История русского народного хозяйства

Торговля Руси с немцами в период XIII—XV вв. не ограничивается одними сношениями Ганзы с Новгородом и Псковом. Немцы торговали и с другими областями — и не только проезжая из Новгорода дальше вглубь Руси, но и непосредственно отправляясь по Западной Двине в различные северо-западные области и устраивая там торговые фактории. Особенно существенными являлись их торговые сношения со Смоленском, Полоцком и Витебском. Подобно торговле их с Новгородом и Псковом, и товарообмен с северо-западными областями может быть выяснен на основании тех соглашений, которые совершались между немцами и соответствующими русскими княжествами и городами. В договорах с Новгородом и Псковом в качестве представителей немцев, как мы видели, выступает Готланд, затем немецкая Ганза с Любеком во главе, а еще позже ливонские города Дерпт, Ревель и Рига (хотя Любек не исчезает). Напротив, в договорах с северо-западными областями с самого начала выдвигаются на первый план ливонские города, а один из них, именно Рига, вследствие своего особенно выгодного географического положения, приобретает господствующее значение в торговле и в регулировании ее, постепенно отстраняя все прочие. Судя по происходившим при этом переговорам, вся власть находилась в руках Риги, Ганза же совершенно не вмешивалась в эти дела, по-видимому, по той причине, что и самое участие ее в торговле здесь все более сокращалось. Дело дошло до того, что в 1478 г. Рига прямо заявила Девентеру и другим приморским городам, что никто не может торговать с русскими в Полоцке, кроме Риги и ее округа.

Из русских областей в договорах участвуют Смоленск, Полоцк и Витебск, причем в одних случаях договоры распространяются в равной мере на все три области, в других же Смоленск заключает их отдельно от Витебска и Полоцка, которые оказываются под властью Литвы, вступающей самостоятельно в соглашения с Ригой.

Однако основной и наиболее важный договор 1229 г., который "докончал" князь Смоленский Александр "с немцы", "как то докончили отцы наши, деди наши", распространяется, как видно из заключения его, и на Витебск и Полоцк: " Тая правда латинескомоу взяти оу Роускои земли оу волости князя Смольнеского и оу Полотьского князя волости и оу Витебьского князя волости". В нем установлены, в сущности, все основные положения, которыми должен регулироваться товарообмен между немцами и северо-западными областями России.

Последующие договоры и дополнительные соглашения, вызванные, как и в новгородской торговле, столкновениями между обоими сторонами, дают еще меньше нового, чем это можно наблюдать в новгородских соглашениях, обычно повторяя лишь каждый раз, что путь должен быть "чист", "без рубежа" и гости должны пользоваться защитой "как братья". Исключения в этом отношении не составляет даже подробный договор около 1250— 1260 гг., который хотя и содержит множество постановлений, но, если не считать незначительных отклонений, является лишь копией договора 1229 г. Значительно изменяются условия лишь в договоре 1406 г. и дополнении к нему 1498 г., обозначающим новую страницу в истории торговли между ливонскими городами и северо-западными русскими областями, точнее между Ригой и Полоцком. Наша задача, таким образом, сводится к рассмотрению договора 1229 г. с указанием тех немногих частичных отклонений от него, которые впоследствии имели место, а затем к анализу соглашении 1406 и 1498 г. При этом, как и следовало ожидать, в договоре 1229 г. мы находим много таких постановлений, которые являются выражением принципов, однородных с высказанными в соглашениях между Новгородом и Ганзой в ту же эпоху. Но есть, конечно, и отклонения: они представляют наибольший интерес.

Существенное значение имеют, прежде всего, те постановления в области кредита, которые предоставляют иностранному кредитору особые преимущества. Мы находим здесь правило, которое уже встречали, что при наличности нескольких кредиторов первым удовлетворяется гость, который дал товар в долг русскому (ст. 10 — "ажс латинин насть роусиноу товар свои оу долго оу Смольнске, заплатити немчиноу пьрвие, хотя бы иномоу комоу виноват был русиноу"). Но к нему присоединяются и новые постановления. Так, и в случае конфискации имущества ("поток") должника князем (и обращения его в холопы) предварительно уплачивается из его имущества долг немецкому купцу (ст. 11 — "аже разгневаиеться князе на своего члвка, а будете виноват немчицю роусин, а отимьть князе все, женоу и дети оу холопство, первоие платити емоу латинину, а потом князю как любо с своимь члвкм"). Равным образом, в случае смерти должника наследник должен прежде всего удовлетворить иностранного кредитора (ст. 12 — "аже латинин дасть княжю холопоу в заием или кому доброму члвкоу, а оумрете не заплатив, а кто иемльть него остатьк, томоу платити немчиноу").

