Глава девятая. Иностранцы и новая промышленность. Вызов иностранцев в Россию. - Отыскивание серебряной, железной и медной руд. - Результаты. - Участие русских "изветчиков". - Железные заводы иностранцев и казны. - Рабочая сила. - Производство стекла, бумаги, сукна, шелковых тканей
В России уже рано, как мы видели, совершался взаимный обмен техническими сведениями между отдельными областями при помощи отхожих промыслов, появления новгородских и псковских мастеров в других местностях, причем сами новгородцы нередко получали свое знакомство с техникой того или другого производства от приезжавших в Новгород ганзейцев. Но и иноземцы, литовцы, народы Востока, в особенности же византийские мастера, мы на это также указывали, появляются на Руси уже в Киевский период. Из последующей эпохи известен прибывший в 1472 г. Аристотель или Рудольфо Фиораванти, "кои ставит церкви и палаты", строивший в Москве при Иоанне III Успенский собор, но он же чеканил монеты, лил пушки и колокола. При том же Иоанне III пытались набирать и других мастеров за границей, а при Иоанне Грозном их было навербовано в 1554 г. целых 123 человека, но такая армия специалистов показалась столь опасной недоверчивым соседям России, что они ее не пропустили. Напротив, первому русскому послу, отправленному в Англию, удалось вывезти оттуда, кроме доктора и аптекаря, 2 бочаров, 7 канатных мастеров, скорняка, лесничего и несколько торговых учеников.
Эта политика продолжалась и впоследствии. Всячески старались добывать мастеровых людей, которые "похотят ехати к великому государю своим мастерством послужити". Но особенно усиленная деятельность в этом направлении проявляется при первых Романовых, когда появляется много мастеров как военного дела, так и по изготовлению всякого рода предметов роскоши. При Алексее Михайловиче сознание собственного бессилия и скудости собственных материальных и духовных средств, по сравнению с западноевропейскими, приводит к тому, что "теряют прежнее национальное самодовольство и начинают оглядываться но сторонам, искать указаний и уроков у чужих людей на Западе". Многократно посылались за границу в особенности переселившиеся на Русь иностранцы, которым приказывалось не только доставить всякого рода птиц, камни, исцеляющие от всевозможных бедствий, и иные заморские диковинки, как и "промыслить трав, которые растут, где бывает серебряная руда", но и "паймовать мастеровых всяких людей, как то золотово дела добрых мастеров, рудознатцов серебряных и медных и железных руд, алхимистов самых ученых, точильников, мастеров стеклянищных, резцов, которые б умели па дереве и на камени резать всякие фряские рези . В середине XVII в. иноземцев в Москве было, по-видимому, уже довольно много; в 1652 г. их выселили за город в особую новую иноземскую слободу, причем они были разбиты по трем статьям; во вторую статью вошли аптекари и мастера алмазного, золотого, серебряного, канительного и кружевного дела. Когда в 1665 г. произведена была перепись жителей этой слободы, то в ней оказалось 20 человек придворных мастеров дел — золотого, серебряного, часового, портняжного, седельного, живописного. В 1684 г. "иноземцы Галанцы и Амбурцы в Государственной — Посолской приказ сысканы и допрашиваны", причем их оказалось 36 человек в Москве, и выяснилось, что они проживают в Москве но 10, 20 и даже 30 лет. Одни "кормятся у города столярною работою", другие "починивают бочки", многие "кормятся рукоделием своим портным мастерством шьют па иноземцев платье" или просто "кормятся работою своею"1652.
На первом плане стояло добывание и обработка металлов. По словам Иовия, у москвитян не было "ни золотых, ни серебряных рудников, никаких более благородных металлов, кроме железа; в стране их не были находимы следы драгоценных камней. Все это москвитяне получали от чужих народов". Герберштейн и Флетчер также упоминают только о добывании на Руси железной руды1653. Замысловский находит свидетельство Иовия не достоверным, ссылаясь на то, что уже Иоанн III в 1482 г. просил венгерского короля прислать мастеров, "искусных в добывании руды золотой и серебряной, также в отделении металла от земли". "У нас есть серебро и золото, — велел он сказать королю, — но мы не умеем чистить руды, услужи нам и тебе услужим всем, что находится в нашем государстве"1654. Однако это известие ничего не доказывает. Возможно, что утверждение Иоанна III о существовании на Руси золотой и серебряной руды являлось лишь предположением. Во всяком случае ничего не известно о том, явились ли мастера для очистки руды и приступили ли они к этой работе. Есть еще и другое известие времен Ивана III (1488 г.) о наказной "памяти" Юрию Траханиту и Ивану Халепе, ехавшим послами к императору Фридриху III, в которой опять-таки содержится просьба "о присылке рудников", знающих руду серебряную и золотую и умеющих отделять ее от земли1655. Но и тут результаты неизвестны. В другом случае речь идет уже об отыскании самой руды, именно в 1492 г. были отправлены грек Мануил Илариев, дети боярские Болтин, Коробьев и Петров с иностранными мастерами на Печору и на реке Пыльме они нашли серебряную и медную руду. Карамзин указывает на то, что с этого времени мы начали сами добывать и выплавлять металлы и чеканить монету из своего серебра1656. Однако он не сообщает, откуда почерпнул эти сведения, и никаких данных, подтверждающих это предположение, не имеется. Напротив, есть все основания утверждать, что не только в XVI в., но и в продолжении XVII в. благородные металлы на Руси еще не добывались, а получались из-за границы в монетах, слитках и изделиях1657.
Иначе обстояло дело с железной рудой. Герберштейн указывает на то, что около Серпухова даже на ровном месте добывается железная руда, а по словам Флетчера, железо на Руси "несколько ломко, но его весьма много добывается в Корелии, Каргополе и Устюге Железном" (Устюжне Железнопольской)1658.
