Россия под надзором: отчеты III отделения. 1827-1869

(Перед текстом помета Л.В. Дубельта: "Его Величество изволил читать. 2 февраля 1842. Генерал-майор Дубель").

Спокойно истекший год для России не налагал на высшую полицию обязанности усугублять наблюдений за движением умов вне государства, и вся внешняя деятельность ее, оставаясь в прежней силе, обращена была более на внутреннее положение дел.

Обязанность знать и видеть те действия государств иностранных, которые могут или могли иметь влияние на наше, заставляла пробегать со вниманием все журналы, вести переписку с агентами, иметь внимательные разговоры и делать подробные расспросы всем иностранцам, прибывающим в наши пределы. Из этих источников почерпнуты некоторые понятия о делах Европы, которые, впрочем, более или менее поверхностны.

Результаты известий и изустных сказаний, как внешних, так и внутренних, представляются в следующих видах.

ДЕЛА ВНЕШНИЕ

В Германии: на Рейне, в Франкфурте, в Вене, в Дрездене и Берлине идет все тихо, хотя не везде по желанию. Ганзиатические города (Имеются в виду города Ганзейского союза, существовавшего в XIV-XVI вв.) - Гамбург, Любек, с которыми мы имеем более сношений, занимаются исключительно торговлею, а на политику смотрят, лишь поколику она имеет влияние на прейскурант. Жители тамошние ничего не желают, кроме спокойствия и мира.

Прусское королевство представляет собою образец правления правосудного, благоустроенного. Удивления достойно, каким образом оно успело искоренить на левом берегу Рейна приверженность жителей к французам и внушить любовь и преданность к прусскому престолу. Впрочем, сказать должно, что французы нелепою своею Июльскою революциею¹ и жалкими ее последствиями усилили любовь соседних народов к их правительствам и законам.

Король прусский² пользуется уважением Германии, но не в такой степени, как можно было того ожидать. Он обещал много, но доныне ничего не сделано вполне, и тем более становится священною память покойного короля³, который более делал, нежели говорил.

При дворе усиливаются набожность, пиетизм⁴, чему особенно способствует королева, которая, говорят, мучится совестью, что оставила католическое исповедание. Придворные в Берлине судят, что набожность царей есть слава и защита народов, но излишняя, неискренняя порождает лицемерие в придворных и в государственных сановниках. Под этою маской люди, недостойные доверенности, прокрадутся в чертоги царские и в совет, и король будет слушать не людей опытных, а лицемеров, если не злодеев. Что иезуиты в странах католических, то пиетисты у протестантов. Они составляют отдельную партию, которая при первой возможности опутывает верховную власть, захватывает в руки силу, почести и деньги и деятельно старается рассеять повсюду своих приверженцев. Жаль будет, если величественное здание образцовой прусской монархии подкопано и потрясено будет этими мечтателями. Впрочем, дела в Пруссии идут быстро: юстиция, администрация, полиция превосходны, но армия не в состоянии будет вести войну с воинственным неприятелем. Солдаты молоды, неопытны, не привязаны к своему ремеслу и думают только о том, как бы отбыть три года урочной службы, ибо дух их по самой организации есть более гражданский, нежели воинственный. В оборонительной войне, когда должно бы было защищать отцов, матерей, жен и детей, они, может быть, будут драться храбро, но в наступательной, заграничной не выдержат воинских трудов.

В Пруссии носятся слухи, что король намерен переменить форму мундиров для того, чтобы пруссаки не походили на русских.

Несмотря на многое прекрасное в Пруссии, дух времени и желание политической вольности под личиною конституции все более и более распространяется и, присоединяясь к прению вражды религиозной, не обещает хороших последствий.

Ганновер волнуется раздором между королем⁵ и земскими чинами, и эти распри производят действие горестное и пагубное, уменьшая уважение народа к царскому сану и слову. Король, ниспровергнув государственное постановление, возбуждает против себя общий ропот и негодование. Оппозицию составляют не либералы, не юноши - в противных ему рядах находятся первые мужи народа, всеми чтимые и уважаемые, приверженцы монархии и законов. Это обстоятельство, горестное и пагубное, как ядовитый червь, подтачивает основание царских тронов в Германии. Добра из этого не будет.

Голландия не представляет утешительной картины! Король⁶ ее действиями своими навлек на себя всеобщее неудовольствие и теряет всю доверенность своих подданных. Ежели он продолжит свои колеблющиеся действия, то может кончить тем, что должен будет оставить престол и пределы своего государства, и это тем вероятнее, что отец⁷ его уже сделал в преданности народной сильное потрясение.

Меньшие королевства и другие владения Германии наслаждаются совершенным благоденствием. Саксония процветает и обогащается. Виртенберг (Здесь и далее совр. - Вюртемберг) есть одна из самых счастливых стран и сим обязана своему государю⁸. Нельзя того же не сказать о Баварии! Непомерная страсть короля⁹ к изящным искусствам препятствует успехам других частей. Бавария видимо отстает от всех прочих стран Германии.

Сии известия, извлеченные из различных донесений и изустных сказаний, коснулись некоторых недостатков и слабых сторон в разных немецких землях, но все это ничтожно в сравнении с целым. Почти везде господствуют благоустройство, уважение к религии, приверженность к правительствам и к государям. Просвещение, промышленность, обилие распространяются видимо под сению мира и внутреннего спокойствия. Если раздаются где-либо крики недовольных, они большею частию происходят от людей ничтожных, неуважаемых и большого действия не производят. Доколе государи Германии будут поступать с подданными своими правосудно, откровенно, на основании законов, как то делается в Австрии, Пруссии, Саксонии, Виртенберге, Бадене, дотоле можно не только ручаться за спокойствие Германии, но и быть уверенным, что в случае войны все подданные сих держав будут защищать их усердно и с самоотвержением.


Яков Николаевич Толстой

Против России сильно предубеждены в Германии. Источником недоброжелательства к русским почесть можно, с одной стороны, предания старинной политики германских народов, с другой - зависть, внушаемую величием и силою нашей империи, и мысль, что ей Провидением предопределено рано или поздно привлечь в недра свои все славянские племена и, наконец, злобу против России партии революционеров, которые беспрестанно появляющимися в Англии, Франции и Германии пасквилями, изображая Россию самыми черными красками, гнусною клеветою стараются вселить к ней общую ненависть народов. Этот дух неприязни к России, конечно, не может вредить внутреннему развитию сил империи, но ненависть эта не может не ослабить нравственное влияние России в сношениях с другими державами.

Любимые правительственные идеи в Германии находятся в совершенной противоположности с неограниченною преданностью народа русского к своим царям, и потому весьма естественно, что народы Германии не имеют никакого сочувствия к русским, а напротив, любят врагов ее, которые не перестают распространять между ними ненависть к России.

Относительно дел восточных в Германии твердо убеждены, что исламизм уже на исходе своего существования, что Турция, видимо, клонится к совершенному разрушению, и все, что не предпринимают великие державы, дабы поддержать шаткое здание этой империи, может только на время остановить ее неминуемое падение; и потому в Германии не постигают, каким образом Россия до сего времени не воспользовалась благоприятными обстоятельствами, дабы завладеть Константинополем, который был бы важнейшим условием преобладания ее политики в Европе. В одном частном разговоре о сем предмете один из королей германских (Король Вюрембергский барону Швейцеру (Прим. авторов документа), отдавая полную справедливость великодушию и умеренности Императора Российского, выразился о политике следующими словами: «Я должен сказать, что монархи, как и все смертные, должны покоряться закону необходимости. Они не могут рождать события, но должны искусно пользоваться ими, и потому стоит только взглянуть на карту и убедиться, что при всяком событии на востоке долг Императора Российского сообразовать политику свою с географическим положением и выгодами Его империи. В политике, как и во всяком деле, всегда бывает труднее вновь занять утраченную позицию, нежели ее сохранить; и потому, признаюсь, я не верю совершенному со стороны России самоотвержению, а, напротив, убежден, что неминуемо придет время, когда русские займут Константинополь». В этих словах более или менее отражается общее мнение большинства германской публики.

В Германии не хотят верить, чтобы дружелюбные сношения России с Англией могли быть продолжительны; там полагают, что Россия никогда не насытит алчности Англии, разве принесет все свои выгоды в жертву морской ее силе и торговым интересам. Те, которые не хотят признавать русскую политику правдивою и бескорыстною, подозревают в действиях ее скрытые намерения, кои вскоре должны обнаружиться. Другие же полагают внутренние неустройства причиною ее бездействия или что личные отношения Императора к Людовику Филиппу и желание во что бы то ни стало расторгнуть союз англо-французский побуждают Государя к такому пожертвованию несомненного доселе сильного влияния на Востоке. Одним словом, большинство германской публики убеждено, что Россия сделала английской политике большие уступки, а сама не приобрела никаких выгод при решении турко-египетского спора и что ей весьма трудно будет восстановить политический перевес на востоке, коим она пожертвовала Англии, слишком полагаясь на ее добросовестность. В разговорах о сем предмете князь Меттерних и граф Фикельмон¹⁰ не скрывали опасений своих, что Англия слишком далеко простирает свое преобладание на Востоке и что такое решительное изменение политической системы нашего правительства при столь значительных пожертвованиях в пользу Англии могут быть оправданы только необыкновенною деятельностью, с коею Государь предпринимает многоразличные внутренние преобразования и следит за успехами нововведений.
В Италии и Швейцарии, в особенности в сей последней, мало утешительного; там все в брожении и хаосе. Подражание Июльской революции взволновало Швейцарию. Дело не доходило до кровопролития, но распри, раздоры, споры бесконечные! Католическое духовенство еще более раздувает пламя несогласия своими происками. Кто хочет убедиться в выгодах монархического правления, тот должен пожить в Швейцарии. Эта страна была бы первою в Европе под законною властью мудрого государя - теперь это двадцать два стада без пастырей!

В Италии правительство австрийское, кроткое, постоянное, правосудное, никак не может приобресть любви, уважения и привязанности; там ненавидят австрийцев и в каждом немце видят врага и злодея. Спокойствие, безопасность, обилие, распространение торговли, промышленности и народного богатства, кажется, должны бы были внушить им другие чувства и понятия, но нет: ненависть их неискоренима.

Сардиния процветает торговлею и промышленностью; армия находится в отличном положении, но все это стонет под ненавистным игом иезуитов, которые овладели верховною властью. Король¹¹ повинуется им беспрекословно, как бы опасаясь, что при малейшем покушении свергнуть их иго, они лишат его жизни. Монахи в Пьемонте и Генуе расплодились до невероятности и как чужеядные растения высасывают весь питательный сок. Маркиз Паулучи¹² горько жалуется на их преобладание, говоря, что наш север идет вперед, а они подвигаются назад и вскоре будут в XIII веке. Известия оттуда удостоверяют, что вскоре иезуиты свергнут его с генерал-губернаторского места и возведут на оное своего любимца графа Местра, нынешнего губернатора в Ницце.

