Очерк VII. Соседи
Визиты и гости – самая распространенная и самая показательная форма сословно-родственного общения в XVIII–XIX веках. Можно утверждать, не боясь ошибиться, что не костюм, не правильно поставленная речь и уж тем более не деньги определяли отношение к человеку в дворянском кругу, хотя все вышеперечисленное было важно. Но гораздо важнее было, принят или не принят он в обществе, в его широком (дворянском) и узком (родственном) кругах.
Понятие «быть принятым», отнюдь не эфемерное, а реально действующее, сейчас трудноуловимо, как бы полупрозрачно: какой-то контур мы различаем, но деталей разобрать нельзя. Встречали действительно «по одежке», то есть по статусу дворянина. Чичиков, прибитый ненастной ночью к дому Коробочки, использует слова «дворянин, матушка», как отзыв на пароль, а графу Нулину из пушкинской поэмы пропуском стал сломавшийся в дороге «барский» экипаж.
Гостеприимство для провинциальных дворян было делом обычным, если не сказать обязательным. Это и исполнение сословного долга, и может быть в большей мере – развлечение, своего рода бесплатное удовольствие светской беседы, поскольку еда своя, а всю работу делают слуги. Но проезжий погостил, да и уехал навсегда, а «быть принятым» в доме – дело совсем другое. Для этого как минимум надо быть известным хозяевам в качестве дворянина и порядочного человека. Лучшая рекомендация – родство, пусть самое дальнее и полумифическое. Признание родства означало нечто большее, чем кровную связь. Это и обещание помощи и поддержки, и гарантия общения на равных (или почти на равных, как может снисходительный вельможа общаться с бедным дальним родственником).
Другой способ установить близкие отношения – дружеские связи по службе (в одном полку, или департаменте) и учебе (только с начала XIX века, когда сложилась внятная система дворянского образования). И, наконец, близкое соседство земель (если оно не порождало хозяйственные споры и тяжбы) неминуемо вело к дружескому общению, а то и родственным связям через браки детей. Поскольку же земли помещика и его родни размещались в разных губерниях, то и круг «принятых в доме» был достаточно широк, надо было лишь «счесться» родством, знакомством, службой, соседством.
Поддержание этих корпоративно-родственных отношений имело большой смысл. В деревне – это круг равного общения, без которого помещик был обречен на прозябание в окружении слуг и приживальщиков. В столицах – это форма поддержки. Когда надо отдать детей в приличное учебное заведение, пристроить сына на службу, а дочь – замуж (а такие ситуации возникали постоянно, не говоря уж о смертях, разорениях, отставках и опалах), без участия родственников и знакомых, в особенности сановных, приближенных ко двору, обойтись было сложно. Наконец, в хозяйственных делах опора на родственников и приятелей давала определенную гарантию честного партнерства (хотя порой и иллюзорную).
Корпоративно-родственное общение требовало соблюдения определенных условностей. Казалось бы, какая разница: визит или гости? Садимся в линейку, едем к соседям, и – здравствуйте, пожалуйте за стол. А разница большая. Вот, например, какую ситуацию описал Н.Н. Муравьев-Карский. Во время короткого пребывания братьев Муравьевых в отцовском поместье они получили приглашение от нелюбимого и вечно пьяного дальнего родственника П.С. Муравьева, не принять которое не могли. Петр Семенович сделал все, чтобы братья у него погостили: угостил обедом под пение деревенских баб, устроил пляски после обеда, истопил для гостей баню и усиленно оставлял ночевать. То, что братья все же, несмотря на пьяных кучеров и прямой приказ хозяина не закладывать саней, уехали домой, превратило их посещение родственника в обычный визит, хотя и несколько затянувшийся.[138] Между родственниками это могло означать только одно – они держат дистанцию и не признают близкого родства, выражая, таким образом, свою неприязнь, что и было подтверждено на следующий день, когда они, приняв повторное приглашение, пробыли в доме П.С. Муравьева всего полчаса.
