Глава 1. Русское масонство начала века во Франции. Ложи «Великого Востока Франции» в России (1906- 1910)
К концу XIX века старая посвятительная традиция эзотерического масонства второй половины XVIII — начала XIX века была утрачена. Правда, ряд исследователей, не желая «верить фактам», ссылаясь на якобы «беспрерывное» существование на протяжении всего XIX века новиковской ложи «Нептун» в Петербурге и доверительные отношения последнего представителя старого масонства — В. С.Арсеньева (умер в 1915 году) с некоторыми из московских мартинистов начала XX века (П. М. Казначеев), пытаются оспорить этот бесспорный, с нашей точки зрения, факт. В 1822 году, подчеркивал, например, князь Владимир Вяземский, «указом масона императора Александра 1 ложам было рекомендовано не собираться. Лишь в 1828 году — через целых четыре года после декабристского восстания — начинается, опять-таки, не запрещение, а очень строгий полицейский надзор. Ложи, собственно, перестали открыто собираться, боясь полиции. Но не подлежит сомнению, что многие продолжали собираться. Ложи мартинистских систем., которые по своему замыслу являются маленькими ячейками, продолжали существовать во многих русских городах беспрерывно, равно как и розенкрейцерские. И отчасти иллюминаты2.
«Есть сведения, — писал он, — что, например, новиковская ложа«Нептун»в Петербурге существовала беспрерывно; в ней был посвящен известный историк масон Пыпин, а также адмирал Беклемишев, доживший до глубокой старости, до наших дней, и после «Нептуна» принимал видное участие в ложе«Карма» уже при досточтимом брате великом князе Александре Михайловиче. Ее членом был А П. Веретенников. Что касается Александра II, то он, как известно, — продолжает В. Л. Вяземский, — был посвящен в английское масонство во время поездки в Англию еще наследником престола. С его воцарением полицейские меры отменены не были, но собственно он и его правительство (в котором многие были негласными масонами, вроде графа Лорис-Меликова, графа Панина и др.) смотрели на вольных каменщиков сквозь пальцы»3.
Разделяют мнение о беспрерывном якобы существовании масонской традиции в России и некоторые современные российские историки либерального толка. «Последнее ритуальное принятие, — пишет, например, московский исследователь А. И. Серков, — относится к 1850 году. Масонские встречи продолжались по 1899 год; закончили же свой жизненный путь некоторые прямые продолжатели дела Н. И. Новикова и С. И. Гамалеи уже в нашем столетии»4. Согласиться с этим трудно, ибо никакие гипотетические «масонские встречи» бывших братьев и их духовных последователей (что еще требуется доказать) серьезным аргументом в пользу якобы беспрерывности существования масонства в нашей стране на всем протяжении XVIII — XX веков служить, конечно же, не могут. На самом деле, если не выдавать желаемое за действительное, а исходить из твердо установленных фактов, нельзя не признать, что взоры будущих адептов вольного каменщичества в России XX века были обращены не в далекое прошлое русского масонства, представление о котором у большинства деятелей либеральной оппозиции самодержавию (а именно их среда и являлась потенциальным резервом масонства) было смутным, а в его блестящее настоящее, причем не в России, где оно было запрещено, а в Западной Европе, на которую и равнялась в те годы русская интеллигенция.
Не имея возможности приобщения к вольному каменщичеству у себя на родине, наши оппозиционеры стремились не упустить такой возможности, оказавшись на Западе. Так, еще в 1845 году получил посвящение в одной из масонских лож («Социальный прогресс») «Великого Востока Италии» известный русский революционер-анархист Михаил Александрович Бакунин. Через 20 лет, 3 апреля 1865 года ему был торжественно вручен патент на одну из высших — 32-ю масонскую степень Древнего и принятого шотландского обряда «Великого Востока Италии». Стоит отметить, что М. А. Бакунин был не только автором известного «Катехизиса революционера», но и «Современного катехизиса франкмасонства», где обосновывал революционную сущность вольного каменщичества5. Впрочем, отношение М. А. Бакунина к масонству, судя по всему, не было однозначным.«Только, друзья, прошу вас, перестаньте же думать, что я когда-либо серьезно занимался франкмасонством, — писал он своим друзьям А. И. Герцену и Н. П. Огареву в 1866 году. — Это может быть полезно, пожалуй,, какмаска или как паспорт — «о искать дело в франкмасонерии все равно, пожалуй, хуже, чем искать утешения в вине»6. В 1850-е годы в итальянской масонской ложе принял посвящение и друг А. И. Герцена Н. П. Огарев. О масонстве А. И. Герцена нет достоверных сведений, но зато масоном был другой не менее известный деятель этого времени князь П. В. Долгоруков7.
Более подробные сведения о русских масонах, подвизавшихся в заграничных ложах, относятся к периоду 1870-х — 1880-х годов. Среди них: философ-позитивист Г.Н.Вырубов (1842— 1913) — принят в начале 1870-х годов в ложу «Великого Востока Франции» «Взаимопомощь»; изобретатель электрической лампочки накаливания П. Н. Яблочков (1847—1894) — принят в 1881 году в ложу «Труд и верные друзья истины» Верховного совета Старого шотландского обряда; врач-психиатр Н. Н. Баженов (1857—1923) — ложа «Соединенных друзей» (1884 г.); профессор социологии М.М.Ковалевский (1851—1916гг.) — точная дата посвящения неизвестна, скорее всего, это мог быть период между 1887 и 1890 годами8.
Особо важную роль в становлении русского масонства во Франции сыграли Григорий Николаевич Вырубов — вице-председатель совета «Великого Востока Франции» с 1885 года, и П. Н. Яблочков9. В отличие от Г. Н. Вырубова, П. Н. Яблочков был достопочтимым мастером не «Великого Востока Франции», а лож, придерживавшихся Древнего и принятого шотландского обряда. В историю русского масонства он вошел как организатор 25 июня 1887 года в Париже первой русской эмигрантской ложи «Космос». В 1888 году в ней получили посвящение такие известные впоследствии русские деятели, как профессора М. М. Ковалевский, Е. В. де Роберти и Н. А. Котляревский. Магистерская диссертация последнего — «Мировая скорбь в европейской литературе XIX века» — посвящена анализу размышлений европейских мыслителей об идеальном человеке как высшей ценности и, несомненно, несет на себе явный отпечаток увлечения ее автора масонством.
П. Н. Яблочков мечтал о том, чтобы превратить ложу «Космос» в элитарную, объединяющую в своих рядах все лучшее, что могла дать русская эмиграция в области науки, литературы и искусства. Мечте этой не суждено было, однако, сбыться. Болезнь, а затем и преждевременная смерть ученого (1894 г.) привели к тому, что созданная им ложа фактически развалилась и сумела возобновить свои работы только в 1899 году10. В 1898 году в одну из бельгийских лож вступил один из основоположников российской социал-демократии Сергей Николаевич Прокопович (1871-1955)11.
К началу 1900-х годов во французских ложах насчитывалось около полутора десятка русских либералов. Конечно, этого было недостаточно для высадки масонского «десанта» в Россию. Обстоятельства, однако, благоприятствовали масонам. Нашелся человек, взявший на себя хлопоты по собиранию сил и организационному становлению русского масонства во Франции. Это был профессор Максим Максимович Ковалевский12. По отзывам лиц, хорошо знавших профессора, это был типичный русский барин. Хороший и добрый, умный и либеральный. Истый европеец, которому чуждо многое специфически русское в нашей ду ховной культуре, в традиционной сокровищнице наших идей13. Уволенный из Московского университета за проповедь в своих лекциях конституционных идей, М. М. Ковалевский долгие годы провел за границей, встречался там с Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, был одним из основателей Международного социологического института. 14 ноября 1901 года благодаря, главным образом, его усилиям и под контролем ложи «Космос» в Париже была открыта Русская высшая школа общественных наук, проработавшая до 1904 года14. Цель школы, помимо просветительской, состояла еще и в том, чтобы подготовить, в чисто масонском духе, разумеется, будущих участников борьбы за «освобождение России» без какой-либо оглядки на их партийные и идеологические пристрастия. В 1903 году число слушателей школы достигло 400 человек, среди которых можно, в частности, отметить молодого А. В. Луначарского. Именно в эти годы, судя по всему, он и получил посвящение в одной из лож «Великого Востока Франции».
