Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.)

18 июля 1917 г. командующим 10-й армией получена была телеграмма главкозапа Деникина: «Приказываю завтра, 19 июля, приступить к выполнению намеченной операции и начать артиллерийскую подготовку атаки».

Того же 18 июля командарм 10-й отдал приказ № 7, которым предлагалось: «...19 июля с рассветом, в зависимости от видимости, начать артиллерийскую подготовку наступательной операции согласно приказу армии с. г. № 5...»

19 июля. Артиллерия в 5 часов утра открыла методический огонь, корректируя каждый выстрел, предварительно проверяя пристрелочные данные.

Батареи выполняли задачи, намеченные планами. Работа разрушения шла успешно, отчетливо были видны прямые попадания в окопы, блиндажи и ходы сообщения. Сильно повреждены были окопы первой и второй линий; частью были разрушены, частью завалены многие блиндажи и пулеметные гнезда как за окопами, так и в узлах сопротивления и позади них. Слабее было разрушение фланкирующих фасов.

При заваливании окопов обнаруживались новые блиндажи, пулеметные и минометные гнезда, вследствие чего приходилось увеличивать задачи некоторых батарей. В артиллерии 20-го корпуса (2-го Кавказского корпуса) выбыло из строя несколько 152-мм гаубиц, почему пришлось работу одних батарей передать другим.

Пробивание проходов в проволоке легкие батареи начали в разных участках в разное время.

В 38-м корпусе легкие батареи начали с обстрела Богушинского леса химическими снарядами.

К вечеру многие проходы были закончены, но в некоторых местах выполнить намеченное в полной мере не удалось. Те батареи 38-го корпуса, которые закончили пробивание по одному проходу в проволоке, пристреливались по окопам или по рубежам намеченного заградительного огня, а затем переходили к пробиванию вторых проходов.

Артиллерия 20-го корпуса в течение дня около 12 и 18 часов открывала заградительный» огонь.

В 1-м Сибирском корпусе около 19 часов огонь тяжелой артиллерии был перенесен за вторую линию неприятельских окопов, и в это же время была выслана артиллерийская разведка с двумя пулеметами, которая дала ценные указания о произведенных разрушениях и открыла новые убежища противника.

⁸³⁸ Т. е. 21 июля по новому стилю.

⁸³⁹ Подчеркнуто мною. — Е. Б.

⁸⁴⁰ Часть II, Действия артиллерии при прорыве укрепленной полосы, изд. 1917 г., приложение VI.

В начале артиллерийской подготовки неприятельская артиллерия отвечала слабо, но затем огонь ее усилился, особенно на участке 20-го корпуса (артиллерия 2-го Кавказского корпуса), обстреливая наши окопы и некоторые наблюдательные пункты. После 12 часов на участке 1-го Сибирского корпуса систематически обстреливались те русские батареи, которые были известны противнику раньше. На участке 38-го корпуса неприятельский артиллерийский огонь был довольно пассивный; сильнее со стороны Куты, Юрдаши обстреливались окопы и ходы сообщения.

Противоартиллерийские группы с утра обстреливали тыловые районы противника: наблюдательные пункты, штабы, резервы и другие цели. Затем, по мере усиления огня неприятельских батарей, переходили к борьбе с ними, заставляя их частью замолкать, частью вести огонь с перерывами. Батареи противника, укрытые бетонными постройками или упорно не замолкавшие, обстреливались химическими снарядами. В общем, русские батареи, особенно 38-го корпуса, довольно легко справились с неприятельской артиллерией. Русские батареи заставили замолчать обнаруженную в Богушинском лесу неприятельскую 203-мм батарею, обстреливавшую позицию русской 305-мм батареи, расположенной на опушке леса к северо-западу от м. Лоск у железнодорожной ветки.

В артиллерии 1-го Сибирского корпуса, в группе разрушения, были выделены для борьбы с артиллерией две батареи, которые своим огнем заставили замолчать неприятельские батареи, после чего продолжали работу по разрушению окопов противника.

Несколько легких батарей противоартиллерийской группы обстреливали неприятельские минометы в окопах.

