Нравственно-политический отчет за 1840 год
Продолжающееся в Европе, особенно во Франции, стремление к изменению существующего порядка вещей, колеблющийся дух Польши и губерний, от нее возвращенных, налагали на высшую полицию и в 1840 году первый долг наблюдать за движением умов в Европе, предупреждать вредное влияние этого движения на наше Отечество и уничтожать все, что могло клониться к нарушению спокойствия в оном. Посланники и агенты наши в европейских державах, наш министр иностранных дел1, наместник Царства Польского2 и генерал-губернаторы Западных губерний беспрерывно сообщали нам предостерегательные известия о положении дел в Европе, о замыслах польских выходцев и о тех идеях, которые проникали к нам или уже обнаруживались в пределах нашего государства.
Наблюдения и деятельность высшей полиции в течение 1840 года состояли в следующем.
О польских выходцах за границей
Находящийся в Париже польский выходец Викентий Иванов (Михаловский), который под руководством бывшего нашего агента Бакье наблюдал за другими эмигрантами, желал лично приехать в С.Петербург для открытия их замыслов, и это было разрешено ему. Здесь он представил описание польской эмиграции, составленное им с основательным знанием этого предмета. Он разделяет эмиграцию на следующие семь партий или обществ:
1. Партия охранителей (conservateurs).
2. Партия демократов.
3. Партия общего союза.
4. Тайное общество.
5. Партия неутральная (Так в тексте).
6. Комиссия фондов и, наконец,
7. Общество благотворительности.
Состав сих обществ, их цель и все подробности оного были представлены на Высочайшее воззрение, а Иванова предложено было отправить по-прежнему в Париж и поручить ему сообщать нам чрез одного из членов нашего посольства собираемые им сведения; но впоследствии полученные из Гамбурга известия доказали неблагонадежность Иванова, почему и устранен он совершенно от возложенного на него поручения.
Никогда во всех упомянутых партиях не было замечено такого движения, как при заключении европейскими державами без участия Франции трактата о восточных делах3. Польские эмигранты с тех пор во множестве стремились в Париж и Брюссель и уверены были, что не замедлят возвратиться в Польшу вслед за французскою армиею. В этой-то надежде предводители партий, между которыми главные действующие лица генералы Уминский4 и Роман Солтык5, имели частые секретные совещания о том, какими средствами и на каком основании удобнее произвесть общее восстание в Польше. По иным проскользнувшим между разговорами их выражениям можно подозревать, что французское правительство поощряло их замыслы, и хотя польские выходцы вообще полагают, что восстановление независимости Польши вскоре будет исключительным делом Франции, которая, завладев Бельгиею, вознаградит короля ее Леопольда троном Польши; между тем заграничные известия более и более подтверждают, что большая часть выходцев находится в совершенной нищете, что их положение ежедневно становится хуже и что они уже начинают чувствовать перемену французского министерства, ибо некоторые из них, более восторженные, уже изгнаны из Парижа. Некоторые из главнейших эмигрантов в Париже совещались о созвании Польского Сейма, но весть об этом, распространившаяся в Варшаве прежде, чем она публикована была в журналах, вместо того, чтобы произвесть, как надеялись эмигранты, сильное впечатление в Польше, по нелепости своей принята была так называемыми патриотами с презрением.
Образовавшееся в Риме католико-политическое тайное общество намеревалось отправить в Польшу эмиссаров из духовенства. В Лондоне польские и итальянские демократы совещались о приведении в действие преступных своих замыслов в Италии, Галиции и Великом герцогстве Познанском, где, по мнению их, умы в сильном брожении и приготовлены к перевороту. Однако же, по совету других польских выходцев, имеющих более весу, положено было не приступать к делу, пока не окончатся переговоры демократов с Чарторижским о соединении их с аристократами; по последним же известиям кредит Чарторижского между поляками исчезает.
В Бельгии эмиссары пропаганды стараются составить оппозицию против правительства, которое они подозревают в намерении соблюдать неутралитет (Так в тексте) в случае европейской войны. Даже в бельгийской армии составилось тайное общество, в котором, кроме офицеров, участвуют многие унтер-офицеры.
Дмитрий Васильевич Дашков
В Германии открыты в рабочем классе отрасли тайного общества «Изгнанников», которое составлено первоначально во Франции политическими выходцами, а оттуда чрез немецких путешественников распространяет по Германии революционные правила свои с целью освободить сию страну от разновластия мелких владетелей и основать Германскую республику. Это общество полагает к тому надежнейшим средством провозглашение политического и общественного равенства и соединение воедино всех народов Германии.
Суждения при путешествии Государя Императора за границу
Путешествие Государя Императора в 1840 году за границу долго занимало поляков и дало повод к толкам насчет воображаемой цели этого путешествия. Ложный слух о том, будто Его Величество прибыл в Париж, сколько бы ни должен показаться несбыточным, принят был за достоверную новость и погрузил в уныние так называемых патриотов. Политики со своей стороны, приняв новость эту с жадностию, предавались разным нелепым толкам и, теряясь в догадках, вдруг удивлены были известием по телеграфу о благополучном возвращении Государя в С.Петербург. По сведениям, полученным тогда из Франкфурта, герцогства Нассауского, Бельгии и Рейнских провинций, известно, что везде заметно было глубокое впечатление, произведенное внезапным появлением российского императора на берегах Рейна в такую эпоху, когда политические страсти, казалось, достигли высшей степени брожения и когда совершившееся недавно сближение различных тайных обществ давало возможность польским выходцам простирать в даль преступные свои замыслы. Появление Государя в тех странах в такое время показало всем всю великость духа Его и действие спокойной совести! На всех лицах выражалось благоговейное изумление и даже преданность, и, между прочим, один известный республиканец во Франкфурте при виде Государя выразился следующими словами: «Смотрите, это великолепный движитель (locomotive), который все увлекает за собою!».
