Лже-Христос и "сродник погибели"
Неизвестный создатель «Плача о пленении и конечном разорении Московского государства» писал о Лжедмитрии немного, но использовал впечатляющие характеристики: «Воста предтеча богоборнаго анътихриста, сын тмы, сродник погибели, от чина иноческаго и дияконъскаго...»2. Если «сын тьмы» противопоставлен «сынам света» - так назывались крещеные христиане3, - то «сродник погибели» - определение, связывающее Лжедмитрия с антихристом, одно из имен которого, как известно, сын погибели (2 Фес. 2: З)4. Отрепьев здесь - предтеча антихриста. Позднее, говоря о Лжедмитрии II, автор определял второго «сына Грозного» как последователя «стопам антихристовым, иже царем Димитрием именова себе»5. Таким образом, Отрепьев отождествляется если не с самим антихристом, то с его предтечей. Более четко выразил эту мысль дьяк Иван Тимофеев: «...по сем воста от ложа своего скимен лют, враг же обаче, а не человек бывая словеснаго существа, оболкся в плоть антихрист; и яко темен облак возвлекся от несветимыя тмы...» (Временник, 83). Позднее, размышляя о «начинании и конце» правления Отрепьева, Тимофеев заключал: «Весь сатана и антихрист во плоти явлься, себе самого бесом жертву принес» (Временник, 84).
Палицын отождествляет с антихристом обоих самозванцев: в той или иной форме, идея эта постоянно встречается в «Истории». Если Лжедмитрия II келарь неизменно называет лже-Христом, то комментарии, указывающие на связь с дьяволом Отрепьева, менее заметны современному читателю, но более обширны и разнообразны. Много лет, «от лет убо святаго Владимира... даже и доднесь», папа Римский - «змий всепагубный, возгнездившийся в костеле Италийском», пытался подчинить себе Россию, утверждается здесь, «и еже многими деньми иский не може обрасти, и то неначаемо диавол восхитив к поглощению того насыщения самовольне приведе. И уже чааше конец злобе изблеван видети» (Сказание, 115). В появлении Лжедмитрия книжник угадывает стремление сатаны поглотить православную страну - давний замысел дьявола, который оказался на этот раз близок к осуществлению. Несколько ранее в уста «новых мучеников» Петра Тургенева и Федора Колачника Палицын вложил характерные слова, обращенные к москвичам: «...се приали есте образ антихристов и поклонистеся посланному от сатаны; и тогда разумеете, егда вси от него погибните» (Сказание, 113).
Для автора русской статьи Хронографа 1617 г. большим злом представлялся Лжедмитрий II: «В лето 7116 паки ин зверь подобен тема же явися, или рещи и лютейший сих возста: на готовое бо селение дияволи мечты прииде сам отец лжи сатана»6. Создатель Псковской летописной повести также связывал с антихристом Лжедмитрия II, приславшего в Псков послов: «Тое же осени приидоша от вора во Псков, яко же от сотоны бесове», «тии же окаяннии воздаша хвалу прелестней и темней державе его», «и навадиша на онех боголюбцов и страдальцов, иже не восхотеша колена поклонити Ваалови, сиречь предтечи антихристову...»7. В «Истории о первом патриархе Иове» говорится, что некоторые вельможи поклонились «антихристову знамению лжехристу Растриге»8.
Идея о связи Отрепьева с дьяволом ярко выражена в рассказах о его гибели: земля не принимала труп Лжедмитрия, над телом плясали и играли музыку бесы, сатана радовался пришествию второго Иуды; до тех пор пока тело не сожгли, в стране продолжались бедствия - мраз, засуха, неурожай9. «Нарекохся быти сын дневи, и ныне изволихся сам быти сын погибели», - утверждается в ряде памятников10.
Интересная картина обнаруживается в летописных миниатюрах XVII в., представляющих царей Смуты (ил. 1-3). Изображения Бориса и Федора Годуновых, Василия Шуйского и Михаила Федоровича выполнены здесь по единой модели: царь сидит на троне, увенчанный короной, с державой в правой руке; левая рука протянута в воздух ладонью вверх, правая нога выдвинута вперед; над троном, правее фигуры, изображены окна, в которых виден город (на миниатюре с Федором в окне расположена поясняющая надпись: «Сын государя царя и великого князя Бориса Федоровича Годунова»). Канон изображения неизменен во всех случаях, кроме одного: миниатюры с Лжедмитрием. Под краткой надписью «рострига Отрепьев» изображена согнутая фигура на грубой скамье, отдаленно не напоминающей трон. Корона (а возможно и держава - изображение не четкое) лежит на специальном постаменте, в стороне от «престола». Левая нога самозванца выдвинута вперед и стоит на краю широкого пролома в полу - зачерненной бездны. Левая рука Отрепьева направлена не вверх, но вниз, к бездне, туда же смотрит и сам правитель. В окнах нет ни надписей, ни изображения города: в них тьма (зачернение). Наконец, у согнутой фигуры отсутствует лицо: оно выскоблено добела, как и центр бездны, лежащей у ног царя.