Неаполитанское королевство находится в прежнем и всегдашнем хаосе. Между тем врожденная беспечность народа, леность его и невежество устраняют беспокойства и не дают неудовольствию превратиться в ропот и мятеж. Войско хорошо одето и вооружено, но король не успевает в их выправке, они вялы, неповоротливы, неисправны и в первом сражении дадут тыл, как бывало всегда. Хороши только полки швейцарские.

В Риме дела идут прежним беспорядком, но Папа¹³ расположен к нашему правительству. Финансы его чрезвычайно расстроены, доходы с католических земель беспрерывно уменьшаются и получили последний удар отделением Испании. Между тем Священная Коллегия действует в прежнем духе для поддержания и распространения католицизма. Большая часть неустройств, терзающих Европу, происходят от происков этого духовенства. Главная цель их есть утверждение папской власти и усиление доходов римского двора. Паписты не пренебрегают никакими средствами к достижению своей цели: считают важным обращение в свою веру и слабоверной барыни и молодого полувоспитанного иностранного юноши лишь бы не уменьшить доходы, которыми поддерживается колеблющаяся власть Папы. Переходу русских в католическое исповедание содействует неимение русских священников в заграничных городах. Полезно было бы учреждение православных церквей в городах, где пребывают русские посольства. Неважные для сего издержки вознаградились бы существенною пользою.

После падения Тьера¹⁴ заметно всеобщее охлаждение к Людовику Филиппу даже между его сильнейшими приверженцами, а ненависть радикалов усилилась до того, что некоторые даже стали замышлять о возможности переворота в пользу герцога Бордоского¹⁵. В прошедшем году Моген доказывал в одной речи, что Франция должна воевать не против Европы, а против Англии, представляя возможность союза с Россией. Эта речь весьма одобрена была французскою публикой, сильно восстановленною против Англии Июльским трактатом. Успехи англо-австрийских войск в Сирии и приведение в покорность Мегемета Али увеличили ненависть французов к Англии, и с того времени во всех партиях заметно сильное влечение к России. Даже Лафит¹⁶, которого называют гением-покровителем республиканцев, говорил, что если бы он был главою правительства, то кроме чести Франции он всем бы пожертвовал, дабы заключить союз с Россией. Одно только это государство, по его мнению, может почесться самостоятельным и действовать независимо от прочих; что Императору стоило бы только объявить, не поднимая оружия, что Он отвергает союз с Франциею до тех пор, пока нынешняя династия будет царствовать, и Лафит убежден, что в то же время Людовик Филипп был бы свержен с престола и его фамилия изгнана навсегда из Франции. Одним словом, унизительное положение, в которое поставлен был французский кабинет Июльским трактатом и которое французы приписывают англичанам, наконец, неприязненное расположение Германии, где обнаруживается сильное противодействие гибельному потоку пропаганды, все это повлекло раздраженные умы во Франции желать союза с Россией; и хотя не должно полагаться на прочность союза с нациею, коей все сословия заражены ядом безначалия и коей правительство так слабо и шатко, что прилично назвать оное устроенным беспорядком (desorde organise), не менее того нельзя упускать из виду, что хотя многие и замышляют о возможности переворота в пользу герцога Бордоского, но должно более опасаться республики - и тогда ничто не будет в пользу России! Возникнут все ужасы войны, ибо вообще таково направление умов, и война эта будет уже не кабинетная, а борьба двух противоположных правил.

Никогда еще секретные общества в столице Франции не были так деятельны, как ныне, в особенности замечательны: Общество друзей народа и Общество будущности, кои соединенными силами стремятся произвести всеобщий переворот.

В Германии вообще высоко ценят способности Людовика Филиппа и убеждены, что доколе он царствует, ни буйство партий, ни воинственный дух нации не успеют погрузить Европу в ужасы всеобщей войны.

Англию почитают единственною державою, которой система внешней политики не изменяется, хотя в ней преобладает самый утонченный эгоизм и дух завоеваний. Предугадывая все политические перевороты, Англия всегда умеет искусно ими воспользоваться и таким образом упрочивает за собою перевес политики, коммерции и морской силы. В Германии утвердились в этом мнении после последних событий на Востоке. Есть, однако же, голоса, предвещающие Англии быстрое падение от несоразмерно обширного распространения владений ее в Индии, огромности ее долга и повинностей, отягощающих народ.

ПОЛЬСКИЕ ВЫХОДЦЫ, ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ И ВОЗВРАЩЕННЫЕ ОТ ПОЛЬШИ ГУБЕРНИИ

Пропаганда усиливается ныне приобретать партизанов в низших классах народа, указывая на правительство и на дворянство как на источники всех зол, от коих они могли бы избавиться всеобщим восстанием. По всем вероятиям люди неблагонамеренные стараются также возбудить евреев против правительства, ибо в разных местах евреи говорят, что помещики совершенно переменили крутое с ними обращение и, лаская их, дают уразуметь, что обоюдная их польза требует доброго согласия, ибо они все равно подвергаются преследованиям.

По случаю данного королем прусским дозволения некоторым польским выходцам водвориться в Познани правительство Царства Польского увидело себя в необходимости принять меры к предупреждению вредных с жителями Царства сношений людей с превратными правилами, которые может быть имеют какие-либо тайные поручения от эмиграции.

Поднесенный прусскому королю адрес от провинциальных штатов Великого Герцогства Познанского, в коем, между прочим, депутаты изъявили стремление к поддержанию незыблемости польской национальности, дал повод к замечательной статье, помещенной в Деннике Народном, издаваемом в Париже, в коей утверждают, что невзирая на разрушение самостоятельности Польши и на тиранскую систему правления обладателей сего края, чувство национальности там не погибло, а, напротив, усилилось.

Как бы в опровержение этой статьи, мы читаем письмо польского выходца Гордашевского: «Если бы мог я у престола Его Императорского Величества найти отголосок чистосердечному моему раскаянию и получить позволение возвратиться в отечество, с каким восхищением расстался бы со странами Запада, где царствует один эгоизм и разврат, и волнуются умы неудобоисполнительными, отвлеченными политическими системами. С какою ревностию подвизался бы я, как славянин, для пользы славянского племени, когда уже Всевышнему угодно было навсегда исключить Польшу из числа независимых государств. Рассудок и опыт доказывают, что бургундец должен быть настоящим французом, шотландец - англичанином, наварец - испанцем. Отчего же поляк не мог бы быть ревностным славянином и подвизаться для славы, могущества и единодержавия этого великого семейства под скипетром того, которого Провидение назначило царствовать над всеми племенами славянскими? Сим племенам предопределено свыше со временем повелевать на западе государствами, коих порча и разврат быстро клонят к разрушению. Нельзя себе представить, коль тягостное сердцу зрелище являют эти народы, коих поэты и политические фанатики стараются изобразить такими блестящими красками. Здесь не знают дружбы, любви, братства! Всякий для себя, - вот общее правило. Не таковы славяне, коих все чувства и добродетели возвышенны. Здесь богатые не заботятся о славе, величии, благоденствии своего отечества, Польша не может и не должна полагаться на содействие этих презренных, безжизненных наций, и потому желаю вырваться отсюда и возвестить правду моим соотечественникам. Хотел бы сорвать с их очей покров заблуждения и показать им, что история и судьба призывают нас к подвигу для славы и могущества славянского племени и что для этой высокой цели Государь России должен иметь в нас достойных сподвижников».

Чарторижский в речи, произнесенной им в конце 1841 года, между прочим, говорит, что в настоящее время нет никакой надежды на восстановление Польши и что только один король прусский, уже своими действиями доказывающий большое к полякам расположение, может поднять ее или что этого восстановления можно ожидать единственно от всеобщего переворота во всех государствах.

Варшавские патриоты впали в глубокое уныние с того времени, в которое начали во Франции рассуждать о пользе союза с Россией. Никогда они так не отчаивались в счастливой будущности Польши и никогда не были столько раздражены против Людовика Филиппа, которому они приписывают идею союза с Россией.

В исходе декабря 1840 года обнаружено было в Галиции новое сборище возмутителей, имевших связь с злонамеренными жителями Венгрии и Буковины. В числе лиц сего общества находились братья Кемплицы, из коих одному поручено было объезжать губернии Волынскую и Подольскую.

В течение прошедшего года эмиссары с новою деятельностью продолжали распространять в Галиции дух возмущения и уверенность, что если возгорится война с Францией, то Царство Польское и Галиция, оставаясь незанятыми войсками, легко могут отложиться и восстановить прежнюю свою независимость. Благомыслящие из жителей Галиции порицают австрийское правительство в недостатке бдительности над ковами (Так в тексте) революционеров. Продолжая обнаруживать заговорщиков в войсках, расположенных в Галиции, австрийское правительство, не менее того, оставляет полки, зараженные духом возмущения, на тех же кантонир-квартирах и тем ободряет революционеров надеждою, что, постепенно разливая превратное учение свое в рядах тех войск, они, наконец, силою оружия достигнут своей цели. Не менее того уличенные в государственной измене и нарушении общественного спокойствия 14 человек приговорены к тюремному заключению на разные сроки и в том числе бывший русский подданный, изгнанник и эмиссар Залесский, который умер прежде исполнения над ним судебного приговора. При производстве сего дела не открыто никакого следа, чтобы осужденные имели какие-либо сношения с русскими подданными, и вообще замечательно, что большую часть задержанных лиц составляют немцы и что направление существовавшего в Галиции заговора не клонилось уже исключительно в пользу поляков, но имело целью ниспровержение существующего порядка и введение демократического образа правления.

Польские эмиссары основали было вновь в Кракове тайное общество под названием «Товарищество народа польского», которое, однако же, рушилось вместе с очищением сего города от людей неблагонамеренных.

В числе различных нелепых слухов между поляками о восстановлении их самостоятельности замечательно придуманное ими исчисление времени, по коему они надеются достигнуть своего возрождения в 1842 году. В исчислении этом они ставят 1794, то есть год раздела Польши, под последнею цифрою подписывая цифры 1.7.9.4. одну под другую, складывают и сумма дает 1815, то есть год восстановления Польши, потом, подписавши под последнею цифрою одну под другую 1.8.1.5., опять складывают и выходит 1830, время последнего возмущения, наконец, под последнею цифрою пишут поодиночке 1.8.3.0, и сумма дает 1842 год, в который, по их мнению, последует новое возрождение Польши.

Указы, коими Государь Император по случаю бракосочетания августейшего сына Своего¹⁷ явил новые доводы милосердия и отеческой заботливости к Его поданным Царства Польского, были приняты во всех сословиях того края с чувством живейшей признательности.

