1. Трансформация княжеской корпорации и правомочий великокняжеской власти в сфере междукняжеских отношений
Все князья в Древней Руси обладали суверенной властью подвластной им территорией, и в этом смысле они были равноправны. При этом они были связаны между собой системой отношений сюзеренитета-вассалитета.
Формально глава княжеского сословия — великий князь Владимирский, но из этого правила бывали исключения. Так, в договоре 1439 г. великие князья Василий Васильевич Темный и Борис Александрович Тверской названы равными братьями. Ступенькой ниже стояли так называемые великие князья, возглавлявшие суверенные княжества и сами являвшиеся главой корпорации удельных князей. Такими в разное время были великие князья тверские, рязанские, суздальско-нижегородские, ростовские, смоленские и другие. Великие княжества — это конгломерат удельных, во главе которых также стояли князья-Рюриковичи.
Характерно, что правовые акты, а также соответствующие сообщения летописи для описания междукняжеских отношений также используют семейную терминологию: отец, сын, брат старейший, брат молодший, брат меньшой. Причем это отнюдь не означает, что князья в действительности находятся в таком родстве. Однако в качестве юридических категорий не использовались термины, обозначающие боковых родственников: дядя, племянник, дед, внук. В реальности все эти категории довольно точно отражают место каждого из князей в иерархии рода Рюриковичей.
Так, великий князь Владимирский для всех остальных князей «брат старейший». Региональные великие князья, как правило, — его «братья молодшие», но, в свою очередь, старейшие для удельных князей своего и соседних княжеств. Но была еще категория «меньших братьев», которые стояли еще ниже в княжеской иерархии. Каждая из этих категорий князей имела специфические черты правового статуса. Отличия состояли в объеме взаимных прав и обязанностей, вытекавших из отношений сюзеренитета-вассалитета. Эти обязанности князя-вассала касались участия в военных походах сюзерена, контактов с другими князьями, режима приема на службу бояр, предоставления важной информации (о злоумышленниках, возможном военном нападении и др.), запрета на дипломатические отношения с Ордой, режима осуществления отдельных полномочий и ряда других случаев.
Во второй половине XV в. происходят важнейшие изменения в структуре княжеского сословия и взаимоотношениях его членов.
Во-первых, это начавшийся в XIV в. процесс перехода измельчавших князей либо утративших удел Рюриковичей на службу к великому князю Московскому. При Дмитрии Донском на московскую службу перешли стародубские князья, от которых произошли такие известные фамилии, как Ромодановские, Пожарские, Ряполовские, Хилковы и другие. Позже — князья звенигородские, происходившие из черниговской ветви Рюриковичей, суздальские (Шуйские и Горбатые), ростовские (Приимковы, Лобановы, Катыревы и др.), ярославские (Шаховские, Засекины, Прозоровские и др.), тверские и рязанские1. В XV в. процесс стал приобретать массовый характер и завершился ликвидацией уделов собственно князей московского дома. Эти так называемые служилые князья или княжата входили в Думу, совещательные органы при великом князе, зачастую сохраняли полностью или частично свои земли, имели на них феодальный иммунитет и привилегии, но утратили над ними суверенитет и уже не являлись субъектами междукняжеских отношений.
При этом характерно, что подобные служилые князья были не только у московских великих князей, но и у удельных князей московского дома, и у региональных великих князей.
Во-вторых, это трансформация отношений в собственно московском княжеском доме. В XIV в. московские князья, родные братья, заключают соглашения «у отня гроба» (у отцовского гроба). Отличие старшего из них помимо обладания великокняжеским титулом — это наличие вначале небольшого «старейшего пути». Даже доходы со столицы княжества — Москвы традиционно разделены между наследниками. О решающем доминировании великого князя над братьями и другими родственниками вплоть до второй половины XV в. говорить не приходится. Яркое свидетельство этого — так называемая феодальная война, которая разразилась в Московском княжестве во второй четверти XV в.
