Поволжье, Центрально-Черноземная область, Урал, Сибирь
Заявление подписало 62 человека358.
По данным обследования В. В. Кондрашина, масштабы голода 1932-1933 гг. в деревнях Нижнего Поволжья были велики. Такие населенные пункты, как Ивлевка Аткарского района, село Старые Гривки Турковского района, колхоз им. Свердлова Федоровского кантона Автономной республики немцев Поволжья (АССРНП) почти полностью обезлюдели359. Например, в семье жителя с. Монастырское Калининского района Саратовской области в 1933 г. от голода умерло 8 человек. Такая же участь постигла и семью крестьянки П. И. Губановой (с. Камантай Вольского района) и т. д.
Голод в Нижне-Волжском крае начался в 1932 г., поэтому секретарь крайкома ВКП(б) В. В. Птуха в декабре 1932 г. просил Политбюро увеличить план хлебоснабжения на январь 1933 г. на 1,9 тыс. тонн, но его ходатайство было 27 декабря отклонено. Было решено отпустить краю 1 тыс. тонн хлеба авансом «в счет отчислений на местные нужды от закупки хлеба, которая будет производиться после выполнения полностью годового плана хлебозаготовок по Нижне-Волжскому краю»360.
В отчете политотдела Самойловской МТС в Политуправление НКЗ СССР сообщалось о тяжелом продовольственном положении и голоде в колхозах района деятельности МТС. В Еловатском колхозе «Завет Ильича» крайне тяжелое положение с продовольствием сложилось с февраля 1933 г.: «...ряд честных и добросовестных колхозников не выходили и не выходят на работу только потому, что истощены и с отеками на теле (пухлые ноги, лицо, живот, запор и т. д.), потому, что от систематического недоедания превратились в инвалидов... Я много обследовал ряд колхозных хозяйств, — сообщал начальник политотдела, — и пришел к такому заключению, что в Еловатке голод охватил большинство хозяйств и угрожает вымиранием колхозников. За последние 10 дней в Еловатке умерло 45 человек, в том числе 36 колхозников... Были случаи, когда трупы не убирались по нескольку дней ввиду беспомощного положения остальных членов семьи умершего... Обнаружены факты погребения колхозников на своих усадьбах без гробов. Имел место случай, когда двое голодавших пошли в поле на охоту за сусликами и оттуда не вернулись — умерли у суслиных нор».
Такое же положение было и в колхозах, обслуживаемых Благовещенской МТС. «Необходимо принять энергичные меры по оказанию продовольственной помощи колхозникам и единоличникам», — считал начальник политотдела МТС Д. Михайленко361.
В районе деятельности Шентальской МТС за январь-апрель 1933 г. опухло от голода 1532 человека, умерло от голода 259 человек. В Тамалинском районе на почве голода с января по 25 марта 1933 г. опухло 1028 человек (624 колхозника), умерло 725 человек, в том числе 520 колхозников. На одном из участков Тамалинской МТС за это же время из 2543 человек населения опухло 195 человек и умерло 253 человека. Умирали не только дети и старики, но и колхозники от 20 до 40 лет, поскольку они получаемый в качестве общественного питания хлеб отдавали своим детям362.
Еолодали колхозники сел Козловка, Суляевка и Пылково Лопатинской МТС, так как употребляли в пищу различные травы, грибы (мухоморы), в результате чего «значительное число умерло». Всего за первое полугодие 1933 г. население уменьшилось на 800 человек, включая детей и стариков. В селе Козловка зарегистрирован случай людоедства. После смерти мужа от голода семья в 6 человек осталась без средств существования. Через несколько дней после смерти мужа умер и 11-месячный ребенок, которого решили употребить в пищу. На допросе мать призналась в людоедстве. «Я вынуждена была пойти на это преступления в силу совершенного отсутствия средств существования хлебом»363.
В селе Семеновка (Мокроусовская МТС) зимой 1933 г. умерло более 250 человек «зарегистрированных и очень много людей без регистрации». В районе деятельности Квасниковской МТС в.январе-мае 1933 г. умерло 355 человек364.
В колхозе «Весткамф» (Автономная республика немцев Поволжья) с января по 20 мая 1933 г. умерло от голода 110 человек, в том числе 95 колхозников, выработавших от 200 до 500 и больше трудодней.
Бригада писателей во главе с Борисом Пильняком, побывавшая весной 1933 г. в автономной республике, в письме Сталину сообщала о голоде, в результате которого население уменьшилось на 25%.