При Алексее Михайловиче всячески поощряется отыскивание серебряной, золотой и иных руд, появляются всякого рода иностранцы "рудознатцы", которые в сопровождении подьячих, стрелецких сотников и стрельцов, иногда и "присыльных мужиков", отправляются для "сыску руды" в самые различные местности — по Двине, в Кевролу и в Мезень, во Владимир, по Оке и Волге "по обе стороны тех рек", в Дмитровский уезд, даже в далекую Сибирь — в Верхотурье, в Тобольск и в Катайский острог, причем они снабжаются и людьми, и железными и деревянными снастями1659. Одному из этих иностранцев, полковнику Густаву фон Камцену, дается даже задача "сыскивать каменю алавастру", а кроме того "слюды, смоляных росолов или где пристойно соль варить в морской воде, рек, па которых мельницы строить... осмотрить леса, ис которых мочно рубить корабельному делу"1660. Путешествия эти не всегда проходили гладко. Так, когда послан был из Москвы в Сибирь "для опыту и плавления серебряные руды Михайло Селин да с ним рудознатной мастер Крестьян Дробыги с товарищи" и "для переводу языка" капитан Калус, первый из них бил челом царю, что Дробыш и Риман "государеву серебрянпому делу не радеют", а последний "и толмачит не в правду", "обе ехали они дорогой мешкотно с больших прохладом в городех и дорогою стояли... проводников били и увечили, а па Шуйском яму застрелили из пищали до смерти ямщика, и людем своим табаком торговать велели... у крестьян баранов в деревнях имали и по курам стреляли", чтобы "их, иноземцев, не разсердить" и "делу порухи не учинить". Когда же они "па Верхотурском волоку учали бить и увечить проводников на смерть ’ и он "стал их от такого дурна унимать", то капитан Риман стал ему "отказывать с большим невежеством".1661
Наряду с иностранными рудознатцами появились, однако, и доморощенные "изветчики", которые ставили себе задачей "изведать рудные места" и добывать себе грамоты на право их "всякими сыски сыскивать невозбранно", чтобы бояре, воеводы и приказные люди "па помещиковых и на вотчинниковых землях и по рекам руд сыскивати и опыты чинить давали поволно" и их самих и их "мастеровых и работных людей везде оберегали и в обиды не давали и сами задержки и мотчапия не чинили некоторого". Такую компанию образовал пензенский соборный поп со своими духовными детьми1662. Одновременно успенский поп Дементий Федоров с товарищи (всего 8 человек) "по изветчиковым речам" отправился "для сыску золотые руды и серебряные и иных всяких руд и красок и слюды... по всем городам и уездам... и по рекам большим и по малым, и по озером и по проточинам, и промеж гор и на полях и на лугах... сыскивать"1663.
Разыскивал руду и вологжанин Яков Галкин, владевший дворами и лавками в Вологде и в Москве. Он, его отец и братья ручались за хлебных подрядчиков, которые стояли на правеже, но подряда не выполнили, почему "дворишки и лавченки" поручителей хотели описывать и продавать, но пользуясь тем, что он занимался "рудосыскным делом", он добился отсрочки "в поручных долгах" — "покаместа я, сирота твой, из посылки приволокусь к Москве"1664.
Каковы же были результаты этой "рудоискательной горячки"? В области благородных металлов она ничего не дала. Так, в 1666 г. руды на Мезени, вероятно, лишь по незнанию были приняты за серебряные, поиски серебряной руды на Урале Хитровым в 1671 г. оказались безуспешными. В других случаях найдена железная и медная руда, но не серебряная. Только при Петре Великом уже грек Александр Левандиан построил на берегу реки Алтачи нерчинский завод и на нем с начала XVIII в. приступили к выплавке серебра1665.
Несколько больше было достигнуто "изветчиками" в отношении медной и железной руды. В XVII в. руду добывали, ковали и лили в различных местностях как поблизости от Москвы, в особенности около Тулы (см. ниже железные заводы Виниуса, Марселиса, Акемы), так и в Двинской области1666, а в конце 1660-х годов открыта была медь близ Олонца, и Петр Марселис просил о том, чтобы "великий государь пожаловал его и его сына и их наследников и велел им построить заводы" и "буде приищется руда и пойдет в путь и в тех бы уездах иным никому заводить руды повольно не было". Он добивается выдачи ему жалованной грамоты, чтобы им "заводы безопасно построить и завеешь мочно потому что приходят такие заводы в совершение в 10 и в 20 и в 30 лет и больше, до тех мест, пока станет прибыль выходить"1667. Действительно, заводы медные были учреждены Христианом Марселисом и Андреем Бутенантом. Тем не менее, еще в указе 1677 г. по поводу привоза меди читаем, что она "в Московском государстве не родится, приходит из немецких сторон"1668.
В двух случаях удалось найти руду на Урале и за Уралом и приступить к ее обработке. Именно найдены были месторождения меди близ Пыскорского монастыря, около Соликамска. Как мы узнаем из челобитной соликамских воевод 1671 г., боярин Стрешнев "был у Соликамску для прииску медные руды", руда нашлась и "той руде опыт чинили", а после этого гость Надей Светешников с мастерами немцами добывали и плавили эту руду, "что у них Надей с товарыщи сделана была плавильна под их Пыскорским монастырем... и плавили з той руды медь". Позже их сменили другие лица, Шушиш, Лодыгин и Телепнев с русскими мастеровыми людьми, но "как в горах медная руда вынялась и признак рудных не стало и от того времени рудного медного дела промысл и плавленье покинуто и промышлять перестали"1669. Так что производство прекратилось. Дополнением к этому является сообщение "медни руди плавильщика" Тумашева, что после "немец" и после дворянина Телепнева он с отцом в Усолском уезде на Пискоре промышлял медным промыслом и по договору поставляли в казну медь по 2, позже по 3 руб. за пуд, тогда как продавали "всяким людем пуд по 4 1/4 руб." и "своим раденьем промышлишком учинили казне прибыли болши 1 1/2 тыс."; но с 1657 г. медного промысла "не стало", потому что "медные руды выпялись"1670.
