Эволюция политических органов в XIV-XVI вв. и зарождение земских соборов
Лишь для отдельных этапов политического прошлого Древней Руси можно говорить о раннефеодальной монархии (княжения Владимира, Ярослава, Святополка, Мономаха, Мстислава). Форма эта неустойчива, и с ее распадом Русь представляет собой средневековую федерацию - союз князей, оформленный договорными отношениями на началах сюзеренитета-вассалитета. При князьях отдельных земель существуют боярские советы, или думы. В городах действуют вечевые собрания. От значения на вече феодальных верхов, городского патрициата, рядовых горожан, от характера взаимоотношений князя и веча в значительной мере зависят формы политического строя, которые складываются в разных русских землях, входящих в состав федерации. Для решения дел, касающихся ряда княжеств, собираются княжеско-боярские «снемы» (съезды); княжеские и боярские конфликты разбираются сословными третейскими судами.
Таковы были порядки, установившиеся на Руси ко времени татаро-монгольского завоевания160. В это же время складывается и какой-то прообраз представительного органа, отдаленно напоминающего будущий земский собор. По летописи, великий князь Всеволод Юрьевич в 1211 г. «созва всех бояр своих с городов и с волостей, епископа Иоанна, и игумены, и попы, и купце, и дворяны, и все люди», назначил своим наследником сына Юрия и требовал принесения ему присяги161. Вероятно, эта форма сословного представительства при князе противопоставлялась князем вечевому строю. Орда сохранила внутреннее устройство Руси, присвоив себе право взимания дани и утверждения князей: «Яко же есть обычай взяти тамо (в Орде. - Л. Ч.) великое княженье»162. В процессе народно-освободительной борьбы с татаро-монгольским игом совершался переход формы русской государственности от системы «всех княжений Русских», возглавляемых великим князем владимирским, к централизованной монархии. Носитель «стареишиньства въ всем Руском языце», великий князь всея Руси, становился «самодержцем... всея Русскыя земли»163. В связи с этой политической эволюцией в XIV-XV вв. происходила и трансформация отдельных государственных органов, изменение их качеств и функций, исчезновение одних, появление других, перерастание одних в другие и т. д.
Термин «снем» применительно к Московской и Новгородской Руси XIV-XVI вв. летописи, как правило, не употребляют. Они говорят о княжеских «съездах», собирающихся по мере надобности и рассматривающих вопросы, общие для ряда княжеств или для ряда уделов одного княжества. Подобных сведений немного, но они заслуживают внимания. Так, в 1296 г. «князем всем бысть съезд в Володимери». Столкнулись две коалиции из-за претензий на Переяславль Залесский, «и малым не бысть межи ими кровопролитья», но при посредничестве двух духовных иерархов было достигнуто соглашение164. В 1304 г. на съезде в Переяславле этот феодальный центр был официально передан князю Юрию Даниловичу московскому165. В 1340 г., после смерти Ивана Калиты, «бысть съезд на Москве всем княземь русским», на котором обсуждались вопросы совместных военных действий166. В 1360 г. княжеский съезд в Костроме разбирал вопрос о борьбе с ушкуйниками167. Сказание о Мамаевом побоище повествует, что в 1380 г. Дмитрий Донской, узнав о нашествии Мамая, «и посла по брата своего по князя Владимера Андреевичя в Боровеск, и по все князи русские скорые гонци розослав, и по вся воеводы местныа, и по дети боярскые, и по все служилые люди. И повеле им скоро быти у себя на Москве»168.
Конечно, было бы неправильно устанавливать непосредственную связь или отношения преемственности между подобными княжескими съездами и последующими земскими соборами. Перед нами явления разнородные. В одном случае это институт, регулирующий политические взаимоотношения в пределах средневековой федерации, состоявшей из отдельных княжеств; в другом - сословно-представительный орган единого централизованного государства. В одном - собрание разных князей-правителей эпохи раздробленности со своими боярами, в другом - совещание правительства объединенной Руси с сословными представителями. Но поскольку «съезд» («снем») и «земский собор» были институтами не просто разновременными, а характерными для разных форм феодального государства, отмирание одного подготавливает условия для зарождения другого.
