Г. Управление
1) Центральное управление
История его. Эпоха 1-я (XIV и первая половина XV в.). Земская система органов центрального управления (см. выше с. 100–101) уничтожается в Московском государстве довольно рано: в 1374 г. «сентября 17 представися на Москве последний тысячский Василей Васильев сын Протасьевича в черньцех и в схиме»; в 1375 г. сын его бежал в Тверь к князю Михаилу «со многою лжею и льстивыми словесы на христианскую пагубу» (т. е. отъехал, оскорбленный отнятием наследственных прав на должность тысяцкого); в 1379 г. «августа 1, во вторник, до обеда, потят бысть (усечен) мечем на Кучкове поли Иван Васильев сын тысячьского в Москве, повелением великого князя Дмитрия Ивановича».
Оставались лишь органы вотчинного (или дворцового) управления. При малом объеме княжеств, князь управляет лично сам при помощи своих приказчиков, а именно: тиунов (дворского), казначеев и дьяков. С усложнением дел (при расширении границ княжества) в дворцовом управлении различаются уже ведомства – пути: сокольничий, конюший, ловчий, стольничий, чашничий и др. – Впрочем, для дел судных в самой Москве были наместники: один «большой» и два – «третники» (назначенные вследствие общего участия потомков Калиты в управлении городом Москвой). Существенной чертой управления этой эпохи служит безразличие органов центрального и местного управления.
Эпоха 2-я (с половины XVдо половины XVI в.) составляет переход от личного управления к организации учреждений и вместе от дворцового (вотчинного) характера их к государственному. Известному лицу приказывается особое ведомство, как постоянное: «к тому его послати, которому люди приказаны ведати». (Суд. 1497 г., ст. 2). Ведомства становятся сложными по своему составу; «а на суде быти у бояр и окольничих дьяком» (Там же, ст. 1).
Эпоха 3-я (с половины XVI в. и XVII в.) есть время действия учреждений – приказов (иначе именуемых палатами, избами, дворами). Слово «приказ» в смысле учреждения встречается в первый раз при вел. князе Василии Иоанновиче в 1512 г. (в грамоте Успенскому Влад, монастырю). Но полное образование системы приказов должно быть отнесено ко времени Иоанна IV и Феодора Иоанновича. Из личного управления дворецкого и казначеев возникают древнейшие приказы дворцово-финансовые: большого дворца и большой казны. Затем древнейшими приказами нужно считать из военных – разряд; из судебно-административных – холопий приказ, затем разбойный и поместный; из ведомства иностранных дел – посольский; из центрально-областных – некоторые четверти и судные приказы. Умножение и обособление приказов относится преимущественно ко времени Михаила Феодоровича; попытка к соединению однородных органов и упрощение системы относится ко времени Феодора Алексеевича (1680–1681 гг.), что закончено Петром Великим через учреждение коллегий.
Система органов центрального управления слагалась в Московском государстве исторически и более имеет общего с английской, чем с теоретической системой французской, и с той, которая взяла перевес у нас со времени Петра Великого. Историческая система органов управления имеет, однако, большие недостатки, а именно: во-первых, один и тот же род дел рассеивался по множеству приказов; так суд принадлежал всем приказам над лицами, подчиненными каждому из них. Собственно суд и придавал государственный характер прежним вотчинным учреждениям; от этого члены приказов (хотя бы вполне административных) всегда именовались судьями. В системе приказов смешивалось три основания для деления органов: по роду дел, по классам лиц и по территориальным районам. А потому подданные нередко вовсе не знали, какому приказу они подведомы по тому или другому делу. – Во-вторых, в ведомстве каждого отдельного приказа заключалось множество разнородных функций: почти каждый приказ, кроме своего специального ведомства, получал, ради содержания (в кормление), несколько городов, которые он и ведал во всех отношениях. Вне системы прочих органов центрального управления стоят: приказ тайных дел (который возник ок. 1655 г. и, кроме тайного надзора, ведал гранатное дело, царскую потеху – соколов, ястребов и пр., т. е. все дела, почему-либо выделенные царем для непосредственного заведывания) и челобитный (для приема прошений, поданных на имя государя), известный с 1571 г.[69] Искусственно систему приказов можно представить в таком порядке.
а) Органы дворцово-финансового управления. 1) Приказ большого дворца (в отличие от удельных «дворцов») заведывал тем же, что прежде ведал дворецкий: содержанием дворца и теми людьми и местностями, которые доставляли это содержание (таковы дворцовые села и оброчные имущества, московские ремесленные слободы, приписанные к дворцу для работ). Но дворецкий (а потом и приказ большого дворца) судил и тех привилегированных лиц, которых великий князь освобождал от суда обыкновенных органов (преимущественно духовенство). Приказ большого дворца упоминается с 1547 г., но следы его есть в 1501 г. Ему подчинены дворы: Кормовой, Хлебенный, Житный и Сытенный. Ведомство конюшего перешло в приказ конюшенный (конюшенные дьяки упоминаются с 1553 г.). К собственно дворцовому ведомству относятся приказы: ловчий, сокольничий. – 2) Из ведомства казначея образуется приказ большой казны, именно для управления прямыми доходами государства – податями и людьми податными (неслужилыми: гостями и торговыми людьми). Он упоминается со времени Иоанна IV. От него зависели: денежный (монетный) двор и горное ведомство. 3) Приказ большого прихода ведает косвенные налоги государства (торговые пошлины, мосты, перевозы и мостовщину). Упоминается с 1575 г. – 4) Впоследствии возник приказ счетных дел (упоминается с 1667 г.), т. е. ведомство контроля.
б) Органы военного управления. 5) В то время, когда все войско состояло лишь из дворян и народных ополчений, все военное управление сосредоточивалось в разряде, ведомство которого, впрочем, простиралось и на другие отрасли государственной службы (по назначению лиц к должностям), но преимущественно он ведал дворян, как военно-служилый класс, дела по укреплению городов и пограничные местности (Северской Украины). Разрядные дьяки упоминаются до 1535 г., но самый приказ известен с этого года. – 6) С устройством постоянного войска – стрельцов (первоначально при Василии Иоанновиче, окончательно при Грозном) – является стрелецкая изба (упоминается во времена Иоанна IV, а под именем стрелецкого приказа – с 1601 г.), затем приказы: 7) казачий (упоминается с 1618 г.) и 8) рейтарский приказ (с 1651 г.); 9) иноземский (начало которого относят ко времени Феодора Иоанновича) для заведывания служилыми иноземцами; 10) и 11) оружейный и бронный приказы: для заведывания и приготовления холодного оружия (начало их относят к XVI в.) и 12) пушкарский приказ (упоминается с 1582 г.) для заведывания артиллерией.
в) Органы судебно-административные. Хотя все приказы ведали (как сказано) и суд над лицами, им подчиненными, но были и такие, преимущественное значение которых заключалось в суде, таковы: 13) поместный приказ (упоминаются дьяки, которым приказаны поместные дела, с 1566 г. название поместной избы – с конца царствования Грозного); он ведал раздачу и переход поместий и вотчин и тяжебные дела об этих имуществах. 14) Холопий приказ (известный с 1500 г.); он ведал укрепление и освобождение холопов и тяжебные дела о холопстве. 15) Разбойный приказ (известный с 1539 г. – с начала возникновения губных учреждений и переименованный в 1682 г. в сыскной, с каким наименованием он существовал и в XVIII в.); ему принадлежали уголовно-полицейские дела по искоренению разбоев, уголовный суд, тюрьмы и учреждение выборных губных властей. 16) Город Москва не имел общегородского органа самоуправления, который заменялся там земским приказом (иногда двумя), ведавшим в судебном и полицейском отношении тяглое население города. Земский приказ упоминается с 1579 г. (см. подробнее о ведомствах приказов холопьего, земского и поместного в Хрестоматии по ист. рус. пр. Вып. III).
г) Органы центрально-областного управления. При присоединении уделов к Москве, их центральные учреждения (дворы) переносились в Москву, сохраняя за собой тот же район ведомства. Таким образом в Москве возникли учреждения местные по району деятельности и центральные по степени власти, а именно: сначала три (т. н. трети), а затем 4, отчего и приказы названы четвертями[70], которых к XVII в. образовалось уже 5 и даже присоединена 6-я (новая). 17) Еще по присоединении Нижнего Новгорода, в Москве составилось (вероятно) особое управление для этой области, которое затем перешло в Нижегородскую четверть (известную со времени Иоанна IV); сюда же присоединено и управление Великим Новгородом, Пермью и Псковом после их завоевания. 18) Для управления присоединенным Великим Устюгом образовано особое ведомство, поручаемое сначала дьякам и называемое по их именам («четверть дьяка Петелина» и т. д.), а затем постоянное учреждение – Устюжская четверть (с присоединением к ее ведомству разных городов в других частях государства). То же надо сказать о 19–21 четвертях: Костромской (упоминается в 1627 г.), Галицкой (упоминается с 1606 г.) и Владимирской (упоминается в 1629 г.); последняя ведала город Владимир и великие княжества Тверское и Рязанское. К упомянутым четвертям присоединена потом 22) новая четверть (упоминается с 1597 г.), но с ведомством чисто финансовым (по питейному доходу), без всякого областного характера. Ведомство и прочих четвертных приказов было преимущественно финансовое, так как ведомство Большого прихода и Большой казны простиралось собственно на древнее княжество Московское. Но подобно, как и в этих последних приказах, и в четвертях ведомы были судом и лица, доставляющие доход государству, т. е. податные классы. 23–26) Четырем основным четвертям соответствуют четыре судных приказа: Московский, Владимирский, Дмитровский и Рязанский. Они ведали судом служилых лиц («служилые люди судом ведомы в судных приказах, а посадские люди в четях». П. С. Зак. № 67; ср. Котоших. VII, 32). Все 4 судных приказа упоминаются во времена Феодора Иоанновича, но два последних исчезают в XVII в. 27) Завоевание Смоленска при Василии Иоанновиче подало повод к возникновению разряда или приказа княжества Смоленского (упоминается с 1564 г.). 28) Завоевание Казани вызвало учреждение Казанской избы или Казанского дворца, для управления царствами казанским, астраханским, понизовыми городами и инородцами волжскими и южноуральскими. 29) По завоевании Сибири, именно в 1596–1599 гг., управление делами ее вверено особому дьяку, и образовалась Сибирская четверть, затем переименованная в приказ. 30) Сношения с Малороссией о присоединении ее вызвали особое учреждение при посольском приказе (с 1649 г.), а затем самостоятельный Малороссийский приказ (1663 г.).
д) Органы специальных ветвей управления. 31) Весьма рано для иностранных сношений при боярской думе образовано ведомство посольского дьяка, преобразовавшееся потом в посольскую палату (упоминается с 1567 г.), затем в приказ (с 1601 г.). Кроме своего главного ведомства, этот приказ ведал иностранцев (неслужилых), некоторые пограничные и новоприсоединенные страны (Донских казаков), почтовое ведомство и несколько городов, приписанных к нему для кормления (Чердынь и пр.). 32) Самое отправление почтовой гоньбы подлежало ведомству ямского приказа, упоминаемого, как отдельное учреждение в 60-х и 70-х гг. XVI в.; ямские дьяки упоминаются с конца XV в., но в ведомстве казначеев (см. Гурлянд. С. 298). 33) Каменный приказ (с царствования Феодора Борисовича Годунова) заведывал каменными работами и каменщиками в целом государстве. 34) Приказ книгопечатного дела (со времен Грозного; начало книгопечатания относится к 1553 г.) ведали печатный двор. 35) Для управления медицинской частью был учрежден (около 1620 г.) аптекарский приказ или палата. 36) Печатный приказ удостоверял правительственные акты приложением к ним печати.
е) Органы государственно-церковного управления. Кроме собственно церковных приказов (патриарший разряд, приказ церковных дел, патриарший двор), для суда над самими церковными властями был учрежден земским собором 1648–1649 гг. 37) Монастырский приказ и дела этого рода изъяты из ведомства большого дворца.
3. Общее число приказов определяется различно (42–47), но иногда к органам управления неправильно причисляются хозяйственно-промышленные заведения (в которых, конечно, всегда бывает и свое управление): например, приказ золотого и серебряного дела, царская и цари-цына мастерские палаты и некоторые другие. Иногда перечисляются временные приказы (скоро исчезавшие): например, Литовский, Панский, Лифляндский. Иногда наряду с главными управлениями перечисляются их ветви. По приведенному выше счету мы принимаем 37 самостоятельных приказов, кроме двух, поставленных нами вне системы.
Все множественное разнообразие органов управления начали приводить к большей простоте еще при Алексее Михайловиче, а особенно при Феодоре Алексеевиче. Тогда (1680 г.) соединены приказы рейтарский и иноземский; этому же управлению подчинены и прочие военные дела, бывшие в ведомстве других приказов, что, под главным надзором Разряда, составляло как бы Военное министерство. Около того же времени (1677–1685 гг.) соединены Московский и Владимирский судные приказы с челобитным и холопьим в одно судебное ведомство. В этом же 1680 г. соединены (временно) Новгородская и Галицкая четверти с Большим приходом в одно финансовое ведомство. Почти все областные приказы стояли под ведением посольского приказа. Но такие соединения иногда были личными (т. е. несколько приказов подчинялись одному лицу), и отдельность приказов легко восстанавливалась опять.
4. Внутренняя организация приказов, подобно системе их, складывалась также исторически. Самый приказ возникал из личного поручения тогда, когда к одному управляющему придавался дьяк и заводилась канцелярия. Иногда при сложности управления управляющему придавались товарищи – один или несколько. Отсюда состав присутствия в приказах (судьи) был неодинаков: их было 3, 2 или 1. Один из них был главным судьей, обыкновенно из числа членов думы, но иногда и стольник или дворянин; товарищами были большей частью думные или простые дьяки. Даже в случае множественности членов, присутствие не составляло коллегии, и дела решались не по большинству голосов. Важнейшая часть приказа есть его канцелярия – подьячие, в руках которых находилось фактически все управление государством, и которые крайне злоупотребляли своим положением благодаря отсутствию высшего и среднего образования и недостаточности определения в законе условий государственной службы. Канцелярия разделялась на столы и повытья (сообразно с родами дел или ветвями управления).
Оставались лишь органы вотчинного (или дворцового) управления. При малом объеме княжеств, князь управляет лично сам при помощи своих приказчиков, а именно: тиунов (дворского), казначеев и дьяков. С усложнением дел (при расширении границ княжества) в дворцовом управлении различаются уже ведомства – пути: сокольничий, конюший, ловчий, стольничий, чашничий и др. – Впрочем, для дел судных в самой Москве были наместники: один «большой» и два – «третники» (назначенные вследствие общего участия потомков Калиты в управлении городом Москвой). Существенной чертой управления этой эпохи служит безразличие органов центрального и местного управления.
