Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.)

Состояние боевых комплектов выстрелов артиллерии перед войной. Нормы боевых комплектов и запасы выстрелов артиллерии к началу войны. Состояние боевых комплектов⁵¹⁶ полевой артиллерии (боевые комплекты крепостной артиллерии хранились в крепостях в лучших условиях), в каком они находились перед началом войны, можно охарактеризовать как состояние полнейшего хаоса. Этот важный вопрос мало интересовал как ближайшее начальство — начальников артиллерии и командующих войсками в округах, так и ГУГШ, в ведение которого перешли с 1910 г. все мобилизационные вопросы боевой готовности армии. В течение нескольких лет перед войной ни одного раза ни в одном из округов не было произведено проверки наличия, порядка хранения и освежения боевых комплектов. Начальник ГАУ, являвшийся с 1910 г. по существу лишь «главным артиллерийским каптенармусом», тщетно, обращался к начальникам окружных штабов, издавал секретные циркуляры с указанием на угрожающее состояние боевых комплектов, стараясь обратить внимание вышедших уже из сферы его влияния начальников окружных артиллерийских управлений и совсем с ним не считавшихся строевых начальников на необходимость навести, наконец, хоть какой-нибудь порядок в том хаосе, который представляло собой хранение боевых припасов в частях войск и в окружных артиллерийских складах боеприпасов.

Во многих частях артиллерии, вследствие отсутствия порядка в расходовании боеприпасов на практические стрельбы, отпущенные в прежние годы припасы, не исключая остававшихся после русско-японской войны, оставались частью неосвеженными. С течением времени боевые комплекты таких артиллерийских частей стали весьма разнообразны по составу. Бывали случаи, что они состояли из 200–300 различных партий 76-мм патронов, содержащих порох, изготовленный на разных заводах на протяжении 12 различных лет, и снаряженных в самое разное время. Само собой разумеется, что от стрельбы такими разнообразными патронами нельзя было ожидать успеха: получалось значительное разнообразие в начальных скоростях и сильное рассеивание разрывов шрапнелей даже при идеально действующих дистанционных трубках. Между тем огромное количество состоявших в комплектах трубок оказалось неисправным и требующим переделки. Дистанционные трубки приходилось из многочисленных мест хранения высылать на исправление на трубочные заводы и потом обратно рассылать на места, причем к началу войны трубки частью еще не поступили после переделки с заводов.

В связи с новой организацией армии 1910 г. и последующими по законам 10 июля 1913 г. и 24 июня 1914 г., изменялась дислокация, согласно которой войсковые части и местные парки перемещались в новые пункты, но помещений там для боевых комплектов в большинстве случаев устроено не было. Пункты хранения местных парков были определены в марте 1911 г., но постройка для них помещений едва закончилась к началу войны и только в некоторых пунктах (в Луганске и Томылове). До постройки надлежащих помещений соответствующие части боеприпасов приходилось держать или в прежних местах их расположения или даже на заводах. Вследствие этого отдельные элементы выстрелов не были правильно распределены по пунктам хранения, и в результате в то время, как в одних складах некоторые части патрона состояли в избытке, в других их нехватало для составления полных патронов.

В одних складах был избыток снарядов, в других их недоставало, зато был избыток зарядов и т. п. Большое количество пороха находилось на заводах или в виде готовых зарядов или в виде пороха, еще не развешенного в заряды.

Ко времени начала войны у большинства местных парков нехватало положенных тех или иных элементов для составления полных выстрелов, и эти части пришлось подвозить или из других пунктов расположения местных парков или с заводов уже после объявления мобилизации. Это обстоятельство имело крайне неблагоприятное влияние на скорость снаряжения парков, которое нередко приостанавливалось из-за того, что при перегрузке железных дорог не удавалось своевременно подвозить требуемые составные части выстрелов. Был, например, случай, когда крайне нужные для снаряжения парков дистанционные трубки шли из Петрограда в Москву 12 дней.

Несмотря на царивший беспорядок в артиллерийских складах и полную их неподготовленность к форсированной работе, все же они успели закончить снаряжение всех 112 легких местных парков через 120 дней после начала мобилизации — вместо 480 дней, как это предусматривалось мобилизационным расписанием 1910 г.

Потребность в выстрелах артиллерии, определившаяся во время войны. Полевая легкая артиллерия выступила на войну, имея при себе «возимый» боевой комплект полностью⁵¹⁷. Что же касается запаса выстрелов, положенного содержать в местных артиллерийских парках, то боевые припасы местных парков для легкой, конной и горной артиллерии⁵¹⁸ состояли полностью, выстрелов же для легких 122-мм гаубиц в мортирных местных парках нехватало до положенного комплекта около 12%. Недостаток выстрелов для полевой тяжелой артиллерии — 107-мм пушек и 152-мм гаубиц — был угрожающим, достигая 52% от положенного боевого комплекта. Однако в первое время войны недостаток этот не беспокоил командование русской армии, уверенное в том, что в маневренных боевых операциях главная роль будет принадлежать огню 76-мм полевых пушек. В течение первого года войны заботы русского командования сводились почти исключительно к обеспечению полевой артиллерии 76-мм патронами. О выстрелах к орудиям более крупных калибров стали беспокоиться лишь с осени 1915 г. с переходом к позиционной войне.

Начиная войну, верхи русской армии не сомневались в том, что заготовленных запасов 76-мм патронов (по 1000 на легкую и конную пушку и по 1200 на горную) должно хватить если не на год, то во всяком случае на первые 4–6 месяцев войны. Предполагали, что за это время русские заводы успеют развернуть свою производительность, что к весеннему оживлению военных действий израсходованные запасы будут пополнены и русская полевая артиллерия вступит в кампанию 1915 г. вполне обеспеченная боевым комплектом 76-мм патронов. Предполагали, что так будет повторяться и впредь, если бы война затянулась, сверх всякого ожидания, на срок свыше года.

Предположения эти не оправдались. С августа 1914 г., едва начались боевые действия, как из армии, под впечатлением большого расхода снарядов, посыпались самые настойчивые и тревожные требования на пушечные 76-мм патроны.

В конце августа начальник штаба верховного главнокомандующего Янушкевич писал военному министру Сухомлинову, что «вопрос о патронах для артиллерии — ужасный кошмар»⁵¹⁹, что непрерывные бои на фронте «нарушают все теоретические расчеты», что артиллерия действует чрезвычайно успешно, но «достигает этого чрезмерным расходом патронов».

Для выяснения вопроса о расходе 76-мм патронов были командированы на Юго-Западный фронт из ставки два генерала, которые, как телеграфировал военному министру Янушкевич, «имея все цифровые материалы, личными переговорами с начальством тыла убедились в справедливости тревожных симптомов, грозящих катастрофой, быть может, в последнюю минуту поражения противника». По подсчету ставки израсходовано было 76-мм патронов за три недели «в среднем на каждое орудие около тысячи», т. е. участвовавшими в боях орудиями был израсходован весь комплект выстрелов, рассчитанный на год и не менее как на полгода ведения войны.

Этот подсчет ставки вызывает сомнения в его обоснованности, так как в то же время (2 сентября 1914 г.) главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта Иванов телеграфировал военному министру, что за время боев с 10 до 26 августа включительно было израсходовано всего около 720000 пушечных 76-мм патронов, что составляет в среднем примерно по 350 патронов на пушку, или по 22 патрона на пушку в день.

Нельзя не согласиться с Ивановым, что такой расход «должно признать весьма умеренным для указанного периода». На 5–6 недель войны следующего периода Иванов требовал до 1400000 легких пушечных патронов, 25000 горных 76-мм патронов, 75000 выстрелов для 122-мм гаубиц и по 300 выстрелов на орудие полевой тяжелой артиллерии.

Поддерживая требования Иванова, наштаверх сообщил военному министру, что верховный главнокомандующий считает необходимым принять самые экстренные меры, не останавливаясь ни перед чем, дабы довести ежемесячное изготовление пушечных патронов до полутора миллионов, так как только при гарантии такого обеспечения 76-мм патронами армии могут вести дальнейшие операции с той же интенсивностью, как это было до сих пор на Юго-Западном фронте.

Вскоре после того, 8 сентября 1914 г., главковерх телеграфировал царю, что главком Иванов вынужден приостановить операции на Перемышль и на всем фронте, «пока патроны не будут доведены в местных парках хотя бы до ста на орудие».

В то время в распоряжении Иванова, кроме возимого комплекта батарей и полевых парков, оставалось в местных парках лишь около 25 патронов на орудие, а с таким запасом действительно рискованно было вести боевые операции, расходуя возимый комплект и не имея уверенности в своевременном его пополнении из местных парков.

По мобилизационным соображениям 1910 г. признавалось, что 76-мм пушки «обеспечены снарядами, по крайней мере, на год войны» при установленной норме в 1000 патронов на пушку⁵²⁰. Следовательно, ежемесячная потребность на орудие определялась приблизительно в 80 выстрелов, а на все орудия — около 6000 легких полевых пушек — до 500000 пушечных 76-мм патронов.

Требование давать армиям ежемесячно по 1500000 76-мм патронов и произведенный на Юго-Западном фронте расход около 350 патронов на пушку за 16 дней боевых операций служили неопровержимым доказательством грубой ошибочности мобилизационных расчетов мирного времени и необходимости незамедлительного снабжения армии 76-мм патронами сверх установленных норм.

Русские заводы, изготовляющие элементы пушечных выстрелов, могли с первого же месяца войны работать для образования запаса 76-мм патронов, требуемых сверх установленной нормы. Но производительность их была слишком мала, а для ее увеличения необходимо было много времени, так как при подготовке к войне никаких мер к ускорению мобилизации промышленности и развитию ее производства принято не было.

Для начальника ГАУ Кузьмина-Караваева, как он объяснял в своих показаниях верховной следственной комиссии, «ясно обрисовалось беспомощное состояние армий Юго-Западного фронта, имеющих полевую артиллерию, обреченную на бездействие в продолжение многих месяцев».

Требование высылки по 1500000 76-мм патронов в месяц свидетельствовало, — объяснял Кузьмин-Караваев, — что «штаб и высшие войсковые начальники не знали ни о размере существовавшего запаса на время большой войны, ни о возможном успехе работы по восстановлению нарушенных запасов... Как бы тяжело ни было командующим армиями останавливать свои войска в то время, когда требовались активные действия, но их операции, естественно, должны были основываться на верных данных. Они должны были знать, что обеспечение батарей 76-мм скорострельной артиллерии сводилось к следующему: 1) при выступлении в поход батареи имели по 1000 патронов на пушку, из коих 428 при себе, остальные 572 будут подаваемы постепенно, до пятого месяца войны; 2) восстановление расходуемого запаса патронов производится в России, и непрерывной работой заводов через год будет приготовлено по второй тысяче на каждую пушку; 3) к дополнительному изготовлению патронов будет приступлено за границей, но этот заказ подвержен многим случайностям, и получение заказываемого начнется, в лучшем случае, через полгода».

Весной 1915 г. ставка, по опыту минувших боев, определила ежемесячную потребность в 1750000 пушечных 76-мм патронов, а летом того же года по инициативе созданного в Петрограде особого совещания по обороне она была повышена до 3000000 (до 500 на орудие), т. е. в 6 раз больше довоенных предположений (500000 всего, или в среднем по 80 патронов на орудие в месяц).

Норма в 3000000 была близка к действительной потребности, но ежемесячная подача 76-мм патронов в 1915 г. не достигала не только нормы в 3000000, но и установленной весной нормы в 1750000. Поэтому патронный голод в питании 76-мм пушек ощущался не только в первый период войны — в 1914 г., но главным образом в течение почти всего периода интенсивных боев 1915 г.

