Курганные раскопки. - Производство для собственных потребностей и первоначальные формы ремесла. - Свободные и не свободные мастера. - Различные отрасли производства. - Иностранные и собственные мастера. - Кочевые промыслы
После принятия христианства "прежние украшения получают более изящную форму и появляются новые их формы, заимствованные из иноземного искусства, в большинстве случаев византийского или восточного. Вооружение остается прежнее и типы его почти совсем не изменяются. То же самое можно сказать о промыслах и занятиях, хотя произведения их, сохраняя основной характер, совершенствуются... Сверх того, являются многочисленные экземпляры предметов христианского культа" (кресты, тельники, иконы)445.
Курганный инвентарь дает нам представление о жизни древних славян, о тех предметах, которыми пользовались они, преимущественно высшие классы, князья и их дружина446. Но для выяснения условий производства в эту эпоху раскопок еще недостаточно. Прежде всего мы не знаем, были ли найденные в курганах предметы и какие именно из них туземного или же, наоборот, иностранного происхождения. По поводу украшений на последнее обстоятельство указывалось. Восточное, и в особенности византийское, влияние настолько значительно, что возникает предположение, что эти предметы импортированы к славянам. Но и в других случаях вопрос этот остается во всяком случае открытым; с уверенностью утверждать, что те или другие предметы изготовлены на месте, можно лишь в отдельных случаях.
Но чего уже совсем мы не можем установить на основании курганных раскопок, это формы промышленности, существовавшей в это время. Если даже допустить, что те или другие предметы, встречающиеся в значительном количестве, производились самими местными людьми, например, предположить, что гвозди, скобки, оковки ведер, топоры, ножи, щипцы, молотки изготовлялись собственными кузнецами, то совершенно недоказанным было бы утверждение, что они вырабатывались ремесленниками, т.е. на продажу. Одного лишь соображения, например, что "по свойству самой работы керамические изделия не могли быть предметом удобным для производства в каждом отдельном хозяйстве" и, следовательно, поступали в хозяйство путем обмена, еще недостаточно для обоснования наличности производства для сбыта. У первобытных народов мы находим обжигание посуды, промысел весьма распространенный, сплошь и рядом в форме работы для надобностей собственного хозяйства и лишь с течением времени часть посуды выносится на местный рынок для продажи.
Достигнута ли была здесь уже эта ступень, мы не знаем. Если обилие черепков в том или другом районе указывает на присутствие горшечной мастерской, то о характере этой мастерской и о форме промышленности оно свидетельствует столь же мало, как большое количество остатков других мастерских, обнаруженных в 1907—1909 гг. в Киеве при раскопках в усадьбах Десятинной церкви. Одни из них служили для приготовления изделий из мрамора, шифера и др. пород камня, другие для обжигания посуды, третьи для выделки эмалевых изразцов, которыми украшалась Десятинная церковь. "Существовала здесь мастерская для выделки предметов из стекла — сосудов и особенно витых браслетов. Особенно многочисленны были мастерские ювелирные, на что указывают во множестве находимые формочки для отливки крестов, серег, колец, браслетов, бус и т.д."447.
Но не следует забывать того, что понятие мастерской еще вовсе не равнозначно производству для сбыта, и мастерская не должна быть обязательно ремесленной — хотя мы обычно соединяем ее с этим прилагательным. Вполне возможны и действительно существовали и в эту эпоху и впоследствии в крупных хозяйствах — княжеских, монастырских — мастерские, работающие исключительно для надобностей этого хозяйства, но отнюдь не для посторонних лиц.
Таким образом, для выяснения вопроса о том, какие существовали отрасли промышленности даже в древнейшую эпоху — для более позднего времени клады уже отсутствуют, насколько они были развиты, какие на Руси изготовлялись предметы и каковы были формы производства, необходимо обратиться к писанным источникам и исходить из них; курганные раскопки могут являться лишь дополнением к ним для наиболее раннего периода.
В третьей редакции "Русской Правды", относящейся к XII или к началу XIII в. (быть может, уже к концу XI в.), говорится о "реместъвяницех": "А за реместьяника и за реместьвеницоу 12 гривен"448. Одни авторы полагают, что речь идет о вире за убийство раба-ремесленника449, тогда как, по мнению других, "Правда" трактует о свободных ремесленниках450. В пользу первого говорит то обстоятельство, что в предшествующих и в последующих статьях объектами преступления являются несвободные княжеские слуги "искормильцы" и кормилицы, причем в последнем случае прибавлено: "Хотя ен будеть холоп или роба". Ремесленник занимает во всяком случае равное с тиуном княжеским или ратайным, с кормильцем или кормилицей положение.