Эпоха 2-я (с половины XVдо половины XVI в.) составляет переход от личного управления к организации учреждений и вместе от дворцового (вотчинного) характера их к государственному. Известному лицу приказывается особое ведомство, как постоянное: «к тому его послати, которому люди приказаны ведати». (Суд. 1497 г., ст. 2). Ведомства становятся сложными по своему составу; «а на суде быти у бояр и окольничих дьяком» (Там же, ст. 1).
Эпоха 3-я (с половины XVI в. и XVII в.) есть время действия учреждений – приказов (иначе именуемых палатами, избами, дворами). Слово «приказ» в смысле учреждения встречается в первый раз при вел. князе Василии Иоанновиче в 1512 г. (в грамоте Успенскому Влад, монастырю). Но полное образование системы приказов должно быть отнесено ко времени Иоанна IV и Феодора Иоанновича. Из личного управления дворецкого и казначеев возникают древнейшие приказы дворцово-финансовые: большого дворца и большой казны. Затем древнейшими приказами нужно считать из военных – разряд; из судебно-административных – холопий приказ, затем разбойный и поместный; из ведомства иностранных дел – посольский; из центрально-областных – некоторые четверти и судные приказы. Умножение и обособление приказов относится преимущественно ко времени Михаила Феодоровича; попытка к соединению однородных органов и упрощение системы относится ко времени Феодора Алексеевича (1680–1681 гг.), что закончено Петром Великим через учреждение коллегий.
Система органов центрального управления слагалась в Московском государстве исторически и более имеет общего с английской, чем с теоретической системой французской, и с той, которая взяла перевес у нас со времени Петра Великого. Историческая система органов управления имеет, однако, большие недостатки, а именно: во-первых, один и тот же род дел рассеивался по множеству приказов; так суд принадлежал всем приказам над лицами, подчиненными каждому из них. Собственно суд и придавал государственный характер прежним вотчинным учреждениям; от этого члены приказов (хотя бы вполне административных) всегда именовались судьями. В системе приказов смешивалось три основания для деления органов: по роду дел, по классам лиц и по территориальным районам. А потому подданные нередко вовсе не знали, какому приказу они подведомы по тому или другому делу. – Во-вторых, в ведомстве каждого отдельного приказа заключалось множество разнородных функций: почти каждый приказ, кроме своего специального ведомства, получал, ради содержания (в кормление), несколько городов, которые он и ведал во всех отношениях. Вне системы прочих органов центрального управления стоят: приказ тайных дел (который возник ок. 1655 г. и, кроме тайного надзора, ведал гранатное дело, царскую потеху – соколов, ястребов и пр., т. е. все дела, почему-либо выделенные царем для непосредственного заведывания) и челобитный (для приема прошений, поданных на имя государя), известный с 1571 г.[69] Искусственно систему приказов можно представить в таком порядке.
а) Органы дворцово-финансового управления. 1) Приказ большого дворца (в отличие от удельных «дворцов») заведывал тем же, что прежде ведал дворецкий: содержанием дворца и теми людьми и местностями, которые доставляли это содержание (таковы дворцовые села и оброчные имущества, московские ремесленные слободы, приписанные к дворцу для работ). Но дворецкий (а потом и приказ большого дворца) судил и тех привилегированных лиц, которых великий князь освобождал от суда обыкновенных органов (преимущественно духовенство). Приказ большого дворца упоминается с 1547 г., но следы его есть в 1501 г. Ему подчинены дворы: Кормовой, Хлебенный, Житный и Сытенный. Ведомство конюшего перешло в приказ конюшенный (конюшенные дьяки упоминаются с 1553 г.). К собственно дворцовому ведомству относятся приказы: ловчий, сокольничий. – 2) Из ведомства казначея образуется приказ большой казны, именно для управления прямыми доходами государства – податями и людьми податными (неслужилыми: гостями и торговыми людьми). Он упоминается со времени Иоанна IV. От него зависели: денежный (монетный) двор и горное ведомство. 3) Приказ большого прихода ведает косвенные налоги государства (торговые пошлины, мосты, перевозы и мостовщину). Упоминается с 1575 г. – 4) Впоследствии возник приказ счетных дел (упоминается с 1667 г.), т. е. ведомство контроля.
б) Органы военного управления. 5) В то время, когда все войско состояло лишь из дворян и народных ополчений, все военное управление сосредоточивалось в разряде, ведомство которого, впрочем, простиралось и на другие отрасли государственной службы (по назначению лиц к должностям), но преимущественно он ведал дворян, как военно-служилый класс, дела по укреплению городов и пограничные местности (Северской Украины). Разрядные дьяки упоминаются до 1535 г., но самый приказ известен с этого года. – 6) С устройством постоянного войска – стрельцов (первоначально при Василии Иоанновиче, окончательно при Грозном) – является стрелецкая изба (упоминается во времена Иоанна IV, а под именем стрелецкого приказа – с 1601 г.), затем приказы: 7) казачий (упоминается с 1618 г.) и 8) рейтарский приказ (с 1651 г.); 9) иноземский (начало которого относят ко времени Феодора Иоанновича) для заведывания служилыми иноземцами; 10) и 11) оружейный и бронный приказы: для заведывания и приготовления холодного оружия (начало их относят к XVI в.) и 12) пушкарский приказ (упоминается с 1582 г.) для заведывания артиллерией.
в) Органы судебно-административные. Хотя все приказы ведали (как сказано) и суд над лицами, им подчиненными, но были и такие, преимущественное значение которых заключалось в суде, таковы: 13) поместный приказ (упоминаются дьяки, которым приказаны поместные дела, с 1566 г. название поместной избы – с конца царствования Грозного); он ведал раздачу и переход поместий и вотчин и тяжебные дела об этих имуществах. 14) Холопий приказ (известный с 1500 г.); он ведал укрепление и освобождение холопов и тяжебные дела о холопстве. 15) Разбойный приказ (известный с 1539 г. – с начала возникновения губных учреждений и переименованный в 1682 г. в сыскной, с каким наименованием он существовал и в XVIII в.); ему принадлежали уголовно-полицейские дела по искоренению разбоев, уголовный суд, тюрьмы и учреждение выборных губных властей. 16) Город Москва не имел общегородского органа самоуправления, который заменялся там земским приказом (иногда двумя), ведавшим в судебном и полицейском отношении тяглое население города. Земский приказ упоминается с 1579 г. (см. подробнее о ведомствах приказов холопьего, земского и поместного в Хрестоматии по ист. рус. пр. Вып. III).
г) Органы центрально-областного управления. При присоединении уделов к Москве, их центральные учреждения (дворы) переносились в Москву, сохраняя за собой тот же район ведомства. Таким образом в Москве возникли учреждения местные по району деятельности и центральные по степени власти, а именно: сначала три (т. н. трети), а затем 4, отчего и приказы названы четвертями[70], которых к XVII в. образовалось уже 5 и даже присоединена 6-я (новая). 17) Еще по присоединении Нижнего Новгорода, в Москве составилось (вероятно) особое управление для этой области, которое затем перешло в Нижегородскую четверть (известную со времени Иоанна IV); сюда же присоединено и управление Великим Новгородом, Пермью и Псковом после их завоевания. 18) Для управления присоединенным Великим Устюгом образовано особое ведомство, поручаемое сначала дьякам и называемое по их именам («четверть дьяка Петелина» и т. д.), а затем постоянное учреждение – Устюжская четверть (с присоединением к ее ведомству разных городов в других частях государства). То же надо сказать о 19–21 четвертях: Костромской (упоминается в 1627 г.), Галицкой (упоминается с 1606 г.) и Владимирской (упоминается в 1629 г.); последняя ведала город Владимир и великие княжества Тверское и Рязанское. К упомянутым четвертям присоединена потом 22) новая четверть (упоминается с 1597 г.), но с ведомством чисто финансовым (по питейному доходу), без всякого областного характера. Ведомство и прочих четвертных приказов было преимущественно финансовое, так как ведомство Большого прихода и Большой казны простиралось собственно на древнее княжество Московское. Но подобно, как и в этих последних приказах, и в четвертях ведомы были судом и лица, доставляющие доход государству, т. е. податные классы. 23–26) Четырем основным четвертям соответствуют четыре судных приказа: Московский, Владимирский, Дмитровский и Рязанский. Они ведали судом служилых лиц («служилые люди судом ведомы в судных приказах, а посадские люди в четях». П. С. Зак. № 67; ср. Котоших. VII, 32). Все 4 судных приказа упоминаются во времена Феодора Иоанновича, но два последних исчезают в XVII в. 27) Завоевание Смоленска при Василии Иоанновиче подало повод к возникновению разряда или приказа княжества Смоленского (упоминается с 1564 г.). 28) Завоевание Казани вызвало учреждение Казанской избы или Казанского дворца, для управления царствами казанским, астраханским, понизовыми городами и инородцами волжскими и южноуральскими. 29) По завоевании Сибири, именно в 1596–1599 гг., управление делами ее вверено особому дьяку, и образовалась Сибирская четверть, затем переименованная в приказ. 30) Сношения с Малороссией о присоединении ее вызвали особое учреждение при посольском приказе (с 1649 г.), а затем самостоятельный Малороссийский приказ (1663 г.).
д) Органы специальных ветвей управления. 31) Весьма рано для иностранных сношений при боярской думе образовано ведомство посольского дьяка, преобразовавшееся потом в посольскую палату (упоминается с 1567 г.), затем в приказ (с 1601 г.). Кроме своего главного ведомства, этот приказ ведал иностранцев (неслужилых), некоторые пограничные и новоприсоединенные страны (Донских казаков), почтовое ведомство и несколько городов, приписанных к нему для кормления (Чердынь и пр.). 32) Самое отправление почтовой гоньбы подлежало ведомству ямского приказа, упоминаемого, как отдельное учреждение в 60-х и 70-х гг. XVI в.; ямские дьяки упоминаются с конца XV в., но в ведомстве казначеев (см. Гурлянд. С. 298). 33) Каменный приказ (с царствования Феодора Борисовича Годунова) заведывал каменными работами и каменщиками в целом государстве. 34) Приказ книгопечатного дела (со времен Грозного; начало книгопечатания относится к 1553 г.) ведали печатный двор. 35) Для управления медицинской частью был учрежден (около 1620 г.) аптекарский приказ или палата. 36) Печатный приказ удостоверял правительственные акты приложением к ним печати.
е) Органы государственно-церковного управления. Кроме собственно церковных приказов (патриарший разряд, приказ церковных дел, патриарший двор), для суда над самими церковными властями был учрежден земским собором 1648–1649 гг. 37) Монастырский приказ и дела этого рода изъяты из ведомства большого дворца.
3. Общее число приказов определяется различно (42–47), но иногда к органам управления неправильно причисляются хозяйственно-промышленные заведения (в которых, конечно, всегда бывает и свое управление): например, приказ золотого и серебряного дела, царская и цари-цына мастерские палаты и некоторые другие. Иногда перечисляются временные приказы (скоро исчезавшие): например, Литовский, Панский, Лифляндский. Иногда наряду с главными управлениями перечисляются их ветви. По приведенному выше счету мы принимаем 37 самостоятельных приказов, кроме двух, поставленных нами вне системы.
Все множественное разнообразие органов управления начали приводить к большей простоте еще при Алексее Михайловиче, а особенно при Феодоре Алексеевиче. Тогда (1680 г.) соединены приказы рейтарский и иноземский; этому же управлению подчинены и прочие военные дела, бывшие в ведомстве других приказов, что, под главным надзором Разряда, составляло как бы Военное министерство. Около того же времени (1677–1685 гг.) соединены Московский и Владимирский судные приказы с челобитным и холопьим в одно судебное ведомство. В этом же 1680 г. соединены (временно) Новгородская и Галицкая четверти с Большим приходом в одно финансовое ведомство. Почти все областные приказы стояли под ведением посольского приказа. Но такие соединения иногда были личными (т. е. несколько приказов подчинялись одному лицу), и отдельность приказов легко восстанавливалась опять.
4. Внутренняя организация приказов, подобно системе их, складывалась также исторически. Самый приказ возникал из личного поручения тогда, когда к одному управляющему придавался дьяк и заводилась канцелярия. Иногда при сложности управления управляющему придавались товарищи – один или несколько. Отсюда состав присутствия в приказах (судьи) был неодинаков: их было 3, 2 или 1. Один из них был главным судьей, обыкновенно из числа членов думы, но иногда и стольник или дворянин; товарищами были большей частью думные или простые дьяки. Даже в случае множественности членов, присутствие не составляло коллегии, и дела решались не по большинству голосов. Важнейшая часть приказа есть его канцелярия – подьячие, в руках которых находилось фактически все управление государством, и которые крайне злоупотребляли своим положением благодаря отсутствию высшего и среднего образования и недостаточности определения в законе условий государственной службы. Канцелярия разделялась на столы и повытья (сообразно с родами дел или ветвями управления).
2) Местное управление
Отношения центрального управления к местному, как видно из существования областных приказов, были неопределенны и неясны: как в центральном правительстве могли быть областные учреждения, так и в областях могли быть наместники с судом боярским, т. е. с властью центрального правительства.
История московской провинции (уезда). Уезд Московского государства составился или из прежних частей земли – пригородов (1-го периода), или из целых земель, присоединенных к новому государству, или из завоеванных нерусских царств. Отсюда и наименования провинции различны: уезд, земля, царство. Первоначальные условия присоединения земель оставляли провинции почти в их прежней целости; отсюда неравенство московских уездов, из которых некоторые заключали в себе один город с пригородами; другие состояли из нескольких городов с одним главным. Но цельные земли потом постепенно подвергались разложению на их составные части, которые делались непосредственными провинциями государства; выделены были более значительные волости в особое управление. Наконец, создаваемы были и искусственные единицы: станы, трети, четверти, которые, впрочем, мало имеют значения в истории провинции. – К концу XVI в. понятие уезда взяло перевес над единицами более крупными (землями) и более мелкими (волостями); границы уездов определены межевщиками (Ал. Фед. – Чех., I. № 83). При первоначальном присоединении, землям оставляема была некоторая самобытность: так, в Новгородской земле и после присоединения суд, военная повинность и финансы оставлены были отдельные; обыкновенно присоединенным землям оставлялось и их обычное право и законы. – Но тотчас принимаемы были меры относительно состава населения провинций, именно высшие классы старого населения выводились, а взамен его вводилось новое или из центра государства, или из новых других провинций: в 1479 г. выведено из Великого Новгорода более 100 семейств детей бояр и купцов, которые поселены во Владимире, Муроме, Нижнем Новгороде и др.; вскоре еще более 7 тысяч семейств переселено оттуда же в Низовую землю; на место выселенных испомещены московские дети боярские; подобные же выводы произведены в 1484, 1487 и в 1488 гг., когда выведено 7 тысяч житьих людей, а в 1489 г. остальные житьи люди. В 1510 г. великий князь Василий «лутчим людем (псковичам) велел ехати к Москве жити». В 1489 г. «воеводы великого князя развели Вятку всю» (по другим известиям – лучших людей); переселенцы испомещены в Боровске, Алексине и пр. Герберштейн пишет: «Для того, чтобы рязанцы не сделали когда-нибудь восстания, великий князь распределил значительную их часть по разным колониям; этим обессилено было все княжество». Население восточных царств выводимо было в меньших размерах, зато внутрь их вводились военные колонии. – Составом провинции и ее населения определяется история местного управления.