Хотя во время пребывания Его Величества за границею не было обнаружено никакого злодейского умысла: но не менее того замечено было необыкновенное движение между польскими выходцами и в клубе Лелевеля. По этому случаю в Великом герцогстве Нассауском и во Франкфурте на Майне приняты были самые деятельные меры и разосланы были агенты в Бельгию и даже во Францию для бдительного наблюдения за польскими выходцами.
О расположении умов в Варшаве
Помещаемая ежегодно в адресе, подносимом Палатами королю французов, статья о восстановлении Польши год от году теряла свое значение даже в глазах самых восторженных и легковерных поляков. Они сами, наконец, убеждались, что включаемые в адрес выражения о симпатии французов к полякам суть одни простые фразы. Но в нынешнем году надежды их на это пробудились с прежнею силою после речи первого французского министра, маршала Сульта6, который в Палате Пэров между прочим объявил, что французский кабинет самым молчанием своим относительно восстановления Польши не одобряет настоящий образ правления и порядка вещей в Царстве Польском. Слова Сульта разнеслись в Варшаве с быстротою молнии, произвели различные толки и воскресили все сумасбродные надежды патриотов. Более же всего обрадовала их повторенная многими французскими журналистами фраза, что «в глазах Франции Польша 1814 года не погибла». Слова эти, при всей нелепости своей, произвели сильное впечатление на шаткие умы поляков, которые, по национальной своей гордости, думают, что эти слова суть выражение общего мнения всей Франции и будто один король Людовик Филипп противится восстановлению независимости Польши.
Известие о трактате, заключенном великими европейскими державами без участия Франции, принято было варшавскими патриотами также с восхищением. Они воображали, что европейская война, неминуемое, по мнению их, следствие этого трактата, исполнит все их надежды и желания. Но с прибытием Государя в Варшаву все изменилось! Когда в начале нынешнего года разнесся в Варшаве слух о предполагаемом путешествии Государя Императора по Царству Польскому, все с живейшим нетерпением ожидали прибытия Его Величества. Здравомыслящая часть народонаселения, постигая, что благоденствие Польши может зависеть только от тесного соединения сего Царства с Империею, искренно радовалась намерению Монарха удостоить поляков присутствием Своим и видела в этом новое доказательство, что Его Величеству угодно было предать забвению прошедшее. В массах же народных с обычным легкомыслием предавались пустым мечтаниям о необходимо долженствующих последовать переменах в Царстве и даже воображали, что составлены будут польские полки.
Государь Император, удостоив дважды в прошедшем году присутствием Своим Варшаву, Сам видел дух жителей оной, и сердце Его должно было радоваться, получив удостоверение в возможности изменить совершенно чувства того края под твердым, но кротким правлением фельдмаршала князя Паскевича.
Расположенные в Царстве Польском войска наши приняли распространившиеся при заключении восточного трактата слухи о войне с восторгом и тем с большим нетерпением ожидали прибытия Государя Императора, что надеялись из уст Его Величества услышать объявление похода.
Положение дел в Кракове
Положение дел в Кракове не улучшается. Сенат не имеет там ни той власти, ни той силы, которая могла бы внушить должное уважение к верховному судилищу. Молодые люди являют собою жалкую картину развращения умов, зараженных ядовитым потоком революционной литературы, которою пропаганда наводнила всю республику. Вместе с сим ненависть к австрийцам ежедневно возрастает, между тем как число тех, кои желают окончательного присоединения республики к Царству Польскому, увеличивается в той же соразмерности.
Впечатления, произведенные в Царстве Польском различными постановлениями
При нынешнем расположении умов поляков, мечтавших с европейскою войною поднять знамя свободы, еще сильнее, нежели когда-нибудь, порицаются в Польше принимаемые правительством меры и всякое новое постановление. Таким образом, Высочайший Указ об отмене в Западных губерниях Литовского Статута7 и употребления в делопроизводстве польского языка произвел в Варшаве сильное впечатление, возбудив опасения, что и в Царстве Польском со временем последуют подобные важные перемены. Равно и другой Высочайший Указ, которым строжайше запрещается употреблять титулы, непризнанные Герольдиею, произвел громкий ропот, особенно между поляками: ибо число присвоивших себе дворянское достоинство и высшие титулы в Польше весьма значительно. Ропот сей утих только при новом распоряжении правительства, дозволившем жителям Царства Польского доказывать права свои на дворянское достоинство еще в продолжение одного года. Милость эта принята была тем с большею благодарностию, что от беспрерывных политических переворотов, во все времена терзавших Польшу, подлинные дипломы и документы были повсюду разметаны, и затруднительное отыскание их было единственною причиною, что многие фамилии несвоевременно представляли доказательства о своем происхождении.
Другое благоприятное впечатление на поляков произвели государственные преступники, получившие Всемилостивейшее прощение. Возвратясь ныне из Сибири в Польшу, они сделались предметом общего любопытства, и те, которые принимают в них особенное участие, были удивлены, когда, вместо жалоб на ужасы дальнего заточения, услышали описание уединенного, но совершенно спокойного пребывания ссыльных в Сибири.
Слух о предполагаемом в настоящем году распространении рекрутской повинности на евреев в Царстве Польском принимается с благословениями от всех жителей христиан и нашел многих приверженцев даже между самыми евреями, которые надеются этим средством освободиться от множества единоверцев, погруженных в глубокую нищету и не имеющих возможности когда-либо улучшить судьбу свою.
