Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.)

Из этой таблицы видно, что количество полных (готовых) выстрелов, дошедших до фронта действующей русской армии, значительно меньше суммы снарядов и выстрелов, изготовленных внутри Росши и заказанных за границей.

Так, 76-мм снарядов изготовлено было в России около 53 1/2 миллионов (табл. 30) и заказано было за границей около 40 миллионов (если не больше), в общем до 95 миллионов; в виде же готовых выстрелов дошло до фронта всего около 60 миллионов 76-мм патронов (табл. 39).

Снарядов средних калибров было изготовлено в России около 12 миллионов и с заказанными за границей всего около 15 миллионов, а до фронта дошло менее 12 миллионов (табл. 30 и 39).

Степень обеспечения русской артиллерии выстрелами и действительный расход артиллерийских выстрелов во время войны. С первых же серьезных боев в августе 1914 г., т. е. с самого: начала войны, русская действующая армия стала ощущать недостаток в выстрелах для артиллерии. Именно в этом недостатке снарядов увидели одну из главных причин всех бед, неудач и поражений нашей русской армии. С первых же недель, если не дней войны из действующей армии стали раздаваться вопли отчаяния по поводу необеспеченности снарядами нашей артиллерии.

Наиболее острым был недостаток в 76-мм патронах, о которых только и тревожились в течение почти всего первого года войны. О нехватке выстрелов к орудиям более крупных калибров стали беспокоиться лишь с осени 1915 г.

76-мм патроны. Все 112 местных парков с 76-мм патронами, положенные по мобилизационному расписанию 1910 г., благодаря ускоренному их снаряжению были поданы в тыловые запасы фронтов в течение первых четырех месяцев войны; изготовлено же было сверх того русскими заводами в 1914 г. лишь около 470500 патронов к 76-мм полевым и 145700 патронов к 76-мм горным пушкам.

Подача 76-мм патронов местными парками в действующую армию, как видно из табл. 40, производилась небольшими партиями — от 60 до 120 патронов на пушку в месяц, причем ни в один месяц 1914 г. количество подаваемых патронов не достигло и 50% требуемого ставкой количества — 500000 ежемесячно.

Всего, следовательно, полевая артиллерия в первые пять месяцев войны 1014 г. была обеспечена приблизительно 1050 патронами на 76-мм пушку (428 возимого комплекта + 615 подано местными парками) и ежемесячно в среднем около 200 патронов, т. е. не так уж мало.

Диаграммы ежемесячного поступления в 1915–1917 гг. 76-мм патронов к полевым легким и конным и к горным пушкам показаны на рис. 16 и 17.

Катастрофического положения с 76-мм патронами не было бы, если бы подача их на фронт происходила сколько-нибудь планомерно, по заранее составленным расчетам.

Но с первых же дней войны все мобилизационные соображения о распределении и подаче местных парков были совершенно нарушены. Взамен нарушенного не было составлено никакого, хотя бы ориентировочного, плана, и в общем в первый период войны по части снабжения действующих армий пушечными патронами царил полный беспорядок.

Элементарно простая и неизменно применяемая во всех случаях военных операций идея резервов оказалась совершенно игнорированной в деле боевого снабжения. Штаб главковерха даже отказался от предложения ГАУ считать своим резервом оставшиеся к концу августа 1914 г. 35 легких местных парков и предложил направлять их постепенно на театр военных действий по требованиям фронтов и армий. Резерв этот сразу был разобран в действующей армии по войсковым частям.

Главным образом в результате отсутствия правильной организации в деле боевого снабжения и получилось то, что при наличии вообще довольно значительного количества 76-мм патронов на фронтах и в тылу армии нередко их не оказывалось там, где в них была острая нужда, и в то время как в одном месте они имелись в избытке и почти совсем не расходовались, в другом месте достреливались чуть ли не последние пушечные патроны. Многие части артиллерии из принимавших более активное участие в сражениях, несомненно, испытывали недостаток в боевых припасах, начиная с первого же месяца войны. Им не было легче от того, что где-то в тылу имеются еще склады боевых припасов. Им необходима была немедленная подача выстрелов в их «возимый запас». Как только возимые запасы начинали истощаться, а на пополнение их выстрелы из тыла (местные парки) не прибывали, наступало в войсках тревожное состояние, переходящее в паническое, по мере того как приближалась необходимость расходования своего последнего «неприкосновенного» батарейного боевого комплекта.

Высшее командование армии, стремившееся все время к поддержанию запаса патронов на одном уровне, волновалось из-за его понижения, ожидая еще более грозного недостатка в будущем. Тревога командования за будущее сказывалась в сокращении масштаба оперативных предложений и в ряде распоряжений, запрещающих войскам расходовать более определенного числа выстрелов на день боя. Неудачи армии на фронте стали объяснять, и часто не без оснований, недостатком пушечных патронов.

Верхи армии, разумеется, должны были знать, как правильно полагал начальник ГАУ Кузьмин-Караваев, чем они могут располагать в отношении обеспечения боеприпасами, чтобы строить свои оперативные соображения на реальных, а не на мифических или на неизвестных данных. Не следует, конечно, предпринимать ту или иную боевую операцию, если войска не обеспечены патронами настолько, что в них не будет недостатка, если заблаговременно не подготовлено непрерывное и достаточное питание армии боевыми припасами. Необходимо также иметь при этом в виду соображения комиссии генинспарта, определявшей еще в 1906 г. норму боевого комплекта выстрелов по опыту русско-японской войны, что стеснение батарей в расходовании боевых припасов действует угнетающим образом на войска и приводит к упущению удобных случаев нанести неприятелю существенный вред внезапным массовым огнем.

Считаясь с этим основным положением и принимая во внимание скорострельность 76-мм пушки, прозванной в армии «мотовкой снарядов», необходимо было обеспечить батареи, в особенности назначаемые для нанесения решительного огневого удара противнику, достаточно большим количеством патронов сразу же и подавать их батареям без малейшей задержки во все время боевых действий.

В расчетах на молниеносность войны боевое питание армии небольшими порциями (в среднем на 76-мм пушку по 99–100 патронов в месяц, или по 3 патрона в день) было недопустимо.

В первый месяц войны, когда «возимые» запасы патронов в батареях и подвижных парках были еще полны и в распоряжении армии имелось около 40 местных легких парков⁵³⁸, не замечалось стеснения артиллерии в расходовании патронов, и пехота восторгалась успешными ее действиями⁵³⁹. Когда же «возимые» запасы стали иссякать, а пополнение их из местных парков производилось медленно и понемногу, артиллерия вынуждена была беречь патроны; вместе с тем действия ее стали нерешительными и в общем слабыми.