История местного управления делится на три эпохи: а) время действия системы кормления, т. е. управления через наместников и волостелей (до половины XVI в.); 6) время действия самоуправления (от половины XVI в. до начала XVII в.); в) время действия приказно-воеводского управления в соединении с самоуправлением (XVII в.).
а) Система кормления. По присоединении нового удела или княжества, взамен прежних князей, назначались наместники с властию, аналогичной прежней княжеской, именно здесь виден тот же вотчинно-государственный характер власти. Назначение наместником именуется «пожалованием» («пожаловал есми гор. Володимиром»: А. Ист. I. № 110). Такое пожалование могли получить в бывшем своем уделе и прежние местные князья (например, ростовские). С подобной же властью получали провинции служилые цари татарские (в Кашире и Касимове). В последних случаях (при пожаловании князей и царей) власть правителя передавалась иногда преемственно лицам одной и той же фамилии (примером может служить кормление Мещерой в роде Протасьевых от начала XV до конца XVI в.; см. Ак. Юр. № 161); но такое преемство власти не есть, однако, наследственность: пожалование каждый раз зависит от воли царя. – В большей части других случаев пожалование наместничеством было краткосрочное (до трех лет). – Частный характер власти ограничивался далее соучастием в управлении одним городом двух наместников или в волости двух волостелей (Судебник 1497 г., ст. 65). – Цель назначения наместника – двоякая: частная – кормление и государственная – управление (в 1499 г. один из костромских наместников, Захарьин, жаловался Иоанну III, что на Костроме ему с другим – боярином Судимонтом – «сытому не быть», и затем переведен во Владимир). Но провинция отдавалась не в полное частное пользование: корм был определен таксой в уставных грамотах для каждого уезда и в книгах центрального правительства (Судебник царский 26). Он состоял из: «въезжего корма» (при въезде наместника на кормление), периодических (натуральных или денежных) поборов два или три раза в году (на Рождество, Пасху и Петров день), пошлин торговых (с иногородних купцов), судебных пошлин и, наконец, брачных («выводной куницы»). За превышение таксы корма наместнику угрожает наказание. – Состав подчиненных органов наместничьего управления также носит частного-сударственный характер: наместник отправляет суд через своих холопов – тиунов и доводчиков, между которыми делит станы и деревни уезда, но ответственность за деятельность их падает на него самого. Число тиунов и доводчиков, равно и срок их службы определяется уставными грамотами (см. Белозер. уст. гр. 1488 г., ст. 3 и 5); законом определяется, чтобы они при разъездах по уезду не отягощали населения лишними лошадьми и людьми и долговременными остановками (Там же. 4), чтобы не брали своих поборов на месте – в станах, а получали в городе из рук соцкого. – Не всем наместникам представлялась одинаковая компетенция, были наместники «с судом боярским» и «без боярского суда» (Судебник 1497 г., ст. 38 и 43); первые решали дела по холопству (укрепление и освобождение) и уголовные окончательно, вторые обязаны были отсылать их к докладу в Москву. – На неправильные действия наместника населению дается право жалобы великому князю. Район власти наместника простирается не на все составные части уезда: лица обеленные (служилые люди, церковные учреждения, «слободы» и дворцовые вотчины) обыкновенно освобождаются от власти наместника вполне или частью. Эти так называемые на Западе иммунитеты, а в Московском государстве тарханы были уничтожены лишь в XVI в., но далеко не вполне.
Главное значение наместничьего управления заключалось в приведении провинции в связь с государством, а не во внутреннем управлении провинции. Для последней цели в каждом уезде была своя выборная система органов самоуправления такая же, как и в 1-м периоде, именно: соцкие и старосты; иногда в провинцию подолгу не назначаемы были наместники, между тем управление шло; так, в Двинской земле в 1538–1541 гг. не было наместников, «а были соцкие и жалованные грамоты, и всякие указы и судебники присыланы на их имя» (Двин. лет.). И при наличности наместников управление налогами и полицией находится в руках выборных (см. Двин. гр. 1397 г., ст. 1; в Уст. Онежской гр. читаем: скоморохов «старосты и волостные люди вышлют вон»). Они же участвуют в суде вместе с наместником; «наместником и их тиуном без соцких и без добрых людей не судити суд» (А. А. Э. I, 123; сл. Суд. 1497 г., ст. 38 и Суд. цар., ст. 62); протоколы суда пишутся земским дьяком. (Суд. цар. Там же.). В подразделениях провинции были выборные подчиненные органы (пятидесятские, десятские).
6) Земское самоуправление XVI в. В XVI в. провинции до некоторой степени срослись уже с государством, а в самом государстве сознается уже потребность чисто государственного управления. Это привело сначала к учреждению специальных органов самоуправления рядом с наместниками (губные учреждения), а потом – к полной отмене наместничьей власти и к введению общего земского самоуправления (земские учреждения).
Губные учреждения. Кормленщики, преследуя свои частные цели, не обращали внимания на благоустройство провинции, а выборные власти были стеснены в своих действиях присутствием власти наместника; тогда количество преступлений, особенно разбоев, возросло до крайней степени («сами меж себя без нашего ведома обыскивати и имати разбойников не смеете», – пишет великий князь жителям провинций (см. Белозер. губн. гр. 1539 г.). Тогда, по просьбе самого населения, с 30-х годов XVI в. в каждом уезде устанавливаются выборные губные власти для преследования разбойников и суда над ними. Хотя правительство (боярская дума) предприняло это учреждение, как общую меру для всего государства, но введение ее в известной провинции обусловливалось просьбой самого населения и получением на то грамоты. Население многих провинций встретило мысль правительства с большим сочувствием и смотрело на эти учреждения, как на величайшее благодеяние: «Тоя же зимы (1541 г., говорит псковский летописец) бысть жалование государя нашего великого князя Ивана Васильевича всея Руси до всей своей Русской земли, млада возрастом 11 лет и старейша умом: до своей отчины милосердова, показа милость свою и нача жаловати, грамоты давати по всем градом большим, и по пригородам и по волостем, лихих людей обыскивати самым крестьяном меж себя по крестному целованию, и их казнити смертною казнию, и не водя к наместником и к их тивунам лихих людей-разбойников и татей. И бысть наместником по городам нелюбка велика на християн. А псковичи такову грамоту взяша и начаша псковские целовальники и соцкие судити лихих людей на княжи дворе в судницы над Великою рекою, смертною казнию их казнити. И бысть наместник на Пскове один князь Василей Репнин – Оболенской, и была ему нелюбка до Псковичь велика, что у них, как зерцало, государева грамота; и бысть крестьянам радость и лгота велика от лихих людей, и от поклепцов, и от наместников, и от их недельищков и от ездоков, кои по волостем ездят. И начаша псковичи за государя Бога молити…». (Пск. 1-я лет.). Из этого видно, что первоначально губное учреждение не имело определенной организации: каждая провинция приспособляла новую функцию к своим существующим органам самоуправления: во Пскове древними органами самоуправления и суда были сотские; к ним присоединены (новоизбранные?) целовальники. Местом суда сделался «княжий двор» – старинная «судница». Самое учреждение не носит еще наименования губного. – Губные учреждения, однако, не были введены повсеместно: северные провинции государства (в которых не было служилого класса) не получили губных властей; но в половине XVI в., когда в них введены земские учреждения, этим последним поручено и все губное ведомство. Округами губными сначала были города и волости; но затем в каждом уезде устанавливается одно губное ведомство. Губные ведомства иногда устанавливались в отдельных частных вотчинах (например, Троицкого монастыря). – Губные власти суть: губной староста (сначала несколько на уезде), избираемый из дворян или детей боярских грамотных; если выбор губного старосты, за разногласием избирателей, не состоялся, то его назначало правительство. Избранный являлся в Москву и здесь получал утверждение и наказ. При нем старосты, десятские и лучшие люди — человек 5 или 6. Впрочем, эти последние уже были и при наместничьем управлении; впоследствии они заменены целовальниками (до 4-х); при них – губной дьяк. Все вместе эти власти составляют одно учреждение – губную избу. – Для общих обысков устраиваются периодические съезды всех классов уезда: князей, детей боярских, духовных лиц и крестьян. На таких съездах происходят и выборы упомянутых властей, а именно: губного старосту и дьяка избирают все классы, а губных целовальников – сошные люди (см. Уст. кн. Разб. прик., ст. 56–58). Участие в избрании было обязательно для избирателей, ибо они отвечали за избранных перед правительством. В частных вотчинах избрание губных властей предоставлялось владельцу, причем старостой мог быть кто-либо из людей, служащих частному вотчиннику, его приказчик. Власти избирались сначала бессрочно, но в XVI в. велено переменять целовальников погодно (А. А. Э. III. № 210). Компетенция губных властей простирается на уголовную полицию (поимку преступников), суд над разбойниками, а после и над татями, убийцами и поджигателями, и заведывание тюрьмами. – Впоследствии губные учреждения заменяли собой все областное управление. При отмене наместничьего управления в уездах вовсе не стало органов правительства, которое, не имея на кого возложить приказные дела (финансовые и административные), нередко обращалось к губным старостам. В некоторых городах до введения воеводского управления губные старосты правили на правах воевод (например, в Шуе).
Земские учреждения. В половине XVI в. правительство решилось покончить совсем с началом кормления: в указе 1555 г. царь Иоанн IV говорит: «Что наперед сего жаловали есмя бояр своих… – городы и волости давали им в кормление, – и нам от крестьян челобитья великие и докука была беспрестанная, что наместники… чинят им продажи и убытки великие. И мы, жалуючи крестьянство… наместников, волостелей и праветчиков от городов и от волостей отставили… велели есми во всех городах и волостях учинити старость излюбленных, кому меж крестьян управа чинити» (А. А. Э. I, 242; сл. Важскую уставн. гр. в Хрестоматии по ист. рус. права. Вып. II. С. 183. Прим. 2)[71]. Реформа эта приведена была в исполнение повсеместно, кроме некоторых пограничных городов, где наместничье управление непосредственно перешло в воеводское; реформа вызвана просьбами самого населения. Взамен наместничьего корма установлен оброк с провинций, получивших земские учреждения. – Округи этих учреждений были разнообразны: именно и целые уезды, но большей частью волости. Круг лиц, на которые они простираются, суть тяглые люди, посадские и крестьяне (в земских учреждениях совмещаются и муниципальные – городские) и лишь отчасти церковные учреждения (служилые люди, как мы видели, изъяты были и из наместничьей власти). От этого земские учреждения были не вполне пригодны для общего самоуправления провинций. Власти земские суть излюбленные головы, впоследствии повсюду именуемые старостами (сначала в каждом округе несколько, потом – один), земский дьяк и лучшие люди (целовальники в различном числе от 2 до 10, именуемые также земскими судьями). Для полицейского управления эти власти пользуются прежними выборными каждой общины: соцкими, патидесяцкими. Избрание совершалось на неопределенный срок, но население всегда могло «переменить» выборных (Уст. Двин. гр. 1556 г.). Но есть указания и на ежегодный выбор; вообще в этом не было одного установленного порядка. – Компетенция земских властей простиралась на все ветви управления (полицейское, финансовое, экономическое) и суда; по делам уголовным им предоставляется окончательное решение даже дел, ведущих к смертной казни. В этом последнем роде дел земские учреждения должны были войти в коллизию с губными, которая разрешалась или тем, что земские власти судят вместе с губными, или земские власти вовсе не судят губных дел, или губные учреждения перестают действовать в тех округах, где введены земские учреждения[72].
в) Приказно-воеводское управление XVII в. В некоторые (преимущественно пограничные) города еще при наместниках назначаемы были и воеводы с властью военного управления, а также дьяки для управления финансового; они оставались и в эпоху земского самоуправления. Так как эти лица ведали управление на государя, а не ради кормления, то само население еще при наместниках просило себе права судиться у воевод (в Великом Новгороде). Но всеобщее введение воевод в уезды относится к смутному времени: «При царе Федоре Ивановиче и при царе Борисе по 113 год (1606 г.) – по Ростригин приход… воевод не было, а были судьи и губные старосты и городовые прикащики» (Разряд, росп. воевод во Врем. общ. ист. и др. 1849 г. Кн. 3). Причина введения воевод с дьяками заключается в том, что смутная эпоха обнаружила необходимость иметь в каждом городе военную власть и, сверх того, такой орган управления, который бы связывал провинцию с центром и простирал свою власть на все классы провинциального общества (а не на одних тяглых людей). Во время смут само население составляло общесословные собрания и общесословное управление и само избирало себе воеводу (примером может служить Устюжна Железнопольская в 1609 г.). – Цель назначения воевод – не кормление, а управление на государя; хотя воеводы по-прежнему просятся «покормиться», но это означает уже не поборы, а государственное жалованье; царь писал в 1615 г. в Бежецк Верхний: «Воеводам кормов не давать, в том самим себе убытков не чинить». – Воевода назначаем был государем и думой, но иногда само население просило о назначении того или другого лица или о продлении власти прежнего воеводы. – Власть его была срочная и обыкновенно краткосрочная (1–2 года). В уезде управлял не всегда один воевода: в больших городах воевод бывало одновременно несколько (например, в Астрахани 3–4, в Пскове 2–3); из них один был главный; в меньших городах было по одному воеводе; но в том и другом случае при воеводах в товарищах были дьяки или подьячие «с приписью». Из этих лиц составляется учреждение – приказная изба, иногда весьма сложная с разделением на повытья. Но и здесь, как в центральных приказах, управление не было коллегиальным. – Круг ведомства воевод определялся наказами, которые давались каждый раз, но потом сведены в общую форму для каждого города; по наказам воеводам предоставлялось: произвести ревизию управления предшественника; ведать «город» – укрепление – и другие средства обороны; иногда вести иностранные сношения (например, Астраханский воевода); ведать полицию, именно охранять безопасность и благочиние (пресечение преступлений, меры против пожара, охранение общественной нравственности); наконец, судить.