Летописи почти не говорят о княжеских съездах с конца XIV в. Конечно, отсутствие упоминаний еще не доказывает, что их не было. Но их значение явно падало, и здесь уже, очевидно, играли роль прямо противоположные факторы: политика Орды, стремившейся помешать объединению политических сил Руси, с одной стороны, тенденция к единодержавию, все более проявлявшаяся у московских великих князей (в меньшей степени и в иных княжениях Северо-Востока Руси), - с другой.
Соборы XVI в. были общегосударственными органами и поднимали общегосударственные вопросы, которые требовали совета сословных представителей и согласованного решения. Они отличались от съездов как учреждений межкняжеских и действовавших силами правительств, не опираясь на совет «земли». Но ведь само понятие «земля» неоднозначно. Для времени централизованного государства оно было единым в смысле территориально-политическом и культурно-этническом. Для периода раздробленности наряду с широким представлением о «земле» как культурно-этническом целом существовало понятие «земли» - княжества, разделенные политическими границами. И когда на съезде встречались правители отдельных «земель» и их бояре, это означало, что они выходили на более широкую арену всей Русской земли и что решение съезда согласовывалось с представителями феодальных сословий разных княжеств. Но, конечно, характер представительства был иной, чем на земских соборах, и не только потому, что отсутствовал принцип выборности и круг представляемых сословий был узок (это характерно для земских соборов тоже), а и потому, что структура и назначение этих учреждений неодинаковые. На съездах встречались друг с другом, выполняя государственные функции, на соборы царское правительство собирало лиц, которым придавалось и общественное назначение.
Государственным органом при князе любой русской земли был, как хорошо известно, совет (или дума). Летописи, говоря об этом органе, обычно употребляют глагольные формы, обозначающие его в действии: князь «прииде... на совет и думу»169; «съветовав з бояры»170; «съвет сътворяет с своими боляры»171; «начат думати»172, «здумаша»173, «обмыслив»174, «помыслив»175, «нача о сем мыслити»176, «приговоря»177 и т. д.
О составе совета судить по лаконичным и, вероятно, не всегда точным летописным заметкам трудно. Видимо, этот совет не был стандартным, менялся. Имеются такие варианты: князь советуется «с своими боляры»178, «з братьею и з боляры»179, «с отцем своим митрополитом и с матерью своею великою княгинею... и з братиею, и з боары своими...»180, «с владыками и з боары»181, «с отцем своим митрополитом... и с прочими святители и з боары своими»182, «с отцем своим митрополитом... и с своею братьею и с прочими князьми Русскыми»183. Особенно интересен состав совещания 1425 г. в Москве, в котором участвовали великий князь Василий II «с отцем своим... митрополитом и с матерью своею... и з дядями своими... обосла же ся тогда и со братом своим и дедом великым князем Литовъскым Витовтом, и со всеми князи и бояры земли своея»184. Весьма внушительным по составу был совет, вынесший решение о походе на Новгород в 1478 г.: «По благословению же пресвященнаго митрополита... и еже о нем свящеянаго собора архиепископ и епископ и всего священническаго чина, тако же и советом матере своея и молитвою, и братии своее думою и боар своих и князей и воевод...»185.
Как видно, совещания были и более и менее узкие, и с участием церковных иерархов и без них.
С образованием единого государства, с отмиранием съездов (снемов) как формы междукняжеских политических отношений дума (совет) при московском великом князе становится общегосударственным органом. Она унаследовала функции как древнерусского «снема» - съезда, так и княжеского совета периода раздробленности. Это подняло ее над обоими институтами и сообщило ей значение представительства высшего феодального сословия «земли». В условиях единого государства дума делается ядром нового представительного органа- земского собора.
