Некоторые подводники Северного флота в годы Великой Отечественной войны называли подлодку С-56 к ее командира капитана 2 ранга Г. И. Щедрина «удачливыми» и этим объясняли многочисленные победы над; врагом.
Безусловно, личность командира, его храбрость, решительность, настойчивость, волевые командирские качества, тактическая подготовка, знание возможностей своего корабля и способов использования оружия — все это имеет исключительное значение.
По оценке многих выдающихся флотоводцев командирский почерк Г. И. Щедрина был именно таким. Вместе с тем, все его сослуживцы отмечают хладнокровие, спокойствие и выдержку командира С-56 в самых критических ситуациях. Но и это не объясняет полностью исключительного боевого успеха, выпавшего на долю С-56.
Герой Советского Союза вице-адмирал Г. И. Щедрин в своих книгах «На глубине», «Мы с подплава. Рассказы подводника», «На борту С-56», «Под глубинными бомбами» подробно рассказывает о героическом экипаже, анализирует причину «удачливости» лодки.
Он занимательно рассказывает о повседневной учебе подводников, подробно объясняет, что победы достались экипажу не случайно, не в результате шальной удачи. Они явились закономерным результатом настойчивой, целеустремленной воспитательной работы, кропотливой учебы офицеров, старшин и матросов, результатом многочисленных, напряженных тренировок расчетов боевых и центрального постов лодки.
Г. И. Щедрин неоднократно подчеркивал важность психологической подготовки подводников, воспитания у них таких качеств, как беспредельная любовь к Родине, верность присяге, воинскому долгу. Он досконально изучил своих подчиненных, сильные и слабые стороны их характеров, уровень их подготовки, точно знал, на что способен каждый офицер, старшина и матрос экипажа, какова степень максимальной отдачи от каждого.
Такое знание деловых и политических качеств подчиненных позволяло ему в самых экстремальных ситуациях оценить возможность успешного выполнения того или иного решения и выбрать наилучшее, которое вело к победе над врагом. Он умел внушить своему экипажу веру в себя, в то, что командир всегда найдет правильное решение, которое приведет к выполнению боевой задачи.
В феврале 1944 г. поход С-56 проходил при непрекращающихся штормах. Ударами волн вдребезги разбило стекла в ограждении рубки. Смыло за борт ночной прицел. Вахтенным на ходовом мостике приходилось привязываться к тумбе перископа. Когда шторм начал стихать, лодка под водой приблизилась к берегу для поиска судов противника.
Вражеские сторожевики обнаружили ее. Первая серия бомб разорвалась около шести часов утра. На протяжении следующих 18 часов бомбежка шла непрерывно. И все это время экипаж находился на постах по боевому расписанию.
Командир старался понять причину такого устойчивого преследования. Мозг неотступно сверлила мысль: «Почему не удается уйти от врага? Не демаскирует ли себя чем-либо лодка?»
Он приказал до минимума сократить работу всех механизмов, являющихся источником какого-либо шума. Пришлось выключить даже машинки регенерации воздуха. Сторожевики вроде бы стали терять лодку. Но успокаиваться было еще рано. Акустик вновь доложил: «Правый борт, курсовой угол 35° — шум винтов миноносцев!». И опять посыпались глубинные бомбы.
До полуночи на лодку сбросили 124 бомбы. Командир продолжал маневрировать, уклоняться от атак, менял курс, глубину погружения, скорость хода. Ему удалось избежать, так сказать, прямых попаданий бомб, но не оторваться от преследования.
В отсеках все тяжелее дышать. У некоторых моряков началась одышка, головные боли, двигаться, выполнять свои обязанности становилось все труднее. Командир с секретарем партийной организации лодки обошли отсеки. Они убедились, что моряки превозмогают все трудности, но многие держатся из последних сил.
Первым потерял сознание моторист, осматривающий в трюме линии вала. Потом упали еще два моториста, также при осмотре трюмов. Видимо, сказалось то, что в нижней части отсеков концентрация углекислого газа была наибольшей. Командир приказал всем спускающимся в трюмы включаться в изолирующие приборы. Такое же распоряжение получил акустик. На паелы высыпали содержимое патронов регенерации, что несколько снизило содержание углекислого газа в воздухе.
Г. И. Щедрин вспоминал позже: «Углекислоты больше четырех процентов, — говорит мне военфельдшер Ковалев и тут же, переходя с официального тона на доверительный, добавляет: — Коммунисты держатся, товарищ командир!
Коммунисты. Вот к кому надо обратиться за поддержкой! Подхожу к переговорным трубам и громко вызываю: — В носу! В корме! — Стучит кровь в висках, собственный голос кажется чужим, далеким. Отсеки отвечают безразличными, вялыми «есть».
— Говорит командир... Противник начинает нас терять. Нужно продержаться, не увеличивая шумности. Я знаю, что личный состав устал, выбивается из сил. Разрешаю беспартийным отдохнуть. Коммунистов прошу стоять за себя и за товарищей. Повторяю, коммунистов прошу держаться.
Первым ответил седьмой отсек: — Беспартийных нет. Вахту стоим. — Голос мичмана Павлова, старшины команды торпедистов, показался мне бодрее, чем был минуту назад. За ним докладывает старшина команды электриков главстаршина Боженко: — Центральный! В шестом стоят по готовности номер один. Вахту несем все. Назаров подает заявление в партию.
— Центральный! Личный состав пятого отсека просит считать всех коммунистами! На вахте будем стоять, сколько потребуется.
Так отсек за отсеком. Боевые посты не оставил ни один человек, не исключая юнги Юры Гладышева, совершающего свой первый боевой поход».
