До войны минное дело на флоте было еще настолько молодо и несовершенно в некоторых отношениях, что, решившись применить его к делу — к бою, необходимо было много и много подумать о том, как применить, многому научиться и сделать много опытов. А знаний этого дела среди массы гг. офицеров и команд было еще менее, следовательно, приходилось делиться знаниями и с ними. Мысль о минном крейсерстве была совсем новою — приходилось совершенно заново придумывать и разрабатывать те способы, которые вели бы к целям: такого крейсерства.
Таким образом, пароходу Великий князь Константин пришлось учиться самому, делать опыты, вооружаться и, как единственному судну в Черном море, занимавшемуся зимою перед войной специально минным делом, сделаться de-facto учебно-опытным минным судном, учить и других в то же время, а по состоянию политических дел зимою 1876–1877 годов быть еще ежечасно готовым к военным действиям.
Итак, когда у лейтенанта Макарова явилась мысль тревожить турок и нападать на них минными катерами, разумеется, встретилась необходимость иметь, кроме катеров и парохода для их перевозки, еще и средства вооружить пароход и катера. До войны мины и минные приспособления на минном отряде имелись следующие: носовые (шпиронные) и боковые подводные и пловучие откидные шесты и мины Гарвея98 для судов; для шлюпок — только носовые шесты.
Недостатки боковых шестов обеих систем, т. е. подводных, бывших на фрегате Адмирал Лазарев и лодке Чародейка, и пловучих — на клипере Изумруд, известны; эти шесты сложны, громоздки и не представляют особенных выгод как хорошее боевое оружие, потому что при них сфера и время действительности мины весьма небольшие, и ошибку на несколько футов в подводке этой мины нельзя будет ничем исправить, когда расстояние до неприятельского судна будет небольшое.
Мина Гарвея, как известно, легко исправляет эту ошибку, т. е. стоит только для этой цели немного потравить буксир.
Но и эта мина имеет весьма важный недостаток: может быть будет некогда, во время боя, в самый нужный момент заниматься травлением ее буксира при подводке мины под судно, чтобы мина приняла известное углубление, и легко даже тогда ошибиться, т. е. не дотравить или перетравить буксир. Наконец, эта мина плывет по поверхности воды и потому подвержена расстреливанию.
Боковые откидные шесты вредно отзываются на борту в точке своего прикрепления к нему, особенно пловучие; так, например, на клипере Изумруд замечалась течь при их употреблении. Ясно, что если их употреблять на жидких коммерческих пароходах, то борта этих пароходов будут страдать еще более.
Тем не менее покойный лейтенант В. О. Рожественский, посланный еще в сентябре перед войною в Одессу в распоряжение... контр-адмирала Чихачева, проектировал для активных пароходов именно эти пловучие шесты, не имея ничего лучшего. Шесты были сделаны, но не поставлены ни на один из пароходов, потому что около этого же времени генерал-адъютант А. А. Попов делал испытания на пароходе Р. О. П. и Т. Аргонавт новых, предложенных им, так называемых буксирных шестов99. Позже, в декабре месяце, когда пароход Великий князь Константин перешел в -казну, разработкою этих шестов занялся С. О. Макаров и довел это дело до того состояния, в котором оно находится и теперь.
Были, правда, и от других лиц некоторые предложения в изменении, напр., формы оконечностей верхних или нижних шестов, формы балласта и т. п. вещей, впрочем не имевших ровно никакого значения, и шесты эти остались такими же, как выработали их на Константине, причем главный элемент всякой буксирной мины, т. е. угол, составляемый буксиром мины с диаметральною плоскостью, при длине буксира около 30 саж., равнялся 40°. Устройство шестов и действие ими известны хорошо, так как теперь они приняты на судах нашего флота. Преимущества этих шестов перед прежними и даже перед миною Гарвея следующие: они просты, удобны, легки. Умея потравливать буксиры, легко исправить ошибку глаза; в момент подводки их под судно не приходится травить буксиром, чтобы углубить мину, — она постоянно углублена на 8 фут. Кроме того, кормовой буксирный шест может в момент перейти с одного борта на другой и взорвать судно, если почему-нибудь того не сделала мина на переднем шесте.