Председатель Комитета заготовок при СТО М. А. Чернов отрицал это, приводя следующие данные: за 1932 г. убыль населения в Немреспублике уменьшилась на 29 152 человека и за 9 месяцев 1933 г. еще на 29 656 человек. Итого — 58 808 человек, т. е. на 10%. При этом он умолчал, что это была избыточная смертность и приходилась она на сельскую местность. В городах, например, в Энгельсе, население за это время выросло на 17 тыс. человек.
Вместе с тем, Чернов признал факт, что «ГПУ действительно указало ЗАГСу на необходимость при регистрации смертей выкинуть примечание «умер от голода». В условиях особой засоренности чуждыми элементами статаппарата, последние стремились каждую смерть отнести к смерти от голода для сгущения красок». И далее он писал, что «имели место употребления в пищу сусликов и суррогатов, но это является характерно не только для Немреспублики, но и для ряда левобережных районов края»365.
Это, конечно, верно. Начальник Болыне-Озерской МТС Балтайского района в одном из своих донесений писал: «около 90-95% колхозников питаются суррогатом. Значительно возросла смертность взрослого населения и детей. В настоящее время (весна 1933 г. — Лете.) имеем ежедневную смертность как взрослого населения, так и детей на почве голода. В Новольцево умерших в землю не зарывают... В одном из колхозов, Паникском, зарегистрирован случай людоедства, съедена восемнадцатилетняя девушка»366.
Австралийский ученый С.Уиткрофт на основании изучения материалов Центрального статистического управления СССР (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 41) пришел к выводу о том, что если в селах Нижнего Поволжья в первой половине 1932 г. рождаемость превышала в 1,9 раза смертность, то во второй половине года (июль-декабрь) число родившихся и умерших (на 1000 человек) сравнялось, а в 1933 г. смертность превысила в 2,4 раза рождаемость. Эта тенденция продолжалась, как следствие голода 1933 г., и в первой половине 1934 г. — уровень смертности в 1,3 раза превышал уровень рождаемости. И только во второй половине 1934 г. (июль-декабрь) рождаемость в 1,8 раза превысила смертность367.
Писатель Михаил Алексеев, сам переживший голод в Поволжье, писал: «В 1933 г. был страшный голод. Вымирали целые семьи, дома разваливались, улицы деревни пустели».
По примерным подсчетам В.Кондрашина, в 1932— 1933 гг. в Поволжье умерло от голода от 200 до 300 тыс. человек, а всего демографические потери (с учетом неродившихся и проч.) составили около одного миллиона человек.
Тысячи голодающих крестьян, как и на Украине и Северном Кавказе, отправлялись в поисках куста хлеба в другие районы страны. Тогда Политбюро ЦК ВКП(б) 16 февраля 1933 г. приняло постановление — распространить и на Нижнюю Волгу директиву ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 22 января 1933 г. о запрещении самовольного выезда из пределов своей области, задержке их и принудительном возврате их на старые места жительства368.
К 13 февраля, по сведениям ОГПУ, в Нижне-Волжском крае было задержано около 11 тыс. человек, почти 10 тыс. из них возвращены обратно (90%)369. К сожалению, нельзя установить, сколько было задержано на железных дорогах крестьян Нижней Волги, так как в справке ОГПУ указывалось только общее число (Свыше 65 тыс. человек) задержанных транспортными сотрудниками ОГПУ.
В Центрально-Черноземной области голод 1932-1933 гг. охватил в основном южные районы: Валуйский, Уразовский, Вейделевский, Волоконовский, Ровеньский, Россошанский, Никитовский, Буденновский, Алексеевский, Богучарский и др. Уже летом 1932 г. ощущались «продовольственные затруднения», которые к зиме 1932/33 г. переросли в голод. Особенно острые формы голод принял к весне 1933 г. В одной из спецсводок СПО ОГПУ отмечалось, что в колхозе «Профинтерн» (с. Борки) 13 семей колхозников начали опухать от голода, из них 10 человек активистов-колхозников, имеющих от 220 до 300 трудодней. В с. Борисовке того же района имелось до 100 семей, опухших от голода. В Михайловском сельсовете умерло от голода 30 человек, в Октябрьском — 25, Никольском — 20 человек. Некоторые «целиком вымершие семьи лежали замерзшими в своих хатах по несколько дней». Местные врачи случаи смерти от голода скрывали, выдавая фиктивные справки: «Мы не пишем справки о голодной смерти из-за боязни того, что нас, врачей, могут обвинить в каком-нибудь вредительстве», — заявил врач больницы Михайловского района. В колхозе им. РККА Валуйского района было учтено до 30 опуханий от голода и несколько случаев голодной смерти.