Штабом главковерха предположено было произвести летом 1916 г. полное развитие операций на всех фронтах. На время этих операций (2–3 месяца) Упартом исчислена была, по опыту интенсивных весенних боев 1916 г. на Юго-Западном фронте, ежемесячная потребность в 4000000 легких и 300000 горных 76-мм патронов.

Затем, по опыту боев всего 1916 г. на всех русских фронтах, включая не только время интенсивных боев, но и периоды затишья в боевых операциях, Упарт заявил ГАУ, для предъявления собравшейся в январе 1917 г. в Петрограде междусоюзнической конференции, ежемесячную потребность в 3500000 76-мм патронов (легких и горных). Эта потребность включала не только покрытие ежемесячного расхода, считавшегося в среднем достаточным, в 2500000–3000000 76-мм патронов (400–500 на орудие), но и образование некоторого запаса выстрелов для резерва главного командования (от 20 до 40% ежемесячной потребности).

С января 1917 г. ввиду накопления в резерве значительного запаса — около 16000000–76-мм патронов признано было возможным временно сократить ежемесячную подачу до 2400000, приблизительно по 400 патронов на орудие. Сокращение было допущено и в целях освобождения заводов, металла, рабочих рук для усиления производства снарядов более крупных калибров, которое во все время войны сильно отставало от потребности. Ввиду необходимости иметь постоянное наличие запаса выстрелов сверх нормы, определенной для боевого расхода, считалось более надежным обеспечением ежемесячная подача по 500 патронов на 76-мм пушку (легкую, конную и горную).

Сводку роста ежемесячной потребности в 76-мм патронах см. в табл. 24.

Таким образом, ежемесячная потребность в 76-мм патронах на легкую, конную и горную пушку, определившаяся к 1917 г. войны, превосходила потребность, установленную мобилизационными расчетами 1910 г. почти в 6 1/2 раз (500 : 80).

* * *

Русская армия во все время мировой войны терпела недостаток в выстрелах для легкой гаубичной и для тяжелой артиллерии, в особенности к орудиям крупных калибров. В начале войны этот недостаток не был достаточно осознан, так как полагали, что в полевых маневренных боях главную и почти решающую роль будет играть полевая пушечная артиллерия. К тому же тогда полевой тяжелой артиллерии было очень мало, а тяжелой артиллерии крупных калибров на вооружении маневренной действующей армии вовсе не было. Но со второй половины 1915 г., с переходом к позиционной войне, и до конца войны недостаток гаубичных и тяжелых выстрелов давал себя больно чувствовать и был более ощутительным, чем нехватка 76-мм патронов в первый год войны. Мы видели, что к началу войны некомплект выстрелов к 122-мм легким гаубицам выражался в 12% от положенного на всю войну числа в 1000 выстрелов на гаубицу и что полевая тяжелая артиллерия вступила в кампанию только с половиной положенных ей комплектов: нехватало 75% выстрелов для 107-мм пушек при установленном комплекте 1200 выстрелов на орудие и 39% выстрелов для 152-мм гаубиц при комплекте по 1000 выстрелов на гаубицу (см. табл. 4).

Такой большой недостаток выстрелов к гаубичной и полевой тяжелой артиллерии должен был бы привлечь к себе серьезное внимание высшего командования с самого начала войны, но оно было озабочено только нехваткой 76-мм патронов, и в течение первых месяцев не предъявляло тылу требований на усиленную подачу выстрелов к 107-мм пушкам и к 122-мм и 152-мм гаубицам. C 20 июля до конца декабря 1914 г. подано было сверх имевшихся в армии к началу войны возимых и парковых запасов лишь следующее количество выстрелов к 107-мм, 122-мм и 152-мм гаубицам, за округлением:

Наличие даже такого ограниченного числа выстрелов все же мало обеспокоило ставку главковерха, и только почти год спустя после начала войны была определена потребность в выстрелах для орудий указанных калибров, превосходящая ежемесячную потребность на орудие, установленную в 1910 г., от трех до семи раз.

Потребность в выстрелах к тяжелым орудиям крупного калибра новейших систем и к старым 152-мм пушкам стала ощущаться со времени осады Перемышля и с переходом от маневренного к позиционному периоду войны. Особенно острая нужда в них сказалась в 1916–1917 гг., когда русская армия стала предпринимать прорыв неприятельской укрепленной полосы.

В марте 1916 г., когда стали получать тяжелые орудия (главным образом по заказам из-за границы), была впервые определена единовременная потребность: на 203-мм гаубицу по 1000 выстрелов, на 280-мм и на 305-мм гаубицу — по 800 выстрелов. Наконец, основываясь главным образом на теоретических расчетах и на возможностях вероятного получения выстрелов по выданным заказам, Упарт определил на 1917 г. как единовременную, так и ежемесячную потребность в выстрелах к тяжелым орудиям крупного калибра, показанную в табл. 25.

В той же таблице показана ежемесячная потребность в выстрелах для легкой гаубичной и для полевой тяжелой артиллерии, окончательно определившаяся к 1917 г.

В табл. 25 сведены для сравнения данные о ежемесячной потребности, исчисленные по мобилизационным соображениям 1910 г. и заявленные конференции союзников на 1917 г.

Предъявляемые Упартом требования в отношении снабжения армии выстрелами к легкой гаубичной и к тяжелой артиллерии ГАУ считало «отвечающими потребности». Эти требования были не только не преувеличенными, но в общем даже слишком скромными; тем не менее ГАУ удовлетворяло их в весьма слабой степени даже в последние два года войны.

Удовлетворение потребности в выстрелах во время войны. Военный совет, приняв во внимание громадные расходы боеприпасов во время войны с Японией, в заседании 16 декабря 1904 г. признал желательным приступить еще в 1905 г. к расширению технических артиллерийских заведений с таким расчетом, чтобы «в случае общей мобилизации всей армии и большой войны отечественные заводы могли при напряженной работе выделывать в год примерно то же количество боевых припасов, какое в течение года будет расходоваться».

В мобилизационном запасе военного времени состояло около 7 миллионов выстрелов (см. табл. 4), но еще до начала войны было ясно, что этого запаса нехватит на год войны, вследствие чего в октябре 1912 г. состоялось постановление совещания, образованного при ГУГШ, о необходимости увеличения боевых комплектов с 1000 до 1500 выстрелов на орудие. При осуществлении этого постановления в запасах военного времени должно было бы иметься около 11 миллионов выстрелов на год войны. Следовательно, производительность заводов согласно постановлению военного совета необходимо было развить до изготовления 11 миллионов выстрелов в год или на выход ежемесячно около миллиона выстрелов и во всяком случае хотя бы на полмиллиона, т. е. 1/12 части имевшегося мобилизационного запаса выстрелов.

ГАУ должно было по такому именно расчету расписать по заводам в порядке «мобилизационном» заблаговременно наряды на выстрелы и притом отдельно на каждый из элементов выстрела: снаряд, дистанционная трубка или взрыватель, боевой заряд, разрывной заряд, гильза, капсюльная втулка. Ничего подобного сделано не было. ГАУ не считало себя обязанным не только принять меры к подготовке мобилизации промышленности, но и подготовить производительность своих артиллерийских заводов хотя бы на полмиллиона выстрелов в месяц. Едва ли даже смогло бы ГАУ до войны ответить вполне определенно на вопрос: на каких заводах, в какие сроки и по скольку в месяц будет или может готовиться элементов выстрелов, чтобы в течение года войны мобилизационные запасы были восполнены, а если понадобится, то и удвоены или утроены (понадобилось увеличить в шесть и более раз). ГАУ озабочено было только доведением до положенной нормы мобилизационных запасов, так как войну предполагалось вести на эти «запасы», а вовсе не на регулярное производство боеприпасов заводами во все время войны.

До самого начала войны ГАУ и ГУГШ пребывали в глубокой уверенности, что все их обязанности исчерпываются образованием мобилизационных запасов в установленных нормах, и совершенно игнорировали указания военного совета о надлежащем развитии заводов.

Только в 1915 г. вспомнила верховная следственная комиссия о постановлении военного совета, состоявшегося в декабре 1904 г.; на вопрос ее, почему оно не было исполнено, начальник ГАУ генерал Кузьмин-Караваев объяснил, что, базируясь на производительности русских заводов, он пришел к убеждению о способности их изготовить в течение года войны при напряженной работе 5 1/2 миллионов 76-мм патронов. По объяснению начальника ГАУ, «необходимое для обеспечения этой работы количество заграничных материалов состояло налицо».

В общем по части подготовки мобилизаций русской промышленности для изготовления во-время боеприпасов не было сделано почти ничего. В результате при заготовлении снарядов, трубок, взрывателей, пороха и сильно взрывчатых веществ встретились большие затруднения. Тем не менее русские заводы проявили чрезвычайно напряженную деятельность во время войны и изготовили огромное количество боеприпасов, но не были в состоянии полностью удовлетворить колоссальные требования, предъявленные войной. России пришлось затратить миллиарды золота на заказы боеприпасов за границей, главным образом в Америке.

а) производство снарядов к артиллерийским орудиям, к бомбометам и минометам

В России не было специальных заводов, занимавшихся исключительно изготовлением артиллерийских снарядов.

Из казенных артиллерийских заводов только Ижевский оружейный и сталелитейный завод привлекался к изготовлению 76-мм шрапнелей. Из казенных заводов других ведомств выделывали снаряды горные заводы и Обуховский завод.

Обуховский завод, имевший мощное стальное производство, привлекался ГАУ к изготовлению трудно выделываемых бронебойных и фугасных снарядов крупных калибров.

Перед началом войны, весной 1914 г., работа по изготовлению снарядов различных калибров производилась на 17 частных и казенных горных заводах.

Накануне войны изготовлялись снаряды тех калибров, которые требовались по соображению организационного характера и для вооружения крепостей, а 76-мм снаряды готовились лишь в потребность мирного времени для пополнения ежегодного расхода их на практические стрельбы, так как установленный в то время для войны боевой комплект 76-мм патронов состоял налицо.

В общем заказы снарядов были даны в ограниченном количестве, в особенности для полевой артиллерии, вследствие чего все заводы, изготовлявшие снаряды в довоенное время, оказались слабо оборудованными для массового снарядного производства и совершенно не подготовленными к принятию и к исполнению крупных заказов того колоссального количества снарядов, какое сразу же потребовала война.

В самом начале мировой войны начальнику ГАУ пришлось убедиться в том, что от ГАУ требуется не только полное обеспечение войск боеприпасами в количестве установленных запасов, но и незамедлительное снабжение армии сверх существующих норм и притом в размерах, значительно превышающих самые осторожные расчеты мирного времени. Уже в первый месяц войны — в конце августа 1914 г. действующая армия стала требовать по 1 1/2 миллиона 76-мм патронов ежемесячно⁵³¹.

К такой производительности русские заводы ни казенные, ни частные совершенно не были подготовлены, да и самой задачи такой подготовки снарядной промышленности никогда раньше не ставилось. Непредусмотрительность царского правительства России в отношении своевременного обеспечения достаточной производительности русских заводов по изготовлению артиллерийских снарядов (выстрелов) подвергла, как известно, тяжелым испытаниям не только армию, но и всю страну.