Многие из преподавателей школы, как французы (писатель Эмиль Золя, бывший председатель французского правительства Леон Буржуа, профессора Тард и Реклю), так и русские (И. И. Мечников, М. М. Ковалевский, Е. В. де Роберти, Е. В. Аничков), были масонами «Великого Востока Франции». Характерно, что одним из посторонних лекторов, выступивших в Русской высшей школе общественных наук, был и В. И. Ленин. Со своей стороны, профессура школы задумала издание литературно-философского масонского журнала. В качестве одного из редакторов-составителей его был приглашен уже достаточно известный к тому времени поэт М. А. Волошин15. Как и следовало ожидать, «роман» М. А. Волошина с масонами закончился посвящением его в мае 1905 года в одну из парижских масонских лож16. Хотя преподаватели Русской высшей школы в Париже, — справедливо отмечает А. И. Серков, — и не стали масонами в своем большинстве, но именно в среде ее профессуры складывался круг лиц, возродивших орден вольных каменщиков в начале XX века»17.
Кадры будущих масонов ковались, однако, не только в Париже, но и непосредственно в самой России. Неисчерпаемым резервуаром, из которого черпали масоны своих адептов, были оппозиционные правительству кружки либеральной интеллигенции. Одним из наиболее известных среди них был московский земский кружок «Беседа» (1899—1905 гг.)18, объединявший сторонников конституционной монархии в России. Большая часть из них (С. А. Котляревский, Д. И. Шаховской, В. А. Маклаков, Г. Е. Львов и другие) стали впоследствии одними из первых адептов вольного каменщичества в России.
Другим резервуаром масонских лож в России начала века стал Союз освобождения во главе с И. И. Петрункевичем, основанный в январе 1904 года на учредительном съезде в Санкт-Петербурге. В инициативную группу союза вошли люди, составившие впоследствии «цвет» русского политического масонства начала века: Л. И. Лутугин, В. Я.Богучарский, Н. Д. Соколов, Е. Д. Кускова, В. М. Гессен, В. А. Оболенский19. В мае 1905 года Союз освобождения» вместе с Союзом земцев-конституционалистов объединились в единую структуру — Союз союзов, который послужил, в свою очередь, основой для образования в октябре 1905 года партии русских конституционных демократов (кадеты). В дальнейшем именно кадетской партии, все высшее руководство которой (за исключением П. Н. Милюкова) было масонским, и суждено было стать легальным политическим прикрытием тайной масонской организации в России.
Оживление либерального движения в начале века происходило на фоне резко возросшей активности кружков и групп радикально-социалистического направления. В 1897 году начинает свою деятельность «Бунд» — Еврейский социал-демократический союз. В следующем, 1898 году в Минске было провозглашено создание РСДРП. На начало 1900-х годов приходится и возникновение Боевой организации социалистов-революционеров, развернувшей настоящий террор против представителей царской администрации. После убийства в июне 1904 года министра внутренних дел В. К Плеве правительство вынувдено было маневрировать. В ноябре 1904 года был разрешен первый земский съезд в России, призвавший правительство к немедленному введению конституционного строя в России. Т]эебование это, конечно же, было отклонено. Тогда осмелевшие земцы-конституционалисты из Союза освобождения организуют так называемую «банкетную кампанию» с принятием резолюций с требованиями созыва русского парламента и введения в стране политических свобод.
Тем временем события 9 января 1905 года и неудачи Русско-японской войны привели к тому, что общественно-политический кризис в стране стал перерастать в революцию. 18 января 1905 года Николай II вынужден был принять принципиальное решение о созыве «законосовещательного учреждения». Конечно, среди революционеров и забастовщиков масонов не было, но в стороне от происходивших событий они не остались. Еще в мае 1905 года Совет закона «Великого Востока Франции» принял решение объединить всех русских братьев в одну общую для них ложу — «Космос». В мае—июне 1905 года членами этой ложи становятся А. В. Амфитеатров, Ю. С. Гамбаров, М. И.Тамамшев, И. З. Лорис-Меликов, А. С. Т^ачевский, К В. Аркадский (Добренович)20. Принятию их в ложу предшествовал своеобразный масонский экзамен на парижской квартире М. М. Ковалевского 9 мая 1905 года. В качестве гостя на нем присутствовал и уже упоминавшийся нами Максимилиан Волошин. Сам он масоном, правда, еще не был (принят только 22 мая 1905 года), но доверие французских «братьев» к нему было полное. «Я видел, — писал М. Волошин, — людей почтенных, старых профессоров, которых расспрашивали об их жизни, верованиях, и они мешались и краснели, как школьники. Расспрашивал толстый еврей с бакенбардами, австрийской физиономией и острыми умными глазами. Он ловко играл душой старых русских профессоров и был по профессии каучуковых дел мастером... Я сижу в стороне, так как меня должны принять в другую ложу»21.
Другим центром посвящения русских эмигрантов во Франции стала в 1905 году ложа «Гора Синай» союза Великой ложи Франции. Среди членов этой мастерской были М. А. Волошин, доцент Московского университета С. А. Котляревский, журналист В. И. Немирович-Данченко. Происходили посвящения русских «братьев» и в других ложах: В. А. Маклаков («Масонский Авангард» союза «Великого Востока Франции»), Е. И. Кедрин (ложа "Les Renovateurs" «Великого Востока Франции»). Общее число членов двух русских лож в Париже — «Космос» и «Гора Синай» — определяется в 16 человек: Е. В. Аничков, А. В. Добренович (псевдоним Аркадский), А. В. Амфитеатров, Н. Н. Баженов, Г.Н.Вырубов, Ю.С.Гамбаров, В.О.Ключевский, М.М.Ковалевский, С. А. Котляревский, Б. В. Кричевский, И. З. Лорис-Меликов, Ф. Ф. Макшеев, В. И. Немирович-Данченко, Е. В. де Роберти, М. И. Тамамшев, А. С. Трачевский22.
Удивление вызывает в этом списке лишь имя знаменитого нашего историка-либерала В. О. Ключевского. И дело тут не только в почтенном возрасте историка, которому было в 1906 году 65 лет. Более существенно здесь другое. Масонство в России было запрещено, и не к лицу, казалось бы, столь почтенному престарелому ученому было связывать себя с сомнительной, по крайней мере, в глазах большинства тогдашних россиян, тайной масонской структурой. Многое здесь проясняет, правда, обращение к университетскому курсу русской истории В. О. Ключевского. Вопросы, тем не менее, остаются. Дело в том, что В. И. Старцев, который принимает дату посвящения В.О.Ключевского во французское масонство — вторая половина 1906 года23, ссылается при этом на данные В. Л. Вяземского в его уже цитировавшейся нами работе «Первая четверть века существования зарубежного масонства»24. Однако Н. Н. Берберова приводит на этот счет другие сведения.«Ключевский Василий Осипович (1841—1911), — читаем мы в ее «Биографическом словаре русских масонов XX столетия», — историк, профессор Московского университета. Был посвящен Сеншолем и Буле»25. Очевидно, что посвящение В. О. Ключевского Н. Н. Берберова относит к маю 1908 года — времени, когда Сеншоль и Буле приезжали в Россию для инсталляции масонских лож Москвы и Петербурга. Но это в данном случае не так уж и существенно. Важен сам факт прикосновенности к масонству В. О. Ключевского.
А. В. Амфитеатров, принятый 16 мая 1905 года в ложу «Космос», вспоминал позже об этом времени так: «Перемасонил нас всех Максим Максимович Ковалевский. И. З.Лорис-Меликов, Ю. С. Гамбаров, М. И. Тамамшев, Л. С. Трачевский и позже Е. И. Кедрин — это лекторский кружок Русской высшей школы социальных наук, основанной М. М. Ковалевским, и процветавший под его управлением». Что касается ложи «Космос», то возглавлял ее «некий доктор Николь, очень интересный и умный француз, южанин, кажется, из евреев»26(Франсуа Николь — наст. имя Натан Финкельштейн, род. 2 мая 1856 года в Бухаресе. В. Я).