Подобно Новгороду, и в Смоленске мы находим немецкую факторию, гостиный двор п ольдермана, как и церковь: в договоре 1229 г. упоминается о весах, находящихся в "немецьскои божници", в ст. 41 о весах, которые хранятся "оу латенескои цркви", в заключительной статье (редакции Д и Е) читаем о домах и дворах, купленных немцами в Смоленске, и о месте, где находится их церковь, в ст. 29 говорится о третейском разбирательстве ольдермана: "Роусиноу не ставити на латинеского детьского, не явившие старость латинескомоу: аже не слоушаиеть старосты, тотьможешь на него детского приставити". Русский обязан предварительно обратиться со своей жалобой на немца к немецкому ольдерману, и только в том случае, если немец не подчинится решению последнего, он может обратиться к смоленскому суду. В этом постановлении не только выражена наличность организованной немецкой фактории, но и существенное право, призванное за ней. Ганзейцы добивались его, как мы видели выше, и в Новгороде, но, по-видимому, тщетно, тогда как, например, в Линне, согласно английской привилегии 1310 г., в случае столкновения между ганзейцем и англичанином ольдерман немецкий назначал двух немецких купцов, которые совместно с двумя избранными мэром города жителями должны были стараться по возможности примирить стороны⁶⁹².

Не менее важное право в этом направлении предоставлено немецкой купеческой общине и по ст. 16: "Аже латинескии гость бииеться мьжю собою оу роускои земли любо мьчемь, а любо деревом, князю то не надобе, мьжю собою соудити". Большинство авторов (Владимирский-Буданов, Филиппов, Наииерский, Бережков) толкуют эту статью в смысле поединка, происходящего мечом или копьем между немцами, в который смоленский князь не вмешивается, т.е. не получает с него никаких пошлин⁶⁹³. Более правильно понимает это постановление Гетц как предоставление немцам собственного суда в случаях столкновений между ними. Что речь идет здесь не о поединке, а о драке, о нанесении ран и увечий, можно усмотреть из соответствующей статьи смоленского договора 1250 г., где то же правило повторяется, но в несколько измененном виде. "Оже имоуть ся бити Роусь в Ризе и на Готьскомь березе мечи или соуличами, или иная тяже оучиниться межи самеми, не надобе то влдце, ни иному соудьи немьчьскомоу, ать оуправяться сами по своему соудоу; такоже и немьчем Смольньске" (ст. 13). Из этой статьи, где к битью мечами или копьями присоединяется "иная тяжа", т.е. иное столкновение, мы видим, что и в упомянутой выше статье договора 1229 г. речь идет о столкновении, где пускаются в ход мечи и копья⁶⁹⁴.

В латинской грамоте 1268 г. немцы и в Новгороде добивались права судить своих купцов в таких случаях, т.е. при столкновениях, происходящих между ними, внутри фактории, собственным судом, не представляя их на суд новгородских властей, но едва ли там достигли этого, ибо и это предложение не вошло в договор 1269 г. Напротив, в Смоленске, как мы видим, они получили это существенное право, означавшее самоуправление, самостоятельность немецкой фактории, право, приобретенное ганзейцами и в других странах. В Датской привилегии 1328 г. их право идет еще гораздо дальше, распространяясь даже на случаи столкновения между ганзейцами и местными жителями, на что они на Руси претендовать и не думали⁶⁹⁵.

И в договоре 1229 г. упоминается о транспорте привозимых немцами товаров через Волок, соединяющий Западную Двину с Днепром, для чего смоленский тиун обязан послать им людей без промедления ("а не оудержати иемоу"), иначе для них может получиться ущерб ("аже оудержить, оу томь ся можете оучинити пагоуба"), если же погибнет порученный волочанам товар, то они все вместе (солидарно) отвечают за него (ст. 23—24). При этом мы узнаем, что тем же путем ездили и жители Смоленска, возвращавшиеся, очевидно, из Риги; на Волоке "мыпати жеребей, кого напьрьд вести ко Смольньскоу" (ст. 42).

Но это относится только к немцам и смольнянам, и тем и другим дается предпочтение перед иными купцами из русских земель Саже боудоутъ людие из иноие земль, тьх посль вести" — в рижском списке эти люди из иных земель названы иными русскими гостями). Очевидно, торговое движение на Смоленск было оживленное — он ведь лежал на "великом водном пути" из Новгорода в Киев.

Путь по Двине гарантируется свободный как епископом Рижским, так и магистром Ливонского ордена ("мастьр Божх дворян") и всеми князьями прилегающих к ней земель по всему ее течению, по воде и по берегам Сот вьрхоу и до низоу в море, и по воде и по берегоу всемоу" — ст. 43). Береговое право, отмены которого ганзейцы повсюду добились, и здесь признается упраздненным (мы встречали отмену его уже в договоре Олега с греками 911 г.) — груз с потонувшего судна принадлежит владельцу, который может его вытаскивать из воды, а если ему нужно, то и нанимать для этой цели людей (иоу кого ся избииеть оучан, а любо челн... товар иего свобонь на воде и на березе без паскости всякому: товар иж то потопл, брати оу мьсто своиею дроужиною из водгя на берего; аже надобе иемоу болше помочи, тоть наимоуи при послоусех").