Бережливость в расходовании боеприпасов доходила в 1915 г. на Юго-Западном фронте до скопидомства, — это с одной стороны; с другой стороны, политика ставки сводилась к распределению вновь поступающих местных парков не в соответствии с потребностью в боевых припасах, а приблизительно поровну между фронтами и пропорционально количеству артиллерии на том или ином фронте. То и другое привело к тому, что после пяти месяцев войны, к январю 1915 г. остался неизрасходованным значительный запас — около 4500000 76-мм патронов, разбросанный по мелочам по обширному (до 1400 км) фронту русской действующей армии, вместо того, чтобы быть сосредоточенным в некоторых пунктах для обеспечения как следует артиллерии войск, действующих в решающих направлениях.

В течение этих пяти месяцев израсходовано было около 2500000 76-мм патронов, т. е. лишь немного более трети всего запаса 1914 г. (6256000 легких и 803500 горных 76-мм патронов). Расход произведен крайне ограниченный — в среднем всего 464000 патронов в месяц, а на одну 76-мм пушку — около 80 патронов⁵⁴⁰, который никак нельзя считать нормальным расходом. Более близким к действительной потребности можно считать расход, произведенный в первый месяц войны (август), составляющий суммарно 1102000, или в среднем около 180 патронов на пушку в месяц. Расход же в последующие четыре месяца войны 1914 г. был ничтожный; в то же время и результаты боевых действий русской армии получились ничтожные и скорее даже отрицательные.

Непланомерность и беспорядок в боевом снабжении продолжались в течение не только 1914 г., но и всего 1915 г. войны. Только с 1916 г. боевое снабжение вообще и вопрос об образовании резерва боеприпасов в частности были поставлены на правильный путь.

По боевому опыту Юго-Западного фронта в первый месяц войны норма снабжения указана была ставкой (см. выше) в 1500000 76-мм патронов в месяц. Только при таком обеспечении боеприпасами высшее командование армии считало возможным вести боевые операции с тем напряжением, с каким они велись на Юго-Западном фронте в августе и в начале сентября 1914 г. Следовательно, запаса в 4000000–4500000 76-мм патронов, с каким вступила русская армия в 1915 г., могло хватить лишь на три месяца и притом при израсходовании всего запаса до последнего патрона. На такой риск высшее командование армии не могло пойти, не зная, на что оно может рассчитывать в отношении пополнения боевых комплектов, тем более что и ГАУ обещало дать на первые три месяца 1915 г. совсем немного пушечных патронов. В действительности, как видно из диаграмм на рис. 16 и 17, ГАУ дало в эти месяцы всего лишь 1000000 с небольшим полевых и около 125000 горных 76-мм патронов. С такими ресурсами нельзя было решаться на сколько-нибудь серьезные операции, а потому, естественно, все широкие оперативные планы, задуманные высшим командованием, следовало отложить, пока не накопятся достаточные запасы выстрелов.

Только в том случае, если бы русская артиллерия не терпела недостатка в боеприпасах, могли быть реальными шансы на успех боевых действий и русской армии не пришлось бы переживать чрезвычайно тяжелых дней поражения и отступления в 1915 г.

Главное командование русской армии все же задумало в начале 1915 г. вести наступательные операции в двух направлениях: в Восточной Пруссии и на Карпатах. Эти кровопролитные операции разыгрались в феврале и марте и окончились весьма неудачно для русских.

Из Восточной Пруссии 10-я русская армия вместо наступления отступила с потерей целого 20-го корпуса, плененного немцами. В то же время русским не только не удалось перевалить через Карпаты, но пришлось отойти с них. Ограничение расхода 76-мм патронов и недостаток их сыграли большую роль в неудаче похода в Карпаты.

Недостаточность боевого питания артиллерии при движении в Карпаты в феврале и марте могла объясняться крайней трудностью организации подвоза с тыла в горы, да еще в пору распутицы.

Один из артиллеристов — участников этой операции на Карпатах — пишет, что в его памяти «еще живы приказы по армиям Юго-Западного фронта, коими предписывалось открывать огонь лишь по подходе противника на ближайшие дистанции. Помнятся также и широко практиковавшиеся по печальной необходимости бесснарядные артиллерийские резервы, как следствие желания обеспечить патронами хоть единичные батареи»⁵⁴¹.

Нельзя сомневаться в том, что при правильной организации боевого снабжения и при наличии в распоряжении верховного командования резерва боеприпасов патронный голод не давал бы себя так остро чувствовать в 1914 г., но в первой половине 1915 г. катастрофа в питании 76-мм патронами была неизбежна, так как подача этих патронов до осени 1915 г. далеко не восполняла некомплект их в частях артиллерии, принимавших участие в активных боевых действиях армии.

В течение всего 1915 г. продолжалось бережное расходование выстрелов и равномерное распределение вновь изготовляемых боеприпасов пропорционально имеющейся на том или ином фронте артиллерии, а не в соответствии с боевой потребностью; при этом в армиях, не принимавших участия в интенсивных операциях, происходило значительное накопление боеприпасов.

Благодаря затишью операций на фронтах с переходом к позиционной войне и усилившемуся поступлению 76-мм патронов с русских и иностранных заводов, русская армия к третьему году войны стала довольно богата выстрелами к 76-мм пушкам. К февралю 1916 г. на фронтах (кроме Кавказского) состояло в среднем по 1250 выстрелов на каждое 76-мм орудие; к концу же года — в декабре — запас достиг 2700 патронов на 76-мм пушку. В связи с накоплением запаса 76-мм патронов расход их чрезвычайно увеличился в период интенсивных боевых операций первой половины 1916 г.

Во время брусиловского наступления на Юго-Западном фронте при прорыве укрепленной полосы у д. Сопанов «одна из батарей ударной группы за два дня боя, 22 и 23 мая, выпустила свыше 3000 снарядов». По сравнению с тратой снарядов французской и германской артиллерии этот расход — по 250 патронов на пушку в день боя — вовсе не является чрезмерным, тем более, что указанный расход относится к частному случаю одной батареи.