Отношение власти воевод к самоуправлению. Обе формы самоуправления (губные учреждения и земские) продолжали существовать рядом и в XVII в. при воеводской системе управления. По отношению к тем и другим, воеводе принадлежит право контроля без вмешательства в их сферу деятельности. Это и соблюдалось в начале XVII в. (см. Ак. гор. Шуи, № 16; донесение воеводы царю о злоупотреблениях и небрежности губных властей и донесение губных властей на воеводу, что «он в губные дела вступаетца»; ср. также наказ 1672 г. Олонецкому воеводе «беречь накрепко, чтоб мужики – горланы богатые… середним и молодчим людем продажи не чинили и лишних поборов… не сбирали» – в Доп. ак. ист. VI, 56; III, 18, 67; IV. № 140). Но различие надзора и управления скоро утратилось: воеводы начали вмешиваться в управление губное и земское.
По отношению к губным властям воевода делается начальником, а губные старосты – его товарищами. Но так как через это власть губных старост распространилась на все ветви управления, то правительство признавало по временам излишним иметь в уездах две однородных власти и колебалось в выборе одной из них: так, в 1661 г. воеводы были повсюду отменены и все управление поручено губным старостам; напротив, в 1679 г., возвратившись к воеводскому управлению, отменили совсем губное; с 1684 г. обе власти опять сопоставлены, что и держалось до Петра Великого, при котором губное управление было уничтожено.
По отношению к земским учреждениям воевода сделался начальником в их полицейской деятельности, но в финансовом и экономическом управлении земские власти были совершенно независимы: воеводам запрещалось «в денежные их сборы и в мирские дела вступаться и воли у них в их мирском окладе и в иных делах отъимати…, (выборных) не переменять» (Наказ Чердынскому воеводе 1677 г. в Ак. ист. V. № 16).
г) Городское самоуправление. Земские учреждения и в XVII в. были всеуездными для тяглого населения. Но в больших городах управление приближалось уже к муниципальному: в Великом Новгороде исходным пунктом самоуправления были собрания городских людей (общие сходы в земской избе) для выборов и для решения текущих дел; постоянное управление состояло из 5 старост, выбранных по концам города. В Пскове управляла коллегия общегородских старост. Но здесь была сделана попытка к установлению собственно муниципального учреждения, именно в 1666 г., во время управления воеводы Ордына-Нащокина; введенное тогда городское устройство весьма сходно с магдебургским устройством немецких и польских городов: общее собрание граждан избирает 15 человек – членов земской избы на три года; в действительном управлении ежегодно чередуются между собой пятеро из них; компетенция выборных простирается на посадских людей и монастырских крестьян; низшие уголовные дела разрешаются совместно губными и городскими властями, высшие – воеводой. Но впоследствии новый воевода (князь Хованский) уничтожил это самоуправление.
Общинное самоуправление. Вообще земское самоуправление не исключало отдельного самоуправления общин, входивших в состав земства, или не входивших. В городе Москве, не имевшем общеземского самоуправления, каждая сотня и слобода составляла самоуправляющуюся единицу. То же должно сказать о волостях уездных. Управление в них принадлежало не одним избранным сотским и старостам, но составляло целое учреждение, именуемое братский двор, куда собираются сходы членов общины – «лучших людей» – весьма часто (большей частью по воскресеньям) не для одних выборов, но для решения экономических и даже судебных дел (см. Забелин. Опыты изуч. рус. древн. и истории. Ч. II, 168 и др.).
История московской провинции (уезда). Уезд Московского государства составился или из прежних частей земли – пригородов (1-го периода), или из целых земель, присоединенных к новому государству, или из завоеванных нерусских царств. Отсюда и наименования провинции различны: уезд, земля, царство. Первоначальные условия присоединения земель оставляли провинции почти в их прежней целости; отсюда неравенство московских уездов, из которых некоторые заключали в себе один город с пригородами; другие состояли из нескольких городов с одним главным. Но цельные земли потом постепенно подвергались разложению на их составные части, которые делались непосредственными провинциями государства; выделены были более значительные волости в особое управление. Наконец, создаваемы были и искусственные единицы: станы, трети, четверти, которые, впрочем, мало имеют значения в истории провинции. – К концу XVI в. понятие уезда взяло перевес над единицами более крупными (землями) и более мелкими (волостями); границы уездов определены межевщиками (Ал. Фед. – Чех., I. № 83). При первоначальном присоединении, землям оставляема была некоторая самобытность: так, в Новгородской земле и после присоединения суд, военная повинность и финансы оставлены были отдельные; обыкновенно присоединенным землям оставлялось и их обычное право и законы. – Но тотчас принимаемы были меры относительно состава населения провинций, именно высшие классы старого населения выводились, а взамен его вводилось новое или из центра государства, или из новых других провинций: в 1479 г. выведено из Великого Новгорода более 100 семейств детей бояр и купцов, которые поселены во Владимире, Муроме, Нижнем Новгороде и др.; вскоре еще более 7 тысяч семейств переселено оттуда же в Низовую землю; на место выселенных испомещены московские дети боярские; подобные же выводы произведены в 1484, 1487 и в 1488 гг., когда выведено 7 тысяч житьих людей, а в 1489 г. остальные житьи люди. В 1510 г. великий князь Василий «лутчим людем (псковичам) велел ехати к Москве жити». В 1489 г. «воеводы великого князя развели Вятку всю» (по другим известиям – лучших людей); переселенцы испомещены в Боровске, Алексине и пр. Герберштейн пишет: «Для того, чтобы рязанцы не сделали когда-нибудь восстания, великий князь распределил значительную их часть по разным колониям; этим обессилено было все княжество». Население восточных царств выводимо было в меньших размерах, зато внутрь их вводились военные колонии. – Составом провинции и ее населения определяется история местного управления.
История местного управления делится на три эпохи: а) время действия системы кормления, т. е. управления через наместников и волостелей (до половины XVI в.); 6) время действия самоуправления (от половины XVI в. до начала XVII в.); в) время действия приказно-воеводского управления в соединении с самоуправлением (XVII в.).
а) Система кормления. По присоединении нового удела или княжества, взамен прежних князей, назначались наместники с властию, аналогичной прежней княжеской, именно здесь виден тот же вотчинно-государственный характер власти. Назначение наместником именуется «пожалованием» («пожаловал есми гор. Володимиром»: А. Ист. I. № 110). Такое пожалование могли получить в бывшем своем уделе и прежние местные князья (например, ростовские). С подобной же властью получали провинции служилые цари татарские (в Кашире и Касимове). В последних случаях (при пожаловании князей и царей) власть правителя передавалась иногда преемственно лицам одной и той же фамилии (примером может служить кормление Мещерой в роде Протасьевых от начала XV до конца XVI в.; см. Ак. Юр. № 161); но такое преемство власти не есть, однако, наследственность: пожалование каждый раз зависит от воли царя. – В большей части других случаев пожалование наместничеством было краткосрочное (до трех лет). – Частный характер власти ограничивался далее соучастием в управлении одним городом двух наместников или в волости двух волостелей (Судебник 1497 г., ст. 65). – Цель назначения наместника – двоякая: частная – кормление и государственная – управление (в 1499 г. один из костромских наместников, Захарьин, жаловался Иоанну III, что на Костроме ему с другим – боярином Судимонтом – «сытому не быть», и затем переведен во Владимир). Но провинция отдавалась не в полное частное пользование: корм был определен таксой в уставных грамотах для каждого уезда и в книгах центрального правительства (Судебник царский 26). Он состоял из: «въезжего корма» (при въезде наместника на кормление), периодических (натуральных или денежных) поборов два или три раза в году (на Рождество, Пасху и Петров день), пошлин торговых (с иногородних купцов), судебных пошлин и, наконец, брачных («выводной куницы»). За превышение таксы корма наместнику угрожает наказание. – Состав подчиненных органов наместничьего управления также носит частного-сударственный характер: наместник отправляет суд через своих холопов – тиунов и доводчиков, между которыми делит станы и деревни уезда, но ответственность за деятельность их падает на него самого. Число тиунов и доводчиков, равно и срок их службы определяется уставными грамотами (см. Белозер. уст. гр. 1488 г., ст. 3 и 5); законом определяется, чтобы они при разъездах по уезду не отягощали населения лишними лошадьми и людьми и долговременными остановками (Там же. 4), чтобы не брали своих поборов на месте – в станах, а получали в городе из рук соцкого. – Не всем наместникам представлялась одинаковая компетенция, были наместники «с судом боярским» и «без боярского суда» (Судебник 1497 г., ст. 38 и 43); первые решали дела по холопству (укрепление и освобождение) и уголовные окончательно, вторые обязаны были отсылать их к докладу в Москву. – На неправильные действия наместника населению дается право жалобы великому князю. Район власти наместника простирается не на все составные части уезда: лица обеленные (служилые люди, церковные учреждения, «слободы» и дворцовые вотчины) обыкновенно освобождаются от власти наместника вполне или частью. Эти так называемые на Западе иммунитеты, а в Московском государстве тарханы были уничтожены лишь в XVI в., но далеко не вполне.
Главное значение наместничьего управления заключалось в приведении провинции в связь с государством, а не во внутреннем управлении провинции. Для последней цели в каждом уезде была своя выборная система органов самоуправления такая же, как и в 1-м периоде, именно: соцкие и старосты; иногда в провинцию подолгу не назначаемы были наместники, между тем управление шло; так, в Двинской земле в 1538–1541 гг. не было наместников, «а были соцкие и жалованные грамоты, и всякие указы и судебники присыланы на их имя» (Двин. лет.). И при наличности наместников управление налогами и полицией находится в руках выборных (см. Двин. гр. 1397 г., ст. 1; в Уст. Онежской гр. читаем: скоморохов «старосты и волостные люди вышлют вон»). Они же участвуют в суде вместе с наместником; «наместником и их тиуном без соцких и без добрых людей не судити суд» (А. А. Э. I, 123; сл. Суд. 1497 г., ст. 38 и Суд. цар., ст. 62); протоколы суда пишутся земским дьяком. (Суд. цар. Там же.). В подразделениях провинции были выборные подчиненные органы (пятидесятские, десятские).
6) Земское самоуправление XVI в. В XVI в. провинции до некоторой степени срослись уже с государством, а в самом государстве сознается уже потребность чисто государственного управления. Это привело сначала к учреждению специальных органов самоуправления рядом с наместниками (губные учреждения), а потом – к полной отмене наместничьей власти и к введению общего земского самоуправления (земские учреждения).
Губные учреждения. Кормленщики, преследуя свои частные цели, не обращали внимания на благоустройство провинции, а выборные власти были стеснены в своих действиях присутствием власти наместника; тогда количество преступлений, особенно разбоев, возросло до крайней степени («сами меж себя без нашего ведома обыскивати и имати разбойников не смеете», – пишет великий князь жителям провинций (см. Белозер. губн. гр. 1539 г.). Тогда, по просьбе самого населения, с 30-х годов XVI в. в каждом уезде устанавливаются выборные губные власти для преследования разбойников и суда над ними. Хотя правительство (боярская дума) предприняло это учреждение, как общую меру для всего государства, но введение ее в известной провинции обусловливалось просьбой самого населения и получением на то грамоты. Население многих провинций встретило мысль правительства с большим сочувствием и смотрело на эти учреждения, как на величайшее благодеяние: «Тоя же зимы (1541 г., говорит псковский летописец) бысть жалование государя нашего великого князя Ивана Васильевича всея Руси до всей своей Русской земли, млада возрастом 11 лет и старейша умом: до своей отчины милосердова, показа милость свою и нача жаловати, грамоты давати по всем градом большим, и по пригородам и по волостем, лихих людей обыскивати самым крестьяном меж себя по крестному целованию, и их казнити смертною казнию, и не водя к наместником и к их тивунам лихих людей-разбойников и татей. И бысть наместником по городам нелюбка велика на християн. А псковичи такову грамоту взяша и начаша псковские целовальники и соцкие судити лихих людей на княжи дворе в судницы над Великою рекою, смертною казнию их казнити. И бысть наместник на Пскове один князь Василей Репнин – Оболенской, и была ему нелюбка до Псковичь велика, что у них, как зерцало, государева грамота; и бысть крестьянам радость и лгота велика от лихих людей, и от поклепцов, и от наместников, и от их недельищков и от ездоков, кои по волостем ездят. И начаша псковичи за государя Бога молити…». (Пск. 1-я лет.). Из этого видно, что первоначально губное учреждение не имело определенной организации: каждая провинция приспособляла новую функцию к своим существующим органам самоуправления: во Пскове древними органами самоуправления и суда были сотские; к ним присоединены (новоизбранные?) целовальники. Местом суда сделался «княжий двор» – старинная «судница». Самое учреждение не носит еще наименования губного. – Губные учреждения, однако, не были введены повсеместно: северные провинции государства (в которых не было служилого класса) не получили губных властей; но в половине XVI в., когда в них введены земские учреждения, этим последним поручено и все губное ведомство. Округами губными сначала были города и волости; но затем в каждом уезде устанавливается одно губное ведомство. Губные ведомства иногда устанавливались в отдельных частных вотчинах (например, Троицкого монастыря). – Губные власти суть: губной староста (сначала несколько на уезде), избираемый из дворян или детей боярских грамотных; если выбор губного старосты, за разногласием избирателей, не состоялся, то его назначало правительство. Избранный являлся в Москву и здесь получал утверждение и наказ. При нем старосты, десятские и лучшие люди — человек 5 или 6. Впрочем, эти последние уже были и при наместничьем управлении; впоследствии они заменены целовальниками (до 4-х); при них – губной дьяк. Все вместе эти власти составляют одно учреждение – губную избу. – Для общих обысков устраиваются периодические съезды всех классов уезда: князей, детей боярских, духовных лиц и крестьян. На таких съездах происходят и выборы упомянутых властей, а именно: губного старосту и дьяка избирают все классы, а губных целовальников – сошные люди (см. Уст. кн. Разб. прик., ст. 56–58). Участие в избрании было обязательно для избирателей, ибо они отвечали за избранных перед правительством. В частных вотчинах избрание губных властей предоставлялось владельцу, причем старостой мог быть кто-либо из людей, служащих частному вотчиннику, его приказчик. Власти избирались сначала бессрочно, но в XVI в. велено переменять целовальников погодно (А. А. Э. III. № 210). Компетенция губных властей простирается на уголовную полицию (поимку преступников), суд над разбойниками, а после и над татями, убийцами и поджигателями, и заведывание тюрьмами. – Впоследствии губные учреждения заменяли собой все областное управление. При отмене наместничьего управления в уездах вовсе не стало органов правительства, которое, не имея на кого возложить приказные дела (финансовые и административные), нередко обращалось к губным старостам. В некоторых городах до введения воеводского управления губные старосты правили на правах воевод (например, в Шуе).