Это было либеральное, политическое масонство, ставящее своей целью подготовку во Франции будущих «борцов за освобождение России». «Не принадлежа ни к одной из революционных партий (по непреодолимому отвращению ко всякой партийной дисциплине% я, тем не менее, — вспоминал об этом времени А. В. Амфитеатров, — стоял на крайнем левом фланге тогдашней революционной эмиграции, сочувствуя в ней наиболее эсерам-боевикам. Проповедовал объединение революционных сил для активного натиска на ослабевшее самодержавие, славил террор и террористов». Не принять такого человека в вольные каменщики было бы, конечно, грешно. Его, как мы уже знаем, и приняли, не забыв, однако, на всякий случай осведомиться о его личном отношении к террору. «После нескольких незначительных вопросов, — вспоминал Амфитеатров, — кто-то спросил по-русски с мягким еврейским акцентом: «Как вы относитесь к убийству Плеве? Одобряете ли его и находите ли нужным дальнейшее развитие террора?»27. К террору новый «брат» относился положительно, что, однако, ничуть не помешало его приему в масонскую ложу. Таковы они были, тогдашние масоны.
Манифест 17 октября 1905 года и введение демократических свобод в России не застали заграничных русских масонов врасплох. Они давно вдали этого часа. Неудивительно поэтому, что практически все они сразу же поспешили вернуться на свою историческую родину, чтобы уже не из прекрасного далека, а на месте включиться в борьбу за ее «освобождение». Это обстоятельство на фоне продолжающейся революции в стране, собственно, и побудило М. М. Ковалевского позаботиться о возможно скорейшем открытии масонских лож в России. Показательно в этом плане заявление А. В. Амфитеатрова, сделанное им во французской ложе «Космос» в 1905 году. «Масонство, — заявил он, — как феномен более высокой цивилизации установит свой моральный контроль над русской революцией и сыграет положительную роль в становлении будущей республиканской России»28. Как видим, планы у наших масонов были, можно сказать, наполеоновские.
Первое упоминание о существовании в Москве и Петербурге уже в 1904—1905 годах политических лож «Великого Востока Франции» мы находим в статье П. А. Чистякова «О современных масонах в России», напечатанной в оккультном журнале «Ребус» в ноябре 1905 года. Более того, П. А. Чистяков говорит в своей статье о личной встрече в Петербурге с одним из таких политических масонов29. Согласно годовому отчету «Великого Востока Франции» за 1903 год, в России на это время уже существовало «несколько» лож., изолированных и скрытых от взоров»30. К сожалению, информация эта не только не получила дальнейшей разработки, но и осталась не замеченной исследователями.
Традиционная же точка зрения на историю появления первых масонских лож в России выглядит так. 11 января 1906 года М. М. Ковалевский направил официальное письмо председателю Совета закона «Великого Востока Франции» с просьбой о делегировании его в Россию для открытия там регулярных масонских лож31. Правда, сам М. М. Ковалевский, как мы уже знаем, давно и прочно был связан не с «Великим Востоком», а с другой масонской ассоциацией тогдашней Франции — союзом Великой ложи Франции и даже имел здесь 18-ю степень Древнего и принятого шотландского устава. Причинами, побудившими его обратиться к другому масонскому послушанию, были, с одной стороны, относительная простота обрядности в ложах «Великого Востока», а с другой — его принципиальная установка на активное участие в политической жизни страны, борьбе за демократию, что, конечно же, не могло не импонировать М. М. Ковалевскому и его русским братьям.
Нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что среди масонских ассоциаций Французской республики наиболее авторитетной и богатой в это время как раз и был «Великий Восток», число членов которого доходило до 30 тысяч человек. В одном только Париже у него было не менее 60 лож32. Широко были представлены масоны «Великого Востока Франции» и в парламенте. Что касается Великой ложи Франции, то она была менее влиятельна (в Париже у нее было всего 33 братства)33. Русские же братья, можно сказать, все как один были устремлены в политику. Тот же М. М. Ковалевский, помимо забот об организации первых масонских лож в России, не забывал в то же время и о собственном партийном строительстве, подвизаясь еще и в качестве лидера Партии Демократических реформ (учреждена в декабре 1905 года). Видную роль в этой партии, помимо самого М. М. Ковалевского, играли также А. С. Посников и К К Арсеньев. Политическая ниша, которую заняла эта партия, была где-то между октябристами и кадетами34.
Но возвратимся к письму М. М. Ковалевского в Совет «Великого Востока Франции» с просьбой, наряду с перенесением в Россию из Франции деятельности ложи «Космос» (27 апреля 1906 года уже в Петербурге в ней был посвящен князь Давид Бебутов), еще и о разрешении ему учреждения здесь новых, так называемых «временных лож» этой ассоциации. Дело в том, что именно масонство с его четко отлаженной структурой и прочными зарубежными связями представлялось М. М. Ковалевскому и его товарищам наиболее действенным средством в борьбе с самодержавием. Еще в 1904 году, вспоминал И. В. Гессен, он как-то зашел вместе с князем Д. Шаховским к только что прибывшему из-за границы Ковалевскому и был поражен тем, что, едва успев поздороваться, тот сразу же стал доказывать ему, что«только масонство может победить самодержавие». «Он положительно напоминал комиссионера, который является, чтобы сбыть продаваемый товар», — язвительно заметил по этому поводу И. В. Гессен35. Заслуживает в связи с этим внимания и другое высказывание М. М. Ковалевского, на этот раз в разговоре с П. Н. Милюковым, где он призывал его не упускать шанс использования «векового опыта масонства в организационной работе и в получении международной поддержки русскому либеральному движению36.
Тем временем, при посредничестве издателя масонского журнала «Акация» Ш. Лимузена, разрешение на открытие масонских лож от «Великого Востока Франции» было, наконец, получено. А вслед за этим уже 15/28 ноября 1906 года в Москве состоялось и открытие первой в XX веке русской масонской ложи — «Возрождение». Открыта она была, и это стоит подчеркнуть, все-таки как временная ложа — обычный путь становления первых масонских лож в той или иной стране. В качестве членов-основателей «Возрождения» выступили уже известные нам братья Максим Ковалевский, Николай Баженов, Василий Маклаков, Сергей Котляревский, Василий Немирович-Данченко, Евгений Аничков, Иван Лорис-Меликов, Евгений де Роберти и Юрий Гамбаров — всего 9 человек. Протокол собрания (опубликован в 1966 году Борисом Элькиным37) подписали: Баженов, Немирович-Данченко, Котляревский, Маклаков, Аничков, Ковалевский и Лорис-Меликов. Они и образовали первый состав членов этой ложи38. Председателем ложи стал Н.Баженов, первым наблюдателем— В.Маклаков, вторым наблюдателем — Е. Аничков, оратором С. Котляревский, секретарем — В. Немирович-Данченко. Общее число членов ложи за 1906 — февраль 1910 года составило 25 человек39. Можно, таким образом, констатировать, что с 15 ноября 1906 года русское масонство вступило в принципиально новый этап своей деятельности — организационного оформления своих лож непосредственно на территории России.
Через несколько дней, пишет А. И. Серков, в Петербурге была открыта еще одна ложа — «Полярная звезда»40. Однако В. И. Старцев полагает, что произошло это все же не через несколько дней, а по крайней мере через месяц, не раньше декабря 1906 года. Как бы то ни было, уже в конце 1906 года на территории России существовало, помимо переехавшей из Парижа ложи «Космос» во главе с М. М. Ковалевским, еще две масонские ложи: «Полярная звезда» и «Возрождение». Венераблем «Полярной звезды» стал граф А. А. Орлов-Давыдов, первым наблюдателем — Е. И. Кедрин, вторым наблюдателем — барон Г. X. Майдель, оратором — М. С. Маргулиес. Секретарем ложи, то есть главной деловой фигурой, был избран князь Д. О. Бебутов.
