Кредит потребительный и кредит торговый. - Монастыри в роли банков. - Вклады, их виды. - Работа на монастырь взамен вклада. - Кредитные операции. - Правеж. - Залог земель. - Формы кабал. - Рост
Но не одни только крестьяне нуждались в ссуде. И землевладельцы не могли обойтись без кредита, и они были не менее задолжены, чем крестьяне. Об этом дают ясное представление духовные завещания. Из них видны долги, которыми каждый вотчинник, бедный и богатый, простой и знатный, связан был с обширным кругом лиц. Лишь в виде исключений находим свободу от долговых обязательств. Редко встречается оговорка: "А не виноват никому ничем, разве Богу душою", указание завещателя, что ни он никому не должен, ни ему никто. Обычно же таких обязательств оказывается весьма много, он связан обязательством и с многочисленными родичами и чужеродцами, и предметом их являются денежные суммы, оружие, платье, лошади, хлеб. В особенности приходилось вотчинникам и помещикам заключать займы для снаряжения на военную службу — занимать меринов, доспехи, панцири. Даже богатые землевладельцы вынуждены были прибегать постоянно к займам, нередко очень мелким, служба их совершенно разоряла: "А что есмя давали зятю своему приданого и в ссуду, денги, и платья, и кони, и то зять наш послужил на царской службе". Едва ли не наиболее яркий пример представляет собой следующее событие. В 1547 г. царь Иван IV, сосватав дочь известного воеводы князя Александра Горбатого за князя Мстиславского, извещает об этом мать невесты, прибавляя: "Да сказывал нам брат твой Фома, что князь Александр, идучи на нашу службу, заложил платъе все твое, и мы были (бы) велели платье твое выкупити, и брат твой Фома не ведает, у кого князь Александр то платье заложил; и мы тебя пожаловали, послали тебе от себя платье, в чем тебе ехати, а даст Бог приедеш к Москве и скажеш у кого платье твое заложено, мы велим выкупити". "Боярин, богатый землевладелец, — прибавляет С. В. Рождественский, — принужден закладывать платье жены, чтобы снарядиться на службу"2151.
Любопытно и то обстоятельство, что один из крупнейших вотчинников князь Одоевский, требуя от приказчика оброчные деньги, "собрав все сполна без недобору, прислать к Москве", прибавляет: "Сам ты Афонасей видел, какая у меня денежная нужа". В другом случае на одной крестьянской челобитне об освобождении от уплаты оброка он пишет: "Не статное то дело, что с вас оброку не взять, на сыне, князь Якове, долгу больши дву тысяч рублев, чем платить?" Действительно, материальные затруднения князья Одоевские испытывали, как это видно из накопившейся на них недоимке выкупных денег за полонянников: "4 000 рублей за разорением своим и за службою и за посольскими съездами — вот причина разорения — я не платил". Когда умер сын Н. И. Одоевского, царю пришлось взять на себя все расходы по погребению его2152.
Но в столь же затруднительном положении находились и князья великие и удельные. Князья закладывали свое серебро, собольи шубы и все же не могли выйти из неоплатных долгов. Из духовных князей Верейских и Волоцких видно, с каким трудом сколачивали они деньги для расплаты с кредиторами. Волоцкий князь Иван Борисович, заложив все, что мог, из своего имущества, стал закладывать мониста и обручи своей племянницы, потерял все ее приданое, ее платья, ее посуду. По некоторым долгам он не платил процентов в течение 5 лет. Одни князья просили уплатить их доли за упокой их души, другие упоминали в духовных даже о долгах своих родителей, все еще не уплаченных: "маткин долг". В результате брат Ивана III Юрий Васильевич был должен перед смертью 717 руб. (свыше 70 тыс. на наши деньги), верейские князья Иван Борисович и Федор Борисович 600 и 840 руб., а другой брат Ивана III — Юрий даже огромную сумму в 31 тыс. руб. (более 3 млн)2153.
Они скупали в большом количестве яхонты дорогие и жемчуг добрый, гурмысский, сабли гирейские булатные, ковры, колпаки ордынские, а также поставы ипского сукна, платья из камки бурской или атласа венедицкого (венецианского), но платить было нечем и приходилось брать в долг. Забирали товары в долг у торговцев, оружие и лошадей у оружейных мастеров, у приближенных, у кого угодно2154. При этом нередко делали займы под залог драгоценностей: "А заложено у него в тех денгах, чепь золота, да пояс золот, да ковш" (Духовная брата Ивана III)2155.
Не иначе обстояло дело, однако, и впоследствии; еще Василий Шуйский мог получить у гостей займы лишь под заклад драгоценностей: "А в прошлых, государь, годех, — заявляют Строгановы, — в 1672 г. при царе Василие Ивановиче всея Руси у московских гостей денги иманы, и в тех денгах даваны им из вашей государств казны заклады жемчюгом, и золотом, и судами серебряными по дешевой цене". А первые Романовы прибегали к принудительным займам — к запросным деньгам, ибо добровольно получить их невозможно было2156.
Форму кредита, к которой прибегали торговые люди, составляла, прежде всего, закупка товаров в долг. По словам иностранцев, русские купцы обычно приобретали товары в кредит и до наступления срока уплаты старались не только сбыть приобретенный товар, но и обернуться несколько раз полученными за него деньгами. " Они берут дну или несколько штук сукна за условленную цену, с уплатою всего количества через полгода или даже через год и затем тотчас распродают это сукно мелким торговцам в розницу по аршинам на чистые деньги и на эти вырученные чистые деньги они закупают другие товары, которые опять тотчас же продают, и, таким образом, в продолжение всего времени, которое имеют они до срока уплаты за купленное ими на веру сукно, они делают денежные обороты три и даже более раз и от того получают, наконец, себе чистую прибыль". Кредитом пользовались русские купцы и в торговле с Ригой и Литвой, причем им отпускались товары "на кабалы" с обязательством к определенному сроку уплатить не деньгами, а русскими товарами — пенькой, салом, лесом. Со своей стороны, однако, и русские купцы, например из Торопца, лежавшего поблизости от литовской границы, отпускали литовцам в долг товары и ездили за литовский рубеж за получением денег. По при этом мы находим такие случаи, когда, например, литовский купец, закупив меха, не только дает на себя заемные кабалы, но и оставляет в кредит иностранцам. Когда Иван Гебдон отправлен был по поручениям царя за границу, то ему велено было "взять за морем на иноземце на Мартыне Бихлинке 8 800 руб., что довелось взять на нем за пеньку в приказ Большого Дворца"2157.