Визит – действие светское, по своему происхождению городское. Это не что иное, как формальное исполнение своих родственных и служебно-внеслужебных обязанностей. Визит весь пронизан формальностями. Поскольку это всего лишь знак уважения, то длится он недолго – около часа[139]. В условиях сельской неторопливой жизни визит может затянуться на сутки, но никак не дольше. Очень строго следили за числом и очередностью визитов: сколько раз ездили к вам, столько раз и вы должны съездить к соседу[140]. Для визитов существовали специальные дни и сезоны. Для тех, кто в деревне жил безвыездно, главное время визитов – Рождество. Второй главный сезон – Пасха[141], если она не была слишком ранней и не попадала на конец марта – начала апреля – дорожную распутицу.[142]
Само собой, визиты делались по приезде в деревню, причем по строго определенной форме: сначала посещают ближних и старших родственников, потом – дальних и младших, потом – соседей. Между соседями существовало неписаное, но строго соблюдаемое правило: младшие и нечиновные наносят визит первыми, старшие сначала принимают визиты, а потом их отдают[143]. Не отдать визит – обида.
Определением, кто к кому и когда поедет, формальная сторона визита не заканчивалась, а только начиналась. Цель визита предписывала определенный костюм, по крайней мере, для дам: «Делая визит девушке, собирающейся выйти замуж, нужно быть в белом. В день именин кого-нибудь из членов семьи визитеры являются в цветном платье; посещая лицо, которое носит траур по родственнику, следует являться в черном»[144]. Столь же строго во время визита соблюдались неписанные правила поведения:
«Всякая приезжающая дама должна была проходить сквозь строй, подавая руку направо и налево стоящим мужчинам и целуя их в щеку; всякий мужчина обязан был сперва войти в гостиную и обойти всех сидящих дам, подходя к ручке каждой из них»[145].
Разговор во время визита насыщен комплиментами и знаками внимания. Он не пустой, а символичный – надо вовремя и с нужным тактом произнести все необходимые формулы, выражающие почтение, приязнь и желание в дальнейшем продолжать знакомство. Когда же все необходимые формальности соблюдены и цель визита исчерпана – надо уезжать, чтобы пустота дальнейшего общения не была хозяевам в тягость.
Иное дело – гости. Они – изобретение деревенское, а значит, в них гораздо больше простоты и открытости. Начнем с того, что в гости приглашать не обязательно, к вам все равно приедут. А.Т. Болотов, возвращаясь с семьей со «сговора» (помолвки) у соседей, решил заехать на именины к своему родственнику. Оказалось, что тот со всеми своими гостями сам поехал в гости к соседу, куда Болотов и завернул, проведя время «очень весело».[146]
Такой переезд из гостей в гости был очень распространен в то время, как и обычай внезапно нагрянуть к хозяевам, сделать сюрприз. Марта Вильмот, гостившая у княгини Дашковой, написала в одном из своих писем, как они с княгиней поехали на именины к Нарышкиным, в село Лопатино под Тарусой. Они застали там «множество гостей» – окрестных помещиков, хотя Нарышкины никого не приглашали.[147] Не удивительно, что один из яростных критиков деревенской жизни Ю.А. Нелединский так описывает «прелести» усадьбы: «А еще деревенское удовольствие – любезные соседи! Пожалуют с 9 часов утра на целый день!»[148]
Действительно, принимать гостей, пусть даже «запросто» было порой утомительно. Существует рассказ о том, как Римские-Корсаковы, к которым по воскресеньям съезжалось по 30 человек гостей, в конечном счете, были вынуждены переехать из своего любимого Боброва из-за того, что уже упоминавшийся у нас тульский и калужский наместник И.Н. Кречетников полюбил гостить у них каждую неделю, привозя с собой «всю городскую знать[149]».