В связи с голодом колхозники открыто выражали свое недовольство: «Работаешь в колхозе как вол, а за работу ничего не получаешь, все из колхоза идет государству, а поэтому на черта нужен такой колхоз, когда работаешь и не знаешь на кого. Советская власть сделала из колхозов барщину» (Коротоякский район). «Хлеб в этом году весь отобрали и нас оставили голодными, и на следующий год так будет, а поэтому сеять не нужно» (колхоз «Красная нива», Ново-Оскольский район)370.
Зам. ПП ОГПУ ЦЧО Бачинский в записке по прямому проводу 15 марта 1933 г. сообщал в СПО ОГПУ, что на 10 марта план засыпки семян выполнен по пшенице на 73,7%, овса — на 74,2%, бобовых — на 59,3%. Особенно отстают: Вейделевский, Михайловский, Ровеньский и др. районы. Крестьяне Золотухинского района говорили: «Коммунисты грабят крестьян до последней крошки. Люди умирают от голода...». В некоторых районах в связи с этим колхозники выходят из колхозов и уезжают в Сибирь — из Вязноватского сельсовета Нижнедевицкого района выехало более 300 хозяйств. В области арестовано более 2500 человек «кулацко-контрреволюционного элемента»371.
Всего в ЦЧО, по нашим подсчетам, умерло от голода и сопровождающих его болезней около 200 тыс. человек.
На Урале начало «продовольственных затруднений» относится к декабрю 1931 г., когда в 20 колхозах 10 районов обнаружилось отсутствие продовольствия. В январе 1932 г. «продзатруднениями» было охвачено 146 колхозов 18 районов области, в феврале — 202 колхоза в 22 районах. В пищу употреблялись суррогаты, трупы павших животных, растения и т. п., в результате чего наступало опухание колхозников и даже смерть. В 5 районах отмечалось массовое нищенство колхозников.
Падеж и убой скота приняли широкие масштабы. По 42 районам области пало 15 450 лошадей. Кроме того, только в 9 районах области в колхозных товарных фермах в январе-феврале 1932 г. пало 13 700 голов скота. В 40 районах «состояние тягловой силы из-за отсутствия фуража неудовлетворительное», — отмечалось в спецсправке СПО ОГПУ (апрель 1932 г.).
В связи с таким положением начался выход крестьян их колхозов около 30 тыс. хозяйств. В трех районах 8 колхозов отказались от землепользования, а 25 земельных обществ 10 районов — от посевных планов ввиду отсутствия семян.
В январе-марте 1932 г. в Уральской области произошло 73 массовых выступления крестьян372.
Крестьяне обращались за помощью в различные инстанции, в том числе и к красноармейцам. Так, командиру отделения 80-го кавполка Шорохову, колхозники из дому в письме прислали образец муки (суррогат), которой питаются в колхозе.
Изъятие хлеба и скота по заготовкам, падеж рабочего и продуктивного скота ввиду недостатка кормов и неудовлетворительного содержания его в колхозах — все это привело к голоду в Челябинском, Усть-Уйском, Троицком, Камышловском, Багарякском, Бродокалмакском, Ярковском, Бердюжском, Ольховском, Сухоложском, Шадринском и др. районах Уральской области.
В Троицком районе, в колхозе им. Сталина, трупы павшего от сапа скота, залитые карболовым раствором, колхозники растаскивали со скотомогильника и употребляли в пищу. В колхозе «Культура» голодающие ели кошек и собак. Трупы павших животных употребляли в Камыш-ловком, Усть-Уйбинском и др. районах.
В ряде районов Уральской области в результате голода отмечались заболевания желудка, опухание и смерти. В колхозе «Красная Армия» Багарякского района на почве голода 22 колхозника оказались в больнице. В колхозе «Крестьянин» Бродокалмакского района от недоедания заболело 34 человека и т. д. Всего в январе-феврале на Урале заболело сыпным и брюшным тифом и другими болезнями, связанными с голодом, 8452 человека373.
«На почве продзатруднений, — говорилось в спец-справке ОГПУ, — среди части колхозников отмечались резкие отрицательные настроения: «Я четыре года работал в колхозе и ничего не заработал, имею сейчас 10 фунтов муки и больше ничего. Как жить дальше?.. Разве мы нужны правительству, почему они не обращают внимания на наше тяжелое положение?» Или: «Советская власть нас заморила... Наверное Советская власть к тому стремится...».