Наряду с этим встречаем, однако, торговый кредит и в другой форме. При взимании пятинного сбора 1615 г. сборщики сообщают, что "многие люди клали перед нас кабалы, что они торговали чужими животы, заимовали в кабалы у немец и иных городов у торговых людей". Точно так же при уплате пятины 1634 г. заявляли: "Езжу де я торговати в Сибирские городы, займу я денги влюдех, и приехав-де из Сибири и по тем кабалам и по записем и долг плачю". В этих случаях облагались не торговцы и промышленники, пользовавшиеся соответствующими ссудами, а заимодавцы, которые "по росту денги дают". "С посадцких и со всяких торговых людей... с тех заемных денег па тех людей пятина не имали, а имали пятина на тех людей, которые люди давали им взаймы"2158. Для упомянутой выше торговли с Сибирью, однако, не только занимали деньги с целью приобретения на них таких товаров, как медь, олово, сукна, на которые выменивалась пушнина, но нередко брались в долг самые товары, нужные для обмена. Так, в 1663 г. Елейка Буза показал, что "те товары, на которые соболя покупал, имал у торговых людей, у Надеина прикащика Светешникова... взял па 120 руб.у да Устюженитна у Василия Дрягина на 300 руб., у Василия Бухрякова на 50 руб., у Михаила Березовского на 500 руб., у енисейского атамана... по 400 руб., да своего живота было у него на 550руб.". И уплата долга совершалась товарами, но только не взятыми в долг, а вымененной на них пушниной, так что снабжавшие торгового человека товарами производили, в сущности, через его посредство обмен этих товаров на сибирские меха. "Я из тех-де своих соболей отдал за долг торговым людем, у кого имал товары... А к Москве он тех соболей привез только в сороков... а явя те соболи (в таможне) подал же, а деньги издержал, платил долги, которые едучи к Москве займывал, а иные проел"2159. Однако получить кредит было, по-видимому, не всегда легко. Калмыковы, взявшие подряд на перевозку дворцовой рыбы из Астрахани в Москву (1682 г.) и нуждавшиеся в средствах на наем рабочих в Нижнем Новгороде, жалуются на то, что там денег "и с великим ростом не добудешь"2160.
К кредиту прибегали, наконец, и волости, и слободы, и посады, которым на содержание старост и судей, дьячков и целовальников, изб и тюрем, на многочисленные подарки в московских приказах и присылаемым оттуда воеводам и сыщикам не хватало обычных средств — поступлений от самообложения. Займы заключались на "мирской расход и на всякую земскую издержку", на "волостное дело", причем выборные власти могли производить их не иначе, как по поручению мира2161.
Обращаясь от заемщиков к заимодавцам, мы находим среди них самые разнообразные группы. Бояре кредитуются нередко у других же бояр. Например, крупный вотчинник Плещеев в своей духовной упоминает о том, что он должен 15 руб. своему шурину князю Ромодановскому, двух коней занял у своих родственников Дмитрия Плещеева и Овчины Плещеева, у Басманова — двух коней и "шашку горлатну-черну", у брата своего мерина — и т.д. А в это же время ему должен тот же Басманов панцирь "моделянский", Шестунов "гачник шелков", серебром окован и кафтан стеганый и т.д. Таким образом, вотчинники взаимно одалживают друг другу деньги, оружие, одежду и т.д. Здесь нет капиталистов-профсссионалов, это, скорее, приятельские долги и, по-видимому, беспроцентные. Так, Пешков-Сабуров в завещании 1560 г. перечисляет свои денежные долги кабальные и бескабальные в 1,5,12,100 руб., у разных лиц взял много коней и меринов ценой от 2 до 20 руб. С другой стороны, ему должен быть возвращен длинный ряд мелких сумм от полтины до 35 руб., и натурой — шубы, лошади и т.п. Денежные долги князя Кемского равняются одному и десяти рублям, а им самим розданы в долг суммы по 3,5,9,10,50 руб. Князь Сербский также давал в долг, но и сам брал взаймы. В духовной грамоте князя Кривоборского 1513 г. упомянуто 50 кабал на сумму около 200 руб., да еще несколько долгов безкабальных. Среди должников его фигурируют князья (Ромодановские, Меньшов, Лыков, Долгорукий, Оболенский, Телепнев), но встречается и дьяк, и кузнец, и мельник, и даже холоп. Кабалы выданы обычно на имя нескольких лиц. Они равняются 2—10 руб., но в двух случаях доходят до 15 и 20 руб.
Но землевладельцы давали, по-видимому, деньги и под проценты и производили крупные операции. Так, некий Протопопов называет в завещании своими должниками 10 князей, которые были должны ему в сумме более 730 руб. (свыше 73 тыс. на современные деньги). Нам известно, что национальный герой князь Пожарский давал деньги в рост, и Устюжский земский мир в 1634 г. занял у него 400 руб., когда же деньги не были возвращены, Пожарский отправил в Устюг своих людей для взыскания долга. В Уфимском уезде дворяне и дети боярские, как и башкирцы, давали деньги в рост, как выяснилось при взимании нятинного сбора в 1634 г.2162
В качестве кредиторов выступали далее торговые люди. Великий князь Василий Васильевич брал крупные суммы взаймы у московских гостей и торговцев суконной сотни. Торговые люди гостиной сотни Корин и Патокин снабжали крупными суммами Строгановых. Торопецкий гость Чирьев давал москвичам деньги под заклад соболей. Волоцкие князья обращались к некоему Вепрю, у которого брали в долг товары — сукно, камку, бурскую епанчу, но он же ссужал их и деньгами на значительные суммы, по-видимому, он занимался торговлей и кредитными операциями одновременно, как это делали и другие гости и торговые люди гостиной и суконной сотни, и как это мы находим и на Западе в средние века и в XVI—XVII вв. Таковы были Василий, Алексей и Кирилл Босых, Исаак Ревякин, Василий Федотов, у которых делали займы земские миры; у гостиной сотни Федотова заем достигал 2275 руб. с лишком, сумма огромная по тому времени (около 40 тыс. на современные деньги). Брали ссуды у иностранных торговцев. В 1615 г. "московской торговой немчин" Андрей Бук жаловался царю на то, что "в прошлом-де во 122 году имали в Ярославле Григореи Окинфов да дьяк Лука Владиславлев у англинских, и у галанских, и у московских у торговых немец денги взаймы ратным людем на жалованье и у неводе в те поры взяли денег 100 руб. и отпись ему дали и англинским-де и галанским, и московским торговым немцам все денги отданы, а ему же по са места те денги не отданы". Он просит, чтобы государь его "пожаловал", велел ему выдать долг из таможенных и кабацких денег в Ярославле. Просьба его была удовлетворена2163.
Однако все это были лишь заимодавцы более или менее случайного характера. Крупными же капиталистами, постоянно и в широких размерах занимавшимися ссудными операциями, являлись монастыри. Обширные капиталы, которыми они обладали, ставили их в совершенно исключительное положение. В то время как прочие вотчинники беднели, хозяйство их оскудевало, служба подрывала их благосостояние, монастыри скапливали в своих руках огромные богатства, при помощи которых они либо прибирали землю других групп населения к своим рукам, либо приводили их в зависимость от себя, опутывая их ссудами. Отличие монастырей от всех прочих вотчинников заключалось в том, что монастыри, наряду с доходами от своих крестьян, от соляных варниц, рыбных ловель, т.е. с доходами производственного характера, обладали и доходами иного рода в виде вкладов, жертвуемых, чтобы "устроить свою душу", на вечное поминовение. Уже в XV в. к церковному "синодику", куда записывались имена усопших вкладчиков для поминовения души, присоединено было весьма поучительное предисловие, предназначенное для еженедельного чтения в церквах и доказывавшее необходимость и полезность щедрых пожертвований на церкви и монастыри "по душах". Жертвователи добьются "душам своим спасения и помощи в страшный и великий день грозного суда Христова" и избавятся от вечных мук и причислятся "клику избранных"; тому же, кто не желал обнаружить религиозную ревность, грозили тем, что "души их во аде мучимы суть".
