В конце июля Левандовскому стало известно, что белое командование в Крыму отзывает с фронта и переводит в тыл наиболее отличившихся в боях казачьих офицеров. Отбор в группу особого назначения генерала Улагая велся с особой тщательностью, в обстановке повышенной секретности. Прибывавших с передовой офицеров размещали вокруг Керчи и Феодосии, предварительно убрав из окрестных сел всех жителей.
Михаил Карлович понял, что Врангель готовит десант. С несколькими штабными работниками он выехал в гарнизоны, охранявшие приморскую полосу. На месте производил перераспределение сил и средств, которые позволили бы прикрыть хотя бы основные, самые важные направления. Командарм приказал выставить наблюдательные посты, а в местах, доступных высадке десантов, — сильные заставы. Для того чтобы лишить противника возможности пополнить конский состав, Левандовский отдал распоряжение — из прибрежных станиц увести всех лошадей. Стиль и методы его руководства были ясны и понятны всем. Его приказы и директивы отличались краткостью, четкостью поставленной задачи, содержали конкретные, всесторонне продуманные и весьма полезные советы. Он добивался ясного понимания подчиненными задач, которые им предстояло решать.
На рассвете 14 августа на рейде Приморск-Ахтарска неожиданно появились вражеские корабли, которые открыли огонь по станице и порту. Около восьми часов утра десантные суда подошли к хутору Верещагинскому, расположенному в семи верстах от Приморск-Ахтарска.
Высадившийся десант насчитывал свыше 9 тысяч человек, половину из которых составляли кавалерийские части, отличавшиеся большой подвижностью. Поначалу им противостоял красный отряд в 1400 штыков и сабель. Врангелевцы легко отбросили его к востоку, захватив плацдарм 80 километров по фронту и 90 километров в глубину. За успешно проведенную операцию по высадке десанта Врангель наградил орденами большую группу моряков, в том числе 16 офицеров Британского флота.
На состоявшемся в Москве пленуме ЦК партии был обсужден вопрос о положении на врангелевском фронте и Кубани. В принятом постановлении говорилось: «Признать, что Кубано-Врангелевский фронт должен идти впереди Западного фронта, и поэтому Оргбюро и Наркомвоен должны принять самые энергичные меры к направлению на этот фронт военных сил и коммунистов». Общее руководство по разгрому десанта партия возложила на Орджоникидзе и Левандовского.
В телеграмме, направленной в Баку Серго Орджоникидзе, В. И. Ленин писал: «Быстрейшая и полная ликвидация всех банд и остатков белогвардейщины на Кавказе и Кубани — дело абсолютной общегосударственной важности». Ссылаясь на решение Политбюро ЦК РКП (б), Владимир Ильич просил Серго как можно скорее выехать из Азербайджана к месту событий для участия в ликвидации десантов.
По дороге в Ростов Орджоникидзе встретился с Левандовским, Полуяном и новыми членами РВС 9-й армии — большевиками Рудольфом Августовичем Петерсоном и Иосифом Викентьевичем Косиором. Было решено обратиться к демобилизованным красноармейцам вновь взяться за оружие. Призыв партии вызвал массовую поддержку. Только в Новороссийске в ряды Красной Армии вступило свыше 800 членов профсоюза грузчиков. В кубанских станицах начали седлать своих коней юные и седобородые казаки. Командарм Левандовский отдал приказ: «Идя навстречу желаниям населения вступить в ряды Красной Армии, приказываю сформировать из добровольцев-казаков, крестьян и горцев непризывного возраста маршевый кавалерийский полк». За несколько дней 9-я армия пополнилась 6 тысячами бойцов.
Быстрые и действенные меры предпринял и ЦК РКП (б), направивший в 9-ю армию 629 коммунистов. С их помощью в частях было создано 357 новых партячеек. Областная партийная организация мобилизовала для борьбы с врагом 20 процентов своего состава. Активная партийно-политическая работа подняла боеспособность армии, способствовала показу широким слоям населения всю опасность врангелевского похода на Советскую Россию.
...Всю ночь командарм не смыкал глаз. Его беспокоила задержка с подходом новых соединений. Ситуация осложнялась с каждым часом. Противник мог захватить Краснодар и прорваться к частям генерала Фостикова, находившимся в районе Баталпашинска. Заслышав за тонкой перегородкой стук телеграфного аппарата, Левандовский быстро подходил к связисту и, стоя за его спиной, читал строчки на бегущей ленте. Командиры сообщали, что под натиском противника их полки вынуждены пятиться назад.
Выйдя из штабного вагона, Михаил Карлович окликнул отдыхавшего в холодке шофера:
— Едем в 1-ю дивизию!
Без охраны, только лишь в сопровождении адъютанта, командующий армией отправился в ту сторону, откуда доносился грохот орудий и где небо розовело от пламени пожаров. Он разыскал Мейера у станицы Ново-Джерелиевской. Начдив с несколькими штабистами расположился на невысоком холме и в бинокль наблюдал за ходом боя. Черный от загара и пыли, Мейер выглядел уставшим. Уже третьи сутки дивизия не выходила из горячего сражения, и не было ни малой передышки, ни единой свободной минуты, чтобы привести себя в порядок.
Командарм припал к окулярам своего цейсовского бинокля. Перед ним лежала ровная степь с желтым разливом созревшего хлеба. Вдруг он увидел, что в сторону станицы Роговской движется большой отряд кавалерии. В лучах заходящего солнца блестели на плечах золотые офицерские погоны.