С января 1932 г. в Западно-Сибирском крае в 50 районах ощущались продовольственные затруднения, причем в 40 в острой форме, а в феврале — в 75, из них в 56 в острой форме. Продзатруднения в 200 случаях сопровождались «попытками и угрозами разбить амбары, срывом замков и взломом амбаров». В феврале 1932 г. было забито 781 голова крупного рогатого скота, 5870 овец, 471 телят и 96 лошадей. Кроме того, пало около 400 голов свиней. В январе-марте 1932 г. из колхозов вышло почти 21 тысяча хозяйств374.
В связи с тяжелым продовольственным положением в апреле 1932 г. для Западной Сибири была отпущена продссуда в размере 24 тыс. тонн зерна (16 тыс. тонн пшеницы и 8 тыс. тонн проса). В сводке ОГПУ от 4 августа указывалось, что от голода только за две недели июня в Усть-Пристанском районе умерло 194 человека и опухло 254 человека. Умирали от голода в колхозах Троицкого, Покровского, Бысто-Истокского районов. В Павловском, Поспелихинском, Чановском районах люди употребляли в пищу мясо павших животных, сусликов375.
Тысячи колхозников выходили из колхозов: «В колхоз мы пошли, чтобы лучше жить, но теперь видим, что дело скверное... сидим без хлеба»376.
Голодала и Башкирия. Об этом свидетельствует докладная записка секретаря Башкирского обкома ВКП(б) А. Р. Исанчурина Сталину (14 мая 1933 г.). В ней он приводит кричащие документы о голоде в районах автономной республики. Вот некоторые из них.
Из Дуван-Мечетлинского района за подписями уполномоченного обкома, секретаря райкома партии и председателя райисполкома:
«Положение со снабжением в колхозах катастрофическое. На почве голода массовое опухание семей нетрудоспособных, на производстве имеются случаи смерти даже на борозде. Ресурсы исчерпаны... Помогите продовольствием, фуражом. Повторяем, положение безвыходное».
Из Стерлитамакского района секретарь райкома и председатель райисполкома телеграфировали: «Районе продовольственное положение дошло крайних пределов. 9-10 мая колхозах Зирганского сельсовета почве голода умерло 9 чел., 92 семьи накануне этого... район катастрофическом положении, выхода на месте нет. Просим смягчения положения срочно оказать продовольственную помощь 300 т нового урожая под обязательство. [В случае] неполучения срочной продовольственной помощи район окажется перед непоправимыми последствиями.»
О таком же положении в Аргашском и Кунашакском районах сообщал председатель областной контрольной комиссии ВКП(б): «Огромная масса крестьян-единоличников, членов семей колхозников не имеют никаких ресурсов. Питание добывают в поле путем собирания прошлогодних колосьев, откапыванием мышиных гнезд и изъятием из них зерна, откапыванием прошлогодней картошки». В Асановском сельсовете на почве голода умерло 42 человека. В Белебеевском и Карагушевском районах едят сусликов...
Секретарь обкома в заключение писал: «Исходя из этого, вторично ставим перед ЦК ВКП(б) вопрос о продовольственной помощи и просим ЦК помочь нам закончить сев»377.
Голодали не только зерновые районы, но и потребляющие (ДВК, Восточная Сибирь, Северный край и др.).
358 Трагедия советской деревни... Т. 3. С. 380-381.
359 Кондрашин В., Пеннер Д. Голод: 1932-1933 годы в советской деревне. Самара-Пенза. 2002. С. 217.
360 РГАСПИ. Ф. 17. Он. 3. Д. 2027. Л. 7.
361 Трагедия советской деревни... Т. 3. С. 674-675.
362 Там же. С. 676.
363 Там же. С. 677.
364 Там же. С. 678.
365 Там же. С. 817-818, 918.
366 Кондрашин В., Пеннер Д. Указ. соч. С. 218, 219.
367 Голодомор 1932-1933 рр. С. 131.
368 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 2030. Л. 17.
369 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
370 Трагедия советской деревни... Т. 3. С. 661-662.
371 Там же. С. 722.
372 Там же. С. 341-342.
373 Там же. С. 662-664.
374 Там же. С. 345.
375 РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 8. Д. 1. Л. 42.
376 ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 513. Л. 396.
377 Трагедия советской деревни... Т. 3. С. 672-673.
<< Назад Вперёд>>