И притекали даяния и за пострижение, и за поминовение как заздравное, при жизни, так и, в особенности заупокойное, на поминовение вечное и на поминовение повседневное, даже по нескольку раз в день, тайно или вполголоса, наконец, и на "поминание кормовое", т.е. на угощение братии, во время которого совершалось поминовение. За все полагалось плата, даром ничто не совершалось, даже пострижение "без милостыни" не допускалось. За спасительные молитвы иноков устанавливалась особая такса по нескольким разрядам. Кто давал села и деньги великие, того записывали на веки и кормы кормили по нем, "доколе монастырь стоит", т.е. совершали обильные трапезы ежегодно; при менее значительной сумме поминали реже в течение определенного числа лет. Если службу совершал простой монах, платили меньше, если священник, а тем более несколько священников, плата была выше. По самым щедрым жертвователям служил сам игумен собором, т.е. со всеми иноками, по менее щедрым служили собором, но уже без игумена. Словом, все было направлено к тому, чтобы всячески усилить приток вкладов на вечный помин души, увеличить число христолюбцев — рука дающего да не оскудеет. И монастыри достигали своей цели, получали "великую и довольную милостыню" и могли благодарить жертвователей за то, что они их не забывают "в пустом сем месте", и обещать им за это "исцеление души и телу".
Наиболее щедрыми жертвователями были цари, среди них, в особенности Иван Грозный. По мнению Н. К. Никольского, "если бы историк задумал отыскивать причины финансовых затруднений московского правительства в царствование Грозного, то наряду с военными затратами, вызвавшими усиление податей, он должен был бы обратить внимание и на царские милостыни по разным монастырям. По его подсчету, вклады Ивана IV в несколько монастырей составляли свыше 25 тыс. руб. (т.е. свыше 2,5 млн на современные деньги), из них половина приходится на Троице-Сергиеву лавру, но эта цифра охватывает далеко не все монастыри, получившие пожертвования от царя. В Кирилло-Белозерский монастырь он дал деньгами (помимо вещей) 29 тыс. руб. Усердными вкладчиками были и князья, жертвовавшие деньгами и хлебом, жемчугом и драгоценными камнями, золотыми и серебряными сосудами. Еще более, однако, обогатились такие монастыри, как, например, Кирилло-Белозерский, от пожертвований того же разорявшегося служилого сословия, которому часто приходилось обращаться к монастырям же за ссудами, в частности и от боярских опальных родов, которые, по-видимому, рассчитывали найти убежище в монастыре. Вообще, казни Грозного увеличивали приток заупокойных поминаний по богатым людям, следовательно, обогащали монастыри, а в то же время, ввиду возможности опалы, для бояр выгоднее было передать имущество в монастырь, чем ждать конфискации его, тем более что они могли выговорить себе благоприятные условия в отношении своего образа жизни в случае будущего пострижения. Общая сумма всех вкладов в Кирилло-Белозерский монастырь за 75-летие 1550—1625 гг. равнялась 80 тыс. руб. (3 млн нынешних). Если же примем во внимание, что ежегодный доход монастыря от его хозяйственных операций не превышал 1 тыс. руб. в год, то окажется, что поступления нехозяйственного характера ему равнялись. Но и эта цифра не выражала итога всех пожертвований, ибо сюда не включены самые мелкие пожертвования, в общей сложности дававшие значительную сумму. Брал же монастырь вклады чем угодно, всякими вещами, мало имевшими отношения к благочестивым целям, не гнушался принимать у бедняков, работавших на монастырь, их заработок в качестве пожертвования2164.
В результате монастыри оказывались обладателями огромных денежных сумм, земель, всякого рода ценных вещей, полученных от искавших спасения души вкладчиков. В Троице-Сергиевом монастыре в момент производства описи его имущества было налицо 14 тыс. руб., и, кроме того, весьма большая сумма была в раздаче по долгам. По словам иностранцев, все путешественники, проезжавшие мимо монастыря, богатые или же бедные, заходили туда и вносили подаяния св. Сергию, чтобы предохранить себя от несчастья в пути. Хлеба в монастырских житницах было 19 тыс. четвертей и, кроме того, большое количество в сельских монастырских житницах и опять-таки в раздаче по долгам, обнаружилось больше 3 тыс. пуд. меда, много рыбы, более 1 100 голов скота2165. Но, кроме того, по словам Майерберга, у монастыря была зарыта огромная сумма серебряных рублей, говорили, будто бы до 40 млн. Во всяком случае, при описи имущества многое могло быть скрыто2166.
В Перемышльский Шаровкин Успенский монастырь царем Иваном IV были сделаны вклады в 539 руб., что составляет 2 1/4 пуда серебра. Частных вкладчиков насчитывается до 200, причем некоторые из них постригались в монастыре или похоронены в нем. Встречаются целые семьи, делавшие вклады, в лице многочисленных представителей (например, 33 Чичериных, 16 Юшковых, 9 Щербачевых, 8 Кошелевых, 5 Власьевых), многие из них жертвуют многократно; вклады относятся преимущественно ко второй половине XVI и к XVII в., лишь немногие к XVIII в. Среди вкладов имеются сосуды золотые и серебряные, чаши и кубки, ковши, ожерелья, блюда, богатые церковные облачения, хлеб, много лошадей с седлами, уздами, с саблями, самопалами, сайдаками, шеломами и панцирями2167.
Во вкладных книгах Антониева-Сийского монастыря среди вкладчиков встречаем всякого рода ремесленников — портных, токарей, шапочников, оконечников, кузнецов. Они дают вклады деньгами, но также и изделиями своими. "У церковного кузнеца у Никифора Карпова золотичанина взята церенная снасть (для солеварения) и всякой завод кузнецкой за 10 руб." — пожертвование крупное2168. После смерти кожевника Никиты взяты в качестве вклада "по душе" не только изготовленные им кожи дубленые, деланные или сырье, еще не обработанное им (овчины неделанные), но и оставшаяся после него "рухлядь" в виде приспособлений для дубления кож — чан, ушат, таз медный, клещи железные, ковш, лес и т.д. Очевидно, все его имущество для поминовения души его перешло к монастырю2169. Но и тут нередко ремесленники предоставляют монастырю не изготовленные ими предметы, а свою рабочую силу, которую монастырь использует на свои надобности и засчитывает им в качестве вклада. Так, в одном случае "тружался за вклад мельничной мастер... за 6 руб., вставил в монастыре новую мельницу", в другом за вклад в 12 руб. "тружались дети его, делали лодейные якори", в третьем вкладчик "па мельницы солод растил 6 лет"2170. Любопытно, что и приказному подьячему зачисляется 5 руб.: "За его приказную в монастырь работу"2171. Находим и такой случай, когда Прохор Суботка "дал на себя кабалу в казну 10 руб., служити ему за вклад 10 лет и как-де те лета отживают, и та ему кабала отдати", кабала служит обеспечением того, что он будет безвозмездно работать на монастырь в течение 10 лет2172.