На пароходе Великий князь Константин было три действующих шеста — два боковых и один кормовой — и, кроме того, имелось три запасных. Особенности пароходных приспособлений прекрасно уже изложены в сообщении флигель-адъютанта Макарова, который также сообщил об устройстве минных выстрелов и шпиронного шеста.
Мины, употреблявшиеся на пароходе для всех шестов, были цилиндрические с автоматическим замыкателем г. Трумберга100. В первое время мины были старого, теперь уже не употребляющегося образца и имели весьма важный недостаток — внутреннюю трубу для насаживания на конец шеста или выстрела; такая труба делала мину при том же заряде большего объема, и способ заряжания при ней был, как известно, весьма неудобен. Флигель-адъютант Макаров видоизменил эту мину; он сделал ее без внутренней трубы, но с пружинными щипцами (рис. 29) для насаживания ее на нок шеста, с горловиною в нижнем дне для заряжания, упростил несколько также устройство и автоматического замыкателя...
Сначала, до присылки пироксилина, все мины парохода были заряжены порохом, и в них были введены платиновые и пробковые запалы для взрыва автоматически и по желанию. Впоследствии, в марте 1877 г., когда был прислан в Севастополь пироксилин и когда командир получил разрешение зарядить им мины, способ взрыва мин остался только автоматический. Причин этому несколько: 1) не были еще присланы на пароход запалы гремучей ртути большого сопротивления, употребляющиеся для взрыва по желанию, 2) один способ взрыва упрощал дело устройства минных станций и делал совершенно ненужною минную рубку, которую, впрочем, на пароходе было бы очень трудно сделать.
В самом деле, при устройстве минной рубки, удовлетворяющей вполне своей цели, необходимо (иметь): 1) хорошо защищенную от выстрелов рубку, 2) хорошо защищенные места для проводки в нее проводников от мин и 3) абсолютно хорошие приборы для взрывания мин. Ничего подобного не имел пароход Великий князь Константин; сам был слабый, чуть не картонный пароход — делать на нем хорошую защиту для рубки и проводников было весьма трудно. Приборов для взрывания мин, в которые можно было бы верить, не было; если уж теперь не особенно удовлетворительны эти приборы, напр., умшалтеры101, о чем еще недавно сообщил Э. Н. Щенснович в «Отчете о занятиях минного отряда летом 1879 г.», то три года тому назад они были еще хуже и тогда еще вселяли недоверие в нас, учившихся на отряде.
Пароход Великий князь Константин, кроме службы чисто боевой, крейсерской, нес и службу транспортную; перевозил раненых и больных воинов, снабжал провиантом кавказские берега. Снабжение это делалось секретно, по ночам, необходимо было за один рейс привезти как можно больше провианта, для чего загружались кулями и мешками не только все трюмы, но и палубы. Случись при таких условиях встреча с неприятелем и разрыв где-нибудь общей сети проводников, как было бы добраться до порванных или испорченных проводников? Да, даже и не при таких исключительных условиях срастить или исправить проводники в общей сети в горячке боя — задача, может быть, не легкая.
Я не знаю, ограничится ли вообще командир судна одними приборами автоматической стрельбы из орудий, не будет ли нелишним иметь на всякий случай у каждого орудия простые средства для стрельбы, т. е. трубки, шнуры и проч., на случай порчи общей системы такой стрельбы. Также, мне кажется, не будет лишним иметь на судах во время боя, кроме минной рубки, еще и отдельные станции у каждой мины вроде того, как это было сделано на пароходе Великий князь Константин, где у каждой мины имелась своя батарея и два приученных человека, которым оставалось, по надлежащем отхождении шеста от борта, только прирастить проводники к вьюшке и при сближении с неприятельским судном по команде командира опустить цинки. Разбитую батарею тотчас же заменяли новой — запасной.