С темнотой, около 22–23 часов, огонь русской артиллерии стал затихать. Всю ночь поддерживался редкий огонь — батареями разрушения по своим участкам, легкими батареями по сделанным проходам и окопам, чтобы противник не мог ночью восстановить разрушенное; батареи противоартиллерийских групп вели огонь по некоторым неприятельским батареям, деревням, опушкам лесов и по узкоколейным железнодорожным веткам, чтобы беспокоить противника, не давать ему возможности отдохнуть и передвигаться.

20 июля. Артиллерийская подготовка возобновилась между 4 и 6 часами утра. Батареи продолжали выполнение своих задач: окопы и ходы сообщений постепенно заваливались, разрушались видимые пулеметные и минометные гнезда, срывались надземные части блиндажей. Среди разрушенных окопов обнаруживались новые укрепленные постройки, как это было и в первый день подготовки — 19 июля.

Для разрушения более прочных укреплений огонь иногда массировался — до четырех батарей на том или ином одном участке неприятельской позиции.

По мере выполнения своих задач батареи получали новые задачи.

В 1-м Сибирском корпусе с успехом воспользовались огнем 120-мм пушек для разбрасывания рогаток, которыми противник успел забросать проходы, сделанные в проволочных заграждениях.

Как и 19 июля, в 20-м корпусе артиллерия (2-го Кавказского корпуса) в 12 и в 18 часов открывала заградительный огонь, каждый раз на 12 минут; в 18 часов огонь тяжелых батарей сдвигался в глубь неприятельской позиции.

В 1-м Сибирском корпусе артиллерийский огонь был сдвинут с окопов вглубь в 12 часов и были высланы вперед артиллерийские разведчики для выяснения произведенных разрушений.

В 38-м корпусе артиллерийский огонь переносился на тылы противника несколько раз, приблизительно на 15 минут каждый раз. Легкая артиллерия продолжала пробивать проходы в проволочных заграждениях.

Артиллерия противника вела довольно сильный огонь по окопам и по некоторым батареям 20-го корпуса. На фронте 1-го Сибирского и 38-го корпусов при сдвигании огня русских батарей в тыл расположения противника его артиллерия открывала заградительный огонь. За день боя 20 июля число действующих неприятельских батарей увеличилось, многие разделялись повзводно и даже поорудийно и становились на других, новых местах. Из Богушинского леса 203-мм батарея противника не стреляла. Появилась другая 203-мм батарея у деревни Базары и вела стрельбу по району 1-го Сибирского и 20-го корпусов; еще одна 203-мм неприятельская батарея, обнаруженная в районе Куты. Ордаши, фланкировала своим огнем участок 38-го корпуса. Из района Олешонки 356– или 406-мм орудия выпустили несколько снарядов по 4-й батарее Кавказской гренадерской артиллерийской бригады, занимавшей позицию у Сукневичи.

Противоартиллерийские группы своим огнем заставляли неприятельские батареи надолго прекращать огонь, но уничтожить их не удавалось. Ожившие батареи противника обстреливались сосредоточенным огнем нескольких батарей или химическими снарядами.

В 20-м корпусе батарея 152-мм пушек в 200 пуд., выполнив задачу по разрушению, была присоединена к противоартиллерийской группе. В 1-м Сибирском корпусе пять тяжелых батарей из группы Котовича назначались для стрельбы по неприятельским батареям и, заставив их замолчать после 3–4 батарейных очередей, возвращались к задаче разрушения окопов противника.

В ночь на 21 июля артиллерийский огонь поддерживался так же, как и в ночь на 20-е.

Ввиду того что 20-го не все части пехоты заняли исходное положение, особенно в 20-м корпусе, а некоторые полки даже отказывались стать на позицию, главкозап еще в 12 часов дня решил продолжить артиллерийскую подготовку еще на один день, 21 июля.

Методический огонь, какой преимущественно вела русская артиллерия в первые два дня артиллерийской подготовки, произвел, повидимому, на главкозапа Деникина впечатление недостаточно интенсивного.