Возникшая во время войны чрезмерная потребность в огнестрельных припасах для артиллерии заставила ГАУ: во-первых, установить соответствующую производительность русских заводов не только по изготовлению снарядов, но и по изготовлению всех, прочих элементов выстрела из орудия, т. е. пороха, дистанционных трубок, взрывателей, гильз, капсюльных втулок, взрывчатого вещества для снаряжения снарядов; во-вторых, еще с началом мобилизации заказывать боевые припасы за границей в союзных и в нейтральных государствах.

Потребовалось полтора года гигантской работы, чтобы сколько-нибудь удовлетворительно разрешить первую задачу. В частности, в отношении изготовления снарядов (оболочек или стаканов шрапнелей и корпусов гранат или бомб) ГАУ следовало привлечь к этой работе в первую очередь заводы, уже знакомые со снарядным производством, развивать их и оказывать им всяческое содействие предпочтительно перед другими заводами, ранее не изготовлявшими снарядов, но явившимися в большом числе претендентами на заказы. ГАУ так и предполагало сделать, организовав мощные центры снарядного производства на вполне пригодных для этого заводах, развивая их производительность до пределов, достаточных для удовлетворения нужд армии. Подобная «мобилизация» снарядной промышленности являлась наиболее целесообразной и привела бы к благоприятным результатам в более короткий срок, хотя для заводов, даже установивших у себя снарядное производство, все же требовалось не менее 3–4 месяцев, чтобы в достаточной мере развить свою производительность.

Но под давлением финансовых и общественных кругов и по разным другим причинам ГАУ пришлось выдавать заказы на снаряды ничтожным заводам, продуктивную работу которых нельзя было ожидать ранее 8–10 месяцев, и не только заводам, но даже весьма сомнительным новым предприятиям, раздуваемым ловкими аферистами, захватывающими большие суммы народных денег путем бешеной спекуляции на снарядах.

В результате вместо целесообразной концентрации всех средств производства, они распылились по мелочам, вследствие чего почти все действительно мощные заводы не имели возможности своевременно получить все необходимое им для усиления снарядного производства и потому вынуждены были в значительной мере замедлить темп своего развития.

К налаживанию снарядного производства в России приступили в августе 1914 г., но при осуществлении всех необходимых мер встретился целый ряд трудностей: закрытие германских рынков, откуда почти исключительно приобретала в мирное время русская промышленность станки и предметы оборудования; закрытие портов Балтийского моря, через которые преимущественно прибывали в Россию заграничные грузы; недостаток требующихся предметов на мировом рынке вообще, вследствие необходимости удовлетворения огромных потребностей всех воюющих держав, а ее только России; недостаток золота; затруднения в транспорте вследствие слабого развития в России железнодорожной сети и недостаточности подвижного состава; отсутствие опыта у русских заводов, впервые взявшихся за изготовление снарядов; наконец, потопление германцами в Балтийском море нескольких пароходов с грузом станков, механизмов и материалов, необходимых для оборудования снарядного производства на русских заводах, и т. п.

Все эти обстоятельства крайне задерживали развитие в России производства снарядов, которое по самой природе его не могло быть насаждено быстро. Сначала требовался некоторый мертвый промежуток времени (от 3 до 10 и более месяцев), различный для различных заводов, пока снарядное производство начало устанавливаться, увеличиваясь постепенно по мере получения заводами необходимых средств и приобретения навыка в работе.

В целях увеличения изготовления снарядов в начале 1915 г. по инициативе особой распорядительной комиссии по артиллерийской части были приняты некоторые меры технического характера, а именно: во-первых, издана новая инструкция на прием шрапнелей, отменявшая чрезмерные строгости прежней, не имевшие существенного значения для боевых качеств шрапнелей, но значительно затруднявшие их изготовление, особенно для заводов, только начинающих производство; во-вторых, установлено изготовление гранат по упрощенному способу, принятому во Франции, сущность которого заключалась в том, что гранаты изготовлялись цельнокорпусными, т. е. без отдельной винтовой головки, и снаряжались несколько видоизмененными взрывателями французского образца⁵³².

К изготовлению снарядов всех калибров в России во время первой мировой войны привлечены были: около 50 крупных металлургических и несколько десятков других заводов и мастерских, группировавшихся по четырем главнейшим промышленным районам: группа Путиловского завода, объединявшая заводы: Путиловский, Русского общества изготовления снарядов, Коломенский и Русско-Балтийский; четыре отдельные организации: всероссийского союза земств и городов, центрального военно-промышленного комитета, нижегородского биржевого комитета и организация генерала Ванкова, включавшая более 100 заводов, из которых многие первоклассные.

Подробно останавливаться на исследовании производительности каждого завода и каждой организации нет необходимости, так как большинство из них играло второстепенную роль в заготовлении снарядов.

Полезно рассмотреть отдельно снарядное производство только двух заводов — Пермского и Путиловского с объединившейся вокруг него Путиловской группой, типичных и наиболее мощных представителей казенных горных и частных заводов, и сравнить их с Ижевским заводом как единственным за водоем артиллерийского ведомства, установившим у себя снарядное производство. Необходимо также обратить внимание отдельно на работу весьма интересной и поучительной организации по заготовлению снарядов генерала Ванкова.

Работа Ижевского и Пермского заводов и Путиловского завода с Путиловской группой по изготовлению снарядов указана в табл. 26, 27 и 28.

Из этих таблиц можно видеть, что единственный казенный Ижевский завод артиллерийского ведомства, установивший у себя снарядное производство, изготовлял во время войны только 76-мм шрапнели и гранаты и то в количестве ничтожном по сравнению с потребностью в 76-мм снарядах. Артиллерийскому ведомству пришлось в отношении снабжения армии снарядами базироваться на казенных горных заводах и главным образом на частновладельческих заводах; что же касается заводов морского ведомства, то они были перегружены заказами своего ведомства и для сухопутной армии дали весьма немного снарядов.

Из частновладельческих заводов Путиловская группа с Путиловским заводам во главе являлась самой сильной. Достаточно указать для сравнения и чтобы подчеркнуть значение производства крупных заводов, что за время войны Путиловская группа, состоявшая лишь из четырех, но мощных заводов, изготовила около 13 1/2 миллионов снарядов (оболочек), в том числе крупных калибров — 280– и 305-мм, тогда как организация уполномоченного ГАУ Ванкова, включившая более 100 крупных и мелких заводов, дала почти столько же, но главным образом только корпусов 75-мм гранат (табл. 28 и 29).

Выше (см. главу III) приведены были довольно подробные данные об организации С. Н. Ванкова⁵³³. С. Н. Ванкову пришлось создать снарядное производство почти заново, а создавать новое производство несравненно труднее, чем расширять существующее.

Подводя итоги работы организации С. Н. Ванкова в табл. 29, можно видеть, что эта организация играла во время войны большую роль в снабжении действующей русской армии снарядами и главным образом 76-мм гранатами французского образца.

Вся русская промышленность дала за время войны 1914–1917 гг. в общем итоге около 28 миллионов 76-мм гранат, в том числе около 12,3 миллиона, или до 45%, гранат изготовлены организацией Ванкова. Если еще принять во внимание, что организация Ванкова изготовляла снаряды и других калибров, в частности она изготовила большое количество запальных стаканов и взрывателей (детонаторных трубок), а также производила снаряжение, то работу организации Ванкова следует признать огромной, имеющей большое значение в боевом снабжении русской армии в первую мировую войну.

Итоги работы русской промышленности по изготовлению во время войны артиллерийских снарядов показаны в табл. 30.

Заготовление снарядов к бомбометам и минометам показано в табл. 31, причем в таблицу включены снаряды не только изготовленные русскими заводами, но и полученные по заграничным заказам.

Наиболее широкое применение в русской армии получил бомбомет типа Г. Р. (германско-русского), первый образец которого был разработан членом Арткома генералом Розенбергом. Специальный снаряд к этому бомбомету был разработан также членом Арткома А. А. Дзержковичем.

Первый валовой заказ на 150000 снарядов (бомб) к бомбомету Г. Р. был дан заводу Парвиайнен (Русского общества), заводу Николаева в Гельсингфорсе и объединенным мастерским высших технических учебных заведений в Петрограде.

При выполнении заказа встретились разного рода затруднения, естественные при постановке нового производства, но затем производство скоро наладилось и большая потребность в бомбах для бомбометов (например, на 1917 г. требовалось 7836000 бомб) удовлетворялась с избытком русскими заводами.

К заграничным заказам бомбометных снарядов не прибегали, за исключением полученных из Франции около 1 миллиона бомб вместе с бомбометами французской системы (табл. 31).

Заготовление мин к минометам, как и минометов, в особенности более крупных калибров (при весе мины свыше 48 кг), представляло почти столь же серьезные затруднения, как и производство тяжелых снарядов. Несмотря на привлечение к изготовлению мин к минометам крупных русских заводов (Ижорского, Путиловского, Франко-Русского, Невского судостроительного и других) и несмотря на заграничные заказы мин, снабжение ими русской армии во время войны поставлено было неудовлетворительно.

Например, потребность в минах на 1917 г. не могла быть удовлетворена в следующих размерах: к 58-мм минометам требовалось всего 2460000 мин, ожидалось получить около 2200000, в том числе 130000 из Франции; к 47-мм минометам Лихонина требовалось всего 860000 мин, в счет этой потребности русские заводы могли изготовить не более 400000; к тяжелым минометам 89-мм Ижорского завода и 9,45-дм. английским требовалось всего 1200000 мин, в счет этой потребности ожидалось получить от русских заводов до 300000 мин 89-мм и из Англии 30000 мин 9,45-дм., остальная потребность — около 870000 мин — не могла быть удовлетворена производительностью русских заводов.

Из табл. 31 видно, что мины к минометам получались главным образом от русских заводов, а по заграничным заказам получено лишь около 13%.

б) производство дистанционных трубок, взрывателей, капсюльных втулок

Производство дистанционных трубок и взрывателей весьма сложно, требует особого оборудования, чрезвычайно большой точности и специально подготовленного технического персонала. Производство трубок и взрывателей в широком масштабе требует от инженера не только технологических знаний, но и основательного знакомства со специальными артиллерийскими дисциплинами: внешней и внутренней балистикой, теорией взрывчатых веществ, теорией стрельбы и т. д. Кроме того, требуется практическое знание методики массового точного производства, почти не встречающегося в гражданской промышленности.

Успешное массовое изготовление дистанционных трубок и взрывателей может производиться, как изготовление винтовок и пулеметов, только на специальных трубочных заводах.

Неудовлетворительное изготовление дистанционных трубок приводит к большому рассеиванию разрывов шрапнелей, т. е. к весьма неточной стрельбе; неудовлетворительное изготовление взрывателей влечет за собой преждевременные разрывы фугасных снарядов в канале орудий и несчастные случаи с людьми (см. выше).

Приведенных данных достаточно для суждения о крайней необходимости заблаговременной весьма продуманной подготовки производства дистанционных трубок и взрывателей, чтобы обеспечить должное широкое его развитие, вызываемое огромными потребностями войны.

В России в довоенное время производство трубок было установлено:

а) дистанционных трубок — на Петроградском и Самарском казенных трубочных заводах и на частном заводе Барановского;

б) ударных трубок и взрывателей — на том же Петроградском трубочном казенном заводе и частью на казенных Тульском и Сестрорецком оружейных заводах;

в) капсюльных втулок — на казенных Петроградском и Самарском трубочных заводах.