Главною же причиною, почему был избран способ взрывания мин автоматический, была та, что этот способ давал полную уверенность командиру в том, что если мина взорвется, то непременно уж в прикосновении с судном. В бою же при всем желании и уверенности в себе легко можно взорвать мину по желанию далеко не во-время. Имея же четыре мины на одном борту, как это и было на пароходе, можно было надеяться, что хотя одна мина да взорвется, и уж если взорвется, то автоматически, т. е. при прикосновении к неприятелю...
Так как запалы всех пароходных и катерных мин были платиновые, малого сопротивления, то и батареями для взрыва их служили только батареи Грене...
В 1876 г. пироксилин не имел еще права гражданства для заряжания им судовых мин. В тот год им были заряжены лишь несколько мин на судах Минного отряда для испытания его. Тогда не были еще решены вопросы: взрывается ли весь мокрый пироксилин в минах и если да, то при каких условиях заряжания, при каком количестве сухого пироксилина и гремучей ртути, при скольких процентах влажности пироксилина. Еще не было определено, какое имеет влияние металл мины на детонацию взрыва; не решен был и вопрос о детонации вообще, вопрос о самом разрушении, делаемом пироксилином, т. е. зависимость площади разрушения от формы мины; способы хранения пироксилина и т. п. вопросы.
Но главным вопросом все-таки оставался вопрос о взрыве или невзрыве мокрого пироксилина, потому что при самом тщательном по тогдашнему заряжании мины случались взрывы мокрого пироксилина полные, неполные, разбрасывался пироксилин, горел и, наконец, был случай, что мина летела, как ракета. При сухом же пироксилине невзрыв случался от посторонних причин: от капсюлей и запалов, батарей и т. п. Между тем вопрос этот требовал разрешения в силу того, что хранение на судах сухого пироксилина признавалось небезопасным.
Первоначально все мины на пароходе Константин были заряжены порохом. Но не верить в преимущества пироксилина было решительно нельзя и потому хотелось перезарядить им наши мины. Ввиду этого был предпринят опыт для разрешения некоторых вышеприведенных вопросов, но, к сожалению, ни время, ни средства не позволили придти к какому-либо заключению; например, отсутствие весов на пароходе заставляло ходить в аптеку для взвешивания сухого пироксилина и определения процента влажности. После опытов в течение одного месяца признали необходимым употреблять весь пироксилин сухим, если и не абсолютно, то до 5–7% влажности; мины перезарядили пироксилином в марте месяце...
Присланная на пароход из Кронштадта первая партия запалов гремучей ртути оказалась весьма плохого достоинства; запалы попадались с внутренним боковым сообщением, встречались и такие, что не давали вовсе отклонения, потому что один конец платинового мостика был не припаян; проводники в капсюль были вставлены так, что стоило немного один из них потянуть, и мостик разрывался. Словом, из этой партии было невзрывов около 30%.
Благодаря заботам Минного офицерского класса немедленно была прислана вторая партия запалов, лучшего достоинства. В ней из 50 запалов не взорвались при испытании только 4 запала. Решено было вводить в каждую мину по два запала, соединенных параллельно, ввиду того, чтобы иметь более вероятности взорвать хоть один из двух запалов...
Теперь я перейду к катерным минам и сначала несколько вернусь назад, чтобы посмотреть, что в этом отношении было до войны.
На катерах Минного отряда летом 1876 г. употреблялись и разрабатывались только носовые минные шесты. Существенные недостатки их заставили еще тогда приступить к разработке какого-нибудь другого минного вооружения. Недостатки эти были следующие: небезопасность самого катера при взрыве мины, трудность атаки на ходу при ползущих катерах, потеря катером морских качеств, вероятная поломка шестов даже при небольшой зыби или волнении, уменьшение хода катеров (и без того малого) и, наконец, неудобства поднимать катера с тогдашним вооружением на боканцы.
Я помню, как я пытался на катере фрегата Адмирал Лазарев приспособить подкильный откидной шест, — у меня была мысль, проходя по борту судна, откидывать шест и взрывать мину.
С. О. Макаров предложил совершенно нового типа мины — подкильные или бросательные102.