В Великоустюжский Михаило-Лрхангельский монастырь за 1585— 1617 гг. сделаны в большом количестве вклады людьми трудящимися — кузнецами, ведерниками, рыбниками, мясниками, плотниками, монастырскими половниками. Другие выполняют сельскохозяйственную и промышленную работу: "за 4 руб. тружался с детеныши вместе", "жил за вклад 3 годы за 3 руб." Годовой труд оценивается по общему правилу в 1 руб., иногда, впрочем, ниже: "Дожил за вклад 4 годы за 3 руб. и прежь того дал 2 руб., всего вкладу за 5руб" Обычная такса Михаило-Архангельского монастыря составляла, по-видимому, 5 руб., вероятно, за поминовение души после смерти вкладчика. Огромное большинство записей состоит в 5-рублевых вкладах или же сказано: "Придал к старому вкладу к 3 руб. 2 руб.", или еще иначе: "Дал вкладу Григорей Елизарьев сын плотник 3 руб., а достал ему додати 2 руб.", он обязан, следовательно, в будущем еще прибавить 2 руб. Наконец, бывает, как в приведенном выше случае, за недостающую до 5 руб. часть он "тружался" или "дожил" в монастыре: дал вкладу 3 руб., да за 2 руб. "тружатись шити в казну, что казначей повелит, 2 годы".2173-2174
Во вкладных книгах Нижегородского Печерского монастыря наряду с вкладами во всевозможных продуктах записан ряд любопытных случаев, когда беглые крестьяне проживают на землях монастыря, если же прежний владелец открывает их местопребывание, то его уговаривают не требовать их обратно, а отказать в качестве вклада монастырю. "Поступившись" своим крестьянином, владелец заявлял, что "ему впредь о том крестьянине не бити челом и не искать", а за то ему выдавали на соответствующую сумму вкладную с обещанием молиться за него или постричь, если он пожелает2175. Так, у князя Козловского бежала крестьянка и вышла замуж за монастырского крестьянина. "А за ту бы женку взяти ему выводу 100 руб.... и он тех денег поступился в монастырь вкладу... об нем и о жене его и о детях молити бога"2176. Андрею Кузьмину за подобную же "поступку" двух крестьянок дали вкладную в 50 руб. и " буде он, Андрей, похочет, и за ту ево поступку постричи ево, как ево бог приведет"2177. Иногда, однако, владелец беглого крестьянина не желал пожертвовать своего крестьянина, и тогда монастырь вынужден был прибавить к молитвам еще и иной эквивалент в виде части ценности беглого: "Дана вкладная костромитину... Глебову в 50 руб., что он поступился зажилых денег деревни Орлова за Тишку Денисова... ему же денег дано 35 руб"2178.
О том, как церкви и монастыри выпрашивали себе "милостыню", дает представление, например, тот факт, что после смерти княгини Воротынской появились причты церквей и братия монастырей со всех концов государства — из 17 городов, не считая Москвы, в том числе даже от расположенного у Белого моря Красногорского монастыря, причем лишь к некоторым из них княгиня при жизни имела отношение, делая вклады, большинство же никакого касательства к роду Воротынских не имело и только теперь, узнав о смерти ее, явилось с предложением молитв об "упокоении буди боярыни"2179.
Князь Кривоборский в своей духовной распоряжается выдать на поминовение его души (кроме 100 руб. Живоначальной Троице, где его должны похоронить, — "они по мне тем кормят, да и милостыню раздадут") 50 церквам и монастырям в общей сложности свыше 100 руб.2180
Монастыри были слишком хорошими хозяевами, чтобы они могли оставлять втуне лежать притекавшие к ним огромные богатства. Деньги и всякого рода драгоценности, которые они немедленно оценивали, нередко ниже их стоимости, они обращали охотнее всего в землю, наиболее верный и наиболее выгодный способ помещения в те времена. "Поземельные акты больших монастырей XVI века, — говорит Ключевский, — открывают нам, какие широкие землевладельческие операции совершали иноки посредством вкладов, закладов, покупок, льгот, своза крестьян у других землевладельцев и т.п. Они завели или деятельно поддерживали на тогдашнем земельном рынке настоящую игру в крестьян и в землю, благодаря которой населенные имения переходили из рук в руки чуть ли не с быстротой ценных бумаг на нынешней бирже"2181. Были различные способы заполучить в свои руки земли разорившихся землевладельцев — и непосредственно путем вкладов по душе, и косвенно скупкой земель на те же вклады, полученные в денежной форме, и, наконец, посредством залога, обычно уже не выходившего из рук заимодавца. Ко всем этим средствам и прибегали монастыри, не говоря уже о переманивании крестьян, которых они привлекали к себе опять-таки теми же ссудами, и тем самым разоряли вотчинника и вскоре приводили его в зависимость от себя, ибо он вынужден был стать их должником, нередко неоплатным, терявшим в результате свою землю.
К какой бы группе заимодавцев мы ни обратились, всегда главными кредиторами, извлекающими барыши из отдачи денег под проценты, оказываются монастыри.
Уже в конце XVI в. монастыри являлись банками, снабжавшими князей. Таковы были монастыри: Высоцкий, Серпуховский, Левкиев, Возьмицкий, Селижаров, Покровский, Юрьевский. Один князь Михаил Андреевич Верейский был должником Кирилло-Белозерского монастыря, Мартемьянова и Пафнутьева монастырей. Крупные кредитные операции делал в то время и известный Иосиф Волоцкий, глава "любостяжателей", защищавший право церквей и духовенства обогащаться и действовавший соответственно этому. Но и среди кредиторов-вотчинников мы находим, например в духовной Плещеева, Угрешский монастырь, которому он поручает уплатить долг с ростом по кабале, Пречистый Осифов монастырь, в духовном завещании Кутузова — Александровский монастырь, Угрешский монастырь, Стефана, протопопа Вознесенского, старца Васьяна Попова, дьяков Александровского монастыря. Князь Гундоров занял у Спасо-Ефимьева монастыря 74 руб. и 8 лошадей, 4 доспеха и прочего на 54 руб. Боярин Хабаров в том же монастыре взял в долг 150 руб., 3 кафтана, 16 лошадей, оружие, все вместе на 147 руб., да кроме того 200 четвертей ржи. И торговых людей ссужало духовенство: "На престоле 6 руб., а рост емлет на те деньги игумен да священник"2182.