Благодетельная мера уничтожения Литовского статута в возвращенных от Польши губерниях везде принята была жителями без ропота, а благомыслящими людьми и с благодарностью к правительству. Одни только адвокаты, лишенные чрез водворение судопроизводства по русским законам тех средств к обогащению, кои доставлял им Литовский статут, обнаруживали некоторое неудовольствие, но и они скоро должны были умолкнуть, когда постигли преимущество русских законов над прежнею разорительною процедурою по статуту, остававшемуся несколько веков без изменения и улучшения.

Вообще, сия мера подвинула этот край к слиянию его с Россиею, но вместе с тем нельзя умолчать, что горестные события мятежа, вспыхнувшего в 1830 году и вовлекшего волею и неволею многих дворян Западных губерний к участию в преступных предприятиях польских мятежников, поставили дворянство этих губерний в опалу, заслуженную лишь некоторою его частью, но тяготеющую почти над всем вообще сословием! Тщетно дворянство с этой злополучной эпохи, ежели не с искреннею, то, по крайней мере, с видимою покорностью, старалось загладить вину и заблуждение тех из своего сословия, которые в минуту треволнения дерзнули забыть долг присяги и чести. Насылаемые гнездящеюся во Франции пропагандою в Западный край эмиссары поселили у исполнителей воли высшего правительства не только извинительную, но даже основательную мысль, что эти безумные фанатики прибывают сюда по сочувствию к ним или даже по приглашению местных жителей. Но, к счастью, эта мысль, по многим доказательствам, может быть признана ошибочною, ибо личные выгоды людей, обладающих большим или меньшим состоянием, видя из опыта горестные последствия и прибегая к рассудку, поняли заблуждение своих соотчичей и уже стремятся к тому, чтоб заслужить благоволение Августейшего Монарха и сохранить в крае законную власть, устройство и общее спокойствие. Следя за ходом преступных покушений эмиссаров, мы видим, что они успевали привлечь к единомыслию и к содействию лишь весьма немногих, большею частью низшего разряда и незрелого возраста дворян. Прискорбно, что некоторые губернские начальники Юго-Западного и Западного края, конечно, от избытка усердия, смотрели на эти дела с преувеличенной точки зрения и иногда по одним ни на чем не основанным оговорам содержали в заточении людей невинных. Лишь немногие начальники Западных губерний поступали в делах сего рода с должною осмотрительностью и действовали согласно с Высочайшею волею правосудного Монарха и с Его всегда благими намерениями. Зато у них в губерниях благоустройство, тишина, доверенность к правительству, тогда как в других заметны были смятение, расстройство и уныние. Такая противоположность в губерниях, одним и тем же законам подчиненных, доказывает, что слепым и не всегда на чистых побуждениях основанным усердием низших чиновников главные начальства поставлены бывают в ошибочные заключения и что подобными действиями оказывается услуга не правительству, а революционной пропаганде, которой тайная цель всегда была и будет - во ожидании благоприятной минуты не допускать запад России до успокоения и содержать его в беспрерывном волнении.

Последние события в Виленской губернии¹⁸ сколько содержали жителей Западного края несколько лет в страхе, столько же чувствуют они себя ныне внезапно и снова облагодетельствованными Государем Императором. Генерал-адъютант Кавелин¹⁹ и генерал-майор Назимов²⁰ прозорливым и правосудным действием произвели на весь тот край самое благодетельное впечатление и доказали жителям оного, как душа Царская всегда наклонна к строгому правосудию. Оттуда достигают сюда беспрерывные отголоски, что когда правда дойдет до Государя, то Его решения всегда бывают самые справедливые и отеческие. Смутное положение Западных губерний во время виленского следствия и счастливое развитие оного правосудною волею Монарха доказывает, с какою осторожностью должны действовать те, которые имеют счастие быть приближены к Государю, и как должны они стараться привязывать к престолу все сословия, а не отталкивать их от оного, и что тот, кто действует в противном духе, есть враг Государя и Отечества. Строгость должна существовать, но она должна быть основана на самой утонченной справедливости и действовать на людей в равной степени, - тогда только можно ожидать хороших последствий.

Царство Польское, конечно, может ныне почесться одною из счастливейших стран Монархии Российской и обязано своим благоденствием строгому, твердому, но кроткому управлению князя Варшавского. Его Величество лично удостоверился, в каком страна эта пребывает спокойствии, и ежели, может быть, и кроются там чувства неприязненные, то, по крайней мере, мы не видим неприятных прений. В течение 1841 года не было ни одного случая, обратившего на себя особенного внимания, и тишина эта может служить порукою будущего, прочного благоденствия той страны, благоденствия, служащего одним из лучших украшений иных доблестей фельдмаршала.

ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ РОССИИ

Последствия наблюдений 1841 года насчет внутреннего положения государства представляют следующие виды.

Несомненны общее мнение и уверенность в том, что Государь исполнен великого ума, желания добра, силы духа, добрый семьянин, рыцарь своего слова. Несомненно и то, что войско и народ любят Государя, но должно сказать, что оба сии сословия всегда подлежат действию высших властей, так что и хорошее и худое отражается на тех и других.

Внимание публики и толки ее обращены были наиболее на увеличившееся лихоимство, на рекрутские наборы, на бессрочно отпускных, на недостатки от неурожайных годов, на худой дух крестьян, на Манифест 16 апреля и, наиболее, на духовенство.

В прежние годы слышны были жалобы на лихоимство в присутственных местах, как духовных, так и светских, но никогда жалобы сии не были столь многочисленны, как ныне! Это язва, поедающая благоденствие нашего Отечества, и общий вопль возносится в сем отношении со всех концов России.

Нельзя умолчать, что частые рекрутские наборы также производят некоторый ропот. В иных местах государства чувствуют уже большое затруднение в исполнении сей повинности.

Бессрочно-отпускные вообще не приемлются иначе, как косвенным налогом на земство. Леность и нерадение многих распространили к ним недоброжелательство. Вообще желание жителей состоит в том, чтобы бессрочно-отпускные, как люди вышедшие уже из рядов воинских, находились под общими гражданскими законами, ибо преимущество им дарованное - чтобы при суде и расправе находился при них депутат от военного ведомства, придает им некоторую самонадеянность и опору, и поэтому, как равно и потому, что не знают, как часто будут и в какое время их отвлекать от их частных обязанностей, помещики и другие сословия с трудом принимают их к себе в услужение, невзирая на большое их к тому желание. Таким образом, большая часть бессрочно-отпускных, оставаясь праздными, весьма естественно могут предаваться жизни порочной. Несмотря на это, нигде не обнаруживалось желание, чтобы бессрочные отпуски были уничтожены, - напротив, видят в этом облегчение для воинских чинов и, зная, что это есть любимая и обработанная мысль Царская, безропотно ее принимают.

Тяжкий опыт голода, свирепствовавшего уже два раза в России, в последнее время не обратил на себя полного попечения тех, кому о том думать должно. Нельзя не опасаться, что о запасных магазинах опять забудут, если теперь настанут урожайные годы. Предмет этот особенно важен, ибо благость Государя всегда истощает последние средства для прокормления неимущих, и тем расстраиваются государственные финансы, тогда как при бдительном наблюдении о непременном существовании запасных магазинов расход этот не только уменьшится, но и совершенно прекратится.

В предыдущем отчете упомянуто было, что мысль о свободе крестьян тлеет между ими беспрерывно. Эти темные идеи мужиков все более и более развиваются и сулят нечто нехорошее. События в Лифляндии²¹ еще более поселили боязни в помещиках, а неурожаи, породив в крестьянах дух уныния, делают их еще более готовыми к ослушанию и содержат их в каком-то неопределительном, безотчетном ожидании. Одним словом, семена беспокойства брошены в умы, и идея свободы и возможности переселения кружится в народе, чему видели мы примеры в Лифляндской, Могилевской, Витебской, Саратовской и Пермской губерниях. Ежели мысль об освобождении крестьян уже зреет в предначертаниях Государя, то должно просить Бога, чтобы Он указал Своему Помазаннику все подводные камни, коих избежать должно во время сего важного государственного переворота.

Всякое счастливое событие в Царственном Доме ознаменовывается благостью Государя. Но благость сия, по мнению общему, должна распространяться на людей порочных с крайнею осторожностью. В доказательство основательности этого мнения приводят то, что многие преступники, содержавшиеся в тюрьме за похищение чужой собственности и освобожденные в утро 16 апреля, вечером того же дня и за тот же порок снова были заключены в тюрьму. Таким образом, милость, даруемая людям порочным, часто делается вредною для тихих и добрых обывателей.

Духовное управление не избегает общего всех упрека, и многих изумляет сила, которую они, как кажется, захватить желают. Они внушают даже, хотя и весьма тайно, что Синод равен властью Государю и что даже Сам Помазанник Божий должен покоряться Синоду (Слова Андрея Муравьева (Прим. авторов документа)).

Веротерпимость, отличавшая до сего времени Россию, была даже примерною во всех летописях государств. Ныне духовенство, имея волю Государя с кротостью пресекать вредные расколы, в исполнении этого дела берет какое-то фанатическое направление и, удаляясь от кроткого обращения, превышает власть свою гонением раскольников и униатов.

Нет сомнения, что правительство должно пресекать тайные и вредные расколы и секты, но не постигают, для чего духовенство преследует старообрядцев - людей честных, преданных своему Государю и по сущности своего учения безвредных! Преследование раскольников еще более ожесточает их и может иметь весьма вредное последствие. Следить их замыслы, этих людей доселе тихих и покорных, с примерною исправностью исполняющих все повинности, соделается вне возможности III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, ибо если у них родятся помыслы тайные, то проникнуть в среду их не будет уже средств. Они разбросаны по всему пространству обширного государства, обладают огромным богатством, торговля у них в руках и, видя гонение их церкви, а с другой стороны - свое конечное разорение, они как бы ни были преданы престолу, могут внезапно во всех точках своего пребывания вспыхнуть, и тогда никакая власть, никакая сила не удержит их, тем более что и в войсках большое их количество.

По частным донесениям известно, что в Пруссии приняли бы охотно наших раскольников, что прусское правительство обещает им различные льготы: оно готово позволить им свободно устраивать моленные, звонить в колокола и беспрепятственно отправлять свое богослужение и что эти меры соседственного государства могли быть причиною известных побегов в прошедшем году крестьян-раскольников из некоторых имений Витебской и Могилевской губерний. Из тех же известий мы почерпаем следующие мысли: «Раскольникам воспрещено строить новые и починять старые моленные. Цель правительства в этом запрещении, конечно, клонилась к тому, чтоб раскольники с разрушением у них моленных, восчувствовав нужду в отправлении богослужения, обратились для оного в православные церкви и по необходимости отстали от своего заблуждения: но, судя по степени успеха в этом деле, не скоро еще можно ожидать, чтобы они отстали от закоренелого упорства в неправильных понятиях истин веры христианской и, считая для себя упомянутое запрещение притеснением их вероисповедания и насилием совести, готовы будут обольститься и воспользоваться обещаемою им в Пруссии свободою богослужения. Далее рождается вопрос: что ежели впоследствии от воспрещения строить новые и поддерживать старые моленные они совершенно уничтожатся, а между тем раскольники, оставаясь в прежнем упорстве своих религиозных заблуждений, не захотят быть православными, - то где же отправлять они будут по своим обрядам богослужение и мирские требы?».