Боевых припасов в русской артиллерии хватало лишь для единичных подобных случаев. Уже 25 мая при развитии дальнейших действий прорыва у д. Сопанов по овладению соседним участком неприятельской позиции «операция артиллерии была недопустимо ограничена боевыми припасами», как пишет участник боя, артиллерист. «Вследствие этого группа двух легких и горной батарей, развивавших косоприцельный огонь по атаковавшемуся участку, обязана была вести преступно методическую подготовку. Результатом подобных вынужденных действий артиллерии явились огромные жертвы со стороны ведших атаку частей 35-й пех. дивизии»...⁵⁴²

Из диаграмм на рис. 16 и 17 видно, что подача 76-мм патронов в армию шла небольшими дозами, медленно возрастая до 530000 патронов в мае 1915 г. В первый же месяц войны армия потребовала 1500000 пушечных патронов, а к весне 1915 г. потребность возросла до 1750000 патронов в месяц. Следовательно, подача 76-мм патронов почти весь первый год войны удовлетворяла лишь до 1/3 потребности армии.

В конце 1915 г., весь 1916 г. и первые месяцы 1917 г. потребность армии в 76-мм патронах, возросшая до 3000000–3500000 в месяц, удовлетворялась тылом на 50 и до 75%, но благодаря накоплению значительного количества боеприпасов в резерве высшего командования, армия со второй половины 1916 г. и в 1917 г. не испытывала острого недостатка в пушечных 76-мм патронах (за редким исключением).

Вообще же для русской армии в период войны 1914–1917 гг. доставлено было немало 76-мм патронов — около 60000000, но армия получала их в продолжительные сроки, понемногу, и в свое время пушечные патроны не поспевали в армию туда, где в них встречалась острая нужда, в особенности в первые полтора года войны, последствием чего бывал «снарядный голод».

В наиболее благоприятных условиях в отношении обеспечения 76-мм патронами русская армия оказалась к последнему году войны (см. табл. 41).

Из табл. 41 видно, что если к числу патронов, состоявших на фронтах, добавить патроны, состоявшие в резерве Упарта, то в общем получится, что русская армия встретила 1917 г. с большим запасом — до 3000 патронов на каждую 76-мм пушку.

К апрелю 1917 г. накопление запаса еще увеличилось и достигло максимального размера — до 4000 патронов на 76-мм пушку.

Вследствие значительного расхода 76-мм патронов в периоды июльской и Рижской операций 1917 г. и уменьшившейся подачи их — с 2847000 в январе до 50000 в декабре (см. диаграммы 10 и 11) — запас патронов к концу ноября 1917 г. упал приблизительно до 2000 на орудие.

Наличие столь больших запасов со второй половины 1916 г. до конца войны — свыше 2000 и до 4000 патронов на 76-мм пушку — может навести на мысль, что определенные главным командованием нормы ежемесячной подачи 76-мм патронов от 1500000 до 3000000 (от 250 до 500 патронов на пушку) превышали действительную в них потребность. К такому заключению можно было притти еще и потому, что произведенный сравнительно небольшой расход 76-мм патронов считался многими из начальствующего состава царской армии, не исключая артиллеристов, «чрезмерным».

Суворовский принцип «стреляй редко, да метко» служил основой искусства стрельбы русской армии и при скорострельном орудии. К тому же на практические стрельбы артиллерии отпускалось крайне ограниченное число снарядов; в расходовании их приходилось быть чрезвычайно бережливым, чтобы за счет экономии накопить снаряды для так называемых «групповых» стрельб, которые бывали вообще редко. Групповые стрельбы с переходом на поражение и массирование огня производились в исключительных случаях — обыкновенно лишь в смотровом порядке в присутствии высшего начальства и то на самое минимальное время, оцениваемое несколькими минутами, чтобы не тратить много снарядов. В результате таких условий производства практической стрельбы у большинства начальствующего состава сложилось убеждение в недопустимости большого расхода снарядов во всех случаях.

При определении нормы боевого комплекта забыто было наибольшее число выстрелов, сделанное во время русско-японской войны 1904–1905 гг. отдельными батареями в односуточном бою, доходившее до 500 на орудие (во время мукденских боев было израсходовано в среднем по 387 выстрелов на каждую 76-мм пушку).

Подготавливаясь к будущей большой войне на основе опыта войны с Японией, командование русской армии не могло не предвидеть, что расход боевых припасов в предстоящей войне как общий, так и в отдельных операциях должен превзойти в значительной степени расход минувшей войны.

Это отмечено было и «Наставлением для действия полевой артиллерии в бою», утвержденным в 1912 г., в § 99 которого говорилось следующее: «Боевые припасы являются главным источником боевой силы артиллерии».

«Скорострельность орудий, дающая возможность легко выпускать большое число выстрелов в ничтожное время, и длительность современных сражений заставляют предвидеть огромный расход боевых припасов. В бою бывают случаи, когда артиллерия не имеет права жалеть снарядов. Поэтому, с одной стороны, необходимо в возможной степени ограничивать расход снарядов, а с другой — обеспечивать непрерывный и обильный прилив их на пополнение израсходованных».

Словом, расход 1100000 76-мм патронов, произведенный в первый месяц войны, в августе 1914 г., не должен бы быть неожиданным для высшего командования русской армии. Между тем «такой огромный расход выстрелов, — как писал бывший начальник ГАУ А. А. Маниковский⁵⁴³, — тогда поразил всех».

Для исследования причин большого расхода выстрелов артиллерией ставка командировала на фронт двух представителей Генерального штаба, а затем, в конце октября 1914 г., и одного артиллериста.

Представитель артиллерий пришел к выводу, что колоссальные расходы выстрелов имели место в период первых боев в Галиции и на реке Висле и для удовлетворения этих расходов требовалось в среднем в месяц приблизительно по 600 выстрелов на 76-мм пушку. Основной причиной большого расхода выстрелов он считал ⁵⁴⁴ «неумелое применение в бою современной полевой артиллерии и в тактическом и в техническом отношениях, со стороны войсковых начальников и отсутствие правильного руководства в боевой работе артиллерии».

Происходило это, по его мнению, от недостаточного знакомства войсковых начальников со свойствами артиллерии и вследствие отстранения старших строевых артиллерийских начальников от руководства боевой работой подчиненных им частей. В тех же редких случаях, когда старший общевойсковой начальник (командир корпуса) поддерживал своего помощника артиллериста (инспектора артиллерии корпуса), предоставляя ему решение всех специальных артиллерийских вопросов, тогда, в результате такой объединенной и дружной работы, «расход снарядов не поражал своей чрезмерностью».

По мере значительного ухудшения боеспособности пехоты, вследствие огромных потерь в кадровом составе, особенно офицеров, возрастали требования, предъявляемые к артиллерии. Эти требования «естественно, вызывали огромную трату снарядов».

При всяком движении вперед пехота требовала самого сильного огня от артиллерии. Приходилось слышать и такое суждение: «Артиллерийская стрельба заменяет нам офицеров».