Железная руда была найдена в Верхотурском уезде, на реке Нейве, и упомянутый уже Тумашев в 1670 г. доносил, что "он обыскал и объявил" железную руду, ним "завод заведен железному плавленью", и "к тому железному делу им кузнецы и работные люди наняты". Он прибавлял, что "от изменников башкирцов опасно" и просил разрешения острог поставить и крестьян "прибирать"1671. Результаты этих попыток неизвестны. Во всяком случае, и в конце XVII в. еще для изготовления медных и отчасти железных изделий пользовались в значительной мере привозным металлом.
Кильбургер сообщает, что в России, почти около Москвы, имеются три железных завода. Наибольшим из них владеет датчанин Петр Марселис, завод которого состоит из трех плавильных печей и из 10 молотов с двойными горнилами... Царь подарил заводу в наследственную собственность 400 крестьян... Привилегии его (Марселиса) окончились, но царь их снова продолжил на 20 лет. "Другой железный завод принадлежит тоже немцу (иностранцу), по имени Тильман Акема, и называется по реке, где он построен, Протвой; лежит он в 90 верстах от Москвы... там по дороге на Калугу находятся две плавильных печи и 4 молота и тут железо вообще лучше куется, чем у Марселиса, так что Акема всегда получает за пуд своего железа на 1 гривну больше Марселиса... Этот завод также получил от царя 200 крестьян". Наконец, Павловский — третий и собственный царский завод "лежит в 52 верстах от Москвы по дороге в Клип, имеет одну плавильную печь и два молота, по он плохого качества, потому что руда идет из болот. Мастер там наемный и служил он прежде у Марселиса".
Упоминаемые Кильбургером Тульские заводы были учреждены в 1632 г. голландцем Андреем Виниусом (и Вилькенсом), получившим пособие от казны в 3 тыс. руб. И в 1639 г. взявшим себе в товарищи называемых им Петра Марселиса и Тильмана (Филимона) Акему. Последние, однако, вскоре стали устраивать новые железные заводы и в жалованной грамоте 1644 г. было разрешено "заводить им железные заводы своими денгами на трех местах, па Ваге, па Костроме, па Шекене, или же инде приищут, безоброчно и беспошлинно на 20 лет,... а с тех заводов имать у них в пашу, великого государя, казну железо и ратные запасы по договорным ценам", а что "принять не укажем, и им ... по-волно вывозить в иные земли в нашем Российском государстве продавать"1672. Тульскими же заводами Марселис и Акема продолжали владеть вместе с Виниусом, к ним была приписана дворцовая Соломенская волость и выдано им из казны 3 тыс. руб. Позже между ними и Виниусом произошел спор из-за Тульских заводов, и в результате эти заводы были отданы им. Кроме того, они устроили заводы на реке Уголке, Малоярославского уезда, а в 1656 г. "Поротоеский железный завод взяли они иноземцы... па оброк у боярина Милославского... па 15 лет". В 1662 г. "за вину Марселиса", т.е., по-видимому, за неисполнение своих обязательств относительно поставок в казну, половина этих заводов, именно Тульские и Каширские и Соломенская волость, были взяты на государя, Поротовские же и Угодские заводы и Вьниегородская волость оставлены Акеме — Марселис уже умер1673. Однако с тульскими и каширскими заводами казна, по-видимому, справиться не могла, хотя, по ее собственному признанию, они и были лучше оставленных Акеме заводов, и весьма скоро они были отданы вновь Петру Марселису, "за его, Петровы, многие службы и что в 173 (1665 г.) году посылан был в разные государства и промысл к миру с короловством Полским в тайных делах учинил"1674.
Кильбургер сообщает, что на Протвинском (Поротовском) заводе выделываются только якоря и прутовое железо, причем последнее "прекрасно, мягко и тягуче, так что можно без труда каждый прут согнуть", тогда как на Тульских заводах льют не только прутовое железо, но и пушки, выделывают сабельные клинки, прены для соляных варниц, железные доски, двери и ставни. Таким образом, на первом заводе оружие вовсе не производилось ("Акема сказал, что ему... ставить... только сварное и прутовое железо, а иных никаких ратных запасов делать... не мочно, для того что кроме железного дела, иных никаких заводов у него нету"), а на вторых, наряду с ним, изготовлялись и предметы домашнего обихода — из прутового железа, вследствие частых пожаров, делались наружные двери и оконные отверстия в домах, большие толстые железные доски клались перед дверными порогами, тонкие доски употреблялись на сковороды, котлы и горшки1675.
На первом плане стояла на Тульских заводах, по-видимому, выделка для казны оружия. В справке об "уговорной" цене, по которой Марселис обязался ставить в казну приготовляемое на Тульских и Каширских заводах "деланое всякое доброе железо" 1676 г., перечисляются прежде всего литые пушки, ядра и литые плиты, рейтарские латы с шишаками, мушкетные стволы, гранаты, малые ядра, полупики, бердыши, топорики, шпаги с ножнами, сабельные полосы. Но упоминается также связное и прутовое железо, доски кованые к дверям, тонкие кованые доски на кровлю, сохи с палицами, железо на гвозди, на оковы колесные и к телегам, лопаты и заступы, наконец, железные хлебомолотные мельницы1676. При этом Марселису "за отдачею казенною поволно продавати на сторону поволною ирною", так что он работал и для свободного рынка, сбывал частным лицам железо для кровель и дверей, лопаты и заступы, мельницы и т.д. "Железо, которое остаетца от мушкетного и всякого царского дела, — сообщает Котошихин, — придают всяких чинов людем; и то железо в деле становится жестоко, не таково мяхко, и то железо покупают у торговых людей. А у промыслу того железного дела бывают иныхгосударств люди: а работники того города торговые люди и нанятые"1677. Из этого мы видим, что все же производимого в стране железа не хватало, а приходилось, в особенности железо лучшего качества, выписывать из Швеции, на что указывает и Кильбургер1678. И все-таки первые шаги в смысле выделки его уже были сделаны до Петра, причем пользовались наемным трудом. Но на казенных же заводах прибегали, — как сообщает шведский резидент Померенинг, — и к столь широко применяемому впоследствии несвободному труду преступников и пленных; вместо 4 коп. вдень, уплачиваемых немецким мастерам, они получали за ковку всего 1 1/2 коп.1679 В XVIII в. большую роль в промышленности играла, однако, и другая форма подневольного труда — труд крепостных или приписанных к заводам крестьян. И в этом направлении мы видим здесь первые шаги — к заводам Марселиса и Акемы приписано две волости с крестьянами, Соломенская и Вышегорская. К сожалению, нам неизвестно, ограничивался ли труд крестьян добыванием руды, рубкой и подвозом леса к заводу и т.п. работами, или крестьяне также занимались литьем и ковкой железа. Возможно, что ввиду необходимости для выделки железа известной подготовки последняя производилась наемными мастерами-иностранцами и обученными на заводах русскими. Действительно, мы знаем, что Марселис и Акема "в иных государствах мастеровых людей иноземцов дорогою ценою нанимали и из-за моря к Москве вывозили", причем их, мастеров, как русских, так и иностранных не могли к себе переманивать другие заводы: "мастеровых людей русских людей и иноземцев к себе на заводы без письменного отпуску не приимать"1680. Это постановление повторяется и в других жалованных грамотах этой эпохи.