Предвидя большие беды и несчастия, я по совести не могу умалчивать и не обратить на этот предмет самого строгого внимания Государя Императора. Дело раскольников становится слишком важно, и тогда-то раскол соделается действительно опасен: они для исполнения обрядов своего богослужения будут собираться в погребах и в лесах, будут явными врагами правительства, мешающего им молиться Богу.

В предыдущих отчетах было упомянуто, что меры, предпринимаемые против раскольников духовенством, не только не останавливают их, но, напротив, раздражают и связуют их неразрывными узами. Сословие раскольников от мер, ныне против них принимаемых, будет самым опасным внутренним врагом, ибо вера более всего действует на человека и есть самый надежный щит, служащий покровом даже и для тех, которые не имеют никакой религии и только радуются беспорядкам.

Воссоединенные к православию униаты или, по крайней мере, многие из них не в лучшем положении! Их воссоединение приносит честь и славу веку и правительству, но ближайшие местные исполнители воли этого правительства искажают его веления и порождают беспрерывный ропот и жалобы. Бывали случаи, что дети оставались два года без Святого крещения, усопшие без обряда погребения! От них отказывались священники православной церкви по случаю их несовершенного к оной присоединения, а католические опасались исполнять их требы, считая их вне своей паствы.

Помещики Гродненской губернии, действительные статские советники князья Константин и Густав Четвертинские просили Министерство Внутренних Дел о дозволении возвести в принадлежащем им имении над прахом их матери, княгини Четвертинской, урожденной графини Холоневской, согласно с ее последним желанием, часовню в самом малом размере для отправления в ней по временам только панихид по усопшей. Генерал-губернатор Миркович²² ходатайствовал об этом дозволении по следующим причинам:

a) Что просьба князей Четвертинских заключает в себе Богу угодный предмет сыновней любви к родительнице.

b) Что оба брата Четвертинские всегда оказывали непоколебимую приверженность к законному правительству, дослужились почетного чина, имеют большое влияние на общественное мнение, и из них князь Константин был 15 лет сряду губернским предводителем дворянства, а в 1831 году оказал правительству важную услугу, снабдив русскую армию провиантом и фуражом в такое время, когда войска крайне нуждались в продовольствии.

c) Что отец их в 1794 году погиб в Варшаве позорною смертию по подозрению в приверженности его к России и, наконец,

d) Что римско-католическая каплица самого малого размера не может принести вред православию, тогда как по соседству имеются католические церкви.

После сношения по сему предмету Министерства Внутренних Дел с синодальным обер-прокурором Святейший Правительствующий Синод решил: что сооружение каплицы среди православного народонаселения может служить соблазном и потому допущено быть не может.

Князья Четвертинские, пораженные глубокою горестью души, намерены просить о разрешении перевезть прах их матери в Галицию для помещения в фамильной гробнице графов Холоневских.

Отказ Синода в исполнении обета детской любви, на желании и воле усопшей родительницы основанного, произвел печальное и невыгодное впечатление на общественное мнение, тем более, что повод отказа существует в одном только раздраженном веронетерпимостью воображении и что князья Четвертинские пользуются общим уважением и родством связаны с знатнейшими фамилиями Западного края.

Таким образом, действия духовенства произвели общую неосновательную мысль, что правительство имеет намерение присоединить всех без исключения к православию, так что все находятся в каком-то испуге и стоят в оборонительном положении.

Общие понятия насчет сей части государственного управления дают повод к заключению, что распространение власти духовенства не только бесполезно, но даже производит вредные последствия, тем более что оно по сие время стоит не на весьма высокой точке просвещения и, следовательно, чуждо возвышенных чувств. Есть случаи, где оно испрашивало дозволения не подводить под милостивейший Манифест 16 апреля такие преступления, которые по строгому смыслу должно было подвести под оный!

Мнение общее говорит, что духовенство, поставленное Петром Великим в известные пределы, смирилось и вело себя с довольно видимым приличием. Ныне же, стараясь захватить неприметно в свои руки власть, оно уже начало выказывать дух гонения, какого нельзя было ожидать в XIX столетии, и не внемлет, что различие между католиками, лютеранами и православными в одном и том же царстве несовместно с общими законами, с нравами и обычаями и противно духу общества, - не внемлет, что оно и по смыслу христианского учения, и по видам правительственным должно, не касаясь совести, стараться сливать всех подданных в одно целое, как то делалось до сего времени для славы и спокойствия России.

МИНИСТЕРСТВА

Финансов

Граф Канкрин приобрел лично любовь и доверие в России своим добродушием, доступностью, простосердечием, умом и желанием добра общего и частного. Он принимает каждого, и своего и чужого чиновника, и прожектера, и купца, и помещика, дает добрый совет и, если видит общую пользу в деле или заслугу в человеке, то покровительствует всеми силами. Замечательно, что граф Канкрин никогда не употребляет имени Государя всуе, не рассказывает чиновникам и просителям, что угодно, что не угодно Его Величеству, не хвастает доверенностью Царскою. У него две слабости: упрямство и излишняя снисходительность. В первой он может быть оправдан собственным убеждением в справедливости своего мнения, во второй граф Канкрин сам сознается, говоря: «Выгоню ворушку, а должен буду принять большого вора! Уж по крайней мере этого я знаю, и он меня не обманет, а другой может быть будет хитрее!» Добро, сделанное графом Канкриным заведением разных технических школ и для народной промышленности, превышает добро, сделанное другими министерствами вообще, исключая военного. Впрочем, должно сказать, что ни одно министерство не имеет таких способных чиновников и в таком числе, как Министерство финансов, потому что нигде не обходятся лучше с чиновниками и нигде так их не награждают.

В публике толкуют, что граф Канкрин незаменим, ежели выйдет в отставку, - ни один министр не пользовался такою популярностью, и распространившиеся слухи, что он остается на службе Царской, поставили его еще выше в мнении общем, тем более что знают, сколько он своими представлениями способствовал к уменьшению армии. Вообще все полагают, что уменьшение числа войск даст большую силу государству, ибо, с одной стороны, можно будет с вящею удобностию двигать другие части государственного управления, с другой - и самая военная получит более существенных способов для войны, которые при настоящем положении дел довольно скудны.

Не должно, однако же, умалчивать, что в Министерстве финансов, как и везде, есть недостатки. Относительно промышленности нельзя не заметить следующих.

Выставки произведений промышленности уклонились от своей цели. До сих пор не развили они ни одного из источников коренных государственных богатств и сделались только средством к приобретению наград чиновникам и купцам, более думающим о наградах, нежели о пользе.
По мнению многих, великое зло причиняют филатуры, или хлопчатобумажные прядильни, которые вводят у нас чужеземный продукт, истребляют нашу льняную, пеньковую и меховую промышленность, усиливают вредный класс фабричных людей и увлекают народ в бесполезную роскошь одежды, не свойственной климату нашему.

Казенные фабрики и заводы следовало бы подвергнуть строгому пересмотру. Вообще правительство должно учреждать их или для образца, или для предметов роскоши, необходимых для поддержания государственного блеска. Но весьма вредно, когда казенные заведения входят в конкуренцию с народом и отбивают у него работу, причем можно сказать, что вещи правительству всегда достаются, если не хуже, то, конечно, дороже, нежели от частных производителей.

Последний тариф производит всеобщий ропот, который все более и более распространится по всей России. Правительство полагает, что возвышение пошлины на предметы роскоши увеличит государственный доход, но предположение сие подвергнуто чрезвычайному сомнению - оно прибавит только контрабанду, ибо, давая средство к умножению барышей, даст еще большее желание контрабандистам обманывать правительство. Поощрения же нашим фабрикам не будет - и в доказательство справедливости этого мнения приводят то, что для этого, при дешевизне нашего работника, и прежний тариф был достаточен и что ежели и тот не мог возвысить наших фабрик, то видно мы для этой части просвещения еще не созрели. Сверх того, последний тариф будет иметь последствием то, что менее будет открытого привоза товаров, а между тем большая часть предметов роскоши по нынешнему воспитанию и привычкам соделались как бы необходимостью, то всякое возвышение пошлины, сверх вышеупомянутых неудобств, делается и налогом самым чувствительным.

С давнего уже времени распространились в высшем кругу публики слухи, что наша казна истощена! Слухи сии в последнее время перешли из высшего в средний класс и делаются предметом общего и беспрерывного разговора.

Государственных имуществ

Ни одно учреждение не вооружало против себя в такой сильной степени общего мнения, как Министерство государственных имуществ. В публике рассуждают, что желание отличиться законосочинением обнаружилось в этом министерстве в сильной степени и что до сего времени ничего не издано, что бы сообразно было с положением России и потребностью крестьян. Говорят, что учреждением этого министерства нарушена крепость основания Российской Монархии ко вреду самодержавия, что это государство в государстве (status in statu) с своею законодательною, административною, судебною и исполнительною властью - пример вредный для крепостных людей - уважение дворянства к властям и крестьян к помещикам потрясено.

Новое положение определять русских помещиков в администраторы польских имений ни в политическом, ни в хозяйственном отношении не принесет пользы. Кто из хороших помещиков, отец семейства, захочет покинуть свою благоустроенную отчину и родину, чтоб в Польше управлять казенным имением? Поедет туда промотавшееся, безнравственное дворянство, которое скорее переймет польский дух, нежели водворит там дух русский. На нравственность народа действуют люди нравственные, отличающиеся высшим образованием, но поставить в единственное достоинство русское происхождение - недостаточно! Напротив, увидев людей не совершенно достойных, поляки потеряют последнее уважение к России.

Наконец, мнение публики гласит, что Министерство государственных имуществ представляет собою более блеска, нежели истинной пользы.

Граф Киселев²³, муж просвещенный, благомыслящий, с доброю волей, конечно, должен подавать большие надежды в деле, за которым трудится неусыпно, но по сие время мы слышали одни только жалобы и опасения.

В предыдущем отчете сказано было, что мнение публики не одобряет нововведений этого министерства, и замечено, что рано судить о столь важном деле, так и ныне должно сказать, что всякий суд о Министерстве Государственных Имуществ еще преждевременен, ибо такое дело приказывает ждать еще несколько лет, чтоб иметь право судить основательно.