Левандовский сразу же понял замысел противника выйти в тыл 9-й армии и одновременным ударом с двух сторон разгромить ее. На фланговый маневр врангелевцев командарм решил ответить столь же неожиданным контрманевром.
— Михаил Георгиевич! Белые обходят наши части. Видите вон там колонну всадников?
Мейер поднес к глазам бинокль:
— Вижу, товарищ командарм.
— Оставьте здесь заслон из 400 сабель вашей дивизии и 300 из 14-й кавбригады, а сами с остальными силами атакуйте прорвавшуюся кавалерию, — приказал командарм. — Я поеду через Роговскую и Тимашевку, организую фланговый удар.
Поднимая клубы пыли, открытая машина помчалась по степи. Тугие, степные колосья били по железному капоту, и выбитое от удара из них зерно струйками стекало по ветровому стеклу. Наконец выехали на укатанную дорогу, ведущую в Роговскую. Через полчаса впереди показались строения, справа — станица, слева — железнодорожная станция. И вдруг раздался испуганный крик шофера:
— Белые!
Навстречу машине скакал кавалерийский разъезд.
— Жми вперед! — приказал Левандовский и поднял лежавший у его ног пулемет «льюис». Всадники приближались. Подпрыгивая на неровной дороге, машина неслась им навстречу. Командарм оперся на кожаную спинку заднего сиденья и, когда стали различимы красные потные лица казаков, нажал на спусковой крючок. Пулемет задрожал в его руках. Не зря в империалистическую войну командовал Левандовский пулеметчиками, лучше его в дивизионе никто не стрелял. Первая же короткая очередь выбила из седла троих всадников, остальные рассыпались в разные стороны, и этого мгновения хватило на то, чтобы проскочить мимо них. Но казаки развернулись и не отставали. Нахлыстывая и понукая лошадей, они продолжали гнаться за автомобилем. Командарм короткими очередями держал их на расстоянии, меткими пулями сбивал вырвавшихся вперед. Рядом отстреливался из маузера молодой адъютант.
Сняв из-за плеча карабины, белые на скаку открыли по машине огонь.
«Только бы не попали в шины, — подумал Левандовский, меняя диск с патронами. — Тогда не уйти».
Хлопавшие над ухом выстрелы из маузера смолкли. Командарм повернул голову и увидел медленно сползавшего на пол погибшего адъютанта. Припав к пулемету, Левандовский вновь открыл огонь по преследователям. Чувствовалось, что их лошади скачут из последних сил. Постепенно фигуры всадников стали уменьшаться и вскоре совсем исчезли за горизонтом.
...Обе стороны готовились к решительной схватке. Левандовский наметил начало операции на 24 августа. От ее исхода зависела судьба десанта. На правом фланге своей армии он сосредоточил крупную группировку во главе с Николаем Владимировичем Куйбышевым, родным братом известного большевика-ленинца Валериана Владимировича Куйбышева. Ей предстояло атаковать противника между Бейсугским лиманом и линией железной дороги, идущей на Приморск-Ахтарск. Начальник штаба армии Чернышев сообщил, что из бойцов Екатеринодарского гарнизона создан красный десант во главе с бывшим командующим легендарной Таманской армии Епифаном Ковтюхом и комиссаром Дмитрием Фурмановым. Отряд численностью около тысячи человек при четырех орудиях на трех пароходах и четырех баржах отправился вниз по реке Кубани к станице Ново-Нижнестеблевской, где размещался штаб десантных войск. Чувствуя надвигающуюся опасность, Улагай вызвал из Крыма транспортный флот для эвакуации.
28 августа части 9-й стрелковой дивизии Н. В. Куйбышева ворвались в станицу Ново-Николаевскую и на рассвете, в молочном тумане, висевшем над плавнями, подошли к Ново-Нижнестеблевской. Неожиданно в тылу у белых послышалась ружейная и пулеметная стрельба, взрывы ручных гранат, нарастающие крики «ура». То вступил в бой красный десант Ковтюха. Не выдержав удара с двух сторон, неприятель стал поспешно отходить за речку Ерик. Красные бойцы преследовали врага буквально по пятам.
Форсировав реку Ерик, наши войска подошли к хутору Слободка, последнему рубежу обороны противника. Дальше плескалось море. Опоясав крохотный клочок земли несколькими рядами траншей и колючей проволоки, белые стояли насмерть, их поддерживала огнем своих мощных орудий корабельная артиллерия. Несколько дней штурмовали эту линию обороны наши войска, но лишь во второй половине дня 5 сентября они прорвали эти укрепления и овладели хутором, а через два дня ворвались в Ачуев. Положение остатков десанта стало безнадежным. Вскоре Орджоникидзе сообщил Ленину: «Ни одного солдата Врангеля на Кубани нет». Быстрый разгром улагаевского десанта армией Левандовского нарушил надежды врагов Советской власти на превращение юга России в новую базу контрреволюции.
Неудача на Кубани не отрезвила Врангеля. Пользуясь поддержкой стран Антанты, он задумал новую операцию — прорваться на Правобережную Украину, соединиться там с войсками панской Польши и образовать единый фронт борьбы против Советской России.
Но прежде чем приступить к осуществлению этого плана, генерал решил разгромить 13-ю армию, прикрывавшую Донбасс, что дало бы ему возможность обеспечить правый фланг и тыл своей основной группировки. По его приказу 3-й Донской корпус генерала Ф. Ф. Абрамова скрытно сосредоточился в районе Пологи — Ногайск и на рассвете 14 сентября неожиданно и мощно атаковал наши части. Не выдержав сильного удара, они поспешно отошли.