В ведении Тайного приказа наряду с Тульскими и Каширскими заводами Марселиса и Акемы находились три непосредственно эксплуатируемых им Звенигородских завода, для которых воспользовались работавшими у Марселиса мастерами-иноземцами. В приходно-расходной книге под 21 сентября 1668 г. записан указ о выдаче государева жалованья 20 руб. для праздника "железпово заводу мастеру и плавильщику иноземцу некрещенну Дементию Иванову сыну Буди с сыном ево, Андрюшкою, которые были на железных заводах па городище у иноземца у Петра Марселиса". Под 1676 г. дано описание инвентаря двух заводов. В "молотовых анбарах" было по два горна и посредством водяных колес приводились в движение молоты, весившие по 14—15 пудов, далее имелся "анбар медной", два анбара кузнечных с горнами, наковальными мехами и один "анбар сверлищной, где просверливают пушки, а в нем колесо водяное, колесо сухое, да 3 колеса вверху подъемные". Так что здесь изготовлялись, кроме связного и прутового железа и листового железа ("досок железных"), лопат, топоров, гвоздей "пробойных", также пушки кованые. Поблизости, "в вотчинной деревне" Архангельского протопопа Федора производилась "за наемные деньги", 50 руб. в год, ломка железной руды. Но количество мастеровых было крайне незначительно. На всех трех заводах имелось всего вместе 28 человек на все "анбары" — молотовые, "медной", "кузнишной", "сверлишной" и остальные, именно: "Доменных 2 человека, молотовых б чел., угольных 4 чел., подмастерьев 5 чел., поддатней 6 чел., кузнецов 4 чел. и 1 мельник". Для них были построены избы: 8 на одном заводе, 3 — на другом и 1 — на третьем. Да еще в "росписи солдатам" указано 17 человек, которые, вероятно, выполняли всякую черную работу, не требовавшую подготовки мастера1681.
В XVII в. иностранцы стали насаждать у нас и производство стекла.
Уже в 1634 г. разрешено было "пушечного дела мастеру" Коэту "заводить и делать скляпичное дело своим заводом". Он вывез для этой цели "5 мастеров скляничных" и завод был "весь сполна заведен", но дело остановилось, когда "по грехом что лучшего скляничного мастера в животе не стало". Пришлось Коэту ехать снова за границу и привезти нового мастера с женой и детьми. По-видимому, и после смерти его вдова продолжала вести предприятие (она обращается с челобитной по делам завода), а в 1670 г. завод принадлежал другому Коэту — "Оптекарские полаты скляничному мастеру", который доставлял склянки в Аптекарский приказ.
Только об этом (Духанинском) заводе известно Кильбургеру. Правда, в 1666 г. другой иностранец, Фан Сведен, хотел устроить стеклянный "виницейский" (т.е. на венецианский манер) завод, но умер, не осуществив своего проекта. В 1669 г. имеются записи в книгах Тайного приказа о выдаче государева жалованья стрельцам-плотникам, которые строили в селе Измайлове "анбар, где скляницы делать". В том же году завод был пущен в ход, имелось 3 "анбара" и работал Ловис Моэт (по московскому наименованию Иван Мартынов) "с товарищи", всего 7 человек. Кроме этих "мастеров склянишных самых добрых", велено было "вывезти к Москве из Виницеи (Венеции) золы лутчей суды делать на хрустальной цвет". Был и еще один стеклянный завод Чернополовский. Но работали на них, по-видимому, только иностранцы. Когда в 1672 г. в Путивле, Севске и Трубчевске разыскивали для этих заводов мастеров (10 человек), "которые стекло варить... и всякие суды (сосуды) делать горазды", то отовсюду получился ответ, что таких "мастеров нет и преж сего не бывало". Выделывались рюмки, братинки, перстницы, мухоловки, кубки долгие потешные, разнообразных размеров, вплоть до "рюмки в сажень" — нечто вроде царь-колокола. Характерно и то, что во время посещения царем завода сопровождавшие его стольники и стряпчие похитили "золоченые скляничные достаканы"1682.
Если стеклянное производство, хотя и в небольшых размерах (на Измайловском заводе работало всего 7 человек) удалось насадить, то с сафьяновым дело пошло весьма неудачно.
Созданное предприятие (и здесь работало только 67, позже 6 человек), состоявшее из 3 изб для мастеров, омшеника (где делаются кожи), колодца и амбара с весьма "незатейливыми" снастями, просуществовало, по-видимому, недолго. Ведавшие заводом мастера, сначала армянин, затем русский, позже выехавший с Востока, из "Кизылбашской земли" человек — один за другим только портили кожи; они закупали плохой материал, попытка заменить мастеров стрельцами тоже не привела ни к чему1683.