Летописи сохранили сведения о некоторых заседаниях боярской думы. В основе летописных описаний лежат, вероятно, официальные приказные записи, а может быть, данные, сообщенные очевидцами. Видно, что на заседаниях возникали споры; высказывались разные точки зрения по вопросам, поставленным на обсуждение. Для примера можно остановиться на совещании царя с боярами в 1541 г. в связи с набегом на Русь Саиб-Гирея. Речь шла о том, как организовать оборону. По очереди высказывались великий князь, митрополит, бояре. Летописное изложение звучит почти протокольно: Иван IV «прииде в полату, иде же з бояры седяше, и рече отцу Асафу митрополиту...»; «...И начата бояре говорити...»; «...А иные бояре реша...»; «...Митрополит же рече...»; «...И бояре сошли все на одну речь...». Князь принял решение, лишь «выслушав речи у отца своего Иасафа митрополита и у бояр»186. На земских соборах обсуждение шло уже по «чинам», или сословным группам.
В XV в. приходил в упадок и институт третейского княжеско-боярского суда - система решения междукняжеских споров путем передачи их на рассмотрение выбранного обеими сторонами судьи: митрополита, князя, боярина. Летописи сохранили интересные сведения об использовании этого института в междукняжеской борьбе. Они относятся к XIV в. В 1366 г. московский великий князь Дмитрий Иванович и митрополит Алексей «зазваша на Москву любовью тверского князя Михаила Александровича», «и бысть ему суд на третей...»187. Различные летописи говорят об этом по-разному. Одни видят в действиях московского правительства произвол, другие считают, что оно поступало законно. Но так или иначе, вызов князя Михаила из Твери в Москву был облечен в нормы феодального права. Сходный случай произошел в 1395 г.: литовский князь Витовт, подойдя к Смоленску, предложил враждовавшим там князьям выступить их третейским судьей, а когда они ему поверили и открыли городские ворота, то были захвачены вместе с боярами и отправлены в Литву. Это был уже явный обман («облесть»), ибо Витовт обещал: «слышал бо есмь, что есть промежи вами неодиначество и недружба велика, и каково межи вами будет слово или пря, да сошлетеся на меня, яко на третей, и аз межи вами в правду разсмотрю»188.
Исчезновение третейских княжеско-боярских судов как следствие ликвидации раздробленности имело противоречивые последствия. Прежде всего оно означало единовластие великого князя (царя), ставшего во главе «дръжавы великыа Росиа»189.
Со своими противниками Грозный расправлялся сам, без суда подвергая их опале и казни, чтобы «замятии и волнениа не было»190. Но была и другая политическая линия, которой Грозный придерживался в 50-х годах и которая заключалась в стремлении к сплочению феодальных групп (в том числе и боярства). Эта линия проявилась в деятельности земских соборов. Вспоминая в послании Курбскому «опалы», причиненные боярам в годы своей юности, а также боярское «сопротивление» и «проступки», царь подчеркивал, что затем было достигнуто «примирение»191. Здесь, как и в третейском суде, противопоставление произвола феодальному праву. Только третейский суд разбирал дела межкняжеские и межбоярские, Грозный же говорит о взаимном прощении: боярами - «содеянного» царем, а последним -«сопротивления» и «проступков» бояр. Конечно, в послании царя преобладают социальная тактика и фразеология. Ведь в годы опричнины режим деспотизма достиг крайнего предела. Но речь сейчас не об этом, а о том, что институт княжеско-боярского третейского суда оказал воздействие на формы разбора на соборах середины XVI в. социально-политических конфликтов в среде господствующего класса.
Третейским судьей был часто митрополит, и Иван IV также писал Курбскому о «прощении» перед митрополитом и освященным собором192. Наконец, надо отметить, что «пожалование» Ивана IV в его формулировке охватывает более широкую социальную сферу («все люди», т. е. все подданные) сравнительно со сферою воздействия княжеско-боярского суда. Но оно звучит скорее как политическая декларация, чем как конкретное обещание. Много написано и высказаны различные точки зрения по вопросу о взаимоотношении земского собора и веча. Но как бы этот вопрос ни решать, бесспорно, что земские соборы ведут свое начало примерно с той поры, когда вече прекращает существование. Вече играло большую роль в Киевской Руси XI-XII вв. Для конца XIII-начала XIV в. вечевые собрания зафиксированы в ряде городов Московской Руси: Ростове, Владимире, Суздале, Ярославле, Переяславле, Костроме, Твери. Упоминания о них в летописях связаны в значительной мере с описанием освободительных движений в городах против татаро-монгольского ига. И в дальнейшем веча не раз становятся центрами антиордынских выступлений горожан в тесной связи с классовой борьбой против феодального гнета. Но обычно это происходило в отсутствие князей (например, в 1380 и 1445 гг. в Москве, в 1440 г. в Смоленске). В Новгороде и Пскове, вплоть до утраты ими политической самостоятельности, вече, напротив, было постоянным верховным органом республиканской государственности. У нас мало данных, которые позволяли бы говорить о влиянии веча на избрание и изгнание князей в других русских землях после установления ордынского ига. Но все же такие факты известны. От позиций горожан во многом зависели победы и поражения князей в феодальной войне второй четверти XV в.