Несмотря, однако, на все гарантии свободного пути по Двине, путь этот был далеко не безопасен, ибо, с одной стороны, Полоцк задерживал купцов, едущих в Витебск и Смоленск, желая, чтобы они останавливались в его стенах и здесь продавали товары местным жителям ("штапельное право"), а с другой стороны, ливонский орден препятствовал проходу судов, захватывал корабельщиков в Дюнамюнде (Усть-Двинске), литовцы совершали нападения на суда на Волоке, почему договор предусматривает немедленный транспорт товаров в этом месте, без задержки. Право репрессалий, само собою разумеется, и тут действовало, хотя постоянно и подчеркивались "ити истьцю к истьцю а рубежа не деяти". На самом деле, за вину одного отвечала вся община. Немец по имени Викболт, сообщают половчане, за вину одного русского ограбил других русских, держал их в оковах и заточении, мы ему оказали ту же честь, что и он нашим, и вы за это не будете в претензии на нас: вы умные и ученые люди и понимаете сами, что нельзя безнаказанно нарушать приказания столь важного лица, как великий князь⁶⁹⁶.

Проездных пошлин ни немцы по дороге в Смоленск, ни смольняне, отправляющиеся в немецкие города, не должны. Таков общий принцип. Но осуществлялся ли он? Дальнейшие постановления заставляют усомниться в этом. Общее правило о свободе от этих сборов содержится в рассматриваемом договоре 1229 г. ("Всякому латинескому члвкоу свободен путе из гочкого берега до Смольнеска без мыта; тая правда иесть Роуси из Смольнеска до Гочкого берега" — ст. 34). Оно повторяется и в договоре Смоленска 1250 г. (ст. 16). Но в последнем сказано лишь, что от Смоленска до Риги "чистьи путь", "а не надобе им ни вощець ни мыто", и прибавлено: "А на Волоце, како есть пошло". Последнее, очевидно, обозначает, что на волоке уплачивается известный сбор в обычном размере, а не только плата за транспорт товаров. В договоре 1229 г. (ст. 35) этому соответствует обязанность гостей уплатить тиуну на волоке рукавицы (готские руковицы перстатые — по другой редакции), "ажбы товар перевьзл без держания". Мало того, и по приезде в город купцы обязаны поднести княгине кусок сукна ("дати им княгине постав частины"). Таким образом, существует как сбор при въезде в город, так и проездные пошлины на Волоке, и приведенное выше общее положение, что последних не должно взиматься, не соответствует действительности. Тем более ошибочно иногда высказываемое мнение, будто немцы в Новгороде и в Смоленске были освобождены от всяких пошлин⁶⁹⁷.

Важны постановления о свободной покупке и продаже товаров (ст. 25 и 30) и о праве немцев ездить за пределы Смоленска, а русских за пределы Риги (ст. 26) и об обязанности немцев судиться в Смоленске, а русских в Риге и на Готланде (ст. 28). Последние две статьи имеют в виду торговлю немцев за пределами Смоленска; первая разрешает ее, вторая предполагает, но устанавливает, что русский не может "зватилатинеского на иного князя соуд", кроме смоленского, разве что немец сам на это согласится. Впрочем, возможно, что здесь идет речь лишь о местностях, лежащих в пределах смоленского княжества. Напротив, ст. 26 трактует и о поездках за пределы Смоленской области: "Аже латинескии оусхочеть иехати из Смльнеска своимь товаромь в иноу стороноу, про то чего князю не держати ни иному никомоу же". Здесь гарантируется немцам свободный проезд в другие русские княжества. Напротив, ст. 20 договора 1250 г. их значительно ограничивает в этом отношении, ставя поездки в зависимость от разрешения смоленского князя: "А како боудеть немьчьекыи гость Смоленске, а почьнеть ся кто от них просити выноую землю, то... о нем ся прошати а мне с и,о доуме поущати".

Одновременно ст. 26 договора 1229 г. разрешает и русским "иехати из Гочкого берега до Травны", т.е. до Любека. В Рижской долговой книге 1327 г. действительно встречается случай продажи воска с уплатой за него в Любеке⁶⁹⁸. Тем не менее можно сомневаться относительно значительности даже в это время активной торговли, производимой за пределами Руси жителями Смоленска, как и Полоцка и Витебска, на которых, как мы указывали выше, также распространяется договор 1229 г. Хотя весь упомянутый договор построен на принципе взаимности и в каждой статье за правом, предоставляемым "латинескоу" на Руси, следует то же право, устанавливаемое в пользу "роусина" в "Ризе и на Гочком березе", тем не менее из ряда рассмотренных нами статей договора можно усмотреть (как и из приведенных выше договоров Новгорода), что в действительности имеются в виду лишь немцы на Руси, но не русские в Риге или на Готланде.