Было сделано и несколько попыток создать производство бумаги; для этого строились бумажные мельницы (они так именовались в то время и на Западе), но бумага, которую исписывали в большом количестве в Московских приказах, по-прежнему приобреталась иностранная, в Архангельске; собственные изделия были, по-видимому, плохого качества1684.
Итальянец Барберини сообщает и об устроенной у нас бумажной мельнице, которая изготовляет бумагу, хотя ее еще не могут употреблять, ибо искусство выделки бумаги не доведено до надлежащего совершенства. Действительно, в одной купчей 1576 г. говорится о продаже вотчинки Писемских и сообщается о границах ее: "А с третью сторону в межах, что бывало за Федором за Савиновым в поместье, которой бумажную мельницу держал, а с четвертою сторону в межах половина реки Учи вверх от бумажные мельницы и слуги же Учи на мелницу Романа Михайловича Пивова"1685. Здесь точно указано местоположение бумажной мельницы; держал ее помешик.
Только около середины XVII в. вновь появляются сведения о мельнице, устроенной Бурцевым, который призвал из-за границы прусака Фрума, вскоре, однако, уехавшего обратно1686. После этого возникло новое предприятие: для печатного двора, по желанию патриарха Никона, была построена бумажная мельница на реке Пахре, при государевой Зеленой слободе в 1655 г., и заведование ею было передано сначала тому же Бурцеву, а затем целовальнику бумажного дела из суконной сотни Лукьяну Шпилькину. Декабря 5 дня 1656 г. бумажный мастер Иван Самойлов в первый раз отвез в Москву в печатный книжный приказ 75 стоп бумаги, но, по-видимому, плохой — она названа "черной", когда же приступили к производству бумаги белой, то "пошла вода с гор и учала плотину портить" — мельница была разрушена1687. По-видимому, там же находилась впоследствии упоминаемая Кильбургером бумажная мельница иностранца фон Шведена, который был выписан для обучения русских железному делу; ему были переданы мельницы бумажная и хлебная и велено брать с него оброку по 100 стоп самой доброй писчей бумаги1688. Шведен вскоре умер, но жена его продолжала вести предприятие. Кильбургер прибавляет, что царь велел двум мастерам бумажной мельницы Шведена, которые неохотно ушли оттуда, выстроить новую мельницу на Яузе около Москвы. Бумажная мельница действительно была построена под их руководством плотниками-стрельцами в числе 16 человек, которые взяли подряд, соорудили две четырехсаженных избы с печами и с деревянными трубами для промывания тряпья, поварню для варенья клея и еще амбар. Вскоре, по-видимому, началось и самое производство, хотя Кильбургер еще рассказывает, что там мало работают. Кроме двух упомянутых иноземных мастеров — одного "плотничьего дела" и одного "бумажного дела", там имелось еще два плотника и 5 "трепишников", производивших сортировку и обработку тряпья. Мельница была отдана в откуп голландцу Леефкену (Левкину). Но техника была старинная; ничего удивительного нет в том, что новые голландские аппараты для размалывания тряпья (голландры), которые и там появились только в течение XVII в., еще не успели проникнуть в Россию. Однако ввиду этого и по недостатку тонкого тряпья русская бумага не могла конкурировать с иностранной1689.
Крижанич жалуется на то, что "не едну сотню, аще не и тысяче рублев на всякий год изнесут немцы за писатную бумагу", и находит, что русские не только могли бы сами производить бумагу из собственного лоскутья, но даже вывозить ее в другие страны — к шведам, Литве, полякам, туркам, персам. Во всем повинны иноземцы, которые "хитростью ослепиша" наших людей, так что это производство, "завод бумажного делания" не развивается на Руси1690.
Меньше всего было сделано в той отрасли производства, которой впоследствии, при Петре, придавалось едва ли не наибольшее значение, ибо она работала на армию и изготовляла предметы первой необходимости, — в суконной промышленности1691. "Хотя московские немцы, — говорит Кильбургер, — в прошедшие годы устроили в стране и пустили в ход несколько заводов и мануфактур, как то: рудники, стеклянные заводы, бумажные и пороховые мельницы, селитряные заводы и прочее, но, несмотря на это, до сих пор не могли завести и с пользой продолжать суконного производства. Иоганн фон Шведен, известный в Москве купец (о котором уже неоднократно упоминалось), привез туда суконщиков, но на производстве получился такой убыток, что он должен был отпустить мастеров обратно". Причину неудачи Кильбургер усматривает в низком качестве русской шерсти, на что указывают и другие иностранцы1692.
Действительно, в 1667 г. бил челом "иноземец Иван фан Сведен: вывез-де он из-за моря многих суконных мастеров и живут они на Москве без работы, а приискал-де он к тому суконному делу пригодную волость Иванковскую: и великий государь пожаловал бы его, велел ему тое Иванковскую волость к тем суконным заводам дать на оброк на урочные годы"1693. Просьба была исполнена, причем он получил также взаймы 2225 руб. из казны, но уже в следующем году умер, и производство, по-видимому, прекратилось, жена же его в течение ряда лет пользовалась даровым крестьянским трудом, заставляя крестьян на себя пахать, варить пиво, возить дрова в Москву1694.
Позже возникло другое созданное иностранцами предприятие по обработке шерсти, но и оно просуществовало, по-видимому, недолго.
В 1684 г. обращался с челобитной другой иностранец, голландец Илья Тарбет (Тауберг) о дозволении "ему па Москве завести суконные заводы", причем "он того суконного дела по мастеров и для снастей, которые надобны к тому суконному делу, посылает за морс брата своего родного Матвея" и просит, чтобы брата его и мастеров везде пропускали "без задержания". Его просьба была удовлетворена, выдана проезжая грамота его брату и, кроме того, грамота, обращенная к "великим государем королям, и арцыкнязем (т.е. эрцгерцогам), и курфирстрам, и уделным князем, и графам, и волных городов бурмистрам, и ратманам, и полатникам" на предмет беспрепятственного призывания суконного дела мастеровых людей. Но, кроме того, он добивался жалованной грамоты на 20 лет, чтобы владеть ему устроенными "заводами" на 20 лет, и в эти годы "мимо его таких суконных заводов никому не заводить", далее "сукна, саржа и стамеды или какие иные шерстные дела... подавать в розницу повольною ценою, такоже и за море вывозить беспошлинно", чтоб "мастеровых его никому не отзывать", наконец, "шерсть привозить беспошлинно". К этому он прибавляет: "Прибыль и слава им великим государем, что в их... государстве станут делать сукна... и всякое шерстяное дело, чего искони в Российском государстве не было... а в иных государствах за такие славы и части и прибыли взысканы бывают те люди, кто заводит, милостию".