Еще в первый день подготовки 19 июля инспартзап телеграфировал инспектору артиллерии 10-й армии, что главкозап, наблюдая артиллерийскую подготовку, обратил внимание на следующее: «1) артиллерия противоартиллерийских групп в свободное от исполнения своей задачи время не в достаточной мере принимала участие в разрушении укреплений противника, между тем как это участие по тем целям противника, которые проглядываются с наблюдательных пунктов, обслуживающих противоартиллерийские батареи, даст значительно больший результат артиллерийской подготовки; 2) артиллерия разрушения ведет огонь лишь по известным намеченным узлам, а не по всей линии позиций, что уже отмечалось главкозапом и раньше при рассмотрении артиллерийского плана. Отмечая эти недочеты, главкозап приказал отдать теперь же необходимые распоряжения для устранения упомянутых недочетов; 3) все батареи должны быть в работе, вся первая полоса должна обстреливаться одновременно».

На другой день. 20 июля, главкозап Деникин телеграфировал командующим 10-й, 3-й и 2-й армиями и инспектору артиллерии Западного фронта Шихлинскому: «На всем ударном фронте армии артиллерийский огонь совершенно не достигает той интенсивности, с которой он должен вестись. Кроме разрушения, это весьма важно и по тому нравственному впечатлению, которое настоящий огонь произведет на наши войска и на врага».

Со своей стороны Шихлинский в развитие этой телеграммы Деникина сообщил инспектору артиллерии 10-й армии генералу Сиверсу следующее:

«Главкозап посетил один из корпусов и приказал ввести поправки в работе артиллерии: 1) ни одного молчащего орудия не должно быть; каждая батарея, решившая главную свою задачу, должна получить второстепенную задачу по разрушению сооружений или по заваливанию окопов в промежутках между разрушенными участками; 2) одновременно вести разрушение в первой и во второй линиях; 3) огонь должен иметь характер сплошной обработки всей первой полосы, поэтому не забывать заваливания или расстройства окопов по всей линии; 4) если неприятельская артиллерия проявит себя слабо, то батареям противобатарейной группы нельзя молчать в выжидательном положении, и им должны быть даны второстепенные задачи по окопам и ходям сообщений; 5) всю ночь вести огонь по разрушенным днем участкам достаточной силы, чтобы не дать противнику восстановить разрушенное и внести в его ряды беспокойство; б) из тяжелых орудий особого назначения ночью не стрелять; цели, ими разрушенные, должны быть ночью под огнем особо назначенных батарей других калибров; 7) важнейшие пути в районе противника и его штабы держать ночью под редким огнем дальнобойных пушек; 8) часа за два до начала атаки огонь довести до высшего напряжения на всем фронте атаки; с движением же пехоты покрыть всю первую полосу огнем и бить ее до последней возможности, сдвигая огонь вперед только тогда, когда опасность для пехоты от своего огня станет очевидной».

Того же 20 июля инспартарм 10-й Сиверс, получив записку инспартзап Шихлинского, передал подчиненным ему артиллерийским начальникам распоряжение такого содержания: «...Главкозап лично наблюдал подготовку атаки в 38-м корпусе 19 июля. Ознакомившись с расходом снарядов в 38-м и 1-м Сибирском корпусах, главкозап пришел к заключению, что интенсивность огня была недостаточная. Личное его впечатление было таково, что под нашим огнем вчера противник сидел на многих участках спокойно, хотя и достигнуты намеченные разрушения.

Объявить к неуклонному руководству следующие требования главкозапа: 1) Использовать легкие батареи, свободные от пробивания проволоки, для покрывания атакуемого фронта и расстройства окопов и ходов сообщения не только во время атаки и непосредственно перед нею, но и теперь, в подготовительный период боя. 2) Полевые мортирные и тяжелые батареи, решившие свои прямые задачи, должны бить новые участки окопов между произведенными разрушениями. 3) Снарядов тяжелых батарей особого назначения тоже должно быть столько, чтобы их хватила на все дни операции. 4) Противобатарейные группы не держать в выжидательном положении, а бить пристрелянные батареи; при возможности часть их тоже временно направлять на окопы и ходы сообщения. 5) Ни одной молчащей батареи не должно быть.

