. Ярмарочная торговля в Южной России в первой половине XIX в. — В кн.: Авторефераты научно-исследовательских работ за 1959 г. Ростов-на-Дону, 1956; Кожухов Ю. В. К вопросу о товарном производстве и обращении в Центрально-земледельческом районе России в годы кризиса крепостнической системы. — Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та им. А. И. Герцена, 1957, т. 131, с. 121-148; Лейкин Д. И. Развитие ннутреннего рынка в Сибири в XVIII в. Автореф. канд. дис. М., 1955; Остроухов Ц. А. Нижегородская ярмарка в 1817-1867 гг. — Ист. зап., 1972, т. 90, с. 209-243; Рахматуллин М. А. Хлебный рынок и цены в России в первой половине XIX в. — В кн.: Проблемы генезиса капитализма. М., 1970, с. 334—412; Рябков Г. Г. Смоленский рынок в конце XVIII — первой половине XIX в. — Уч. зап. Смоленского гос. пед. ин-та, 1057, вып. 4, ч. I, с,. 55-61; Самсонов В. И. Курская Коренная ярмарка. — Уч. зап. Курского пед. ин-та, 1949, № 2, с. 96-134; Слюсарский А. Г. Социально-экономическое развитие Слобожанщины XVII-XVIII вв. Харьков, 1964, с. 335-365; Яцунский В. К. География рынка железа в дореформенной России. — В кн.: Вопросы географии. Сб. 50. М., 1960, с. 110-146; Яровой Г. В. Рынок и товарное обращение на Урале в дореформенный период. — В кн.: Вопросы аграрной истории Урала. Свердловск, 1975, с. 42-67.
21 Дружинин Н. К. Ярмарка как форма организации рынка. — Социалистическое хозяйство, 1927, кн. 3, с. 173—182; Исаев Г. С. Развитие внутреннего рынка в России в 1760-1860 гг. — Сб. трудов Ленингр. ин-та советской торговли, 1970, вып. 38, ч. 1, с. 168-176; Парусов А. И. Из истории внутренней торговли России конца XVIII — первой четверти XIX в. — Уч. зап. Горьковского гос. пед. ин-та, 1960, т. 41, вып. 4, с. 3-57; Рындзюнский П. Г. Утверждение капитализма в России 1850-1880 гг. М. 1978, с. 9-20; Шапиро А. Л. О роли Петербурга в развитии все российского рынка в XVIII — первой половине XIX в. — В кн.: Города феодальной России. Сб. статей памяти Н. В. Устюгова. М., 1966, с. 386-396; Яковцевский В. Н. 1) Купеческий капитал в феодально-крепостнической России. М., 1953; 2) Торговля. — В кн.: Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XVIII в. М., 1956, с. 119-151.
22 Устюгов Н. В. Научное наследие, с. 18-23; Преображенский А. А., Тихонов Ю. А. Итоги изучения начального этапа складывания всероссийского рынка (XVII в.). —Вопросы истории, 1961, № 4, с. 80—109; Тихонов Ю. А. Проблема формирования всероссийского рынка в современной советской историографии, с. 200-223; Клокман Ю. Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII в. М, 1967, с. 6-26; Рындзюнский П. Г. Изучение городов России первой половины XIX в. — В кн.: Города феодальной России. М., 1966, с. 65-74.
23 Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России и СССР. М., 1966, с. 158—170; Рубинштейн Н. Л. 1) Русская ярмарка XVIII века. — Уч. зап. кафедры истории народов СССР Московского обл. пед. ин-та, 1939, вып. I, с. 5-28; 2) Территориальное разделение труда.. с. 88-100; Рожкова М. К. 1) К вопросу о значении ярмарок во внутренней торговле дореформенной России (первая половина XIX в.). — Ист. зап., 1955, т. 54, с. 298-314; 2) Торговля. — В кн.: Очерки экономической истории России первой половины XIX в. М., 1959, с. 246-275; Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок...; Новицкий К. П. Ярмарки и их роль во внешней торговле России в первой половине XIX в. — Сб. науч. работ Моск. ин-та народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, 1954, вып. 4, с. 104-124.
24 См., например: Исаев Г. С. Развитие внутреннего рынка в России в 1760-1860 гг.
25 Энциклопедический словарь Гранат. Изд. 7-е, т. 36-III. М., б. г., стб. 628.
26 Рубинштейн Н. Л. Территориальное разделение труда..., с. 88-91, 95.