Многочисленные случаи отбития яростных атак противника как днем, так и ночью произведены были всецело огнем одной артиллерии, что требовало огромного расхода боеприпасов. Так, например, в осенний период боевых действий 1914 г. на 44-ю пехотную дивизию произведено было 30 ночных атак, и «все были отбиты только огнем артиллерии».

Наконец, одной из причин чрезмерного расхода снарядов можно считать безотказное удовлетворение артиллерией требований на выстрелы в первые два месяца войны⁵⁴⁵.

Все обучение и воспитание артиллеристов в довоенное время было проникнуто идеей бережливости снарядов. В записке одного из видных артиллеристов действующей русской армии имеется, между прочим, довольно резкое суждение по этому поводу. В записке говорилось, что во время войны артиллеристы, отданные в «долгосрочную аренду пехоте», потеряли «привычку бережливости» под влиянием требований пехотных начальников, стремящихся будто бы «шумом своих орудий заглушить шум разрывающихся неприятельских снарядов».

Автор записки до некоторой степени прав, но все же следует иметь в виду, что основное назначение артиллерии — быть помощницей пехоты, исполнять ее требования, устраняя своим огнем все препятствия, встречаемые пехотой в бою, прикрывая и защищая ее своим огнем от излишних потерь, а потому совершенно естественно по существу быть артиллерии «в аренде» у пехоты и забывать о бережливости в период упорных решающих боев.

Сам автор записки говорит, что «потери находились в обратной зависимости от интенсивности артиллерийского огня»: чем меньше стреляла своя артиллерия, тем потери в рядах своей пехоты бывали больше, и наоборот. Например, приказание одного из командующих армией: «согласно распоряжению начальника галицийской группы... не жалеть патронов и развить всемерное напряжение для борьбы с неприятельской артиллерией, действующей против 60-й дивизии», — было вызвано желанием облегчить положение своей пехоты, подвергавшейся яростным беспрерывным атакам и артиллерийскому расстрелу со стороны противника.

В вопросе о расходовании снарядов приходилось выбирать между снарядами и жизнью людей; желая сохранить людей, не жалели снарядов. Артиллерия не могла и не должна была жалеть снарядов во всех тех случаях, когда от ее огня в значительной степени зависела участь сражения.

Бывало немало примеров во время войны (о них будет сказано ниже), когда многие старшие общевойсковые и пехотные начальники и даже некоторые старшие артиллерийские начальники не умели использовать могущество артиллерии при наименьшей затрате снарядов; бывали и такие примеры, когда снаряды тратились зря. Но все эти примеры не могут служить основанием для общего заключения о том, что успешные действия русской артиллерии в начале маневренного периода войны сопровождались «чрезмерным» расходом снарядов. Следует, наоборот, признать расход умеренным, в особенности по сравнению с расходом французской и германской артиллерии, а норму ежемесячной потребности в 76-мм патронах, установленную в маневренный период войны от 1500000 до 3000000, т. е. до 500 патронов на орудие, вовсе не преувеличенной.

В 1916 г., в период позиционной войны, когда Упарт вел строгий учет боеприпасов, средний расход 76-мм патронов в месяц, выведенный из расхода за 5 месяцев интенсивных боев, составил 2229000, т. е. около 370 патронов на пушку в месяц. В начале 1916 г. и затем с августа до конца 1916 г. было затишье в боевых действиях на русском фронте с расходом приблизительно по 5 выстрелов на пушку в день. Это затишье являлось результатом крайнего переутомления враждующих сторон и перехода их к «позиционному сиденью». Нельзя было рассчитывать на возможность повторения подобных мертвых периодов боевого затишья, а потому расход выстрелов в период затишья не принимался во внимание при определении нормы ежемесячной потребности 76-мм патронов на 1917 г. Напротив, имея в виду, что при совершении прорыва укрепленной полосы противника требуется огромный расход выстрелов, какой и бывал в отдельных случаях в 1916 г., достигая нескольких сотен выстрелов на пушку в день, Упарт исчислил ежемесячную потребность в 3500000 76-мм полевых и горных патронов, т. е. в среднем около 600 патронов в месяц или 20 патронов в день на пушку.

Трудно утверждать, что эта норма отвечает в полной мере действительной потребности в расходе выстрелов, так как в зависимости от наличия пушечных патронов и чрезвычайно изменчивой боевой обстановки расход этот подвергался весьма большим колебаниям — от нескольких выстрелов до нескольких сотен выстрелов в день боя на орудие. Во всяком случае норма эта была установлена Упартом на основании тщательного изучения обширного материала, собранного по данному вопросу к 1917 г. Из материала, относящегося к периоду (маневренной войны, наиболее обоснованной является телеграмма главкома Юго-Западного фронта от 10 сентября 1914 г., подтвержденная наштаверхом, в которой указывалось, что произведенный на фронте средний расход выстрелов по 22 патрона на 76-мм пушку в день следует признать «весьма умеренным».

Установленная Упартом норма 20 патронов почти отвечает этому расходу и ее можно признать приемлемой для определения ежемесячной потребности выстрелов к 76-мм пушкам как для позиционной, так и для маневренной войны, но в тех, однако, условиях, какие сложились для русской артиллерии в мировую войну. Норма эта была установлена в зависимости от числа действующих орудий, от обширности театра военных действий, от развития транспорта, от развития и направления путей сообщения и пр., а также принимая во внимание расход выстрелов, произведенный в отдельные боевые операции.

Средний боевой расход выстрелов на определенные дни интенсивных сражений или на определенный период боевых операций зависит в свою очередь от характера боевых столкновений — встречный бой в маневренной войне, наступление на обороняющегося противника, прорыв укрепленной полосы, оборона в условиях позиционной или маневренной войны — и от продолжительности той или иной операции.

Необходимо оговорить, что установление норм среднего боевого расхода выстрелов по опыту войн вовсе не исключает необходимости расчета выстрелов, требующихся для выполнения той или иной операции в каждом частном случае. Эти установленные нормы могут служить лишь отправными данными при составлении расчета общего суммарного количества необходимых выстрелов. Как в бою от артиллерии требуется искусство маневрирования огнем для сосредоточения его на важнейшем решающем направлении, так при подготовке боевых операций требуется умелое маневрирование запасами артиллерийских выстрелов для сосредоточения их в необходимом количестве в соответствующих частях артиллерии.