Так, например, наказания за убийство, нанесение увечья, раны, изнасилование, прелюбодеяние установлены в гривнах серебра, т.е. в русской монете, иностранная же не указана вовсе. Но еще существеннее то обстоятельство, что встречаются такие постановления, которые применимы лишь на Руси, но не в ливонских городах или на Готланде, как наказание за убийство холопа или за насилие над рабой, ибо в других странах их уже почти не встречалось, или как предварительное удовлетворение иностранного кредитора в случае конфискации имущества должника князем и обращения его в холопы — такого рода явления имели место лишь на Руси, но едва ли за границей. Равным образом, и статьи, трактующие о перевозке товаров на Волоке и об ответственности волочан (хотя по поводу этой ответственности ради полной взаимности говорится и о русских в Риге и на Готланде), как и о пошлинах, там взимаемых тиуном, не могут иметь отношения к торговле русских — при поездке в Ригу и на Готланд никакого волока не имелось за пределами Руси. Статья об уплате сбора в пользу княгини и другие две о хранении весов вообще касаются только Смоленска и даже соответствующей прибавки о Риге и Готланде здесь уже не имеется. Нет этой взаимности и в отношении сборов за взвешивание товаров — речь идет только о Смоленске; а по поводу взыскания долга подробно говорится о тиуне, о детском, об обязанности смольян платить, если они немцам помешают расправиться с русским должником. Лишь в заключении после подробного описания всего этого процесса прибавлена небольшая фраза: "Тая правда оузяти роусиноу оу Ризе и на "очком березе " но не указывается, к кому и в каком порядке русский кредитор должен там обращаться.

Из этого можно предположить, что на первом плане стояла торговля немцев в русских областях, тогда как торговая деятельность русских даже в ливонских городах и на Готланде имела меньше значения. По вопросу же о поездках смольнян и других западно-русских купцов за пределы Риги нам известно, что Рига впоследствии, по крайней мере к концу XIV в., ставила этому всяческие препятствия. Она не желала пропускать ни русских в Балтийское море, ни приезжавших из вендских или вестфальских городов немцев вверх по Двине в русские области. Вообще, если в договорах Смоленска с немцами 1229 и 1250 г. упоминается наряду с Ригой о готском береге, то ни в мире, заключенном в 1338 г. литовским князем Гедимином, которому тогда принадлежали Полоцк и Витебск, с Ригой и магистром Ливонского ордена, ни в соглашении с орденом и Ригой смоленского князя Ивана Александровича 1340 г. нет уже речи ни о Любеке, ни о Готланде — русские отправляются только в Ригу⁶⁹⁹.

Что касается другого упомянутого выше вопроса о свободной торговле иностранцев, то хотя ему посвящены две статьи (одна о свободе продажи товаров, другая о свободе закупки), но ясности относительно объема предоставленных им прав все же не получается. "Аже латинескии придешь к городоу, свободно иемоу продавати, а противоу того не молви ти никому же" (ст. 25), "латинескомоу и есть вол но оу Смольнеске который товар хочьть купити, без паскости" (ст. 30). Подобные же общие фразы "волное торгованье", "волно ехати торговати, купити и продати" мы находим неоднократно и впоследствии⁷⁰⁰.

Спорным является в особенности вопрос о том, предоставлено ли торговать гостю с гостем. На основании жалоб Риги витебскому князю Михаилу Константиновичу в конце XIII в. можно предполагать, что первоначально эта торговля была дозволена.

В этом заявлении Риги содержится протест и против неправильностей в области взимания весового сбора, установленного договором 1229 г. ("Аже ты, княже, лишнее емлешь"), и против насилий над немецкими купцами, у которых "товар отнял силою и неправдою", которых "вязали и мучили", и против того, что князь, как и его брат, купили у немцев товары, но не заплатили за них. Вместе с тем рижане протестуют против того, что князь, по совету людей, которых следовало бы наказать, а не слушать, лишил их возможности торговать с другими гостями, и когда один рижанин по имени Фредрик хотел продать соль другому гостю, то его заковали, а товар его князь велел разграбить. "Ecи неправду деял, — заявляют рижане, — както ныне новую правду ставишь, както есме не чювали от отчов ни от дедов ни от прадедов наших. Аже ты велишь кликати сквозе торг: гость со гостем не торгуй. Княжо, у томь ecи неправду деял. Княжо, аже ecи тако у своемь сердчи, тотъ то ecи неправою думою думал. Будут тебе, княжо, лишие людье тую думу пододали, тоть не у честь тебе дали тую думу; то есть тобе, княжо, достойно, аже бы тыи люди казнил, как то быть инии людие боялися, кто лихую думу пододаваеть". Затем рассказывается вся история с Фредриком, который "шол с темь человеком соли весить" и которого княжеский детьский Плос повел, якобы, к князю, на самом же деле "порты с него снем за шию оковал и рукы и ногы и мучил его так, както буди Богу жяль". Князь же "детьские свое послав на его подворие и велел товар его разграбити". "А ныне мы ся тебе молим, — заключают рижане, — абы ты тыи товар отдал княжо. И сам ведаешь ажо неправдою ecи свое крестное челование забыл"⁷⁰¹.