Правительство прежде всего запросило Приказ Большого Дворца по поводу дела сведена (Шведена), "велено ль ему было суконные заводы заводить", и, буде велено, даны ли ему деньги и жалованная грамота, и лишь после удовлетворительного ответа и Тарбет получил последнюю, но только на 10 лет и о вывозе за границу сукна ничего не упомянуто. Он обязан брать и русских людей и "от тех учеников того мастерства не скрывать1695. Тарбет действительно вскоре отправился за границу и затем было сообщено в Посольский Приказ о возвращении его из-за "Свейского рубежа" с мастеровыми людьми, красками и другими приспособлениями для шерстяного производства — все это он привез на 25 подводах1696. Мастеров он вывез 6 человек — четырех из "бранденбургские земли" и двух из "цесарские земли" (т.е. Австрии), кроме того, одного ученика из Гамбурга. Спустя четыре года она снова "нанял во Гданску мастеровых людей немецкой породы двух человек одного красильщика, который красит сукна..., а другого, который состригает сукна... да с ними же двух человек учеников им".
Об условиях труда в предприятии Тарбета мы узнаем из договора, заключенного им с одним из вывезенных из Бранденбурга мастеров, Робертом Гальгетом,который обязывался "служить красильником... в красильном его заводе верно и тщательно всею своею силою и лутчшим разумом радети и остерегательно быти, якоже и без ведомости позволения ничто красити; ему ж и прикащиком ево достойное послушание оказать ", за что ему причиталось 90 талеров, или 45 руб. в год "купно же со привольным жилищем и с дровами на отопление". В течение 4 лет, очевидно, предприятие работало, и Тарбет ездил "с Москвы в великороссийские и малороссийские города" для покупки к суконному заводу красок и шерсти, отправляли за этими материалами и за "Польский рубеж". Изготовлялись, следовательно, шерстяные материи, которые подвергались стрижке (отделке) особым упомянутым мастером, а другим окрашивались. Однако работа продолжалась недолго и были ли наняты и русские люди — неизвестно. Вскоре оба названных специалиста — сукпостриг и красильщик и еще третий мастер уехали обратно, из 8 мастеров осталось всего 5. С красильщиком Гаульгетом у Тарбета с самого начала были нелады, ибо он учинял ему и другим мастерам "ругание" и "часто ножом к ним приступал", так что Тарбет старался от него избавиться. Продолжал ли последний предприятие и дальше — неизвестно; с конца 1688 г. в источниках о нем не упоминается1697.
Царь Алексей Михайлович, наряду с другими уже упомянутыми фантазиями, возымел совершенно фантастическую идею разводить под Москвой тутовое дерево. Из этого, конечно, ничего получиться не могло. Другое дело — насаждение производства шелковых тканей (для которого предназначались эти тутовые деревья), но, конечно, из привозного шелка. Такого рода попытки делались уже раньше.
При царе Федоре Иоанновиче приглашен был один итальянец для тканья парчей, штофов и бархатов (его заведение находилось около новой колокольни Ивана Великого)1698. В 1625 г. приезжал в Россию бархатного дела мастер Каспар Лермиг для устройства предприятия по выделке шелковых материй, но из этого ничего не вышло: привезти с собой "мастеровыхлюдей и снасти" он не считал возможным, ибо "здеся таких толков нет", и "надобеть завод велик и мастеровые люди из нашие земт без уговору и без денег не поедут для царя же получился бы один убыток, так как за отсутствием шелка "дело бы стало; а оне бы (мастера,) однако хотели бы платель свой на всякий день имать, хотя бы делали или пет, потому что oне тем живут "1699. При Алексее Михайловиче был устроен бархатный двор в Москве, но, по-видимому, он был очень небольших размеров, ибо когда в 1681 г. явился новый мастер-иностранец для выделки шелковых тканей с несколькими помощниками, то двор оказался слишком мал и пришлось строить новое здание, да и вообще к этому времени работа на Бархатном дворе, очевидно, успела давно прекратиться.
Возродилось производство шелковых и бархатных тканей, однако, лишь после смерти Алексея Михайловича, когда в 1681 г. бархатный мастер Захар Паульсон, которого в Москве именовали Захаром Павловым, выписал из Гамбурга необходимые для промысла инструменты и обратился уже к царю Федору Алексеевичу с просьбой дать ему взаймы 2 тыс. руб. для того, чтобы привезти из-за границы мастеровых и различные "снасти" и делать не только бархат, но и камки (шелковые ткани) на китайский образец и другие ткани из льна, шерсти и шелка.
Кроме того, он просил разрешить ему право беспошлинной торговли в Московском государстве и беспошлинный привоз заграничных материалов в течение 10 лет. При этом он указывал на то благоденствие, которое наступит в стране с распространением шелкового производства, ибо материи будут дешевле иностранных, и когда страна перестанет нуждаться в последних, то иноземные купцы будут расплачиваться с русскими не товарами, а золотыми монетами, которых привозят пока очень мало. Он развивал, следовательно, учение меркантилизма о выгодности создания промышленности в смысле привлечения в страну звонкой монеты. Кроме того, новый промысел даст работу многим праздным людям и доставит при вывозе материй доход казне.