Земские учреждения. В половине XVI в. правительство решилось покончить совсем с началом кормления: в указе 1555 г. царь Иоанн IV говорит: «Что наперед сего жаловали есмя бояр своих… – городы и волости давали им в кормление, – и нам от крестьян челобитья великие и докука была беспрестанная, что наместники… чинят им продажи и убытки великие. И мы, жалуючи крестьянство… наместников, волостелей и праветчиков от городов и от волостей отставили… велели есми во всех городах и волостях учинити старость излюбленных, кому меж крестьян управа чинити» (А. А. Э. I, 242; сл. Важскую уставн. гр. в Хрестоматии по ист. рус. права. Вып. II. С. 183. Прим. 2)[71]. Реформа эта приведена была в исполнение повсеместно, кроме некоторых пограничных городов, где наместничье управление непосредственно перешло в воеводское; реформа вызвана просьбами самого населения. Взамен наместничьего корма установлен оброк с провинций, получивших земские учреждения. – Округи этих учреждений были разнообразны: именно и целые уезды, но большей частью волости. Круг лиц, на которые они простираются, суть тяглые люди, посадские и крестьяне (в земских учреждениях совмещаются и муниципальные – городские) и лишь отчасти церковные учреждения (служилые люди, как мы видели, изъяты были и из наместничьей власти). От этого земские учреждения были не вполне пригодны для общего самоуправления провинций. Власти земские суть излюбленные головы, впоследствии повсюду именуемые старостами (сначала в каждом округе несколько, потом – один), земский дьяк и лучшие люди (целовальники в различном числе от 2 до 10, именуемые также земскими судьями). Для полицейского управления эти власти пользуются прежними выборными каждой общины: соцкими, патидесяцкими. Избрание совершалось на неопределенный срок, но население всегда могло «переменить» выборных (Уст. Двин. гр. 1556 г.). Но есть указания и на ежегодный выбор; вообще в этом не было одного установленного порядка. – Компетенция земских властей простиралась на все ветви управления (полицейское, финансовое, экономическое) и суда; по делам уголовным им предоставляется окончательное решение даже дел, ведущих к смертной казни. В этом последнем роде дел земские учреждения должны были войти в коллизию с губными, которая разрешалась или тем, что земские власти судят вместе с губными, или земские власти вовсе не судят губных дел, или губные учреждения перестают действовать в тех округах, где введены земские учреждения[72].
в) Приказно-воеводское управление XVII в. В некоторые (преимущественно пограничные) города еще при наместниках назначаемы были и воеводы с властью военного управления, а также дьяки для управления финансового; они оставались и в эпоху земского самоуправления. Так как эти лица ведали управление на государя, а не ради кормления, то само население еще при наместниках просило себе права судиться у воевод (в Великом Новгороде). Но всеобщее введение воевод в уезды относится к смутному времени: «При царе Федоре Ивановиче и при царе Борисе по 113 год (1606 г.) – по Ростригин приход… воевод не было, а были судьи и губные старосты и городовые прикащики» (Разряд, росп. воевод во Врем. общ. ист. и др. 1849 г. Кн. 3). Причина введения воевод с дьяками заключается в том, что смутная эпоха обнаружила необходимость иметь в каждом городе военную власть и, сверх того, такой орган управления, который бы связывал провинцию с центром и простирал свою власть на все классы провинциального общества (а не на одних тяглых людей). Во время смут само население составляло общесословные собрания и общесословное управление и само избирало себе воеводу (примером может служить Устюжна Железнопольская в 1609 г.). – Цель назначения воевод – не кормление, а управление на государя; хотя воеводы по-прежнему просятся «покормиться», но это означает уже не поборы, а государственное жалованье; царь писал в 1615 г. в Бежецк Верхний: «Воеводам кормов не давать, в том самим себе убытков не чинить». – Воевода назначаем был государем и думой, но иногда само население просило о назначении того или другого лица или о продлении власти прежнего воеводы. – Власть его была срочная и обыкновенно краткосрочная (1–2 года). В уезде управлял не всегда один воевода: в больших городах воевод бывало одновременно несколько (например, в Астрахани 3–4, в Пскове 2–3); из них один был главный; в меньших городах было по одному воеводе; но в том и другом случае при воеводах в товарищах были дьяки или подьячие «с приписью». Из этих лиц составляется учреждение – приказная изба, иногда весьма сложная с разделением на повытья. Но и здесь, как в центральных приказах, управление не было коллегиальным. – Круг ведомства воевод определялся наказами, которые давались каждый раз, но потом сведены в общую форму для каждого города; по наказам воеводам предоставлялось: произвести ревизию управления предшественника; ведать «город» – укрепление – и другие средства обороны; иногда вести иностранные сношения (например, Астраханский воевода); ведать полицию, именно охранять безопасность и благочиние (пресечение преступлений, меры против пожара, охранение общественной нравственности); наконец, судить.
Отношение власти воевод к самоуправлению. Обе формы самоуправления (губные учреждения и земские) продолжали существовать рядом и в XVII в. при воеводской системе управления. По отношению к тем и другим, воеводе принадлежит право контроля без вмешательства в их сферу деятельности. Это и соблюдалось в начале XVII в. (см. Ак. гор. Шуи, № 16; донесение воеводы царю о злоупотреблениях и небрежности губных властей и донесение губных властей на воеводу, что «он в губные дела вступаетца»; ср. также наказ 1672 г. Олонецкому воеводе «беречь накрепко, чтоб мужики – горланы богатые… середним и молодчим людем продажи не чинили и лишних поборов… не сбирали» – в Доп. ак. ист. VI, 56; III, 18, 67; IV. № 140). Но различие надзора и управления скоро утратилось: воеводы начали вмешиваться в управление губное и земское.
По отношению к губным властям воевода делается начальником, а губные старосты – его товарищами. Но так как через это власть губных старост распространилась на все ветви управления, то правительство признавало по временам излишним иметь в уездах две однородных власти и колебалось в выборе одной из них: так, в 1661 г. воеводы были повсюду отменены и все управление поручено губным старостам; напротив, в 1679 г., возвратившись к воеводскому управлению, отменили совсем губное; с 1684 г. обе власти опять сопоставлены, что и держалось до Петра Великого, при котором губное управление было уничтожено.
По отношению к земским учреждениям воевода сделался начальником в их полицейской деятельности, но в финансовом и экономическом управлении земские власти были совершенно независимы: воеводам запрещалось «в денежные их сборы и в мирские дела вступаться и воли у них в их мирском окладе и в иных делах отъимати…, (выборных) не переменять» (Наказ Чердынскому воеводе 1677 г. в Ак. ист. V. № 16).
г) Городское самоуправление. Земские учреждения и в XVII в. были всеуездными для тяглого населения. Но в больших городах управление приближалось уже к муниципальному: в Великом Новгороде исходным пунктом самоуправления были собрания городских людей (общие сходы в земской избе) для выборов и для решения текущих дел; постоянное управление состояло из 5 старост, выбранных по концам города. В Пскове управляла коллегия общегородских старост. Но здесь была сделана попытка к установлению собственно муниципального учреждения, именно в 1666 г., во время управления воеводы Ордына-Нащокина; введенное тогда городское устройство весьма сходно с магдебургским устройством немецких и польских городов: общее собрание граждан избирает 15 человек – членов земской избы на три года; в действительном управлении ежегодно чередуются между собой пятеро из них; компетенция выборных простирается на посадских людей и монастырских крестьян; низшие уголовные дела разрешаются совместно губными и городскими властями, высшие – воеводой. Но впоследствии новый воевода (князь Хованский) уничтожил это самоуправление.
Общинное самоуправление. Вообще земское самоуправление не исключало отдельного самоуправления общин, входивших в состав земства, или не входивших. В городе Москве, не имевшем общеземского самоуправления, каждая сотня и слобода составляла самоуправляющуюся единицу. То же должно сказать о волостях уездных. Управление в них принадлежало не одним избранным сотским и старостам, но составляло целое учреждение, именуемое братский двор, куда собираются сходы членов общины – «лучших людей» – весьма часто (большей частью по воскресеньям) не для одних выборов, но для решения экономических и даже судебных дел (см. Забелин. Опыты изуч. рус. древн. и истории. Ч. II, 168 и др.).
3) Финансовое управление
Завоевание татар отразилось с особенной силой на финансовом управлении России как относительно прямых налогов, так и пошлин.
а) Прямые налоги – дань. С завоеванием татар подать опять превращается в международную дань. Первоначально завоеватели хотели брать десятую часть всего, в том числе людей, но потом довольствовались деньгами. Единицей обложения взята была, по азиатскому обычаю, голова, т. е. введена подать поголовная (подушная) вместо древней европейской – поимущественной; все население было исчислено (что повторялось приблизительно через 17 лет; второе исчисление было в 1257 г., 3-е – в 1275). «Число» более всего возмущало тогда русских, как печать осквернения варварством. Вместе с тем способ взимания введен был также азиатский – откуп. Восстания народа (1290 г.) заставили татар обратиться к русским князьям и предоставить им сбор дани, после чего постепенно восстановлены национальные основания податной системы, что окончательно установилось в половине XV в. (великий князь Василий Темный пишет в своей духовной, что его наследники должны послать писцов в уделы и «обложить данью по сохам и по людям»). От Иоанна III мы уже имеем одну писцовую книгу (Вотской пятины).
Основанием обложения служили писцовые книги, т. е. периодические кадастры государства, известные со времен Василия Васильевича Темного, но, конечно, производившиеся и раньше (см. А. А. Э. 1. С. 23, 1435–1446 гг.). Нельзя сомневаться, что уже в 1-м периоде князья производили описи своих владений для целей финансового обложения (см. уставы смоленского князя Ростислава и новгородского князя Святослава XII в.), но, вероятно, тогдашние описи ограничивались исчислением погостов, определением (точным) количества прямых налогов с каждого погоста и приблизительным исчислением косвенных налогов и пошлин. Татары, несомненно, производили переписи населения, состоявшие, вероятно, только в исчислении лиц мужского пола и движимого имущества – скота (едва ли можно принять мысль Неволина, что татарская перепись отмечала все «податное имущество»). В середине татарской эпохи, когда дань собирали для татар уже князья, эти последние возвратились к старой системе описей (см. С. Г. Гр. и Догов. I, № 95), которая, изменяясь и совершенствуясь, выработалась в систему писцовых книг. При весьма неустойчивых и изменчивых отношениях центральной власти к удельным князьям, до Иоанна III нельзя предполагать возможными единовременные и периодические описания всего государства. Лишь со времен Иоанна III дело кадастра получает большую правильность; периодичность описей, однако, нарушалась тем, что опись производилась весьма продолжительное время, и потому, когда последние уезды еще переписывались, а уже возникла потребность начинать новый кадастр.
Ныне нам известны следующие более общие переписи: Новгородской и Тверской земель по их присоединении (1491–1492 гг.); общая перепись, начатая при Иоанне и продолжавшаяся при Василии; общая перепись (вероятно, не одна) при Грозном (в 40-х годах; в 50–80 гг.); общая перепись при Федоре Иоанновиче (вероятно, законченная в 1592 г.).
В XVII в., после смутного времени, посланы были дозорщики в разные места для досмотра, в каком наличном состоянии находились платежные силы населения (в неразоренные посланы в 1619 г. писцы для нового обычного кадастра). Результатом деятельности дозорщиков явились так называемые дозорные книги, которые отнюдь не заменяли собой писцовых. Эти последние продолжали составляться своим чередом и служат для нас свидетельством о двух общих кадастрах XVII в. (1625–1630 и 1680 г.). Между тем в то же время правительство, предполагая отменить прежнюю (посошную) систему обложения, производило переписи другого рода, т. е. подворное исчисление населения исключительно тяглого без всяких других данных экономического характера. Такие переписи произведены были в 1645–1646 и 1676–1678 гг. Результатом их были переписные книги.
На основании писцовых книг каждой провинции владельцу выдавались выписи из них, так называемые сотные (представляющие таким образом лишь копии части писцовых книг). Переписные книги сокращались в перечневые (указатели имен владельцев с общими итогами числа дворов, состоящих за ними); они составлялись для удобств справок в приказах и уездных учреждениях. Подобное сотным книгам имели значение приправочные книги, т. е. выписи из прежних писцовых книг, вручаемые новым писцам для соображения, какая разница обнаружится в экономическом состоянии данной местности сравнительно с прежним ее состоянием. Писцам, командируемым для новой описи, вручались, сверх того, сошные книги, т. е. теоретические руководства для определения числа сох, вытей и денежных единиц, снабженные арифметическими таблицами (скоромышленниками). – Писцами были как специалисты, командируемые из Москвы, так иногда и местные воеводы.
Писцовые книги состояли в описании земель по количеству и качеству; населенных мест, где исчислялись дворы; доходности земли (урожайности); повинностей в пользу землевладельцев и местных властей; наконец, сравнительной ведомости о прибыли или убыли доходов по сравнению с прежним описанием.
Окладной единицей была соха, которая не есть поземельная мера, а условная единица измерения всяких имуществ; в посошную подать входил поземельный, подворный и промысловый налог. В отношении к земле, соха включала в себя в поместьях и вотчинах хорошей земли 800 четвертей, средней – 1000, худой – 1200; такое большое количество земли в сохе на этих землях объясняется тем, что поместья и вотчины обложены наименьшим окладом. По местностям и по другим родам имуществ эти цифры изменялись: на черных землях (податных по преимуществу) в соху включалось самое меньшее количество четвертей (500-600-700); в монастырских и дворцовых среднее: 600, 750, 900. В городах соха включала в себя известное число дворов (лучших – 40, средних – 80, молодчих – 160; в слободах – 320, бобыльских– 960). Относительно промыслов, например «црен» (солеваренная сковорда), «ез» (рыболовная перегородка в реке) применяются к сохе (смотря по прибыльности).
Соха была неодинакова в разных местностях государства; кроме описанной московской сохи, была гораздо меньшая (новгородская), которая применялась в писцовых книгах в бывших областях Великого Новгорода и после его присоединения; величина этой сохи определяется так: «а в соху два коня, а третьи припряжь, да тшан кожевничской за соху, лавка за соху, плуг за две сохи, кузнець за соху, четыре пешци за соху, ладья за две сохи; а кто сидит на исполовьи, на том взяти за полсохи» (данная на черный бор 1437–1460 гг.). В северной России (прежних новгородских владениях) даже в XVII в. величина «сошки» была неодинакова почти в каждой волости (средний размер сошки около 10V2 четвертей).