Предложенные мины не имели недостатков, присущих носовым шестам, и были вызваны следующими соображениями. Пароход во время крейсерства в Черном море должен был нападать на турок в открытом море и у берега в портах; как в том, так и в другом случае необходимо было иметь готовыми на боканцах катера с минными приспособлениями и при том такими приспособлениями, которые бы не обременяли катеров и представляли удобства для действия ими.
Без сомнения, действовать носовым шестом против судна, стоящего на якоре где-нибудь на рейде, особенно тесном, в реках и т. п., где не требуется от катера ни особого хода, ни морских качеств, представляет много выгод; но при всем этом тогдашнее вооружение было неудобно. Снаружи борта катера торчали шесты, мины, банки и сектора, которые затрудняли его подъем на боканцы; на ходу при самом малом волнении они буравили воду настолько сильно, что катер брал воду носом, так что плавание с ними катера в море было и небезопасно и бесполезно. Такой случай был при возвращении отряда контр-адмирала Чихачева из Сулины в Одессу при самом незначительном волнении, совершенно нечувствительном для парохода, — одна из «птичек» (катеров), вооруженная шестами, так зарывалась, что принуждена была бросить их. Наши катера, гораздо худшие и меньшие «птичек», еще раньше принуждены были бы это сделать; маленький Наварин с одним только шестом ложился совсем на бок и в бухте от хода другого катера вблизи черпал всем бортом; Сухум не имел никогда привычки, даже и без груза, подниматься на волну; Чесма была в этом отношении не лучше. Вообще при вооружении катеров необходимо принимать в расчет то, где им придется плавать — в реке или в море...
О действии минами подкильными или бросательными и минами крылатыми флигель-адъютант Макаров уже сообщал здесь103. Я укажу только на главные достоинства и недостатки тех и других.
Недостатки подкильных мин следующие: предположительность операции подводки мины под судно; подводка ее требует простора, так что на очень тесных рейдах, каков, напр., Батумский, может быть неудачною, а при швартовах может и вовсе не удаться. Подводя мину в море под идущее судно, легко можно ошибиться в месте бросания. Впрочем, при некотором навыке и при отсутствии суетливости можно эту мину подвести даже под сеть или бон. Указанный недостаток подкильной мины заставил разработать такую мину, которою можно было бы пользоваться с большим успехом и в большом числе случаев.
Буксирная мина могла бы удовлетворить этому, имея все достоинства подкильной. Мина Гарвея, даже малого размера, оказалась слишком тяжелою для малосильных катеров. При испытании ее она тонула, а катер терял ход до 1–2 узлов. Ясно, что весь вопрос заключался в весе мины, но не в идее. Кроме того, необходимо было дать мине форму, наивыгоднейшую для помещения большого заряда и представляющую большее сопротивление сдавливанию на глубине. Такою формою являлся цилиндр, срезанный по краям под углом 30° для уменьшения сопротивления при движении мины. Крылья, приделанные к нему в одной плоскости, увеличивали площадь, нужную для отхождения мины в сторону. Такая мина, выработанная лейтенантом Макаровым, получила случайно название крылатки (по своим крыльям).
Первые опыты с этою миною убедили во многих ее достоинствах, каковы: легкость подводки, перескакивание через боны, полная безопасность при взрыве, употребление одной и той же мины для буксировки с обоих бортов. Мина эта могла служить так же, как и подкильная или бросательная, стоило только бросить мину и травить буксир, как это делается при подкильной мине. Разработка всех деталей мины потребовала много времени, так что в первой атаке такие мины были только лишь на Чесме. Разработка применения этой мины заключалась в отыскании для каждого катера, смотря по силе его машины и величине, выгоднейшего веса мины и балласта и наилучшей длины шпрюйтов. Буксиры для крылаток и подкильных мин были длиною в 40 саж. и толщиною в 1 1/2 дюйма. Такая длина давалась для проводки мин под килем судна; для употребления же собственно как буксирных достаточно было саж. 15–20; при этой длине мины на Чесме отходили на 40° от диаметральной плоскости, на других катерах градусов на 30–35. Всякая буксирная мина находится в непосредственной зависимости от хода судна или катера; хорошо отходя при известном ходе, она тонет и мало отходит при меньшем ходе. Тот же недостаток имела, разумеется, и крылатая мина. В минных атаках судов, впрочем, представлялись случаи, где именно не требовалось ни особенно большого хода катера, ни отхождения мины от него — словом, приходилось подходить близко к атакуемому судну. Носовой шест в этих случаях был бы полезен, но в силу известных причин его не было первое время на наших катерах и поэтому необходимо было искать других средств.