Равно и слух об ожидаемых вскоре переменах в таможенном тарифе относительно ввозимых из заграницы в Царство Польское товаров делается в публике более и более достоверным и всех радует.
Злоумышления
Минувший 1840 год не представляет случаев, которые бы обнаруживали важные злоумышления внутри России, кроме того, шаткое положение поляков требовало бдительного внимания над ними, и принимались меры к остановлению не только вредных действий, но и самых намерений злоумышленников.
В Вильне и Киеве учреждены особые комиссии для строжайшего исследования, не существуют ли там тайные общества, по тому случаю, что в апреле месяце двое студентов бывшей Виленской Медико-Хирургической Академии и один ученик тамошней гимназии намеревались бежать за границу, а задержанный по этому же случаю дворянин Заливайко, между прочим, объявил, что в Вильне существует тайное общество под именем «Человеколюбие»; в Киеве же перехвачены письма тамошних жителей с польскими выходцами, и из писем сих рождалось подозрение о существовании там тайного общества, называемого «Союз мести». Комиссия Виленская деятельно продолжает свои розыскания; что же касается до Киевской, то оная обнаружила подлог упомянутых писем.
С другой стороны, получены были сведения, что польские выходцы предполагают распространить свои действия в южных губерниях России. По этому случаю в Одессе и Бессарабии учреждена постоянная тайная полиция, присоединенная к карантинному управлению в Одессе, под непосредственным ведением Новороссийского генерал-губернатора для неусыпного наблюдения за поступками и сношениями людей разного звания, приезжающих туда из заграницы.
Еще в отчете за 1839 год было упомянуто, что после предуведомления князя Меттерниха в С.Петербург приезжал отставной полковник французских войск граф Дорер, который, основываясь на словах племянника своего дворянина Александра Жеребцова, объявлял о существовании в России и Царстве Польском политического заговора. В 1840 году Жеребцов был вытребован в С.Петербург. Произведенным строжайшим следствием открыто, что заговора никакого нет, но что сам этот молодой человек, от сближения с людьми ветреными и наслушавшись об одних предположениях насчет возможности заговора, а еще более от собственного своего легкомыслия и разгоряченного воображения, составил в голове своей несуществующий заговор, распространяя молву о нем за границею и склоняя других к участию в оном. Этими мыслями Жеребцов столько был занят, что, по собственному его сознанию, сам он был совершенно уверен в действительности небывалого заговора и, если б представился случай, то немедленно сделался бы действующим лицом какого бы ни было политического общества.
Еще получено было от Лондонского посольства нашего сведение, что из числа польских выходцев Северин Чапский, отправившийся из Лондона в Познань, и двоюродный брат его граф Карл Чапский, жительствующий в Лондоне, по уму и средствам своим имеют сильное влияние на своих соотечественников и питают самые вредные для нашего правительства замыслы. Для предупреждения их преступных намерений III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии сделано сношение о строгом наблюдении в пограничных губерниях, дабы Чапские, в случае покушения их проникнуть в наши пределы под чужими именами, были немедленно задержаны. Подобное распоряжение сделано и относительно других двенадцати польских выходцев.
Кроме того, в течение 1840 года были получаемы доносы от разных лиц с изъявлением желания объявить тайны о политических злоумышлениях. Одни из доносителей были вытребованы в С.Петербург; другие домогались того же или даже личного представления Государю Императору; но как просьбы их, по собранным сведениям, оказывались неуважительными, то и были оставляемы без внимания (В отчете о действиях III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии видны распоряжения как по полученным из заграницы известиям, так и по доносам (Прим. авторов документа)). Вообще в продолжение года употребляемо было самое бдительное наблюдение за всеми происками злоумышленников и строжайший надзор за приезжающими в пределы государства иностранцами, особенно в летнее время, и здесь действовали, с одной стороны, деятельные внешние сношения, а с другой - усердная помощь генерал-губернаторов на западной границе империи и обер-полициймейстеров в столицах.
СВЯЗЬ И ОТНОШЕНИЯ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ К РОССИИ
Франция
Публика вообще, одобряя союз наш с Англиею, не отступает от мысли, что дружественные наши сношения с Франциею были бы невыразимо полезны для положения пределов распространяющейся торговле Англии, которая со временем будет вредна для всей Европы. Но при этом случае даже и те, которые видят всю пользу нашего союза с Францией, полагают, что достигнуть сих дружественных отношений нет возможности, ибо Франция не имеет правительства.
Австрия
Австрия находится и ныне в тех же отношениях к России, как и прежде. По общему мнению она не желает с нею разрыва, но из предосторожности сближается и с Франциею, чтобы сохранить свою степень в Европе, если Россия усилит свои дружественные связи с Англиею.
Пруссия
При кончине прусского короля Вильгельма III8 Россия и вся Европа ожидала больших политических перемен, но, к счастию, опасения были напрасны, ибо в сущности положение наше и отношения к нам Пруссии остались те же, исключая того, что народная к нам ненависть выказывается более прежнего.
Англия
Несмотря на дружеское наше отношение к Англии, по общему мнению и по течению дел видно, что держава сия, как прежде, так и ныне, подозревает Россию в интригах к разрушению английского могущества в Индии и влияния в Средней Азии, ибо при усилении нашего влияния в Азии пострадала бы торговля Англии.
Швеция
Насчет Швеции мнение общее говорит, что государство сие в случае европейской войны увлечено будет с народною партиею в войну против России, и потому должно державы сей остерегаться.