Личный состав «Полярной звезды» во многом устанавливается по воспоминаниям Д. О. Бебутова и датируемым исследователями декабрем 1907 года списком 13 членов этой ложи, опубликованным в 1966 году Б. Элькиным. Особенностью списка, опубликованного Б. Элькиным, является то, что здесь не только перечислены члены ложи, но и проставлено время посвящения их в масонство: Василий Маклаков (1905), Евгений Кедрин (1906), Д. О. Бебутов (1906). В январе 1907 года были приняты в ложу Алексей Орлов-Давыдов и Мануэль Маргулиес. В феврале — врач Этьен Жихарев и инженер барон Герман Майдель. В апреле — помещик Алексей Свечин. В ноябре — архитектор Павел Макаров, адвокат Иван Переверзев, депутат Государственной Думы Александр Колюбакин и профессор Григорий Тираспольский, в декабре — судья Юлиан Антоновский41.
В общей сложности с конца 1906-го по февраль 1908 год в обе масонские ложи («Полярная звезда» и «Возрождение») было принято 35 человек. Всего же, с учетом отцов-основателей или, проще говоря, первоначального состава этих лож, цифра эта возрастает до 45 человек. Отнимем от нее 5 человек (Ковалевский, Иванюков, Аничков, Гамбаров, де Роберти), вскоре отказавшихся от дальнейшей работы в их составе, и получим цифру в 40 братьев. Таково было общее число масонов «Великого Востока Франции», работающих на середину 1908 года в России42. 12 из них (Ковалевский, Баженов, Маклаков, Котляревский, Немирович-Данченко, Лорис-Меликов, Орлов-Давыдов, Аничков, Бебутов, Гамбаров, де Роберти, Кедрин) получили свое первое посвящение во Франции, остальные — уже в России. Наиболее деятельной среди первых масонских лож этого времени была «Полярная звезда». Возглавлял ее, как уже отмечалось, один из наиболее близких друзей великого князя Николая Михайловича богач граф Алексей Орлов-Давыдов, в роскошном особняке которого на Английской набережной в Санкт-Петербурге она обычно и собиралась. А. А. Орлов-Давыдов взял на себя и фактическое содержание ложи в финансовом отношении.«Громадного роста, тучный, неуклюжий, Орлов-Давыдов, — отметил в своих воспоминаниях Д. О. Бебутов, — типичный дегенерат, отличался феноменальной глупостью — страшный тяжелодум и при этом привычен свое умственное мышление излагать громко и при всех». Но поскольку за А. А. Орловым-Давыдовым были большие деньги, его терпели43.
0 том, насколько основательно обустроились масоны после 1905 года в нашем отечестве, говорит и тот факт, что в Москве у них была даже собственная православная церковь Святого Антипия, которую они, как правило, и посещали. Известно и о другой масонской церкви в Москве начала XX века — храм Святого Гавриила на Почтамтской улице44. К сожалению, мы ничего не знаем о «масонских» православных храмах в Петербурге, но можно не сомневаться, что они были здесь.
Принципиальным отличием русского масонства начала XX века был, как уже отмечалось, его ярко выраженный политический характер, поскольку, в отличие от традиционного масонства, на первый план русские братья выдвигали не моральное усовершенствование, а борьбу за освобождение России от царского самодержавия. Правда, польский историк Людвик Хасс (см. его статью в сборнике: Историки отвечают на вопросы. Вып. 2. М., 1990) не совсем согласен с выделением из масонства его политического крыла, поскольку масонство, по его мнению, едино и без общего для всех масонов масонского мировоззрения нет и не может быть никакой особой «масонской политики». Но это уже, как говорится, чисто формальная сторона дела. Более существенно здесь другое. Оказывается, что сам термин «политическое масонство» давнего происхождения и был запущен в научный оборот еще в дореволюционные годы критиками масонства45.
Очевидно, что уже с первых шагов в России масонство оказалось отягчено целями весьма и весьма далекими от целей «истинного» масонства. Проблема нравственного самоусовершенствования братьев интересовала мало. «Большинство русских масонов было либералами, выступающими как против самодержавия, так и против революции. Политические успехи французского масонства, особенно «Великого Востока Франции», его роль в консолидации общества, вес и авторитет в общественной и культурной жизни страны не могли не вдохновлять русских братьев, не соблазнять их на использование масонства аполитических целях. Существовала у них также и надежда на помощь русскому освободительному движению со стороны свободных стран по масонской линии», — справедливо отмечает в этой связи историк С. П. Карпачёв.46
Главная задача, которая стояла на первых порах перед руководителями только что образованных масонских лож в России, заключалась в том, чтобы из временных превратить их в постоянные, для чего требовалась официальная санкция на то со стороны Верховного совета «Великого Востока Франции». Первая делегация русских лож в составе М. М. Ковалевского и Е. И. Кедрина была отправлена с этой целью в Париж весной 1907 года. Однако вопреки надеждам большинства братьев, М. М. Ковалевский привез осенью того же года из Парижа диплом, ставящий русские ложи под юрисдикцию не «Великого Востока Франции», а другой, соперничающей с ней в то время ассоциации — Великой ложи Франции. Правда, В. И. Старцев полагает, что событие это произошло несколько ранее (весной 1906 года), однако принципиального значения этот спор мевду историками не имеет, поскольку очевидно, что приверженность М. М. Ковалевского союзу Великой ложи Франции резко расходилась со стремлением большинства русских братьев и дорого ему обошлась. Вопреки М. М. Ковалевскому уже в январе 1908 года общее собрание русских братьев принимает принципиальное решение обратиться за содействием в инсталляции русских лож к соперничавшему с Великой ложей «Великому Востоку Франции». М. М. Ковалевский же вместе со своими близкими друзьями Ю. Гамбаровым, И. И. Иванюковым, Е. В. де Роберти и Е. В. Аничковым вынужден был покинуть собрание47 и как масон пуститься в «самостоятельное плавание». Из своих сторонников М. М. Ковалевский образовал впоследствии пять регулярных масонских лож юрисдикции Великой ложи Франции в Москве, Петербурге и Архангельске48 . Однако сколько-нибудь заметного воздействия на общественно-политическую жизнь страны его ложи, вследствие их малочисленности и маловлиятельности, не оказывали.
2 февраля 1908 года в качестве полномочных представителей русских «братьев» в Париж были отправлены Д. О. Бебутов и Н. Н. Баженов. Здесь они сразу же были приняты президентом Совета «Великого Востока Франции» профессором Луи Лафером (1861—1929). Идя навстречу пожеланиям русских братьев, Совет ордена принимает 6 мая 1908 года решение о направлении в Россию для официального открытия там масонских лож юрисдикции «Великого Востока Франции» своих полномочных эмиссаров. Первый из них, Бертран Сеншоль (1844—1930) — инженер, член Совета ордена, был в свое время одним из близких друзей М. А. Бакунина. Вторым был Жорж Буле (1855—1920) — вице-президент Совета ордена, известный промышленник49.
9 (22) мая 1908 года Сеншоль и Буле были уже в Петербурге. Наскоро устроившись в гостинице «Англия» на Исаакиевской площади, они сразу же отправились в «Кресты», где отбывал краткосрочное заключение брат М. С. Маргулиес, которого они тут же, в комнате свиданий, и произвели, очевидно, за перенесенные им страдания, в степень мастера, предоставив русским братьям право возвести его после освобождения сразу же в 18-ю степень50 .
Что же касается официальной инсталляции ложи, то она происходила на квартире В. А. Маклакова. После оглашения факта инсталляции ложи, вручения русским братьям официального диплома и поздравительных речей большая часть братьев удалилась. Остались только А. А. Орлов-Давыдов, В. А. Маклаков, П. Майдель и Е. И. Кедрин. Всем им Сеншоль и Буле тут же присвоили 18-ю степень. Несколько позже, осенью 1908 года в 18-ю степень были посвящены Ф. А. Головин и С. Д. Урусов. Что касается Д. О. Бебутова и Н. Н. Баженова, то они получили ее еще в феврале 1908 года в Париже. Все это позволило позже объединить их всех в особый капитул 18-й степени51. 11/24 мая 1908 года Сеншоль и Буле прибыли в Москву, где ими была инсталлирована уже известная нам ложа «Возрождение».