6) Интенсивность огня должна быть такова, чтобы все время подготовки держать противника в тревожном состоянии и воодушевлять свои войска видимым эффектом и непрерывностью звуков от выстрелов и разрывов. Артиллеристам необходимо учитывать настроение обороняющегося и понять душу своей пехоты.

7) Нормы суточного расхода снарядов для полевых калибров в большинстве случаев дают требуемую интенсивность и непрерывность огня; необходимо лишь вести огонь равномерно всеми батареями. Можно превзойти обычную норму снарядов: снаряды будут. 8) Обратить особое внимание на 2-ю и 3-ю линии позиций противника, так как преимущественно из этих линий будут встречать нашу атаку».

По поводу продления артиллерийской подготовки на 3-й день, 21 июля, в деле ЦГВИА (№ 174–754, л. 611) имеется интересное заключение инспектора артиллерии Западного фронта Шихлинского, до некоторой степени опровергающее личное впечатление главкозапа о недостаточной интенсивности артиллерийского огня вообще и слабости огня в отношении поражения живой силы противника.

Шихлинский в своем заключении пишет: «Артиллерийская подготовка была продлена на 3-й день (8 июля⁸³⁸) ввиду особых обстоятельств; по плану же операции предположено было атаковать ранним утром 8 июля. Двух дней артиллерийской подготовки вполне достаточно, что подтверждается и опытом последней операции: несмотря на весьма неблагоприятную погоду 7 июля, за два дня (6 и 7 июля) все задания по разрушению были артиллерией выполнены. По показанию пленных, немцы понесли 8 июля большие потери от артиллерийского огня: ясно, что закрытия были или уничтожены или расстроены в достаточной мере еще до 8 июля.

Желая получить такие же результаты в один день подготовки, пришлось бы увеличить количество тяжелых орудий, так как увеличение числа выстрелов на орудие расстроило бы материальную часть.

Личное мое убеждение: возможно было бы и при бывших средствах атаковать с успехом после однодневной подготовки — только при нормальном настроении пехоты».

Главкозап Деникин, требуя усиления интенсивности артиллерийского огня путем увеличения расхода снарядов, не желал считаться с тем, что злоупотребление скорострельностью орудий в связи с чрезмерным увеличением количества выстрелов, выпускаемых из артиллерийских орудий в сравнительно короткий срок, может привести в негодность материальную часть орудий. Это подтверждается, например, следующим приказом командира 1-го Сибирского корпуса от 20 июля начальникам дивизий 1-й, 2-й и 16-й Сибирских и наштакору 1-го Сибирского: «Приказываю всем легким батареям, окончившим делание проходов или не занятым этой задачей, обстреливать окопы первой линии и ходы сообщения от нее ко второй линии, а также и другие цели, которые им придется обстреливать во время атаки, с тем, чтобы совсем не было молчащих батарей и чтобы вся площадь окопов была поражаема. Означенная работа артиллерии, не считаясь с возможностью повреждения орудий⁸³⁹ и другими причинами, категорически указана и главкозапом».

По окончании операции ставка главковерха, как видно ниже, обратила внимание главкозапа на вред, наносимый материальной части артиллерии слишком скорой стрельбой.

21 июля. Огонь для продолжения артиллерийской подготовки был открыт между 5 и 7 часами.

Тяжелые батареи уширяли участки полного разрушения окопов. Там, где заваливание блиндажей и бетонированных гнезд шло менее успешно, в помощь к работающим батареям присоединялись другие, уже выполнившие свои основные задачи. Разрушение производилось одновременно во всех линиях первой укрепленной полосы противника, но неуверенность в достаточном разрушении во второй и третьей линиях, ввиду меньшей их видимости, заставила направлять 21 июля артиллерийский огонь главным образом на эти линии (участки).

Для обстрела обнаруженных новых целей несколько батарей 20-го корпуса (2-го Кавказского) переменили наблюдательные пункты.

Орудия крупного калибра, особенно 305-мм, которые вели огонь по самым прочным постройкам, производили сильные разрушения.