Возле Александровска (ныне Запорожье) врангелевцы овладели переправой через Днепр, взяли станцию Волноваха и портовый город Мариуполь. Противник вплотную подошел к воротам Донбасса, обладавшего огромными природными богатствами и развитой промышленностью. Командующий 13-й армией И. П. Уборевич получил приказ — срочно восстановить положение. В помощь ему передавались части, освободившиеся после разгрома десанта Улагая. Левандовский получил предписание — в короткий срок перебросить свои дивизии к Таганрогу. За считанные дни части 2-й Донской, 9-й стрелковой и 7-й кавалерийской дивизий были переброшены на новый участок фронта. Приказом М. В. Фрунзе от 28 сентября из них была образована Таганрогская группа войск во главе с М. К. Левандовским.
Кубанцы прибыли как нельзя кстати. В начале октября 3-й Донской корпус белых при поддержке бронемашин и самолетов перешел в наступление, но красные бойцы под командованием Левандовского прочно держались на линии Волноваха — Мариуполь. В разгар сражения Михаил Карлович решил повторить операцию, которая принесла ему успех под Воронежем. Он организовал смелый рейд в тыл врангелевцев. Внезапным налетом на станцию Розовка был разгромлен штаб 1-й Донской дивизии и тыловые учреждения корпуса генерала Ф. Ф. Абрамова, захвачено много пленных и богатые трофеи. 6 октября М. В. Фрунзе сообщил В. И. Ленину и Реввоенсовету республики, что «угрозу Донбассу можно считать ликвидированной»...
25 января 1921 года приказом РВС Кавказского фронта была образована Терско-Дагестанская группа войск. Возглавил ее М. К. Левандовский. Дивизиям, переданным под его командование, предстояло ликвидировать контрреволюционный мятеж и бандитизм в Чечне и Дагестане.
Обосновавшись в Грозном, Михаил Карлович приступил к разработке плана разгрома противника. Широкая наступательная операция должна была развернуться в начале весны, когда откроются перевалы, освободятся от снега редкие в этих местах дороги. От напряженной работы его оторвало письмо Кирова: Сергей Миронович просил срочно приехать во Владикавказ.
— В Грузии восстание! — это радостное известие Михаил Карлович услышал, едва переступив порог комнаты, которую занимал член Кавбюро ЦК РКП (б) Киров. Приподнятое состояние Сергея Мироновича передалось и Левандовскому: зимой 1921 года меньшевистская Грузия оставалась единственным оплотом Антанты в Закавказье.
— По решению ЦК Компартии Грузии восстание началось в ночь на 12 февраля вот здесь... — Киров подошел к висевшей на стене карте, уверенно показал пальцем, — в Лорийском районе. Оно быстро распространяется по всей Грузии. В уездах и районах создаются Советы. Руководство вооруженной борьбой взял на себя Ревком Грузии, образованный в городе Шулаверы. Возглавляет его наш общий друг Филипп Махарадзе. От имени трудящихся Ревком обратился к Ильичу с просьбой о помощи. Только что из Москвы пришла телеграмма, в которой Ленин сообщает о своем согласии оказать поддержку восстанию и освобождению Тифлиса, но при условии соблюдения международных норм и в том случае, если все члены РВС 11-й армии ручаются за успех.
— Одной 11-й армии такая операция не под силу, — заметил Левандовский.
— Это верно. ЦК партии возложил эту задачу на 9-ю и 11-ю армии, а также Терскую группу, которой вы командуете. Вот почему я вызвал вас во Владикавказ. — Сергей Миронович вновь подвел Левандовского к карте и начал знакомить с планом Гиттиса. — Удар предполагается нанести с трех сторон. 11-я армия — от Акстафы на Тифлис, 9-я армия — из района Сочи двинется в Абхазию и далее по берегу моря. Самая сложная задача у вас. Части Терской группы по Военно-Грузинской дороге должны пройти через Закку и Трусовское ущелье, отрезать Казбекскую группу меньшевистских войск и предотвратить взрыв моста через Терек в Дарьяльском ущелье.
— Да, но Мамисонский перевал в зимнюю пору непроходим, — заметил с сомнением Левандовский.
— Прошел же Суворов через Альпы. Чем вы хуже? — улыбнулся Киров. — Сейчас же едем в горы. Надо найти надежных проводников.
Машина какое-то время осторожно двигалась по берегу незамерзшего Терека, потом дорога оборвалась. Впереди лежал глубокий снег. Пришлось идти пешком. Сергей Миронович легко шагал по тропинке, круто взбиравшейся в гору. Тренированный и выносливый в ходьбе, Левандовский едва поспевал за ним. Наконец впереди послышался лай собак и потянуло дымком.
В тесном доме, выложенном из камня, собрались самые уважаемые жители села. Киров и Левандовский расспрашивали их, в каком месте следует переходить Мамисонский перевал.
— Снега в этом году очень много, все дороги забиты, — сокрушались старики. — По такой целине лошади вряд ли пройдут.
— Надо, чтобы прошли. Мы на вас надеемся, — уговаривал Сергей Миронович.
— Ну что ж, попробуем, дадим вам самых лучших проводников.