Вечевые собрания в отдельных феодальных центрах активизируются накануне ликвидации их независимости, включения их в состав единого Русского государства. По вопросу о дальнейшей политической судьбе Новгорода, когда приближалось его падение, столкнулись представители разных боярских партий, которые подкупали и заставляли выступать на вече людей «неблагородных» сословий - «худых мужиков вечников».
Приведя в 1478 г. Новгород в покорность, Иван III «вече и колокол и посадника отложи»193. В 1510 г. та же участь постигла псковичей, которые получили великокняжеское предписание: чтобы они «колокол бы вечной свесили»194. Но, умерев как постоянный государственный орган, вече возобновляло иногда свою деятельность в моменты острых социальных антагонизмов как форма проявления инициативы горожан, народных масс. Имеются сведения о вечевых собраниях в Москве в 1547 г., во Пскове в 1534 г. и в начале XVII в. Вечевые традиции дают себя знать в Москве и Новгороде во время городских восстаний середины XVII в. Очевидно, они были живучи.
Великокняжеская власть относилась отрицательно к вечу и потому, что оно являлось орудием, используемым феодалами отдельных русских земель в их борьбе против государственной централизации, и потому, что оно не раз делалось ареной народных выступлений. Но в то же время вече было местом, где князья или их посланцы могли непосредственно встречаться с представителями различных общественных групп, узнавать их потребности, выступать перед ними с декларациями, проводить свою политическую линию. Это было еще в древнем Киеве и Новгороде. В 1392 г. послы великого московского князя Василия I пришли в Нижний Новгород и обратились к «людям», собранным по колокольному звону (т. е. на вечевое собрание), с предложением подчиниться московскому правительству. На протяжении 1471-1478 гг. военные походы Ивана III на Новгород чередовались с переговорами на вече.
Централизованной монархии вече как государственный орган было не нужно. Но ей нужен был другой институт на смену вечу и взамен ему: сословно-представительный орган (соответственным образом классово сформированный), который поддерживал бы политику власти, через который власть узнавала бы об общественных запросах и обращалась бы к обществу. Таким институтом и явились земские соборы.
Решению некоторых вопросов, связанных с историей земских соборов, могут, думается, помочь наблюдения над организацией военных сил в период складывания Русского централизованного государства. Указание на совещание типа земского собора иногда видят в летописном рассказе о подготовке Иваном III похода на Новгород в 1471 г. Согласно летописи, московский великий князь «возвещает» митрополиту Филиппу, своей матери великой княгине Марье «и сущим у него бояром его» о намерении «пойти на Новгород ратью». Очевидно, это намерение было заявлено на заседании боярской думы, где Иван III получил «совет» «исполнити мысль свою». Тогда он «разосла по братью свою, и по вси епископы земли своея, и по князи и по бояря свои, и по воеводы, и по вся воа свои», и «вси снидошася к нему». Таким образом, собрался большой совет - светские феодалы разных рангов, духовные иерархи, представители «земли», а также крупная военная сила. Иван III изложил прибывшим свой план, и они, «мысливше о том не мало», одобрили егозе»195-196. Было ли это совещание с руководящими лицами государства и с военным командованием или великий князь обращался непосредственно к войску (могло быть и то и другое), голос «земли» (в сословно-ограниченном понимании: бояре, дворяне) прозвучал. Но необходимо подчеркнуть, что вопрос о войне с Новгородом был решен не после совещания с воеводами и «воями», а на заседании боярской думы, предварительно, и Ивану III важно было не столько получить «совет» от войска, сколько убедиться в его пригодности к походу.