К концу XIV в. рижане жалуются на то, что Полоцк им запрещает торговать с русскими, прибывающими из других областей, так что москвичи и другие русские купцы уезжают ни с чем. Но на это полочане, в свою очередь, отвечают, что в Риге их лишают возможности торговать с "заморскими" немцами. Рига это отрицает: и эти немцы участвовали в заключении договоров и пользуются предоставленными в них свободами. Это обстоятельство находилось в связи с только что рассмотренным вопросом о праве поездки купцов в другие местности. Рижане требовали предоставления им возможности ехать из Полоцка дальше в Витебск и Смоленск. Полоцк готов был допустить это при условии, что Рига в свою очередь даст им возможность ездить на Готланд и Любек, на что Рига не соглашалась⁷⁰². Рига запрещала даже непосредственную торговлю русских с ганзейцами, приезжавшими из других мест.

После продолжительных споров относительно штапельного права⁷⁰³ дело закончилось тем, что в привилегии литовского князя Александра 1498 г. рижанам и иным гостям запрещено было под угрозой конфискации товаров ездить в Витебск или Смоленск; они могут отправляться гуда лишь для взыскания долгов, но не для торговли⁷⁰⁴. Эти поездки вызывались тем, что купцы из Витебска и Смоленска продолжали посещать Ригу. За пределы Риги ни они, ни полочане, конечно, не ездили. Полоцк, во всяком случае, стал конечным пунктом немецкой торговли и центром товарообмена в северо-западном крае.

Но Полоцк этим не ограничивается — торговля гостя с гостем вообще должна быть прекращена, и не только за пределами Полоцка, в других местностях, куда немцы могли бы отправляться, но и в стенах самого Полоцка. И здесь товары должны идти через руки местных жителей, иначе мог бы получиться обход постановления, согласно которому нельзя ехать мимо Полоцка, минуя его жителей. Гости приезжали бы сюда, формально выполняя это требование, но в действительности нарушая его. Они торговали бы между собою в самом городе, так что в результате все-таки устраняли бы горожан.

В своих предположениях 1405 г. Полоцк заявляет: "А торговати немецькому купцю в гостем Литовьское земли добровольно, а с новгородци немецькому купьцю торговати, а промежи има ходити нашему полочанину: занеже нас новьгородци не пустят у немечькии двор торговати без своего новьгородца; а с москвичи торговати вашим немьцем; также нашему полочанину межи ими ходити, торговати: занеже на нас москвичи тамьгу емлют"⁷⁰⁵. С литовцами немцы, следовательно, могут торговать непосредственно, с новгородцами же и москвичами только через посредство полочан. Последние, по объяснению Никитского, являлись своего рода маклерами, без которых ни одна сделка гостя с гостем заключена быть не могла — "между ними" — по образному выражению памятника — "ходил полочанин"⁷⁰⁶. Маклеров на Руси в те времена не было, в противоположность Западу, где повсюду существовали маклерские корпорации и где, как, например, в Брюгге, обязательно было пользование их помощью.

Запрещая рижанам непосредственную торговлю с новгородцами и с москвичами, Полоцк ссылается на то, что новгородцы не дают им торговать на немецком дворе без посредничества местных жителей, а москвичи с них, полочан, взимают тамгу. Выходит, таким образом, как будто против торговли рижан с новгородцами и москвичами Полоцк в сущности, ничего не имеет и готов был бы допустить ее, если бы тому не препятствовали действия противной стороны. Едва ли, однако, мы имеем основание принимать эти объяснения за чистую монету и даже предполагать, как утверждает Мулюкин, что Полоцк запрещает непосредственную торговлю немцев с москвичами в качестве репрессалии против Москвы, которая взимала тамгу с жителей Полоцка⁷⁰⁷. Скорее это просто отговорка. Не говоря уже о том, что тамга вообще уплачивалась всеми иногородними⁷⁰⁸, а не одними полочанами (да и местными жителями, но только в пониженном размере), так что никакой несправедливости по отношению к Полоцку не было — мы видели, что стремление устранить непосредственную торговлю гостей обнаруживалось уже давно и в северо-западных городах и находилось в данном случае в связи с настойчивым желанием Полоцка устроить у себя складочное место, вытекало из того основного положения, что все привозимое в Полоцк должно проходить через руки его жителей. Гетц и понимает постановление 1498 г. о недопустимости езды мимо Полоцка в смысле установления прибегать к местным жителям и при продаже товаров в пределах города⁷⁰⁹-⁷¹⁰. Во всяком случае, в привилегии 1498 г. указано, что немцам запрещается закупать товары в месте производства, в лесах и деревнях⁷¹¹, т.е. приобретать их у крестьян, которые также по понятиям того времени относились к числу чужих — лишнее подтверждение запрета торговли гостя с гостем.

Наконец, с обоих сторон обнаруживалось желание ограничить деятельность приезжих купцов оптовой торговлей, не допуская розничной, обычное в те времена стеснение для гостей⁷¹².