Почти все желания Захара Павлова, кроме права беспошлинного привоза иностранного сырья, были выполнены — сырье ему предлагалось покупать в Москве у "армянских" и "индейских" (индусских) купцов, но также беспошлинно. Предприятие он устраивал на собственные средства и должен был поставлять материи преимущественно для дворца с уплатой по цене, существующей в московских рядах, а то, что не будет взято для государевых нужд, ему предоставлялось продавать в рядах "повольною ценою". Иностранным мастерам, которых он намеревался выписать, давалось обещание, когда они пожелают, вернуться на родину.
Действительно, вскоре он отправился в "Цесарскую землю, в Амбург и в Голланской и в Нидерландской Гипшанского державы земли" и привез оттуда 18 мастеров с женами и детьми, затем построил дом в Новонемецкой слободе, получил для начала дела шелк из Аптекарского приказа и заказ на царские одежды для царя Федора Алексеевича. Когда заказ был выполнен, последнего уже не оказалось в живых, но все же заказанные материи были у него куплены и при новом правительстве. Из представленной им росписи выделанных материй видно, что он уже в течение первого года успел изготовить бархатные материи разных цветов, атласные, расшитые серебром, камку, байберек, об яр и иные сорта шелковых тканей. Все невзятое во дворец он старался продать, но это вольная продажа у него плохо шла — он жаловался на то, что купцы ему завидуют и ничего у него не покупают.
Однако из 18 привезенных им мастеров вскоре осталось только 2, да и с ними были нелады — Захар Павлов однажды жаловался в Аптекарский приказ, что один из них, явившись к нему в дом, бил его, вырывал у него волосы и называл его вором. И эти двое, по их просьбе, были отпущены обратно на родину. Позже у него работал еще один иноземец, но и тот сбежал. И сам Захар Павлов уже спустя два года заявлял, что он дела дальше вести не в состоянии и просил либо и ему дать разрешение на отъезд, либо предприятие принять в казну ("делать товары для государева обихода на государево жалованье"). Принимая во внимание жалобы его о разорении, правительство выразило согласие взять на себя содержание предприятия, причем он получал теперь шелк-сырец, золото и серебро из казны, и ему самому назначалось на корм и на всякие расходы 300 руб. Он обязался принять 8 русских учеников и затем каждый год брать еще четырех; ученики должны были жить у него на дворе и для них предполагалось выстроить еще одну избу и велено было обучать учеников полному его мастерству, ничего от них не скрывая.
Созданное Захаром Павловым предприятие работало па нужды дворца подобно всем описанным выше, мало того, так же, как в тех случаях, оно существовало на казенные средства — мастер получал и сырье, и жалованье и поставлял ко двору выделанные ткани. Частное предприятие этого рода даже с полученной и в значительной мере прощенной ссудой не могло еще существовать, хотя бы имело двор своим главным поставщиком. Задача заключалась теперь в том, чтобы Павлов научил русских людей своему искусству, и таким образом можно было бы обойтись в будущем не только без иностранных шелковых материй, но и без иноземных мастеров этого промысла. Это и было вскоре осуществлено.
Действительно, мещанским старостой было выбрано 8 человек детей в возрасте от 12 до 14 лет (позже прибавилось еще двое) и послано Захару Павлову, за обучением их установлен был надзор, и если они пропускали рабочие дни, то к ответу привлекались их родители. Когда же он пожаловался в Посольский приказ на одного из учеников, что он в течение 10 дней не ходил на работу, то велено было не только вычесть ему кормовые деньги, но и бить его батогами. Был и такой случай, когда мастер жаловался на учеников, что они по ночам играют в карты, ломают на дворе его строения и в хоромах печи и окна, кроме того, они украли у него немецкую перину и медную кастрюлю. Ученики первоначально жили в старой избе мастера, жалуясь на то, что в ней лавок нет, окна ветхи, печь развалилась, позже была выстроена, по-видимому, для них новая изба, ибо дрова стали выдаваться уже на отопление двух изб. Впоследствии имелось три избы — одна мастера с тремя светлицами, другая для учеников, третья людская; полы были "дощатые", печи "образчатые", окна стеклянные. Кроме учеников, которые получали жалованье из казны, на Павлова работали еще женщины, которые шелк разматывали и которым он платил 50 руб. в год, два работника, получавшие за кручение шелка 20 руб., другие двое наматывали шелк на бобинки и пряли за 20 руб.
Ввиду того что кроме этих расходов ему приходилось тратить еще на починку снастей, на краски, на добавочный шелк и т.д. 70 руб. в год, Захар Павлов, по его заявлению, выдаваемым ему жалованьем прокормиться не мог и поэтому снова просил отпустить его на родину; ему это было обещано, как только он выучит учеников всему, что сам знает. Был произведен экзамен ученикам в Посольском приказе в присутствии князя Голицына и оказалось, что три ученика выучились в совершенстве ткать байбереки и уже ткали камки на китайский образец, серебряные обояри, гладкие атласы и камчатые бархаты; но они еще не выучились вязать "подношки", красить шелк и разные узоры выкладывать на материи. На экзамене они просили, чтобы их выучили этим работам и чтобы имеющиеся у мастера книги на французском, немецком и голландском языках о крашении шелка и о накладывании узоров были переведены для них на славянский язык. Когда эти три ученика были обучены и остальным операциям (и книги были переведены), Павлов был отпущен из Москвы (в 1689 г.). За время его пребывания было выделано значительное количество бархатных и шелковых материй для царского обихода, в особенности для царевен, брались ткани водворен и для раздачи в виде наград служилым людям, среди прочих ткани получали Сильвестр Медведев, строитель Законосиасского монастыря, и братья Лихуды за их "божественные труды".
После отъезда Павлова ученики должны были по-прежнему продолжать работу в тех же помещениях, но это продолжалось недолго — вскоре, после семилетнего своего существования, предприятие прекратилось. Производство сохранить не сумели, и именно тогда, когда цель была достигнута и несколько человек русских ему обучились и готовы были без помощи иностранца продолжать дело и взять со своей стороны учеников, оно заглохло1700.