Предпринятая Иваном III попытка заручиться поддержкой «земли» накануне выступления общерусского значения представляла собой нечто новое по сравнению с предшествующей практикой. Очевидно, это было вызвано ответственностью стоявшей перед московским правительством задачи. Ведь речь шла о наступлении на старинную феодальную республику с устойчивыми вековыми традициями. Надо было получить уверенность в готовности и настроении войска.
Но следует отметить и другое обстоятельство. Для времени образования единого Русского государства характерна также правительственная тенденция к проведению феодальной войсковой демократии при наличии классовой структуры и централизации военных сил. Показательна летописная повесть о походе 1469 г. (бывшего на два года ранее новгородского). Иван III «посла на Казанскые» места «рать в судех» во главе с воеводой К. А. Беззубцевым, «ас ним многые дети боярьскые двор свои, такъже и от всеа земли своея дети боарьскые изо всех градов своих и изо всех отчин братии своее по тому же». Рать должна была явиться в Нижний Новгород. Туда же из Москвы князь направил представителей торгового населения - «суружан и суконников и купчих людей и прочих всех Москвичь, кои пригоже по их силе...» Беззубцев получил великокняжескую грамоту и прочитал ее «всем князем и воеводам»: «кто въсхочет, итти воевати Казаньскые места по обе стороны Волгы... и вы пойдете, а к городу к Казани не ходите». «Вор», прослушавшие грамоту, отвечали: «все хотим на оканных Татар»197. Это приказ (или воззвание) верховного правителя войску, доведенный через командный состав. Хотя в числе участников похода - представители разных сословий (в том числе и купеческого198), здесь отсутствует элемент совещания князя с «землей». Но здесь налицо стремление правительства узнать настроение «воев» и договориться с ними.
Таковы некоторые данные о трансформации государственных органов в период политической раздробленности, а также соображения о их связи с последующими земскими соборами.
160 Пашуто В. Г. Черты политического строя древней Руси. - Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965, с. 11-76; Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме древнерусского государства X - начала XIII в. - «Исторические записки», 1972, т. 89, с. 353-408; он же. Пути и формы политического развития русских земель XII - начала XIII в. - В кн.: Польша и Русь. М., 1974, с. 23-50
161 ПСРЛ, т. 25. М. - Л., 1949, с. 108.
162 Там же, с. 194-195.
163 Там же, с. 136, 217.
164 Там же, с. 158.
165 Там же, т. 18. СПб., 1913, с. 86.
166 Там же, т. 15, вып. 1. Пг., 1922, с. 53.
167 Там же, т. 25, с. 181.
168 Повести о Куликовской битве. Изд. подгот. М. II. Тихомиров, В. Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев. М., 1959, с. 48.
169 ПСРЛ, т. 25, с. 327.
170 Там же, т. 13, ч. 1. СПб., 1904, с. 85.
171 Там же, с. 87, 101.
172 Там же, т. 25, с. 267.
173 Там же, с. 246.
174 Там же, с. 228, 293.
175 Там же, с. 273.
176 Там же, с. 299.
177 Там же, т. 13, ч. 1, с. 5.
178 Там же, с. 86, 87, 101.
179 Там же, с. 5.
180 Там же, т. 25, с. 293, 327.
181 Там же, с. 267.
182 Там же, с. 273.
183 Там же, с. 228.
184 Там же, с. 246.
185 Там же, с. 310
186 Там же, т. 13, ч. 1, с. 103-105.
187 Там же, т. 25, с. 184.
188 Там же, с. 225.
189 Там же, т. 13, ч. 1, с. 102.
190 ПСРЛ, т. 13, ч. 1, с. 118.
191 Послания Ивана Грозного. Подгот. текста Д. С. Лихачева и Я. С. Лурье. М.-Л., 1951, с. 37.
192 Там же.
193 ПСРЛ, т. 25, с. 318.
194 Там же, т. 13, ч. 1, с. 12
195-196 ПСРЛ, т. 25, с. 286.
197 Там же, с. 281-282.
198 Еще Дмитрий Донской, отправляясь в поход против Мамая, взял с собой гостей сурож
<< Назад Вперёд>>