Изображение Лжедмитрия глубоко символично. Самозванец лишен всех царских регалий и царского титула, но его связь с сатаной подчеркивается многими элементами. Бездна, отверзшаяся под ногами правителя, подобна иконографическим изображениям ада - именно туда обращена вся фигура самозванца, на краю адской пропасти стоит его левая нога, туда же указывает левая рука. Зачерненные окна в ряду иных миниатюр, изображающих здесь город, также могут иметь смысловой подтекст: для всех популярных средневековых эсхатологических сочинений характерны образы, восходящие к Откровению Иоанна Богослова - тьма последних дней, звезды, упавшие с неба, и луна, не дающая света. Была ли возможна подобная аллюзия - предмет догадки, однако выскабливание лица фигуры, сидящей на скамье, как и центра бездны-преисподней, крайне символично (в средневековых миниатюрах фрагменты изображений сатаны / демонов / преисподней бывают выскоблены добела).
В ряде источников встречается рассказ о сатанинской потехе Отрепьева - «аде о трех главах». Представленная здесь картина близка иконографическим изображениям и некоторым текстуальным описаниям геенны11. Сооруженный у реки монстр двигался: «как станет зевать и глазы мигать, и колокольцы шумят, изо рта огнем пышет, из ушей дым идет»; из ада появлялись люди: «и выйдут из него люди в личинах, диаволом претворени... и почнут смолою и дехтем людей мазать и шепелугами почнут бить, да в деготь омочивая, а иныя изо ада водолейками прыскаху воду з дехтем на мир»12. Поведение ряженых в свою очередь имитировало адские муки, которыми бесы карают попавших в их власть грешников. Характерны описания «ада» в «Сказании о царстве царя Федора Иоанновича»: устроенная за Москвой-рекой постройка располагалась в «великой пропасти», над которой стоял котел со смолой, а над ним три медных головы; пламя из гортани, искры из ноздрей, дым из ушей, устрашающие звуки и бряцание пугали людей, а длинный язык медного монстра венчался на конце аспидовой главой. В средневековой культуре аспид символически обозначал дьявола и антихриста13; символика реки, котла также относила мысль читателя к иному миру, владениям падших ангелов, описанных в известных на Руси памятниках (ср., к примеру, «Хождение Богородицы по мукам»). Пропасть и река - символические обозначения преисподней; огненная река, текущая с Запада, «выжигающая» мелкие грехи людей и влекущая грешников в огненное озеро, из которого нет возврата, часть представлений о посмертной участи души, распространенных в средневековой Руси14. Адский огонь мог символически помещаться при этом в кипящий котел, изображение которого известно в иконографии. Наконец, сама вода символизирует неверие (ересь), изливаемое сверженным с Небес Змием, и в таком значении встречается в описаниях конца света и посмертных мытарств души15. Расположенный над пропастью у реки «ад», стоявший над котлом со смолой и наполненный ряжеными-бесами, весьма необычная потеха царя-антихриста. По словам книжника, она не просто знаменовала место будущего пребывания Лжедмитрия, но стала орудием умерщвления людей: самозванец повелел метать в свой «ад» православных христиан «на смерть»16.
Таковы наиболее очевидные комментарии, отождествляющие Лжедмитрия (первого, а затем и второго) с сатаной или антихристом. Природа подобных описаний крайне интересна. «Наименование какого-то лица антихристом типично для средневековой полемики, - отмечала Т.А. Опарина. - Но, очевидно, в каждом случае отождествление - "узнавание" в конкретном лице "истинного"... антихриста, отражало напряженное ожидание конца света»17. А.Л. Юрганов, в свою очередь, подчеркивал, что антихристом в Средние века «можно было быть как по аналогии, так и по существу. По аналогии, антихрист... тот, кто, например, лжет, говорит неправду, творит всякий блуд. Антихрист по существу - само Зло»18. Необходимо понять, о чем идет речь в «Истории» Палицына.
1 Этот факт отмечала Т.А. Опарина: «Во всех сочинениях публицистики Смутного времени Лжедмитрий I трактовался как лжецарь, связанный с сатаной, а в ряде других - непосредственно как антихрист» (см.: Опарина Т.А. Иван Наседка и полемическое богословие киевской митрополии. Новосибирск, 1998. С. 120).
2 См.: Плач о пленении и конечном разорении Московского государства // БЛДР. Т. 14. С. 186.