В-третьих, понимание власти как семейного атрибута всех Рюриковичей наложило заметный отпечаток на матримониальные связи князей. Наиболее частый случай — брак с представительницами рода. Ранее из этого правила бывали исключения. В XI—XII вв. наиболее значительные из князей нередко вступали в династические браки с принцессами из соседних государств: Владимир Святой — с Анной из Византии, Ярослав Мудрый — с Ириной (дочерью короля Олафа), Всеволод Ярославич — с Ириной (дочерью императора Константина Мономаха).
В-третьих, понимание власти как семейного атрибута всех Рюриковичей наложило заметный отпечаток на матримониальные связи князей. Наиболее частый случай — брак с представительницами рода. Ранее из этого правила бывали исключения. В XI—XII вв. наиболее значительные из князей нередко вступали в династические браки с принцессами из соседних государств: Владимир Святой — с Анной из Византии, Ярослав Мудрый — с Ириной (дочерью короля Олафа), Всеволод Ярославич — с Ириной (дочерью императора Константина Мономаха).
В XIII—XIV вв. нередки браки князей в Орде, что также вполне объяснимо. Однако со второй половины XV в. традиция династических браков великокняжеской семьи вновь возрождается. Иван III вторым браком женится на Софье Палеолог, Иван Иванович Молодой — на Елене, дочери молдавского господаря Стефана Великого. Причина этого очевидна: продемонстрировать, что московская великокняжеская династия стоит по статусу намного выше остальных князей. Этой же цели служило устойчивое употребление с этого времени, как было показано, титула «великий князь всея Руси» и попытка ввести в него слово «царь».
Построенные на основе древнеславянского семейного права отношения внутри княжеской корпорации с развитием процесса образования единого государства в XV в. трансформируются из системы вассалитета в отношения подданства; нормы функционирования отцовской семьи постепенно вытесняют обычаи братской семьи, а династическое наследование по прямой нисходящей линии в форме завещания — передачу власти по правовому обычаю старшему в роде князю.
Мощным способом создания условий для бесконфликтного перехода власти и доминирования наследника-соправителя над братьями стало также завещание (духовная) великого князя. Именно оно изменило обычно-правовой порядок наследования, по которому власть переходила к старшему в роде, то есть брату наследодателя.
Качественно меняются взаимоотношения великого князя с удельными князьями. Примерно с 80-х гг. в актах другие князья начинают именовать Ивана III не только господином, но и государем, так же как называли его служилые князья (см., например, духовную князя Ивана Юрьевича Патрикеева (ранее 5 февраля 1499 г.)). Такая формула присутствует в духовных грамотах князя волоцкого Бориса Васильевича (14 октября 1477 г.), еврейского и белозерского князя Михаила Андреевича (около 1486 г.), вдовы Бориса Васильевича княгини Юлиании (около 1503 г.), князя рузского Ивана Борисовича (около 1503 г.)2.
Ярким свидетельством этих изменений стало усиление власти великого князя и его наследника-соправителя в сфере междукняжеских отношений.
Для исследования правомочий соправителей в этой сфере необходимо проанализировать договоры между князьями (так называемые докончальные грамоты) и княжеские завещания (духовные грамоты).
В них наиболее точно отражен правовой статус сторон. В докончаниях используются понятия «брат старейший» (старший брат), «брат молодший» (младший брат), «меньшой брат» (меньший брат), «братанич» (племянник). От того, какое место занимает князь в этой иерархии, напрямую зависит объем его прав и обязанностей.
Определим, как складывался комплекс прав и обязанностей наследника-соправителя, составляющих основу его правового статуса в сфере междукняжеских отношений.
Первые сведения на этот счет дает договор великого князя Василия Темного с князем суздальским Иваном Васильевичем. Как показано выше, именно в нем наследник Василия II Иван Васильевич впервые в правовом акте именуется великим князем. В договоре мы впервые сталкиваемся с распространением ряда прав и обязанностей великого князя по отношению к контрагенту на наследника. Характерно, что ни одного исключительного права у Ивана Васильевича не прослеживается. Более того, целые ряды обязательств касаются всей семьи Василия II (его самого, великого князя Ивана и других его детей — Юрия и Андрея). Это, например, обязательства Ивана Суздальского быть всегда союзником Василия II и его детей, не заключать договоров с другими князьями без их ведома3. Единственное право, которым обладают только два великих князя — отец и сын: посылать суздальского князя в военный поход: «А где яз князь, велики, тобе князя Ивана пошлю, или мои сын князь велики Иван Васильевич, на свою службу, и тебе поити без ослушанья со своими людьми»4. Следует признать, что данное право наследника-соправителя связано с политической незначительностью второй стороны договора. Так, уже в договоре с князем серпуховским и боровским Василием Ярославичем право посылки на войну принадлежит исключительно Василию Темному.