А если уж гостей приглашали, то уровень хозяйских забот о гостях повышался неизмеримо. Они высылали дворовых на крышу – глядеть, не едут ли гости, и встречали их потом «с большим парадом» – пушечным салютом, при въезде во двор, как это делал, например, А.Н. Муравьев, или пением хора «Вспомни, вспомни, мой любезный», как это делал отец С.Н. Глинки[150]. В гости ездили почти тем же манером, что и из города в деревню. Княгиня Дашкова, например, отправляясь к соседям, высылала вперед экипаж «с поварами и кухонной утварью»[151]. Князь Гавриил Федорович Барятинский ездил в гости в нескольких экипажах шестериками.[152]
Общий принцип приема гостей прост: «Гостей принимали так, чтобы им захотелось приехать в другой раз»[153]. Устраивали торжественные обеды, гуляли с гостями по саду, катались на лодках и экипажах, предоставляли им свободу делать что хотят. Ночевали гости в свободных комнатах на специально для того хранимых подушках и перинах. «Этого добра у старых помещиков было такое изобилие, – писал в своих воспоминаниях Я.П. Полонский, – что и полдюжины гостей, внезапно наехавших на усадьбу и оставшихся ночевать, не сконфузили бы хозяев»[154].
Минимальный срок для пребывания в гостях – сутки, максимальный же определить очень трудно. Гостить можно было и неделю, и месяц, и больше. У Бутурлиных, например, постоянно в гостях жили две-три семьи в специально отведенных для этого флигелях[155]. С.П. Жихарев, собираясь на лето в деревню, выполняет поручение родителей: привезти с собой какого-нибудь товарища и «еще какого-нибудь немца, позатейливее, для общей компании».[156]
Гощение и прием гостей – это не просто эпизод, развлечение или дань вежливости. Это одна из главных форм жизни помещика, такая же, как жизнь в дороге, занятия делами, или устройство балов и праздников. Насколько важно оно для деревенской жизни, можно понять по записи одного из самых образованных и занятых реальным делом людей той эпохи – А.Т. Болотова: «Дни проводил я по привычке моей в беспрерывных и разных упражнениях, сколько мне разъезды по гостям и угащивание у себя часто приезжавших гостей дозволяло»[157].
Понятие «быть принятым», отнюдь не эфемерное, а реально действующее, сейчас трудноуловимо, как бы полупрозрачно: какой-то контур мы различаем, но деталей разобрать нельзя. Встречали действительно «по одежке», то есть по статусу дворянина. Чичиков, прибитый ненастной ночью к дому Коробочки, использует слова «дворянин, матушка», как отзыв на пароль, а графу Нулину из пушкинской поэмы пропуском стал сломавшийся в дороге «барский» экипаж.
Гостеприимство для провинциальных дворян было делом обычным, если не сказать обязательным. Это и исполнение сословного долга, и может быть в большей мере – развлечение, своего рода бесплатное удовольствие светской беседы, поскольку еда своя, а всю работу делают слуги. Но проезжий погостил, да и уехал навсегда, а «быть принятым» в доме – дело совсем другое. Для этого как минимум надо быть известным хозяевам в качестве дворянина и порядочного человека. Лучшая рекомендация – родство, пусть самое дальнее и полумифическое. Признание родства означало нечто большее, чем кровную связь. Это и обещание помощи и поддержки, и гарантия общения на равных (или почти на равных, как может снисходительный вельможа общаться с бедным дальним родственником).
Другой способ установить близкие отношения – дружеские связи по службе (в одном полку, или департаменте) и учебе (только с начала XIX века, когда сложилась внятная система дворянского образования). И, наконец, близкое соседство земель (если оно не порождало хозяйственные споры и тяжбы) неминуемо вело к дружескому общению, а то и родственным связям через браки детей. Поскольку же земли помещика и его родни размещались в разных губерниях, то и круг «принятых в доме» был достаточно широк, надо было лишь «счесться» родством, знакомством, службой, соседством.