В частных хозяйствах экономические средства населения измерялись не сохами, а вытями, что приняло и государство в своих частных (дворцовых) имуществах. Затем правительство решило применить эту единицу, как несравненно меньшую, а потому более удобную, и к финансовому обложению посошному, раздробляя сохи на выти. Но так как самая выть не была определенной величиной (земли или других реальных предметов), а сообразовалась с состоятельностью лиц плательщиков[73], и так как число вытей в сохе также не всегда было постоянным, то введение вытного письма не упростило системы сошного письма и обложения.
В малонаселенных окраинах государства, а после опустошений Смутного времени и в центре его такая крупная единица, как соха, сделалась малоприменимой: приходилось сообразоваться с наличным числом населения, а потому (без полной отмены сошной системы) стали постепенно склоняться к новой единице обложения – двору. Переходом от сохи к двору служит живущая четверть, которая состояла из нескольких крестьянских и бобыльских дворов (число их в четверти изменялось по местностям и времени; но нормальным числом крестьянских дворов в живущей четверти можно признать десять; а так как тогда было установлено считать 1 крестьянский двор равным двум бобыльским, то в живущей четверти клали 10 крестьянских дворов и 20 бобыльских; другой нормой было 16 крестьянских и 32 бобыльских двора. Эти нормы применялись к поместьям и вотчинам (в отношении к монастырским землям они понижались с целью большего обложения; монастырские земли обложены в 1V2 раза больше). – «Живущая четверть» служила окладной единицей (не применяясь, однако, к черным землям) до конца 70-х годов XVII в., когда обложение по этой системе сменилось подворной податью, которая и раньше применялась к некоторым отдельным видам сборов (например, полоняничным деньгам), но затем поглотила большую часть их)[74]. (Ук. 1679 г. сл. Ак. Ист. V, № 38, 39, 48, 49, 77). Но этим означалось лишь исчисление подати, следующей с известного города, волости или вотчины; разложение же ее по плательщикам делалось, «смотря по пожиткам и по промыслам»; несмотря на то, переход от посошной подати к подворной встречал противодействие в населении.
Рядом с указанными в XVII в. существовал и чисто подоходный налог (для податей чрезвычайных), именно: «пятая» или «десятая деньга» (10–20 %) и 15-я деньга, на особенные военные нужды расстроенного государства; впоследствии она сделалась постоянной добавочной к посошной с торговых людей.
Наконец, поголовная подать существовала лишь для восточных инородцев – это ясак (Ак. Ар. Э. II, 75 и др.).
Величина ироды податей. Кроме общей дани, постепенно возникали новые налоги по мере возрастания государственных потребностей, а именно: ямские деньги (на содержание «ямов» – почт) по 10 рублей и более на соху (в XVI в.); стрелецкая дань (натурой и деньгами); оброк за отмену наместничьего корма; полоняничные деньги (правильн. обр. с пол. XVI в).
Лица, подлежащие обложению. Податными классами были собственно тяглые люди (посадские люди и черные волости). Но и имения служилых людей и церковных учреждений далеко не все были обелены. Хотя в древнейшее время давалось полное обеление, так что обеленные имущества не подвергались и описи, но освобождение давалось от бывших, но не от будущих налогов. Тарханы предположено уничтожить при Иоанне IV; полное уничтожение их относится к 1672 г. Экстраординарные налоги вообще простирались на все классы. В 1620–1621 гг. это распространено и на ямские деньги и стрелецкий сбор. Вообще крестьянское население и частных вотчин и поместьев признано также податным.
Способ взимания податей. Провинциальные власти обязаны были составлять «окладные росписи» (проект доходов и расходов по данной провинции) и «сметные списки» (отчет о действительном исполнении сметы прошлого года). Иногда росписи уездные сводились в областном городе в общую областную роспись. Из местных росписей в Москве составлялись общие по каждому отдельному финансовому ведомству (например, четверти); быть может составлялась даже (в XVII в.) и общая государственная роспись.
Определенные на известную местность налоги разводились потом выборными властями и представителями населения по отдельным плательщикам (разруб). Впрочем, если самоуправляющийся округ обнимал несколько волостей, иногда целый уезд, то предварительно раскладка (развод) производилась в центре уезда общими органами самоуправления (всеуездным старостой или съездом земских старост) по волостям; при этом участвовали выборные от волостей и владельцев (монастырей) окладчики. В волостях обязанность раскладки падала на выборных волостных властей, с участием совета крестьян. Выборные окладчики приводятся к присяге и обязываются «обложить и собирать те деньги… чтобы богатые и полные люди перед бедными во льготе, а бедные перед богатыми в тягости не были». Для этого составляются «окладные книги» за подписью земских властей и окладчиков (А. И. V, № 48). Для взимания экстраординарных налогов избирались в городах специальные окладчики из лучших, средних и молодчих людей, которые приводимы были к присяге в соборной церкви; окладчики отбирают письменные показания у посадских и торговых людей о их движимом имуществе, о лавках, заводах и промыслах; при неправильном показании плательщика, окладчики определяют его доход сами «по розыску» (Ак. ист. V, № 23).
Налогоспособность отдельного лица в селах измерялась количеством рабочих рук, величиной участка земли, обрабатываемой им, и урожайностью. В посаде она определялась величиной и положением двора (в остроге или посаде), числом дворов одного владельца, торговыми оборотами. В обоих случаях принималось во внимание и движимое имущество плательщика. – Самое взимание производилось в посадах и в черных волостях или постоянными (выборными) властями посада и волости или нарочно избранными сборщиками и целовальниками, во владельческих селах и дворцовых – приказчиками, с участием самих крестьян. Собранные деньги доставлялись самим населением в уездный город или в всеуездный земский центр (земскую избу), или прямо воеводе и его приказным людям (в съезжую избу). Но иногда сами плательщики (волости и владельцы) доставляли сборы прямо в Москву. Воеводе принадлежало право контроля над всем процессом раскладки и взимания, а иногда и право непосредственного взимания (по некоторым специальным сборам); он же взыскивал и недоимки путем правежа. Это открывало дорогу для больших злоупотреблений со стороны воеводской власти.
б) Косвенные налоги и пошлины, возникшие в 1-м периоде из целей благоустройства, именно: вес, мера и мыт, остаются и в Московском государстве. Но завоевание татар и здесь произвело совершенный переворот: наравне с «числом», столь же ненавистна была и татарская тамга, т. е. торговая провозная пошлина, имеющая чисто фискальное значение; из нее возникли бесчисленные частные виды пошлин: поворотное (при ввозе товаров в гостиный двор), гостиное (за помещение их в этом дворе), амбарное (за помещение в закрытом хранилище), порядное (при покупке товаров из гостиного двора в лавки), отвоз (при вывозе товаров из города), свальное (при выгрузке соли), явка (при объявлении о прибытии товара), подъемное (при свозке сваленной на берегу соли в склады), поплашное (при продаже леса и дров), привязная пошлина и роговая (при продаже скота; это «тамга» в тесном смысле), пятно (при купле-продаже лошадей) и мн. др. Торговый устав 1653 г. и Уставная Грамота 1654 г., отменив все эти пошлины, ввели торговый налог по 10 ден. с руб. с продавца. Новоторговым уставом 1667 г. определены внешние таможенные пошлины.
Способ взимания пошлин, введенный татарами, был откуп, постепенно уступавший потом место взиманию через выборных людей (таможенных голов и целовальников).
в) Регалии. Единственной регалией Московского государства надо считать питейную. Приготовление и продажа пива, меда и вина (водки) принадлежало исключительно правительству; общины и частные лица получали, в виде милости, право варить для себя питье в известные дни (праздники, свадьбы и т. п.). Число кабаков и местонахождение их было ограничено, а также и количество потребляемого вина одним лицом (по 1 чарке). Управление этой регалией вверялось также общинам, которые избирали «верных голов и целовальников» на кружечные дворы и отвечали за недобор и злоупотребления выбранных. Общее управление кружечными дворами сосредоточивалось в приказе Новая Четверть.
Количество государственных доходов. В конце XVI в., по свидетельству Флетчера, весь доход Московского государства равнялся 1430000 руб. (прямые налоги 400 тыс., косвенные – более 800 тыс.); в половине XVII в. (по Котошихину) общий доход состоял из 2229009 руб. (в том числе от сибирских мехов – 600 тыс., таможенных доходов – 500 тыс., кружечных – 100 тыс., судебных пошлин – 15 тыс.).
а) Прямые налоги – дань. С завоеванием татар подать опять превращается в международную дань. Первоначально завоеватели хотели брать десятую часть всего, в том числе людей, но потом довольствовались деньгами. Единицей обложения взята была, по азиатскому обычаю, голова, т. е. введена подать поголовная (подушная) вместо древней европейской – поимущественной; все население было исчислено (что повторялось приблизительно через 17 лет; второе исчисление было в 1257 г., 3-е – в 1275). «Число» более всего возмущало тогда русских, как печать осквернения варварством. Вместе с тем способ взимания введен был также азиатский – откуп. Восстания народа (1290 г.) заставили татар обратиться к русским князьям и предоставить им сбор дани, после чего постепенно восстановлены национальные основания податной системы, что окончательно установилось в половине XV в. (великий князь Василий Темный пишет в своей духовной, что его наследники должны послать писцов в уделы и «обложить данью по сохам и по людям»). От Иоанна III мы уже имеем одну писцовую книгу (Вотской пятины).
Основанием обложения служили писцовые книги, т. е. периодические кадастры государства, известные со времен Василия Васильевича Темного, но, конечно, производившиеся и раньше (см. А. А. Э. 1. С. 23, 1435–1446 гг.). Нельзя сомневаться, что уже в 1-м периоде князья производили описи своих владений для целей финансового обложения (см. уставы смоленского князя Ростислава и новгородского князя Святослава XII в.), но, вероятно, тогдашние описи ограничивались исчислением погостов, определением (точным) количества прямых налогов с каждого погоста и приблизительным исчислением косвенных налогов и пошлин. Татары, несомненно, производили переписи населения, состоявшие, вероятно, только в исчислении лиц мужского пола и движимого имущества – скота (едва ли можно принять мысль Неволина, что татарская перепись отмечала все «податное имущество»). В середине татарской эпохи, когда дань собирали для татар уже князья, эти последние возвратились к старой системе описей (см. С. Г. Гр. и Догов. I, № 95), которая, изменяясь и совершенствуясь, выработалась в систему писцовых книг. При весьма неустойчивых и изменчивых отношениях центральной власти к удельным князьям, до Иоанна III нельзя предполагать возможными единовременные и периодические описания всего государства. Лишь со времен Иоанна III дело кадастра получает большую правильность; периодичность описей, однако, нарушалась тем, что опись производилась весьма продолжительное время, и потому, когда последние уезды еще переписывались, а уже возникла потребность начинать новый кадастр.
Ныне нам известны следующие более общие переписи: Новгородской и Тверской земель по их присоединении (1491–1492 гг.); общая перепись, начатая при Иоанне и продолжавшаяся при Василии; общая перепись (вероятно, не одна) при Грозном (в 40-х годах; в 50–80 гг.); общая перепись при Федоре Иоанновиче (вероятно, законченная в 1592 г.).
В XVII в., после смутного времени, посланы были дозорщики в разные места для досмотра, в каком наличном состоянии находились платежные силы населения (в неразоренные посланы в 1619 г. писцы для нового обычного кадастра). Результатом деятельности дозорщиков явились так называемые дозорные книги, которые отнюдь не заменяли собой писцовых. Эти последние продолжали составляться своим чередом и служат для нас свидетельством о двух общих кадастрах XVII в. (1625–1630 и 1680 г.). Между тем в то же время правительство, предполагая отменить прежнюю (посошную) систему обложения, производило переписи другого рода, т. е. подворное исчисление населения исключительно тяглого без всяких других данных экономического характера. Такие переписи произведены были в 1645–1646 и 1676–1678 гг. Результатом их были переписные книги.
На основании писцовых книг каждой провинции владельцу выдавались выписи из них, так называемые сотные (представляющие таким образом лишь копии части писцовых книг). Переписные книги сокращались в перечневые (указатели имен владельцев с общими итогами числа дворов, состоящих за ними); они составлялись для удобств справок в приказах и уездных учреждениях. Подобное сотным книгам имели значение приправочные книги, т. е. выписи из прежних писцовых книг, вручаемые новым писцам для соображения, какая разница обнаружится в экономическом состоянии данной местности сравнительно с прежним ее состоянием. Писцам, командируемым для новой описи, вручались, сверх того, сошные книги, т. е. теоретические руководства для определения числа сох, вытей и денежных единиц, снабженные арифметическими таблицами (скоромышленниками). – Писцами были как специалисты, командируемые из Москвы, так иногда и местные воеводы.
Писцовые книги состояли в описании земель по количеству и качеству; населенных мест, где исчислялись дворы; доходности земли (урожайности); повинностей в пользу землевладельцев и местных властей; наконец, сравнительной ведомости о прибыли или убыли доходов по сравнению с прежним описанием.
Окладной единицей была соха, которая не есть поземельная мера, а условная единица измерения всяких имуществ; в посошную подать входил поземельный, подворный и промысловый налог. В отношении к земле, соха включала в себя в поместьях и вотчинах хорошей земли 800 четвертей, средней – 1000, худой – 1200; такое большое количество земли в сохе на этих землях объясняется тем, что поместья и вотчины обложены наименьшим окладом. По местностям и по другим родам имуществ эти цифры изменялись: на черных землях (податных по преимуществу) в соху включалось самое меньшее количество четвертей (500-600-700); в монастырских и дворцовых среднее: 600, 750, 900. В городах соха включала в себя известное число дворов (лучших – 40, средних – 80, молодчих – 160; в слободах – 320, бобыльских– 960). Относительно промыслов, например «црен» (солеваренная сковорда), «ез» (рыболовная перегородка в реке) применяются к сохе (смотря по прибыльности).
Соха была неодинакова в разных местностях государства; кроме описанной московской сохи, была гораздо меньшая (новгородская), которая применялась в писцовых книгах в бывших областях Великого Новгорода и после его присоединения; величина этой сохи определяется так: «а в соху два коня, а третьи припряжь, да тшан кожевничской за соху, лавка за соху, плуг за две сохи, кузнець за соху, четыре пешци за соху, ладья за две сохи; а кто сидит на исполовьи, на том взяти за полсохи» (данная на черный бор 1437–1460 гг.). В северной России (прежних новгородских владениях) даже в XVII в. величина «сошки» была неодинакова почти в каждой волости (средний размер сошки около 10V2 четвертей).