Внутренних дел

Сколько публика приняла с радостию весть о назначении Перовского²⁴ министром внутренних дел, судя по блистательному положению, в котором находятся уделы, столько же всеобщи ныне жалобы на его излишне жесткое обращение. Впрочем, от него ожидают много хорошего по его уму и твердому характеру. Особенно надеются на его внимательный и разборчивый выбор губернаторов, что должно служить прочным основанием всего в империи. Посещение Перовским Управы благочиния²⁵ произвело сильное и полезное действие. Заключения насчет министерства сделать невозможно. Последствия покажут успехи благонамеренных трудов нового министра. Ему предстоит труд великий, и внимание должно быть обращено на многие предметы.

Народное здравие, одно из важнейших дел благодетельного правительства, требует принятия больших, решительных мер. По числу народонаселения у нас большой недостаток в лекарях, а какие есть, и те не довольно сведущи, и положение их достойно сожаления. Полезно было бы усилить для сего обучение медицине духовенства, снабжая притом сельских священников медицинскими средствами.

Прививание оспы также у нас слабо. Большое количество детей гибнет и уродуется. Нельзя без улыбки читать отчетов Вольного Экономического Общества, которому особенно поручена эта часть и которое для сего имеет большие капиталы, но ничего не делает.

В столицах пожарные команды доведены до совершенства, но в городах губернских, исключая некоторых, средства против пожаров весьма недостаточны, не говоря уже об уездных, которые предоставлены в жертву огня без всякой защиты.

Становые пристава, как упомянуто было и в отчете 1840 года, остаются в том же положении, - на них жалобы беспрерывные! Долго медлил я доводить положительно до Высочайшего сведения о пристрастных и вредных их действиях, опасаясь, что доходящие до меня слухи не вполне основательны. Не упуская, однако ж, из вида сего важного предмета, было предписано всем штаб-офицерам Корпуса жандармов, и я сносился со всеми губернскими предводителями дворянства о доставлении мне сведений, до какой степени основательны доходившие до меня невыгодные слухи. Донесения штаб-офицеров Корпуса жандармов и ответы предводителей дворянства не заключали в себе ничего положительного: одни подтверждали справедливость неблаговидных слухов, другие защищали сие нововведение, не менее того, общий результат их донесений привел к заключению, что учреждение сие, само в себе действительно благодетельное, при настоящем образе исполнения далеко не достигает цели правительства, состоящей в том, чтобы доставлять обывателям законное на месте удовлетворение и ускорить вообще течение полицейских дел. Так как влияние становых приставов обращено преимущественно на крестьян, то есть на класс самый трудолюбивый и полезный, а вместе с тем по положению своему и необразованности самый беззащитный против злоупотребления власти, то я и не осмелился более умалчивать, что жалобы крестьян и помещиков на притеснительные и корыстолюбивые действия становых приставов сделались почти всеобщими.

Становые пристава принадлежат к низшему разряду государственных чиновников, содержание их самое ограниченное, а занятия обременительны и неприятны, из чего следует, что в эту должность поступают только такие люди, которые по неспособности или по другим, не в их пользу клонящимся обстоятельствам не могут приискать себе лучшей службы, или которые, будучи движимы корыстолюбием, стремятся к обогащению себя чрез притеснение крестьян. Ежели вообще трудно найти между чиновниками низшего разряда людей совершенно честных, благородных и усердных, то, конечно, выбор таковых еще более затруднителен для должности становых приставов, количество коих в государстве столь велико, почему часто губернаторы определяют и терпят дурных, опасаясь заменить их еще худшими. Между тем и расстояние станов от губернских и уездных городов, независимость становых приставов от предводителей дворянства и исправников, наконец, беззащитное положение крестьян, с которыми они имеют дело, суть причины, по которым при уклонении их от долга службы и совести они делаются весьма вредными.

В недавнем времени статс-секретарь Карнеев²⁶, проезжая многие губернии и убедясь на опыте во всех неблаговидных и даже в высшей степени преступных действиях становых приставов, подал мысль, что для удостоверения, могут ли быть они полезны, стоит только вытребовать их из двух или трех уездов в столицу и взглянуть на них!

Юстиции

Покойный Дашков поднял это министерство умом своим и познанием дела. В графе Панине нашли Дашкову преемника, если не равного ему способностями, то равного честностью и желанием добра. Уничтожение продажности в министерской канцелярии и в департаментах министерства; истребление старых обер-прокуроров и принятие новых, людей образованных и честных; развитие действий и силы консультации (хотя и ко вреду власти Сената) - суть учреждения и труды Дашкова, прекрасно поддерживаемые графом Паниным, - и на этом основании начало воздвигаться новое здание юстиции, которое, если будет продолжаемо, принесет великие благодеяния России.

Теперь Сенат совершенно в другом виде, нежели был за двадцать пять лет пред сим, - и ежели секретари могут взять деньги, то редко, тайно и, по крайней мере, с некоторою благопристойностью. Правда, что для правосудия в провинциях еще не много сделано, но, по крайней мере, есть надежда, что если правое дело дойдет до министра, то в его канцелярии, у Данзаса²⁷ и на консультации можно найти справедливость.

Нельзя умолчать, что граф Панин, еще не совсем ознакомившийся с своею новою обязанностью и в чистоте души своей не воображающий, до какой степени люди неблагонамеренные, облекающие свои вредные действия в формы законные, могут обижать людей тихих и добрых, взирает на свою святую обязанность не совсем с правильной точки зрения. Он не сливает нравственных убеждений для доказательства правоты или неправоты дела с формами законов и требует только соблюдения последних в решении дел. Так видим мы в прошедшем году несколько вопиющих, в которых стороне явно обиженной нет возможности оказать правосудия единственно потому, что обидчики облекли свои действия в законные формы.

Если бы граф Панин убедился, что правосудие заключается не столько в соблюдении форм, сколько в справедливом решении дел и если бы он, так сказать, сливал законы с нравственными убеждениями, то лучшего министра юстиции нельзя и желать.

Народного просвещения

В прошедшем году не было возможности дать об этом министерстве хорошего отзыва - в нем добро и зло существовало в равной степени. Наблюдения настоящие дают не лучшие результаты.
Отчеты министерства чрезвычайно блестящи, но не всем заключают в себе строгую истину.
В русской литературе мы видим совершенное бесплодие дарований. Книжная торговля, при банкротстве главных книгопродавцев, упала. Журналы едва держатся, книги не продаются.

Замещение русской Академии по новому уставу²⁸ ее произвело всеобщее сожаление. Говорят, что поместивши людей, которые ничего не могут делать в Академии, как то: Данилевский, князь Вяземский²⁹, митрополит Филарет, Панаев³⁰, министр дополнил ее своими любимцами, людьми ничтожными, каковы профессоры Давыдов³¹, Погодин³², Рауберх и проч., которые заняты своим делом, не живут даже в Петербурге и получают только жалованье.

Большое зло причиняет просвещению дозволение профессорам и вообще учителям и чиновникам различных учебных заведений содержать у себя воспитанников для приготовления к поступлению в заведение. Такие содержатели получают по 2000 и по 3000 рублей в год, воспитанник у них ничему не учится, а, заплатив деньги, получает, наверное, хороший экзамен и аттестат, умножая потом число невежд и шалунов в обиду других.

Путей сообщения

Умный, ученый и честный граф Толь, человек гордый и неприступный, всегда руководим был теми, которые умели вкрасться в его доверенность. Ныне всем управляет товарищ его Девятнин, человек умный, деятельный, но вместе с тем не довольно обращающий внимания на тех, которые из порученных им работ извлекают свои выгоды.

Так судят в публике и вообще полагают, что все постройки могли бы быть производимы с гораздо меньшими, почти половинными, для казны издержками.

Императорского Двора

Это министерство пользуется репутациею честности и порядка благодаря правосудной строгости князя Волконского и Перовского.

Иностранных дел

Министерство иностранных дел не любимо массою публики и, отдавая полную справедливость честности и многим добрым качествам графа Нессельроде, не жалуют его единственно из предположения, что он действует не в духе русской народности.

Почтовое Управление

Также не пользуется хорошим мнением! Состав этой части государственного управления делает честь главному начальству - тут выбор чиновников чрезвычайно хорош, - все чиновники от высших должностей до низших, люди честные, добросовестные, но собственно на почтовую гоньбу жалобы повсеместны. Конечно, содержание и исправность почтовых станций более зависят от Министерства внутренних дел, но дело сие находится в столь близкой связи с Почтовым департаментом, что большая деятельность оного могла бы иметь полезное последствие.

Последние учреждения почтового ведомства принесли публике большие выгоды: почтовые кареты похваляются единогласно, но, к сожалению, слышны жалобы от содержателей лошадей на станциях, что, обязанные возить эти кареты на шести, а иногда и на восьми лошадях, они редко получают прогонов более, нежели на две.

Вообще почтовая гоньба во всей России, можно сказать, не существует. Станции дурны, повозки и лошади в самом худом положении, ямщики в рубищах! Все это подало повод частным лицам во многих местах устроить вольные поезды, и на лошадях почтовых, кроме генерал- и флигель-адъютантов, почти никто не ездит. Огромная масса денег, собираемая с земской повинности, для публики бесполезна.

Контроль

Труда много в Контроле, но полагают, что эта часть более стоит государству, нежели приносит пользы, ибо до сего времени работа Контроля состояла только в поверке цифр, и если найдут неисправность, то снесутся с министерствами и переправят.

Морское

Это министерство обращает на себя особенное внимание публики. Зная, что Государь лично действует для усовершенствования флотов, все вообще радуются, что часть столь важная и обширная поручена князю Меншикову, который довел ее до возможной степени совершенства. Одно, по мнению общему, ослабляет до некоторой степени силу морскую - это в избытке строевая служба, - и опасаются, чтобы частое отвлечение матросов от их прямой обязанности не имело во время войны пагубных последствий.

Молодые офицеры обожают Великого Князя Константина Николаевича³³ и только ожидают, чтобы он вырос для славы российского флота.

Военное

В публике скорбят о бесконечности войны на Кавказе и рассуждают, что для прекращения сей борьбы должно прибегнуть к иным мерам. Жалуются также на то, что офицеры, назначаемые в армию из кадетских корпусов, прибывают в полки, так сказать, не свежие, не с бодрым духом, не с тою безотчетною доброю волею, которую от юноши, поступающего на военное поприще, ожидать должно, - они прибывают к войску как бы усталые, и это приписывают фронтовым их занятиям в корпусах, где от излишнего напряжения уже потухает их первый огонь.

Вообще замечают, что дух войска вовсе не тот, как был за 25 и за 30 лет пред сим. В массе офицеров заметно какое-то уныние, какая-то неохота к делу! Общая страсть критиковать все меры и общая мода жаловаться на тяжесть службы, на дурное обхождение и на излишнюю строгость. Нет прежней беспечности, веселости, удальства, сопряженного с воинским званием.
Теперь почти нет генералов ни в гвардии, ни в армии, о которых можно бы было сказать, что они обожаемы офицерами и солдатами, но при всем том тишина и порядок в войсках примерные.