Заградительный огонь открывался на 12 минут в одной группе артиллерии 20-го корпуса около 15 часов, в другой — в 17 часов.

В 1-м Сибирском корпусе в 9 часов выслана была артиллерийская разведка, выяснившая незаконченные разрушения и наличие многих минометов, места которых удалось обнаружить лишь поздно вечером по блеску их выстрелов.

В 38-м корпусе артиллерия, как это было и 20 июля, опять несколько раз переносила огонь на тыловые участки позиции противника. Легкая артиллерия расширяла и расчищала проделанные проходы в проволочных заграждениях и проделывала добавочные проходы на некоторых участках. Там, где проходы пробивались близко, друг к другу, получалось сплошное разрушение проволочных заграждений на протяжении 50–80 м. Отдельные удаленные друг от друга проходы были в 20–30 м. Проделыванию проходов помогали тяжелые снаряды, попадавшие в проволоку при стрельбе по первой линии окопов.

Легкие батареи одновременно проверяли пристрелочные данные заградительного огня и огня по рубежам.

Артиллерия 38-го корпуса неоднократно обстреливала химическими снарядами лес у Попелевичи.

Неприятельская артиллерия отвечала в этот день более энергично, чем в первый и второй дни. Особенно сильный огонь артиллерия противника сосредоточила в районе Сутковского монастыря и к югу по окопам западнее Саковичи, Танщина — к востоку от Богуши, а также по участку расположения 175-й пехотной дивизии. Во время артиллерийской разведки и при переносах огня русской артиллерии неприятель открывал заградительный артиллерийский огонь. Около 19 часов на участке 38-го корпуса, а около 22 часов почти по всему фронту 20-го и 1-го Сибирского корпусов немцы открыли сильный (ураганный) артиллерийский огонь, продолжавшийся больше часу. К ночи артиллерийский огонь противника перешел в обыкновенную перестрелку.

В этот день также были обнаружены новые неприятельские батареи на неизвестных ранее позициях, по блеску выстрелов которых определялось место их расположения.

Уничтожить неприятельские батареи не удавалось, но многие из них, попадавшие под удачный огонь русской артиллерии, замолкали на продолжительный срок.

Наиболее сильный огонь неприятельская артиллерия направила на участок 1-го Сибирского корпуса; поэтому командующему артиллерийской группой разрушения полковнику Котовичу (см. таблицу В) приходилось часто отрывать свои батареи на помощь противоартиллерийской группе; помогала последней и соседняя противоартиллерийская группа 20-го (2-го. Кавказского) корпуса.

Артиллерийская подготовка была закончена. Приказано было на следующий день, 22 июля, открыть артиллерийский огонь в 5 часов утра и затем в 7 часов штурмовать позиции противника.

Произведенные разрушения давали полную надежду на успех атаки. Проволочные заграждения во многих местах были уничтожены и имели чистые проходы, местами же были сметены целые полосы заграждений. Почти все окопы первой линии неприятельских укреплений, а во второй и третьей линиях значительная часть участков были совершенно разрушены; ходы сообщения между ними были завалены. Земляные и легкого типа постройки были также разрушены или засыпаны. Пулеметные гнезда и блиндажи приведены в негодное состояние.

Постройки бетонированные и покрытые рельсами и залитые бетоном, а также построенные минным способом с покрытием в несколько рядов толстых бревен, остались почти нетронутыми, но входы в них были завалены землей и обломками бревен.

Только орудия самого крупного калибра разрушали бетонированные убежища и только те, которые выдавались над землей.

Уцелевшими остались только такие укрепленные постройки, которые были отлично маскированы и совершенно не видны с наблюдательных пунктов.

22 июля. Русская артиллерия открыла огонь в 5–6 часов. Тяжелые батареи обстреливали окопы, выгоняя оттуда немцев, скопившихся за ночь, и продолжали разрушение второй и третьей линий неприятельских укреплений.

Легкие батареи вели огонь также по окопам и по группам противника, уходившим из первой линии укреплений. Легкие батареи 38-го корпуса обстреливали химическими снарядами Богушинский и Попелевичский леса.

Батареи крупных калибров выполняли поставленные им задачи разрушения более прочных построек противника.