Для предстоящей операции Левандовский выделил 98-ю бригаду 33-й стрелковой дивизии и Дигорский повстанческий отряд. В поход выступили, когда на востоке забрезжил рассвет. Проводники уверенно вели полки по едва заметным тропам. С головной колонной шли Киров и Левандовский. Во второй половине дня погода ухудшилась, небо заволокли черные тучи, начался сильный снегопад, видимость резко ухудшилась. Нужно было принимать решение — спускаться обратно в долину или продолжать восхождение. Посоветовавшись с командирами, решили идти на штурм горного перевала.
Чем выше поднимались бойцы в горы, тем сильнее дул ветер. Снег слепил глаза, забивал уши, трескучий мороз обжигал щеки. Помогая друг другу, красноармейцы карабкались на вершину горы. К ночи труднодоступный перевал остался позади.
Когда войска вышли на Военно-Осетинскую дорогу, Левандовский возвратился в Грозный, где его ждали неотложные дела. Киров с войсками пошел дальше. Через несколько дней Михаил Карлович узнал, что 25 февраля над Тифлисом взвилось Красное знамя. Меньшевистское правительство бежало в Кутаиси, куда стянуло свои основные силы. Но закрепиться им там не удалось. Части Терской группы, миновав высокогорные перевалы, спустились в долину и после жаркого боя выбили противника из города.
С наступлением весны активные боевые действия развернулись в Дагестане и Чечне. Умело управляемые Левандовским войска в марте 1921 года разгромили мятежников. Гражданская война подходила к концу.
...После шести лет изнурительной войны в России наконец-то наступил долгожданный мир. Однако советским людям приходилось жить в окружении государств с недружественными буржуазными правительствами, откуда постоянно совершались вооруженные провокации. Партия призывала к бдительности. Ленин напоминал: «Будьте начеку, берегите обороноспособность нашей страны и нашей Красной Армии как зеницу ока».
В соответствии с решениями VIII Всероссийского съезда Советов проводилась реорганизация армии. Миллионы красноармейцев возвратились в родные дома, встали к станкам, взялись за плуг, занялись учебой. На смену им в армию пришла молодежь. Формировались национальные части. Вместо фронтов создавались военные округа. Одним из первых был образован Северо-Кавказский военный округ с центром в Ростове-на-Дону. Его возглавил К. Е. Ворошилов, заместителем которого стал М. К. Левандовский. В состав Реввоенсовета вошли С. М. Буденный и А. С. Бубнов.
Страна переживала в то время огромные трудности. Невиданная засуха уничтожила урожай в Сибири, Поволжье и на Дону. Начался голод, отразившийся и на жизни армии: солдатский паек сократился до минимума. В этих условиях, как никогда, повышалась и много стоила значимость и действенность партийного слова. Михаил Карлович объезжал гарнизоны, где встречался с красноармейцами, откровенно рассказывал им о положении в стране, призывал крепить дисциплину.
— Мы одолели в бою сильного и коварного врага, — говорил он бойцам, — должны справиться, победим и голод.
Большую заботу проявлял Левандовский об улучшении их бытовых условий. Во время войны большинство казарм было разрушено, поэтому много красноармейцев размещалось в частных домах. В гарнизонах стали проводить субботники. Красноармейцы и командиры вместе с пришедшими к ним на помощь рабочими строили новые помещения. Невзирая на трудности, нехватку самого необходимого, молодое пополнение дружно изучало стрелковое оружие, увлеченно отрабатывало строевые приемы, совершало марши и походы.
Михаил Карлович знал: чтобы учить других, надо и самому постоянно обогащать и совершенствовать знания. Поэтому каждую свободную минуту выкраивал для чтения и самообразования. Сослуживцы уважали его за природный ум и обширные знания. Конечно, как и у всякого человека с твердым и независимым характером, достигшего немалых успехов, были у него и недоброжелатели, однако и они признавали его несомненный полководческий талант, высокий авторитет командира, что подтвердилось его действиями при ликвидации контрреволюционных мятежей в горах и банд Антонова.
Одно время Левандовский не только являлся помощником командующего Северо-Кавказским военным округом, но и командовал войсками Украины и Крыма. Высокая должность не вскружила ему голову. Он по-прежнему оставался доступным, скромным и внимательным к людям.
Как-то осенью с Ростовского вокзала отправлялся эшелон с демобилизованными красноармейцами. Михаил Карлович обещал приехать и выступить перед бойцами, но служебные дела задержали его.
— Быстрее, быстрее! — торопил он шофера. Машина мчалась по улицам, окутанным густым туманом. Он-то и послужил главной причиной случившегося несчастья: на полном ходу автомобиль врезался в трамвай. Левандовский был серьезно ранен, к тому же произошло заражение крови. Положение его было критическим. Консилиум местных врачей пришел к заключению — пострадавшего ожидает неминуемая смерть. Но из Москвы на самолете срочно прилетел со своими ассистентами выдающийся хирург профессор Николай Алексеевич Богораз. Он предпринял все, что мог, сделал сложнейшую операцию и буквально вырвал Михаила Карловича из лап смерти.
Жизнь очень медленно возвращалась к еще очень слабому командарму. Бледная, осунувшаяся Лидия Иеремиевна сутками не отходила от его постели. Левандовского спасли не только искусные руки хирурга, лекарства и забота медперсонала, но и поддержка и забота жены, которая верила в его исцеление, помогала переносить страдания. Поправившись и встав на ноги, Михаил Карлович впервые за многие годы получил возможность отдохнуть: вместе с Лидией Иеремиевной он поехал к морю.
...Отдохнувший и окрепший Левандовский отправился в Москву, где его принял заместитель наркома по военным и морским делам Михаил Васильевич Фрунзе.