Изучение докончаний первого периода соправительства наталкивает на мысль, что в данный период большинство прав великокняжеской власти в сфере междукняжеских отношений касается либо одного Василия II, либо всех его детей в целом. Это в первую очередь можно объяснить тем, что сфера междукняжеских отношений наиболее консервативна, любые изменения в сторону усиления власти великих князей наталкивались, как правило, на ожесточенное сопротивление удельных собратьев.
Анализ княжеских договоров показывает, что впервые наследник деюре становится участником междукняжеских отношений согласно правовым нормам докончания Ивана III с его братом князем Андреем Углицким, который мы датировали 1470—7141 гг.
В указанном правовом акте содержится следующий перечень правомочий наследника:
— князь Андрей обязуется «хотеть добра без хитрости» Ивану III и «твоему сыну князю Ивану»;
— иметь общих с соправителями друзей и недругов;
— ему запрещено вступать в договорные отношения с другими князьями без уведомления соправителей;
— он обязуется незамедлительно сообщить соправителям о ставшей ему известной информации, которая имеет для них важное значение5.
Соправители, в свою очередь:
— обязуются не вступаться в вотчину князя Андрея, «блюсти, не вступаться, не подъискивати, не обидети»;
— не должны также выдавать иммунитетные грамоты в уделе Андрея Васильевича6.
Документы свидетельствуют, что перечисленные правомочия являются прерогативой двух соправителей одновременно. Это говорит о том, что в данный период в сфере междукняжеских отношений наследник не имел прав, принадлежащих исключительно ему. Напротив, согласно тексту договора, ряд полномочий принадлежит только Ивану III. Это, например, судебная власть в Москве, сношения с Ордой и право сбора дани — «выхода».
Как мы уже говорили, принципиально новая ситуация зафиксирована нормами двух договоров с братьями Ивана III — Андреем и Борисом, заключенных в 1473 г.7 Именно эти договоры послужили основой для всех последующих правовых документов8.
Во-первых, резко повышается правовой статус Ивана Молодого. В обоих договорах он считается «братом старейшим» и Андрея Большого и Бориса. Если сопоставить это с данными других договоров, то можно сказать, что с этого момента Иван Иванович Молодой вместе отцом находится на самом верху княжеской иерархической лестницы.
Из новых норм, не упомянутых в предыдущем докончании с Андреем Углицким, можно назвать следующие:
— великое княжение как общее достояние соправителей братья обязаны держать «честно и грозно, без обиды»;
— хотеть добра соправителям везде и во всем;
— соправители обязуются держать Андрея и Бориса «в любви и братстве без обиды»;
— в случае военной экспедиции, в которой участвует Иван III или Иван Иванович Молодой, братья обязаны принять в ней личное участие9.
Вместе с тем по-прежнему существуют права, принадлежащие исключительно Ивану III. В данном случае — это право посылать братьев на войну. У наследника соправителя оно отсутствует10.
Великое княжение владимирское вместе с уделом Юрия Васильевича признавалось в нормах договоров наследственным владением Ивана III, Ивана Молодого и других его детей, «которыхъ ти Богъ дасть». Любопытно, что в более поздних правовых актах появилась норма признающая право наследования престола за потомством именно Ивана Молодого. Контрагенты договоров брали на себя обязательство великое княжение «подо мною под великим княземъ, и под моим сыномъ, по великим князем, и под нашими детми блюсти, и не обидети». Таким образом, фактически, закреплялся способ наследования по прямой нисходящей линии.
Наконец, по данным Н.А. Соболевой, именно на договорах с Андреем и Борисом Васильевичами впервые использованы печати великого князя Ивана Ивановича11.