При Петре пришлось вновь выписывать иностранцев и начинать дело сначала, притом не только в области шелковой промышленности, но и в промышленности вообще. Все же все эти дворцовые предприятия, как и вообще предприятия, созданные иностранцами в XVII в., подготовляли почву для деятельности Петра. Хотя все они и были весьма небольших размеров и с очень незначительным числом рабочих, хотя они (кроме железолитейных) и не производили еще для рынка и в большинстве случаев содержались на казенный счет, хотя, наконец, многие из них были недолговечны, но все же первый шаг был сделай Россия стала учиться у Запада, подражать Западу, пользоваться западными мастерами и при их помощи создавать у себя новые отрасли производства — шелковое, стеклянное, бумажное, суконное, железоделательное, пушечное. В эпоху Петра все эти зачатки могли получить дальнейшее развитие.
1652Любименко. Труд иноземцев в Московском госудрстве// Архив истории труда в России. Кн. VI—VII. 1923. Мулюкин. Приезд иностранцев в Московское государство. 1909. Гурлянд. Иван Гебдон. Комиссариус и резидент. (Материалы). 1903. С. 18, Прил. 2,3. Заозерский. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве. С. 159 сл.
1653Иовий, Павел Новокомский. Книга о Московитском посольстве. Пер. А. И. Малеина. 1908. С. 40. Герберштейн. Записки о Московии. С. 105. Флетчер. О государстве русском. С. 15.
1654Замысловский. Герберштейн и его историко-географические известия о России. С. 313.
1655Пямятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. I. С. 19.
1656Карамзин. История Государства Российского. Т. VI. С. 140, прим. 360.
1657Хмыров. Металлы, металлические изделия и минералы в древней России. 1875. С. 104, 188.
1658Герберштейн. Записки о Московии. С. 105. Флетчер. О государстве русском. С. 15. Гамель. Англичане в России в XVI и XVII в. // Записки имп. Академии Наук. Т. XV. Приложения 1 и 2. С. 90, 204.
1659Заозерский. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве. С. 138.
1660Дела Тайного Приказа. Кн. I. Ст. 1218.
1661ДАИ. Т. III. № 24.
1662Там же. Т. VI. № 24. V. VI. VII.
1663Там же. № 24. XIV. XVI.
1664Там же. № 24. VII. IX. X. XI. Ср.: T.:VII. № 10. III.
1665Полное собрание законов. T. I. № 392. ДАИ. Т. V. № 10. III. 'Г. V. № 258. Полное собрание законов. Т. III. № 1561. Хмыров. Металлы, металлические изделия и минералы в древней России. С. 176 сл., 181 сл.
1666Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 165. Рейтенфельс. Сказания светл. герцогу Тосканскому Козьме VII о Московии. 1580 г. С. 158.
1667ДАИ. Т. IX. № 15.
1668См.: ПСРЛ Т. II. № 678.
1669ДАИ. Т. VI. № 24.1.
1670Там же. Т. V. № 10.
1671Там же.
1672Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 165 сл.
1673ДАИ. Т. V. № 9.
1674ДАИ. Т. V. № 77. IV.
1675Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 166—168.
1676ДАИ. Т. IX. № 16.
1677Котошихин. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 105 сл.
1678Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 120.
1679Курц. С. 455.
1680ДАИ. Т. V. №9.
1681Дела Тайного Приказа. Кн. 1. Ст. 256 сл. Кн. 111. Ст. 186 сл., 1105, 1400. Заозерский. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве. С. 146—147.
1682Дела Тайного Приказа. Кн. I. Ст. 1450. III, 1337,1601. Заозерский. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве. С. 146 сл.
1683Дела Тайного Приказа. Кн. III. Ст. 1618, 1624. Заозерский. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве. С. 152 сл.
1684Коллинс. // Записки Московского археологического института. XV. С. 144. Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 117. Курц. Состояние России в 1650—1655 гг. ио донесениям Родеса. С. 225. Курц. С. 318.
1685Лихачев. Бумага и древнейшие бумажные мельницы в Московсковском государстве // Записки отдела русской и славянской археологии Императорского Археологического Общества. Т. V. С. 320.
1686Рожков Н. А. Происхождение самодержавия в России. 1906. С. 157 сл.
1687Лихачев. Бумага и древнейшие бумажные мельницы в Московсковском государстве. С. 319.
1688Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 116—117.
1689Белокуров. О бумажной мельнице в Москве на р. Яузе // Чтения ОИДР. И. 1907. Новицкий. К истории промышленности и труда во второй половине XVII в. // Архив истории труда в России. XI—XII. 1924. Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 117. Курц. Состояние России в 1650—1655 гг. по донесениям Родеса. С. 225. Курц. С. 318.
1690Крижанич. Русское государство в половине XVII века. Рукопись времен царя Алексея Михайловича. Разд. II. С. 34.
1691О производстве тканей для дворцовых потребностей и о Хамовном дворе и слободах см.: Забелин. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII в. 1869. С. 661 сл. Забелин. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII в. Материалы. С. 161 сл. Мартынов. Государев хамовный двор в московкой Кадашевской слободе // Чтения ОИДР. 1895. Базилевич. Кодашевцы дворцовые ткачи полотен в XVII в. // Труд в России. II. 1924.
1692Курц. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. С. 171.
1693ДАИ. Т. XI. №31. С. 112.
1694Курц. С. 475.
1695ДАИ. Т. XI. №31.
1696ДАИ. Т. X. № 92.
1697Новицкий. Из истории насаждения суконных фабрик в России // Архив истории труда в России. II. 1924. С. 28 сл.
1698Аделунг. Критики литературное обозрение путешественников по России. П. С. 8.
1699Мулюкин. Приезд иностранцев в Московское государство. 1909.
1700ДАИ.Т. X. №51.1—XXIII. Лермонтова. Шелковая фабрика в правленье царевны Софьи Алексеевны // Записки Отделения русской и славянской археологии имп. Археологического Общества. Т. XI. 1915. С. 43 сл.
<< Назад Вперёд>>
