Борьба с общей преступностью и нищенством в губернии
В министерском циркуляре приводились сведения преступлений по одиннадцати нижегородским уездам за 1861 – 1863 годы: общее количество случаев воровства за 1861 год – 1068, 1862 год – 1111; 1863 год – 932; убийств за 1861 год – 36, 1862 год – 19, 1863 год – 31; грабежей – за 1861 год – 86, 1862 год – 73, 1863 год – 72; подозрений в поджогах – за 1862 год – 53, 1862 год – 43, 1863 год – 103. По воровству лидировал Нижегородский уезд, в котором в 1861 году их произошло 280, в 1863 году они сократились до 203. Зато в 1862 год вперед вышел Макарьевский уезд, в котором было зафиксировано 302 случая воровства. Более благополучным в этом отношении являлся Лукояновский уезд: за 1861 год – 37 случаев, 1862 год – 30 и 1863 год – 31 воровство.
По убийствам же впереди стоял Васильский уезд: в 1861 году – 3, 1862 год- 4, 1863 год – 7. Правда, в последнем году столько же аналогичных преступлений произошло и в Балахнинском уезде, а в 1861 году вперед вырвался Нижегородский уезд – 5 убийств. Опять в аутсайдерах мы видим Лукояновсский уезд, в котором произошло одно убийство в 1861 году.
Что касается грабежей, что здесь вперед вновь вышел Нижегородский уезд: в 1861 году – 25, 1862 году – 20, 1863 году – 22. На этот раз по общему количеству данного вида преступлений стали Сергачский и Макарьевский уезды. Грабежи происходили не только в глухих местах, но и на больших дорогах и даже в селениях, сопровождавшиеся иногда пистолетными выстрелами.
По подозрениям в поджогах на первое место вышел Сергачский уезд – 30 случаев, а на последнем месте оказался Княгининский уезд с 4 случаями.
По предписанию министра, в одном из уездов губернии (не называется в каком – Авт) были собраны сведения о причинах значительного развития преступлений. Оказалось, что они, наряду с нравственной испорченностью жителей некоторых селений, «у которых воровство и мошенничество обратились почти в промысел», кроются «в слабости преследования преступлений и их безнаказанности». Неуспех местного полицейского управления в борьбе с преступностью министр обусловливал и следующими обстоятельствами: а) «неисправностью сельских обществ в отбывании караулов», которые или вовсе не наряжали их или посылали людей неспособных по возрасту и физическому состоянию, а «нередко совершенно неблагонадежных по нравственным качествам» - плохого поведения и даже подсудимых; б) неудовлетворительностью личным составом сотских, на должность которых избирали «худых и неблагонадежных членов общества»; в) уклонением обывателей сообщать начальству о подозрительных людях и свидетельствовании против злоумышленников из опасения мщения, так как при существовавшем порядке судопроизводства, при котором преступники по несколько раз оставляются в подозрении (в проверенном уезде исправник насчитал 46 таковых людей, «сгруппированных в одном статье» и «подобное сборище… вызывает серьезные опасения»); г) бездеятельностью судебных следователей, накапливающих множество дел; д) слабостью первоначальных полицейских дознаний о происшествиях.
Исходя из этого, министр предписал «обратить особое внимание на этот важный предмет и усилить надзор действием местных полиций и судебных следователей как в видах предупреждения подобных преступлений, так и видах обнаружения виновных в тех случаях, которые не были бы предупреждены мерами общего полицейского надзора». Министр также обращал внимание и на пожарную безопасность, так как за 1863 год их было 397, и в этом отношении Нижегородская губерния считалась в числе двадцати, более потерпевших от пожаров.
Преступность как в России, так и в губернии возрастала, что отмечалось не только Министерством внутренних дел, но и судами. За 1894-1896 годы ими было осуждено 13,8 тыс. человек, на 2500 больше чем в предыдущие два года1.
Ошибки в работе нижегородской полиции иногда приобретали общероссийский резонанс. Так, в журнале "Заря" вышла статья В.И. Ленина под названием "Бей, но не до смерти", посвященная методам работы нижегородской полиции. Материалом послужил случай, происшедший летом 1899 года с крестьянином Воздуховым, который, на рынке нарушил правила торговли и за этот незначительный проступок получил тяжкие побои от полиции. Не чувствуя за собой серьезной вины, он пошел жаловаться на действия полицейских прямо к губернатору. Трое полицейских, стоявших у входа в здание губернатора, не пропустили крестьянина. Вмешавшийся околоточный надзиратель принял активное участие в «обучении» крестьянина, изрядно избив его. «Обучив "языкатого" крестьянина, - пишет В.И. Ленин, - полиция отправила его прямо… в морг». На примере этого факта молодой марксист делает вывод, что "противозаконное битие происходит в России ежедневно и ежечасно, а до суда доходит в редких случаях", "действия полицейских антинародны"2.