Рассмотренные правовые акты касались междукняжеских отношений внутри московского дома. При этом дополнить наши представления о совместных полномочиях соправителей может анализ договоров с формально суверенными государями — Рязанским (9 июня 1483 г.) и Тверским (1484—1485) великими князьями.
В договорах представлена вся иерархия князей, входящих в орбиту московского влияния. Наверху феодальной лестницы находятся великие князья-соправители, «старейшие братья» великих князей Михаила Борисовича Тверского, Ивана Васильевича Рязанского, князя Андрея Васильевича Углицкого, которые, в свою очередь, являются «старейшими братьями» князей Бориса Васильевича Волоцкого и Михаила Андреевича Верейского. Следовательно, в 70—80-е гг. по статусу наследник находился на самой вершине княжеской иерархии, на одном уровне с отцом.
Новый круг совместных прав соправителей связан с правовым статусом сторон докончаний как суверенных властителей.
Рязанский князь берет на себя обязательство не вступать в переговоры с кем-либо, если это будет «на лихо» соправителей.
Соправители, в свою очередь, обязуются оборонять его от польского короля и великого князя Литовского Казимира IV, как и других возможных агрессоров12.
Тверской князь обязан не вступать ни с кем в договорные отношения без согласования этого вопроса с соправителями.
Мы отмечали уже, что право посылки на войну, согласно предшествующим правовым актам, принадлежало только Ивану III. Согласно нормам рассматриваемых договоров, теперь это вправе сделать и наследник-соправитель: «А коли пошлем свою братью молодшую, и тебе с нашею братьею свою братью послати». С этого момента данное право становиться неотъемлемой частью правового статуса наследника13.
Внимательное изучение княжеских докончаний позволяет назвать только одно право, которое на всем протяжении существования института соправительства принадлежит исключительно великому князю отцу. Это право пожалования князей вотчинами. В договоре с князем Михаилом Андреевичем Верейским от 12 декабря 1483 г. сказано, что после бегства в Литву его сына Иван III пожаловал князя Михаила своей вотчиной Вереей. Кроме того, 20 октября 1483 г. появилась жалованная разводная грамота волоцкому князю Борису Васильевичу, в которой решались схожие проблемы14.
Итак, анализ правовых актов, регулирующих междукняжеские отношения, дает возможность сделать следующие выводы.
В продолжение всего первого случая соправительства Василия Васильевича Темного и Ивана Васильевича правомочия в этой сфере относились ко всем в совокупности детям Василия II. Они выступали как единый субъект междукняжеских отношений. Вычленить полномочия соправителей в данном случае не представляется возможным.
На рубеже 60—70-х гг. наследник-соправитель, еще не имеющий титула великого князя, становится субъектом правового регулирования междукняжеских отношений. Он наделяется рядом полномочий в этой сфере. Вместе с тем сохраняется ряд вопросов, находящихся в исключительном ведении его отца.
В дальнейшем наблюдается тенденция полной унификации полномочий соправителей, которая завершается почти полным сравниванием элементов структуры их правового статуса. Единственное право, которым не наделен наследник, — право земельного пожалования.
Великий князь и наследник соправительствуют без разделения власти.
1 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV—XVI в. М., 1988.
2 ДДГ. № 71,80, 86,87,88.
3 ДДГ. № 52. С. 155.
4 ДДГ. № 52. С. 157.
5 ДДГ. №66. С. 215.
6 ДДГ. N° 66. С. 216.
7 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы... Т. 1. С. 168—169.
8 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы... Т. 1.
9 ДДГ. № 70. С. 232-234; № 71. С. 249-251.
10 ДДГ. № 70. С. 232-233.
11 Соболева Н.А. Русские печати. М., 1991. С. 155, 158—159, 167—168.
12 ДДГ. № 76. С. 283-286.
13 ДДГ. № 79. С. 295—299. См. также: Борзаковский В.С. История Тверского княжества. СПб., 1876; Клюг Э. Княжество Тверское (1247—1485). Тверь, 1994.
14 ДДГ. № 77, 78.
<< Назад Вперёд>>