Широко раздавали монастыри ссуды крестьянам. Из них, главным образом, извлекал свою прибыль Троице-Сергиев монастырь; так же поступал и Кирилло-Белозерский монастырь, который преимущественно давал в рост небольшие суммы, начиная от полтины и до 20 руб. Но преобладали, по-видимому, самые мелкие ссуды. В 1601 г. в казне монастыря оказалось 154 кабалы, по которым следовало получить 692 руб., и 6 кабал хлебных, в обшей сложности на 21 четверть. Так что на денежную кабалу приходилось в среднем 4 1/2 руб.
Среди кабальных записей Антониева Сийского монастыря находим наиболее крупные в размере 5 руб., но имеются и кабалы в 4, 7, 8 гривен, б, 7, 20 алтын, т.е. самых мелких размеров, есть и кабалы в 2 или 3 меры или 3,5,8 пудов ржи или жита (ячменя). Архангельский монастырь на Устюге совершил за 1624— 1648 гг. 50 беспошлинных земельных приобретений, притом почти исключительно залоговые сделки (47 залогов, всего 2 вклада и 1 куплю) на 7 008 руб. Ссуды выдавались устюжским крестьянам и посадским людям, владевшим деревнями в уезде, но только в трех случаях в качестве залогов было принято по целой деревне, тогда как обычно залоги составляли 1/2, 1/3, 1/4 и более мелкие дроби деревни. За то же время другой монастырь, Троицкий Гледенский, совершил 42 сделки, преимущественно залоги, на 4114 руб., Никольский Прилуцкий на 1076 руб., Ивановский на 995 руб., другие (Телегов, Введенский, Николо-Коряжемский) на меньшие суммы2183.
К должникам применяется обычный в то время правеж; их выводили ежедневно на площадь перед приказом и били прутьями. Это производилось при выискании податей: "А правят па пас тех денег через вес день с утра до вечера, а ночь в тюрьму сажают". Но то же имело место и в случае неуплаты по долгам. В частности, встречаются жалобы на то, что многие русские торговцы оказываются в долгах у шведов и англичан и от этого они "изгублены, в дол-гехпобиты на правежех и померли в прошлых годех от великого правежу"2184. "Русская Правда", как мы видели, предоставляла кредиторам неоплатного должника (кроме случаев несчастной несостоятельности) продать в рабство. Еще в Судебнике 1497 г. говорится о выдаче его "в гибели" "головою на продажу" (ст. 55)2185, а в Судебнике 1550 г. (ст. 90) и в Судебнике Федора Иоанновича (ст. 182) "выдати истцу головою до искупа". Напротив, по указной книге ведомства казначеев 1555 г. они стоят на правеже в течение месяца, "а больши бы месяца ответчики в истцовых исках на правеже не стояли", а затем выдаются истцам головой; "а па которых людех и в месяц истцова иску доправити не мочно, и вы бы тех людей, в истцовых искех, выдавали истцом головою до искупа"2186. Следовательно, теперь уже выдача головой кредитору происходит не сразу, а лишь при недейственности правежа, если должник, стоя на правеже, все-таки не уплатил долга, причем, как видно, например, из жалоб Архангельского монастыря, постановление о том, что правеж должен продолжаться не более месяца, не выполнялось: стояли и год, и дольше. Между тем и Уложение 1649 г. говорит об этом "указном" месяце. Там же объясняется, в чем состоит выдача головою: "А работати им, мужескому полу за пять рублев по году, а женскому полу за полтретья (2 1/2) рубли по году". Но с кредиторов берется порука с записью, что "их не убити, не изувечити". А когда они "у истцов своих иски их заработают сполна, и их от тех истцов отпустить на волю "2187.
Указная книга земского приказа (память 1627 г.) знает кроме такой личной ответственности истца и ответственность имуществом: истцы или ответчики стоят на правеже месяц, а "откупиться им будет есть чем, и у тех истцов или ответчиков велено ценить дворы и животы, и отдавать в истцов иск"2188. И только если "оплатиться им нечем", выдавать их головою. Однако речь идет пока лишь о движимом имуществе и о дворах, только Уложение 1649 г. присоединило к последним и другие недвижимости — вотчины, но опять-таки только пустые, т.е. не населенные (без крестьян), с 1656 г. взыскание распространяется и на пустые поместья, лишь с 1685 г. на всякие имущества2189. Таким образом, лишь медленно и постепенно допускается привлечение ко взысканию не только личности ответчика, но и его имущества.
Ясно, что до тех пор, пока ответственность на имущество не распространялась, кредитор не имел никакой уверенности в уплате долга, даже если должник обладал недвижимостью. Как бы велика ни была ценность последней, он не мог рассчитывать на удовлетворение иска, если бы должник этого не пожелал. Однако, как мы видели, уже в предшествующую эпоху у кредитора был другой исход, гарантировавший ему уплату долга — залог, именно залог в виде личности самого должника, который немедленно же закладывал себя, поступал в его распоряжение (закуп), либо в виде земли, которая притом немедленно же отдавалась в распоряжение кредитора. Как мы видели выше, кабальные холопы (как и крестьяне) обязаны были за проценты служить во дворе господина или работать на пашне. В таком положении оказывались неимущие люди, что же касается тех, кто имел землю, то они закладывали ее. Таким образом, недопускаемое законом наложение взыскания на землю в случае неуплаты долга заменялось немедленной передачей ее в руки кредитора, хотя в этом случае она еще и не поступала сразу в собственность последнего. Пользование заложенным имением предоставлялось ему иногда лишь в случае просрочки. "А полягут деньги по сроце (т.е. когда наступит срок платежа), ино то село князю Дмитрию, да князю Данилу (кредиторам) за рост пахать и крестьяпы владеть" (1563 г.)2190; "А полягут деньги по сроце и владыке... сею моею вотчиною владети..., и пашня пахати, и сено косити, и крестьяпы владети, и со крестьян всякие пошлины имати" (1569 r.)2191. Но чаще кредитор пользовался залогом немедленно. В грамоте Чеботова Троице-Сергиева монастыря слуге Жуку Лодыгину 1552 г. читаем: М те Жуку деревни и починки за рост пахати, лес сечи и сено косити, и всякие угодья ведати; а полягут денги по сроце, и Жуку те деревни и починки потому ж за рост пахати2192. Права, как мы видим, предоставляются широкие, не только "пашня пахати и всякими угодья владеть" (1584 г.), "пахати и ведати по тому ж " (в другом случае "за рост ему биты" рыбу), но и "крестьяны держать" и "пошлины с крестьяпы имать " и мне "в ту вотчину не вступатся"2193. В другой закладной Воронцова на имя того же монастырского слуги 1542 г. к этому прибавлено еще: "А будет мне та деревня продати и мне Михаилу мимо Жука деревни не продати, пи в закуп не заложити, ни по душе в монастырь не дати, ни в приданые не дати же никоторою хитростью от Жука не ухитрити"2194.