Флигель-адъютант Макаров предложил кормовые минные шесты (рис. 30). Устройство их и действие «ми весьма просто и несложно. На углах транца катера вставлялись обыкновенные, несколько больших размеров, уключины, в них вкладывались, как весла, деревянные шесты, длиной в 26 фут., диаметром в середине 3 дм., по концам по 1 1/2 дм. К наружному концу шеста привязывалась мина — деревянный анкерок, вмещающий два пуда пироксилина; расстояние между концом шеста и анкерком было 6 фут.; к ближайшему к катеру дну анкерка пристрапливалась чугунная головка весом до 1 1/2 пуда для того, чтобы анкерок при подводе больше углублялся.
Внутренний конец шеста приходился под рукою командира катера; чтобы подвести мину под судно, стоило подойти к нему на 1–1 1/2 саж., нажать рукою или туловищем внутреннюю часть шеста на другую сторону катера, тогда наружный длинный конец шеста с миною отходил в сторону судна; мина, углубленная фут на 7, подходила под борт судна, и тогда оставалось лишь взорвать ее. Этот маневр был весьма прост, и в моменте взрывания ее, т. е. в прикосновении ее к борту, нельзя было ошибиться, так как сам шест, прикасаясь в это же время к борту, давал это чувствовать руке или туловищу. Выгода таких шестов перед носовыми заключается в том, что катер сейчас же уходил от взрыва, так как, подводя мину, ему не нужно было останавливать ход, а напротив — следовало ходом и рулем помогать маневру.
Для взрывания бонов и купеческих судов, неприятельских шлюпок и, наконец, если нужно было, и себя, чтобы не попасться в плен, на катерах были разного рода и веса маленькие мины, жестянки в 10 и 2 фунта пироксилина и просто бутылки из-под вина, начиненные мелким пироксилином. Для взрывания бонов мины привязывались на длинные тонкие жерди или шесты; для неприятельских шлюпок, нагонявших катер, мины буксировались сзади на проводниках или в случае близкого соседства просто бросались на шлюпку и потом рвались. Для взрывания бонов или заграждений глубоких, не видных на поверхности воды, напр., цепей, была сделана мина — дымогарная трубка в 3 дм. диаметром и 6 фут. длиною; она привязывалась к шесту и пускалась почти вертикально в воду; при встрече ею где-либо на глубине цепи она взрывалась (рис. 31).
Способ взрывания всех катерных мин был принят — по «желанию»; причины тому были следующие:
1) Отсутствие сколько-нибудь простых и надежных замыкателей; существовавший тогда замыкатель от мины Гарвея, еще старого образца с прокалывающим болтом, был крайне ненадежен... в военное же время следует избегать приборов, в которых не уверен. Заняться изобретением другого замыкателя решительно не было времени, потому что мало изобрести, необходимо затем массою опытов убедиться в абсолютной надежности и целесообразности изобретения.
2) Нельзя было верить тогда также и в разные приборы для взрывания, например, умшалтеры, планки и проч., если и теперь они еще не вполне хороши.
3) Взрывы — автоматический и по желанию — при нашей системе мин требовали вьюшек, подобных вьюшкам для мин Гарвея. Верить же в такие вьюшки было невозможно: малейшая сырость, брызги, дождь делали в них боковые сообщения; держать же вьюшку под колпаком на катере едва ли было удобно. На пружинные контакты этих вьюшек и до сих пор жалуются...