Таким образом, Россия, как и прежде, по общему мнению, в отношении внешнем не имеет искренних союзников.
О журналисте Дюране
Здесь нельзя умолчать о журналисте Дюране, который явил собою разительный и вредный пример необыкновенной гибкости ума, в высшей степени способного с равным искусством защищать и проповедовать самые противоположные мысли. Издавая «Франкфуртский журнал», Дюран был ревностным поборником монархического правления и защитником законного порядка; силою красноречия своего, а более неоспоримою основательностью доводов он всегда с блестящим успехом опровергал клеветы и лжеумствования революционных журналов. Но тот же Дюран вдруг решился оставить это возвышенное поприще и, видя смуты во Франции, предположил себе другую цель, воспользоваться расположением умов и под благовидным предлогом спасти Францию от ужасов анархии, ей угрожающей, возвести на престол Франции династию Наполеона. Для достижения этой цели он основал в Париже в 1839 году журнал под именем «Капитолий», в котором, лаская и либералов и наполеонистов, надеялся соединением этих партий и силою красноречия своего уничтожить замыслы демократов, стремящихся к возобновлению республики, и приуготовить переворот в пользу Людовика Бонапарте9, а вместе с сим утвердить прочный союз между Франциею и Россиею. Такая быстрая перемена действий Дюрана дала повод к оскорбительному для достоинства России заключению не токмо журналистов, но и самого французского кабинета, будто бы наше правительство поощряет политическую интригу Дюрана. Независимо от возникавшей по этому обстоятельству дипломатической переписки в журнале «La Presse» помещена была статья, писанная нашим агентом, в которой были решительно опровергнуты оскорбительные для России наветы и объявлено, что если Дюран как редактор «Франкфуртского журнала» получал некоторое пособие от нашего правительства за помещаемые опровержения ложных статей насчет России, то со времени основания им журнала «Капитолий» всякое с нашей стороны сообщение с ним прекращено. Здравомыслящая часть французской публики совершенно одобрила как эти статьи, так и действия в сих обстоятельствах нашего поверенного в делах графа Медема10. Наконец, и сам Дюран написал сильное возражение противу помянутых наветов, помещенное в журнале «Капитолий». Лучшим же доказательством того, какого мнения наше правительство о принце Людовике Бонапарте, могло служить французскому правительству сделанное распоряжение, когда разнеслись слухи о намерении этого принца прибыть в Россию, дабы ему не был свидетельствуем нашими миссиями паспорт на проезд в Россию, а вместе с тем было бы воспрещено ему дальнейшее следование в наши пределы, если бы он, несмотря на означенное распоряжение, вознамерился перейти границу. Нынешний редактор «Франкфуртского журнала» барон Вринц с успехом продолжает редакцию в том же монархическом духе, каким она отличалась в предшествовавшие годы.
Впрочем, потеря журналиста Дюрана принесла нашему правительству очевидную пользу, ибо в последнее время «Франкфуртский журнал», несмотря на то, что он находился под непосредственным наблюдением шефа жандармов, начал приходить в ощутительный упадок, а заступивший место Дюрана барон Вринц под тем же влиянием и наблюдением издает его с большею благонамеренностию. Что же касается до немецких журналов, то к прискорбию должно сказать, что они не столь охотно принимают, как прежде, статьи от наших агентов, и странно, что Германия, так сильно восставшая против Франции, ныне очевидно выказывает свое недоброжелательство к России!
СВОД МНЕНИЙ НАСЧЕТ ВНУТРЕННЕГО СОСТОЯНИЯ РОССИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ ЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ
При наблюдении над внутренним состоянием России одною из важных перемен в 1840 году представляется окончательное присоединение греко-униатов к православию11. Перемена эта, замечательная не только в религиозном, но и в политическом отношении, совершилась спокойно и утверждена на прочном основании: ибо новоприсоединенные православные, с охотою принимая все правила греко-российской церкви, теснее будут сближаться с русскими и самою национальностию. Столь полезное для нашего государства событие, естественно, произвело возражения и неудовольствие в недоброжелателях России. Даже приязненные нам журналисты, особенно легитимистской партии (католики), сильно негодовали против этой правительственной меры, по мнению их, посягающей на права Папы.
Суждения в публике ныне более, нежели когда-либо, имеют предметом внутреннее благоустройство, и общая молва гласит, что на этот важный предмет не обращается довольно внимания. Повсюду слышны жалобы на злоупотребления и лихоимство; повсюду жалобы эти приводят к заключению, что злоупотребления не могли бы достигать до такой степени наглости и бесстыдства, если бы в начальники губерний избираемы были люди более достойные. По общему мнению, весьма немногие губернаторы соединяют в себе такие качества и в этом обвиняют вообще особ, близких к Государю Императору: ибо Его Величеству невозможно знать лично во всех отношениях тех, которые предназначаются в начальники губерний.
Строгая справедливость требует, однако же, сказать, что мнение сие неосновательно. Главные начальства напрягают все свои усилия к искоренению лихоимства между мелкими их подчиненными, и по возможности их усилия увенчиваются успехом, ибо ежели зло сие и существует, то далеко не в такой степени, как бывало прежде, когда сами начальники были причастны сему пороку. Здесь более, нежели где-нибудь, видна вся польза бдительного наблюдения, производящего очевидную боязнь между мелкими чиновниками, - боязнь сия делает их осторожными, а это уже есть выигрыш, - искоренение же совершенно злоупотреблений зависит от улучшения нравственного воспитания должностных людей.