— Есть мнение реввоенсовета республики поручить вам ответственный участок работы. Все зависит от вашего самочувствия.
— Я готов выполнить любое задание, — ответил Михаил Карлович. — Состояние моего здоровья соответствует норме, товарищ Фрунзе.
— Для нас это очень важно. Вы назначаетесь командующим Туркестанского фронта. С массовым басмачеством там покончено, но в Восточной Бухаре еще действуют крупные банды. Вы специалист по ведению боевых действий в горах, поэтому мы и направляем вас в Туркестан. Вы бывали в Средней Азии?
— Нет, Михаил Васильевич, дальше Астрахани не забирался.
— А мне довелось воевать в тех местах. Могу сказать, что условия там необычайно трудные. Сложнее, чем где-либо.
Замена командующего туркестанским фронтом не была случайной. 15 февраля 1924 года Среднеазиатское Бюро ЦК РКП (б) обратило внимание РВС фронта «на необходимость принятия более решительных мер по борьбе с басмачеством в Восточной Бухаре (район бывшего Бухарского эмирата), где она «проводилась недостаточно твердо и решительно». С учетом этих пожеланий и был поставлен во главе советских войск Михаил Карлович Левандовский.
Ко времени его приезда в горных районах действовало 63 банды. Самая крупная из них свирепствовала в Локае (ныне в Таджикской ССР). Во главе ее стоял Ибрагим-бек, заявивший, что не кончит войну против Советской власти до тех пор, пока не возвратится эмир бухарский.
Оставив Лидию Иеремиевну в Ташкенте, Михаил Карлович вместе с секретарем Средазбюро ЦК РКП (б) И. А. Зеленским отправился в поездку по охваченному огнем краю. Посетили они и Локай. Бездорожье, неприступные скалы отгородили этот уголок земли от внешнего мира. Редкие кишлаки между Вахшем и Кафирниганом жили обособленной жизнью. Локайцы, считавшие себя прямыми потомками Чингисхана, с детства учились владеть оружием, а муллы и беки, ненавидевшие Советскую власть, разжигали и поддерживали в них религиозный фанатизм. Все это крайне затрудняло борьбу с басмачеством.
Во время посещения Куляба, Муминабада, Ховалинга Зеленский и Левандовский подолгу беседовали с влиятельными людьми — главами племен, баями, представителями духовенства, терпеливо разъясняли им политику Советского государства. Михаил Карлович предполагал и убедился, что бедные дехкане ненавидят басмачей, зачастую грабивших и обижавших простых людей, поэтому, когда жители ряда кишлаков обратились к нему с просьбой выделить им оружие для защиты своих семей, Левандовский охотно пошел им навстречу. Так, сначала в Локае, а затем и в других районах Бухары появились первые отряды самообороны и добровольной милиции. Они охраняли кишлаки, мосты, склады, участвовали в боевых операциях, выполняли роль проводников.
На совещании командиров, которое Левандовский провел после поездки по Туркестану, он обратил внимание своих подчиненных на одну непреложную истину: победа достигается только при условии поддержки трудового народа.
— Нужно учитывать не только военную обстановку, но и настроение и нужды населения и действовать так, чтобы дехкане стали нашими активными помощниками, — так сформулировал он эту мысль.
Михаил Карлович внимательно изучал и постоянно совершенствовал тактику борьбы с басмачами, применявшуюся его предшественниками. В борьбе с бандами они, как правило, массированно использовали крупные силы. Например, охватив кольцом обширный район, проводили прочесывание местности. Но такая тактика, успешно применявшаяся на равнине, была совершенно неприемлема в горах. Пока наши части двигались к отведенным для них рубежам, басмачи, знавшие в горах каждую тропку, ускользали из приготовленного для них мешка. Левандовский предложил разработанную им тактику борьбы с басмачеством. Во все крупные кишлаки были поставлены небольшие гарнизоны, которые действовали совместно с отрядами самообороны. В полках выделили подвижные истребительные эскадроны — легкие и быстрые, во главе которых стояли лихие и находчивые командиры. Летучие отряды проводили глубокие рейды, постоянно меняли направление своего движения, тем самым дезориентируя и вводя в заблуждение врага.
В своем наставлении войскам Михаил Карлович писал: «Басмачи хитры — надо их перехитрить, басмачи находчивы — надо нам быть еще более находчивыми, дерзкими и подвижными. Устраивать засады, внезапно появляться там, где нас не ожидают». Командующий фронтом разработал детальный оперативный план разгрома басмачей, ведомые им войска блестяще осуществили его.
Весной 1925 года Ибрагим-бек получил помощь из-за кордона. Пришло пополнение от бывшего эмира бухарского, оружие — от англичан из Индии. Собрав силы, бандиты переправились через Вахш, надеясь проникнуть в Гиссарскую долину. Левандовский направил во вражеский тыл три оперативные группы, которые отрезали басмачам пути отхода в Афганистан. С основными силами он атаковал врага. Решительное сражение произошло возле кишлака Больдждан, где части 6-й кавалерийской бригады наголову разгромили Ибрагим-бека. Лишь немногим из его сторонников удалось уйти от справедливой расплаты.
И вот к концу 1925 года Туркестан был полностью очищен от бандитов. Действия Левандовского в Бухаре получили высокую оценку. В сентябре 1930 года он был награжден орденом Красного Знамени Таджикской ССР.