Поддержание этих корпоративно-родственных отношений имело большой смысл. В деревне – это круг равного общения, без которого помещик был обречен на прозябание в окружении слуг и приживальщиков. В столицах – это форма поддержки. Когда надо отдать детей в приличное учебное заведение, пристроить сына на службу, а дочь – замуж (а такие ситуации возникали постоянно, не говоря уж о смертях, разорениях, отставках и опалах), без участия родственников и знакомых, в особенности сановных, приближенных ко двору, обойтись было сложно. Наконец, в хозяйственных делах опора на родственников и приятелей давала определенную гарантию честного партнерства (хотя порой и иллюзорную).
Корпоративно-родственное общение требовало соблюдения определенных условностей. Казалось бы, какая разница: визит или гости? Садимся в линейку, едем к соседям, и – здравствуйте, пожалуйте за стол. А разница большая. Вот, например, какую ситуацию описал Н.Н. Муравьев-Карский. Во время короткого пребывания братьев Муравьевых в отцовском поместье они получили приглашение от нелюбимого и вечно пьяного дальнего родственника П.С. Муравьева, не принять которое не могли. Петр Семенович сделал все, чтобы братья у него погостили: угостил обедом под пение деревенских баб, устроил пляски после обеда, истопил для гостей баню и усиленно оставлял ночевать. То, что братья все же, несмотря на пьяных кучеров и прямой приказ хозяина не закладывать саней, уехали домой, превратило их посещение родственника в обычный визит, хотя и несколько затянувшийся.[138] Между родственниками это могло означать только одно – они держат дистанцию и не признают близкого родства, выражая, таким образом, свою неприязнь, что и было подтверждено на следующий день, когда они, приняв повторное приглашение, пробыли в доме П.С. Муравьева всего полчаса.
Визит – действие светское, по своему происхождению городское. Это не что иное, как формальное исполнение своих родственных и служебно-внеслужебных обязанностей. Визит весь пронизан формальностями. Поскольку это всего лишь знак уважения, то длится он недолго – около часа[139]. В условиях сельской неторопливой жизни визит может затянуться на сутки, но никак не дольше. Очень строго следили за числом и очередностью визитов: сколько раз ездили к вам, столько раз и вы должны съездить к соседу[140]. Для визитов существовали специальные дни и сезоны. Для тех, кто в деревне жил безвыездно, главное время визитов – Рождество. Второй главный сезон – Пасха[141], если она не была слишком ранней и не попадала на конец марта – начала апреля – дорожную распутицу.[142]
Само собой, визиты делались по приезде в деревню, причем по строго определенной форме: сначала посещают ближних и старших родственников, потом – дальних и младших, потом – соседей. Между соседями существовало неписаное, но строго соблюдаемое правило: младшие и нечиновные наносят визит первыми, старшие сначала принимают визиты, а потом их отдают[143]. Не отдать визит – обида.
Определением, кто к кому и когда поедет, формальная сторона визита не заканчивалась, а только начиналась. Цель визита предписывала определенный костюм, по крайней мере, для дам: «Делая визит девушке, собирающейся выйти замуж, нужно быть в белом. В день именин кого-нибудь из членов семьи визитеры являются в цветном платье; посещая лицо, которое носит траур по родственнику, следует являться в черном»[144]. Столь же строго во время визита соблюдались неписанные правила поведения:
«Всякая приезжающая дама должна была проходить сквозь строй, подавая руку направо и налево стоящим мужчинам и целуя их в щеку; всякий мужчина обязан был сперва войти в гостиную и обойти всех сидящих дам, подходя к ручке каждой из них»[145].
Разговор во время визита насыщен комплиментами и знаками внимания. Он не пустой, а символичный – надо вовремя и с нужным тактом произнести все необходимые формулы, выражающие почтение, приязнь и желание в дальнейшем продолжать знакомство. Когда же все необходимые формальности соблюдены и цель визита исчерпана – надо уезжать, чтобы пустота дальнейшего общения не была хозяевам в тягость.