Решением Витовта 1406 г. торговля в розницу гостям не дозволена ни в Риге, ни в Полоцке: "Также полочаном у Ризе, а Рижаном у Полочку, никакое малое торговле не торговати, што розницею зовут, а то мы как у Полоцку, а рижяне у Ризе учиним и поставим, а любо, как можем межи себе уровнати"⁷¹³. Привилегией 1498 г. это положение окончательно закреплено: в Полоцке устанавливаются три двухнедельные ярмарки, в течение которых гостям только и дозволена розничная продажа. Это обычное исключение, делаемое в Средние века. Ярмарочная торговля находилась в особом положении. В интересах ярмарки, оживления ее, посещения многочисленными торговцами, что давало и значительный доход государю в виде торговых сборов, устранялись обычные стеснения: гости пользовались правом убежища, никакие репрессалии не допускались, взыскание по долгам, возникшим до ярмарки, не могло иметь места, наконец, торговля разрешалась всем и каждому любыми товарами и в любом количестве.

Но вне ярмарок привилегия 1498 г. дозволяет рижанам в Полоцке торговать только оптом, под угрозой конфискации товаров. Продавать можно сукно только целыми штуками, соль — мешками, мускатный цвет и мускатный орех, галгант, цытварный корень, гвоздику, шафран и иные ценные пряности — фунтами, топоры, ножи и т.п. — дюжинами, винные ягоды и изюм — корзинами, вино, пиво и другие привозные напитки — бочками, железо, свинец, медь, олово и латунь — центнерами. Точно так же закупать дозволено товары только оптом: воск по 20 фунтов, меха собольи, куньи, енотовые по 40 штук, беличьи, горностаевые, хорьковые, норки — по 250 штук, золу и деготь — целыми тоннами.

Вся торговля Ганзы с северо-западными областями свелась, таким образом, к товарообмену между Ригой и Полоцком. Закупая привозимые ганзейцами товары, рижане уже везли их самостоятельно в Полоцк, но не далее; Полоцкое подворье находилось всецело под властью Риги. Полочане также могли отправляться только в Ригу, хотя они и обходили последнюю, совершая путешествия ио суше в Данциг и Бреславль. Во всяком случае, их активная деятельность в торговле с Ригой была, по-видимому, значительна. Об этом свидетельствует книга записи долгов, совершенных в Риге в 1286—1352 гг.⁷¹⁴ Уже во второй половине XIII в. имелась русская колония в Риге, состоявшая из скорняков, банщиков, в особенности же торговцев, имевших даже постоянное пребывание в Риге и приобретших в некоторых случаях права местных граждан. В Риге мы находим русскую часть города, русскую улицу, русских владельцев домов. Центром же всей колонии и здесь была церковь св. Николая, которая и в этом случае служила товарным складом. В 1498 г. рижский магистрат заявил, что ни москвичам, ни новгородцам, ни псковичам он не позволит построить у себя церковь: это право принадлежит только жителям Полоцка, Витебска и Смоленска, для которых полоцкий владыка посылает, согласно старинному обычаю, своего попа⁷¹⁵.

Как мы видели, договор 1229 г. упоминает о немецкой фактории в Смоленске, но об организации ее и жизни все же известно сравнительно мало, и постепенно она, по-видимому, заглохла совершенно, уступив место Полоцку. В 1399 г. при переговорах с Витовтом рижане не в состоянии были даже доказать, что им принадлежит право на двор и церковь в Смоленске: очевидно, они уже давно прекратили свое существование.

Напротив, организация немецкой "конторы" в Полоцке нам известна, она во многом напоминает устройство новгородской фактории. Скра, составленная Ригою в 1393 г. для Полоцка (она именуется здесь Schragen), которая стала в дальнейшем основным законом для немецкой колонии в этом городе, построена всецело на основании постановлений, содержащихся в новгородских скра. И в Полоцке во главе фактории стоит ольдерман, избираемый из среды членов ее, созывающий общее собрание последних (der gemeine Steven) для разрешения всех вопросов о нарушении скра и всех жалоб немцев друг на друга, являющийся представителем конторы при всякого рода переговорах с русскими, поддерживающий, наконец, сношения с Ригой, в ведении которой находилась полоцкая фактория. И здесь ольдерман выполнял эту функцию в течение неопределенного срока — до своего отъезда, причем с начала XV в. и тут, как в Новгороде, ему помогают "мудрейшие". К этому времени, подражая Новгороду с его двумя ольдерманами (подворья и св. Петра), учреждают и в Полоцке две должности ольдерманов⁷¹⁶.