Во время войны к изготовлению трубок, взрывателей и капсюльных втулок были привлечены, кроме указанных заводов, еще следующие:

а) дистанционных трубок — Воронежский машиностроительный завод Столль и К°, Московский завод «Всеобщей компании электричества»⁵³⁴, заводы «Промет» и «Вестингауз»;

б) взрывателей и ударных трубок — «Динамо» (в Петрограде), Сименс-Шукерт, «Шестерня Цитроэн», «Айваз», заводы Невьянский, Лысьвенский, Гельсингфорский, Таганрогский, Горловский (Беккера), Коломенский, Сумский, Петроградское городское управление, Блаугаз (Нефтегаз), Сименс и Гальске, Феникс, Михельсон, Бенуа, Русское соединенное общество механических заводов (Лесснер), завод Шиманского, Русско-Балтийский (в Таганроге), Барановского и организация уполномоченного ГАУ Ванкова;

в) капсюльных втулок — заводы Столль и К°, Феникс, Франко-Русский, Писарева, Сан-Галли, Маршак (в Киеве), Эйсман (в Москве), Физ. институт Московского университета, товарищество Фаберже, Дмиевский снарядный завод (в Киеве), Русское общество для изготовления снарядов и военных припасов, электромеханические мастерские С. О. Ш.

Несмотря на привлечение столь многих, в большинстве крупных, русских заводов, все же производительностью их не могла быть удовлетворена огромная потребность в трубках и взрывателях, вызванная войной. Пришлось выдавать большие заказы за границу на трубки, взрыватели и даже на капсюльные втулки и приступить во время войны к постройке своих новых казенных заводов — трубочного в Пензе и взрывателей в Воронеже.

Петроградский трубочный казенный завод являлся основным, на котором разрабатывались почти все принятые в русской артиллерии трубки, взрыватели и прочие приспособления для воспламенения зарядов и который почти до самого начала войны только один вел массовое производство указанных предметов.

На Петроградском трубочном заводе в 1913–1914 гг. готовились:

а) для сухопутной артиллерии — дистанционные трубки двойного действия 22-сек., 30-сек., 38-сек. и 45-сек. ; ударные трубки к снарядам, трубки к ручным гранатам, обтюрирующие и гальванические трубки, взрыватели марок 1ГМ, 3ГТ, 4ГТ, 5ДМ, 7ДТ, 8ДТ, 9ДТ, 10ДТ, 11ДТ, 15ГТ и капсюльные втулки;

б) для морской артиллерии — трубки гальванического типа, трубки для противоаэропланных пушек, трубки-факела для 6-дм. снарядов, взрыватели обр. 1913 г., капсюли для мин, донные винты, трубки гильзовые и ударные к пушкам Канэ.

Будучи единственным для удовлетворения потребности в указанных изделиях сухопутной и морской артиллерии, Петроградский трубочный завод в десятилетие 1905–1914 гг., предшествующее войне, работал с сильным напряжением — в большинстве мастерских в 2 смены (9– и 8-часовые).

По соображениям стратегического характера расширение Петроградского трубочного завода считалось недопустимым. Поэтому завод, развивая по необходимости свое оборудование, новых помещений не строил, вследствие чего в цехах была крайняя теснота и создавались весьма тяжелые условия работы, нарушавшие самые элементарные требования гигиены труда и противопожарной охраны. В связи с этим относительно снижалась и производительность завода.

В 1913 г. вынуждены были расширить площади завода путем новых построек и надстройки над существующими зданиями. Война застала эти работы не законченными, что отражалось на усилении производства завода, вызванного потребностями войны.

В довоенное время Петроградский трубочный завод, как и все прочие русские заводы, не получал определенных мобилизационных заданий, не имел планов необходимого развития производства на военное время и вообще ни в какой мере не готовился к мобилизации. В отношении Петроградского трубочного завода подобная беззаботность царского правительства была особенно преступной, так как на этом заводе почти полностью базировалось трубочное производство в России, а военное ведомство не могло, разумеется, не сознавать того, что трубки, взрыватели, капсюли являются главнейшими предметами боевого снабжения, обеспечивающими стрельбу артиллерии.

Постройка Самарского трубочного завода начата была в 1909 г., но к валовому производству дистанционных трубок и капсюльных втулок он приступил лишь с 1913 г.

К началу войны казенные трубочные заводы имели общую ежемесячную производительность до 300000 дистанционных 22-сек. трубок, или до 3 1/2 миллионов в год. Фактически выпуск трубок в довоенное время не достигал указанной цифры, но все же при крайне напряженной работе Петроградский и Самарский трубочные заводы могли изготовить еще больше — до 5 миллионов трубок в год, что соответствовало установленной норме 76-мм выстрелов, подлежащих изготовлению в течение года войны по указаниям военного совета.

Во избежание форсированной работы существовавших трубочных заводов предположено было еще в 1910 г. построить 3-й трубочный завод в Пензе, но кредиты на эту постройку были отпущены лишь в июле 1914 г., т. е. за несколько дней до объявления мобилизации, а постройка завода началась во время войны — весной 1915 г.

Уже в самом начале войны, с сентября 1914 г., когда была заявлена ставкой потребность в 1 1/2 миллиона 76-мм выстрелов в месяц, ГАУ стало ясно, что потребность в дистанционных трубках не может быть удовлетворена двумя казенными трубочными заводами, как бы ни развивали они свою производительность.

Зная всю сложность и трудность фабрикации трубок, ГАУ считало, что всякое новое трубочное предприятие обречено первоначально на продолжительный неуспех, а потому обратилось к заграничным заказам трубок. Но затем, ввиду выяснившейся недостаточной надежности изготовления трубок за границей, непрерывно возраставшей в них потребности и перегруженности Петроградского и Самарского заводов до крайних пределов, ГАУ обратилось к русской частной промышленности, хотя безусловно и не подготовленной к трубочному производству.

С первых же месяцев войны казенным трубочным заводам, в особенности Петроградскому, пришлось чрезвычайно форсировать работу.

Перед войной Петроградский завод выпускал до 800 22-сек. трубок в сутки. ГАУ предписало развивать производство 22-сек. трубок: с 1 ноября 1914 г. — 5500 в сутки; с 1 января 1915 г. — 6000 в сутки; с августа 1915 г. — 13000 и т. д.

Требования ГАУ, предъявляемые Петроградскому трубочному заводу по основным изделиям, достигли максимума к осени 1916 г., а именно:

Для выполнения заданий ГАУ заводу пришлось усилить работу сверх предела и предпринять ряд мер, включительно до отчуждения прилегающих к заводу земельных участков и возведения новых построек, несмотря на крайнюю нежелательность этого по соображениям стратегического характера, по которым следовало не расширять завод, а, напротив, эвакуировать его из Петрограда.

На заводе установлена была работа в 3 смены без праздничных отдыхов. Ремонт и чистка станков, котлов и механизмов производилась не более раза в месяц. Под производство занимались все помещения, не только вновь выстроенные, но даже такие, как канцелярия, клуб и пр., не считаясь с рациональной распланировкой.

Станки собирались с разных мест в России и заказывались за границей без необходимого строгого отбора их, отрывая от производства инженеров для реквизиции и покупки оборудования. Между тем, опытных инженеров узкой военной специальности трубочного производства нигде не было вне Петроградского и Самарского заводов. Инженеров этих пришлось командировать, кроме того, для инструктирования и на частные заводы, принимавшие на себя изготовление трубок и взрывателей, и на постройку нового трубочного завода в Пензе.

В итоге Петроградский трубочный завод переживал во время войны острый кризис в отношении технической силы и большие затруднения с наймом квалифицированных слесарей, токарей и пр.

Все время завод терпел нужду в предметах оборудования, материалах и топливе. Не прошло и года войны, как уже в марте 1915 г. ГАУ предложило заводу принимать меры к переходу с минерального топлива на дерево, торф и т. п. ввиду тяжелых условий добычи и доставки из Донецкого бассейна угля, антрацита и кокса. Это внесло серьезные осложнения в работу завода, потребность которого в топливе была очень велика, например, на 1916 г. заводу требовалось до 3 миллионов пудов угля и l ¼ миллиона пудов нефтяных остатков.

Несмотря на все неблагоприятные условия, выпуск изделий Петроградским трубочным заводом в течение войны непрерывно возрастал, достигнув максимума в 1916 г. с превышением довоенной продукции завода в несколько раз, причем завод за время войны 1914–1917 гг. выпустил огромное количество изделий — до 19 1/2 миллионов разных дистанционных трубок, свыше 26 миллионов разных ударных и обтюрирующих трубок, до 2 1/2 миллионов взрывателей, около 18 1/2 миллионов капсюльных втулок и пр.

Самарский трубочный завод работал во время войны в несколько лучших, чем Петроградский, но все же в тяжелых условиях.

Самарскому заводу также пришлось развивать производство сверх возможных пределов. Работа на заводе велась круглые сутки. Производственная площадь путем возведения новых построек была увеличена в полтора раза по сравнению с довоенной. С началом войны завод приступил к самому интенсивному усилению оборудования путем приобретения его в России и главным образом за границей, а также путем реквизиции у частных русских заводов.

Производительность Самарского трубочного завода была значительно усилена во время войны и в конце 1916 г., достигнув максимума, превосходила довоенную продукцию 1913 г. — по изготовлению дистанционных трубок почти в 40 и по изготовлению капсюльных втулок почти в 28 раз.

Самарский трубочный завод изготовил в период войны 1914–1917 гг. почти 19 миллионов дистанционных трубок, т. е. немногим меньше Петроградского трубочного завода, около 19 миллионов капсюльных втулок, т. е. даже несколько больше Петроградского завода, но производство взрывателей на Самарском заводе во время войны не было установлено, как и некоторых других воспламеняющих приспособлений для сухопутной и морской артиллерии.

Заготовление дистанционных трубок производилось в довоенное время, кроме казенных Петроградского и Самарского трубочных заводов, только на одном частном заводе Барановского, который добился удовлетворительных результатов по изготовлению 34-сек. дистанционных трубок для шрапнелей горной артиллерии лишь на четвертом году работы.

Во время войны на заводе Барановского развивалось производство тех же 34-сек. трубок.

Не будем останавливаться на данных об изготовлении дистанционных трубок другими русскими заводами, привлеченными во время войны. Диаграмма роста работы и суммарной производительности всех русских трубочных заводов в 1915–1916 гг. показана на рис. 12.

Взрыватели готовились в довоенное время на казенных заводах, не только на Петроградском трубочном, но и на оружейном Тульском и Сестрорецком. Вследствие дороговизны фугасных гранат они расходовались в мирное время в ограниченном количестве, лишь на показные стрельбы, поэтому и расход взрывателей был ничтожный. Мобилизационная потребность в 800000 безопасных взрывателей 3ГТ для 76-мм пушек легко удовлетворялась казенными заводами, а потому частные заводы к изготовлению взрывателей в мирное время не привлекались.

Но когда во время войны стали усиленно требоваться фугасные гранаты, казенные заводы, несмотря на чрезвычайное развитие их производства, не смогли изготовлять взрыватели в необходимом огромном количестве; пришлось привлечь к этому делу много частных заводов и предприятий.

Производительность Тульского и Сестрорецкого оружейных заводов, изготовивших во время войны 1914–1917 гг. всего 3221800 взрывателей разных марок безопасного типа, настолько невелика по сравнению с числом взрывателей, изготовленных одним Петроградским трубочным заводом (см. выше), что целесообразнее было бы вовсе не занимать оружейные заводы производством взрывателей, которое все же неблагоприятно отражалось на основном ружейном производстве этих заводов.