В Никоновской летописи читаем: "И радовахуся бояре и вси вельможи их, та коже гости и купцы, и вси работники, людие, роды и племена Адамовы: вси бо сии един род и племя Адамово — и цари, и князи, и бояре, и вельможи, и гости, и купцы, и ремесленники и работнии людие"451. Ремесленники составляют, следовательно, особую группу населения, наряду с боярами и купцами: они противополагаются "работным людям". Ремесло именуется также художеством: " Всяко художество... жительское (строительное), и кузнечьское, и токальчьское и каменьное сечение", а в то же время иконописное искусство именуется ремеслом: "А блаженный ж Алимпий пострижен бысть при игу мне Никоне, всему делу изучився иконы писати, хитр бысть вельми сему реместву"452. Упоминаются: "Множьства ремества различна, швець, кузнець, древоделя". В другом случае наряду с земледелием, рыболовством, солеварением, судоходством и торговлей выдвигаются два ремесла: кожевенное и кузнечное, т.е. металлообрабатывающее. Именно в приведенной уже выше грамоте середины XV в. о взимании черного бора в Новгородской области (с сохи по гривне) к сохе приравниваются: "Да тшан кожевнической за соху, невод за соху, кузнець за соху, лодья за две сохи, црен за две coxи"453.
Различные промышленные работы выполняются, как мы видели, крестьянами в качестве барщины: крестьяне обязаны были церковь наряжать, монастырь и двор тынить, хоромы ставить, сети плести, прясть лен, полученный от монастыря (конец XIV в.). Но наряду с этим находим и городских свободных ремесленников. Уже в XIII в. летописец описывает, как Даниил Галицкий основал город Холм и стал созывать (инача призывати") туда мастеров: "Прихожае немцы и русь, иноязычники и ляхы; идяху день и во день и уноты и мастере всяции бежаху ис татар, седелници и лучници (выделыватели луков), и тулници (производители колчанов), и кузнице железу и меди и сребру". При основании города, следовательно, ремесленников ("мастере всяции") призывают из других мест — немцев, ляхов и иных иностранцев и жителей юга, это работники по металлу (железу, меди, серебру) и оружейники. Получается яркая картина того, как день за днем тянутся к городу вереницы этих мастеров и как город наполняется. "Я бе жизнь, — заключает летописец, — и наполниша дворы окрест града, поле и селы"454. Но и впоследствии, еще к концу XV в. имелись и несвободные ремесленники, как видно из духовной грамоты князя Ивана Юрьевича Патрекеевича. Здесь среди людей, оставляемых жене, названы наряду с хлебниками и поварами Куземка Булгаков, сын плотников серебряный мастер, Остапко Максимов и Куземка Грибин — портные мастера, Ивашка плотник, Гридица Михалков и Федорей Ивашков — истобники (по-видимому,строители теплых изб или печей: "истобка" — жилое помещение с печью)455.
Из приведенных данных мы узнаем лишь о наличности нескольких видов производств — кожевенного, кузнечного (но металлу), деревообрабатывающего, оружейного, как и о существовании работников свободных и несвободных. Но формы ремесла отсюда еще не выясняются (название "ремесленник" еще ничего не доказывает), хотя мы и можем предполагать, что обложение кожевничьего чана и кузницы в Новгородской области свидетельствует о том, что там эти производители были нередко действительно ремесленниками, т.е. работали для рынка, выделка кож и обработка металлов являлись в этих случаях постоянно производимым ими промыслом.
Наиболее ранней формой промышленности является производство изделий для надобностей собственного хозяйства, для удовлетворения его потребностей. Это может быть мелкое хозяйство, например крестьянское, которое таким путем заботится о нуждах своих членов, используя рабочую силу семьи. Но та же форма мыслима вполне и в области крупного хозяйства, например княжеского и боярского, в пределах которого челядь, позже крестьяне изготовляют необходимые промышленные изделия: одежду, утварь, оружие. Такую же форму может, наконец, приобретать и работа монахов как на нужды самой братьи (одежда, обувь), так и на потребности монастыря, на его постройку и украшение, на богослужебные цели.