Уже в этом случае возможность для должника вернуть себе землю сплошь и рядом являлась весьма призрачной. Кредитор с самого начала владел ей и пользовался, жил на земле, пахал и косил ее, бил рыбу, получал пошлины с крестьян и, раз деньги не были уплачены в срок, то продолжал бессрочно владеть ею. Эта практика как бы узаконивается указом 1558 г., который предусматривает еще неизвестный царскому Судебнику способ уплаты роста в виде отдачи вотчины в пользование кредитора2195. Формально должник мог вернуть ее себе в любое время, но обычно средств для этого не имел, и земля в результате окончательно оставалась за кредитором. Но во многих случаях последний шел дальше и невыкупленную землю закреплял формально за собой, уже при самом заключении договора займа добивался того, что в случае неуплаты долга в срок земля тем самым превращалась в его, кредитора, собственность. Земля тогда уже принадлежала ему "ввек", никакой выкуп не допускался ("без выкупа ввек"), долговая грамота являлась в то же время и купчей: "Ино ся кабала и купчая грамота ввек". Такова была, например, обычная практика Кирилло-Белозерского монастыря, к которому залог переходил в собственность без выкупа. По в то же время мы находим и закладные другим монастырям. Так, в грамоте княгини Ростовской-Приимковой Ярославскому Спасскому монастырю (1633 г.):"А не заплачю яз княгиня Наталья тех денег... на тот срок и монастырю... ся моя закладная кабала... и купчая". В грамоте Лабутина Троице-Сергиеву монастырю 1634 г. прибавлено также: "Ся кабала и купчая", в грамоте Воскресенскому монастырю 1501 г.: "А поляжет серебро по сроце, ино ему ся кабала и купчая". Но так поступали, конечно, не одни монастыри, но и другие кредиторы. В Нижегородской писцовой книге 1621 г. читаем: "Зубин ту свою лавку у Нижегородцкого у сотника стрелетцковского, у Степана Макарова в 30 рублех заложил до сроку до Рождества Христова 128 году, а не выкупит на тот срока, и та кабала и в купчие место Степану Макарову". "А не заплачу яз Иван Титу денег на срок, ино ся кабала на ту мою пожню и в купчие место грамоты без выкупа века и дела мне Ивану после срока до тое пожни нет" (1542 г.)2196.
Таким образом, залог как бы автоматически переходил в собственность кредитора (и должнику никакого дела до него больше нет), вольно ему эту землю "и продать, и заложить". Залог сильно приближался к купле, переносил на кредитора широкие права, оставляя за должником лишь весьма ограниченное, обычно довольно призрачное, право вернуть себе землю до истечения срока платежа, а после срока и оно совершенно исчезало. Насколько закладная приближалась к купчей, видно из того, что в некоторых случаях Кирилло-Белозерский монастырь выплачивал не меньшую сумму, чем действительно стоило заложенное имущество, и принимал на себя даже обязанность платить с него подати, оставляя за должником лишь право выкупить его в течение известного срока2197. Уложение 1649 г. узаконило эту практику превращения закладных в купчие2198.
Как мы видели выше, для монастырей получение земель по душам и покупка их со второй половины XVI в. сильно затруднялась, хотя на практике эти ограничительные постановления и нарушались в значительной мере, в особенности наиболее крупными и влиятельными монастырями. Приобретение их посредством залога, превращавшегося в ту же куплю, и являлось весьма удобным средством обхода этих ограничительных мер. С одной стороны, ввиду прямого указания делать вклады не землей, а деньгами, доля последних в пожертвованиях, притекавших в монастыри, должна была возрастать, а с другой стороны, поместить эти денежные вклады нужно было. Между тем, как это было сделать, раз покупка земли затруднялась и даже прямо запрещалась? Исход и заключался в залогах, превращавшихся в собственность монастыря. Примером могут послужить приведенные выше северные монастыри, прибегавшие в XVII в. почти исключительно к залоговым операциям. Но и Кирилло-Белозерский монастырь (как мы видели), и другие поступали подобным же образом.
Кирилло-Белозерский монастырь таким же путем расширял и свои соляные варницы, ссужая деньгами промыслы, принадлежавшие товариществам сябров, он набрасывал им петлю на шею, которая быстро затягивалась. В 1584 г. у монастырского старца в Неноксе имелось свыше 40 кабал, заключенных в течение короткого промежутка 1578—1584 или даже 1581 — 1584 гг. Подобным образом и Троице-Сергиев монастырь приобретал за долги варницы, например, в 1630 г. к нему поступили на этом основании варницы у Соли Камской2199.
Среди грамот Коллегии Экономии по Двинскому уезду находим 16 закладных кабал, выданных разными лицами монастырям Николаевскому Корельскому, Чухченемскому, Моржегорскому, Спасскому, Прилуцкому, в одном случае Черногорскому и в одном Троице-Сергиеву. Заем заключен до сроку без росту, но под залог деревень, сенокосов, соляных варниц, рыбных ловель; в случае же просрочки "ся кабала и купчая в век без выкупа" и "братье пахати на собя", "соль варити им на собя"2200.
В приходных книгах Болдина Дорогобужского монастыря имеется огромное количество записей о платежах по полученным от монастыря займам: "Взято по заемным книгам", "уплочено по кабале", причем должниками являются, главным образом, крестьяне "деревни такой-то". За один только год мы насчитали 25 записей этого рода. На каких условиях делались эти займы, нам неизвестно. Но в Расходной книге отмечено следующее: "Дано священнику Селивану, что жил на Похре, по владычию Онтопиеву приказу в заем три рубля денег. А взята на Селивапа в тех денгах для веры кабала в пяти рублех за его рукою", "дано Семену Парфенову в заем 2 1/2 руб. денег, а взято на Семена в тех денгах для веры память до сроку за ево рукою в 5 руб.п. Таким образом, выдается 2 1/2,3 руб., а кабала составлена на 5 руб.2201
В 1694 г. Михаил Кононов под видом мены ("променил я") отдает свое имущество в долг казанскому митрополиту. Он отдает свою поместную землю с двором своим и 9 крестьянскими дворами, а сверх того полбу, пшеницу, рожь, 8 лошадей, 3 коров, 2 быков, 2 телят, 17 овец, 8 свиней, 12 поросят, 5 плугов железных, чан большой. Сначала говорится, что все это отдано в промен на архиерейскую вотчинную землю, но сколько получено последней, об этом ничего не сказано, а дальше уже говорится, что все это отдано в дом митрополиту за долг, "и впредь мне Михаилу и жене моей, и детям, и внучатам, и родственникам до того дворового строения, и до лошадей, и до коров, и до всякие скотины, и до того хлеба дела нет и не вступатца"2202.
При этом, наряду с правом "за рост пашня пахати, сено косити и лес сечи и всяким угодьем владети", рост взимается и в другой форме: "А рост нам ему давати по рассчету, как идет на людех на пять шестой", т.е. в 20%. Это условие встречается в многочисленных грамотах, такой рост являлся обычным — "идет в людех", как всегда прибавляется. Отсюда и получаются широко распространенные двойные кабалы, столь часто встречающиеся в те времена: они исходят из того, что долг удваивается в течение пяти лет, считая рост в 20% ежегодно. Такой указный рост имеется в Судебнике 1589 г., который определяет: "А рост правити за пять лет, а доле пяти лет росту не правити; а кабалы писати на крестьян вдвое, а рост правити на пять шестой". Не установлен и указом 1625 г.: "Как истина с ростом сравняется в пять лет, и рост имать на пять лет, а затем сверх пяти лет росту не имать"2203-2204.