Для определения средних норм боевого расхода выстрелов к 76-мм пушкам в дни боев маневренного периода можно воспользоваться данными о расходе выстрелов на Юго-Западном фронте в августе и сентябре 1914 г. Данные эти весьма различны, так как они относятся к расходу выстрелов в разнообразных боевых столкновениях — и по характеру и по продолжительности, а именно: в день боя тогда расходовалось от 20 до 63 патронов, что в среднем составит суточный боевой расход около 40 патронов на 76-мм пушку.

Для позиционного периода могут служить данные о расходе выстрелов, определенные Упартом по опыту весенних боев 1916 г. на том же Юго-Западном фронте. По этим данным ежедневный средний боевой расход определился для 76-мм полевых пушек в 60 и для 76-мм горных пушек в 25 патронов на орудие.

Определившиеся указанные нормы среднего суточного боевого расхода 76-мм патронов весьма невелики, что можно объяснить для маневренного периода большим недостатком патронов, ставившим некоторые части артиллерии в 1914–1915 гг. в критическое положение в отношении боевого питания; для позиционного периода — отчасти экономным расходованием патронов, отчасти тем, что для совершения прорывов укрепленной полосы противника требовался главным образом огонь гаубиц и тяжелых орудий, а не 76-мм пушек.

Для расчета количества выстрелов, необходимых для разрушения искусственных препятствий и поражения различных других целей при прорыве укрепленной полосы, нормы среднего суточного боевого расхода были значительно повышены. В 1916 г. Упартом была издана к «Наставлению для борьбы за укрепленные полосы» ч. II — «Действие артиллерии при прорыве укрепленной полосы», переизданная в 1917 г. одновременно с выпуском части III «Действия артиллерии при обороне укрепленной полосы». В приложении VII части II указан примерный расход снарядов по дням на 76-мм пушку, исчисленный Упартом по данным всех истекших операций, а именно: на день (дни) подготовки атаки и самой атаки по 250 снарядов на пушку (200 гранат и 50 шрапнелей), с оговоркой, что на орудия, разрушающие проволоку, дают снаряды, судя по задаче (обычно около 500); на первый и второй день развития успеха — по 250 снарядов в день (из них 125 шрапнелей); на дальнейшие дни преследования противника — по 25 гранат и по 25 шрапнелей на день (исчислено в среднем за 7 дней). Всего же на 10–12-дневную операцию по «Наставлению» исчислено от 1200 до 1500 выстрелов на 76-мм пушку, или по 120–150 в день (с расходом части боевого комплекта батарей). Приблизительно такие именно расходы и бывали. Например, в боях с 16 по 19 июня 1917 г. артиллерия 6-го и 19-го корпусов израсходовала в среднем по 162 патрона на 76-мм пушку в день. В приложении IV части III «Наставления» указан примерный расход при отбитии атаки по 250 снарядов (в том числе 100 шрапнелей) на 76-мм пушку в день.

Сравним боевой расход выстрелов, указанный в «Наставлении для борьбы за укрепленные полосы», с данными о расходе выстрелов в позиционный период войны французской и германской артиллерии.

В Шампани в сентябре 1915 г. за 5 дней боя французская артиллерия израсходовала в среднем по 250 снарядов на 75-мм пушку в день. В бою на Сомме в июле 1916 г. средний суточный расход в 3-й германской армии составлял около 350 снарядов на легкую полевую пушку, а французы за один только день боя 1 июля выпустили 270000 75-мм снарядов, т. е. в среднем около 600 на пушку; расход же 75-мм снарядов за 16 дней операции на Сомме составлял в среднем 283 снаряда на пушку в день. Во Фландрии за 14 дней боя в конце июля 1917 г. расход достиг колоссальной величины — около 900 снарядов в день на 75-мм пушку (в этой операции участвовало только 240 полевых пушек на узком фронте в 4 км).

По заявлению полковника французской артиллерии Ланглуа (члена военной миссии в России), сделанному в августе 1916 г., французы считали возможным приступить к наступательной операции под Верденом лишь тогда, когда количество выстрелов на 75-мм пушку на все 20 дней предполагаемой операции будет доведено до 7200, или по 360 выстрелов на пушку в день. В действительности французами в период с 21 февраля по 16 июня, т. е. за продолжительный период операции (116 дней) было израсходовано в среднем по 87 выстрелов в день на пушку; в некоторых же боях расход достигал 200–300 выстрелов в день на орудие.

Что же касается боевого расхода выстрелов в маневренный период войны, определенного Упартом в среднем в 40 патронов на 76-мм пушку в день, то он является явно преуменьшенным по сравнению с расходом французской артиллерии. Французская полевая 75-мм артиллерия израсходовала к концу Марнского сражения в сентябре 1914 г. почти весь свой боевой комплект — около 4000000 выстрелов, тогда как русская полевая артиллерия израсходовала за пять месяцев войны 1914 г. лишь около 2300000 76-мм патронов. Считая кругло, что в Марнском сражении с 6 по 12 сентября 1914 г. со стороны французов участвовало 3480 орудий и что расход за все это время был около 1100 патронов на 75-мм пушку, получим средний ежедневный боевой расход выстрелов до 160 на пушку, превышающий в четыре раза расход, определенный Упартом.

В общем попытки установить определенную норму суточного боевого расхода выстрелов артиллерии не приводят к сколько-нибудь точным положительным результатам. Ввиду больших колебаний в числах расхода выстрелов в зависимости от разнообразия крайне изменчивой обстановки боевых операций, выводить из этих чисел среднее арифметическое было бы неправильно. Такие максимальные числа, как дневной расход французской полевой артиллерии  — 600 выстрелов на орудие 1 июля 1916 г. на Сомме и 900 выстрелов на орудие в июле 1917 г. во Фландрии — являются исключением в отдельные дни особенно интенсивной стрельбы. Вообще же говоря, суточный боевой расход на 76-мм пушку не 40–60 патронов на пушку, как определял Упарт, а даже по 200–250 снарядов, как указано в «Наставлении для борьбы за укрепленные полосы», можно считать скорее скромным, чем преувеличенным.

Установленную же Упартом норму ежемесячной потребности — 600 патронов на 76-мм пушку (или 20 патронов в день) — можно считать достаточно обоснованной и могущей служить основанием для расчета мобилизационного запаса выстрелов к 76-мм пушкам, но лишь в условиях первой мировой войны (о чем уже упоминалось выше).

Выстрелы к полевым легким гаубицам и к тяжелым орудиям. Выше указывалось, что во все время войны русская армия терпела недостаток в выстрелах для легкой гаубичной и для тяжелой артиллерии, в особенности к орудиям крупных калибров.

Диаграммы подачи в армию во время войны выстрелов для 114-мм и 122-мм гаубиц, 107-мм пушек, 152-мм пушек и гаубиц показаны на рис. 18, 19 и 20. Последовательность подачи выстрелов к орудиям крупных калибров показана в табл. 42.