Но, конечно, в последнем случае в особенности, хозяйство легко выходит при удовлетворении своих потребностей за эти пределы, обращаясь к внешнему миру. Оно пользуется, например покупными украшениями или предметами богослужения, доставляемыми торговлей, что было уже весьма рано, или изделиями, заказанными у вольных мастеров. С другой стороны, и лица, входящие в состав таких обширных хозяйств, например, монастырская братья, могут производить работу и не только для нужд монастыря, но и по заказу мирян. И в том и в другом случае возникает ремесло, но обычно в зачаточной форме, при которой заказчик снабжает мастера, выполняющего работу, нужным ему сырьем.
Самостоятельным производство становится только тогда, когда изделия вырабатываются из материала, принадлежащего производителю, когда, следовательно, весь процесс находится в его руках, им направляется, совершается сообразно его собственному пониманию, а не по указанию других лиц. В этом случае получается ремесло в полном смысле этого слова, но значение оно приобретает лишь тогда, когда такое производство для сбыта становится чем-то постоянным, является профессией данного лица, главным источником его заработка. В ранние эпохи хозяйственной жизни мы находим, правда, указания и на существование такого рода работ, производимых из собственного материала для рынка, но они обычно составляют явление случайное, едва выходящее за пределы домашнего хозяйства. Работы эти выполняются в дополнение к сельскому хозяйству или добывающим промыслам, совершаются в тесной связи с выделкой тех же предметов для собственных потребностей. Сбыт их на сторону имеет место лишь при наличии избытков, ненужных для хозяйства; только такие излишки, составляющие лишь небольшую часть изготовленного, попадают на рынок. При таких условиях говорить о наличности ремесла едва ли еще возможно. Эго только первые шаги по направлению к нему, из которых при благоприятных условиях, в особенности при усилении спроса на данного рода изделия со стороны других хозяйств, может постепенно выработаться ремесло в полном смысле этого слова.
В своем развитом виде ремесло предполагает оседлый, городской характер. Но оседлость устанавливается лишь постепенно; подобно земледелию, скотоводству и прочим промыслам ремесло, в особенности в зачаточных своих формах, отличается кочевым характером. Там, где мастер работает по заказу потребителя, он сплошь и рядом переходит из одного места в другое, из одного хозяйства в другое, выполняя каждый раз указываемое ему задание. Возникают отхожие промыслы строительные — каменщиков, плотников, маляров, но и отхожие промыслы бочаров, кузнецов, котельников, даже портных. Это все еще зачатки чисто ремесленной деятельности, ибо они еще находятся в тесной связи с хозяйством потребителя-заказчика, как и не отделились вполне от сельского хозяйства и иных производимых для собственных нужд работ.
В пределах собственного хозяйства производится прежде всего в ранние эпохи одежда из льна и шерсти, составляя главным образом занятие женщин. Это подтверждается и данными, сообщаемыми в наших источниках — в летописях, в житиях святых и т.д. В древнейшей летописи упоминается о "добрых женах", которые подобны "каменьям многоценным". Такая жена "обретши волну и лен, творить благопотребная руками своими"; "не угаснет светильник ее всю нощь... локти своя устремляет на вретено". Благодаря ее работе, ивси свои ее одени будуть, сугуба оденья сотворить мужеви своему, онерьвлена и багряна собе оденья". Хозяйка, следовательно, вместе с рабынями ("дасть дела рабыням") изготовляет одежды себе и мужу своему, отчасти даже, по-видимому, работает на продажу: "Опоны (одежды) створи и отдасть в куплю". Поэтому она "яко корабль, куплю деющи, собирает собе богатьство"456. Встречаем далее сборы с населения льном и изделиями из него, платками, полотенцами, скатертями, неводами. По грамоте 1150 г. подать в Торопце выражается в полавочнике (большое полотенце), двух скатертях, далее трех убрусах и т.д. О Февронии Муромской в житии ее читаем: "Юноша вниде в храмину и узре видение чудно — седяще бо едина девица и ткаше красна, пред нею же заяц скача". "Княгиня Василиса нача жити в монастыре... тружаяся рукодельем". Но выделкой одежды занимались не только в женских, но и в мужских монастырях. Киевопечерские иноки сами пряли лен, "платно делая", а старец Феодосий ночью "седяше, прядый волну для одежды", а "одежда бе свита власяна остра на теле его". Прем. Сергий "обувь же и порты крояше и шьяше". В Белозерском монастыре "умеющии рукоделие делающе и в казну отношаху, одеяния и прочая, яже к телесной потребе". По-видимому, об одном из таких "умеющии" идет речь в рассказе, где фигурирует черноризец, приносящий показать настоятелю Феодосию изготовленную им одежду, "иже бе своими руками работая стяжал имения мало, бе бо портной швець". В 1216 г. под Переяславлем убили Иванка Прибышиниця опопоника, т.е. выделывающего одежды.