Представление о составе московского политического масонства той поры дает нам список членов ложи «Возрождение» от 11/24 мая 1908 года, опубликованный в 1966 году уже упоминавшимся Борисом Элькиным. Автором-составителем списка (всего в нем 12 фамилий) был, судя по всему, первый наблюдатель этой мастерской Сергей Дмитриевич Урусов. Среди первых членов московской ложи «Возрождение»: Н. Н. Баженов, В. И. Немирович-Данченко, С. В. Котляревский, Е. И. Кедрин, В. А. Маклаков. Затем идут фамилии вновь принятых братьев: присяжный поверенный И. Н. Сахаров, князь С. Д. Урусов, В. П. Обнинский — кадет, либеральный земец, присяжные поверенные О. Б. Гольдовский и С. А. Балавинский, кадет А. К. Дворжак, актер Малого театра в Москве А. И. Сумбатов (Южин). Все они, судя по всему, были приняты в ложу в один и тот же день 17 февраля 1908 года. Печать ложи «Возрождение» представляла собой треугольник, вписанный в круг. В центре его — изображение легендарной птицы Феникс, встающей из пепла. По сторонам треугольника следовала надпись «Возровдение».
Что касается печати петербургской ложи «Полярная звезда», то она была изготовлена Д. О. Бебутовым по образцу печати «Великого Востока Франции» и представляла собой девятиугольную акации. По кругу шла надпись: «Полярная СПБ звезда 1908»52.
Ведущую роль в русском масонстве в 1907—1909 гг. играла петербургская ложа «Полярная звезда», что и не удивительно, так как именно в Петербурге находился, можно сказать, эпицентр политической жизни тогдашней России. Рост численного состава ложи устанавливается, как уже отмечалось, на основании списков ее членов (май — июнь 1908 года), опубликованных Борисом Элькиным: профессор русской литературы в Женском педагогическом институте А. К. Бороздин, историк П. Е. Щёголев, историк-архивист Н. П. Павлов-Сильванский, полковник лейб-гвардии Измайловского полка В. В. Теплов, бывший народоволец Н. А. Морозов, заведующий рукописным отделом Публичной библиотеки А. И. Браудо, мировой судья И.А.Окунев, депутаты III Государственной Думы А. И. Шингарев и А. А. Булат, мировой судья А. К. Гольм, адвокат Болотин, профессор Горного института Л. И. Лутугин, адвокат С. Е. Кальманович. Кроме того, по воспоминаниям Д. О. Бебутова устанавливается, что членами «Полярной звезды» в эти годы были также отсутствующие в списках Б. Элькина профессор Политехнического института И. И. Иванюков, помощник присяжного поверенного депутат II и III Государственной Думы В. Л. Геловани и товарищ обер-прокурора Сената статский советник Н. В. Кармин53. В общей сложности по состоянию на 29 июля 1908 года в двух русских политических ложах — «Полярная звезда» и «Возровдение» было уже 45 братьев54. Общее число братьев «Полярной звезды» периода 1906—19Ю годов составило 60 человек55.
К этому времени ложа «Полярная звезда» настолько разрослась, что из нее в феврале 1909 года были выделены еще две так называемые рабочие ложи — «Северное сияние» (наместный мастер Н. В. Некрасов) и «Заря Петербурга» (первый наблюдатель В. Д Кузьмин-Караваев, секретарь А. А. Демьянов). Еще одной масонской мастерской, открытой в 1909 году, стала Военная ложа во главе с Н. Г. Андреяновым. Оратором в ней был С. Д Масловский (Мстиславский). В сентябре 1908 года представители русских лож Д. О. Бебутов и М. С. Маргулиес приняли участие в ежегодном масонском съезде «Великого Востока Франции».
Следующим шагом на пути создания собственной организации русского масонства юрисдикции «Великого Востока Франции» стала структуризация и формирование его руководящих органов. Произошло это в ноябре 1908 года, когда масоны России созвали наконец свой первый съезд в Санкт-Петербурге, на котором присутствовало до 60 братьев. Заседания его продолжались три дня. Председательствовали на нем М. М. Ковалевский, Д. О. Бебутов, Ф. А. Головин. В результате было сформировано два руководящих органа русского масонства начала века: Верховный совет во главе с председателем кадетом князем С. Д. Урусовым и Совет 18-ти для братьев высоких степеней, который возглавил князь Д. О. Бебутов. Как видим, несмотря на показной демократизм масонов, во главе организации стояли все-таки представители русской аристократии. Среди членов Верховного совета: ДО.Бебутов (секретарь), Ф.А.Головин (1-й страж), М. С. Маргулиес (2-й страж). Обязанности казначея исполнял кооптированный в Верховный совет уже после окончания съезда князь А. А. Орлов-Давыдов. Что касается Совета 18-ти, то в качестве наблюдателей здесь подвизались М. М. Ковалевский и Е. И. Кедрин. Обязанности секретаря исполнял Г. Х.Майдель, оратора — М. С. Маргулиес56.
Задачей Капитула, или Совета 18-й степени, являлось наблюдение за продвижением братьев по степеням масонской иерархии. Непосредственной же их работой в ложах руководил Верховный совет. Главная задача, которая стояла перед ним, заключалась в распространении масонского «света» и устройстве лож не только в Москве и Петербурге, но и в других городах империи. Среди новых братьев, пополнивших ряды масонских лож в самом конце 1908 года, обращает на себя внимание фигура бывшего профессора кафедры всеобщей истории Киевского университета им. Св. Владимира, члена кадетской партии И. В. Лучицкого. В короткий срок этот новый брат сумел подготовить 11 кандидатов для посвящения в масонство. Это позволило уже в январе 1909 года открыть в Киеве первую масонскую ложу — «Киевская заря». Что касается состава ложи, то он был обычным для той поры: профессора, общественные деятели, гласные Киевской городской думы, юристы. Мастером-наместником ложи стал кадет барон Ф. Р. Штейнгель. Через полгода в Киеве была открыта еще одна ложа57.
Всего за период 1906—1909 годов русскими братьями было создано 9 масонских лож, из которых четыре («Полярная звезда», «Северное сияние», «Заря Петербурга» и Военная ложа) работали в Петербурге. Две ложи, как уже отмечалось, располагались в Киеве. По одной мастерской функционировало в 1909 году в Москве («Возрождение»), Нижнем Новгороде («Звено одной цепи») и Одессе («Истина»). Существовали планы открытия масонских лож в Саратове, Курске и на Кавказе58.
27 апреля 1906 года в торжественной обстановке открылась I Государственная Дума. На состоявшихся накануне выборах убедительную победу одержала конституционно-демократическая партия (153 депутата из 448). Собственно она, а также солидаризировавшиеся с ней крестьянские депутаты (трудовики, 107 человек), а также ряд примкнувших к ним мелких партий и групп либерально-демократического толка и определили политическое лицо этого первого в русской истории парламента. Собственно масонов в I Государственной Думе было немного — всего 11 человек: Е. И. Кедрин, М. М. Ковалевский, В. Д. Кузьмин-Караваев, В. П. Обнинский, А. А. Свечин, С. Д. Урусов, А. Г. Вязлов, К К Черносвитов, Д. И. Шаховской, Ф. Р. Штейнгель, С. А. Котляревский. Конечно, повлиять на ход заседаний Думы они не могли, но позицию по отношению к правительству они заняли жесткую и, что самое главное, солидарную.
Центральным вопросом первых заседаний Думы стало обсуждение ответного адреса депутатов на тронную речь Николая II. Активное участие в завязавшейся в связи с этим дискуссии приняли масоны. В частности, В. Д. Кузьмин-Караваев выступил с предложением об отмене смертной казни. Нечего и говорить, что предложение это было встречено овацией со стороны радикально настроенных думцев. Другой масон, М. М. Ковалевский, со своей стороны, явно в унисон В. Д. Кузьмину-Караваеву предложил немедленную амнистию политическим заключенным. Конечно же, предложение это сразу же было поддержано еще одним братом — С. А. Котляревским, призвавшим думцев к обновлению страны на демократических началах. А еще один брат, князь Д. И. Шаховской, пошел в своих требованиях к правительству еще дальше, предложив вставить в текст думского адреса к императору требование ответственного перед Думой правительства.