Разница, однако, состояла в том, что, в отличие от Новгорода, в Полоцке не было подворья, в пределах которого находились бы дома и амбары немцев; подобно Брюгге, немцы жили здесь в различных домах, нанимаемых, по-видимому, у местных жителей. Во время одного наложенного на ганзейцев ареста они жалуются на то, что сидят разобщенные и отрезанные друг от друга в различных домах, и если умирает кто-либо из них, другие об этом ничего даже не знают⁷¹⁷. Центральным пунктом фактории, впрочем, являлась и здесь церковь, которая — как это было и в Новгороде — служила кладовой и амбаром. В церкви помещался купленный воск⁷¹⁸. Вполне естественно, что и полоцкая скра (1393 г.) запрещает учреждение смешанных товариществ, состоящих из русских и немцев, как и комиссионные операции по поручению русских купцов, не дозволяет, по требованию Ганзы, и брать и давать товары в кредит⁷¹⁹. Насколько выполнялись первые два запрещения, нам неизвестно, относительно же третьего мы знаем, что оно не играло никакой роли. Как мы видели выше, договор 1229 г. (ст. 10,11,12), как и договор 1250 г. (ст. 7,8) исходят из кредитования немцами русских и наоборот, и устанавливают на этот случай преимущество иностранного кредитора перед туземными. Точно так же из изданной Гильдебрандом рижской книги долговых записей можно усмотреть, что кредитные операции, производимые русскими в Риге, составляли обычное явление — товары русским купцам продавались в кредит в широких размерах, уплата за них производилась в рассрочку или по обратном приезде русских в Ригу⁷²⁰. Но точно так же рижские купцы, находившиеся в Полоцке, неоднократно заявляли Риге, когда она требовала, чтобы они немедленно уехали оттуда, что они не в состоянии этого сделать, ибо им нужно получить платежи по долгам; "наши должники еще не вернулись и они нарочно не приезжают, чтобы мы уехали, и товары остались у них"⁷²¹. Скра 1393 г. еще никакого запрещения не содержит, когда же оно впоследствии было установлено, то произошел столь неприятный инцидент, что от этого требования пришлось вскоре отказаться. Именно, когда великий князь Витовт пожелал приобрести в 1400 г. сукно с уплатой в Вильне спустя 2—3 недели, то ему было отказано в этом, ссылаясь на то, что немцам запрещено кредитовать русских и литовцев. Витовт был глубоко возмущен таким недоверием к нему и заявил, что и он, со своей стороны, будет подобным же образом поступать но отношению к немцам и запретит им ездить мимо Полоцка. Риге пришлось извиниться и свалить всю вину на факторию в Полоцке, оправдываясь тем, что, якобы, отказ Витовту имел место помимо всякого желания Риги⁷²². С тех пор дальнейших попыток бороться с кредитованием русских, по-видимому, более не производилось, и постоянно упоминается о доставке товаров (взамен полученных) в известный срок, о продолжительности рассрочек, даже о денежных ссудах⁷²³.

Среди товаров, вывозимых немцами из северо-западной области, на первом плане стоял воск, тогда как меха здесь, по-видимому, уступали ему по своему значению. В списке товаров, захваченных в 1412 г. в Полоцке у рижан Витовтом, 8 раз упоминается воск, тогда как меха были забраны только v одного немецкого купца. Скра 1393 г. упоминает о фальсификации воска, смешиваемого с салом и другими примесями; в 1498 г. рижанам удалось добиться права топить воск в Полоцке и накладывать на него свое клеймо. Правом же осмотра покупаемых мехов до принятия их, которое немцы осуществляли в Новгороде, они в Полоцке не пользовались. Домогательства этого рода вызывали лишь насмешки у русских, заявлявших, что они могут обойтись и без посредничества рижан, продавая свои меха в Данциге, Бреславле и Варшаве без такого осмотра. Вывозилась также смола, сало и зола — последняя как в Ровно, так и в Любек, Амстердам и Брюгге.

Предметом импорта и в этой торговле прежде всего являлось сукно, хотя о нем упоминается реже, чем в торговле с Новгородом. В различных списках арестованных или кредитованных товаров названо ипское зеленое и красное сукно, далее ткани из Сант-Омера, Поперинга, Ахена; английское сукно и здесь конкурирует с фламандским. Не меньшее значение, по-видимому, имел, однако, привоз соли — лиссабонской и французской и в списке утраченных немцами товаров (1412 г.) соль упоминается 9 раз, сукно всего 2 раза. В 1448 г. среди захваченных товаров указано свыше 400 саней, нагруженных солью. Во время столкновения с Полоцком рижане (как это было и в сношениях с Новгородом) прежде всего прекращали подвоз соли. Упоминается также о сельдях (жалобы на их плохое качество), о вине, пряностях, металлах и изделиях из них, наконец, полочане просят немцев снабжать их хлебом⁷²⁴.