Была и известная связь монастырей с рынком. С одной стороны, в описании Кирилла Белозерского передается, что он "единого лета посылаше купит и, еже к телесной потребе братиям, рекше одежду и обущу, масло же и прочая", следовательно, закупалась одежда, обувь, масло (вероятно, для богослужения). С другой стороны (в XI в.), иноки печерского монастыря "копытце (чулки) плетоуща и клобоукы и ина роучьная дела, стояще и тако носяще в град продояху и тем жито коупяхоу"457 — свои изделия обменивали, следовательно, на хлеб. Но мы не знаем, насколько значительными являлись такие сношения с рынком. Исходя из приведенных случаев выделки одежды в монастырях для собственных надобностей, мы можем скорее предполагать, что приобретение ее извне составляло явление редкое и точно так же лишь избытки изделий иноков поступали в продажу, но постоянной работы на продажу еще не было.
Обуви кожаной население не носило, одевались в лапти: болгары "суть вси в сапозех — пойдеве искать лапотник"458. Но кожа нужна была для щитов и колчанов, для сбруи и поясов; богатые люди одевали и кожаные черевики или чоботы. Отсюда выделка кож. О Яне Усмошвеце отец его рассказывает Владимиру: "Единою бо ми и сварящу (варить) и оному мьнющю (мять) усние (кожи) разгневався на мя преторже череви руками". Он занимался, следовательно, дублением кож (усние) и выделкою обуви (череви). В предании о посещении апостолом Андреем новгородской земли сообщается, что там обливаются в бане "квасом уснияным", т.е. квасом, в котором отмачиваются кожи и овчины. На существование кожевенного промысла указывают и такие факты, как то, что в битве со шведами в 1240 г. был убит "Дрочило Незбылова сын кожевника", а при взимании податей в качестве единицы обложения, как мы видели, фигурирует кожевенный чан. О башмачниках речи нет, в монастырях башмаки изготовлялись иноками, их выделывал, например, преп. Сергий.
Изготовлялись и богатые одежды, шитые золотом и шелками, — этой работой, по-видимому, занимались княгини и монахини. Феврония Муромская скончалась "единого святого раз еще не дошив, лице же нашив, преста, и вотькьне иглу, и приверьте нитью". Сохранились вышивки на шелку дочери Василия Темного Анны. В завещаниях княжеских встречается пояс старый новгородский, "пояс золот Шишкина дела", "пояс золот с ременем Макарова дела"459; так же, как и икона золотом кована "Парамшина дела", "крест золот парамшиньской"460, так что были и русские мастера, выделывавшие украшения. Но большая часть золотых и серебряных изделий, дорогих тканей, нарядов и украшений одежд перешли в Россию от иностранцев или обработаны были не русскими мастерами, как показывают сами названия — "пояс золот фрязьский", ипояс золот царевськийГ, т.е. ханский, "да стокан царьгородский, золотом кован"461. Известны были шелковые материи — атлас, штоф, тафта, гродетур. Все это были иностранные изделия, притом предназначенные не столько для нарядов, сколько для церковных облачений, частью сохранившихся до нашего времени. Облачение преп. Никиты новгородского штофное, пояс гарусный-тканный, шапка гродетуровая, опушенная горностаем. Мантия архиепископа Иоанна из атласа и бархата. Одеяние преп. Варлаама из атласа, шитое золотом и украшенное жемчугом462.
Однако это все роскошь церковная, о большом количестве предметов роскоши у частных лиц она отнюдь не свидетельствует. Напротив, "самые завещания, подробно означающие пояса, бляхи и мелкие украшения наравне с поземельными владениями и городами, дают знать о редкости нарядов и украшений... Точно так же удивление летописцев при описании украшенных одежд и разных мелочных вещей приводит к мысли, что украшения были редкие, так что древнему русскому человеку казалось все это подобным чуду, "хитростью измечтанною"463.