На седьмом заседании I Государственной Думы 12 мая 1906 года М. М. Ковалевский призвал депутатов выразить недоверие правительству. Радикальную позицию заняли депутаты-масоны и при обсуздении аграрного вопроса, решительно поддержав кадетский проект «42-х», предусматривавший принудительное отчуждение у помещиков «излишков» земельной собственности59.
Сенсацией стало выступление 8 июня 1906 года в Думе бывшего заместителя министра внутренних дел, а теперь уже и масона князя С. Д. Урусова, обвинившего темные силы» в организации еврейских погромов, а своих недавних коллег по правительству, в частности Министерство внутренних дел, в попустительстве этим "темным силам". Попытавшемуся было защитить правительство министру внутренних дел П. А. Столыпину наши «демократы» попросту не дали говорить, и он вынужден был, прервав свою речь, сойти с трибуны. Зато «брата» С. Д. Урусова, напротив, депутаты выслушали очень и очень внимательно, проводив его громом аплодисментов. Одним из последних актов I Государственной Думы перед ее роспуском, необходимость в котором была очевидна для каждого непредвзятого человека, стало принятие ею законопроекта об отмене смертной казни. Важную роль в его разработке сыграли масоны, в частности В. Д. Кузьмин-Караваев, выступивший перед думцами со специальным докладом по этому вопросу.
Уяснив наконец, что никакая конструктивная работа с откровенно настроенными на продолжение революции в стране думцами невозможна, правительство вынуждено было 9 июля 1906 года распустить Думу и объявить новые выборы. Однако и они не оправдали ожиданий правительства. По большому счету, II Государственная Дума {20 февраля — 2 июня 1907 года) оказалась еще более левой, чем I. Крупнейшими фракциями в ней были трудовики, кадеты и социал-демократы. Правда, масонов среди них было всего 8 человек: А. А. Булат, Ф. А. Головин, В. Д. Кузьмин-Караваев, В. А. Маклаков, А. Шингарев, А. А. Демьянов, О. Я. Пергамент и К. К. Черносвитов. Из них В. Д. Кузьмин-Караваев представлял Партию демократических реформ, а А. А. Булат примыкал к Трудовой группе. Остальные 6 депутатов-масонов были кадетами60. Восемь человек — из 518 депутатов. Это, казалось бы, совсем немного. Но именно из их числа был избран председатель Государственной Думы. Им стал земский деятель и масон Ф. А. Головин.
Благодаря усилиям «леваков» II Государственная Дума боль-ше напоминала антиправительственный митинг, чем серьезное законодательное учреждение. Не были настроены на взаимодействие с правительством и депутаты-масоны, думские выступления которых носили поджигательский, конфронтационный по отношению к властям характер.«Вы расстреливаете не несчастных людей, не случайные жертвы, не отдельных озлобленных несчастных. Ваши пули стреляли в совесть русского народа», — витийствовал на думской трибуне масон В. А. Маклаков. Когда же депутаты-монархисты резонно напомнили ему о терроре подпольщиков-революционеров, В. А. Маклаков не моргнув глазом заявил, что «ужасы легального убийства превосходят все эксцессы революционного террора». «Рекорд по части забвения человеческой природы власть побила над революцией— заявил он. II Государственная Дума просуществовала всего 102 дня и уже Зиюня 1907 года повторила участь I Думы.
Плачевный опыт неудачного взаимодействия с «народными избранниками» в I и II Государственных Думах кое-чему научил-таки правительство. Обнародованный 3 июня 1907 года новый избирательный закон положил заслон беспрепятственному проникновению радикалов в будущую III Государственную Думу, начавшую свою работу 1 ноября 1907 года. Левые партии были в ней уже в явном меньшинстве. Из масонов в нее прошли всего 11 человек: А. А. Булат, Ф. А. Головин, А. М. Колюбакин, В. А. Маклаков, Н.В.Некрасов, А.И.Шингарев, Г.Р.Килевейн, О.Я.Пергамент, Н. С. Розанов, В. А. Степанов, К. К. Черносвитов61. Что касается популярности, то вне всякой конкуренции среди думских ораторов был, несомненно, в это время В. А. Маклаков, не раз срывавший во время своих ярких зажигательных выступлений бурные аплодисменты. В. А. Маклаков специализировался на вопросах национального и гражданского равноправия, судебной реформы. Другой думский оратор-масон, А. И. Шингарев, выступал по вопросам бюджета, финансов и местного самоуправления. Он яростно протестовал против правительственных попыток урезать расходы на образование. «Мы сотни миллионов тратим на оборону, — демагогически восклицал А. И. Шингарев, — и забываем, что основа страны заключается в культуре, что голодный, необеспеченный учитель не может быть созидателем хорошей культуры. Обеспечьте сначала учителя, дайте деревне хорошего учителя, и вы поднимете культуру страны!»62 Естественно, что коллеги А. И. Шингарева по масонской ложе были полностью солидарны со своим братом.
Подводя итог думской деятельности масонов в период 1906— 19Ю годов, отметим, что общее число их среди членов Государственной Думы всех трех созывов едва ли превысило три десятка человек. «Думские выступления «детей вдовы», — отмечает специально исследовавший этот сюжет историк С. П. Карпачёв, — были проникнуты чувством государственной ответственности, демократизма и гуманизма, стремлением сделать русское государство более цивилизованным, приблизить его к более высоким мировым образцам»63. Что касается стремления масонов-думцев приблизить русское государство к мировым образцам — тут спору нет. Но что касается чувства государственной ответственности, которым якобы были проникнуты их выступления, то здесь можно поспорить. С нашей точки зрения именно как раз чувства государственной ответственности и не хватало нашим братьям масонам. Зато демагогии и политиканства в их выступлениях было хоть отбавляй.
Главной задачей русских лож французского обряда была борьба за ограничение самодержавия и превращение России в современное правовое, демократическое государство. Однако поскольку численность лож в стране была еще незначительной, реально на первый план выходила более узкая и скромная цель: «обволакивание, — по словам М. С. Маргулиеса, — власти людьми, сочувствующими масонству»64 О том же, по существу, говорит в своих воспоминаниях и князь Д О. Бебутов. «Мне казалось, при создании масонства можно было бы во всех центрах иметь группы, которые, разрастаясь, могли бы проникать во все отрасли государственной жизни», — отмечал он65.
Важное значение придавалось также руководителями русского масонства налаживанию и укреплению международных связей русских лож С этой целью в начале 1909 года по поручению Верховного совета М. С. Маргулиес и С. Д. Урусов посетили ряд масонских лож Италии, Швейцарии и Австро-Венгрии (Будапешт), а князь Д. О. Бебутов (позже к нему присоединились М. С. Маргулиес и С. Д. Урусов) — Константинополь, где русские братья были подробнейшим образом ознакомлены с организацией турецкого масонства и распространением масонских идей среди младотурок66.
В мировоззренческом плане практически все адепты вольного каменщичества в России начала XX века были приверженцами рационалистической позитивистской философии и к религии и церкви относились равнодушно. Показателен в этой связи профессор М. М. Ковалевский. Почувствовав приближение смерти, он решился все-таки пригласить к себе православного священника и причаститься. Не сомневаясь во враздебном отношении братьев масонов к этому шагу, он вынужден был оправдываться перед ними, что делает это не из-за своих религиозных убеждений, которых у него как у масона нет, а только «в память и ради своей матери»67.
Крайне враждебные позиции по отношению к Русской православной церкви занимали Н. А. Морозов, В. А. Маклаков, П. Н. Яблочков, другие масоны. «Альфой и омегой» этих людей был космополитизм и приверженность так называемым «общечеловеческим ценностям». Православие и патриотизм среди таких ценностей, естественно, не значились. Практически все русские масоны были убеаденными западниками и превыше всего ставили ценности не своей русской, а западной европейской культуры: свобода, демократия и гуманизм. В продвижении этих любезных их сердцу ценностей на бескрайние пространства России они, собственно, и видели свою главную цель. Масонство как часть западной культуры, западной цивилизации привлекало их, прежде всего, возможностями расширения западного влияния в нашем отечестве, считает уже цитировавшийся нами московский историк С. П. Карпачёв68.