27 Huvelin P. Essai historique sur le droit des marches et de foires. Paris, 1897.
28 Рубинштейн H. Л. Русская ярмарка XVIII века, с. 20.
29 The Cambridge Economic History of Europe, v. 3, p. 119—153.
30 Рубинштейн Н. Л. Русская ярмарка XVIII века, с. 12—13.
31 Экономическое состояние городских поселений в Европейской России в 1861-62 г. Ч. 1-2. СПб., 1863.
32 Кабузан В. М. Изменения в размещении населения России в XVIII — первой половине XIX в. М., 1971, с. 70, 118.
33 Рубинштейн Н. Л. Русская ярмарка XVIII века, с. 28.
34 Бакмейстер Л. И. Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской империи. Т. I, ч. 4. СПб., 1774, с. 320.
35 Там же, ч. 3, 1772, с. 215.
36 Там же, ч. 2, 1772, с. 176; ч. 3, с. 240.
37 Чулков М. Д. Словарь учрежденных в России ярмарок. М., 1788, с. 99, 162.
38 ПСЗ I, 1785, т. XXII, № 16188, Городовое положение 1785 г. § 25 и 26.
39 Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977, с. 217.
40 Словарь Академии Российской, Ч. 1. СПб., 1789, стб. 82-83; ч. 6, 1794, стб. 1049.
41 Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. Ч. 1. СПб., 1806, стб. 85; ч. 6, 1822 стб. 1459.
42 Даль В. И. Полн. собр. соч. Т. 10. СПб.—М., 1898, с. 251.
43 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. СПб.-М., 1909, стб. 1578.
44 Там же, т. 1, 1903, стб. 95.
45 Аксаков А.С. Исследование о торговле на украинских ярмарках. СПб. 1858, с. 19.
46 Рожкова М.К. К вопросу о значении ярмарок..., с. 300-304.
47 Список существующих в Российской империи ярмарок. СПб., 1834.
48 Рожкова М.К. К вопросу о значении ярмарок..., с. 313.
49 Там же. с. 307.
50 Там же. с. 313.
51 Кистяковский В. В. Учебник экономической географии. Россия сравнительно с важнейшими государствами мира. СПб.—Киев, 1911, с. 255.
52 Дихтяр Г. А. Внутренняя торговля в дореволюционной России, М. 1960, с. 86-94.
53 Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. Т. I. М., 1952. с. 483; История СССР. Т. 2. Россия в XIX веке. М., 1955, с. 29—30; Экономическая история СССР и зарубежных стран. М., 1978, с. 230, 248.
54 Xромов П. А. Экономика России периода промышленного капитализма М., 1963, с. 165—168; Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XVIII в. М., 1956, с. 124—125.
55 Новицкий К. П. Ярмарки и их роль во внешней торговле России в первой половине XIX в., с. 102-124.
56 Лященко П. И. История народного хозяйства СССР, т. I, с. 296; Экономическая история СССР и зарубежных стран, с. 207, 212-213; Базилевич К. В. Элементы меркантилизма в экономической политике правительства Алексея Михайловича. — Уч. зап. МГУ, 1940, вып. 41, с. 4; Маковский Д. П. Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве Русского государства в XVI веке. Смоленск, 1963, с. 504. — См. подробнее: Тихонов Ю. А. Проблема формирования всероссийского рынка в современной советской историографии; Преображенский А. А., Тихонов Ю. А. Итоги изучения начального этапа складывания всероссийского рынка (XVII в.); Булыгин И. А., Индова Е. И., Преображенский А. А., Тихонов Ю. А., Троицкий С. М. Начальный этап генезиса капитализма в России. — Вопросы истории, 1966, № 10, с. 65—90.
57 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй четверти XVIII в. М., 1957, с. 149.
58 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половины XVIII в. М., 1956, 120—124; Рубинштейн Н. Л. Сельское хозяйство России во второй половине XVIII в. М., 1957, с. 411.
59 Миронов Б. Н. 1) О критерии единого национального рынка.— В кн.,: Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы за 1968 г. Л. 72, с. 180—189; 2) О методике обработки источников по истории цен. - В. кн. Археографический ежегодник за 1968 г. М., 1970, с. 154—165.
60 Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок XVIII —начала XX века. — Подробный разбор монографии см. в редакциях Ю. Ю. Какха и П. Г, Рындзюнского (Вопросы историй, 1975, № 9, с. 104-170.)
<< Назад Вперёд>>