Все административные части Военного министерства доведены до возможной степени совершенства, и в этом отношении отдают полную справедливость неутомимым трудам и деятельности князя Чернышева и ближайшего его сотрудника графа Клейнмихеля, который к этим трудам успел присоединить и общую к себе признательность за вежливое и снисходительное обращение и за то, что чем более он возвышается, тем более делается доступен и обнаруживается в нем желание добра общего.

Если бы части комиссариатские и провиантские могли быть доведены до того совершенства, в какой находятся другие, то не было бы ни малейшей тени на этом министерстве. Впрочем, этот недостаток служит только доказательством, что ничего нет совершенного.

Учебные заведения

Об учебных заведениях ничего нельзя сказать, ни более, ни менее, как то, что сказано было в предшествовавших отчетах; но заведения, подчиненные принцу Петру Ольденбургскому, год от году усовершенствуются и приобретают всеобщую признательность родителей. Часть учебная в самом цветущем положении, но более радует всех то, что нравственная часть воспитания сделала неимоверные успехи: дети, порученные попечению принца, чрезвычайно религиозны, вежливы и видимо счастливы. Все эти утешительные последствия приписывают принцу Петру Ольденбургскому, который заботится о воспитании юношества, как муж просвещенный и как самый заботливый отец.

О министерствах вообще

Ежели во всяком министерстве публика видит некоторые недостатки, то она же говорит, что общий итог разбора оных представляет более хорошего, нежели дурного; но, к сожалению, с некоторого времени замечают нерасположение одного министерства к другому! Нет общей связи, всякое действует только в собственных своих видах, не внимая, что действия одного имеют неизбежное последствие и влияние на другое.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Бракосочетание Государя Наследника Цесаревича как здесь, так и в Москве разлило в русских сердцах истинное счастье и радость. Его Величество был очевидным свидетелем этой радости.
Всем известно, как усердно занимается принц Лейхтенбергский³⁴ частью горною, и надеются, что со временем он даст быстрое движение этому важному источнику государственного богатства. Он нравится публике и радует подданных Государя тем более, что эти труды, эту вежливость и снисходительность встречают в особе, столь близкой к Царскому Дому.

В последние дни истекшего года мы видели оттенок общего мнения и разительный пример, до какой степени чувства подданных Государя, так сказать, сроднились с Царским Домом! Один шаг поверенного в делах Франции заставил всех без исключения и без воли и указания высшей власти затворить ему в домах своих двери и на бале дворянского собрания уклоняться от него, давать ему дорогу как особе знатной, но с коею никто не хочет иметь никакого сношения.

Вот убедительные и достаточные доказательства искренней народной преданности к своему Государю. Сверх того при всех, впрочем неизбежных, недостатках во всех частях государственного управления общая молва не переставала и не перестает гласить, что Россия не имела еще Государя столь правосудного. Эта мысль, которою проникнуты все Его подданные, и эта уверенность производит то утешительное последствие, что при виде и ощущении некоторых недостатков не слышно ни ропота, ниже неудовольствия, но только некоторая скорбь и соболезнование, и полагают, что устранение зла по всем частям и предметам, зла, существующего большею частью уже издавна, даже десятками и сотнями лет, требует предварительных и обширных соображений и величайшей осторожности, что все новое должно быть вводимо с наивозможною осмотрительностью, тихо, медленно, кротко, но чего не совершит Государь наш, если воззовет к деятельности русский ум и заговорит с русским сердцем?

ДОПОЛНЕНИЕ К НРАВСТВЕННОМУ ОТЧЕТУ ЗА 1841 ГОД

В предшествовавших годах не было упоминаемо о молве на счет Корпуса Жандармов единственно по той причине, что отчеты нравственные представляются начальником этого Корпуса³⁵. Нет сомнения, что если бы эти отчеты представлялись другим, посторонним лицом, то оное выставило бы многих противников этого учреждения и действующих в нем чиновников. Шеф жандармов не довольно ослеплен, чтобы не видел недостатки и слабые стороны своего Корпуса, но с тем вместе дозволяет себе сказать, что Корпус жандармов не может не иметь недостатков, ибо в состав оного входят люди, подверженные большим или меньшим неизбежным слабостям, так точно как и во всех других государственных учреждениях. Весьма естественно, что Корпус жандармов более всех прочих управлений в государстве обращает на себя немилость, а иногда даже и негодование всех начальствующих лиц, начиная от министров до губернаторов, которые видят в нем род контроля их действиям и в чувстве этого неудовольствия приписывают ему далеко обширнейший круг действия, нежели Вашему Императорскому Величеству благоугодно было ему начертать. В разговорах об этом предмете с шефом жандармов употребляют всегда некоторую вежливость, что это учреждение при его управлении заключает в себе много полезного и что в иных руках оно должно и может иметь весьма пагубные последствия, и эти рассуждения заставляют шефа жандармов давать всегда один и тот же ответ: что Государь будет уметь сделать выбор хороший и что весьма ошибаются, ежели полагают, что можно обманывать прозорливость и опытность Царя во вред частных лиц. Этим судьям неизвестно, что до сего времени не было ни одного случая, где бы чиновников сместили с занимаемого им места или вообще лицо частное было наказано, основываясь на одних сведениях, от жандармов полученных, и что в этих случаях делу дается окончательное течение только тогда, когда получены бывают подробные исследования от губернаторов, предводителей дворянства и самих министров, которым все и всегда предварительно сообщается. Добросовестно сказать можно, что ежели в высшем слое общества слышны неудовольствия против Корпуса жандармов, то, конечно, это сторицею заменяется отголосками всех других сословий в публике и угнетенными в столицах и губерниях, которые не только не жалуются, но во всех случаях прибегают к защите Корпуса жандармов, а зная, что когда нигде уже не найдут правосудия, то здесь не отвергнут их и это действие сделало то, что шефа жандармов называют больницею неизлечимых. Несмотря на это, никто более шефа жандармов не знает, что между офицерами его ведомства, которых хотя старается он принимать под начальство свое с строгой разборчивостью, могут находиться люди не совершенно способные, что есть и такие, которые обладают хорошими качествами, но не имеют необходимой ловкости ладить со всеми в тех или других случаях, в которых положение их почти всегда затруднительно, ибо лица начальствующие всегда взирают на них как на людей им неприязненных.

При этом нерасположении многих начальств к Корпусу жандармов и при этой, так сказать, боязни, конечно, скорее обнаружили бы они действительное злоупотребление или лихоимство кого-либо из членов Корпуса жандармов составляющих, если бы эти пороки между ними существовали, и, конечно, никто не был бы благодарнее шефа жандармов за подобное открытие, как то уже и случилось в недавнем времени при рассмотрении дела, порученного генерал-адъютанту Кавелину, когда этот благородный и истинно преданный своему Государю чиновник, по дружбе к шефу жандармов, имел с ним по этому предмету откровенный разговор и на просьбу указать на те злоупотребления, которые он приписывает Корпусу жандармов, указал: на защиту в 1838 году жандармским полковником Гейкингом³⁶ Костромского губернатора Приклонского, впоследствии смещенного, по участию, которое генерал-адъютант Кавелин принимал в этом деле, ибо в оное вовлечены были Костромские председатель уголовной палаты Васьков и вице-губернатор Юренев, которых он полагал правыми, может быть и с основанием. Далее генерал-адъютант Кавелин полагал, что камер-юнкер князь Огинский³⁷ содержался в крепости единственно по донесению уволенного из Корпуса Жандармов генерал- майора Фрейганга³⁸, тогда как донос о князе Огинском был сделан евреем, впрочем, с подкреплением и от генерал-майора Фрейганга, и тогда как мера строгости против князя Огинского возникла уже после донесения генерал-лейтенанта Мирковича, который писал к Вашему Императорскому Величеству в выражениях далеко сильнейших, нежели доносил Фрейганг. Впрочем, примеры доказывают, с какой поспешностию были удаляемы из Корпуса Жандармов чиновники, которые по тем или иным причинам не заслуживали оставаться в оном: генерал-майор Фрейганг - единственно за то, что неясно видел Виленское дело, уволен от службы; подполковник Лобри³⁹ за то, что только увлекся неблагонамеренными происками коллежского асессора Анисимова⁴⁰, удален из Корпуса; по тому же делу майор Гарижский⁴¹ отставлен, коллежский асессор Стратанович⁴² переведен в другое ведомство. Далее подполковник Гейкинг, Душенкевич⁴³, Быков 1-ый⁴⁴, Быков 2-ой⁴⁵, Огарев⁴⁶, майор Шишмарев и, сверх, того некоторые обер-офицеры по разным случаям, но никогда за лихоимство, были удалены из Корпуса.

Соблюдая, таким образом, строгость в необходимых случаях, шеф жандармов видит с утешением, что тот же генерал-адъютант Кавелин нашел себе самого полезного сотрудника в Виленском деле в одном из чиновников Корпуса жандармов, полковнике Радищеве⁴⁷, что во всей следственной комиссии только один член видел дело так же ясно, как генерал-адъютант Кавелин, и деятельно способствовал к развитию оного и, так же как он, сильно доносил по сему делу, и этот член принадлежит к Корпусу жандармов, полковник Ломачевский⁴⁸. Наконец, что сам генерал-адъютант Кавелин лично доводил до сведения шефа жандармов о бедности штаб-офицеров сего Корпуса и о необходимости удвоить и даже утроить их содержание, говорил о бедности, которая не доказывает ли ясно их бескорыстие. В доказательство же, что выбор людей в Корпус жандармов часто бывает удачен, можно представить то, что нет почти ни одного министра, ни одного генерал-губернатора, который не просил бы шефа жандармов уступить ему чиновника. Так получили назначения из Корпуса жандармов, по собственному избранию Вашего Императорского Величества, генерал-лейтенант Руперт⁴⁹, генерал-майор Языков⁵⁰ и полковник Ребиндер⁵¹. По просьбам графа Канкрина, графа Киселева, бывших министров внутренних дел и разных генерал-губернаторов: тайные советники Жемчужников и Дребуш, генерал-майоры Перфильев, Марин и Эйлер⁵², действтельный статский советник Огарев, полковники Сидоров, Радищев, Микулин, Озерецковский⁵³, Пригоровский, Бренчанинов, Бегичев⁵⁴ и Поль⁵⁵, подполковники Стогов⁵⁶, Баранович⁵⁷ и Анненков и многие другие. Шеф жандармов всегда охотно уступал в другие ведомства подчиненных ему чиновников, ими были новые их начальства довольны, и ежели один из выбывших из Корпуса жандармов чиновников в последнее время, генерал-майор Флиге⁵⁸, не был в состоянии приобрести доверенность и расположение генерал-лейтенанта Бибикова⁵⁹ и лишился своего места, ибо дозволил себе писать к нему письма излишне смелые, но это событие не отнимает у него достоинство честного и усердного человека, тем более что в Подольской губернии он оставил по себе самое лучшее мнение. Флигель-адъютанты Вашего Императорского Величества, ежегодно бывающие во всех губерниях, люди в этом деле совершенно беспристрастные, по просьбам шефа жандармов всегда собирали местные известия о жандармских штаб-офицерах и передавали о них самые лучшие отзывы, в чем от них самих легко удостоверится можно, и по всем сим причинам можно вывести безошибочное заключение, что существование высшей полиции в известном мундире далеко полезнее, нежели тайные агенты, которых боялись бы видеть в каждой одежде, в каждом человеке. Преемник же шефа жандармов увидит, сколь трудно его место и сколько должно быть в беспрерывной борьбе не против публики, но против лиц, составляющих государственное управление. В обществе не обращают внимание на то, что в губерниях нет ни одного штаб-офицера, к которому не обращались бы обиженные и не искали бы его защиты; не говорят, что нет дня в Петербурге, чтобы начальник округа, начальник штаба, дежурный штаб-офицер не устраняли вражды семейные, не доставляли правосудия обиженному, не искореняли беззакония и беспорядков - о хорошем молчат, а малейшее дурное, стараются выказать как зло важное! Многие, не желая обвинять шефа жандармов, сначала обвиняли доброго, честного, умного Фон-Фока⁶⁰ оставившего по себе самую блистательную репутацию; обвиняли Мордвинова⁶¹, о котором, после оставления им места, не слыхать ни одного дурного слова и который ныне может почесться одним из лучших губернаторов, ибо вверенная ему губерния по всем сведениям благоденствует; обвиняют Дубельта⁶², который сколько можно уделяет времени на добрые дела, ибо честность и доброта суть наклонности его сердца, - и все это делается потому, что обвинители находят легче обвинять второстепенных чиновников, которые не столь сильны, нежели их начальника, который, может быть, имеет более пороков, нежели все его подчиненные.