Поэтому-то, по мнению М. М. Богословского, сумма действительно взятого займа (капитала) именовалась "истиной" сравнительно с той вздутой ложной цифрой, которая писалась в кабале.
На самом деле, однако, кабалы были гораздо тяжелее. Устюжскими промышленниками взимались, например, "двойные и тройные росты", и в других случаях кабалы часто были не вдвое, а в 2 1/2 и даже в 3 раза больше занятой суммы, да и двойная кабала выдается далеко не всегда на пятилетний срок, следовательно, при меньшем сроке процент оказывается выше законного. В одном случае при краткосрочном займе процент составлял 48% годовых, в другом — 112, в третьем — 156, доходя даже до 1% в день, т.е. до 366% в год. Очевидно, условие о росте на пять шестой вносилось на случай просрочки долга и взыскания его по суду, который не допускал более высокого роста2205. Герберштейн и Флетчер приводят в качестве общепринятого роста 20%, но из расчета, имеющеюся у Олеария, получается, что купец брал в кредит из 33 1/3%2206, а если столь высок был процент в торговом кредите, то в займах на потребительные цели он должен был быть еще выше. Герберштейн утверждает, что церкви брали меньше обычного процента, именно 10%, хотя это он передает с их собственных слов, и в отношении, по крайней мере, Кирилло-Белозерского монастыря нам известно, что он исходил из нормы на пять шестой, причем иногда заставлял должника выплачивать такой процент еще до срока, а с бедняков, не имевших средств уплатить, брал попросту их "рухлядь", т.е. самые необходимые для жизни предметы, что вызывало нередко возмущение населения. Приказчик Соловецкого монастыря брал даже за выданный крестьянам в ссуду хлеб "на две третью" (50%) и сверх того "поминки"2207.
Духовные учреждения, следовательно, не только нарушают канонические правила, запрещавшие им взимать рост, но и действительно, как утверждал Вассиан Косой, "отдают церковные деньги в рост бедным и богатым", "волнуемые сребролюбием и ненасытимостью", всевозможными способами угнетают население, "налагая проценты на проценты". "И если должники не имеют сил отдать нам лихвы, то мы без жалости лишаем их имущества, отнимаем у них коровку или лошадку, а самих с женами и детьми, как поганых иноверцев, далеко прогоняем от своих пределов, а иных, предав княжеской власти, доводим до конечного разорения". Иноки, продолжает он, "толкаются в мирских судилищах, то тягаясь с убогими людьми о своих многолихвенных заимодеяниях, то судясь со своими соседями о границах земель и сел'. Вассиан Косой обвиняет монастыри в том, что они избытки от годовых доходов, вместо того чтобы тратить на нищих и странников, "или обращают в деньги, чтобы давать в рост, или храпят в кладовых, чтобы после, во время голода, продавать за дорогую цену". Наши святители, — прибавляет он, — "кто не в силах отдать лихву, тех в конец разоряют". В божьих церквах и монастырях "поселились сребролюбие, лихоимство, лютость и бесчеловечие"2208. То же повторяет и другой представитель "нестяжателей" Максим Грек. Он грозит Страшным судом монахам "лихоимцам и бесчеловечным, собирающим себе сокровища на земле, питающимся ежегодными истязаниями ростов с нищих и убогих"2209. Вопрос 16-й Грозного Стоглавому собору касается отдачи в рост церковной и монастырской казны. "Угодно ли Богови, и что о сем Божественное писание глаголет? И мирянам лихоимство возбраняет, нежели церквам божиим деньги в росты давати, где то писано в святых правилах?"
2151АИ. Т. I. 146. II. Рождественский. Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. С. 78 сл.. 82 сл.
2152Арсеньев. Ближний боярин кн. Никита Иванович Одоевский и его переписка с Галицкою вотчиной. С. 28 сл. Прил. III. № 11. Прил. IV. № 58.
2153ССГД. Т. I. № 96, 112,132, 151. Бахрушин. Княжеское хозяйство в XV и первой половине XVI в. // Сборник статей, посвященных Ключевскому. 1909. С. 603.
2154Бахрушин. Княжеское хозяйство в XV и первой половине XVI в. С. 601 сл. Ср.: ДАИ. Т. VI. № 18. VIII. XIII.
2155ССГД. Т. 1.№ 112.
2156ДАИ. Т. VI. № 67. Веселовский. Семь сборов запросных и пятинных денег.
2157Олеарий. Подробное описание путешествия Гольштинского посольства. Побойнин. Торопецкая старина. С. 300.1Урлянд. Иван Гебдон. Комиссариус и резидент. (Материалы). Прил № 3.
2158Веселовский. Семь сборов запросных и пятинных денег. № 16. Сташевский. Пятина. 142 г. IV. С. 269 сл.
2159Вернадский. Государевы служилые и промышленные люди в Восточной Сибири в XVII в. С. 343.
2160Вулих. Из мира торговых отношений в Москве XVII в. С. 69.
2161Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. II. С. 154.
2162Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. Изд. Лихачева. I. 1895. № XI, XIV. Духовная грамота кн. Кривоборгского Изд. Б. Г. Гейманом // Сборник статей, посвященных Платонову. 1922. С. 43 сл.). Рождественский. Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. С. 79—81. Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. II. С. 157. Сташевский. Пятина. 142 г. V. С. 111.
2163Бахрушин. Княжеское хозяйство в XV и первой половине XVI в. С. 600. Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. II. С. 161. Сташевский. Пятина. 142 г. V. С. 111. Побойнин. Торопецкая старина. С. 300. Веселовский. Семь сборов запросных и пятинных денег. Прил. № 13.
2164Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. С. 158 сл., 167 сл., 171 сл., 177 сл., 186 сл. См. также: Кормовая книга Кирилло-Белозерского монастыря. С. 46 сл.
2165олубинский. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Тройская Лавра. С. 124 сл., 354.
2166Рущинский. Религиозный быт русских по сведениям иностранных писателей. С. 140 сл. (.Рославлев). Опыт исследования об имуществах и доходах наших монастырей. 1876. С. 29 сл.
2167Иеромон. Леонид. Церковно-историческая опись упраздненных монастырей, находившихся в пределах Калужской епархии // Чтения ОИДР. I. 1863. С. 22—60. Вкладная книга Антониева Сийского монастыря 1576—1694 г. Изд. Изюмовым С. 11,25,27,39.
2168Там же. С. 15.
2169Там же. С. 23, 27, 39, 73.
2170Там же. С. 73
2171Там же. С. 11. Впрочем, не следует упускать из виду, что за эти вклады монастыри нередко принимали жертвователей на старости, давая им кров и пищу. О роли северных монастырей в качестве богаделен см.: Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. II.