Что же касается остальных заводов не артиллерийского ведомства, то этим заводам и организациям заказано было в 1915–1917 гг. свыше 41 миллиона взрывателей. До января 1916 г. изготовлено было всего лишь около 9 1/2 миллионов взрывателей, т. е. менее половины того количества, какое заводы обязались изготовить к этому сроку, причем заводы Русско-Балтийский, Невьянский и Шиманского не поставили ни одного взрывателя. На 1917–1918 гг. оставалось поставить около 33 миллионов взрывателей; нет определенных сведений, сколько именно в счет этого количества было поставлено, но едва ли более 10–15 миллионов.

Работа русских трубочных заводов по изготовлению взрывателей во время войны показана суммарно на рис. 12.

В сентябре 1915 г. ежемесячная потребность определялась в 725000 взрывателей к 76-мм гранатам, а рассчитывали получить всего 300000.

Еще хуже обстояло дело с взрывателями для 122-мм гаубичных бомб. Их требовалось осенью 1916 г. ежемесячно по 114000, а поступало лишь 43000 (28000 от казенных и 15000 от частных заводов).

Ввиду этого подготовительная комиссия по артиллерийским вопросам при особом совещании по обороне поручила в конце сентября 1916 г. ГАУ: усилить производство взрывателей на казенных заводах (хотя они работали уже на пределе); выяснить степень подготовки к производству взрывателей частных заводов, получивших заказы на взрыватели; увеличить заказы на взрыватели русским заводам, а также во Франции и Америке; обсудить по соглашению с морским ведомством предложение представителя этого министерства об установлении однообразного типа взрывателя для снарядов всех калибров, что значительно упростило бы производство взрывателей⁵³⁵. Этот последний вопрос, однако, не получил практического осуществления во время войны.

Капсюльные втулки изготовлялись во время войны не только на двух казенных трубочных заводах, но и привлеченными к этому двенадцатью разными заводами и предприятиями.

Всего было заказано около 32 1/2 миллионов капсюльных втулок; в счет заказанных следовало поставить до января 1917 г. 8 1/2 миллионов, а поставлено было лишь около 5 1/2 миллионов, несмотря на то, что изготовление их не представляло технических трудностей. Остальные 27 миллионов капсюльных втулок русские заводы должны были изготовить в течение 1917 г., но сколько в действительности изготовили, определенных сведений не нашлось.

Заграничные заказы дистанционных трубок, взрывателей и капсюльных втулок. В первое время войны, когда стало уже ясно, что одни казенные трубочные заводы не смогут удовлетворить потребность в трубках и взрывателях и когда ГАУ не возлагало надежд на частное производство их в России, обратились к заграничному рынку.

Прежде всего еще в июле 1914 г. обратились к Японии, менее других обремененной войной, куда был командирован известный специалист, строитель и начальник Самарского трубочного завода генерал Гермониус, чтобы содействовать производству русских 22-сек. трубок в Осакском арсенале.

Затем с октября того же 1914 г. стали заказывать 22-сек. трубки в Англии, где во главе англо-русского Лондонского комитета был тот же Гермониус. Давали заказы и в Америку.

Однако заграничные заказы не оправдали надежд, так как были выполнены с большими опозданиями.

За границей заказывались дистанционные трубки, капсюльные втулки и взрыватели как в виде отдельных изделий, так и в составе целых 76-мм патронов, причем взрыватели заказывались русских образцов и только типа безопасных, изготовление которых вызывало немалые технические затруднения и у иностранных заводов.

Иностранным заводам всего было заказано 8 миллионов дистанционных трубок, около 6 миллионов взрывателей и 12 миллионов капсюльных втулок; в счет заказов до 1 января 1917 г. получено было около 20% трубок, до 25% взрывателей и около 50% капсюльных втулок. О поставке в 1917 г. определенных сведений не имеется.

Всего в период войны 1914–1917 гг. было заготовлено; дистанционных трубок 35333000, в том числе по заграничным заказам получено 8227000, или около 23%, остальные 77% изготовлены в России; взрывателей 48090000, в том числе получено из-за границы 8400000, или около 18%, остальные 82% взрывателей изготовлены в России.

Таким образом, снабжение русской армии дистанционными трубками и взрывателями основывалось на русском производстве этих предметов, а в 1914 и 1915 гг. исключительно на нем и главным образом на производительности казенных Петроградского и Самарского трубочных заводов.

в) производство пороха

Пороховое производство весьма трудно, так как порох должен неизменно сохранять свои балистические качества при долговременном хранении. Особенно трудно и сложно производство бездымного пороха. Постановка его на Охтенском казенном пороховом заводе потребовала ряд тонких изысканий, продолжавшихся несколько лет.

К началу войны в России существовало три завода — Охтенский, Казанский и Шостенский, изготовлявших бездымный порох. Шостенский завод, кроме того, изготовлял небольшое количество дымного пороха. Производством дымного пороха занимались главным образом частные пороховые заводы акционерных обществ — Русского для выделки и продажи пороха, Николаевско-Журавского, Южно-Русского, завод Барановского, общества Б. И. Виннер и товарищества Попов и К°; из них только Русское общество (Шлиссельбургский завод) и завод Барановского готовили не только дымный, но и бездымный порох.

Производительность казенных пороховых заводов, достигавшая ко времени русско-японской войны 165000 пудов пороха в год, признавалась еще в то время недостаточной. Для удовлетворения потребности русской армии в период войны 1904–1905 гг. пришлось тогда заказать за границей 1 1/2 миллиона пушечных патронов.

В связи с непрерывно возраставшей потребностью в бездымном порохе решено было довести производительность казенных заводов до 210000 пудов пороха в год путем расширения Казанского и Шостенского заводов.

Охтенский завод первоначально не расширялся. Расположение его вблизи Петрограда считалось неудобным в стратегическом отношении, да и не безопасным для столицы на случай взрыва. Охтенский завод предполагали совершенно закрыть и вместо него выстроить новый завод. С этой целью еще в 1905 г. отыскано было подходящее место в сел Тоцком на реке Самарке, отпущены были средства на составление проекта, но на этом дело и кончилось.

Пришлось расширять и Охтенский пороховой завод.

К 1913 г. производительность казенных пороховых заводов усилена была до 250000 пудов пороха: Охтенского до 80000, Шостенского до 90000 и Казанского до 80000 пудов. В ноябре того же года отпущен был кредит на дальнейшее расширение и усиление годовой производительности Охтенского завода до 110000 пудов и Казанского до 90000 пудов, чтобы все три завода давали ежегодно до 290000 пудов пороха.

При такой производительности казенные пороховые заводы работали уже на «опасном» пределе и все-таки не могли удовлетворить всю потребность в бездымном порохе, чрезвычайно увеличившуюся с самого начала войны.

Готовясь к войне, русский Генеральный штаб не установил на случай войны определенной нормы годовой потребности в боеприпасах (в особенности в отношении винтовочных и пулеметных патронов), исходя из которой ГАУ могло бы определить необходимую на военное время производительность пороховых заводов и соответственно подготовить развитие их производства.

С началом войны снабжение порохом, как и прочими артиллерийскими предметами, пришлось наспех импровизировать.

Никаких мобилизационных запасов пороха также не было установлено, но к моменту объявления войны оказалось случайно около 439000 пудов пороха, свободного от назначения.

За счет этого пороха удовлетворялась в первое время войны вновь выяснившаяся потребность в порохе, впредь до осуществления дальнейшего увеличения производительности русских пороховых заводов и впредь до получения пороха по заграничным заказам, к которым пришлось прибегнуть с самого начала войны.

Между тем потребность в порохе непомерно росла во время войны вместе с ростом потребности в боевых припасах. В 1915 г. годовая потребность в порохе определялась в 4400000 пудов, т. е. почти в 15 раз превосходила производительность казенных пороховых заводов к началу войны (290000 пудов), а осенью 1916 г. она определялась уже в 7500000 пудов.

Охтенскому пороховому заводу принадлежала руководящая роль при установке производства бездымного пороха в России. При заводе состояла опытная комиссия, представлявшая собой научно-техническую балистическую станцию; все многочисленные сорта пороха — от револьверного до пушечного для 14-дм. калибра, не исключая охотничьего, — являлись результатом работ комиссии. Комиссия работала в тесном единении с химической лабораторией завода, которая вела обширную научную работу по изучению свойств пироксилина и пороха, по исследованию технологических процессов пороходелия и т. д.

Охтенский завод в довоенное время готовил и переделывал порох разных марок для военного и морского ведомств, а также лекальный пироксилин для снаряжения крупнокалиберных снарядов 8–12-дм. и для приготовления подрывных шашек. За десятилетие 1904–1913 гг. завод изготовил около 580500 пудов пороха, в том числе 460000 пудов для сухопутного и 120500 пудов для морского ведомства и около 30000 пудов лекального пироксилина.

По стратегическим соображениям, о которых уже упоминалось, ГАУ в 1910 г. возбудило вопрос о постройке нового порохового завода в Тамбове и обращении Охтенского завода в опытный завод, с мощностью лишь до 10000 пудов в год. Охтенский завод готовился сворачиваться, когда в 1914 г. застала его война.

Война потребовала не сворачивания, а усиления производства Охтенского завода до 200000 пудов, т. е. вдвое против прежнего. В 1915–1916 гг. на заводе возведено было много новых производственных зданий и построек хозяйственного значения, оборудование завода было значительно усилено механизмами и аппаратами, приобретенными за границей. Строительные и механические работы по расширению завода не были полностью закончены в 1917 г. к в связи с наступившими событиями революции были прекращены.

Месячная производительность Охтенского завода по пороху росла в следующей постепенности, достигнув максимума в 1916 г.:

Особенно усилено было изготовление зарядов для орудий, так как Охтенский завод обращал в заряды не только свой порох, но порох и частных Шлиссельбургского и Владимирского заводов. Производительность Охтенсксго завода предполагалось увеличить в конечном итоге до 23,3 тысяч пудов пороха в месяц, или до 280 тысяч пудов в год.

Затруднения с топливом и с набором рабочей силы завод стал испытывать в 1915 г., затруднения с материалами — лишь в конце 1916 г. В первые два года производство завода было достаточно обеспечено основными материалами, так как завод до войны имел запасы хлопка, селитры, колчедана и пр. примерно на три года и главным образом по линии морского ведомства, отличавшегося большой заботливостью в этом отношении.

Казанский пороховой завод в довоенное время готовил порох ружейный и для орудий средних калибров. Фабрикация ружейного пороха составляла до 75% продукции завода и являлась его главной — специальностью.

С началом войны Казанский завод стал развивать производства в полной мере, а в 1915 г. решено было капитально переустроить завод, усилив мощность завода до 480 тысяч пудов пороха в год, или до 40 тысяч пудов в месяц.

С этой целью в 1915–1916 гг. рядом с существующим заводом построен был другой равномощный завод, пущенный в действие в начале 1917 г. В августе того же 1917 г. старый Казанский завод был разрушен до основания взрывами, происшедшими от пожара, возникшего на ст. Пороховая и затем на Казанском артиллерийском складе. От взрывов несколько пострадал и новый Казанский пороховой завод, но после ремонта возобновил производство пороха и пироксилина.

Производительность Казанского порохового завода во время войны постепенно возрастала, достигнув в 1916 г. наибольшего предела; в 1917 г. производительность стала падать, а именно:

При этом в 1914 г. ружейный порох составлял еще около 55% продукции завода; в последующие годы войны Казанами завод стал готовить больше пушечные пороха, например, в 1915 г. ружейный порох составлял около 40% продукции, а в 1916 г. лишь около 26%.

Шостенский пороховой завод изготовлял пушечный и ружейный порох; последний составлял главное основное производство завода как в довоенное время, так и в период войны. Кроме того, на Шостенском заводе установлено было капсюльное и ракетное производства; завод изготовлял капсюли 3-лин. винтовок, к дистанционным трубкам и взрывателям, капсюли-детонаторы, капсюли для ручных гранат и пр.