О становых приставах
Другие жалобы обращены на становых приставов, которые с 1837 года определяются в виде земских начальников, имея каждый под своим ведением округ, составленный из нескольких селений и деревень. Цель этого учреждения не подлежит никакому осуждению; но опыты показали, что, независимо от злоупотребления лиц, в самом учреждении находятся недостатки и становые пристава не оправдывают ожиданий правительства. Жалобы на это столь общи, что необходимо надлежало собрать ближайшие сведения как о настоящих недостатках, так и о средствах к улучшению сего учреждения. Из сведений, доставленных Министерством Внутренних Дел, гражданскими губернаторами, предводителями дворянства и жандармскими штаб-офицерами, видно, что главный недостаток происходит от дурного выбора в становые пристава чиновников, и оттого, что им не дано довольно средств исполнять свои обязанности. Быв назначаемы от Короны, в становые пристава определяются люди малоспособные и необразованные, необходимое следствие недостаточного жалования, и единственно по этой причине звания сего не принимают на себя люди хорошие и способные, так что, по общему мнению, как равно и из возникшей по сему предмету переписки, обнаруживается, что звание становых приставов есть только прибавление к тем злоупотреблениям, которые происходили от исправников, с тою только разницею, что жалобы на исправников можно было относить к вине выбиравшему их дворянству, тогда как вопли на становых приставов справедливо укоряют правительство.
Хотя назначение флигель-адъютантов и жандармских штаб-офицеров для наблюдений за рекрутскими наборами принесло в отношении существовавших до сего времени злоупотреблений, неисчислимую пользу, но жалобы повсеместны на частые наборы.
После гибельной засухи и истребления огнем в 1839 году многих городов и селений, провидению угодно было и в 1840 году посетить часть России бедствием неурожая, от которого наиболее пострадали губернии: Московская, Тульская, Калужская, Орловская, Рязанская, Тамбовская и Енисейская. Если бы Бог не благословил почти повсеместно яровые хлеба и если бы не отеческое о подданных попечение Монарха, то губернии сии подверглись бы всем ужасам голода. По Министерству Внутренних Дел, несмотря на неоднократные представления предводителей дворянства, долго не было предпринимаемо мер к отвращению сего бедствия. А между тем, с истощением запасов цены на хлеб беспрерывно возвышались и наконец достигли до необъятной степени. От этого поля в некоторых местах не были засеяны и даже яровым хлебом. Падеж, наиболее в Калужской губернии, истребил множество скота. Помещики, раздавши весь хлеб свой и деньги на прокормление крестьян своих, оставались сами в величайшей нужде. От совершенного недостатка в пропитании и прекращения многих работ города наполнились нищими и особенно в Москве стекались они отовсюду во множестве как к месту, исстари гостеприимному; на больших дорогах и на станциях толпы голодных окружали проезжих, на коленях прося помощи. Замечательно, что эти несчастные нигде почти не употребляли насилия и не нарушали общественного спокойствия. Народ погружен был в глубокое уныние, но не предавался отчаянию, оставаясь в уверенности, что Царь прострет щедрую длань к своему народу. Так и было. Едва достигла до Престола весть о постигшем Отечество наше бедствии, как повелением Его Величества немедленно приняты были самые бдительные меры к отвращению ужасов нищеты и голода. Дозволенный привоз хлеба из-за границы; командирование министра внутренних дел12 и нескольких флигель-адъютантов с огромною суммою денег для раздачи нуждающимся в городах и селах; пожалованные дворянам некоторых губерний заимообразно суммы на обсеменение полей, а мелкопоместным и безвозвратно; выдача из кредитных установлений помещикам, наиболее потерпевшим от неурожая, надбавочных ссуд для засева озимых полей; отсрочки на два года платежа долгов государственному казначейству по губерниям Тульской, Калужской, Рязанской и Тамбовской; и, наконец, распоряжение о наполнении ныне же магазинов семенами - вот меры, которые при милости Божией, даровавшей повсюду обильный урожай яровых хлебов, обеспечили продовольствие народное в настоящее время, а с обсеменением озимых полей и сохранением яровых семян воскресили надежды на будущий урожай. Милость Царская и принятые меры к отклонению сего бедствия произвели самое лучшее впечатление на дворян, которые во все это время вели себя отлично и, отказывая себе во всем, делились с неимущими и тем удержали крестьян в повиновении, что делает честь и тем и другим и служит новым доказательством, до какой степени еще хорош дух в России.
Хотя при таковых бедствиях вообще дух народный не изменял чувству преданности к установленным властям, однако нельзя умолчать, что одно из распоряжений правительства было вредно в своих последствиях: частые и строгие подтверждения о понуждении помещиков к оказанию помощи крестьянам произвело то, что многие из них, находящиеся в хорошем быту, беспокоили господ своих!
Таковое недоверие к помещикам или, лучше сказать, несоблюдение в совершенной тайне от простого народа понудительных распоряжений правительства породило в народе дурное понятие, что помещики обязаны всегда, и без особенных к тому причин, кормить крестьян своих, а помещиков поставило в затруднительное положение и произвело между ими ропот, тем более справедливый, что банк в самое трудное для них время прекратил выдачу ссуд и капиталов.