По поводу случившегося резонанса, губернатор генерал – лейтенант П.Ф. Унтербергер вынужден был отреагировать, издав приказ, в котором говорилось: «В виду обнаруженной распущенности и отсутствия дисциплины нижних полицейских чинов 1-й части г. Нижнего Новгорода, причинивших 20 апреля сего года тяжкие побои арестованному при той части крестьянину Воздухову, объявляю: нижегородскому полицмейстеру статскому советнику Яковлеву строгий выговор, пристав же 1-й части губернский секретарь Муханов по резолюции нижегородского губернского правления, утвержденной мною 7 сего мая, причисляется к штату губернского правления, с увольнением от настоящей должности»3.
Опубликовала приказ и газета «Волгарь», добавив, что крестьянин Воздухов в полицейской части умер. При вскрытии его, обнаружен перелом нескольких ребер. Об этом сообщено прокурорскому надзору, которым проводится расследование4.
В статье нижегородского журналиста Л. Лахина «Меня забили полицейские», подготовленного на основе данных Центрального архива Нижегородской области, подтвержден факт, озвученный В.И.Лениным. Журналист подкрепил выводы ленинской публикации, приговором Нижегородского городского суда, который отправил трех нижегородских полицейских на 4 года каторжных работ за убийство отставного унтер-офицера Воздухова5.
По поводу приговора, В.И. Ленин иронизировал, что виновных осудили на четыре года каторжных работ как перед ними и солдата, укравшего в цейхгаузе пятидесяти шаровар у сослуживцев.
Случай с Воздуховым конечно - же был вопиющим, но побои в нижегородской полиции не прекратились; они стали более скрытыми и не попадали на страницы периодической печати. А если они и стали доступны публики, то в виде небольших заметок о происшествиях, как это было сообщено в губернской газете «Нижегородский листок», кратко рассказавшая об избиении нарядом конно-полицейской стражи крестьянина Маврина6.
На повестку дня вновь остро становится вопрос о нищенстве7. Один из центров профессионального нищенства продолжал находиться в Хохломе Семеновского уезда. Главной причиной распространения прошения милостыни там - неплодородие почвы. Поэтому местные крестьяне уже с конца ХVIII века занялись, ставшим впоследствии одним из распространенных промыслов, крашением деревянной мебели и посуды. Но к концу ХIХ столетия лошкарством промышляли всего 709 человек, а остальные вынуждены были заниматься отхожим нищенством, что приносило неплохой доход. Современник, проезжая по Хохломской волости в 1888 году, невольно обратил внимание на то, что почти во всех селениях лучшие избы, некоторые даже каменные или на каменном фундаменте, принадлежали преимущественно нищим. Удалось ему встретить и самих попрошаек, представлявших собою толпу из пятнадцати мужчин и женщин разного возраста. «Несколько рваных лохмотьев на плечах и ногах едва покрывали наготу этих людей… За плечами у них висели большие котомки или мешки». Спутник очевидца довольно недружелюбно отозвался о них: «Лазари проклятые, - проворчал он, – вишь какие лохмотья понадевали, а вот у этого старика дом в Малофилине не одну тыщу стоит. Нищие! Обожди, увидишь их в селе на празднике, так и не узнаешь их тогда, как обрядятся»8.
И действительно, в праздник Петрова дня он увидел этих «нищих», разодетых в кашемировые рубашки малинового цвета, а на ногах, вместо дырявых лаптей, сапоги. Девушки были выряжены в коленкоровые рубахи и нарядные сарафаны или же платья городского покроя.
О хохломских нищих в Семеновском уезде сложилась поговорка: «Что пристаешь, как хохломский нищий». Их слава простиралась за пределы уезда: везде название «хохломской нищий» был синонимом «попрошайки», «обманщика», «ловкого плута». Своим промыслом они занимались не только в своей губернии, но заходили в соседнюю Вятскую и далее в Сибирь.
Для крестьян этой волости нищенство являлось не неприятной необходимостью, а постоянным и правильно организованным профессиональным промыслом. Зачастую женщины напрямую занимались обманом, переодевшись монашенками, называя себя келейницами и торгуя четками, лестовками и «чудотворными иконами». Последние становились «чудотворными» следующим образом: на иконных досках делались отверстия, в которые вливалось масло, и затем их заливались воском, и когда он таял, масло вытекало и это выдавалось «за чудо». Стоимость таких «мироточивых» икон колебалось от 200 до 300 и более рублей.