Еще более велика была роль иностранцев в постройке и украшении церквей, с той только разницей, что материи шелковые и шитые золотом, как и иные наряды, привозились к нам в готовом виде, тогда как здесь иностранцы появляются сами. В особенности это бродячие греческие мастера, строители, живописцы, выделыватели церковных украшений, впрочем, последние, и в особенности церковную утварь вывозили из Корсуни; еще Владимир похитил там церковную утварь, книги, кресты, как и "две капищи и медяны и четыре кони медяны" (две человеческие статуи и четверню бронзовых коней). И впоследствии предметы, необходимые для киевских храмов, забирали из корсунских церквей. Для построения храма Успения Владимир в 991 г. вызвал византийских мастеров: "Помысли создати каменую церковь святые Богородицы и послав приводе мастеры от грьк". (Ипатовская летопись) Примеру Владимира следовали и другие князья. "По свидетельству летописей и других литературных памятников, как Киево-Печерский Патерик, жития русских святых, древние церкви были построены греческими мастерами, и греческие же художники их расписывали. Так, известны сведения о Десятинной церкви, Софийском соборе в Киеве и церкви Киево-Печерского монастыря, церкви Богоматери в Новгороде, Софийском соборе там же... Киево-Печерский Патерик передает легенду о чудесном прибытии византийских художников в Киев для росписи Печерского монастыря. В 1045 г. князь Владимир Ярославович начал строить каменную церковь св. Софии в Новгороде: "Иустроив церковь приведоша иконных писцов из Царя-града... А писали Спасова образа годитнее время и более"464.
Когда Андрей Боголюбский пожелал выстроить церковь во Владимире, то, но словам летописи465, "приведе ему Бог" даже "из всех земель мастеры".
Вскоре появляются, впрочем, и церкви, построенные русскими мастерами — церквей ведь строилось огромное количество. Однако еще в 1160 г. летописец (Лаврентьевская летопись) подчеркивает, что при перестройке церкви во Владимире обошлись без иностранных мастеров, пользуясь трудом рабов, принадлежавших церкви: "Не ища мастеров от немець, но налез мастеры от клеврет святое Богородици". Они выполняли все работы: "Иных олову льяти, иных крыти, иных известию белити". И даже из летописного сообщения 1433 г. видно, что вполне обойтись без иностранцев и теперь не могли: "Мастеры делали немецкие из-за мориа с новгородскими мастеры".
Строили наши мастера каменные церкви быстро Снацяша делати месяца майя в 21, а концяша месяца июля в 31"), ("создана бысть цркви... единого лета"), но зато и долговечностью они не отличались, многие церкви вскоре рушились. В 1105 г. рухнула церковь св. Андрея, в 1123 г. переяславский Михайловский собор, в конце XII в. Богородицкая в Ростове и другая Богородицкая в Суздале. То же случилось в 1230 г. с церковью в Переяславле русском, в 1380 г. в Коломне466.
Точно так же построенная в 1382 г. каменная церковь "за мало дни рассыпася"467. В другом случае через несколько часов после постройки церкви обрушился верх, а наутро "скрушися вся".
Не более прочны были и другие постройки. В 1338 г. сильным порывом ветра снесло мост, городские укрепления сильно ветшали и приходилось строить новые: "Срубиша город на пороге нов, ветхыи сметаше". И ту г одной из причин являлась поспешность работы: "Начата делати за неделю на Покрове, а сделаши в две неделн весь"468.
Из камня первоначально сооружались только церкви, других каменных построек долго совсем не было. Какой редкостью являлись как они, так и мастера, их соорудившие, видно из слов летописца по поводу попытки Рюрика Ростиславовича в 1190 г. заложить каменную стену под церковью св. Михаила у Днепра; до него даже не дерзали помыслить об этом ("о ней же мнози не дерзнуша помыслити от древних"). Он же, "имея любовь не сыту о зданьих", раздобыл — это ему ставится в особую заслугу — и сведущего мастера ("изобрете бо подобна делу и художника во своих си приятелех... и приставника створи богоизволену делу и мастера не проста стены... ни от кого же помощи требуя").
Только с XIV в. появляются каменные стены, к концу этого века находим и каменные здания — архиерейские и монастырские, тогда как частные здания даже в таких богатых городах, как Новгород и Псков, были по-прежнему деревянные, и только частные лица, по своей инициативе сооружали каменные церкви.