Неосновательное мнение крестьян насчет обязанностей помещиков тем более для них приятно, что мысль о свободе тлеет между ими беспрерывно и в смутных обстоятельствах обнаруживается более или менее опасными вспышками. Мы видели разительные тому примеры в 1839 году во время пожаров и в 1840-м имеем новый опыт, как простой народ легковерен, и до какой степени наглый обманщик, красно говорящий черни, самыми нелепыми рассказами и провозглашениями легко может возмутить и увлечь к беспорядкам. В Калужской губернии в селе Сильковичах во время ярмарки явился крестьянин Барышев и начал разглашать, что последовал указ, которым крепостные люди призываются к переселению в Кишинев с освобождением из помещичьего владения и что он прислан оттуда по воле правительства для приглашения их переселиться. Слова эти мгновенно разнеслись в народе, и в несколько минут собралась около провозгласителя многочисленная толпа; дабы речь Барышева была слышнее, поставили его на возвышение, и таким образом он продолжал провозглашать свободу и призывать к переселению. Хотя присутствие духа станового пристава остановило беспорядки, не менее того разглашения Барышева имели последствием большие побеги по направлению к Кишиневу, для остановления которых местное начальство должно было принять деятельные меры.
Вообще мысль о свободе вкореняется более и более и бывает причиною не только беспорядков, но порождает часто и важнейшие преступления: посягательство на жизнь самих помещиков и управителей имениями! Постепенное увеличение числа преступлений этого рода должно обратить на себя особое внимание правительства. В 1840 году число лишенных жизни помещиков простирается до 17-ти; кроме того, убито 3 управителя: безуспешных покушений на жизнь владельцев имений обнаружено 3; следовательно, всех случаев было 23. В предшествовавшие годы число это было далеко менее, а в 1836 не превышало 10-ти.
Верноподданническая преданность обязывает сказать, как было сказано и в отчете прошедшего года, что мысль крестьян о свободе год от году более угрожает опасностию будущие времена России.
МИНИСТЕРСТВА
Финансов
Министр финансов13 действует в прежнем духе с непреклонною волею и, следуя только тем предначертаниям, которые им введены или выдуманы. В 1840 году он явил новый опыт, до какой степени в нем всегда встречается противодействие всяким, даже полезным для государства, предприятиям, если они не им предложены! Прибывшие из Берлина и Варшавы банкиры Магнус и Френкель, также начальник Главного Надворного Почтамта в Варшаве Миткевич вызывались устроить в России на пространстве 7000 верст шоссе, но со стороны министра финансов нашли непреоборимое препятствие, так что это полезное государственное дело в самом начале своем осталось без всякого успеха.
Тот же банкир Магнус при рассуждениях с графом Канкриным доказывал чрезвычайный вред запретительной системы. По мнению этого банкира: «Державы, даже враждебные, всегда имеют между собою торговые сношения, тогда как Россия и Пруссия, быв соединены узами родства, ведут на границе беспрерывную контрабандную войну, уничтожающую обоюдные выгоды, которые были бы велики, если бы торговля между сими двумя государствами была менее затруднительна».
В Пруссии и Силезии ненависть к России возрастает с каждым днем. Наша запретительная таможенная система может почесться одною из главных причин раздражения умов, которое весьма часто проявляется самыми неумеренными выражениями в газетах Кинисбергских, Данцигских и Бреславльских.
В публике, хотя отдавая справедливость честности графа Канкрина, слышен, однако же, общий ропот насчет лихоимства подчиненных ему чиновников, и это пятно более всех падает на Дружинина14 и зятя его камергера Афросимова.
Общее мнение отдает полную справедливость отличной, умной и честной администрации Вронченки15 во время отсутствия графа Канкрина, и слышны повсюду толки, что шестимесячное отстранение его от дел вверенного ему министерства не могло испортить наших финансов, тогда как ныне сам граф Канкрин говорит и говорил даже некоторым министрам об ужасном положении оных; таковое собственное сознание министра финансов должно неминуемо приводить всех в испуг и опасение.
Заем, сделанный нашим правительством в истекшем году в Голландии, также произвел, как здесь, так и в Варшаве, общие суждения между торговым классом, и все утверждают, что условия, на коих этот заем сделан, невыгодны до такой степени, что можно было сделать оный на выгоднейших условиях даже в Варшаве.
Внутренних дел
Деятельность, усердие и честность графа Строганова дали его министерству самое лучшее направление, и вообще все, отдавая ему полную справедливость, жалуются, однако же, на его суровое обращение и на не довольно строгую разборчивость при назначении губернаторов.
Юстиции
В Министерстве юстиции возникла новая деятельность под управлением графа Панина, хотя ум его и правосудие не могли еще достигнуть до провинций, где по-прежнему совершаются многие несправедливости.
Сенат также получил хорошее направление от графа Панина, и должно надеяться много полезного в будущем. Лучшим доказательством его деятельности и распорядительности служит то, что мелкие чиновники и стряпчие вопиют против него.
Народного просвещения
Об этом министерстве сказать нового ничего нельзя, потому что ничто не переменилось, и как зло, так и добро существуют по-прежнему.
Управление статс-секретаря Вилламова16
Об этой части государственного управления, к сожалению, сказать можно только то, что ломбарды не имеют денег для выдачи по билетам, которые, чего никогда не было, должно дисконтировать, особенно в Москве, от 8 до 10 процентов.
Управление путей сообщения
Управление путей сообщения то же, что и было, - систематическое злоупотребление! Здесь первый закон: защищать своих подчиненных. Суммы издерживаются огромные, но не видно благих последствий от этих издержек в той степени, в какой того ожидать должно. По общему в публике суждению, все, видимо, сделанное стоило бы в половину менее, если бы часть эта существовала на иных основаниях.
Большое количество генералов, штаб- и обер-офицеров сего ведомства всех удивляет и порождает вопрос: что они делают?!