...За годы военной службы ему часто приходилось переезжать с места на место, но, где бы он ни был, душой и сердцем он тянулся к родному для него Кавказу. Михаил Карлович искренне обрадовался, когда в январе 1926 года его назначили командующим Краснознаменной Кавказской армией. Приехав в Тифлис, он энергично взялся за ее всестороннюю подготовку, повышение боеспособности частей, начал целенаправленное и планомерное обучение войск в трудных горных условиях.
В конце 1927 года в Краснознаменную Кавказскую армию из Москвы приехала авторитетная комиссия, отметившая возросшее мастерство частей в боевой и политической подготовке. По стрельбе из винтовки и пулемета армия заняла первое место среди 12 военных округов. По артиллерийской стрельбе — второе, по инженерной подготовке — первое. Сборная армейская команда участвовала в Третьих Всеармейских состязаниях по военно-прикладному многоборью и заняла второе место после Московского военного округа. По состоянию воинской дисциплины армия, руководимая М. К. Левандовским, стояла на первом месте среди всех округов Красной Армии.
Успешно и плодотворно руководя войсками, Левандовский активно участвовал в партийной и общественной жизни. Он являлся членом Закавказского ЦИК и ЦИК Грузинской ССР, входил в состав Закавказского крайкома ВКП(б) и ЦК КП Грузии. С 1927 года избирался членом ВЦИК и ЦИК СССР. Советское правительство назначило его уполномоченным по военным и морским делам при Совете народных комиссаров Закавказской Федерации.
Много времени отводил Левандовский изучению теории военного искусства, критическому разбору минувших войн и сражений, настойчиво искал новые формы и методы обучения и воспитания войск. Он собрал дома обширную библиотеку, насчитывавшую несколько тысяч экземпляров. Грамотный, творчески мыслящий военачальник, инициативный командир, он пользовался большим авторитетом в армейской среде. В октябре 1928 года его перевели в Москву начальником одного из главных управлений РККА. Доверие окрыляло, пост был очень ответственным, но кабинетная работа тяготила Михаила Карловича, которому по душе всегда было живое, практическое дело. Он постоянно стремился находиться в гуще армейских масс.
В декабре 1929 года Левандовского назначили командующим самого большого в стране Сибирского военного округа, простиравшегося от Уральских гор до Чукотки и от китайской границы до островов Северного Ледовитого океана. В тридцатые годы после захвата японцами Маньчжурии и вторжения в Китай Южная Сибирь и Дальний Восток стали самыми напряженными районами. Партия предпринимала огромные усилия к тому, чтобы обезопасить восточные границы страны. Не случайно в этой связи и выдвижение М. К. Левандовского на пост командующего округом. Ведь не раз уже он проявлял в сложных условиях талант организатора, знания и волю командира. Всегда его первым и основным требованием было то, чтобы учить войска в условиях, максимально приближенных к боевой обстановке. Теперь же особое внимание обращал он на овладение искусством боевых действий в горной и холмистой местности, на взаимодействие всех родов и видов войск, освоение всех возможностей новой техники и вооружения. Командующий округом лично проводил крупные маневры и занятия по тактической, огневой и специальной подготовке. Пехота и кавалерия отрабатывали приемы обороны и наступления с применением авиации, артиллерии, танков, боевых кораблей Амурской речной флотилии и Тихоокеанского флота. Большое внимание уделял он политической подготовке, воспитанию в войсках постоянной боевой готовности.
Молодой командующий округом всех заражал своей энергией, был неутомим в своих поисках нового, передового. Многие считали его чрезмерно строгим и требовательным. Он действительно не допускал малейшего отступления от уставных норм, но самые высокие требования предъявлял прежде всего к себе, справедливо считая, что командующий должен быть образцом во всем. Скромный, сдержанный, неизменно корректный и вежливый, он никогда не повышал голоса, но по отношению к любителям легкой жизни и нарушителям воинского устава был тверд и непримирим.
Командиры и политработники, общавшиеся с Левандовским, отмечали его пытливый ум и склонность к исследовательской работе. В написанной им книге «Воспоминания о гражданской войне», которая сохранилась всего в нескольких экземплярах, он обобщил богатый опыт, накопленный им за долгие годы службы в Красной Армии, творчески развил вопросы теории и практики военного дела, сделал ряд верных выводов о характере и особенностях будущих войн.
Мечта пополнить свои знания в академии с годами не оставляла его. И вот однажды его срочно вызвали в Москву. По приезде в столицу Михаил Карлович узнал неожиданную для себя новость — вместе с несколькими крупными военачальниками его зачислили в Академию Генерального штаба Германии, где в сжатые сроки предстояло пройти полный курс обучения. Стремясь лучше усвоить материал, Левандовский засел за изучение немецкого языка. Он ни на минуту не расставался со словарем, допоздна засиживался в библиотеке, поражал профессоров своим упорством, желанием докопаться до сути изучаемого предмета. Настойчивый стажер не пропускал ни одной лекции, ни одного занятия на полигоне, досконально изучал все виды немецкого оружия, вникал во все тонкости стратегии и тактики германской армии. Месяцы, проведенные в стенах академии, обогатили Левандовского новыми знаниями, показали сильные и слабые стороны одной из сильнейших армий капиталистического мира — вероятного противника.
После возвращения домой, в ноябре 1933 года, его вновь назначили командующим Краснознаменной Кавказской армией, которая затем, в июне 1935 года, была преобразована в Закавказский военный округ.