«Я полностью офранцузился и понимаю потребности и стремления французского общества лучше, чем потребности и стремления того общества, в котором я родился— с грустью вынузден был отметить Г. Н. Вырубов69. Постоянно подчеркивает в своих воспоминаниях русскую косность и отсталость и князь Д. О. Бебутов. Убежденными западникамй-космополитами были Ю. С. Гамбаров, Н. Н. Баженов и многие другие масоны. Правда, С. П. Карпачёв в своей книге о масонской интеллигенции в России конца XIX — начала XX века пытается доказать, что европоцентризм и западничество наших масонов якобы органично сочетались у них, или, по крайней мере, у части их, с патриотизмом, национализмом и приверженностью к русской государственности. Спору нет, все это в целом ряде случаев действительно, как говорится, «имело место». Однако патриотизм этот был весьма и весьма специфическим — в смысле приобщения России к ценностям западной демократии. Оборотной стороной этого «патриотизма» было оправдание ими борьбы с самодержавием как главным препятствием на пути вхождения России в «мировое сообщество» и разрушение Российской империи — «тюрьмы угнетенных народов».
Конечно, люди в масонских мастерских были самые разные. Попадались среди них и государственники, выступавшие за сохранение «единой и неделимой России» и после свержения самодержавия в стране. Однако они в масонском сообществе той поры были в явном меньшинстве. Характерен в этой связи отказ государственника М. М. Ковалевского подписать так называемое «Выборгское воззвание» 1906 года части членов распущенной правительством Государственной Думы. Как государственник, заявил он, я не могу подписывать документ, призывающий народ не платить налоги. Поддержки у братьев позиция М. М. Ковалевского, при всем уважении к нему как организатору первых масонских лож в России, тем не менее не нашла. Погоду в ложах в этом отношении делали не государственники, а так называемые «автономисты» — сторонники вхождения нерусских народов, если они того после свержения самодержавия пожелают, в состав будущей Российской демократической республики на правах автономных образований. Существовала даже организация по координации усилий национал-сепаратистов — Союз автономистов и федералистов. Председателем его, понятное дело, был масон М. С. Маргулиес.
С. П. Карпачёв, который отнюдь не скрывает своих симпатий к масонству, всячески подчеркивает альтруизм, бескорыстие российских вольных каменщиков. И действительно, примеры такого бескорыстия в истории масонства найти, конечно, можно. Так, будущий масон и кадет А. И. Шингарев в свое время ради абстрактной идеи служения народу даже отказался от университетской кафедры и уехал в деревню лечить крестьян. Не придавал значения деньгам, охотно ссужая их в долг всем, кто попросит, и П. Н. Яблочков70. Фактически за свой счет содержал масонскую ложу «Полярная звезда» в Санкт-Петербурге и граф А. А. Орлов-Давыдов. Бескорыстие и альтруизм его были так велики, что в годы Первой мировой войны он даже открыл за свой счет ряд столовых и лазаретов и давал пособия нуждающимся семьям мобилизованных в армию воинов.
Крупные суммы в пользу кадетской партии жертвовал и князь Д. О. Бебутов. Большим альтруистом, человеком, чуждым всякого самовосхваления и рекламы, был и Г. Н. Вырубов. Примеры такого рода можно было бы продолжить. Но еще никто и нигде не доказал и никогда не докажет, что другие люди, не масоны, были, есть или будут хуже и не занимались, скажем, благотворительностью, не помогали друзьям и прочее. На самом же деле, вопреки установке С. П. Карпачёва, какими-либо особыми нравственными качествами, по сравнению с другими людьми, масоны начала XX века как раз и не отличались: женились, разводились (а некоторые, как, например, граф А. А. Орлов, — дважды или Н. А. Морозов — трижды). Были среди них и карьеристы, и дельцы, и картежные игроки (А. И. Сумбатов-Южин), и пьяницы, и честолюбцы. В общем, все как у людей их состояния, их круга.
Примерно 2/3 состава русских масонских лож начала XX века были выходцами из первенствующего сословия государства, то есть дворянства. В том числе 710 часть личного состава относилась к дворянству титулованному — князья, графы, бароны. Около 10% масонов той поры были евреями71. Крайне незначительно были представлены в масонских ложах купечество и духовенство. О рабочих и крестьянах, то есть собственно самом русском народе, и говорить нечего. Что им было делать в масонских ложах, среди всех этих помещиков, крупных чиновников, преуспевающих адвокатов и профессоров?
Рыба гниет с головы — гласит народная поговорка. Парадокс русской действительности начала века состоял в том, что в оппозиции к правительству находились не низы, а прежде всего верхи общества, его так называемые сливки — его наиболее состоятельная и привилегированная часть. Так, богатейшим, а следовательно, и свободнейшим человеком на Руси того времени был, несомненно, один из наиболее известных масонов граф А. А. Орлов-Давыдов, в собственности у которого были: свеклосахарный завод в Тамбовской губернии, обширные земельные владения в десятках других губерний, каменные дома в Москве и Петербурге, дачи под Ревелем и Мариенбургом, крупные капиталы в несколько миллионов рублей в русских и заграничных банках. Его коллега князь С. Д. Урусов после окончания университета поселился в имении своей жены — «Расва» (1300 десятин). Здесь к его услугам были: 16-комнатный жилой дом, несколько экипажей, прислуга. В домашней оранжерее выращивались персики, сливы, дыни и арбузы. Кроме «Расвы» С. Д. Урусову принадлежали еще два имения: одно в Калужской (650 десятин) и одно в Орловской (750 десятин) губерниях. В то же время, при всем своем богатстве, этот выдающийся масон был неимоверно скуп и, по отзывам современников, всю свою сознательную жизнь вел приходно-расходную книгу, куда пунктуально заносил все свои даже малейшие траты. В конце же своей жизни, когда пришла пора подводить ее итоги, он констатировал:«Я вел очень регулярную жизнь, рано ложился спать, редко и случайно пил вино, не кутил, не подписал в течение своей жизни ни одного векселя». За 50 лет этот масон и гуманист сшил себе всего три фрака, шесть сюртуков, на конских бегах был всего два раза, причем на скачках — ни одного72.
Конечно, далеко не все масоны были такими скрягами, как князь С. Д. Урусов. Большинство братьев как раз не стеснялись в расходах и не пренебрегали радостями жизни. Тем более что состояния их им это позволяли. Так, не менее чем в 150 тысяч рублей оценивалась стоимость усадьбы «Турлика» известного масона В. П. Обнинского: хороший кирпичный дом, облицованный камнем в новоанглийском стиле высотой 6 аршин. В доме паркетные полы, кухня с лифтом для подачи воды и дров, душ с горячей и холодной водой, центральное отопление, голландские печи и камины, телефон, мебель из дворца имама Шамиля в Калуге, ковры, картины, библиотека французских классиков (9 тысяч томов) и прочее. При усадьбе В. П. Обнинского были обширные хозяйственные постройки, погреба и 250 десятин земли73. В общем, жилось гуманисту-масону в самодержавной России, как видим, совсем неплохо. Неплохо жилось в ней и другим братьям. Обширным имением в 617 десятин в Дмитровском уезде располагал Ф. А. Головин. Большими земельными угодьями владели Г. Н. Вырубов и М. М. Ковалевский (последний считался одним из крупнейших землевладельцев Харьковской губернии).
Думать, что всех этих господ привела в масонские ложи печаль об униженных и оскорбленных на Руси, не приходится. В то же время можно предположить, что отнюдь не личная корысть и не жажда власти как таковой питала неуемную оппозиционность большинства наших либералов конца XIX — начала XX века. Для этого, надо отдать им должное, они были слишком прекраснодушны. Истинная подоплека оппозиционности сливок тогдашнего русского общества лежит, можно сказать, на поверхности: полученное ими западное воспитание и образование. И дело тут не только в иностранцах-гувернерах, подвизавшихся чуть ли не в кавдой дворянской семье, или германских университетах, в которых стажировался чуть ли не каждый будущий русский университетский профессор. Сама система народного просвещения в стране была такова, что какого-либо другого убеждения, что если и есть настоящая, достойная человека жизнь, то искать ее следует только на Западе, вынести из нее учащиеся едва ли могли. Русская дореволюционная школа, отмечал в связи с этим П. И. Ковалевский, убила у учащихся «Бога, убила национальность, убила государственность, убила семью, убила человека»74 Определенный элемент преувеличения в этом суждении, конечно же, есть. Одно несомненно: и «образовывали», и воспитывали учащихся в дореволюционной России со времен Петра Великого не в национальном, а в космополитическом духе, на западный, так сказать, манер. Отсюда и результаты.