В частных хозяйствах экономические средства населения измерялись не сохами, а вытями, что приняло и государство в своих частных (дворцовых) имуществах. Затем правительство решило применить эту единицу, как несравненно меньшую, а потому более удобную, и к финансовому обложению посошному, раздробляя сохи на выти. Но так как самая выть не была определенной величиной (земли или других реальных предметов), а сообразовалась с состоятельностью лиц плательщиков[73], и так как число вытей в сохе также не всегда было постоянным, то введение вытного письма не упростило системы сошного письма и обложения.
В малонаселенных окраинах государства, а после опустошений Смутного времени и в центре его такая крупная единица, как соха, сделалась малоприменимой: приходилось сообразоваться с наличным числом населения, а потому (без полной отмены сошной системы) стали постепенно склоняться к новой единице обложения – двору. Переходом от сохи к двору служит живущая четверть, которая состояла из нескольких крестьянских и бобыльских дворов (число их в четверти изменялось по местностям и времени; но нормальным числом крестьянских дворов в живущей четверти можно признать десять; а так как тогда было установлено считать 1 крестьянский двор равным двум бобыльским, то в живущей четверти клали 10 крестьянских дворов и 20 бобыльских; другой нормой было 16 крестьянских и 32 бобыльских двора. Эти нормы применялись к поместьям и вотчинам (в отношении к монастырским землям они понижались с целью большего обложения; монастырские земли обложены в 1V2 раза больше). – «Живущая четверть» служила окладной единицей (не применяясь, однако, к черным землям) до конца 70-х годов XVII в., когда обложение по этой системе сменилось подворной податью, которая и раньше применялась к некоторым отдельным видам сборов (например, полоняничным деньгам), но затем поглотила большую часть их)[74]. (Ук. 1679 г. сл. Ак. Ист. V, № 38, 39, 48, 49, 77). Но этим означалось лишь исчисление подати, следующей с известного города, волости или вотчины; разложение же ее по плательщикам делалось, «смотря по пожиткам и по промыслам»; несмотря на то, переход от посошной подати к подворной встречал противодействие в населении.
Рядом с указанными в XVII в. существовал и чисто подоходный налог (для податей чрезвычайных), именно: «пятая» или «десятая деньга» (10–20 %) и 15-я деньга, на особенные военные нужды расстроенного государства; впоследствии она сделалась постоянной добавочной к посошной с торговых людей.
Наконец, поголовная подать существовала лишь для восточных инородцев – это ясак (Ак. Ар. Э. II, 75 и др.).
Величина ироды податей. Кроме общей дани, постепенно возникали новые налоги по мере возрастания государственных потребностей, а именно: ямские деньги (на содержание «ямов» – почт) по 10 рублей и более на соху (в XVI в.); стрелецкая дань (натурой и деньгами); оброк за отмену наместничьего корма; полоняничные деньги (правильн. обр. с пол. XVI в).
Лица, подлежащие обложению. Податными классами были собственно тяглые люди (посадские люди и черные волости). Но и имения служилых людей и церковных учреждений далеко не все были обелены. Хотя в древнейшее время давалось полное обеление, так что обеленные имущества не подвергались и описи, но освобождение давалось от бывших, но не от будущих налогов. Тарханы предположено уничтожить при Иоанне IV; полное уничтожение их относится к 1672 г. Экстраординарные налоги вообще простирались на все классы. В 1620–1621 гг. это распространено и на ямские деньги и стрелецкий сбор. Вообще крестьянское население и частных вотчин и поместьев признано также податным.
Способ взимания податей. Провинциальные власти обязаны были составлять «окладные росписи» (проект доходов и расходов по данной провинции) и «сметные списки» (отчет о действительном исполнении сметы прошлого года). Иногда росписи уездные сводились в областном городе в общую областную роспись. Из местных росписей в Москве составлялись общие по каждому отдельному финансовому ведомству (например, четверти); быть может составлялась даже (в XVII в.) и общая государственная роспись.
Определенные на известную местность налоги разводились потом выборными властями и представителями населения по отдельным плательщикам (разруб). Впрочем, если самоуправляющийся округ обнимал несколько волостей, иногда целый уезд, то предварительно раскладка (развод) производилась в центре уезда общими органами самоуправления (всеуездным старостой или съездом земских старост) по волостям; при этом участвовали выборные от волостей и владельцев (монастырей) окладчики. В волостях обязанность раскладки падала на выборных волостных властей, с участием совета крестьян. Выборные окладчики приводятся к присяге и обязываются «обложить и собирать те деньги… чтобы богатые и полные люди перед бедными во льготе, а бедные перед богатыми в тягости не были». Для этого составляются «окладные книги» за подписью земских властей и окладчиков (А. И. V, № 48). Для взимания экстраординарных налогов избирались в городах специальные окладчики из лучших, средних и молодчих людей, которые приводимы были к присяге в соборной церкви; окладчики отбирают письменные показания у посадских и торговых людей о их движимом имуществе, о лавках, заводах и промыслах; при неправильном показании плательщика, окладчики определяют его доход сами «по розыску» (Ак. ист. V, № 23).
Налогоспособность отдельного лица в селах измерялась количеством рабочих рук, величиной участка земли, обрабатываемой им, и урожайностью. В посаде она определялась величиной и положением двора (в остроге или посаде), числом дворов одного владельца, торговыми оборотами. В обоих случаях принималось во внимание и движимое имущество плательщика. – Самое взимание производилось в посадах и в черных волостях или постоянными (выборными) властями посада и волости или нарочно избранными сборщиками и целовальниками, во владельческих селах и дворцовых – приказчиками, с участием самих крестьян. Собранные деньги доставлялись самим населением в уездный город или в всеуездный земский центр (земскую избу), или прямо воеводе и его приказным людям (в съезжую избу). Но иногда сами плательщики (волости и владельцы) доставляли сборы прямо в Москву. Воеводе принадлежало право контроля над всем процессом раскладки и взимания, а иногда и право непосредственного взимания (по некоторым специальным сборам); он же взыскивал и недоимки путем правежа. Это открывало дорогу для больших злоупотреблений со стороны воеводской власти.
б) Косвенные налоги и пошлины, возникшие в 1-м периоде из целей благоустройства, именно: вес, мера и мыт, остаются и в Московском государстве. Но завоевание татар и здесь произвело совершенный переворот: наравне с «числом», столь же ненавистна была и татарская тамга, т. е. торговая провозная пошлина, имеющая чисто фискальное значение; из нее возникли бесчисленные частные виды пошлин: поворотное (при ввозе товаров в гостиный двор), гостиное (за помещение их в этом дворе), амбарное (за помещение в закрытом хранилище), порядное (при покупке товаров из гостиного двора в лавки), отвоз (при вывозе товаров из города), свальное (при выгрузке соли), явка (при объявлении о прибытии товара), подъемное (при свозке сваленной на берегу соли в склады), поплашное (при продаже леса и дров), привязная пошлина и роговая (при продаже скота; это «тамга» в тесном смысле), пятно (при купле-продаже лошадей) и мн. др. Торговый устав 1653 г. и Уставная Грамота 1654 г., отменив все эти пошлины, ввели торговый налог по 10 ден. с руб. с продавца. Новоторговым уставом 1667 г. определены внешние таможенные пошлины.
Способ взимания пошлин, введенный татарами, был откуп, постепенно уступавший потом место взиманию через выборных людей (таможенных голов и целовальников).
в) Регалии. Единственной регалией Московского государства надо считать питейную. Приготовление и продажа пива, меда и вина (водки) принадлежало исключительно правительству; общины и частные лица получали, в виде милости, право варить для себя питье в известные дни (праздники, свадьбы и т. п.). Число кабаков и местонахождение их было ограничено, а также и количество потребляемого вина одним лицом (по 1 чарке). Управление этой регалией вверялось также общинам, которые избирали «верных голов и целовальников» на кружечные дворы и отвечали за недобор и злоупотребления выбранных. Общее управление кружечными дворами сосредоточивалось в приказе Новая Четверть.
Количество государственных доходов. В конце XVI в., по свидетельству Флетчера, весь доход Московского государства равнялся 1430000 руб. (прямые налоги 400 тыс., косвенные – более 800 тыс.); в половине XVII в. (по Котошихину) общий доход состоял из 2229009 руб. (в том числе от сибирских мехов – 600 тыс., таможенных доходов – 500 тыс., кружечных – 100 тыс., судебных пошлин – 15 тыс.).
4) Военное управление
Как в 1-м периоде, так и в Московском государстве вначале было только два рода войск: народное ополчение (пехота) и служилые люди – дворяне и дети боярские (конница). С половины XVI в. вводятся разные системы постоянных войск (различных оружий).
а) Народное ополчение и посошная служба. В начале периода (в XIV в.) ополчение по древнему обычаю собиралось поголовно (в Мамаевом побоище будто бы участвовало до 400 тысяч русских ратников); даже в XV в. в отдаленных походах (на Казань в 1470 г. участвовали и сурожане, суконники, купецкие люди и все москвичи, по их силе). Но с XV в. отправление этой повинности приводится к определенной системе – именно к посошной службе: поставка ополченцев (как и все другие повинности) разложена на сохи (с духовенства, черных людей, крестьян монастырских и церковных и с вотчин и поместий таких лиц, которые сами не могут явиться на службу); на месте происходит «разрубка ратников»; количество ратников с сохи определяется каждый раз особо, по мере надобности (в 1480 г. – по коню и по человеку с 4 сох; в 1495 г. – с 10 сох; бобыльские сохи ставили только пехотинцев). Иногда вместо сох эта повинность распределялась по дворам (в 1545 г. в Новгороде – по одному коннику с 3 дворов не тяглых и с 5 тяглых; с гостиных – с каждого двора по одному, с суконнических – с двух одного). В 40-х годах XVII в. и эта повинность распределяется по числу дворов. Общее число «посохи» в целом государстве в каждом случае было весьма различно (в Полоцком походе при Иоанне IV было 80900 человек посохи). Сроки службы посошных людей в XVII в. были определяемы заранее – при призыве (например, в 1633 г. – 1 год; в 1637 г. – 8 месяцев и т. п.). – Содержание ополчения и вооружение доставлялось теми же сошными людьми: псковичи в Полоцкий поход давали по 5 руб. конникам, а пешим – по 2 руб.; иногда отпускали корм натурой (те же псковичи в 1535 г.); каждому пищальнику «сохи» должны дать по ружью и по 12 фунтов пороха и свинца (порох производили земские люди сами), они же должны были поставлять для ополчения определенное количество телег и лодок. – В посадах, а иногда и в селах (в отдаленных уездах) ратная повинность перелагалась на деньги (по 2 руб. со двора в XVII в.).
б) Дворянские полки. Значение посохи постепенно ослаблялось с расширением границ государства и с успехами военного искусства (изобретением пороха). Поэтому все внимание обращено было на прежние дружины, преобразованные в постоянные дворянские войска, вознаграждаемые вместо жалованья землями (поместьями): со 100 четвертей земли дворянин обязан быть сам на коне и с каждой следующей сотни четвертей ставить конника в своей свите. Перевес дворянских полков над ополчением совершился с начала XV в. Но еще в XVI в. иногда числа ратников и дворян почти уравновешиваются (в походе 1568 г. на Литву было дворян 10309, ратников 7580). Флетчер насчитывает всех дворян, призываемых к оружию, до 80 тысяч. По вычислению Брикса, ко времени Михаила Феодоровича одних детей боярских было до 300 тысяч человек (из них 20 тысяч составляли гвардию, 65 тысяч ежегодно охраняли Оку). Дворяне являлись с собственным вооружением. Сбор дворян совершался повестками от воеводы или губного старосты, или городских приказчиков. Собирались в главные города воеводства. Вместо неявившихся («нетчиков») отправляемы были их дети и люди, а сами нетчики подвергались наказанию. Независимо от походов, периодически производились «смотрины» (например, 1652, 1660, 1670, 1675, 1678 гг. и т. д.), на которых поверялась «людность, конность и оружность» дворян и записывались взрослые сыновья на службу: при трех сыновьях один – в полк, один – в городовую службу, и один оставался дома на хозяйстве.
в) Постоянные войска. Уже в XVI, а особенно в XVII в. обнаружилась недостаточность дворянских полков для правильной защиты государства (по отсутствию специального военного образования и по трудности созыва), в особенности же для охранения внутреннего порядка. Преимущественно для этой последней цели вел. кн. Василий Иоаннович утвердил в Москве два полка пищальников – конный и пеший; Иоанн IV умножил это число; при нем новое постоянное войско стало именоваться стрельцами; главнейшей задачей его сделалась внутренняя полиция. Это войско поселяемо было слободами вокруг Москвы и других городов и содержимо было за счет казны, получая, сверх того, земли на общинном праве и права торговли; в него рекрутировались вольные охочие люди всякого класса (преимущественно податных). Впоследствии московские стрельцы начали произвольно распоряжаться властью и, вместо охраны государства, сделались его язвой (подобно римским преторианцам). Стрельцы составляли собственно пехоту. – В XVII в. возникают другие специальные роды войск, а именно: регулярная конница – рейтары, образованная по иноземному строю; в рейтары обязательно определяемы были самые бедные дворяне и отчасти даточные люди; постоянная конница недворянская были городовые казаки; тогда же составлена регулярная пехота – солдаты, преимущественно из тяглых людей. Эти рода войск, а также пушкари (артиллерия) поселяемы были в слободах вокруг городов, именно украинных. Численность всех этих войск постоянно возрастала; так, стрельцов в 1578 г. в Литовском походе было 15119 (при 10 тысячах дворян и 7 1/2 тысячах ополчения); в 1634 г. на южных границах было их 22 тысячи и в то же время под Смоленском 4500. Казаков при Алексее Михайловиче было 1500, наделенных землями, и 5 тысяч получавших жалованье. Рейтаров (по счету Брикса) в конце XVII в. было 40 тысяч, драгун — 11500; поселенных солдат — 3 тысячи, непоселенных – 10 тысяч, московских выборных полков солдатского строя – 12 тысяч.