Государственных имуществ
Русский крестьянин не любит нововведений и потому при вопросах: лучше ли им теперь? - обыкновенно отвечают двусмысленно или в неясных выражениях дают уразуметь свое неудовольствие. Об этом министерстве еще нельзя сказать ничего положительного, и нужен год, другой, чтобы дать верный очерк о сей части государственного управления. Собственно о министре17 отзываются с уважением и как о человеке с умом и способностями и обладающем благороднейшими движениями души, но вместе с тем жалуются на характер его, до того пылкий, что он не может иначе выражать мнений своих, как с порывами гнева.
Уделов
Примерное министерство во всех отношениях есть Министерство уделов. Князю Волконскому и Перовскому все отдают справедливость; честно, умно и практически ведутся дела этого министерства, и последствия самые благие.
Военное
Войско и флот находятся в самом отличном положении, и это приписывают единственно тому, что Государь Император лично занимается этою частью, имея исполнителями воли Своей графа Чернышева и князя Меншикова, сановников усердных и до чрезвычайной степени деятельных.
Наружный вид гвардии едва ли был когда-либо в таком блестящем положении, как ныне, и преданность ее собственно к особе Государя Императора не подвержена никакому сомнению. Ропоту не слыхать, и в войске этом господствует с некоторого времени какая-то тишина. Нельзя скрыть, что тишина сия происходит не от удовольствия, напротив, кроется вообще какое-то глухое чувство, заставляющее употреблять скрытность и осторожность в самых выражениях, и вообще в молодых офицерах веселость очевидно уменьшилась, - они реже начали показываться в обществах и проводят свободное время более между собою. Здесь является странная противоположность, обращающая на себя внимание даже самых кротких людей: чем более правительство и частные лица стараются дать лучшее образование юношеству и тем уже развили в них понятие о личном своем достоинстве, тем взыскательнее и невежливее с ними обходятся! И это грубое обращение падает на молодых людей, которые за доброе слово готовы за Царя и свое Отечество броситься в огонь.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Надо благодарить Бога, что в прошедшем году, кроме неурожая в некоторых губерниях, не было событий особенной важности; но нельзя сказать, чтобы 1840 год являл нам общественное стремление духа в тех же хороших видах, в каком проявлялся дух народный во все предшествовавшие годы царствования Государя Императора. Прискорбно говорить неприятную истину, но эта обязанность, хотя тяжкая, есть, однако же, первейшая III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, и потому не должно умалчивать, что собственно на лицо Государя нет еще ропота, но кроется повсюду какое-то общее неудовольствие, которое можно выразить одним словом, писанным к шефу жандармов из Москвы: «Не знаю, а что-то нехорошо!», - и это выражение мы часто слышим вырывающимся у людей самых кротких, самых благонамеренных. Конечно, еще нет ничего дурного, но, к несчастию, подобное выражение есть оттенок расположения умов и чувств, менее хороших, нежели были они во все прошедшие 15 лет, и доказывает, что все сословия вообще находятся в каком-то неловком положении, которому никто, даже сам себе, отчета дать не может.
Прошедший год в двух случаях являет новое убедительное доказательство любви народной к Царственному Дому: рождение внуки Государя18 и въезд в столицу высокообрученной невесты Государя Наследника19.
Когда Всевышний даровал Государю первую внуку, радостно было видеть, с каким восторгом в столице повсюду принимаема была весть о благополучном разрешении от бремени Великой Княгини Марии Николаевны. Все русские и иностранцы искренно сорадовались доброму отцу семейства - Монарху и доброй Царице, которой здоровье от этого счастливого события несомненно должно было восстановиться. На бирже весть сия разнеслась в одно мгновение с необыкновенными изъявлениями преданности к Их Императорским Величествам. При торжественном въезде в столицу Государыни Императрицы в сопровождении высокообрученной невесты Государя Наследника Цесаревича войска и народ с искренним русским усердием приветствовали юную княжну, предназначенную Господом к продолжению счастия Императорского Дома и всей России.
ГА РФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 5. Л. 95-149 об.
1 К.В. Нессельроде.
2 И.Ф. Паскевич.
3 В ходе второй Турецко-египетской войны (1839-1841) снова проявились противоречия между европейскими державами. Россия поддерживала султана, «Франция же поощряла домогательства Мехмед Али». Напавшие на египтян турецкие войска были разбиты в первом же сражении, флот перешел на сторону Мехмеда Али. Весной 1840 г. между Россией, Австрией, Англией и Пруссией была заключена конвенция, согласно которой египтяне выводили свои войска из Сирии и Палестины, с Аравийского полуострова и о-ва Крит. За это Египет и Восточный Судан объявлялись наследственными владениями Мехмеда Али, который признавал себя данником султана, на территорию Египта распространялись все договоры Османской империи с другими державами. Однако Мехмед Али, подстрекаемый Францией, отказался принять эти условия. В военные действия на стороне Турции вмешались Австрия и Англия. Египет капитулировал.
4 Уминский (Ян Непомук) (1780-1851), польский генерал. В период народного движения 1794 г. был добровольцем. Когда Наполеон сформировал польское войско (1806), Уминский организовал почетную охрану императора. В войне против Австрии командовал авангардом генерала Домбровского (1809), гусарским полком (1812), под Лейпцигом был ранен и попал в плен (1813). При образовании польских войск состоял некоторое время на службе (1816), а затем отошел от дел и поселился в своих имениях в Познани. Как один из организаторов «Общества коссиньеров» был арестован русским правительством (1821), выдан Пруссии и приговорен к 6 годам заключения в крепости. В 1830 г., когда вспыхнуло Польское восстание, Уминский бежал и, прибыв в Варшаву, получил командование дивизией. После поражения восстания эмигрировал.