Для усиления производительности Шостенского завода во время войны устанавливались дополнительные механизмы и аппаратура, а в 1915 г. было предпринято капитальное расширение завода, сводившееся к постройке нового завода рядом с существующим, как и в Казанском пороховом заводе. К концу войны строительные работы по расширению Шостенского завода были закончены, а механические работы были только начаты.

По окончании капитального расширения производительность Шостенского завода предполагалось поднять до 445 тысяч пудов пороха в год, или до 37 тысяч пудов в месяц.

В период войны производство Шостенского завода достигло в своем развитии максимального предела в 1916 г.; заводом ежемесячно в среднем изготовлялось:

В общем, как видно из табл. 32, казенные пороховые заводы, включая и достроенный во время войны Тамбовский завод, изготовили во время войны всего около 2 миллионов пудов пороха, т. е. далеко не удовлетворив потребности в нем.

Среди частных русских пороховых заводов большую роль в снабжении армии и флота порохом и взрывчатыми веществами играл Шлиссельбургский завод так называемого «Русского общества для выделки и продажи пороха», которое в действительности являлось германским предприятием, так как ничего русского в нем не было.

Директорами правления и учредителями этого общества являлись следующие лица, один перечень фамилий которых указывает, насколько «общество» было «русским», а именно: М. Дуттенгофер (он же директор германского Ротвейльского порохового завода), Г. Гейдеман (он же директор Вестфальского порохового завода в Германии) и «русские купцы» К. Груббе, Ф. Кох, В. Рененкампф, А. Шредер, Э. Фосс и Ю. Деллингсгаузен.

Руководящая администрация Шлиссельбургского завода почти вся состояла также из немцев. Завод находился в постоянных непосредственных сношениях с Германией.

Завод стал работать в России с 1883 г. и существовал главным образом военными заказами, между тем производство велось на заводе секретно от русских военных инженеров, которым был, например, категорически воспрещен доступ к осмотру производства тетрила.

История Шлиссельбургского завода четко характеризует порядок царского правительства России в отношении охраны безопасности боевого снабжения и «военной тайны» вообще.

Вместо усиления производства своих казенных пороховых заводов и постройки новых или предоставления устройства пороховых заводов русским предпринимателям, пригласили немцев организовать завод крупного военного значения, хотя по царским законам владеть пороховыми заводами в России иностранцам не разрешалось.

Шлиссельбургский завод установил у себя не только производство пороха, но имел сернокислотный и хлопкоочистительный отделы, мастерскую лекального пироксилина, изготовлявшую шашки для подводных мин, имел отделение для выделки минного пороха (в Польше в м. Заверце), изготовлял калийную селитру и попутно буру и борную кислоту, выделывал гремучий студень, динамит и прочие динамозные изделия; в 1907–1909 гг. установил производства тротила и тетрила.

За 1914–1917 гг. войны Шлиссельбургский завод изготовил следующее показанное в табл. 33 количество пороха и взрывчатых веществ⁵³⁶.

Как видно из таблицы, производства завода достигли максимального развития в 1916 г. В конце 1917 г. Шлиссельбургский завод прекратил военные производства.

Среднее ежемесячное производство Шлиссельбургского завода не только не уступало, а в общем превосходило ежемесячное производство казенных пороховых заводов.

Следующим по значению для военного ведомства русским частным пороховым заводом являлся Владимирский пороховой завод, построенный во время первой мировой войны.

ГАУ, предполагая строить новый пороховой завод, организовало в 1913 г. конкурс, на котором был премирован проект устройства порохового завода, разработанный военным инженером Охтенского завода С. А. Броунсом. ГАУ не осуществило этого проекта; им тогда же воспользовалось морское ведомство, предложив Броунсу устроить пороховой завод на коммерческих началах.

Броунс вошел в соглашение с «Обществом механических, трубочных и гильзовых заводов П. В. Барановского», которое взялось за постройку завода в начале 1914 г. и заказало оборудование для завода в Германии. Но началась война, оборудование не прибыло, общество Барановского потерпело убытки и прекратило постройку завода. Затем в 1915 г. Броунсу удалось приобрести оборудование в Англии и Америке, постройка возобновилась, и с августа 1916 г. новый завод начал работать, главным образом по заказам морского ведомства, изготовляя бездымный порох на готовом пироксилине, получаемом из Америки.

За время войны Владимирский завод изготовил 104020 пудов (1730 т) бездымного пороха.

Максимальная месячная производительность завода доходила в августе 1917 г. до 9300 пудов (155 т) пороха.

Остальные русские частные пороховые заводы не играли большой роли в снабжении армии. По приблизительным данным, относящимся к февралю 1917 г., частные пороховые заводы изготовили во время войны для армии около 37830 пудов (630 т) пороха и только Шлиссельбургский и Владимирский заводы составляли в этом отношении исключение. Что же касается винтовочного бездымного пороха, то он изготовлялся только казенными пороховыми заводами.

По расчетам ГАУ, произведенным в октябре 1916 г. по опыту войны, для русской армии требовалось ежегодно до 7500000 пудов бездымного и до 800000 пудов дымного пороха.

Между тем, русские казенные и частные пороховые заводы, по завершении капитального их переустройства и при самой усиленной работе, могли давать ежегодно всего около 1364000 пудов бездымного и 324000 пудов дымного пороха. Таким образом, ежегодно нехватало бы около 6000000 пудов бездымного и около 400000 пудов дымного пороха, заготовление которого пришлось бы производить за границей.

Столь крупный дефицит в пороховом производстве русской промышленности необходимо было покрыть путем устройства новых мощных казенных пороховых заводов, чтобы избавиться от заграничных заказов и не быть в зависимости от частных предпринимателей.

Мера эта предусматривалась ГАУ задолго до начала мировой войны. Еще в 1906 г. в перечне неотложных мероприятий по артиллерийскому ведомству исчислен был кредит в 4793100 руб. на постройку нового порохового и мелинитового завода. Но в результате переговоров с министерством финансов, считающим своим единственным долгом урезывать кредиты во что бы то ни стало, разрешен был расход лишь в 900000 руб. на тротиловый завод. В 1912 г. ассигновано было несколько десятков тысяч рублей на организацию конкурса проектов устройства порохового завода, оборудованного по новейшим системам пороходелия (см. выше, о Владимирском пороховом заводе). В том же 1912 г. было намечено место для постройки нового большого порохового завода в лесной даче в Костромской губ., куда предполагалось переместить оборудование из Охтенского завода.

В 1913 г. ГАУ разработало проект постройки нового четвертого порохового завода в Тамбовской губ., и, наконец, в июне 1914 г., за несколько дней до начала войны, законодательные учреждения открыли кредит на работы по постройке Тамбовского завода.

Первостепенной важности вопрос государственной обороны обсуждался, а вернее, провалялся в канцелярских недрах царской России около восьми лет.

При наибольшей производительности всех пяти казенных пороховых заводов (три существовавших переустраиваемых и два строящихся), в 2405000 пудов пороха требовалось ежегодно около 1 1/2 миллионов пудов клетчатки. А так как от русских хлопкоочистительных заводов можно было получать не более 500000 пудов, то остальные около миллиона пудов пришлось бы приобретать за границей.

В целях обеспечения казенных пороховых заводов русским сырьем хотя бы на мирное время, чтобы регулировать рыночные цены на клетчатку, которые вообще быстро росли, разрешено было построить казенный хлопкоочистительный завод в Ташкенте с производительностью по первоначальному проекту до 200000 пудов в год.

Устройство завода в центре хлопковых районов было выгодно, так как давало возможность использовать для нитруемого материала делинт, добываемый из скорлупы хлопковых семян, который в Туркестане шел как отброс на топливо. Сжигалось делинта вместе со скорлупой до 2 миллионов пудов в год, тогда как за границей делинт шел на изготовление целлюлозы для пороха, а скорлупа после очистки ее от делинта употреблялась в корм для домашнего скота.

Заграничные заказы пороха и пироксилина. По получении первых требований из действующей армии о ежемесячной подаче до 1 1/2 миллиона 76-мм патронов для ГАУ стало очевидно, что получаемого от русских заводов и имеющегося в запасах пороха может хватить лишь на несколько месяцев войны и что на достаточно сильное развитие русского порохового производства потребуется не менее двух-трех лет. Поэтому уже с августа 1914 г, ГАУ завязало сношения на поставку пороха с американскими заводами через японскую фирму Митцуй.

Первый заказ на 67000 пудов пороха был дан известной американской фирме Дюпон в конце сентября 1914 г.

В начале войны фирма Дюпон была монопольной; получая большие заказы на порох и взрывчатые вещества от России и от других воюющих стран, она быстро и широко развернула производство. Достаточно указать на то, что в 1914 г. пороховой завод Дюпон производил около 250 пудов пороха в сутки, а в 1916 г. завод сдавал в сутки более 4000 пудов только по русским заказам.

В октябре 1914 г. фирма Дюпон начала постройку пироксилинового завода, а через 6–7 месяцев, в мае 1915 г., завод уже выпускал пироксилин, доведя выход его в августе до 14000 пудов, а к весне 1916 г. до 28000 пудов в сутки. Ни один из русских заводов при наибольшем напряжении в 1916 г. не давал более 1000–1100 пудов в сутки.

Большинство русских заказов на порох давалось фирме Дюпон, но к заказам были привлечены и другие американские фирмы: «Геркулес», группа Моргана, «Провиданс», «Ноннабо», «Обаньон» (трем последним заказывался пироксилин).

Заказы пороха и взрывчатых веществ выполнялись в Америке исправно как в отношении сроков поставки, так и в отношении качества продукции, что объясняется, с одной стороны, опытностью фирмы Дюпон в пороходелии и хорошо развитой в Америке целлулоидной промышленностью, родственной пороховой, с другой стороны — консультациями опытных русских приемщиков, которые помогали американцам подойти к выполнению строгих технических требований, предъявляемых к заказываемым порохам и взрывчатым веществам со стороны русского артиллерийского ведомства.

Потребность в порохе была так велика, что России приходилось размещать заказы не только в Америке, но и в Англии, Франции, Японии, Италии и пользоваться предложениями поставки пороха со стороны разных промышленников и коммерсантов. Вокруг поставок пороха для русской армии в начале 1915 г. создался ажиотаж, довольно близкий к создавшемуся вокруг поставок снарядов и патронов. Действовавшей в то время особой распорядительной комиссии по артиллерийской части под председательством генерал-инспектора артиллерии приходилось быть весьма осмотрительной при выдаче заказов на порох, чтобы не быть обманутой разного рода «темными дельцами». Председателю комиссии неоднократно приходилось отклонять неосновательные предложения, как, например, построить в Италии специально для России завод для фабрикации пороха, заранее обеспечив этот завод большими русскими заказами (разумеется, с выдачей денежных авансов и т. п.).

Во время войны для русской армии было заказано за границей, главным образом в Америке, до 6 1/2 миллионов пудов разного пороха, не считая пороха, заказанного в полных выстрелах и патронах, и около 655000 пудов пироксилина, причем уже к 1917 г. заказы пороха на 35–40%, а заказы пироксилина почти на 80% были выполнены.