2172Акты Велико-Устюжского Махаило-Архангельского монастыря. Изд. Шляпиным. Ч. II. Б. 1913. №№ 121, 135, 171, 184, 212, 227, 267, 268, 270.
2173Доход монастыря по вкладам составил за 6 лет с марта 1585 г. до лета 1591 г. 53 руб., менее чем за год с октября 1591 г. до лета 1592 г. 48 руб., за 2,5 года с июня 1593 г. до января 1596 г. 185 руб. (т.е. около 20 тыс.) (Акты Велико-Устюжского Махаило-Архангельского монастыря. Изд. Шляпиным. Ч. II. С. 163, 165, 173).
2174Вкладная книга Нижегородского Печерского монастыря. Изд. Титовым // Чтения ОИДР. 1897. С. VI.
2175Там же. С. 41—42.
2176Там же. С. 44, также с. 12—13, 40,44, 49, 50, 52.
2177Там же. С. 56, также с. 44.
2178Заозерский. Боярский двор. С. 109—110.
2179Духовная грамота кн. Кривоборгского Изд. Б. Г. Гейманом // Сборник статей, посвященных Платонову. С. 43 сл.
2180См.: Ключевский. Курс истории России. Т. II. С. 346 сл., 359 сл., 367 сл.
2181ССГД. Т. I. № 122. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. Изд. Лихачева. I. №№ XI, XIV. Бахрушин. Княжеское хозяйство в XV и первой половине XVI в. С. 600. Рождественский С. В. Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. Побойнин. Торопецкая старина. С. 300.
2182Голубинский. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Тройская Лавра. С. 124. Никольский. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. С. 242—245. Еп. Макарий. Исторические сведения об Антониево-Сийском монастыре. С. 11. Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. I.C. 86-87.
2183ДАИ. Т. V. № 1. 12. Веселовский. Семь сборов запросных и пятинных денег. Прил. № 22.
2184Дьяконов. Акты, относящиеся к истории тяглого населения в Московском Государстве. Вып. 1. № 47. А.Ю. № 290. IV. 196.1. II и др. Дьяконов. Очерки из истории сельского населения в Московском государстве (XII и XVII вв.). 1898. С. 238. Островская. Земельный быт сельского населения русского севера в XVI—XVIII вв. С. 220.
2185"А кто у кого взявши что в торговлю, да гиед пропиет, или иным каким безумием погубит товар свой без шпрасньства, и того истцю в гибели выдати головою на продажу" (ст. 55). Несчастная несостоятельность и здесь предусматривается: "А который купец идчи в торговлю, возьмет у кого денги или товар, да на пути у него утеряется товар безитростно, и стонет или сгорит, или рать возьмет (в Судебнике 1550 г. прибавлено: "или разбой возьмет"), и боярин обыскав да велит дати тому дьяку полетную грамоту с великого князя печатию платити исцеву истину без росту " (Судебник 1497 г. // Хрестоматия по истории русского права. Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. II).
2186Указная книга ведомства казначеев // Хрестоматия по истории русского права. Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. III.
2187Соборное уложение. X. Ст. 26 в. XX. Ст. 40. См.: Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. I. С. 84 сл. Ср.: Штаден Генр. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника. С. 150.
2188Указная книга Земского приказа // Хрестоматия по истории русского права. Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. III. X. С. 7.
2189Соборное уложение. X. Ст. 261, 262, 264. Хрестоматия по истории русского права. Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. III. Прим. И, 34. Обзор русской истории. Ч. I. 2-е изд. 1905. С. 537.
2190АЮ. № 224.
2191Обзор грамот Коллегии Экономии. Изд. С. А. Шумакова. Выи. III. № 137.
2192Там же. № 134.
2193Акты XIII—XVII вв., представленные в разрядный приказ после отмены местничества. Изд. Л. Юшкова. 1898. № 51, 130. АЮ. № 240, 241. АЮБ. № 124. IV. ДАИ. Т. I. № 157. Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России. Собрал и издал А. Федотов-Чеховский. Т. I. № 91. Обзор грамот Коллегии Экономии. Изд. С. А. Шумакова. Вып. III. № 133, 135.
2194Обзор грамот Коллегии Экономии. Изд. С. А. Шумакова. Вып. III. № 132. См. также: Там же. № 626.
2195Указные книги Поместного приказа. Изд. Сторожевым. Отд. 3. С. 15.
2196Обзор грамот Коллегии Экономии. Изд. С. А. Шумакова. Вып. III. № 138, 139. Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России. Собрал и издал А. Федотов-Чеховский. Т. I. № 75. Писцовая и переписная книги по Нижнему Новгороду. Ст. 210. АЮБ. № 92, 124 (IV. VI). Акты XIII—XV вв., представленные в Разрядный Приказ, собр. Юшковым. № 130. АЮ. № 236. Удинцев. Истоия займа. С. 103 сл. Прил. № 8,11 (II). Беляев. Заем и заклад по древне-русскому праву // Русский исторический журнал. VII. 1921.
2197Беляев. Заем и заклад по древне-русскому праву. С. 69 сл. Никольский. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. С. 242.
2198Соборное уложение. X. Ст. 196. "А будет кто к кому в долгу в деньгах или в ином в чем-нибудь заложит что до сроку, и кабалу закладную на тот свой заклад даст, а в кабалу напишет, будет он того своего закладу на срок не выкупит, и на тот его заклад та накладная и купчая; а дав он такую кабалу, того своего закладу не выкупит: и ему впредь до того своего закладу дела нет".
2199Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. С. 123. Горский. Историческое описание Свято-Троицкие Сергиевы Лавры. С. 198.
2200СГКЭ. Т. I. № 10, 118, 296, 531, 571-572, 581, 589, 598, 607, 609, 614, 620-621.
2201Приходо-расходные книги Болдино-Дорогобужского монастыря. Столб. 71.
2202Покровский И. Казанский архиерейский дом. Прил. XXVI сл.
2203Судебник царя Федора Иоанновича. С. 23. ЛИ. Т. III. № 92 (XIV).
2204Бывали и беспроцентные займы, при которых рост взимался лишь в случае просрочки и только с этого времени, хотя, вероятно, в этих случаях — как это мы наблюдаем на Западе в Средние века — долг писался намеренно на краткий срок, для того чтобы в результате рост все-таки получался, с виду однако же принимая форму пени за просрочку.
2205Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московс ком Государстве. Собрал и редактировал С. Б. Веселовский. Т. И. Вып. I. № 182, 184 и др. Богословский. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. II. С. 161 сл.
2206Герберштейн. Записки о Московии. С. 93. Флетчер. О государстве русском. С. 60. Олеарий. Подробное описание путешествия Гольштинского посольства. С. 199. Ср.: Штаден Генр. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника. С. 146.
2207Герберштейн. Записки о Московии. С. 93. Никольский. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. С. 242. ААЭ. Т. I. № 258.
2208Вассиан (Патрикеев). Слово об иноческом бытии и устроении церковном. Изд. Павлов. С. 67,71.77.
2209Соч. Максима Грека. Т. III. С. 205.
<< Назад Вперёд>>