Эти деревянные здания первоначально строили люди сами для себя, как это делали, например, подвижники, возводившие для себя кельи. Авраамий пришел к Ростову и поставил колибицу (от греч. "колиба" — келья), а Александр Свирский, "возградив себе хлевину малу... древа посекая и нивы творя понужаяся сам". Позже обращаются уже к плотникам, но плотничьим ремеслом занимались и непрофессионалы. За такую работу берется и преп. Сергий, когда старей, "ижехотяте сенци делати", заявляет ему: жду плотника, а уже все приготовано. Сергий предлагает ему: "аз сотворю, якоже хощещи, мзду возму у тебя". В других случаях обращаются к древоделам. Так строится церковь в Белоозере: "Понеже место оно долече человеческих жилищ отстояша и древо-делникам же позвони бывше приидоша и тако церковь поставлена бысть". В Вышегороде Ярослав иповеле древоделам, да приготовят древа на сограждение церкви, бе бо уже время зимно"469. А Изяслав обращается даже к помощи артели древоделов: "призвав старейшину древоделям, повеле ему церковь возградити... старейшина ту абие собра вся сущая под ним древоделя"470 (имеется в виду артель древоделов во главе со старейшиной).
Но подобно тому, как "рубить" города составляло повинность населения ("коли учнут город рубити, им делати ж"), так же, как и строить засеки, так и крестьяне обязаны были содержать церковь и отбывать плотничьи работы для монастыря "большим людем из монастырских сел церковь наряжати, монастырь и двор тынити, хором ставить"471. Мастеровые, принадлежащие духовенству, по ярлыку хана Узбека 1313 г., освобождаются лишь от работ на татар: "А что будут церковные люди-ремесленници... или писцы или каменные здатели (строители) или древяные"472. На нужды же церкви и монастыря, как и великого князя, эти каменщики и плотники, по-видимому, обязаны работать. В виде исключения находим освобождение и от повинностей этого рода в пользу князя: " Не надобе луховцам ставший хоромов на князя великого дворе ", "двора моего не ставят"473. Но из освобождения их от работы на хана можно также заключить, что эти мастера были редки и ими дорожили.
Таким образом мы находим, с одной стороны, строительную деятельность крестьян в виде повинности, а с другой — те же работы в качестве промысла, быть может отхожего. В Новгороде встречается Плотинский конец, как и Лубяницкая улица (выделывателей лубяных — деревянных и мочальных изделий) и к новгородцам киевляне обращаются: "А вы плотнице суще, а приставим вы хором рубити наших"474. И в Псковской судной грамоте (1396—1467 гг.) идет речь о найме плотника либо на известный срок, либо на определенную работу: "А которой мастер плотник или наймит, отстоит свой оурок и плотник или наймит... свое дело отделает"475. В "Русской Правде" говорится о "городнике", т.е. заведующем постройкой городских укреплений, который при закладке их получает куну, а при окончании работ ногату, сверх того в неделю 7 хлебов, 7 уборков пшена и 7 кун на еду и питье, и 7 лукон овса на содержание 4 лошадей. Мостнику за постройку моста полагается с каждых 10 локоть по ногате и 4 лукна овса на двух лошадей476. Псковичи в 1365 г. платят уже исключительно деньгами — 400 руб. за постройку церкви.
В монастырях изготовлялись для собственных надобностей свечи (преп. Сергий "кутию сам варяше и свечи скаше"). До XVII в. стекла приготовлять не умели и вместо него употреблялась для окон слюда, только в церквах находим уже раньше привозные стекла (в холмской церкви в 1259 г. "окна 3 украшена стеклы римъскими"). Больше производилось глиняной посуды. За 992 г. имеется известие о горницах (кувшинах), привезенных в Новгород для продажи, и там же встречается конец Гончарный.
Как мы видели, среди курганных раскопок встречается много металлических вещей, как оружия, так и различной домашней утвари. Однако далеко не все они были, по-видимому, собственного производства; много доставлялось из других стран. Посетивший славян арабский писатель Ибн-Фоцлан указывает на то, что мечи у руссов были работы европейской. И в памятниках упоминаются сулици (копья) ляцкие, шеломы латинские, колчары (кинжалы) фряжские, коры лятцкие — читаем в описании Мамаева побоища. Привозилось оружие и с Запада и от греков (при Изяславе в 1151 г) и от шведов (Биргер II, вследствие столкновения с новгородцами, запрещал вывоз его через Балтийское море). Но оружие шло и с Востока; об этом свидетельствуют копия аравитские, шеломы оварские, такие названия, как колантыри (броня), байданы (латы), кончары (кинжалы — ханд-жары), сабли, чечаки (шишаки). Воины Даниила Галицкого были вооружены оружием татарским.