Побывав в частях, познакомившись с обстановкой, Михаил Карлович задумал провести крупные тактические учения. Он стремился закрепить полученные в Берлине знания, хотел ознакомить командный состав со стратегией и тактикой немецкой армии. События, происходившие на глазах Левандовского в Германии, убедили его, что фашизм являет собой серьезную угрозу миру, особенно стране социализма, что предстоит упорно и настойчиво готовиться к отпору сильного врага.
На учение съехалось более 400 высших командиров Красной Армии, Краснознаменной Каспийской флотилии, Черноморского флота, секретари ЦК КП Грузии, Азербайджана, Армении, члены правительства, военные представители Германии, Англии, Швеции, Швейцарии и других стран. Михаил Карлович послал приглашение своему давнему другу Председателю ЦИК Грузинской ССР Ф. И. Махарадзе.
Войска на учениях действовали в трудных горных условиях. Но они умело преодолевали крутые склоны, ледники, совершали быстрые переходы по узким тропам. Движению часто мешал густой туман, но ничто не могло остановить воинов и командиров. Соединения делали стремительные обходы и охваты, наносили неожиданные удары по тылам «противника». Офицеров германской армии поразило четкое взаимодействие частей, смелость и находчивость командиров, их творческие, не шаблонные действия, быстрота и четкость маневра. Они вынуждены были признать, что Левандовский оказался очень способным учеником, во многом превзошедшим своих учителей из Академии Генерального штаба Германии.
Советское правительство высоко оценило отменную выучку и физическую подготовку личного состава. Азербайджанская горнострелковая дивизия, 1-я и 2-я Грузинские горнострелковые дивизии и 1-й Грузинский кавалерийский полк были награждены орденами Красного Знамени. Заслуги М. К. Левандовского были отмечены орденом Ленина. В ноябре 1935 года ему было присвоено воинское звание командарма 2-го ранга. В своей работе он неизменно придерживался суворовской заповеди: тяжело в ученье — легко в бою. И когда пришло время воинам Закавказского военного округа вступить в схватку с немецко-фашистскими захватчиками, они мужественно и умело сражались под Новороссийском и Туапсе, на перевалах Главного Кавказского хребта: в этом, несомненно, сказалась и неустанная, плодотворная деятельность Левандовского.
В июне 1937 года, передав округ своему боевому соратнику по гражданской войне комкору Н. В. Куйбышеву, Михаил Карлович с сожалением покинул солнечный Кавказ и отправился на Дальний Восток командующим Приморской группой войск Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В ту пору советское Приморье было местом постоянных провокаций со стороны японской военщины, чьи самолеты неоднократно нарушали воздушное пространство СССР. Вражеские катера обстреливали из орудий наши пограничные заставы, пытались высадить десанты и захватить острова Большой, Сеннуха, Изюбренный, Виноградный. Командующий Квантунской армии генерал Араки открыто призывал к войне против СССР.
Опираясь на поддержку военных и местных партийных организаций, новый комадующий стал совершенствовать противовоздушную оборону края. Предметом его особой заботы стала граница. Вместе со штабными работниками он часто выезжал в приграничные районы, на месте отрабатывал порядок выдвижения и развертывания войск на случай войны, продумывал различные варианты отражения агрессии, уточнял маршруты передвижения войск, места их выгрузки и сосредоточения. По его указанию возводились оборонительные сооружения, строились запасные аэродромы.
Большую часть времени Левандовский уделял учениям и маневрам, маршевой подготовке. Красноармейцы с полной выкладкой совершали интенсивные переходы по тайге и сопкам, преодолевали сильно заболоченные участки. В Приморье не раз приезжал командующий Особой Краснознаменной Дальневосточной армией маршал В. К. Блюхер, отмечавший творческий характер действий войск и высокое мастерство командного состава.
Численность Приморской группы возросла вдвое и составляла примерно 65 процентов от общего состава Дальневосточной армии. По технической оснащенности она не уступала Северо-Кавказскому, Приволжскому и Сибирскому военным округам. Войска группы оказывали большую помощь в развитии народного хозяйства края, шефствовали над селами и предприятиями, ремонтировали сельскохозяйственную технику, строили дороги, проводили политико-массовую работу. Во всех этих делах чувствовалась умелая организаторская и воспитательная деятельность командующего.
Трудящиеся Дальнего Востока высоко оценили заслуги М. К. Левандовского в укреплении вооруженных сил и развитии экономики края. Коммунисты избирали его кандидатом в члены бюро Далькрайкома ВКП(б) и членом бюро Уссурийского обкома ВКП(б), рабочие и крестьяне направляли его своим представителем в президиум Далькрайисполкома и Уссурийского облисполкома, избирали депутатом Верховного Совета СССР.
Служба в Приморье была ярким и незабываемым временем, периодом расцвета творческих сил Левандовского. Сорок семь лет — пора зрелости, мудрости, богатого опыта. Сколько еще можно было бы успеть сделать во благо своего Отечества! Но в стране нарастал вал необоснованных репрессий и беззаконий.
Однажды из Москвы пришла телеграмма, приглашавшая приехать на заседание Военного совета Наркомата обороны СССР, членом которого он состоял с 1934 года. Такие вызовы Михаил Карлович получал и раньше. Он посещал столицу в качестве делегата XIV и XVII съездов партии, присутствовал на заседаниях ВЦИК, не раз участвовал в совещаниях и конференциях высшего командного состава армии. Но на этот раз, прочитав сухие строки телеграммы, сердце его сжалось от недоброго предчувствия: он с тревогой следил за «чисткой» в армейской среде.