---

РФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 6. Л. 72-158 об.; 161-174.
¹ Буржуазная революция 1830 г., в результате которой в столице перешла в руки «муниципальной комиссии», во главе которой встали влиятельные деятели умеренно-либерального крыла буржуазии. 31 июля собрание депутатов и пэров провозгласило герцога Людовика-Филиппа Орлеанского, тесно связанного с финансовой олигархией, “наместником королевства”; 7 августа, после отречения от престола Карла X, он был провозглашен «королем французов».
² Фридрих-Вильгельм IV (1795-1861), король Пруссии с 1840 г.; был женат на Елизавете, принцессе Баварской (1801—1873).
³ Фридрих Вильгельм III.
⁴ Мистическое течение в протестантизме, возникшее в конце XVII в. Пиетизм ставил религиозное чувство выше религиозных догм; отвергал внешнюю церковную парадность. Ставил целью усиление влияния религии на основе строгого благочестия и религиозного подвижничества в повседневной жизни.
⁵ С 1837 по 1851 г. королем Ганновера был Эрнст-Август.
⁶ Вильгельм (Виллем) II, Фридрих Георг Людвиг (1792-1849), король нидерландский (с 1840 г.), герцог люксембургский, принц оранский-нассауский. Был женат с 1816 г. на вел. кн. Анне Павловне, дочери Павла I.
⁷ Вильгельм (Виллем) I, Фридрих (1772-1843), первый король нидерландский, герцог люксембургский, принц оранский-нассауский. 7 октября 1840 года отрекся от престола в пользу сына, пожелав, после смерти своей супруги Вильгельмины Луизы, сочетаться морганатическим браком с графиней Генриеттой д’Ультермон, на увлечение которой в обществе смотрели крайне неодобрительно, т. к. она была бельгийкой и католичкой.
⁸ Вильгельм I (1781-1864), король вюртембергский. Был женат вторым браком (с 1816 г.) на вел. кн. Екатерине Павловне.
⁹ Людовик I (1786-1868), король Баварии с 1825 года. Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала об этой художественной натуре: «Во время одной прогулки, когда мы случайно очутились одни, король передал мне лист бумаги: “Прочтите это.” Я прочла стихи “Роза и лилия” по-французски. “Это вы”. Затем он быстро прибавил: “Я хотел бы вас иметь в мраморе и масляными красками”, и все в таком роде. Я только смеялась. И все-таки в этом человеке было что-то, что отличало его от остальных людей светского общества и его круга. Он был, вероятно, деспотичен в семье и придирчив, но по отношению к посторонним мог быть в высшей степени любезен, говоря на свойственном ему языке красок и поэзии» («Николай I. Муж, отец, император». М. 2000, С. 273).
¹⁰ Фикельмон Карл Людвиг (1777-1857), австрийский посланник в Санкт-Петербурге.
¹¹ Карл Альберт (1798-1849), король Сардинии с 1831 г.
¹² Ф.О. Паулучи в это время был государственным министром при сардинском короле. В 1845 г. он получил от Николая I орден св. Владимира 1-й степени.
¹³ Григорий XVI - Папа Римский (1831-1846).
¹⁴ Тьер Луи Адольф (1797-1877), французский государственный деятель, историк, член Французской академии. Накануне Июльской революции 1830 г. был членом Государственного совета, являлся одним из руководителей либерально-буржуазной оппозиции, содействовал вступлению на престол Людовика Филиппа. Министр внутренних дел (1832-1836); возглавлял правительство, одновременно »анимая пост министра иностранных дел (1836-1840).
¹⁵ Генрих (Карл Мария Дидоний) де Бурбон (1820-1883), герцог Бордоский, граф де Шамбор, сын герцога Беррийского Шарля Фердинанда (1778-1820) и Марии Каролины, урожд. принцессы Бурбон-Сицилийской, внук французского короля Карла X, отрекшегося от престола в ходе Июльской революции.
¹⁶ Лафит Жак (1767-1844), французский политический деятель, банкир, член Палаты депутатов (1814); управлял Французским банком (1814-1819). Во время Июльской революции был одним из руководителей “муниципальной комиссии”, способствовал восшествию на престол Людовика Филиппа. Глава правительства и министр финансов (1830-1831).
¹⁷ Бракосочетание наследника цесаревича Александра Николаевича состоялось 16 апреля 1841 года и было ознаменовано Манифестом «О всемилостивейше дарованных милостях и облегчениях ...» - прощались недоимки по рекрутским наборам, ссудам и векселям; от суда и следствия освобождались все, чьи преступления не заключали «святотатства, смертоубийства, разбоя, грабежа, лихоимства, похищения казенной собственности» (ПСЗ. Собр. 2. Т. XV. Отделение 1.1841, С. 308-313). Однако в обществе ожидали, что к этому событию будет приурочена отмена крепостного права (см. П.А. Вяземский. Старая записная книжка. Л., 1929. С. 264). Запись от 16 апреля в дневнике А.В. Никитенко отразила настроения, связанные с этой несбывшейся надеждой: «Прекрасный теплый день. Пошел на площадь, где выстроены балаганы. Много народу; мертвая тишина, безжизненность на лицах; полное отсутствие одушевления» (А.В. Никитенко. Дневник. Т. I. С. 231).
¹⁸ В 1840 г. на прусской границе были задержаны три поляка, у одного из них была обнаружена рукопись, направленная против русского засилья и призывающая к восстанию. Следствие по делу возглавил В.И. Назимов. Были проведены массовые аресты; однако вскоре выяснилось, что многие давали ложные показания и оговаривали невиновных под давлением чиновников комиссии, желавших “раскрыть” серьезный заговор. Новая следственная комиссия под председательством А.А. Кавелина восстановила справедливость (Виленские события подробно описаны А.И. Ломачевским в его воспоминаниях “Записки жандарма”).
¹⁹ Кавелин Александр Александрович (1793-1850), генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Флигель-адъютант Николая I; комендант императорской Главной квартиры (1828); директор Пажеского корпуса (1830-1834), один из воспитателей наследника цесаревича Александра Николаевича (1834-1841); член Совета военно-учебных заведений (1841); петербургский военный генерал-губернатор (1842-1846); член Государственного совета. В июле 1841 г. был назначен в Вильно сопредседателем комиссии, после разногласий между генерал-губернатором Мирковичем и председателем комиссии Назимовым.
²⁰ Назимов Владимир Иванович (1802-1874), генерал от инфантерии, генерал-адъютант, генерал-майор свиты, член Государственного совета (1861). Участник Русско- турецкой войны (1828-1829). В 1836 г. назначен состоять при наследнике цесаревиче. В начале 1841 г. назначен председателем особой следственной комиссии в Вильно над злоумышленниками в Западном крае. Начальник штаба 6-го пехотного корпуса (1842-1849); попечитель Московского учебного округа (с 1849 г.); виленский генерал-губернатор (1855-1863); был инициатором подачи помещиками края адреса на высочайшее имя об устройстве быта принадлежащих им крестьян, последствием чего явился рескрипт 20 ноября 1857 г. об образовании губернских комитетов по крестьянскому вопросу, положивший начало подготовке реформы 1861 г.
²¹ В формулярном списке А.Х. Бенкендорфа указано, что 16 сентября 1841 г., по особому распоряжению императора он «отправился через Ревель в Лифляндию, где распространяемые с давнего времени злоумышленными людьми ложные слухи о возможности тамошним крестьянам переселиться в южные губернии России с большими для них выгодами произвели, наконец, в некоторых уездах Лифляндии, особенно с июля месяца настоящего года, сильное между поселянами волнение, которое принятыми местным начальством и правительством мерами не только не было утишино, но все более и более развиваясь, начинало принимать вид явного возмущения. В самое короткое время успокоив все умы и совершенно восстановив прежний порядок, возвратился в Санкт-Петербург» (ГА РФ. Ф. 110. Оп. 2. Д. 977. Л. 28 об. - 30 об.).
²² Миркович Федор Яковлевич (1790—?), генерал-лейтенант; с марта 1840 г. виленский генерал-губернатор.
²³ Будучи министром, Киселев не прекращал своей деятельности в Секретном комитете по подготовке крестьянской реформы. Им и его сотрудниками был подготовлен ряд указов и постановлений, в том числе о запрещении крепостного права в Сибири. Император называл его «мой начальник штаба по крестьянскому вопросу».
²⁴ Л.А. Перовский был назначен министром внутренних дел 23 сент. 1841 г. с оставлением в прежней должности товарища министра уделов.
²⁵ Управы благочиния или полицейские управы возникли в 1772 г., после смерти Екатерины II были закрыты и восстановлены при Александре I только в Петербурге и Москве, где просуществовали, соответственно, до 1877 и 1881 гг.
²⁶ Карнеев Егор Васильевич (1773- 1849), по окончании Московского университета служил в лейб-гвардии Семеновском полку. В гражданской службе с 1800 г.; начальник отделения медицинской экспедиции МВД (1804); отделение государственного хозяйства (1805); директор департамента мануфактур и внутренней торговли (1811). Управлял департаментом горных и соляных дел, был директором Горного корпуса (1824). Неоднократно командировался в разные губернии для обозрения промышленных предприятий.
²⁷ Данзас Борис Карлович (1799-1868), тайный советник (1847), сенатор (1851).
Получил воспитание в Царскосельском лицее; начал службу в 1820 г. в Министерстве финансов; прикомандирован к московскому генерал-губернатору в качестве чиновника особых поручений (1829), определен в I отделение 5-го департамента Сената (1835), комитет при V отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии (1837); обер-прокурор (1838), директор департамента Министерства юстиции (1839).