Около 7 часов тяжелые батареи перенесли огонь на тыловые участки неприятельского расположения, как указано было в планах действия артиллерии, а легкие батареи развили сильный огонь по окопам.

Пехота, со штурмующими частями впереди, перешла в атаку. Наиболее успешно наступление развивалось в 1-м Сибирском и 38-м корпусах. Части 20-го корпуса замялись и понесли наибольшие потери.

Неприятельская артиллерия встретила атаку слабым огнем и, только когда штурмующие части ворвались в окопы немцев, открыла заградительный огонь.

Через 15–20 минут после начала атаки первая линия неприятельских окопов была взята войсками 1-го Сибирского корпуса, а пехота 38-го корпуса захватила костел и кладбище в м. Крево.

Русские батареи образовали подвижной огневой вал и сдвигали огонь перед своей наступавшей пехотой, укрывая ее дымом и пылью, поднимавшимися при разрывах снарядов.

Почти без потерь русской пехотой были взяты восточная и западная опушки Новоспасского леса, Богушинский бугор, Фердинандов Нос; пехота дошла до Попелевичского леса.

Одновременно с наступлением передовых штурмующих частей пехоты 38-го корпуса были высланы от батарей офицеры-наблюдатели и солдаты-разведчики, которые, установив связь с выславшими их командирами, давали ценные указания о ходе боя, своевременно сообщали о появляющихся новых целях и корректировали стрельбу.

Противник вел редкий ружейный огонь; пулеметов осталось у него мало, — только случайно уцелевшие или вытащенные из разрушенных убежищ иногда оживали и обнаруживали себя своей характерной трескотней.

Захват Новоспасского леса и подход русской пехоты к Попелевичскому лесу заставили неприятельские батареи, стоявшие в этом районе, спешно сниматься и уходить с позиций — некоторые германские батареи уходили на глазах атакующей русской пехоты.

Несколько неприятельских батарей, обстрелянных русской артиллерией во время подачи передков, остались на местах и были захвачены русской пехотой и артиллерийскими разведчиками, причем последние повернули некоторые захваченные орудия и стреляли из них по отступавшим немцам. Вывезти же к себе русским не удалось ни одного неприятельского орудия.

За день 22 июля 1-й Сибирский корпус прочно занял Новоспасский лес; к вечеру русская пехота окопалась на западной опушке этого леса. Участок позиции противника в районе Богушинского бугра переходил из рук в руки несколько раз. Фердинандов Нос, в начале атаки сразу занятый, пришлось очистить вследствие накопления немцев на северной опушке Богушинского леса.

В 38-м корпусе части 62-й пехотной дивизии, дошедшие до линии редутов, остановились и залегли вследствие флангового ружейного и пулеметного огня противника со стороны южной опушки Богушинского леса. Резерв одного из полков дивизии, проскочив залегшие передовые части, занял д. Томасовка (на южной опушке Богушинского леса между Асаны и Попелевичи), но вскоре стал уходить назад под влиянием распространившегося неверного слуха об уходе назад соседней, 16-й стрелковой дивизии; лишь некоторые участки района Томасовка оставались в руках русских до вечера.

Части 11-й Сибирской и 175-й пехотной дивизий, быстро овладев Кревскими укреплениями, а затем и редутами, дошли до Попелевичского леса и проникли на его западную опушку, несмотря на то, что католическое кладбище в Крево оставалось занятым немцами. Встреченные здесь сильным ружейным и пулеметным огнем, части 11-й Сибирской и 175-й дивизий вели бой до 12 часов, а затем, не видя поддержки, стали отходить сначала в немецкие окопы третьей линии, а к вечеру возвратились в свои окопы.

Части 69-й пехотной дивизии, попав под фланговый огонь со стороны Ордаши, сразу приостановили наступление.

К ночи все части 38-го корпуса отошли и оказались в исходном положении. Предполагавшееся вечером возобновление атаки не состоялось.