Накануне отъезда Михаил Карлович был особенно предупредителен и нежен с женой. До самого отхода поезда они гуляли по берегу Амура, вспоминали прожитые годы...
Предчувствие не обмануло командарма. На Дальний Восток он больше не вернулся. Его арестовали по лживому доносу и поместили в мрачную камеру Лефортовской тюрьмы. Начались бесконечные допросы, проходившие и днем, и ночью, Михаил Карлович отвергал все предъявленные ему сфабрикованные обвинения. Но следователям были нужны признания, и они не брезгали никакими методами.
Расследование велось с вопиющими нарушениями и злоупотреблениями. В ход шли недозволенные приемы психологического и физического воздействия, протоколы допросов фальсифицировались.
Читая обвинительное заключение, диву даешься нелепости выдвинутых «аргументов», поражаешься политической и юридической безграмотности следователей, от которых зависела судьба многих и многих ни в чем не повинных людей. Чего стоит первая фраза этого «документа»: «В 1917 году в Петрограде участвовал в попытке царского правительства подавить Октябрьский переворот».
Эти «борцы за правое дело», не моргнув глазом, назвали Великую Октябрьскую социалистическую революцию просто переворотом! Явно бросается в глаза и другая нелепость. Следователям, если бы они действительно хотели установить истину, не составило бы большого труда узнать, что уже через два дня после того, как была провозглашена Советская власть, штабс-капитан Левандовский во главе 1-го броневого автомобильного дивизиона участвовал в боях против мятежного генерала Краснова, контрреволюционные отряды которого шли на красный Петроград. Именно с этого эпизода и начинается эта книга. Да и как мог один и тот же человек 25 октября сражаться против революции, а спустя два дня, не щадя своей жизни, защищать ее от юнкеров и казачьих генералов? Но допрашивающих не смутила дикая несуразица!
Бездоказательными и абсурдными были и обвинения в том, что Левандовский на протяжении ряда лет вел борьбу против Советской власти в Закавказье, сплачивая вокруг себя блок антисоветских организаций и групп, являлся «участником военно-фашистского заговора». Все свидетели, проходившие по делу, давали свои показания, находясь под стражей и подвергаясь соответствующей обработке, результатом которой были их нужные следствию «признания».
Левандовского обвинили и в том, что, находясь на учебе в Германии, он установил связь с германской разведкой и по ее заданию проводил в СССР шпионскую и пораженческую деятельность. Однако свидетель этого не подтвердил. Но и это не остановило следователей. В конце концов даже такой мужественный человек, каким являлся Левандовский, не выдержал, оговорил себя, признался в несовершенных преступлениях — «участии в военно-фашистском заговоре».
Сфабрикованное дело легло на стол Военной коллегии Верховного суда СССР. Утром 29 июля 1938 года узника ввели в светлую комнату, где за столом сидело несколько судей, смотревших на подсудимого бесстрастным, равнодушным взглядом. Левандовскому сообщили, что дело будет слушаться по закону от 1 декабря 1934 года без защитника, приговор будет окончательным, поэтому обжалованию не подлежит.
Судьи спешили. Все заседание заняло 20 минут, включая написание и оглашение приговора. По существу предъявленных обвинений подсудимого не допрашивали, материалы предварительного следствия судьи не проверяли. Был задан лишь один вопрос — считает ли он себя виновным? Левандовский твердо ответил: «Виновным себя не признаю!»
На этом судебный фарс окончился. Прозвучал приговор: «Высшая мера наказания — расстрел с конфискацией имущества». По существовавшему в те годы правилу в тот же день осужденного казнили.
С того трагического события прошло почти два десятилетия. В яркий солнечный весенний день 28 апреля 1956 года состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Главный военный прокурор доложил о результатах расследования по уголовному делу на бывшего командующего Приморской группой войск, командарма 2-го ранга Михаила Карловича Левандовского. Сообщалось, что в результате тщательной проверки выяснено: обвинение Левандовского было основано на крайне неконкретных и по своему содержанию не внушающих доверия показаниях. В архивах МВД СССР не обнаружено никаких материалов, которые свидетельствовали бы о его участии в борьбе на стороне царского правительства в период октябрьского вооруженного восстания. К тому же к этому времени царского правительства уже не существовало, и обвинение Левандовского в этой части является нелепым. Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР данными о принадлежности Левандовского к иностранной разведке не располагает. В заключение прокурор поставил вопрос об отмене приговора и прекращении дела.
Военная коллегия Верховного суда СССР, подробно ознакомившаяся со следственным материалом, согласилась с доводами Главного военного прокурора и вынесла определение: приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 29 июля 1938 года в отношении Левандовского Михаила Карловича отменить по вновь открывшимся обстоятельствам и дело о нем производством прекратить за отсутствием состава преступления.
Справедливость восторжествовала. Советскому народу возвращено честное имя легендарного командарма Михаила Карловича Левандовского. По воле судьбы в тот же самый день, когда перестало биться горячее сердце героя, 29 июля 1938 года на юго-востоке Приморского края, у озера Хасан, начался вооруженный конфликт, развязанный японскими империалистами.
Впервые после гражданской войны наши воины вступили в бой с опытной кадровой армией капиталистического государства и за две недели наголову разбили многие ее части. Полки, обученные и воспитанные Левандовским, проявили завидное мужество и высокое воинское мастерство и в годы Великой Отечественной войны. Советские солдаты оказались достойными наследниками красных бойцов, которых в годы гражданской войны водил в бои отважный командарм Михаил Карлович Левандовский.
<< Назад
Вперёд>>