²⁸ По уставу 1841 г. к Академии наук в виде одного из отделений (русского языка и словесности) была присоединена Императорская российская академия. С этого времени Академию наук составляли три отделения: физико-математических наук, русского языка и словесности, исторических наук и филологии.
²⁹ Вяземский Петр Андреевич (1792-1876), князь; поэт и литературный критик. Товарищ министра народного просвещения и член Главного управления цензуры (1855-1858).
³⁰ Панаев Владимир Иванович (1792-1859), писатель, статс-секретарь. С 1832 г. - директор канцелярии Министерства Императорского Двора.
³¹ Давыдов Иван Иванович (1794-1863), профессор философии, затем литературы Московского университета. Директор Главного педагогического института в Санкт-Петербурге (1847-1858). Из дневника А.В. Никитенко: “Профессор Давыдов в большой милости у Уварова. Он добился этого грубою лестью, которую министр всегда принимает с простодушием ребенка, чему нельзя не удивляться, ибо у него нельзя отнять ума, если не глубокого, то во всяком случае сметливого. Давыдов особенно завоевал его сердце статьею “О Поречье”, деревне Уварова - статьею до того льстивою, что она насмешила всех в Петербурге, где нравы не так уже наивны, как в Москве. Уваров теперь принял здесь Давыдова с распростертыми объятиями”. (А.В. Никитенко. Дневник. С. 243).
³² Погодин Михаил Петрович (1800-1875), русский историк, писатель и публицист. Сын крепостного, отпущенного на волю в 1806 г. Окончил Московский университет. Профессор всеобщей и русской истории Московского университета (1826-1844); издавал журналы «Московский вестник» (1827-1830), «Москвитянин» (1841-1856). Академик Петербургской Академии наук (1841).
³³ Константин Николаевич (1827-1892), великий князь, генерал-адъютант, генерал- адмирал и шеф Гвардейского экипажа. Первое морское плавание совершил в 1835 г. на военном судне “Геркулес”. Участник Венгерского похода (1849), награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. Главноуправляющий флотом и Морским министерством (1853-1881); вице-адмирал (1853); член Комитета министров; председатель Главного комитета по крестьянскому делу (1860-1861); Наместник Царства Польского; председатель Государственного совета (1865-1881). Председатель Русского географического (1845), Русского археологического (1873) и Русского музыкального (1873) обществ.
³⁴ Герцог Максимилиан Лейхтенбергский занимался гальванопластикой, оборудовав лабораторию в Зимнем дворце, построил под Петербургом гальванопластический завод, производивший бронзовые отливки, где были изготовлены первые паровозы для Царскосельской дороги.
³⁵ Бенкендорф Александр Христофорович (1783-1844), граф (1832), участник войн с Наполеоном, Русско-турецкой войны(1806-1812), Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии (1813-1814). Начальник штаба Гвардейского корпуса (1819-1821); член Следственной комиссии по делу декабристов (1825); шеф жандармов и главный начальник III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии (1826-1844).
³⁶ Гейкинг Карл Федорович, участник Отечественной войны 1812 г.; командовал сводной ротой Отдельного корпуса военных поселений в городе Романове (1821); штаб-офицер Корпуса жандармов по Владимирской губернии (1830-1839).
³⁷ Огинский Ириней - владелец имений на прусской границе, обвинялся по Виленскому делу как принадлежавший к “тайному обществу”. Оправдан, пожалован чином коллежского советника и орденом Св. Анны 2 ст., просил о прощении оклеветавших его лиц.
³⁸ Фрейганг Петр Иванович (1788-?), генерал-майор, участник войн с Наполеоном, Отечественной войны 1812 г. Командовал 3-й бригадой Гренадерской дивизии (1827-1831); начальник 4-го округа Корпуса жандармов (1840-1841).
³⁹ Лобри Федор Яковлевич (1803-?), в Корпусе жандармов с 1838 г., штаб-офицер в Виленской губернии, член Виленской комиссии. В 1842 г. из-за неудовлетворительной аттестации А.А. Кавелина в связи с Виленским делом переведен в Ревельский егерский полк.
⁴⁰ Анисимов, советник Виленского губернского правления.
⁴¹ Гарижский Илья Семенович (1802-?), в Корпусе жандармов с 1833 г., адъютант штаб-офицера по Белостокской губернии, член Виленской комиссии.
⁴² Стратанович, делопроизводитель Виленской комиссии, секретарь начальника 5- го округа Корпуса жандармов.
⁴³ Душенкевич Дмитрий Васильевич, штаб-офицер Корпуса жандармов по Тульской губернии.
⁴⁴ Быков 1-й Аркадий Иванович, участник военных действий в Польше (1831), служил в Несвижском карабинерском полку, затем в лейб-гвардии Волынском полку. Состоял при начальнике 4-го округа Корпуса жандармов по особым поручениям (1835-1836).
⁴⁵ Быков 2-й Петр Михайлович служил в Уланском полку (1832-1838), адъютант в штабе Казанского военного губернатора (1838); адъютант начальника 7-го округа Корпуса жандармов (1839-1847).
⁴⁶ Огарев Григорий Михайлович (1797-?), с 1838 г. служил штаб-офицером Корпуса жандармов по Иркутской губернии.
⁴⁷ Радищев Афанасий Александрович, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии (1813-1814). Назначен в Корпус жандармов старшим адъютантом (1827). Во время Русско-турецкой войны (1828-1829) состоял адъютантом при коменданте Главной Императорской квартиры; переведен в лейб-гвардии жандармский полуэскадрон (1829); полицмейстер Санкт-Петербурга (1835), председатель Петербургской управы благочиния (1838). С 1839 г. состоял при киевском военном губернаторе.
⁴⁸ Ломачевский Асинкрит Иванович (1810-?), штаб-офицер Корпуса жандармов по Минской губернии (1838). В 50-х годах управлял почтовым ведомством в Минской губернии, был мировым посредником в Игуменском уезде. Автор воспоминаний “Записки жандарма” («Вестник Европы», 1872, март-май).
⁴⁹ Руперт Вильгельм Яковлевич (1787-1849), из голландских дворян; участник Русско-турецкой войны (1806-1812), Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии (1813-1814). Переведен в Корпус жандармов с назначением начальником 5-го округа (1834). Иркутский и енисейский генерал-губернатор и командующий войсками Восточной Сибири (1837-1847). Административные мероприятия Руперта с самого начала вызывали сомнения Главного Управления Сибири, что и привело к его отставке после сенаторской проверки в 1847 г.
⁵⁰ Языков Дмитрий Семенович (1793-1856), генерал-майор; участник войны 1812 г. и заграничных походов русской армии (1813-1814). Начальник 4-го округа Корпуса жандармов; директор департамента внешней торговли (1835-1850); член совета министра финансов (1850-1853).
⁵¹ Ребиндер Григорий Максимович (1792-?), участник войн с Наполеоном и Отечественной войны 1812 г. Служил полицмейстером в Астрахани (1825); начальник 4-го округа Корпуса жандармов (1827); комендант Петровского завода в Нерчинске (1837-1838).
⁵² Эйлер Павел Христофорович, участник войн с Наполеоном и Отечественной войны 1812 г. В Корпусе жандармов с 1830 г., штаб-офицер по Курляндской и Волынской губерниям. Причислен к Министерству внутренних дел (1839).
⁵³ Озерецковский Яков Николаевич (1804-1864), сын профессора Московского университета, этнографа и путешественника Н.Я. Озерецковского (1750-1827). Начинал службу в лейб-гвардии Московском полку подпрапорщиком, поручик (1824); участвовал в русско-турецкой и русско-иранской войнах (1826-1828); чиновник инспекторского департамента Главного штаба (1830-1832). В Корпусе жандармов с 1832 г. Управляющий Крымским соляным правлением (1841-1863). (подробнее см. «Тайная миссия подполковника Я.Н. Озерецковского» // «Российский Архив». Вып. 12. М. 2003. С. 304-367).
⁵⁴ Бегичев Михаил Львович (1797-?), подпрапорщик Лейб-гвардии Преображенского полка (1813); зачислен в Штаб отдельного корпуса жандармов, служил во 2-м округе (1827-1837). Уволен из Штаба корпуса с назначением старшим полицмейстером Московской управы благочиния (1837).
⁵⁵ Поль состоял чиновником особых поручений при начальнике 6-го округа Корпуса жандармов (с 1833 г.). Назначен полицмейстером в Казань (1837).
⁵⁶ Стогов Эраст Иванович (1797-1880), жандармский офицер, впоследствии правитель канцелярии киевского генерал-губернатора Д.Г. Бибикова, автор воспоминаний, опубликованных в журнале «Русская Старина», 1903, № 1-5, 7-8.
⁵⁷ Баранович Михаил Степанович, в Корпусе жандармов с 1832 г., штаб-офицер по Рязанской губернии. По просьбе П.Д. Киселева переведен в управление Государственных имуществ (1837).
⁵⁸ Флиге Карл Яковлевич (1785-?), участник Отечественной войны 1812 г. В Корпусе жандармов с 1833 г., штаб-офицер в Курской, Минской и Черниговской губерниях. Курский военный и гражданский губернатор (1839-1840), губернатор в Каменец-Подольске (с 1841 г.).
⁵⁹ Д.Г. Бибиков был в это время киевским, подольским и волынским генерал-губернатором.
⁶⁰ Фок Максим Яковлевич (1777-1831), директор Особенной канцелярии Министерства внутренних дел (1807-1826); управляющий III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии (1826-1831).
⁶¹ А.Н. Мордвинов был снят с должности управляющего III Отделением за то, что пропустил в печать сборник «Сто русских литераторов» с портретом декабриста А.А. Бестужева-Марлинского в 1839 г. и назначен губернатором в Вятку (1840).
⁶² Дубельт Леонтий Васильевич (1792-1862), участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии (1813-1814), адъютант Н.Н. Раевского и Д.С. Дохтурова. Командир Старооскольского пехотного полка (1822-1828); зачислен в Корпус жандармов дежурным штаб-офицером (1830); начальник штаба Корпуса жандармов (1835), одновременно занимал должность управляющего III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии (1839-1856). С 1856 г. в отставке.

<< Назад   Вперёд>>