Такие мнимые монашенки, собирая деньги якобы для монастыря на масло, свечи, ладан и пр., показывая народу сборный лист, безграмотно написанный. Вот образчик такого листа: «Господи Исусе Христе Сыне Божии Помилуи нам послано сверным из верных Отцом Лаврентии. Подате для монастыря Асиновского и келии Улангерских Вкоих монахи и монахине живут правидно спасают Души».
На собранные довольно большие суммы, по возвращению домой устраивалось повальное пьянство, гуляя по неделям и более. Кроме денег каждый привозит домой по возу ржи, пудов до двадцати и более.
Количество нищих в Хохломской волости насчитывалось до 405 человек. Местных нищих 266 (111 мужчин и 139 женщин; отхожих – 139 человек (112 мужчин и 27 женщин). Из числа местных мужчин рабочего возраста насчитывалось 32 человека, безнадельных крестьян – 7, стариков – 52, подростков – 5 и детей – 15. Из отхожих нищих 69 имели наделы, 9 безнадельные, 26 стариков, 3 подростка и 5 детей. Но, по замечанию современника, «есть основание предполагать, что эти цифры много ниже действительных»9. А в селе Маклоково Васильского уезда в 1886 году из 2400 душ, профессиональном нищенством занимались 300 человек10.
По статистическим данным к 1880 году в Нижегородской губернии насчитывалось приблизительно 13700 нищих. По губернскому и уездным городам эта цифра распределялась следующим образом: в Нижнем Новгороде – 150, Нижегородском уезде – 1500, Арзамасе – 970 и уезде – 500, Ардатовском уезде – 420, Балахнинском – 1000, Васильском – 540, Горбатовском – 830, Княгининском – 1170, Лукояновском – 1140, Макарьевском – 800, Сергачском – 1120 и Семеновском – 3600 человек11.
Как видим, самое большое количество нищенствующих приходилось на север губернии, к которой относился и Семеновский уезд. Большая часть нищих принадлежала к крестьянскому сословию и только 54 из них - городскому.
Волна нищих особенно захлестывала Нижний Новгород в весенние дни, с началом волжского судоходства, и основной контингент их составляли малолетние. Попрошаек семи – восьми лет в изобилии можно было увидеть не только на центральных улицах города, но даже и в гостиничных и трактирах заведениях. На вопрос: «Зачем вы в трактир ходите?», мальчуганы лаконично отвечали – «маменька посылает».
Кроме их, можно было натолкнуться и на молодых, здоровых парней, которые обращались к прохожим с настойчивой просьбой «подать на хлеб». Газеты отмечали, что история их «падения», как правило, была весьма банальна: все они пришли на заработки, в надежде на спрос судорабочих. Но иногда погода «задерживалась», приходилось лишние недели ждать навигации и потому – то жаждущие работы вынуждены идти с протянутой рукой.
Особенно наплыв нищих наблюдался в марте 1891 года, когда многочисленные толпы безработных, привлеченные слухами о наборе рабочих на постройку Сибирской дороги, хлынула в город. Но всех их ждало жестокое разочарование, и они толпами в двадцать-тридцать человек осаждали жителей просьбами. По полицейским сведениям постоянных нищих в Нижнем Новгороде в 1891 году насчитывалось 659 (315 мужчин и 344 женщин, да кроме этого также малолетних детей до десяти лет – 74). Из них неспособных к труду было: малолетних – 113, по старости – 36, по увечью – 143 и по болезни – 70 человек12.
Нижний Новгород считался вторым городом, после Москвы, где было распространено данное явление. За нищенство ежегодно в конце девяностых годов ХIХ века нижегородской полицией задерживалось более десяти тысяч человек. Только в 1898 году судами Нижнего Новгорода было отправлено по этапу около трех тысяч нищих13.
1 Правительственный вестник. 1899. 18 октября
2 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.4. С.401-416
3 Нижегородские губернские ведомости. Часть официальная. 1899. 12 мая
4 Волгарь. 1899. 15 мая
5 Нижегородский рабочий. 2001. 25 октября
6 Нижегородский листок. 1911. 12 ноября
7 О причинах и борьбе с этим явлением см.: Галай Ю., Черных К. Нищенство и бродяжничество в дореволюционной России: законодательные и практические проблемы. Н.Новгород. Нижегородская правовая академия, 2011
8 Барановский В. Хохломские нищие. // Нижегородские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1893. 17 марта
9 Нижегородские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1893. 7 апреля
10 Нижегородские губернские ведомости. Часть неофициальная.1886. 17 декабря
11 Сборник статистических и справочных данных по Нижегородской губернии. Н.Новгород., 1880. Отдел II. С. 145
12 Наплыв нищих //Нижегородские губернские ведомости. 1891. №12; Нижегородский биржевой листок. 1891. №131
13 Вестник права. 1899. №5. С.124
<< Назад Вперёд>>