Но наряду с привозным оружием и с иностранными кузнецами были и местные. Феодосий отправляется к "единому от кузнец" и заказывает ему вериги, в Киеве имелись Кузнечные ворота, у которых несомненно жили кузнецы. Кузнецкая улица была в Пскове. Если такого рода названия, встречаемые во всевозможных городах Запада и Востока в ранние эпохи, всегда свидетельствуют о поселениях определенной группы мастеров — они селились совместно, от которой древняя часть города (улица, конец, слобода, ворота) получила свое название, то именно кузнечный промысел является наиболее ранним везде и повсюду, появляется уже тогда, когда других видов ремесла, т.е. производства, работающего на продажу, еще не было. Конечно, кузнецами могли быть и иностранцы, промысел мог иметь кочевой характер и изделия могли производиться из материала заказчика. Но, во всяком случае, мы имеем основания предполагать, что раз существовали, как мы видели, зачатки других ремесел, то производство кузнечных работ, а среди них в первую голову выделка оружия, успело так или иначе выделиться из домашнего хозяйства.
Если преп. Нестор сам делает заступ для того, чтобы выкопать могилу Феодосию, а не обращается для этой цели к кузнецу, то лица, нуждавшиеся в оружии, в особенности князья, надо думать, поступали иначе. Сами они не в состоянии были вырабатывать его, да и для челяди это являлось слишком сложным занятием, требовавшим, ввиду трудности работы по металлу, известной подготовки. М ы ведь читаем об убитых новгородцах — Гавриле Щитнике, Якове Гвоздочнике, Онтоне Котельнике: "Загорелось от Ондреа от медяника "Федора Басенка хотели убити шилники". Но в Новгороде мы встречаем и мастеров, обрабатывающих благородные металлы — серебряников: "Убита Нежилу серебряника", "убигиа Страгика серебряника весця","выведе Сокира посадник ливца и весца серебряного Федора Жеребца на вече".
В той же Новгородской области мы находим кузнечный промысел не только в городах, но даже в деревнях. Здесь подтверждается раннее проявление этого ремесла, в то время, когда другие занятия еще не входили в состав домашнего хозяйства. Как видно из писцовых книг, "крестьянки приготовляли из льна и конопли пряжу, разного рода холст (усчину, попонный холст), полотная, а из них делали все принадлежности белья, убрусы и утиральники... Крестьянин сам строил свое жилье и все его принадлежности, заготовлял все свои необходимые земледельческие орудия, прибегая к посторонней помощи только в крайне редких случаях". Но помощь кузнеца была ему необходима. "Отдельными единицами кузнецы встречаются во всех краях Новгородской земли... В некоторых местностях, однако, они встречались не только в особенно большом количестве, но и возвышались на степень чистых ремесленников, совсем пренебрегавших земледелием" ("Древня Соминица двор Мвашко, двор Ульянко, двор Данилко, двор Олферкоу кузнецы, не пашут"). "Местности эти были, однако, не славянские, а финские. Но между кузнецами встречаются одинаково часто и настоящие русские или, по крайней мере, вполне обрусевшие финны". Изделия их — "топор, коса, сошник, да вдобавок к тому еще какая-либо сковорода рукоятная". В писцовых книгах читаем: "А нового доходу сковорода рукоятная да топор" (с кузнецов), "а нового доходу 28 сошников", "а старого доходу 20 кос"477.