В 20-м корпусе частям 51-й пехотной дивизии удалось занять неприятельские окопы. Соседи ее справа и слева — 28-я и 29-я пехотные дивизии — начали наступление значительно позже назначенного часа и, попав под сильный артиллерийский огонь противника, залегли у проволочных заграждений, а затем, не имея поддержки, стали отходить и к 10 часам были уже в своих окопах.

В течение дня части 20-го корпуса несколько раз пытались атаковать, неоднократно захватывали неприятельские окопы, но в общем разрозненные их действия успехом не увенчались.

Русские батареи весь день вели интенсивную стрельбу, образуя почти беспрерывно заградительный огонь — вначале для поддержки своей наступающей пехоты, а затем по ее требованию, как при появлении переходящих в атаку немцев, так и в ожидании их контратак.

Неоднократно они обстреливали живые цели противника и появляющиеся его пулеметы, а также вели стрельбу по неприятельской артиллерии, усиливая своим огнем противоартиллерийские группы.

Для непосредственной ближайшей поддержки пехоты выдвигались вперед: в 20-м корпусе один легкий взвод 76-мм пушек, в 1-м Сибирском корпусе три таких же взвода 2-й Сибирской артиллерийской бригады и одна батарея 122-мм гаубиц, в 38-м корпусе два легких взвода 62-й артиллерийской бригады.

Батареи противоартиллерийских групп вели стрельбу главным образом по тем батареям противника, которые открывали огонь по русской пехоте, препятствуя ее наступлению. Многие неприятельские батареи обстреливались химическими снарядами. Энергичной искусной работой противоартиллерийских групп было достигнуто значительное ослабление огня неприятельской артиллерии, причем во время обстрела замечено было несколько взрывов в районе расположения неприятельских батарей.

Сырость и мелкий дождь, шедший весь день, не дали возможности использовать зажигательные снаряды. От огня русской артиллерии загорелись только маска на одной из батарей противника и небольшой участок Новоспасского леса.

К ночи только Новоспасский лес остался в руках занимавших его частей 1-го Сибирского корпуса.

Ночью русская артиллерия стреляла редким огнем, открывая иногда по требованию пехоты заградительный огонь.

23 июля. Наступления в этот день не было. Операция захлебнулась. Краткое описание операции, составленное генквартом штаба 10-й армии, заканчивается словами: «Таким образом, несмотря на значительное превосходство наше в количестве войск и артиллерийских средств, несмотря на блестящую артиллерийскую подготовку, операция успеха не имела».

Содействие авиации. Во все дни операции 1-й Сибирский и Гренадерский авиационные отряды, несмотря на неблагоприятные условия погоды и отсутствие достаточного числа охраняющих самолетов (истребителей), приносили посильную помощь русской артиллерии. Летчики указывали стреляющие батареи противника, сообщали поправки огня своим батареям и даже корректировали их стрельбу по некоторым целям.

Не вылетел для наблюдения и корректирования артиллерийской стрельбы лишь один русский 34-й авиационный отряд.

Убыль орудий. В таблице Д приведены сведения о числе орудий, состоявших и выбывших из строя во время операции 19–23 июля 1917 г. на фронте 10-й русской армии. Вследствие порчи материальной части от частой стрельбы, большого количества выпущенных выстрелов и от преждевременных разрывов снарядов в канале орудий, происходивших от недоброкачественности снарядов, пришло в негодность в общем большое число орудий. При этом, как видно из таблицы Д, наибольший процент пришедших в негодность дали 122-мм гаубицы (около 61%), несмотря на сравнительно небольшой их относительный заряд, а затем 152-мм орудия (от 28 до 50%).

Таким образом, за 5 дней операции артиллерия трех ударных корпусов 10-й армии в результате ведения интенсивного огня потеряла пятую часть всех своих орудий, хотя, как показано ниже в таблице 3, в среднем ежедневный расход снарядов на орудие не превышал норм примерного расхода снарядов, указанных в «Наставлении для борьбы за укрепленные полосы»⁸⁴⁰.

Это обстоятельство необходимо иметь в виду при составлении расчетов запаса орудий для пополнения их убыли.