а) Народное ополчение и посошная служба. В начале периода (в XIV в.) ополчение по древнему обычаю собиралось поголовно (в Мамаевом побоище будто бы участвовало до 400 тысяч русских ратников); даже в XV в. в отдаленных походах (на Казань в 1470 г. участвовали и сурожане, суконники, купецкие люди и все москвичи, по их силе). Но с XV в. отправление этой повинности приводится к определенной системе – именно к посошной службе: поставка ополченцев (как и все другие повинности) разложена на сохи (с духовенства, черных людей, крестьян монастырских и церковных и с вотчин и поместий таких лиц, которые сами не могут явиться на службу); на месте происходит «разрубка ратников»; количество ратников с сохи определяется каждый раз особо, по мере надобности (в 1480 г. – по коню и по человеку с 4 сох; в 1495 г. – с 10 сох; бобыльские сохи ставили только пехотинцев). Иногда вместо сох эта повинность распределялась по дворам (в 1545 г. в Новгороде – по одному коннику с 3 дворов не тяглых и с 5 тяглых; с гостиных – с каждого двора по одному, с суконнических – с двух одного). В 40-х годах XVII в. и эта повинность распределяется по числу дворов. Общее число «посохи» в целом государстве в каждом случае было весьма различно (в Полоцком походе при Иоанне IV было 80900 человек посохи). Сроки службы посошных людей в XVII в. были определяемы заранее – при призыве (например, в 1633 г. – 1 год; в 1637 г. – 8 месяцев и т. п.). – Содержание ополчения и вооружение доставлялось теми же сошными людьми: псковичи в Полоцкий поход давали по 5 руб. конникам, а пешим – по 2 руб.; иногда отпускали корм натурой (те же псковичи в 1535 г.); каждому пищальнику «сохи» должны дать по ружью и по 12 фунтов пороха и свинца (порох производили земские люди сами), они же должны были поставлять для ополчения определенное количество телег и лодок. – В посадах, а иногда и в селах (в отдаленных уездах) ратная повинность перелагалась на деньги (по 2 руб. со двора в XVII в.).
б) Дворянские полки. Значение посохи постепенно ослаблялось с расширением границ государства и с успехами военного искусства (изобретением пороха). Поэтому все внимание обращено было на прежние дружины, преобразованные в постоянные дворянские войска, вознаграждаемые вместо жалованья землями (поместьями): со 100 четвертей земли дворянин обязан быть сам на коне и с каждой следующей сотни четвертей ставить конника в своей свите. Перевес дворянских полков над ополчением совершился с начала XV в. Но еще в XVI в. иногда числа ратников и дворян почти уравновешиваются (в походе 1568 г. на Литву было дворян 10309, ратников 7580). Флетчер насчитывает всех дворян, призываемых к оружию, до 80 тысяч. По вычислению Брикса, ко времени Михаила Феодоровича одних детей боярских было до 300 тысяч человек (из них 20 тысяч составляли гвардию, 65 тысяч ежегодно охраняли Оку). Дворяне являлись с собственным вооружением. Сбор дворян совершался повестками от воеводы или губного старосты, или городских приказчиков. Собирались в главные города воеводства. Вместо неявившихся («нетчиков») отправляемы были их дети и люди, а сами нетчики подвергались наказанию. Независимо от походов, периодически производились «смотрины» (например, 1652, 1660, 1670, 1675, 1678 гг. и т. д.), на которых поверялась «людность, конность и оружность» дворян и записывались взрослые сыновья на службу: при трех сыновьях один – в полк, один – в городовую службу, и один оставался дома на хозяйстве.
в) Постоянные войска. Уже в XVI, а особенно в XVII в. обнаружилась недостаточность дворянских полков для правильной защиты государства (по отсутствию специального военного образования и по трудности созыва), в особенности же для охранения внутреннего порядка. Преимущественно для этой последней цели вел. кн. Василий Иоаннович утвердил в Москве два полка пищальников – конный и пеший; Иоанн IV умножил это число; при нем новое постоянное войско стало именоваться стрельцами; главнейшей задачей его сделалась внутренняя полиция. Это войско поселяемо было слободами вокруг Москвы и других городов и содержимо было за счет казны, получая, сверх того, земли на общинном праве и права торговли; в него рекрутировались вольные охочие люди всякого класса (преимущественно податных). Впоследствии московские стрельцы начали произвольно распоряжаться властью и, вместо охраны государства, сделались его язвой (подобно римским преторианцам). Стрельцы составляли собственно пехоту. – В XVII в. возникают другие специальные роды войск, а именно: регулярная конница – рейтары, образованная по иноземному строю; в рейтары обязательно определяемы были самые бедные дворяне и отчасти даточные люди; постоянная конница недворянская были городовые казаки; тогда же составлена регулярная пехота – солдаты, преимущественно из тяглых людей. Эти рода войск, а также пушкари (артиллерия) поселяемы были в слободах вокруг городов, именно украинных. Численность всех этих войск постоянно возрастала; так, стрельцов в 1578 г. в Литовском походе было 15119 (при 10 тысячах дворян и 7 1/2 тысячах ополчения); в 1634 г. на южных границах было их 22 тысячи и в то же время под Смоленском 4500. Казаков при Алексее Михайловиче было 1500, наделенных землями, и 5 тысяч получавших жалованье. Рейтаров (по счету Брикса) в конце XVII в. было 40 тысяч, драгун — 11500; поселенных солдат — 3 тысячи, непоселенных – 10 тысяч, московских выборных полков солдатского строя – 12 тысяч.
5) Ямское и почтовое управление
Из других видов управления следует обратить внимание на ямскую повинность и управление. Первоначально снабжение подводами и проводниками княжеских гонцов или самих князей и их дружинников, а также доставление им корма во время проезда составляло общую обязанность всего населения, которая, однако, всей тяжестью падала на те пункты населения, которые лежали на более проезжих путях. Эту тяжелую повинность сделали особенно памятной татары, отчего и название станов перешло в татарское название – «ям» (см. в сб. Мейера ст. О.Бржовского: «Историческое развитие русского законодательства по почтовой части» и Гурлянда «Ямская гоньба». С. 34). Около половины XV в. эта повинность приведена в новый порядок так, чтобы она ложилась равномернее на все население: именно вместо станов устраиваются на больших путях ямы, т. е. почтовые дворы, состоявшие из жилых и хозяйственных построек, на расстоянии 30–40 и более верст один от другого. В них поселены ямщики, выбираемые тяглым населением округа, приписанного к яму, в количестве 1-2-х на каждом яму; на ямах бывали и дьячки для письмоводства и счетоводства. К ямам приписывались земля, иногда по 20 четвертей в поле, и сенокосы, иногда целые деревни. Поселенные ямщики, вероятно, лично не отправляли гоньбы, а лишь распоряжались ею; гоньбу вело окрестное население, которое обязано было ставить по очереди определенное количество подвод и проводников за прогоны по таксе (за 10 верст по деньге, а проводнику за 30 верст по 1V2 деньги; по Герберштейну, за 10–20 верст по б денег); прогонные деньги выдавало ямщикам правительство вперед при утверждении нововыбранного ямщика. Сами ямщики довольствовались, по-видимому, земельным наделом яма, а где его не было, или он был недостаточен, то – подмогой от населения. Для покрытия расходов на ямскую гоньбу со стороны государства служил специальный вид налога – «ямские деньги», известный во времена татарщины под именем «яма» (в XVI в. 10 руб. с сохи).
Около половины XVI в. в этой системе ямской гоньбы произведена реформа, впрочем, естественно истекавшая из самой прежней системы: население, вместо очередного отправления подвод на ямы, предпочитало пользоваться услугами охотников, которые вызывались (за вознаграждение) отбывать постоянно эту повинность за него. Правительство воспользовалось этим и организовало ямы через сосредоточение таких охотников в особых ямских слободах; в слободы ямщики обязательно набираются со всего населения (иногда по 4 человека с двух сох; см. Рус. ист. библ. Т. II). Для отдаленных окраин (Сибири) само правительство подбирало охочих людей внутри государства. Каждая слободка снабжалась известным количеством земли (из земель тяглых и пустых поместных); в XVI в. на каждого ямщика должно было приходиться не менее 4 десятин (в начале XVII в. до 8 десятин). Наделы нарезывались и из частных порозжих земель (с условием замены). Земля эта могла быть и населенной, в таком случае крестьяне подчинялись слободе (как лицу коллективному) так же, как на поместных землях помещику. Дворы должны быть выстроены также волостями. Землей ямщики пользовались на общинном праве: «пашню пахать и сено косить повытно всем». Управлял слободой приказчик и выборный староста. Устройство каждой слободы укреплялось так называемой «строельной» или «устройной книгой». Лица, попавшие в ямщики, передавали свою обязанность и право наследственно; при запустении яма, он наполнялся опять посредством нового набора с сох. Сохи давали ямщикам подмогу как при поставке ямщика – единовременную, так и ежегодно – постоянную (от 5 до 25 руб. каждому). В XVII в. как устройство ямов, так и выдачу жалованья ямщикам правительство взяло на себя, а потому в XVII в. прежняя специальная подать, «ямские деньги», несравненно возвышается (до 800 руб. с сохи), хотя параллельно существует другая ямская подать – «малая ямщина». Цель учреждения ямов – исключительно государственная (а не общественная), именно препровождение правительственных гонцов и посланников (но не корреспонденции). Однако, все высшие классы, будучи служилыми людьми, и духовные лица постоянно пользовались ямами законно или незаконно (см. Ак. Ист. V, № 25)[75]. – Собственно почта (для передачи всякой корреспонденции) учреждена при царе Алексее Михайловиче в 1663–1665 гг. сначала по трактам в Вильну и Ригу; почты содержимы были по подряду иностранцами.
Около половины XVI в. в этой системе ямской гоньбы произведена реформа, впрочем, естественно истекавшая из самой прежней системы: население, вместо очередного отправления подвод на ямы, предпочитало пользоваться услугами охотников, которые вызывались (за вознаграждение) отбывать постоянно эту повинность за него. Правительство воспользовалось этим и организовало ямы через сосредоточение таких охотников в особых ямских слободах; в слободы ямщики обязательно набираются со всего населения (иногда по 4 человека с двух сох; см. Рус. ист. библ. Т. II). Для отдаленных окраин (Сибири) само правительство подбирало охочих людей внутри государства. Каждая слободка снабжалась известным количеством земли (из земель тяглых и пустых поместных); в XVI в. на каждого ямщика должно было приходиться не менее 4 десятин (в начале XVII в. до 8 десятин). Наделы нарезывались и из частных порозжих земель (с условием замены). Земля эта могла быть и населенной, в таком случае крестьяне подчинялись слободе (как лицу коллективному) так же, как на поместных землях помещику. Дворы должны быть выстроены также волостями. Землей ямщики пользовались на общинном праве: «пашню пахать и сено косить повытно всем». Управлял слободой приказчик и выборный староста. Устройство каждой слободы укреплялось так называемой «строельной» или «устройной книгой». Лица, попавшие в ямщики, передавали свою обязанность и право наследственно; при запустении яма, он наполнялся опять посредством нового набора с сох. Сохи давали ямщикам подмогу как при поставке ямщика – единовременную, так и ежегодно – постоянную (от 5 до 25 руб. каждому). В XVII в. как устройство ямов, так и выдачу жалованья ямщикам правительство взяло на себя, а потому в XVII в. прежняя специальная подать, «ямские деньги», несравненно возвышается (до 800 руб. с сохи), хотя параллельно существует другая ямская подать – «малая ямщина». Цель учреждения ямов – исключительно государственная (а не общественная), именно препровождение правительственных гонцов и посланников (но не корреспонденции). Однако, все высшие классы, будучи служилыми людьми, и духовные лица постоянно пользовались ямами законно или незаконно (см. Ак. Ист. V, № 25)[75]. – Собственно почта (для передачи всякой корреспонденции) учреждена при царе Алексее Михайловиче в 1663–1665 гг. сначала по трактам в Вильну и Ригу; почты содержимы были по подряду иностранцами.
6) Меры государства относительно народного просвещения
Московское государство не имело особых органов для управления народным образованием, ибо и самое образование не признавалось за государственную потребность до конца XVII в. Образование находилось под ведомством церкви и низших (приходских) общин. Государство лишь в некоторых случаях побуждало церковь более заботливо относиться к этой функции: так, Стоглавый собор «уложил по царскому совету» следующее: «В царствующем граде Москве и по всем градам протопопом и старейшим священником со всеми священники и диаконы, коемуждо к своем граде, по благословению святителя, избрати добрых духовных – священников и диаконов и диаков, женатых и благочестивых, имущих в сердцах страх Божий, и грамоте – чести и пети и писати гораздовых; и у тех священников, и у диаконов и дияков учинити в домех училища, чтобы священницы, и диаконы, и все православные християне в коемждо граде давали своих детей на учение грамоте, книжного письма и церковного пения и чтения налойного». Подобного рода, так сказать, центральные училища предназначались для специальной цели приготовления священников и причетников к церквам: «Пришед в возраст достойным быти священническому чину». (Стоглав. 26). – Гораздо большее значение имеет общее элементарное образование, сообщавшееся в каждой (по возможности) приходской общине и начавшееся еще со введения христианства (см. выше с. 106). Здесь учителями было приходское духовенство; ученики набирались не только для образования, но и с целями призрения, из сирот и бобылей. Из этого комплекта пополнялось приходское духовенство (по выборам прихожан); отсюда же выходили дьяки (земские и другие) и подьячие. Сущность этого образования заключалась в обучении чтению, письму (с XVII в. и счислению), а также и закону Божию (по богослужебным книгам); к этому присоединялось сообщение всех сведений, которыми располагали тогдашние грамотеи: в тогдашних азбуковниках содержатся основные пункты вероучения, жития святых, извлечения из творений св. отцов, краткие словари, основные начала грамматики, иногда географии. Другая и главнейшая сторона этих школ есть воспитание: «Паче же всего учеников бы своих берегли и хранили во всякой чистоте». (Стоглав. Там же.). Что касается до действительной распространенности этого образования, то, конечно, до всеобщей грамотности было далеко (попадались безграмотные люди даже в боярском классе); но зато достойно замечания количество грамотных в простонародии (как и ныне между раскольниками) и широкая распространенность тогдашних произведений письменной литературы.
В конце XVII в. в Москве учреждаются и проектируются училища для среднего и высшего образования (по образцу южнорусских братских училищ): в 1649 г. возникло Андреевское братство, учрежденное Ртищевым; затем патриаршее Чудовское училище; с 1666 г. – Иоанно-Богословское училище. В них производилось «учение грамматики словенской и греческой, даже до риторики и философии». В 1682 г. явился проект Московской славяно-греко-латинской академии (см. по вопросу о народном образовании наше исследование «Государство и народное образование в России». Журн. Мин. нар. пр., 1874).
В конце XVII в. в Москве учреждаются и проектируются училища для среднего и высшего образования (по образцу южнорусских братских училищ): в 1649 г. возникло Андреевское братство, учрежденное Ртищевым; затем патриаршее Чудовское училище; с 1666 г. – Иоанно-Богословское училище. В них производилось «учение грамматики словенской и греческой, даже до риторики и философии». В 1682 г. явился проект Московской славяно-греко-латинской академии (см. по вопросу о народном образовании наше исследование «Государство и народное образование в России». Журн. Мин. нар. пр., 1874).
<< Назад Вперёд>>