И в Полоцке постоянно раздаются жалобы на взаимные обманы, хотя с обоих сторон делаются попытки бороться с этим злом. Рижане устанавливают жестокие кары для своих купцов, Витовт — для полоцких. Согласно рижскому постановлению 1338 г., всякий немец, захваченный на Двине с "нечистым" товаром, должен быть отправлен для суда в Ригу, а Витовт в 1400 г. сообщал рижанам: "Знайте, милые друзья, что всех, у кого оказались фальсифицированные товары, мы строго наказали и только из милости сохранили им жизнь. Но мы постановили, что в дальнейшем они без всякого снисхождения будут лишены и жизни, и имущества"⁷²⁵. Те же обманы происходили и при взвешивании. В соглашении 1330 г. относительно весовщика говорится: "Отступи прочь, а рукой не принимай"⁷²⁶. Немцы жаловались на то, что в гирях огромные дыры, так что можно туда воткнуть целый кулак. Русские то вкладывают туда кусок свинца, то вынимают его, в зависимости от того, что им выгоднее. В другом случае они прибавляют: "Из-за неправильных весов наши убытки так велики, что мы готовы лучше целый год удерживать свои товары, не продавая их, чем допустить, чтобы подобным образом на наших же глазах нас обкрадывали". Но и после того как старые весы были заменены новыми, столкновения не прекращались, ибо оказалось, что одни гири легче других: "Когда русские что-либо продают, они стараются класть на весы более тяжелые гири, немцы же более легкие; из-за этого происходят вечные ссоры". Но и тогда, когда немцы вводят свои собственные весы, они отказываются предъявлять их русским для проверки, ибо в этом случае обнаружилась бы их неправильность⁷²⁷.

---

⁶⁹²Hansisches Urkundenbuch. В. II. № 170 § 9.
⁶⁹³Хрестоматия по истории русского права. Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. I. С. 119. Филиппов. Учебник истории русского права. 5-е изд. I. С. 65. Русско-ливонские акты. Приб. I. С. 428. Бережков. О торговле Руси с Ганзой. С. 95.
⁶⁹⁴Getz. Dcutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. S. 255.
⁶⁹⁵Hansisches Urkundcnbuch. В. II. № 474.
⁶⁹⁶Hildebrand. Das Rigische Schuldbuch. 1872. S. 368.
⁶⁹⁷ См.: Riesenkampff. Der deutschc Hof zu Nowgorod. S. 74. 111. Gdtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. S. 107.
⁶⁹⁸Hildebrand. Das Rigische Schuldbuch. № 1511.
⁶⁹⁹Getz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. S. 340.
⁷⁰⁰апример: Русско-ливонские акты. № XXVa и XXVб.
⁷⁰¹Там же. № XLIX.
⁷⁰²Там же. № CXXVII.
⁷⁰³Там же. № CXXII, CXCIII, CXCVIII. Предложения сторон см.: Там же. № CLIII, CIV, CLXI. Окончательный договор см.: Там же. № CLXIV. См.: № CLX, CLIV, CCLVIII, CCLXVI.
⁷⁰⁴АЮЗР. I. №159.
⁷⁰⁵Русско-ливонские акты. № CLIV.
⁷⁰⁶Никитский. История экономического быта Великого Новгорода. С. 150 сл.
⁷⁰⁷Мулюкин. Юридическое положение иностранных купцов. С. 4.
⁷⁰⁸См. с. 121-112 и Часть III.
⁷⁰⁹Getz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. S. 347.
⁷¹⁰И в Ковно запрещено (в 1493 г.) немцам торговать с гостями и с крестьянами (Hansisiches Urkundcnbuch. В. XI. № 689)
⁷¹¹Акты к истории южной и западной Руси. № 159.
⁷¹²См.: Русско-ливонские акты. № CLIII, CLIV, CLXI. Bunge. Die Stadt Riga im XIII. und XIV. Jahrhundcrt. 1878. S. 138 ff.
⁷¹³ААЭ. Т. I. № 16. Русско-ливонскис акты. № CLX. №721. Gdtz. Deutsch-russische HandelsvertrSge des Mittelalters. §58.
⁷¹⁴См.: Hildebrand. Das rigische Schuldbuch. 1872.
⁷¹⁵Cм.: Getz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. S. 510 ff.
⁷¹⁶Русско-ливонские акты. № CXVII. Hildebrand. Dasdeutsche Kontor zu Polozk // Baltischc Monatsschrift. Bd. XXII. 1873. S. 347 ff.
⁷¹⁷Hildebrand. Das deutschc Kontor zu Polozk. S. 346.
⁷¹⁸Русско-ливонские акты. № CXCVIII
⁷¹⁹Там же. № CXVII. Hildebrand. Das deutsche Kontor zu Polozk. S. 353.
⁷²⁰Hildebrand. Das rigische Schuldbuch. S. XLII ff.
⁷²¹Русско-ливонские акты. № CLXXXXVIII. Акты южной и западной России. I. №159.
⁷²²Русско-ливонские акты. № CXXXV, CXXXVI.
⁷²³Getz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. S. 525 ff.
⁷²⁴Hansisches Urkundcnbuch. В. V. № 1084,1093. Hildebrand. Das rigische Schuldbuch. Einl. und S.152. Idem. Dasdeutsche Kontor zu Polozk. S. 361. Gdtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. S. 512 ff. Gdtz. Deutsch-russische HandelsvertrSge des Mittelalters. § 58.
⁷²⁵Русско-ливонские акты. № XXIV. Hildebrand. Das deutsche Kontor zu Polozk. S. 357.
⁷²⁶Русско-ливонские акты. № LXXIV.
⁷²⁷Hildebrand. Das deutsche Kontor zu Polozk. S. 358 ff.

<< Назад   Вперёд>>