Ставка главковерха (Упарт) обратила внимание главнокомандующих фронтами на большую убыль орудий вследствие злоупотребления их скорострельностью. Главкозап приказал «указать всем войсковым начальникам на вред для материальной части артиллерии, наносимый ей слишком скорой стрельбой, производимой часто по требованию начальников участков» (главкозап в своем приказе замалчивает, что такое требование исходило в первую очередь от него самого), и объявить к руководству следующую телеграмму наштаверха от 11 августа 1917 г.: «Во время операций текущего лета выбыло из строя от собственной стрельбы очень большое число орудий, в особенности среднего калибра. Главными причинами этого являются недостаточный уход за материальною частью, продолжительность огня и главным образом чрезмерная, недопустимая материальной частью, скорость огня. Прошу обратить на вышеуказанное обстоятельство внимание всех общевойсковых начальников, разъяснить, что для каждой системы существует определенная норма скорости стрельбы, нарушение которой совершенно недопустимо, ибо влечет за собой временное или даже окончательное расстройство материальной части, чем уменьшается боевая сила батарей и увеличивается работа заводов исправлением и затрудняется транспорт».

Расход снарядов. Данные о среднем расходе снарядов на орудие артиллерии ударных корпусов 10-й армии — отдельно за 3 дня артиллерийской подготовки 19, 20 и 21 июля и за 2 дня атаки 22 и 23 июля 1917 г. — приведены в таблицах Е, Ж и З.

Во всех трех этих таблицах расчеты составлены по штатному числу орудий, состоящих на вооружении батарей к началу операции, не принимая во внимание убыли орудий, показанной в таблице Д.

Из таблицы Е видно, что только в нескольких случаях расход снарядов на орудие во время артиллерийской подготовки превысил довольно значительно норму примерного расхода снарядов, установленную в ч. II «Наставления для борьбы за укрепленные полосы», изд. 1917 г. (приложение VII), а именно: 19 июля в 20-м корпусе для 152-мм пушек в 200 пуд. — 192 снаряда вместо 150, в 1-м Сибирском корпусе для 122-мм гаубиц — 226 вместо 175, для 152-мм английских гаубиц — 146 вместо 100; 20 июля в 20-м корпусе для 76-мм пушек — 317 вместо 250 и для 114-мм гаубиц — 221 вместо 175; 21 июля в том же 20-м корпусе для 122-мм гаубиц — 272 вместо 175.

Более значительное превышение указанной нормы расхода снарядов на орудие замечается, как видно из таблицы Ж, в первый день атаки, 22 июля, а именно: для 76-мм пушек вместо 250 снарядов в 20-м корпусе — 304, в 1-м Сибирском — 432 и в 38-м корпусе — 516 снарядов; для 114-мм гаубиц в 20-м корпусе — 269 снарядов вместо 125 и для 122-мм гаубиц в 38-м корпусе — 220 вместо 125; в 20-м корпусе для 107-мм пушек — 197 вместо 125; в 1-м Сибирском для 152-мм полевых гаубиц — 220 вместо 125 для 107-мм пушек — 165 вместо 125; в 38-м корпусе для 152-мм гаубиц крепостных — 150 вместо 125 и полевых — 185 вместо 125, для 152-мм пушек в 120 пуд. — 166 вместо 125 и в 200 пуд. — 134 вместо 125, для 107-мм пушек — 179 снарядов вместо 125. Во второй день атаки, 23 июля, расход снарядов, как видно из таблицы Ж, был небольшой.

Данные этой таблицы указывают на то, что средний общий расход снарядов за все 3 дня артиллерийской подготовки не превышал норму примерного дневного расхода, установленную «Наставлением для борьбы за укрепленные полосы» 1917 г., и что средний расход снарядов в первый день атаки, 22 июля, превышал указанную норму, особенно для 76-мм пушек, для легких 114-мм и 122-мм гаубиц, для 107-мм пушек и для 152-мм пушек в 120 пуд.

⁸³⁸ Т. е. 21 июля по новому стилю.

⁸³⁹ Подчеркнуто мною. — Е. Б.

⁸⁴⁰ Часть II, Действия артиллерии при прорыве укрепленной полосы, изд. 1917 г., приложение VI.

<< Назад   Вперёд>>