5 Солтык Роман (1791-1845), польский писатель и политический деятель. Получил
образование в Парижской политехнической школе; командовал сформированной им на собственные средства конной батареей; состоял при Сокольницком, генерал-адъютанте Наполеона (1812), под Лейпцигом попал в плен (1813), после освобождения оставил военную службу. Находясь в Польше, Солтык оказался замешанным в политический заговор; арестован, но по недостатку улик выпущен на свободу (1826). Когда началось восстание 1830 г., ему была поручена мобилизация национальной гвардии в воеводствах правого берега Вислы, затем Солтык находился в войсках генерала Скржинецкого. После поражения восстания эмигрировал.
6 Сульт Никола Жан (1769-1851), французский военный и государственный деятель; маршал Франции (1804); герцог Далматский (1807). Сын нотариуса; на военной службе с 1785 года. Участвовал в революционных войнах Франции, дивизионный генерал (1799). В наполеоновской армии командовал пехотным корпусом; армией в Испании и Португалии (1808-1813). После отречения Наполеона стал ярым роялистом, был назначен военным министром и пэром Франции (1814). Во время «Ста дней» - начальник штаба у Наполеона. После реставрации 1815 г. оказался в изгнании, вернулся во Францию в 1819. После Июльской революции 1830 г. Сульт снова стал военным министром; председатель Совета министров (1832-1834, 1839-1840,1840-1847).
7 Имеется в виду Литовский Статут 1588 г., наиболее разработанный среди кодексов феодального права Великого княжества Литовского (1529, 1566, 1588). Статут содержал нормы государственного, земельного, уголовного, процессуального и наследственного права; действовал в отдельных своих частях в Восточной Белоруссии до 1831 г.; в других районах Белоруссии и Литве был окончательно отменен в 1840 г.
8 «В конце мая Государь прибыл в Берлин и присутствовал при кончине короля Фридриха-Вильгельма III. При гробе несли дежурство русские генерал-адъютанты, флигель-адъютанты и чины Кавалергардского полка. Вступивший на престол сын покойного, король Фридрих-Вильгельм IV, брат Императрицы Александры Феодоровны, принял отряд кавалергардов, обнял старшего унтер-офицера и рядового, обласкав каждого; он говорил о своих наследственных чувствах к России. Король опубликовал завещание отца. В нем говорилось и об иностранной политике: «Постарайся сохранить по мере возможности доброе согласие, существующее между европейскими державами, в особенности, чтобы Пруссия, Россия и Австрия никогда не разделялись». (Н. Тальберг “Человек вполне русский”. Император Николай I в свете исторической правды // «Николай I и его время. Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков». Т.1. М. 2000. С. 363).
9 Шарль Луи Наполеон Бонапарт (1808-1873), сын падчерицы Наполеона I Гортензии Богарне и его брата Луи. Находясь в изгнании (до 1848), вел жизнь политического авантюриста. В 1836 (Страсбург) и в 1840 (Булонь) предпринимал попытки захвата власти во Франции. Правительством Июльской монархии приговорен к пожизненному заключению в крепости Гам, откуда бежал в Бельгию (1846). После февральской революции 1848 г. вернулся в Париж, но Временное правительство приказало ему покинуть страну. В июне 1848 г. был избран депутатом Учредительного собрания; затем 10 декабря 1848 г. добился избрания президентом Франции. 2 декабря 1851 г. осуществил государственный переворот; в 1852 г. был провозглашен императором Наполеоном III. Во время Франко-прусской войны, в сражении при Седане (2 сентября 1870) попал в плен. Низложен в результате революции 4 сентября 1870 года в Париже. После заключения Франкфуртского мира (1871) был освобожден из прусского плена и до конца своих дней жил в Великобритании.
10 Медем Павел Иванович (1800-1854), граф, российский дипломат, служил послом в Лондоне, Штутгардте, Вене.
11 Имеется в виду Собор униатских епископов и высшего духовенства 1839 г. в Полоцке, заявивший о присоединени униатской церкви к православной.
12 А.Г. Строганов.
13 Е.Ф. Канкрин.
14 Я.А. Дружинин, директор канцелярии Министерства финансов (1811-1830).
15 Вронченко Федор Павлович (1780-1852), сын священника; по окончании Московского Университета служил в канцелярии Н.Н. Новосильцева (до 1805). Затем ведал «отправлением письменных дел» в свите Александра I, главным образом был “употребляем для редакции военных реляций”. Определен письмоводителем при совете и правлении Комиссии составления законов (1809); начальник отделения в Министерстве финансов (1810); вскоре получил новое назначение - в Министерство внутренних дел; перешел в Министерство финансов (1820), заведовал 3-м отделением, преобразованным в особенную канцелярию по кредитной части (1824), которой он управлял до назначения товарищем министра финансов. После отставки Е.Ф. Канкрина, был назначен министром финансов (1844-1852).
16 Вилламов Григорий Иванович (1771-1842), статс-секретарь. В 1788 г. был принят в Коллегию иностранных дел; с 1792 г. служил в Стокгольмской миссии; с 1794 г. - переводчик в иностранной коллегии. В 1801 г. назначен “быть у исправления дел” при императрице Марии Федоровне. С 1828 г. - статс-секретарь по IV отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
17 П.Д. Киселев.
18 Александра Максимилиановна (1840-1843), дочь герцога Лейхтенбергского и великой княгини Марии Николаевны, старшей дочери Николая I.
19 Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария (1824-1880), принцесса Гессен Дармштадтская; с 1841 г. - жена наследника цесаревича Александра Николаевича, будущая императрица Мария Александровна.
<< Назад Вперёд>>