Таким образом, кузнечный промысел рано появляется в качестве самостоятельного ремесла и притом даже в деревне, промысел пришлый, иноземный, но постепенно распространяющийся и среди местного населения. Роль этих чужих мастеров и влияние их на развитие промыслов были весьма велики. "Коль скоро только дело заходило за пределы обыкновенного житейского уровня, так тотчас же являлась неотступная потребность в чужом пособии". Медные двери софийского собора пришлось привезти далеко из-за моря, они представляли работу немецких мастеров478. В других случаях приходилось прибегать к московским мастерам. Так, по сообщению летописи, "владыка Василий повеле слияти колокол велик к святей Софии и приведе мастера с Москвы, человека добра, именем Бориса", который в том же году отлил в Москве 3 больших колокола и два малых479. А в лето 1420 "псковичи наяша мастеров Федора и дружину его побивати церковь святая Троицы свинцом, новыми досками, и не обретоша псковичи такова мастера в Пскове, ни в Новгороде, кому лити свинчатые дости; а к немцам слаша в Юрьев и поганый не дата мастера; и приеха мастера святыя Троицы, от Фотея митрополита, и научи Федора мастера святыя Троицы, а сам отьеха на Москву"480. Получаются, таким образом, и здесь кочующие мастера, переходящие из Москвы в Новгород, Псков и другие города для выполнения различных работ. Это напоминает нам однородные факты из жизни Западной Европы в раннее Средневековье481.
Общий вывод — хотя преобладающим следует рассматривать в эту эпоху производство промышленных изделий для надобностей собственного хозяйства — княжеского, монастырского, боярского, крестьянского, но нередко оно уже выходило за пределы потребляющего хозяйства. Наряду с пользованием иноземными товарами привлекаются и иноземные мастера, как и мастера из других областей Русской земли, трудом которых, главным образом по заказу потребителя и из его материала, восполняется недостаток в некоторых предметах. Иногда обнаруживаются избытки в монастырском хозяйстве, которые первоначально, вероятно, лишь в виде случайного явления поступают на соседний рынок. Зачатки ремесел в особенности появляются в Новгородской области, где наряду с населением, занимающимся сельским хозяйством, мы находим и различные виды ремесел, отчасти даже отделившиеся от земледелия; к концу этого периода, по-видимому, рядом с Новгородом выделяется и Москва, в противоположность другим областям, почти не знающим производства для рынка.
445Антонович. Черты быта русских славян по курганным раскопкам // Русская История.Под ред. Довнар-Запольского. Т. I. С. 518.
446См:. Довнар-Заполъский. История русского народного хозяйства. Т. I. С. 254 сл.
447Антонович. Черты быта русских славян по курганным раскопкам. С. 518.
448Русская Правда. Карамзинский список. С. 12.
449Мрочек-Дроздовский. // Ученые Записки. С. 257. Gdtz. Das Russische Recht. Bd. III. S. 73-74.
450Аристов. Промышленность древней Руси. С. 87. Максимейко. Мнимые архаизмы уголовного права "Русской Правды" // Вестник права. Март. 1905. С. 131.
451ПСРЛ. Т. IV. С. 16.
452Мрочек-Дроздовский. // Ученые Записки. С. 257. Срезневский. Древние памятники русского письма и языка.
453ААЭ. Т. I. № 32.
454Ипатовская летопись. 1259 г.
455СГГД. 1.№ 130.
456Летопись по Лаврентьевскому списку. 980 г.
457Житие Феодосия Печерского.
458Ипатовская летопись. С. 63.
459СГГД. I. № 34 (1389 г.)
460Там же. Т. I. № 25 (1356 г.), 39 (1406 г.), 86 (1462 г.).
461Там же. Т. I. № 23, 25.
462Аристов. Промышленность древней Руси. С. 165.
463Там же.
464ААЭ. Т. I. № 238. III. Яцимирский. Византия и влияние ее на Русь// Русская история. I. С. 561.
465Летопись по Лаврентьевскому списку. 1160 г.
466Аристов. Промышленность древней Руси. С. 104.
467Новгородская летопись но синодальному Харатей кому списку (первая летопись).
468Псковская первая летопись. 1414 г.
469Сказание о св. Борисе и Глебе. Изд. Срезневским. 1860. С. 28.
470Там же. С. 31 сл.
471ААЭ. Т. I. № 11
472СГГД. Т. И. №7
473ААЭ. Т. I. № 9. ЛИ. Т. I. № 15.
474Летопись по Лаврентьевскому списку. 1076 г. С. 96.
475Псковская судная грамота. Ст. 39, 41.
476русская Правда. Карамзинский список. С. 108. 109.
477Никитский. История экономического быта Великого Новгорода. С. 82.
478Там же. С. 86-87.
479Новгородская летопись но синодальному Харатейкому списку (первая летопись). 1342 г.
480Псковская вторая летопись. 1420 г.
481Кулишер. Лекции по истории экономического быта Западной Европы. 6-е изд. Ч. I. С. 65. 38.
<< Назад Вперёд>>