Всего за 1916–1917 гг. — 105731 выстрел, в том числе: 203-мм выстрелов 64876, 230-мм выстрелов 25875, 305-мм выстрелов 14980.

В этой таблице, а также в диаграммах не показаны выстрелы к английским 127-мм (60-фун.) пушкам, к французским пушкам 90-мм, 120-мм и 155-мм и к гаубицам 15-см японским и 234-мм (9,2-дм.) английским, которые получались в ограниченном количестве вместе с орудиями из-за границы.

В 1914–1915 гг. потребность в выстрелах к немногим имеющимся в действующей армии тяжелым орудиям осадного типа (почти исключительно к 152-мм пушкам в 120, 190 и 200 пуд.) удовлетворялась по мере возможности, без всякого плана и определенных норм снабжения⁵⁴⁶, причем, несмотря на недостаток этих выстрелов, тратились они далеко не всегда целесообразно. Так, например, наштаверх Янушкевич писал 4 апреля 1915 г. главкому Северо-Западного фронта Алексееву о недопустимости расхода снарядов крупного калибра, какой был произведен в февральских боях Гродненской крепостью, когда, как оказалось по произведенному расследованию, снаряды к 152-мм пушкам Канэ и даже к 254-мм (10-дм.) береговым пушкам были расстреляны по наблюдательным пунктам и пулеметам в предположении., что они установлены на колокольне, фольварке или мельнице. При этом, по заверению старших начальников, «стрельба дала прекрасные результаты»⁵⁴⁷.

Интересным документом, характеризующим отношение к допросу расходования снарядов, может служить доклад в 1916 г. наштаверху командующего крепостной и осадной артиллерией Лайминга⁵⁴⁸, в котором говорилось, что Юго-Западный фронт просит не высылать с тяжелыми батареями «обыкновенных» снарядов, имеющих разрывной заряд черного пороха, так как на фронте «тенденция их не употреблять, что может привести к быстрому израсходованию фугасных». Между тем «обыкновенные» снаряды (пороховые) пригодны, если по задаче не требуется применение сильно взрывчатых: для обстрела деревень или других мест, где накапливается противник; для разрушения понтонных мостов; для стрельбы по работам в складах, депо и на переправах, по окопам с козырьками; при ураганном огне вперемежку с «фугасными» снарядами. Немцы при ураганном огне (при обстреле позиций под крепостями Брест и Осовец) применяли большое количество старых снарядов некрупных калибров и плохого качества, но производивших сильное подавляющее впечатление. «Успех дела зависит не только от знания правил стрельбы, — заканчивал свой доклад Лайминг, — но и от правильного применения снарядов в зависимости от имеющихся запасов боевого комплекта». На этом докладе имеется резолюция Алексеева, предлагающая сообщить всем, что «нельзя игнорировать обыкновенные бомбы, иначе нечем будет стрелять: нужно применяться к обстановке, а не предъявлять требования невыполнимые».

Между прочим, в докладе имеется предположение установить боевой комплект по 750 выстрелов на тяжелую пушку старых образцов.

Из диаграмм и табл. 42 видно, что ежемесячная подача выстрелов к легким гаубицам достигла максимума в октябре — декабре 1916 г. — до 500000, т. е. до определившейся к 1917 г. ежемесячной нормы, в большинстве же остальных месяцев войны подача выстрелов к этим гаубицам составляла от 6 до 50% потребности. Подача выстрелов к 107-мм пушкам в общем составляла лишь от 5 до 50% и только однажды, в июле 1917 г., поднялась случайно до 115000 выстрелов, т. е. на 15000 превысила норму, установленную Упартом. К 152-мм осадным пушкам Шнейдера подавалось ежемесячно от 5 до 60% потребности, а к остальным орудиям 152-мм калибра в общем от 10 до 60%. Что же касается ежемесячной подачи выстрелов к орудиям крупных калибров, то она колебалась от 0 до 50%; суммарно же в 1916–1917 гг. подано было выстрелов гораздо меньше исчисленной потребности: для 203-мм гаубиц 64876 выстрелов вместо 144000, для 280-мм гаубиц 25875 вместо 115200 и для 305-мм гаубиц 14980 вместо 96000.

Обеспечение выстрелами 122-мм полевых гаубиц в 1914–1915 гг. было почти в таком же неудовлетворительном положении, как и обеспечение полевых 76-мм пушек, и поэтому все соображения, высказанные в отношении полевых пушек, могут быть всецело отнесены и к полевым 122-мм гаубицам; но обеспечение этих гаубиц выстрелами оставалось неудовлетворительным и в 1916–1917 гг.

Обеспечение 152-мм полевых тяжелых гаубиц было еще значительно хуже; например, к 1915 г. у них оставалось лишь 30% комплекта выстрелов, тогда как у 122-мм гаубиц имелся запас до 72%.

Что же касается состояния боевого комплекта 107-мм скорострельных пушек, то к 1915 г. оно являлось, безусловно, критическим, а в 1916–1917 гг. несколько улучшилось (к весне 1916 г. запасы выстрелов на 107-мм пушку увеличились до 2000, так как в то время на фронте было очень мало 107-мм пушек, когда же пушки на фронте были получены, то число выстрелов на орудие сразу значительно уменьшилось — к январю 1917 г. вдвое).

Осадные 152-мм пушки Шнейдера обеспечены были выстрелами весьма слабо. Например, в августе 1916 г. вновь сформированные батареи лит. А (вооруженные указанными пушками) выступали на фронт, обеспеченные лишь по 300 выстрелов на орудие ⁵⁴⁹.

Снабжение же выстрелами орудий крупных калибров было совершенно неудовлетворительно; эти орудия получали в общем всего лишь одну десятую того, что им нужно было в действительности. И если бы не кое-какие запасы подходящих снарядов береговых крепостей (особенно Владивостока, откуда снаряды приходилось перевозить за несколько тысяч километров по одноколейной Сибирской железнодорожной магистрали), а также некоторая помощь со стороны морского ведомства (снабжавшего выстрелами 305-мм гаубицы Обуховского завода), то русская крупная тяжелая артиллерия была бы обречена чуть ли не на полное молчание на фронте.