4) Каждый офицер отлично мог знать, когда его мина под бортом или дном судна; большая практика, которую пришлось иметь офицерам в подводке мин, научила их не ошибаться. Не стесненному никакими замыкателями, пуговками и штифтами офицеруг имевшему в руке только один проводник от батареи, приходилось, чтобы взорвать мину, прикоснуться этим проводником к буксиру от мины. Во избежание несчастных случаев и преждевременных взрывов было принято за правило наматывать проводник от батареи раз — два кругом кисти руки и зачищенный кончик держать в руке.
Таким образом, вот в общих чертах те мотивы и причины, которые создали такое вооружение парохода...
Помимо всех опытов и испытаний при разработке мин, минных приспособлений и других вопросов на пароходе шли, не прерываясь, и чисто учебные минные занятия.
В самом деле, мало было иметь мины, надо было научиться ими действовать и действовать вполне сознательно, что требовало полного знания мин и их употребления. Удачное действие минами зависит также от известных тактических приемов и уменья обращаться с ними. Поэтому занятия и учения на пароходе были следующие:
1) Изучение мин и взрывание их, практика в подводке катерных мин при разных обстоятельствах: когда судно на якоре и на ходу, днем и ночью, окруженное и неокруженное перлинями и бонами. Для всех этих операций или маневров служил сам пароход, почти ежедневно снимавшийся с якоря. В это же время пароход испытывал свои мины и практиковался с ними.
2) Для приучения глаза в темноте различать берега и суда катера по вечерам выходили в море и затем отыскивали пароход и другие суда на рейде. В это же время сигнальщики, часовые и другие, оставшиеся на пароходе, учились открывать ночью катера.
3) Делались примерные минные атаки.
4) Учились избегать электрического света.
5) Практиковались в условных ночных сигналах.
При этом изучались и многие другие, весьма необходимые практические приемы при минных атаках.
Во всех этих занятиях принимали участие некоторые гг. командиры Черноморского флота, любезно приехавшие нарочно в Севастополь познакомиться с пароходом и его занятиями; гг. флотские офицеры были посылаемы партиями с тою же целью из Кишинева, где тогда собиралась наша действующая армия.
Для всех этих лиц читались еще по вечерам на пароходе теоретические лекции о минном деле и производились необходимые опыты. На них офицеры знакомились в общих чертах со всем тогдашним состоянием минного дела...
В одном мы чувствовали большой пробел, нам не удалось ознакомиться не только с турецкими берегами и портами, хотя бы даже и на коммерческих пароходах, но и со своими. Пробел настолько важный, что потом многие наши усилия и желания парализовались им.
Буксирная шестовая мина представляла собой два жестко соединенных шеста. Верхний шест служил для пловучести и все время находился на поверхности воды; нижний шест был подвешен к верхнему и был на постоянном углублении 6–8 фут. На концах нижнего шеста были закреплены мины с ударным замыкателем. Буксирные шестовые мины могли использоваться с кормы или бортов. Во время хода корабля, вооруженного буксирными шестами, от создаваемого давления воды на верхний шест (имевший соответствующую форму сечения) буксирная шестовая мина отводилась от кормы или борта и шла под углом около 40° к диаметральной плоскости корабля.
Когда мина таким образом подтянута под дно всею силою катера, то она плотно прилегает к судну и затем может быть взорвана... Еще раньше начала войны я стал приспосабливать ту же мину с таким устройством, чтобы возможно было подводить их под киль по способу Гарвея. Я хотел применить настоящие мины Гарвея на катерах, но они оказались так тяжелы, что у катера нехватало силы заставить их отходить. Малые мины Гарвея вмещали в себя чересчур малый заряд пироксилина. После нескольких опытов над болванками выработалась мина, которая вмещала в себя полный боевой заряд пироксилина, весила только 3 1/2 пуда, легко отходила от борта и могла быть маневрируема катером...»
(О вооружении парохода Великий князь Константин минами и миноносными катерами, «Известия Минного офицерского класса», 1879 г., 1 выпуск, стр. 18–49).
<< Назад
Вперёд>>
- Виктор Безотосный. Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона
- Руслан Скрынников. Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени
- М. И. Лилье. Дневник осады Порт-Артура
- Митрополит Макарий (Булгаков). Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654. (Книга 6)
- Ф. И. Шикуц. Дневник солдата в Русско-японскую войну