Итоги заготовления пороха. Всего для русской армии в период войны 1914–1917 гг. было заготовлено пороха до 5217000 пудов (а с дымным порохом до 6 миллионов пудов), в том числе для орудий около 4424000 пудов и для винтовок около 793000 пудов. Из общего количества заготовленного пороха около 3228000 пудов, или до 62%, т. е. большая часть пороха, получена была из-за границы, главным образом из Америки (больше всего от фирмы Дюпон). Данные эти показывают, что в деле снабжения русской армии порохом преобладали заграничные заказы, что представляло серьезную опасность для дела обороны.

Зависимость от иностранных государств, главным образом от Америки, ставила Россию в тяжелые экономические условия, а боевое снабжение ее армии — в рискованное и опасное положение. Между прочим, представитель Англии на конференции, собранной в Петрограде в январе 1917 г., генерал Хэдлам указывал на опасность размещения заказов пороха в Америке на одном заводе Дюпон, который мог прекратить производство и тем поставить все союзные воюющие страны в критическое положение. Поэтому генерал Хэдлам рекомендовал усилить пороховое производство в Японии.

г) производство взрывчатых и химических веществ

Потребность во взрывчатых веществах по расчетам довоенного времени удовлетворялась в полной мере двумя казенными заводами взрывчатых веществ — Охтенским и Самарским и одним частным Шлиссельбургским заводом Русского общества для выделки и продажи пороха.

О Шлиссельбургском заводе сказано выше (см. о производстве пороха). Шлиссельбургский пороховой завод изготовлял в мирное время тротил и тетрил, а во время войны и пикриновую кислоту (мелинит). Производительность его по изготовлению взрывчатых веществ в 1914–1917 гг. указана выше, в табл. 33.

На казенных Охтенском и Самарском заводах не только изготовлялись взрывчатые вещества, но производилось и снаряжение ими снарядов, взрывателей и ручных гранат. На Охтенском заводе установлено было, кроме того, производство разного рода капсюлей.

В 1914 г., когда началась мировая война, годовая производительность обоих казенных заводов равнялась 75000 пудов взрывчатых веществ, из которых Охтенским заводом было изготовлено 15000 пудов и Самарским 60000 пудов. Мощность обоих казенных заводов по изготовлению тротила была слабее производительности одного частного Шлиссельбургского завода, который в довоенное время мог давать до 80000 пудов тротила в год.

В мирное время не было установлено никаких норм потребности во взрывчатых веществах на случай войны, а потому не существовало не только мобилизационного плана, но даже предположений, какова должна быть производительность заводов взрывчатых веществ во время войны.

Не было также установлено никаких запасов взрывчатых веществ на случай войны, хотя фактически к началу войны на казенных заводах оказались следующие запасы: тротила 8280 пудов, толуола 17435 пудов, тетрила 75 пудов, диметиланилина 31 пуд; кроме того, было заказано тротила 47199 пудов, толуола 26330 пудов, тетрила 200 пудов и диметиланилина 1475 пудов.

Вызванный войной чрезвычайный расход взрывчатых веществ, в особенности в ее позиционный период, когда потребовались фугасные снаряды в огромных количествах, не мог быть пополнен производительностью трех русских заводов.

Во второй части труда, в главе II «Эволюция техники артиллерии», приведены были довольно подробные данные о потребности во взрывчатых и химических веществах во время войны, а также о тех мероприятиях, какие были осуществлены для заготовления этих веществ в России.

Там же и в этой части — выше, в разделе о строительстве заводов химических и взрывчатых веществ, сказано о работе химического комитета ГАУ по созданию в России химической промышленности.

В отношении увеличения производства взрывчатых веществ на казенных Охтенском и Самарском заводах были приняты меры, которые в итоге сводились к следующему:

а) был введен упрощенный способ фабрикации тротила;

б) введен способ снаряжения фугасных снарядов смесью 50% тротила и аммиачной селитры;

в) введено снаряжение ручных гранат аммоналом;.

г) увеличено число рабочих;

д) расширен Самарский завод до годовой производительности 190000 пудов тротила и 6000–7000 пудов тетрила.

Что же касается расширения Охтенского завода, то предполагалось усилить производство только снаряжательного отдела завода и с этой целью строились восемь отдельных зданий в районе тротилового производства, но 16 апреля 1915 г. произошел взрыв, уничтоживший большинство зданий этого района и две сушильни в капсюльном производстве. Временно изготовление тротила на Охтенском заводе прекратилось. В течение лета 1915 г. тротиловые мастерские были восстановлены, причем для увеличения производительности завода были приспособлены для работ все бараки соседнего Пиротехнического училища.

Остановка тротилового производства на Охтенском заводе вследствие происшедшего взрыва продолжалась более полугода — с мая по ноябрь включительно.

Производство Охтенского и Самарского заводов взрывчатых веществ за время войны в 1914–1917 гг. показано в табл. 34 и 35.

Шлиссельбургский завод Русского общества для выделки и продажи пороха изготовил во время войны в 1914–1917 гг., как это указано выше, в табл. 33, тротила 552000 пудов, пикриновой кислоты 82000 пудов и тетрила 8980 пудов, т. е. в общем несколько больше, чем оба казенных завода вместе.

Потребность в снарядах и взрывчатых веществах неудержимо возрастала с первых же дней войны; на сентябрь 1914 г. необходимо было не менее 35000 пудов взрывчатых веществ, а все три русских завода (Охтенский, Самарский и Шлиссельбургский) могли дать, при условии использования имевшихся запасов толуола, не более 15000 пудов.

Единственным выходом из столь угрожающего положения представлялось немедленное обращение к заграничным заказам взрывчатых веществ и к заготовлению толуола и бензола в Америке.

В первый год войны ГАУ сделало за границей до 30 отдельных заказов взрывчатых веществ, всего 2749870 пудов, в счет которых до декабря 1915 г. прибыло в Россию следующее количество:

По заграничным заказам получалось небольшое количество взрывчатых и химических веществ по сравнению с огромной потребностью в них русской армии. Если считать, что в течение 1917 г. получено все количество веществ, недопоставленное к. 1.1 1917 г., то общая сумма полученных взрывчатых и химических веществ в 1914–1917 гг. составит около 3826000 пудов, т. е. в течение 3 1/2 лет войны Россия получила по заграничным заказам приблизительно 1/5 долю той потребности — около 21 миллиона пудов (361300 т), какая была заявлена конференции союзников только на один 1917 г. (см. выше, вторую часть, «Эволюция техники артиллерии». Взрывчатые и химические вещества). В частности, бензола, толуола, фенола и сырых крезолов получено было из Америки и Японии за все время войны лишь около 152000 пудов, а требовалось на один год толуола и фенола около 455000 пудов.

Для России еще с осени 1914 г. стало очевидно, что нельзя рассчитывать на получение взрывчатых и химических веществ из-за границы и в особенности на получение сырья из Америки. Существовавшая в 1914 г. в Америке коксобензольная промышленность могла лишь в самых ограниченных размерах удовлетворить громадный спрос России и ее союзников на толуол и прочее сырье (ароматические углероды), необходимое для получения взрывчатых веществ.

В течение войны заготовлено было для армии огромное количество взрывчатых и химических веществ и еще большее количество сырья, необходимого для приготовления этих веществ.

Взрывчатые вещества поступали приблизительно в равных количествах от русских заводов и по заграничным заказам; что же касается сырых продуктов и УС, то большинство сырья и УС почти полностью добывалось в России.

Всего главнейших взрывчатых веществ поступило в 1915–1916 гг. около 5138800 пудов, почти поровну по 2 1/2 миллиона пудов от русских заводов и по заграничным заказам.

Несмотря на широкое развитие русской химической промышленности, снабжение русской армии взрывчатыми веществами все еще находилось в большой зависимости от иностранцев.

Так, например, всего требовалось на 1917 г. 10664000 пудов главнейших взрывчатых веществ, а русская промышленность могла, при всех благоприятных условиях, выработать в 1917 г. до 4160000 пудов.

Диаграммы, показанные на рис. 13–15, с достаточной полнотой и наглядностью характеризуют работу химического комитета ГАУ, показывая как рост выхода взрывчатых и химических веществ в 1915–1916 гг., так и развитие вырабатывающих эти вещества русских заводов, организованных химическим комитетом для нужд войны, которых к осени 1916 г. было 204.

Необходимо признать, что работа химического комитета, предпринятая без всякой предварительной подготовки и протекавшая в крайне неблагоприятных условиях войны, дала громадные результаты.

д) заграничные заказы 76-мм патронов и готовых выстрелов к другим орудиям

Патронов к 76-мм полевым пушкам заказано было за границей по одним сведениям ГАУ всего около 37 миллионов штук, а по другим сведениям Главзаграна около 56 миллионов; во всяком случае прибыло в Россию по заграничным заказам всего около 12918000 76-мм патронов, в том числе около 241000 к горным и около 12677000 к легким пушкам, т. е. приблизительно 35–25% заказанного количества.

Интересно вкратце проследить историю русских заказов в Америке на 76-мм патроны, переданных Канадской вагонной и литейной компании и Моргановской группе.

Первоначальный договор с Канадской компанией на поставку 76-мм патронов был заключен в феврале 1915 г., причем было обусловлено начало сдачи патронов в апреле того же 1915 г. и конец — в январе 1916 г.

Заключая этот договор, русское военное ведомство рассчитывало с помощью пресловутого американского рынка в кратчайшие сроки восполнить обнаружившийся в конце 1914 г. острый недостаток в патронах полевой артиллерии.

Расчеты эти оказались совершенно необоснованными.

Канадская компания не только не начала сдачу патронов в апреле, но в мае 1915 г. не могла еще приступить к производству прежде всего по финансовым затруднениям. Принимая заказ на 80 миллионов долларов, компания располагала капиталом лишь в 3 миллиона долларов. ГАУ пришлось выдавать денежные авансы на самых рискованных условиях: в течение первого года заказа было выдано компании до 20 миллионов долларов ссуд, причем из них свыше 50% оставалось ничем не обеспеченными.

Затем чрезвычайные затруднения встретились в вопросах технического и организационного характера.

Канадская компания для выполнения заказа объединила до 75 различных заводов, разбросанных на обширном пространстве по всей Канаде и Соединенным Штатам, распределив между ними изготовление отдельных частей патрона: 76-мм латунные гильзы между 6 заводами, корпуса снарядов между 40 заводами и т. д.

Обследование этой группы заводов, начатое русскими приемщиками в апреле 1915 г., выявило, что заводы были совершенно не подготовлены к выполнению заказа, а некоторые находились еще в стадии постройки или даже еще в виде бумажных проектов. Обнаружился недостаток опытных в военном производстве инженеров, опытных рабочих, особенно инструментальщиков; были затруднения в получении некоторых необходимых металлов и т. д.

Русская приемная инспекция, имевшая в своем составе опытных специалистов, приложила все усилия, чтобы помочь Канадской компании наладить дело, как это было и в отношении заказов винтовок. Между прочим, в отчете заготовительного комитета это отмечено следующими словами: «Можно без преувеличения сказать, что производство у субконтракторов Канадской компании было целиком поставлено русскими приемщиками, и как это ни кажется парадоксальным, русские техники являлись учителями американских».

Между тем, Канадская компания все свои неудачи в производстве объясняла «повышенностью требований русской инспекции и недостаточностью ее компетенции». В действительности же по предписанию начальника ГАУ требования, предъявляемые к американским изделиям, были в значительной мере ослаблены против обычно предъявляемых русской военной продукции.