Только через шесть часов гитлеровцы потеряли лодку окончательно и ушли к норвежским берегам. С-56 всплыла и провентилировала отсеки. Экипаж преодолел все трудности, полностью мобилизовав силы и выдержку.
На рассвете лодка после зарядки батарей и вентилирования готовилась к погружению. Когда она вышла из снежного заряда, командир увидел, что находится в середине вражеского конвоя. Лодка срочно погрузилась. Г. И. Щедрин решил атаковать врага по данным акустика, который поймал цель и четко выдавал пеленги на нее. Подлодка легла на боевой курс для стрельбы кормовыми аппаратами. Наконец команда «Пли!», и торпеда пошла. Через некоторое время послышался взрыв и за ним радостный возглас акустика: «Шум винтов первого транспорта прекратился!»
Но радость тут же сменилась тревогой. Из кормовых аппаратов вышла только одна торпеда. Для второй глубина погружения оказалась слишком большой, и силы сжатого воздуха хватило только на то, чтобы стронуть ее с места, откинуть курковой зацеп и запустить двигатель. Он заработал, но торпеда осталась в трубе аппарата.
Старшина попытался вытолкнуть торпеду повторной подачей воздуха, однако выдавил из аппарата только воду. Дифферентовка лодки нарушилась, что привело к самым тяжелым последствиям. Дифферент на нос резко нарастал: 10, 15, 20°... Лодка буквально «пикировала» в глубину. Подводники повисли на переборках, все, что не было закреплено, полетело в носовые части отсеков, пройдена рабочая, а затем предельная глубина погружения...
Уже в самом начале этого «провала» командир приказал дать пузырь в нос и работать обоими гребными электродвигателями полный назад. Но выполнить эту команду оказалось совсем не просто. Старшина трюмных машинистов как бы повис на станции погружения. Одной рукой он держался за арматуру, чтобы не сорваться к носовой переборке отсека, а второй с неимоверным трудом начал открывать клапан.
Наконец воздух стал поступать в носовые цистерны, выталкивая оттуда воду. Лодка облегчилась, и началось всплытие. Опасность быть раздавленными отвели, но выпустить воздух из носовых цистерн за борт было нельзя. Воздушный пузырь сразу бы заметили с вражеских сторожевиков.
Воздух из цистерн пришлось стравить в пятый дизельный отсек. Вместе с воздухом в отсек попала и вода. Начал нарастать дифферент на корму. Лодка пошла на всплытие. Возникла необходимость опять принимать воду в цистерну быстрого погружения. Дифферент удалось отвести, но лодка продолжала всплывать на ровном киле.
Ее подхватила волна и удерживала у поверхности.
На показавшуюся из воды рубку устремились вражеские сторожевик и миноносец. Опять нависла смертельная опасность.
Срочно приняли воду в цистерны. Трюмные работали как автоматы. Казалось, быстрее и четче выполнять приказы просто невозможно. Командир вызвал артиллерийские расчеты, поднялся в боевую рубку и достал кормовой флаг. Он решил дать последний бой. Но только начали открывать верхний рубочный люк, как из центрального поста послышался крик: «Товарищ командир, закрывайте люк! Лодка погружается!»
И опять стремительное движение вниз, глубина 15, 25 м... Бомбы разорвались совсем рядом. В носовых отсеках погас свет. Но лодку удалось удифферентовать и уйти от преследования. Только теперь оказали помощь морякам, получившим ранения и ушибы. Переднюю крышку кормового аппарата, из которого не вышла торпеда, закрыть так и не удалось. Пришлось заднюю крышку укрепить подпорами, чтобы ее не вырвало силой гидравлического удара от взрыва бомб.
В течение всего времени с момента атаки транспорта и до полного отрыва от вражеских кораблей на лодке не наблюдалось ни малейшей паники. Такая психологическая устойчивость сочеталась с высокой степенью натренированности каждого члена экипажа в выполнении своих обязанностей. Гитлеровцы не ожидали, что лодка сможет погрузиться так быстро, уйти под воду буквально у форштевня миноносца, и установили бомбы на минимальную глубину взрыва. Они опоздали всего на несколько десятков секунд.
Электрики четко исполняли команды по изменению: скорости хода под электромоторами при аварийном дифференте, виртуозно работали трюмные машинисты. Отчетливое чувство «лифта» (умение улавливать малейшее движение лодки на всплытие и погружение) проявили командир электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенант М. И. Шаповалов и боцман мичман И. Д. Дорофеев, управляющий горизонтальными рулями.
Именно предельная отработанность действий, глубокие знания устройства и использования лодочных механизмов и систем позволили морякам четко работать в буквально немыслимых условиях.
Вместе с тем, подводники сделали вывод из горького урока, связанного со вторичной попыткой вытолкнуть торпеду из аппарата. Этот случай еще раз подтвердил недопустимость нарушения инструкций даже в мелочах. Старшина команды торпедистов действовал, безусловно, с самыми лучшими намерениями, когда без разрешения центрального поста продул воду из торпедного аппарата. Но ведь именно эти его действия и привели к резкой раздифферентовке, что могло окончиться гибелью лодки.
Родина достойно отметила победы героического экипажа. Вскоре С-56 отозвали в базу. Лодка прибыла туда как раз в годовщину ее беспримерного перехода из Владивостока через два океана в Полярный. Подводники с радостью узнали, что лодка награждена орденом Красного Знамени.
В последующем экипаж был удостоен гвардейского звания. Уже в послевоенное время С-56 возвратилась на Тихоокеанский флот, став первой подлодкой, совершившей плавание вокруг земного шара. Сейчас легендарная С-56 помещена на пьедестал боевой славы на набережной во Владивостоке.
<< Назад
Вперёд>>