До самого конца войны давал себя знать снарядный голод полевой гаубичной и тяжелой артиллерии, что всегда влекло за собой значительно ослабленную ее боевую деятельность. Нередко даже легкие полевые гаубицы открывали огонь лишь по особому разрешению с указанием определенного на это и всегда ограниченного расхода снарядов. Русской тяжелой артиллерии разрешалось вести огонь непосредственно перед и во время той или иной операции, тогда как германцы развивали ежедневно усиленную деятельность своей тяжелой артиллерии. Создавшиеся таким образом условия деморализующим образом сказывались на личном составе, обслуживавшем тяжелую артиллерию, порождая вследствие бездеятельности скуку и праздность.

С целью накопления более или менее достаточного запаса выстрелов тяжелой артиллерии, необходимого для предположенной весной 1917 г. операции прорыва австро-германского укрепленного фронта, Упарт просил штаб главковерха указать фронтам на необходимость не расходовать без крайней надобности выстрелов к крупным калибрам, так как иначе никакое накопление этих выстрелов немыслимо. Упарт сообщал штабу, что до решительной операции желательно вовсе не расходовать выстрелы к 152-мм пушкам в 200 пуд., Канэ и Шнейдера, к 254-мм (10-дм.) береговым пушкам, к 280-мм и 305-мм гаубицам, так как ожидаемое обеспечение выстрелами тяжелой артиллерии совершенно недостаточно, не удовлетворит минимальную предъявленную норму и может пагубно отразиться на боевых действиях всей группы ТАОН, имеющих весьма серьезное значение для предстоящих операций. Упарт признавал недопустимой трату тяжелых снарядов, подобную произведенной на Северном фронте, когда в одном из последних боев второстепенного характера фронт израсходовал: 5175 выстрелов 152-мм пушек в 200 пуд., 736 выстрелов 152-мм пушек Канэ, 782 выстрела к 280-мм и 984 выстрела к 305-мм гаубицам⁵⁵⁰.

Благодаря принятым мерам, ограничивающим расход снарядов в период «позиционного сиденья», удалось к 1917 г. накопить довольно большие запасы выстрелов не только для 76-мм полевых пушек, но и к орудиям средних и крупных калибров, вследствие чего русская армия свои попытки прорыва фронта противника в июне-июле 1917 г. ознаменовала невиданной до того мощной артиллерийской подготовкой орудиями всех калибров — до 280– и 305-мм включительно.

По опыту весенних операций 1916 г. Упарт определил средний суточный боевой расход выстрелов на орудие 107–, 122– и 152-мм калибра в следующем размере:

Нормы эти много меньше действительной потребности, если их сравнить с данными о расходе выстрелов французской и германской артиллерии.

За недостаточностью опытных данных, Упарт не пытался определить суточный средний боевой расход выстрелов на орудие крупных калибров.

Во французской артиллерии средний суточный боевой расход на одно тяжелое орудие выражался:

Максимальный расход — 200 выстрелов в день на тяжелое орудие — следует считать исключением и, быть может, правильнее было бы принять для французской артиллерии круглое число 100 снарядов в день на одно тяжелое орудие. Впрочем ввиду большого колебания чисел расхода выстрелов вывести средний суточный боевой расход снарядов на тяжелое орудие сколько-нибудь точно еще более трудно, чем для полевых легких орудий. И если, например, для французской тяжелой артиллерии этот расход считать приблизительно в 100 выстрелов, то по данным о расходе германской артиллерии норма 100 выстрелов окажется совершенно недостаточной, так как германцы в операциях на Сомме расходовали в среднем в день на орудие средних и крупных калибров следующее число снарядов:

— осенью 1915 г. по 325 на легкую полевую гаубицу и по 247 выстрелов на 13-см пушку;

— в июле 1916 г. на орудие 10,5-см калибра 170 снарядов, на 15-см 119 снарядов и на орудие 21-см калибра 51.

В течение войны 1914–1917 гг. русская артиллерия получила всего ко всем имевшимся на ее вооружении орудиям около 72312000 выстрелов, в том числе: к 76-мм пушкам 60437000, к орудиям средних калибров (от 122-мм до 152-мм) около 11760000 и к крупным калибрам (от 203-мм до 305-мм) лишь 115481.

Расход выстрелов русской артиллерии за первые 29 месяцев войны в 1914–1916 гг. почти всех калибров орудий, состоявших на вооружении, показан в табл. 43. Суммарно общий расход выразился в 34167570 выстрелов (округленно).

В 1917 г. израсходовано было приблизительно 11 миллионов 76-мм патронов, данные о расходе в том же году выстрелов других калибров не отличаются достаточной достоверностью. Большое количество снарядов было уничтожено при взрыве склада боевых припасов на ст. Козово 1 мая 1917 г.⁵⁵¹. Крупных боевых операций, вызывающих большой расход снарядов, в 1917 г. не было, за исключением известного неудачного июльского наступления.

Во всяком случае в течение всей войны 1914–1917 гг. русская артиллерия израсходовала в общей сумме не более 50 миллионов выстрелов всех калибров, включая и химические снаряды.

Расход этот являлся огромным, даже непосильным для того состояния экономики, в каком находилась тогда царская Россия.

На артиллерию сыпались упреки, что она не отличается бережливостью в расходовании снарядов. В большинстве случаев упреки эти были совершенно необоснованными. Действительно бывали иногда случаи «чрезмерного» и притом напрасного большого расхода снарядов, но, как увидим ниже, за весьма редкими исключениями, не по вине артиллерии, а вследствие неумелого использования артиллерии старшими общевойсковыми начальниками.

Если же расход снарядов русской артиллерии сравнить с расходом выстрелов бывших союзников и противников России, то окажется, что русская артиллерия израсходовала в период мировой войны относительно совсем мало выстрелов.

Действительно, во время войны 1914–1918 гг. всего было израсходовано выстрелов:

Франция

75-мм калибра — около 163650000 выстрелов

155-мм калибр — около 28000000 выстрелов

Германия

Всех калибров — около 271533000 выстрелов⁵⁵²

В том числе: приблизительно 156000000 77-мм, 67000000 10,5-см, 42000000 15-см и 7000000 21-см калибра.

Англия

Всех калибров — около 170386000 выстрелов

В том числе: приблизительно 99000000 76-мм пушечных, 25000000 114-мм гаубичных, 22000000 152-мм гаубичных и т. д.

Австро-Венгрия

Всех калибров — около 70000000 выстрелов.

В русской действующей армии (в войсках и запасах резерва) оставалось к 15 сентября 1917 г. немало боеприпасов (на орудие)⁵⁵³ (см. табл. 44).

Словом, к концу войны русская артиллерия была значительно лучше обеспечена боевыми припасами, чем в начале войны.