Не следует забывать и то, что, будучи людьми, как правило, состоятельными, будущие русские масоны годами вольготно жили за границей и какой-либо другой жизни для себя просто не представляли. Крайне любопытно в этой связи следующее признание известного масона В. А. Маклакова. «Я так привык к свободной жизни во Франции, она стала казаться мне настолько естественной, — вспоминал он, — что я почти позабыл уроки России, ту строгость и произвол, которые я испытывал на себе еще в гимназии75.
Организационные усилия руководителей русского масонства не пропали даром. Общая численность мастерских французского обряда выросла за период 1908—1909 годов, по крайней мере, вдвое. Общее же число масонов в России за 1907—1909 годы определяется специалистами в 100 человек, причем имена 94 из них устанавливаются документально. К сожалению, это всё главным образом члены столичных масонских лож, в то время как имена рядовых членов лож провинциальных остаются нам практически неизвестными76.
В партийном отношении 25 % из них принадлежали к конституционным демократам. Да и сами заседания петербургской ложи «Полярная звезда» происходили над помещением бывшего кадетского клуба. Здесь же собиралась и думская фракция кадетской партии: Ф. А. Головин, В. А. Караулов, А. Н. Букейханов, Е. И. Кедрин, А. М. Колюбакин, С. А. Котляревский, В. А. Маклаков, В. П. Обнинский, Н. В. Некрасов, В. А. Оболенский, А. А. Свечин, К. К Черносвитов, А. И. Шингарев, Ф. Р. Штейнгель. Активно участвовали в масонских ложах этой поры и эсеры: В. М. Зензинов, П. Н. Переверзев, С. Д. Мстиславский, О. Я. Пергамент, П.М.Макаров, что, несомненно, способствовало дальнейшей радикализации и политизации думского масонства. Менее представительным было участие в политическом масонстве начала века думских фракций народных социалистов и трудовиков (Н. С. Розанов, А. А. Булат, А. А. Демьянов) и депутатов от национальных меньшинств (И. З. Лорис-Меликов, Г. Ф. Зданович, В. Л. Геловани)77.
1Долгоруков П. В. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта (1860—1867). М. 1934. С. 326-329.
2Вяземский В. Л. Первая четверть века существования зарубежного масонства. // Новый журнал. Нью-Йорк, 1985. Кн. 161. С 232—233.
3Там же. C. 233.
4Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С 5.
5Там же. С. 53-54.
6 Письма м. А. Бакунина к А. И. ГЬрцену и Н. П. Огареву. СПб., 1906. С. 271.
7 Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С 52.
8 Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. СПб., 1996. С 39-40.
9 Карпачёв С.П. П.Н.Яблочков (1847—1894). // Масонство и масоны. Вып. 1. M. 1994. С. 66-76.
10 Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С. 56—57.
11 Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. С. 42.12 Карпачёв С П. M. M. Ковалевский (1857-1916). // Масонство и масоны. Сб. статей. Вып. 1. M., 1994. С. 76-90.
13Овсянико-Куликовский Д Н. Максим Максимович Ковалевский. // Овсянико-КуликовскийД Н. Воспоминания. СПб., 1903. С. 161.
14 Погодин С. И. M. M. Ковалевский и Русская высшая школа общественных наук в Париже. // Русская эмиграция во Франции (1850—1950 гг.). Сб. научн. статей. СПб., 1995. С. 17-24.
15 Волошин М. А Из литературного наследия. Вып. 1. СПб., 1991. С. 140—141.
16 Волошин М. А Автобиографическая проза. Дневник М., 1991. С. 225,227.
17 Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С. 61.
18 Маклаков В. А Власть и общественность на закате старой России. Париж, 1938. Т. 2. С. 295.
19 Оболенский В. А Моя жизнь. Мои современники. Париж, 1988. С. 236—237
20Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С. 62.
21Волошин М. История моей души. M., 1996. С. 107—108.
22Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. С. 44.
23Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. С. 44
24Вяземский В. Л. Первая четверть века существования зарубежного масонства. // Новый журнал. 1985. Кн. 161. С 234.
25Берберова Н. Н. Люди и ложи. Русское масонство XX столетия. М., 1997.
С. 163.
26Амфитеатров А В. Мое масонство. // Сегодня (Рига). 1930,6 июля.
27Амфитеатров А В. Мое масонство. // Сегодня (Рига). 1930,6 июля.
28 Карпанёв С. И Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. C. 161.
29 П.А.Ч. (П.А. Чистяков). О современных масонах в России (Ответ подписчикам). // Ребус. 13 ноября 1905 г. (№ 42). С 4-5.
30 Щёголев П. Е. Охота за масонами, или Похождения коллежского ассесора Алексеева. // Щеголёв П. Е. Охранники и авантюристы. М., 1930. С 56.
31 Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. С. 46.
32 Рубинский Ю. Н. Масонство во Франции (вчера и сегодня). // Вопросы истории. 1986, № 9. С. 143.
33 Соловьев О. Ф. Русское масонство. 1830-1917. С. 158-159.
34 Ковалевский М. М. Партия демократических реформ и ее программа. // Вестник Европы. 1906, № 11. С. 786-793.
35 Гессен И. В. В двух веках. // Архив русской революции. Т. 22. Берлин, 1937. C.217.
36Соловьев О. Ф. Русское масонство. 1830-1917. С. 173.
37The Slavonic East European Review. Volume XLIV. № 103. July 1966. P. 454—472.
38 Старцев В. И. Русское политическое масонстю начала XX века. С. 50.
39 Серков А И. Русское масонство. 1731—2000. Энциклопедический словарь. М, 2001. С. 1141.
40 Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С 92.
41 Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. С. 56.
42 Там же. С. 65.
43 Бебутов Д. О. Русское масонство XX века. // Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. M., 1990. С 126—127.
44 Бурышкин П. А. Розенкрейцеровские истоки софианства. // Богомолов Н. А Русская литература начала XX века и оккультизм. Исследования и материалы. M., 2000. С. 461.
45 Ватутин М. (M. Ф. Таубе). Политическое масонство и его участие в крамоле в России. Харьков, 1914.
46Карпачёв С П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С. 179-183.
47 Бебутов Д. О. Русское масонство XX века. // Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. С. 130.
48 Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С. 94.
49 Там же. С. 95.
50 Вяземский В. Первая четверть века существования зарубежного масонства. // Новый журнал (Нью-Йорк). 1985. Кн. 161. С. 234.
51Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. М., 1990. С 131, 133,135-136.
52 Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. С. 64.
53 Там же. С. 61— 62.
54 Там же. С. 65.
55 Серков А И. Русское масонство. 1731—2000. Энциклопедический словарь. С. 1144-1145.
56Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. С. 136.
57Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. С. 142—143.
58Серков А И. История русского масонства. 1845—1945 гг. С. 96.
59Карпачёв С П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С. 179-183.
60Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С 191.
61 Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С 179.
62Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С 179.
63Там же. С. 190.
64Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. С. 100.
65Николаевский Б. И. Русские масоны и революция С 145—146.
66Там же. С 139-142.
67Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С 139.
68Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С. 160.
69Там же. С. 149.
70Карпачёв С П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С. 179-183.
71Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С 191.
72Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С 121-129.
73Там же. С. 122-123.
74Ковалевский П. К Национализм и национальное воспитание в России. Нью-Йорк, 1922. С. 50.
75Карпачёв С. П. Масонская интеллигенция в России конца XIX — начала XX века. С. 90.
76 Старцев В. И. Русское политическое масонство начала XX века. С. 84.
77 Серков А К История русского масонства. 1845—1945 гг. C. 102.
<< Назад Вперёд>>