Исключительная краткость сроков, назначенных Канадской компанией для налаживания целого ряда таких весьма сложных и трудных производств, как снарядное, трубочное, пороховое и т. п. (например, на установку этих производств было дано всего лишь 3 месяца), являлась, несомненно, следствием заблуждения обеих договаривающихся сторон, которое неизбежно должно было привести к затягиванию исполнения заказов. И если Канадская компания, принимая такие условия поставки, рассчитывала прежде всего на колоссальные барыши и на возможность сдавать по русским заказам что попало и как попало, то для ГАУ ставить подобные краткие сроки хотя бы и американской промышленности и рассчитывать на их соблюдение было крайне непредусмотрительно.

К началу 1916 г. опоздание было настолько большим, что предполагали аннулировать договор, но ограничились учреждением особого агентства для контроля над деятельностью Канадской компании, сменой директора компании и перезаключением договора с удлинением сроков сдачи заказа на 8–9 месяцев и установлением суровых неустоек за опоздание.

Аннулировать заказ было невозможно по ряду причин: 1) война затягивалась и потребность русской армии в боеприпасах непрерывно возрастала; 2) прекращение контрактов повело бы к банкротству Канадской компании, при котором пострадало бы и русское правительство, выдававшее компании крупные авансы; 3) британское правительство также рисковало большими потерями в случае краха Канадской компании, а потому энергично протестовало против аннулирования русских заказов, стремясь поддерживать американские фирмы, которые выполняли большие заказы для самой Англии.

Между тем, производство налаживалось крайне медленно. Канадская компания сознавала свою техническую несостоятельность, но продолжала сваливать свои неудачи на строгость и придирчивость русской приемной инспекции.

В августе 1916 г. с компанией был вторично перезаключен договор с дальнейшей отсрочкой и условием сдачи заказа не целыми патронами, а отдельными их деталями.

Наконец, после непрерывных обращений за ссудами и постоянных технических и административных трений, сдача изделий заказа, за исключением забракованной небольшой партии дистанционных трубок, была закончена к январю 1917 г., т. е. с опозданием на целый год, причем главная масса заказанных 76-мм патронов, ожидаемых Россией весной 1916 г. для использования летом того же года, поступила в Россию весной 1917 г., когда острая нужда в 76-мм патронах уже миновала.

Изготовленные Канадской компанией предметы не могли быть своевременно отправлены в Россию, так как во второй половине 1916 г., ввиду колоссальной отправки военных грузов из Америки, стало весьма трудно получать необходимый тоннаж. Для хранения готовых изделий один из заводов Канадской компании в Кингсленде был обращен в склад. 11 января 1917 г. на этом заводе произошел взрыв, разрушивший завод, причем погибло 225000 русских снаряженных гранат, 52000 взрывателей, 440000 дистанционных трубок, 225000 гильз и много других мелких изделий, всего на сумму до 10 миллионов долларов.

Заказ Канадской компании закончился не только с большим запозданием, но и с финальным убытком для России в 6846000 долларов.

Заказ банкирскому дому Морган на 12 миллионов 76-мм патронов для России был передан в июле 1915 г. британским правительством через лорда Китченера, которое было весьма озабочено в спешном выполнении заказа, ввиду бывших в то время боевых неудач Антанты.

Группа разных компаний и заводов, которой был передан заказ Морганом, никогда военным производством не занималась, за исключением единственной компании Бетлеем Стилл. Для выполнения русского заказа Моргановская группа предприняла постройку новых заводов, которая производилась чрезвычайно быстро. Но с постановкой производства повторились те же неудачи, как и в Канадской компании. Отсутствие опытных в военном производстве инженеров, мастеров и рабочих, неуменье работать вне стандарта — все это сразу затормозило выполнение заказа. Уже в середине 1915 г. стало ясно, что никакие контрактные сроки соблюдены не будут.

Изготовление алюминиевых дистанционных трубок русского образца вызвало особенно большие затруднения. Пришлось допустить конструктивные изменения, делать трубки из латуни и даже разрешить ставить трубки американского образца, значительно уступавшие по конструкции нашим. Американский заказ на шрапнельные патроны оказался выполненным с тремя различными образцами дистанционных трубок — русской, американской и смешанной. Кроме того, серьезные недоразумения возникли с нормировкой расхода тротила на 76-мм, гранату.

По договорам с Моргановской группой, как и с Канадской компанией, пришлось дважды давать отсрочки — осенью 1916 г. и весной 1917 г.

Так же, как и Канадская компания, Моргановская группа всю свою вину за неуспех в работе относила за счет строгости, русской инспекции и даже предъявляла к русскому правительству судебный иск в несколько миллионов долларов за убытки, понесенные будто бы от русской инспекции.

Моргановская группа закончила заказ с запозданием больше чем на год, причем заводы группы, за исключением Бетлеем Стилл, предьявили к России судебные претензии, в суммах от 500 тысяч до 2 миллионов долларов.

При этом необходимо иметь в виду, что даже вполне собранные выстрелы (из всех элементов) далеко не всегда попадали на фронт действующей армии, особенно получаемые из-за границы морским путем через Архангельск. Предметы боевого снабжения прибывали в Архангельск в большинстве случаев в разобранном виде. Нередко одни части тех или иных предметов находились на одних судах, другие части тех же предметов — на других судах, Это крайне затрудняло розыск всех частей и подбор их для составления целых предметов. Элементы тех или иных предметов, в частности элементы выстрелов, отправляемые из Архангельска не собранными, не всегда прибывали к месту назначения для сборки в снаряжательные мастерские или в артиллерийские склады, затериваясь в пути или попадая в другие места, что происходило главным образом вследствие расстройства железнодорожного транспорта.

Так, например, выстрелы к 114-мм гаубицам, уступленным России англичанами, стали прибывать из Англии с июня 1916 г. месячными партиями. Всего прибыло в 1916 г. 1006000 и в 1917 г. 379000 выстрелов, а попало из них на фронт лишь 700000.

От русских заводов поступило в армию в период войны 1914–1917 гг. всего около 8 1/2 миллионов выстрелов к орудиям средних калибров — 122–152-мм. Этим количеством выстрелов далеко не удовлетворялась действительная в них потребность, определившаяся во время войны. Поэтому приходилось заказывать выстрелы средних калибров и отчасти отдельные снаряды за границей.

К основным средним калибрам русских орудий заказов было дано в общем немного: к 122-мм гаубицам выстрелы вовсе не заказывались за границей, а к 107-мм пушкам и к 152-мм гаубицам получено было от заграничных заводов в течение войны, в 1915–1917 гг., всего лишь 6000 выстрелов к 107-мм пушкам и 6400 выстрелов к 152-мм гаубицам. Что касается выстрелов к орудиям средних калибров, получаемым нами от союзников, то, за исключением выстрелов к 152-мм осадным пушкам Шнейдера и около 25000 выстрелов к 120-мм пушкам, которые были изготовлены в России, все остальные выстрелы были получены также от союзников. Количество и род выстрелов, полученных от Англии, Франции и Японии к орудиям средних калибров в 1916–1917 гг., показаны в табл. 37.

Несравненно сложнее и труднее производство выстрелов, особенно снарядов для орудий крупных калибров — к 203–305-мм гаубицам и 254-мм пушкам, состоявшим на вооружении русской тяжелой артиллерии осадного типа.

Потребность в выстрелах крупного калибра определялась на январь и февраль 1917 г. по 33000 в месяц; русские заводы за весь 1917 г., при максимальном развитии производительности, изготовили лишь 17697 крупнокалиберных бомб (гранат) для сухопутной артиллерии, т. е. удовлетворяли ее потребность в совершенно ничтожной степени.

Для снабжения орудий крупных калибров на фронте брались выстрелы из запасов крепостей, некоторую помощь в этом отношении оказывало армии морское ведомство, но всего этого было совершенно недостаточно. Пришлось заказывать снаряды и выстрелы крупных калибров за границей, откуда большая часть их была получена во время войны, как и орудий крупного калибра; для некоторых же орудий, как например, для 20-см и 9,2-дм. (234-мм) английских гаубиц, выстрелы получались вместе с орудиями исключительно из-за границы.

Количество выстрелов к орудиям крупного калибра, полученных русской армией от бывших союзников России в 1916–1917 гг. (в 1914–1915 гг. выстрелов крупного калибра из-за границы не получалось), показано в табл. 38.

⁵¹⁶ Относительно норм боевых комплектов и запасов выстрелов для артиллерии, установленных по мобилизационному расписанию 1910 г., а также о количестве боевых припасов (выстрелов) артиллерии, какое состояло к началу войны, сказано было выше (см. «Мобилизационные запасы артиллерии» и там же табл. 4). Там же в главе «Мобилизационные запасы артиллерии» указаны типы местных парков и степень их готовности; о порядке подачи их в армию сказано выше в разделах об организации тыла армий в отношении снабжения артиллерии боеприпасами в 1914–1915 гг. и в 1916–1917 гг.

⁵¹⁷ На каждую 76-мм пушку по 428 патронов, в том числе по 212 патронов при батареях в передках и зарядных ящиках и по 216 патронов на пушку в легких подвижных артиллерийских парках.

⁵¹⁸ В каждом легком местном артиллерийском парке 29072 патрона для 76-мм пушек, что составляло по 572 патрона на пушку, а всего с «возимым» запасом (428 + 572) по 1000 патронов на пушку.

⁵¹⁹ «Красный архив», т. I, «Переписка Сухомлинова с Янушкевичем».

⁵²⁰ ЦГВИА, дело военно-ученого архива, 187–896.

⁵²¹ В начале войны требовалось 76-мм патронов 6/7 в шрапнелях и 1/7 в гранатах, а с переходом к позиционной борьбе 1/2 в шрапнелях и 1/2 в гранатах.

⁵²² В начале войны в войсках состояло 76-мм пушек 6336 (в том числе легких 5430, конных 432, горных 424), а к 1917 г. около 7000.

⁵²³ В том же январе 1917 г. решено было Упартом сократить ежемесячную подачу в армию патронов к 76-мм полевым пушкам до 2400000 штук из расчета по 400 патронов на пушку (см. «Боевое снабжение», изд. 2-е, т. II), но имея в виду необходимость постоянного наличия запаса выстрелов сверх нормы, осторожнее считать ежемесячную потребность по 500 патронов на 76-мм пушку (легкую, конную и горную) в месяц, как норму мобилизационной потребности.

⁵²⁴ ЦГВИА, 373, л. 1..9.

⁵²⁵ Сверх того на каждую гаубицу по 750 выстрелов единовременно.

⁵²⁶ Сверх того на каждую гаубицу по 750 выстрелов единовременно.

⁵²⁷ Сверх того на каждую гаубицу по 500 выстрелов единовременно.

⁵²⁸ Сверх того на каждую гаубицу по 500 выстрелов единовременно.

⁵²⁹ Сверх того на каждую гаубицу по 500 выстрелов единовременно.

⁵³⁰ Сверх того на каждую гаубицу по 500 выстрелов единовременно.

⁵³¹ ЦГВИА, архив Барсукова. Записка генерала Кузьмина-Караваева, стр. 35–45.

⁵³² ЦГВИА, архив Барсукова. Отчет особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, стр. 24–28.

⁵³³ «История организации уполномоченного ГАУ г.-м. С. Н. Ванкова 1915–1918 гг.», Москва. 1918 г.. стр. 1–18, 32–35, 56–67, 69–76, 85–87, 151–188.

⁵³⁴ Эвакуированный в Москву из Риги.

⁵³⁵ ЦГВИА, личный архив Маниковского. Журнал подготов. комиссии по артиллерийским вопросам, 22/IX 1915 г., стр. 6–11.

⁵³⁶ О заготовлении взрывчатых веществ см. ниже, но здесь о них упоминается для цельности характеристики производств Шлиссельбургского завода.

<< Назад   Вперёд>>