Иное дело – гости. Они – изобретение деревенское, а значит, в них гораздо больше простоты и открытости. Начнем с того, что в гости приглашать не обязательно, к вам все равно приедут. А.Т. Болотов, возвращаясь с семьей со «сговора» (помолвки) у соседей, решил заехать на именины к своему родственнику. Оказалось, что тот со всеми своими гостями сам поехал в гости к соседу, куда Болотов и завернул, проведя время «очень весело».[146]
Такой переезд из гостей в гости был очень распространен в то время, как и обычай внезапно нагрянуть к хозяевам, сделать сюрприз. Марта Вильмот, гостившая у княгини Дашковой, написала в одном из своих писем, как они с княгиней поехали на именины к Нарышкиным, в село Лопатино под Тарусой. Они застали там «множество гостей» – окрестных помещиков, хотя Нарышкины никого не приглашали.[147] Не удивительно, что один из яростных критиков деревенской жизни Ю.А. Нелединский так описывает «прелести» усадьбы: «А еще деревенское удовольствие – любезные соседи! Пожалуют с 9 часов утра на целый день!»[148]
Действительно, принимать гостей, пусть даже «запросто» было порой утомительно. Существует рассказ о том, как Римские-Корсаковы, к которым по воскресеньям съезжалось по 30 человек гостей, в конечном счете, были вынуждены переехать из своего любимого Боброва из-за того, что уже упоминавшийся у нас тульский и калужский наместник И.Н. Кречетников полюбил гостить у них каждую неделю, привозя с собой «всю городскую знать[149]».
А если уж гостей приглашали, то уровень хозяйских забот о гостях повышался неизмеримо. Они высылали дворовых на крышу – глядеть, не едут ли гости, и встречали их потом «с большим парадом» – пушечным салютом, при въезде во двор, как это делал, например, А.Н. Муравьев, или пением хора «Вспомни, вспомни, мой любезный», как это делал отец С.Н. Глинки[150]. В гости ездили почти тем же манером, что и из города в деревню. Княгиня Дашкова, например, отправляясь к соседям, высылала вперед экипаж «с поварами и кухонной утварью»[151]. Князь Гавриил Федорович Барятинский ездил в гости в нескольких экипажах шестериками.[152]
Общий принцип приема гостей прост: «Гостей принимали так, чтобы им захотелось приехать в другой раз»[153]. Устраивали торжественные обеды, гуляли с гостями по саду, катались на лодках и экипажах, предоставляли им свободу делать что хотят. Ночевали гости в свободных комнатах на специально для того хранимых подушках и перинах. «Этого добра у старых помещиков было такое изобилие, – писал в своих воспоминаниях Я.П. Полонский, – что и полдюжины гостей, внезапно наехавших на усадьбу и оставшихся ночевать, не сконфузили бы хозяев»[154].
Минимальный срок для пребывания в гостях – сутки, максимальный же определить очень трудно. Гостить можно было и неделю, и месяц, и больше. У Бутурлиных, например, постоянно в гостях жили две-три семьи в специально отведенных для этого флигелях[155]. С.П. Жихарев, собираясь на лето в деревню, выполняет поручение родителей: привезти с собой какого-нибудь товарища и «еще какого-нибудь немца, позатейливее, для общей компании».[156]
Гощение и прием гостей – это не просто эпизод, развлечение или дань вежливости. Это одна из главных форм жизни помещика, такая же, как жизнь в дороге, занятия делами, или устройство балов и праздников. Насколько важно оно для деревенской жизни, можно понять по записи одного из самых образованных и занятых реальным делом людей той эпохи – А.Т. Болотова: «Дни проводил я по привычке моей в беспрерывных и разных упражнениях, сколько мне разъезды по гостям и угащивание у себя часто приезжавших гостей дозволяло»[157].
<< Назад Вперёд>>
