Особенно оживленными были года, когда лето проводили в Колноберже дедушка Борис Александрович и бабушка Мария Александровна Нейдгарт, родители моей матери.
Дедушку мы боялись из-за его строгого вида, а бабушку очень любили. Мамá говорила мне потом, что дедушке очень грустно было, что мы его чуждались, он очень нас любил, но не умел так шутить и играть с детьми, как дедушка Столыпин. Был он почетным опекуном в Москве и, как таковой, имел дело с массою приютов, воспитательных домов, школ и везде дети его встречали с криками «казенный папáша приехал» и очень любили его.
Бабушка тоже заведывала большим числом богоугодных и учебных заведений, и по утрам, в Москве, каждый из них сидел в своем кабинете, принимая секретарей и просителей.
Дом их в Москве был очень типичен. Это было старинное здание на Арбате, в котором в 1812 году жил маршал Наполеона Ней, с толстенными стенами, большими комнатами, уютными и нарядными. Я очень любила гостить там, что случалось несколько раз за мое детство. Весь уклад жизни на Арбате, чинный, патриархальный и широкий, нравился мне необычайно.
Дом был в три этажа, и занимали его дедушка, бабушка, дядя Саша и тетя Анна со своей бывшей гувернанткой, оставшейся в доме в качестве друга. У каждого члена семьи было по несколько своих комнат. Прислуги было очень много, все жили по многу лет в доме и совсем сроднились с семьей.
Бабушка очень полная, всегда спокойная и неизменно ласковая ко всем, часто звала меня к себе, рассказывала про детство своих детей, разговаривала со мной, расспрашивала про мои вкусы.
Дядя Саша шалил с нами так, что гувернанткам много труда стоило после игр с ним успокоить нас, а молодая нарядная тетя Анна брала нас гулять, дарила красивые подарки и занималась нашими туалетами. Она много выезжала, и я любила слушать ее рассказы про балы и вечера. Особенно интересовали меня балы у великой княгини Елизаветы Федоровны и великого князя Сергея Александровича, которые очень много принимали и в Москве в генерал-губернаторском доме и под Москвой в Нескучном. Помню рассказ о том, как тетя Анна танцевала с наследником, Николаем Александровичем, незадолго до этого вернувшимся из своего путешествия в Японию. Наследник рассказывал про свое плавание на Восток и так увлекся, что оставался стоять с тетей Анной посреди залы, перенесясь мыслями в Индию и Сиам. И только когда тетя Анна, заметив замешательство дирижера, попросила Великого князя отвести ее на ее место, он вспомнил, — где он, сконфуженно улыбнулся и предложил ей руку. (см. Великий Князь Александр Михайлович «Книга Воспоминаний» стр. 96 и дальше — ldn-knigi.narod.ru)
Когда мы бывали в Москве, папá и мамá тоже принимали участие в этих приемах, что я очень любила из-за красивых безделушек, которые мамá получала во время «котильонов» и привозила всегда мне.
А как я любила, когда бабушка и дедушка приезжали на летние месяцы в Колноберже. С ними приезжали: тетя Анна, домашний доктор дедушки, Зеренин, камердинер Семен и девушка Варвара. Дом наполнялся, оживлялся и вся жизнь менялась. Для меня самым удивительным было то, какими вдруг молодыми становились мамá и папá: родители, высшая инстанция во всех спорных вопросах, высшее начальство и неоспоримый авторитет — вдруг имеют высшего над собой! Почтительны, предупредительны и внимательны. Папá, всегда занимающий с мамá самое важное место в глубине коляски, садится на козлы, рядом с кучером, предварительно усадив и удобно устроив дедушку и бабушку. А когда с ним заговаривают «старшие», папá, от природы очень застенчивый, даже краснеет.
Приезжали бабушка и дедушка из Москвы в своем вагоне, который всё время их пребывания у нас стоял в Кейданах. Когда мы ездили в церковь или к Тотлебенам, бабушка говорила:
— Будете проезжать мимо вагона, посмотрите, что проводник Гвоздев поделывает.
И всегда в хорошую погоду можно было видеть Гвоздева прогуливающимся около вверенного ему вагона.
После завтрака и обеда дедушка всегда играл в безик. В Москве ему составляли партию разные родные и знакомые, а в Колноберже эта обязанность лежала на докторе Зеренине.
Отец дедушки Бориса Александровича был главнокомандующим на Кавказе, и когда я, уже взрослой, иногда давала волю своим нервам, всегда рассказывалось мне о том, как этот мой прадед представлялся как-то императору Николаю Павловичу, который его спросил:
— Как здоровье твоей жены?
— Ничего, ваше величество, благодарю, только вот нервы всё мучают.
— Нервы? — возразил император. — У императрицы тоже были нервы, но я сказал, чтобы не было нервов — и их нет. А когда мы были детьми, ставился нам в пример Суворов внучкой которого была моя бабка M А Нейдгарт. Ее мать, рожденная графиня Зубова, была дочерью «Суворочки», единственной дочери генералиссимуса. И с детства мне внушали один из его заветов потомству: «Не кончить дела — ничего не сделать».
<< Назад Вперёд>>