Выше упоминалось, что при тех условиях, какие сложились для русской артиллерии в первую мировую войну, можно было считать в достаточной степени обеспечивающей ежемесячную потребность по норме, определенной Упартом, — 600 патронов на 76-мм пушку, а для орудий других калибров — указанной в табл. 25 (см. выше). Если предположительно принять эту норму за основание для исчисления мобилизационного запаса выстрелов и попытаться, по примеру прошлого, заготовить запас в мирное время на год войны, то пришлось бы образовать мобилизационный запас не по 1000, а приблизительно по 7000 патронов на 76-мм пушку. На освежение такого огромного запаса в мирное время потребовалось бы много десятков лет в зависимости от размера ежегодного расхода 76-мм патронов на практические учебные стрельбы.

Между тем элементы артиллерийских выстрелов — бездымный порох, дистанционные трубки, взрыватели — вообще не выдерживают долголетнего хранения. Нельзя предугадать, сколько времени продолжится период мира и когда может наступить война, а техника артиллерии непрерывно совершенствуется, вследствие чего могут быть приняты на вооружение новые системы орудий (или снарядов), для которых боевые припасы, заготовленные для мобилизационного запаса, могут оказаться непригодными. Словом, содержание такого огромного мобилизационного запаса выстрелов, заготовление которого потребовало бы больших затрат народных средств, явилось бы непосильным и бесполезным бременем для государства.

Наконец, совершенно невозможно предугадать продолжительность предстоящей войны и на какой именно срок нужно заготовить мобилизационные запасы. Готовясь к первой мировой войне, предвидели, что она потребует колоссальных затрат во всех ресурсах, которые повлекут за собой быстрое истощение и прекращение активности воюющих стран. Предполагали поэтому, что война продлится несколько месяцев — и никак не более года. Даже в первые месяцы войны казалось невероятным, что она может принять затяжной характер; напротив, многие были уверены, что она должна прекратиться в 1915 г. в результате народнохозяйственной разрухи, дававшей себя чувствовать уже с самого начала войны.

В действительности же, как мы знаем, воюющие государства оказались более живучими в экономическом отношении и выдерживали непрерывные тяжелые удары небывалой по грандиозности масштаба войны в течение четырех лет.

Огромные потребности в вооружении покрывались не мобилизационными запасами, заготовленными в довоенное время, а производительностью заводов, мобилизованных и работавших во время войны.

В войнах будущего следует предвидеть еще более колоссальный расход снарядов, так как появились массовые объекты артиллерийского поражения — воздушный флот, броневые части, увеличилась дальнобойность и скорострельность артиллерийских орудий и пр.

Ясно, что при современных условиях вести войну на запасы выстрелов, образованные в мирное время, нельзя. Необходимо заблаговременно подготовить к войне соответствующие заводы и притом так подготовить, чтобы они отмобилизовались одновременно с войсками и вместе с ними же вступили в работу. Чем скорее отмобилизуются заводы и чем на большую мощность развернут они свою производительность, тем быстрее будут обеспечены войска боевыми припасами в необходимом количестве.

Выше упоминалось, что «снарядный голод» конца 1914 и всего 1915 г. вызван был не только действительным недостатком снарядов, но и отсутствием должной организации. Уже отмечалось, что снабжение армии боеприпасами страдало крупными недочетами в течение 1914–1915 гг. войны вследствие отсутствия в штабе главковерха компетентного органа, который ведал бы вопросами боевого питания армии. В начала войны на ГАУ со всех сторон сыпались массовые, никем не регулируемые требования снарядов. При создавшихся условиях никакой планомерности в боевом питании не могло быть. Готовые местные парки с боеприпасами буквально расхватывались наспех и бросались на тот или иной фронт, в ту или иную армию, откуда шли более настойчивые требования. Когда же через несколько месяцев после начала войны штаб главковерха распорядился, чтобы местные парки отправлялись в действующую армию не иначе, как по его непосредственному назначению, со стороны штаба замечалось стремление удовлетворять в одинаковой мере требования всех частей фронтов или распределять боеприпасы пропорционально имеющейся на том или ином фронте артиллерии, независимо от возложенных на ее части задач и других оперативных условий, причем идея резервов, столь необходимая в важном деле снабжения снарядами, совершенно игнорировалась почти до конца 1915 г.

На театре военных действий в первый год войны также замечался большой беспорядок в отношении снабжения артиллерии боевыми припасами. Собственно говоря, на местах — на фронтах и в армиях — каждый создавал тот порядок, который ему нравился: кое-где лучше, кое-где хуже.

Анархия эта прекратилась только в 1916 г., когда при штабе главковерха было создано управление полевого генерал-инспектора артиллерии (Упарт), распоряжением которого был установлен определенный порядок питания армии боевыми припасами (см. выше, «Организация тыла армий в отношении снабжения боевыми припасами»).

⁵³⁷ В числителе показаны выстрелы, полученные от русских заводов, в знаменателе — из-за границы.

⁵³⁸ К 1 августа 1914 г. на фронте имелось 3071000 патронов к 76-мм пушкам, в том числе 2520000 возимого запаса и 551000 запаса местных парков.

⁵³⁹ ЦГВИА, личный архив Маниковского. Телеграмма Янушкевича военному министру 29 августа 1914 г.

⁵⁴⁰ По мобилизационным соображениям 1910 г. ежемесячная потребность на 76-мм орудие определялась приблизительно также в 80 патронов.

⁵⁴¹ Очерк развития артиллерии за последнее десятилетие, Ленинград, 1924 г., стр. 42.

⁵⁴² «Очерк развития артиллерии за последнее десятилетие, Ленинград», 1924 г., стр. 42, 43.

⁵⁴³ «Боевое снабжение», изд. 2-е, т. II, стр. 201.

⁵⁴⁴ Отчет о командировке, см. личные архивы Маниковского и Барсукова в ЦГВИА.

⁵⁴⁵ ЦГВИА, дело о докладах Упарта, связка 1482. стр. 357.

⁵⁴⁶ К февралю 1915 г. на орудие разных старых образцов и калибров имелось от 250 до 300 выстрелов.

⁵⁴⁷ ЦГВИА, 715, л. 240–272.

⁵⁴⁸ ЦГВИА, 717, л. 293, 294.

⁵⁴⁹ ЦГВИА, 369, л. 528–530.

⁵⁵⁰ ЦГВИА, 370, л. 253, 254.

⁵⁵¹ ЦГВИА, 512, л. 307.

⁵⁵² По другим источникам — свыше 300000000.

⁵⁵³ ЦГВИА, личный архив Маниковского. Сведения Упарта от 3 октября 1917 г.

<< Назад   Вперёд>>