3 См., например, Слово Кирилла Турского о слепце и о зависти иудейской: Пустарнаков В.Ф. Философская мысль в Древней Руси. М., 2005. Приложения. С. 308.
4 См. также: Юрганов А.Л. Из истории табуированной лексики (что такое блядь и кто такой блядин сын в культуре русского средневековья) // Одиссей. Человек в истории. М., 2000. С. 201.
5 Плач о пленении... С. 190.
6 Попов А.Н. Изборник славянских и русских сочинений... С. 197.
7 Псковская летописная повесть о Смутном времени. С. 596.
8 «История о первом патриархе Иове» // РИБ. Т. 13. Стб. 936-937. Для автора «Сказания о царстве царя Федора Иоанновича» Лжедмитрий - «антихристов угодник», дьявол - «отец» самозванца (см.: Сказание о царстве царя Федора Иоанновича // РИБ. Т. 13. Стб. 818, 825).
9 См.: «Повесть како восхити...». Стб. 168. Ср. в «Повести како отмсти...»: Буганов В.И., Корецкий В.П., Станиславский А.Л. «Повесть како отмсти» - памятник ранней публицистики Смутного времени // ТОДРЛ. Т. 28. С. 250; Сказание о царстве царя Федора Иоанновича. Стб. 831, 834 (ср. близкое описание, отнесенное к телам убийц царевича Димитрия. Там же. Стб. 771-772).
10 «Повесть како восхити...». Стб. 168. См. также: Сказание о царстве царя Федора Иоанновича. Стб. 834; Иное сказание. Стб. 59.
11 Ср., например, с описаниями геенны огненной в «Евангелии Учительном» (Кирилл Транквиллион-Ставровецкий. Евангелие Учительное. Рохманов, 1619. Л. 24).
12 Сказание о самозванце. Стб. 1424. Ср.: «Повесть како отмсти...» (Буганов В.И., Корецкий В.И., Станиславский А.Л. Указ. соч. С. 248-249); «Повесть како восхити...». Стб. 164; Сказание о царстве царя Федора Иоанновича. Стб. 818-819; Сказание о Гришке Отрепьеве. Стб. 750; Житие царевича Димитрия в разных редакциях (РИБ. Т. 13. Стб. 867, 887,917). Ср. упоминание ада в «Повести книги сея от прежних лет» (ПЛДР. Кон. XVI - нач. XVII в. С. 380) и «Повести о некоем мнисе, како послася от Бога на царя Бориса во отомщение крове праведнаго царевича Димитрия» (РИБ. Т. 13. Стб. 866-867).
13 См., например: Юрганов А.Л. Категории... С. 339-340.
14 Образ существует в Ветхом и Новом Завете, святоотеческой и апокрифической литературе; в иконографии огненная река заменяется с конца XV в. змеем мытарств (см.: Слово о мытарствах // Сухомлинов М.И. Рукописи графа А.С. Уварова. Т. 2. СПб., 1838. С. 118; Юрганов А.Л. Категории... С. 361-362; Алексеев А.И. Под знаком конца времен. Очерки русской религиозности конца XIV - начала XVI веков. СПб., 2002. С. 86-87).
15 Образ присутствует в разных памятниках, в том числе у Андрея Кесарийского, в толковании соответствующего фрагмента Откровения (см. у Палицына: Сказание, 200, 206; у Тимофеева: Временник, 141). Ср. в «Послании о злых днех и часех» Филофея (БЛДР. Т. 9. С. 300); у Аввакума: дьявол испустил воду из седьмой главы и «зело ратует» кознями «яко не пием его воды, сиречь не приемлем ложнаго учения» (Демкова Н.С. Из истории ранней старообрядческой литературы. С. 390). Котел и река - атрибуты опричных казней Ивана Грозного, анализ символики которых позволил А.Л. Юрганову выдвинуть предположение об эсхатологическом контексте опричных пыток (см.: Юрганов A.Л. Категории... С. 359-376).
16 См.: Сказание о царстве царя Федора Иоанновича. Стб. 818-819.
17 Опарина Т.А. Иван Наседка... С. 116; Филюшкин А.И. Герменевтический комментарий к первому посланию Андрея Курбского Ивану Грозному // Actio Nova (сборник научных статей). М.,2000. С. 78. Рассматривая примеры подобного наименования Лжедмитрия, харатерные для источников Смуты, Т.А. Опарина подчеркивает их эсхатологическую основу и влияние сочинений Стефана Зизания: «Схемы авторов киевской митрополии накладывались на эсхатологические ожидания русской книжности конца XVI - начала XVII в.» (Опарина ТА. Иван Наседка... С. 120-121).
18 Юрганов А.Л. Из истории табуированной лексики... С. 201.
<< Назад Вперёд>>
